и переезжая из прохладных зон в 
теплые. Они следовали по маршруту 66 из Чикаго в Техас через Аризону, где 
стояла теплая погода, а затем направились в Калифорнию. Это была полная свобода.
 

Скульптор проявил интерес к графству Марин. Розалин сказала, что она была тесно 
знакома с некоторыми парнями в Биг-Шур. Там “отрывались” люди искусства. 

Розалин думала: “Я не представляю, что будет дальше. Раньше я всегда точно 
знала, что со мной может случиться”. 

После ухода Розалин Борден порвал отношения с другой женщиной — слишком уж она 
за него цеплялась. 

Вот еще один тип реакции на период осознания своих тридцати: отступление. Если 
не сработал принцип передачи зависимости от родителей к мужу и женщина не видит 
смысла идти вперед, толчок может задать обратное направление, туда, где девушка 
находилась до того, как ее романтические иллюзии были отравлены реальностью. 
Она пытается снова и снова пройти период отрыва от родительских корней. Она 
ищет новых людей и группы, в которые можно влиться. Это биография женщины, 
которая выбрала отступление. Однако встречаются и мужчины, занимающие такую 
позицию. 

Спустя некоторое время, поварившись в котле общинной жизни в Биг-Шур, Розалин 
поняла, что если даже на Восточном побережье произойдет ядерный взрыв, эти люди 
просто ничего не услышат об этом. Там не было телевидения, печатных изданий, 
общения в том смысле, как его понимала Розалин. Вся жизнь состояла из трех 
вещей: наличия грузовика, рубки леса и музыки. Сначала Розалин подумала, что 
сама виновата в том, что чувствует себя здесь не в своей тарелке. Она пыталась 
ходить на вечеринки, которые устраивались в ближайшей коммуне, пробовала 
погрузиться в шумный мир, слушая игру на бамбуковой флейте и удары барабана. 
Однако она увидела, что эти люди играют на музыкальных инструментах 
незамысловато и бездарно. Ей казалось, что они вообще не слышали о 
существовании правительств, войн, настоящих газет. “О, нет, — решила она, — эти 
люди просто скучны”. 

Она жила благодаря своим поездкам в небольшие городки Сейфвей и Кармел. Это 
было возвращением в цивилизованный мир. Она никогда не покупала сразу все, что 
нужно, и приезжала туда каждый день, иногда даже по два раза. В магазине на 
роскошных полках ее ждал целый ряд периодических изданий. Она начинала 
погружение в этот увлекательный мир со знакомства с международными новостями и 
прочитывала газеты от корки до корки. Но здесь не было энергичных людей. И 
Розалин опять превратилась в механизм для совершения покупок. Со старой жизнью 
ее связывала эта тонкая нить. 

К этому времени выяснилось, что ее “прославленный” скульптор оказался “пустым 
местом”. Его нисколько не смущало, что они не работали, он наслаждался жизнью в 
Калифорнии. Больше всего Розалин огорчало, что он материально зависел от ее 
чеков на алименты. Он прекрасно переносил эту зависимость, а это приводило 
Розалин в ярость. Ее все сильнее тянуло в город. Наконец она забрала его и 
детей и переехала в Кармел. Здесь хотя бы было телевидение. 

Я встретилась с Розалин после того, как она присоединилась к женщинам, 
“плывущим по течению”. Многим из них исполнилось тридцать — тридцать два года, 
когда их непрочные брачные союзы, которые сначала были “великолепными”, 
распались. В аэропорту меня встретила оживленная разведенная женщина, 
оказавшаяся старшей в группе таких же “плывущих по течению” подруг. Ее машина 
представляла собой кучу металлолома. Подруга, врезавшаяся в ее машину, сказала: 


“Классно я в тебя сегодня врезалась”. Старшая рассмеялась. Здесь существует 
только одно правило: ничего нельзя принимать всерьез. Здесь на дорогах 
бесчисленное множество поворотов. Они заканчиваются, когда этого меньше всего 
ожидаешь, и на горизонте появляется холодное озеро, в котором выдры играют 
съедобными моллюсками, как дети с погремушками. Здесь нет обычных цветов, кроме 
дикой сирени и редко встречающихся красных водяных лилий. Розалин арендует 
маленький домик. Если смотреть на озеро, можно увидеть Пойнт-Лобос, окруженное 
обнаженными породами местечко, в котором, по слухам, впервые приземлился НЛО. 
Многие из тех, кто живет здесь, приехали неизвестно откуда и неизвестно зачем. 
Кармел — это образ жизни. 

Большинство знакомых Розалин — люди зрелого возраста. У них есть сбережения, и 
это позволяет им теперь “остановить мгновение” жизни. Люди, живущие на холмах и 
у холмов, делают свой выбор и остаются один на один с жизнью в домах из стекла 
и бетона, временно изолированные друг от друга. “Мы здесь смотрим на жизнь 
следующим образом, — говорит старшая: — Не принимать ничего