нают посещать мысли о смерти. Все мы рано или поздно сталкиваемся с ее 
реальностью и должны научиться жить с пониманием того, что наше существование 
конечно. Момент, когда человек первый раз осознает это, вероятно, самый трудный.
 Мы пытаемся отогнать “привидения”, используя тот вариант поведения, который 
срабатывал до сих пор. 

Первый способ: включить свет. В детстве это всегда прогоняло “привидения”. 
Становясь взрослыми, мы, как к свету, прибегаем к истинным знаниям. Сначала я 
искала точное и простое медицинское объяснение происходящему. Но химической 
реакцией на лекарства можно было объяснить только часть моих симптомов. А я 
хотела объяснить все. Однако этого не случилось. И “включение света” не 
избавило меня от страхов. 

Второй способ: позвать на помощь. Когда ребенок напуган, он зовет на помощь 
сильного человека, чтобы тот избавил его от страха, и страх уходит. Затем он 
сам обучается развеивать иррациональный страх. А что происходит, если мы 
наталкиваемся на страх, который не способны развеять? Никто не может побороть 
смерть. К кому бы мы ни обращались, нас только разочаруют — точно так же не 
удался мой звонок из Северной Ирландии. 

Третий способ: не обращать ни на что внимания, погрузиться в работу и жить 
дальше, словно ничего не случилось. Но я уже не могла избавиться от вопросов, 
где я была и куда направлялась, почему утратила общее чувство равновесия. 
Основная задача человека, достигшего середины жизни,— отказаться от всех 
выдуманных защитников и встать лицом к лицу с миром. Это нужно для обретения 
полной власти над собой. 

Но возникает новый страх: а что если я не смогу устоять на ногах? 

Мысль о смерти ужасна для того, кто о ней размышляет. Поэтому она скрывается 
под страхом падения самолета, в скрипе дверей, в ненадежных балконах, ссорах 
любовников, таинственных взрывах. Мы избегаем думать об этом, убеждаем себя, 
что все работает как надо. Некоторые люди еще больше погружаются в дела, другие 
отдаются спорту, проводят время на вечеринках, кто-то ищет спасения в любви 
молодых девушек. 

Но груз мыслей, искаженных и раздробленных видений, связанных со старением, 
одиночеством и смертью, исподволь разрушает нашу уверенность: моя система 
работает великолепно, и я могу встать, когда захочу. А что случится, если 
произойдет сбой? Начинается серьезная борьба между сознанием, которое пытается 
отмести эти мысли, и пронзительными, болезненными вопросами, связанными со 
второй половиной жизни: “Ты не можешь забыть о нас”. 

Работа не могла спасти меня и вытеснить страх. История, которую я хотела 
написать в Майами, была о женщине, дошедшей до отчаяния. Оставшись одна, она 
потеряла опору, утратила собственную личность и разрушилась подобно Дориану 
Грею. 

Причиной этого стала внутренняя психическая драма, как и в случае со мной. Мой 
организм также внезапно расстроился. Я оставила мир любящей, великодушной, 
бесстрашной, амбициозной “хорошей” девушки, которой, как мне казалось, я была, 
и увидела темную сторону жизни. Меня охватил необъяснимый страх: 

Я потеряю стабильность, все умения и навыки, разрушится мой образ жизни... Я 
проснусь в незнакомом месте... Я потеряю всех друзей и связи... Внезапно я 
перестану быть самой собою... Я обрету другую, отталкивающую форму... 
превращусь в старую женщину. 

Однако я выжила. Я немного повзрослела, и все, что со мной произошло, казалось, 
было сто лет назад. Ужасный несчастный случай совпал с критическим переломным 
моментом в моем жизненном цикле. Этот опыт пробудил во мне желание узнать все о 
том явлении, которое называется кризисом среднего возраста. 

Но начав искать людей, истории которых могут войти в книгу, я сразу же поняла, 
что взялась за тему, несомненно, более сложную, чем я себе представляла. В 
жизни каждого человека происходили кризисы или, вернее, переломные моменты. Чем 
больше я брала интервью у разных людей, тем больше замечала сходство этих 
переломных моментов. Различные по сюжету, они регулярно происходили в одном и 
том же возрасте. 

Люди были ошеломлены этими срывами. Они пытались связать их с внешними 
событиями, но связь не прослеживалась, зато налицо был внутренний разлад. В 
определенные периоды жизненного цикла они чувствовали смятение, иногда 
внезапные изменения перспектив, часто таинственное неудовлетворение своими 
действиями, которые раньше оценивали как положительные. 

Я задалась вопросом: нельзя ли предсказать эти переломные моменты? И неужели 
вся жизнь человека в зрелом возрасте должна быть отравлена страхом смерти? 

Жизнь после юности? 

Так я поняла: то, что Геселл и Спок сделали для детей, не было сделано для 
взрослых. 

Изучение