не буду ее спонсировать”. 

А в чем, по мнению Рика, его жена была бы действительно хороша? И что она 
должна делать, чтобы ему было удобно? 

Рик: “Я заметил, что ей удаются две вещи: она очень хорошо ладит с детьми 
(думаю, она прекрасный учитель), и, мне кажется, у нее есть способности к 
административной работе и организаторской деятельности. Но стоящего адвоката из 
Джинни не получится, она не очень хорошо владеет языком”. 

На Рика большое влияние оказал профессор, внушивший ему мысль о том, что 
мастерство адвоката неразрывно связано с мастерством письменного изложения. А 
разве нет других адвокатов? 

Рик: “Лучшие адвокаты в моей фирме хорошо излагают свои соображения на бумаге”. 


Боялся ли Рик, что Джинни станет таким же адвокатом, как и он? 

Рик: “Не могу сказать, что я не чувствовал внутренне угрозы. Джинни кажется, 
что она была”. 

Джинни: “Однажды он сказал мне, что неудача раздавит меня. Поэтому лучше вообще 
не пытаться. Он также сказал, что три года напряженной учебы несовместимы с 
выполнением обязанностей жены”. 

Рик: “Позвольте мне вставить слово. Уверен, я говорил ей о том, что посвящал 
себя учебе полностью. Это можно было сравнить с ее преподаванием”. 

Джинни: “Здесь наши позиции определились. Я теперь жена и мать, поэтому должна 
защищать дом. Отстаивать то количество времени, которое Рик уделяет мне и сыну. 
Таким образом, я имею право быть его совестью в этом плане. О да, и защищать 
его здоровье”. 

Рик: “Я вижу, мы расходимся во мнениях. Мое отношение объясняется тем, что я 
хочу добиться успеха как в материальном плане, так и в плане создания своего 
имиджа. Я не вижу ничего неправильного в подсчете рабочего времени. Я много 
работаю, но это нормально для нашего офиса”. 

Джинни: “Нет, я не дам тебе так отговориться. На второй год занятий адвокатской 
практикой у тебя было значительно больше оплаченных клиентами часов, чем у 
кого-либо. Их было так много, что твой партнер посоветовал тебе так не 
напрягаться. Ты никогда не говорил мне об этом, так как тогда я бы сказала: ага,
 посмотри, у тебя слишком большое количество часов. Ты можешь добиться успеха, 
однако ни к чему гробить себя на работе”. 

Считают ли они, что могут добиться успеха, не разрушая семью? 

Джинни: “Да”. 

Рик: “Мы с Джинни не много времени проводим вместе, но это издержки профессии. 
Мы можем путешествовать. Джинни может нанять кого-то убирать дом. Наш сын 
пойдет в хорошую школу. Плюс персональное удовлетворение от того, что я получаю 
интересные дела. Я думаю так: кто больше работает, тому достается и лучшая 
работа”. 

Может быть, Джинни услышала только последнюю часть. Я думаю, мужчина работает 
больше всех не для того, чтобы обеспечить жене роскошную жизнь, а потому что 
стремится достичь такого положения, когда ему будут предлагаться наиболее 
интересные дела. 

Рик: “Да, вы правы. Пока я не разберусь с трудными делами, есть опасность, что 
я могу в них увязнуть, и тогда я не получу признания как эксперт”. 

Джинни: “Для меня это звучит так: я больше люблю работать, чем находиться дома”.
 

Независимо от того, каким адвокатом была бы Джинни — первоклассным или 
второразрядным, — понравилась бы ей эта профессия? 

Рик: “Я не собираюсь ей в этом помогать. Но и вставать у нее пути не буду. Не 
думаю, что мое желание завести ребенка было связано с тем, чтобы помешать 
Джинни с учебой”. 

Джиини: “Ну, хорошо. Я нарочно вспомню, как мы зачали ребенка. Вспомнить?” 

Рик: “Ты отказалась иметь со мной интимную близость в тот вечер”. 

Джинни: “Правильно. А что было потом? Ты принудил меня. Рик был подсознательно 
заинтересован в моей беременности. Но ведь он не верит в психологическую 
мотивацию”. 

Рик: “Мотивация здесь очень простая. Я был...” 

Джинни: “Ты был заинтересован полюбить меня именно в это время! Не в течение 
всего месяца, а именно в этот отдельный период месяца. Мы не остановились 
вовремя, поэтому я не смогла воспользоваться противозачаточным средством. Так я 
забеременела. С одного раза”. 

Рик: “Правильно”. 

Джинни: “Очень убедительно, правда? Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой, 
когда выясни