ния в желудке и 
опасения, что вот именно теперь они узнают, что я не заканчивала колледж и не 
умею произносить красивые слова”. 

Она как будто выжидает, прежде чем восстановить основные недостающие звенья 
своей жизни. Главное теперь — дети, которых она так и не завела. “Сейчас я 
уверена, что дети, которые у меня будут, всегда будут чьими-то: моей сестры или 
мужчины, за которого я выйду замуж, — она улыбается мне и допивает остатки 
бренди. — Я получила больше, чем ожидала. Это, наверное, и есть жизнь. Может 
быть, вы получите курицу, а не кости”. 

Отдача 

Конечно, не каждый может принимать решения, в корне меняющие жизнь. Посмотрим, 
что происходит с теми, у кого на переходе к тридцатилетию рушится стабильная до 
того жизненная основа. Реакции различны. История Розалин показывает нам один из 
способов решить задачи развития личности, которые не были разрешены ранее. 

Девичество Розалин прошло, но взрослой она пока не стала. Период исканий в 
двадцать лет не материализовал ее мечту, он только разрушил ее. Эта мечта была 
типичной для девушки, которая выходит замуж с целью вырваться из-под 
родительской опеки. 

“Уезжая учиться в колледж, я думала: "Ну все, вырвалась. Мать меня больше не 
достанет!" Однако время учебы прошло, предложений выйти замуж не было. и я 
должна была вернуться обратно в Бруклин. Я собиралась пойти на работу и 
получать шестьдесят пять долларов в неделю, но — тут-то я и встретила Бордена, 
за которого вышла замуж. Что говорить о выборе, сделанном в течение десяти 
минут?” 

Более ненавистной перспективой, чем жизнь в Бруклине, была дпя Розалин лишь 
возможность однажды выйти замуж за закомплексованного хлюпика из элитного клуба,
 но подвернулся Борден Рэйберн из Клейтона. 

“Он пришел из жизни, о которой я читала. Я никогда не хотела работать и не 
понимала все эти призывы к борьбе за освобождение женщины. Зависела ли я от 
мужа? Конечно, полностью. Я зависела от него материально. Я ничего не знала о 
реальной жизни, а своей жизнью была довольна. Она состояла, в основном, из 
хождений по магазинам и покупок”. 

Но взаимопонимания у этой пары не было. В возрасте от двадцати до тридцати лет 
все друзья Розалин развелись со своими женами, и она флиртовала на стороне, 
тоже подумывая о разводе. Но Борден сказал: “Нет. Мы с тобой очень счастливы”. 
Они решили завести второго ребенка. Однажды, когда малышу исполнился год, 
Борден вернулся вечером из офиса и спросил Розалин, счастлива ли она. 

“Да, а ты разве нет?” 

“У меня есть другая женщина, — сказал Борден. — Я люблю ее”. 

“Как долго это продолжается?” — спросила она. 

“С того времени, как ты забеременела”. 

“Все это время я была счастлива”. 

“Я это знаю”, — сказал он. 

“Вот это-то и ужасно”. 

(Борден считал себя высоконравственным человеком.) 

“Хорошо, — с трудом произнесла она. — Я ухожу”. 

“Нет. Ты не можешь забрать детей с собой”. Борден убедил Розалин, что она 
сможет снова стать счастливой. По его словам, он может иметь великолепный 
брачный союз и волнующую подругу. Он объяснил, что для их брака это будет даже 
хорошо. 

В течение полутора лет Розалин думала: “Эти люди держат меня в подчинении. Они 
похожи на мою мать, и именно ее место занял сейчас Борден. Жить в таких 
условиях невозможно. Я вышла за него замуж, чтобы спастись от матери, Бруклина 
и всего вульгарного окружения. Но я недостаточно знаю все его капризы. Я хочу 
душевного равновесия”. 

В тридцать лет ей надоело быть для Бордена женщиной на побегушках. Она хотела 
бы радикально изменить свой образ жизни. В глубине души она чувствовала себя 
необычным человеком, художником или медиумом. 

“Я уезжаю в Калифорнию”, — сказала она мужу. 

“А почему?” — спросил он. 

“Я не хочу больше здесь оставаться”. 

“Твой уход сделает меня несчастным”, — сказал он. 

Она встретила скульптора, работающего в области рекламы. Правда, сейчас он 
находился в периоде бездействия. Он пережил уже три инкарнации. “Я хочу 
продолжить себя духовно”, — сказал он. 

“Да, да”, — ответила Розалин. 

Когда она уходила, Борден преподнес ей в качестве прощального подарка кредитную 
карточку. Она выехала в первый день Нового года на “Ровере ТС2000” вместе со 
скульптором и своими детьми. Дети сидели на заднем сидении. Им понравилось 
рвать простыни в номерах мотеля Говарда Джонсона, в то время как взрослые 
покуривали какие-то сигаретки, держа их шпилькой для волос. Говард Джонсон 
кормил их, так как Роза-лин оплачивала еду и ночлег своей кредитной карточкой. 
Они ехали дальше, ориентируясь по карте погоды