ски, и вначале мне это 
понравилось. Заполнить стенные шкафы. Расчистить рабочее место. Создать, как 
говорят, домашнюю атмосферу. Открыть чемодан. И тут я испытала шок. Я увидела 
на белой юбке пару новых красных босоножек. Они были ярким красным пятном на 
белом фоне. Я вскрикнула. 

Внезапно я почувствовала, что не смогу заставить себя составить план, отвечать 
на телефонные звонки, назначать встречи. Какую статью я должна была написать и 
для кого? Началось взаимодействие лекарств, но я этого не знала. Головокружение,
 желудочные спазмы. Мое сердце отчаянно забилось, и казалось, вот-вот выпрыгнет 
из груди. 

Номер находился на двадцать первом этаже. Застекленный балкон навис над 
Бискайским заливом. Внизу была вода, ничего кроме воды. В этот день произошло 
солнечное затмение. 

Меня потянуло на балкон. С болезненным восхищением я наблюдала затмение. Даже 
планета казалась призрачной из-за вмешательства сил Вселенной. У меня вдруг 
возникло безотчетное желание прыгнуть с балкона вниз, и от этой мысли я 
испытала ужас и восторг одновременно. Часть меня, похороненная заживо вместе с 
не смирившимися родителями, суровым мужем, неудачными друзьями и любовью, даже 
с моими неизвестными предками, пробилась наружу и обрушилась на меня серией 
раздробленных видений, среди которых была и окровавленная голова юноши из 
Северной Ирландии. Всю ночь я просидела на балконе, пытаясь сконцентрировать 
внимание на луне. 

На следующее утро я связалась с обоими врачами, которые выписали мне лекарства. 
Я хотела, чтобы они дали четкое медицинское обоснование моего страха. После 
диагноза я могла бы лечь и успокоиться. Врачи подтвердили, что два препарата 
(барбитурат и стимулятор для поднятия настроения) привели к сильной химической 
реакции. Я должна была оставаться в постели весь день и принимать минимум 
психостимуляторов. Отдыхать. Однако эти объяснения не помогли мне избавиться от 
страха, ибо “это” было значительно больше, чем однодневная болезнь. 

Я решила прибегнуть к проверенному способу и попытаться спастись работой. 
Записи всегда помогали мне понять, чем я живу. Я решила описать историю, 
которую рассказал мне лет десять назад один молодой врач. Вот что у меня 
получилось. 

Исключительно живая и энергичная женщина жила долго и спокойно на Пятой авеню. 
Но вот умер ее муж, и в шестьдесят лет она оказалась одна, без средств к 
существованию. Ей не оставалось ничего другого, как покинуть свой дом и друзей, 
с которыми она дружила сорок лет. Единственной родственницей, которая могла бы 
приютить эту женщину, была ее неприветливая невестка, жившая на Юге. Несмотря 
на постигшее ее несчастье, вдова решила достойно проститься с Нью-Йорком и с 
людьми, которые ее окружали. Накануне отъезда она устроила обед, и все 
восхищались ее сильным характером. На следующее утро друзья зашли за ней, чтобы 
отвезти в аэропорт, однако никто не открыл им дверь. Они вломились в квартиру и 
в ванной нашли хозяйку, которая лежала на полу в нижнем белье. Она была без 
сознания. 
Расстроенные друзья отвезли вдову в больницу. Молодой врач при первом 
обследовании ничего не нашел. Пришедшая в себя женщина находилась в приемном 
отделении. Ее недавно причесанные волосы растрепались, взгляд был бессмысленным.
 Она неумело отвечала на простые вопросы, путала имена и даты и, очевидно, 
полностью потеряла ориентацию. Друзья ушли от нее в тихом ужасе. За несколько 
часов она превратилась в старую бормочущую женщину. 

Я не могла выкинуть ни слова из этой истории. 

Я способна была только смотреть телевизор. В полночь я его выключила. 
Дальнейшие события можно только механически перечислить, в это время я уже не 
управляла своими мыслями и поступками. Это было выше моего понимания. 

Из телевизора послышалось шипение. Я оглянулась и увидела призрак. На экране 
появилась дьявольского вида медуза, голубая, с ядовито-зеленым оттенком и 
жгучими волосами желтого цвета. Стоп. Я резко выпрямилась, пошатнулась и 
почувствовала спазм в голове. 

“Так, — сказала я громко. — Я совсем расклеилась”. Телефон был в другой спальне 
— с балконом над водой за стеклянной стеной. Раздвижные двери были открыты. 
Ветер развевал шторы и трепал их над заливом. Внезапно меня охватил страх. Я 
вдруг подумала, что если подойду близко к балкону, то потеряю равновесие и 
свалюсь в воду. Я припала к полу. Как краб, хватаясь за ножки мебели, я 
пересекла эту смежную комнату. Я говорила себе, что это глупо. Но когда встала, 
мои ноги дрожали. Меня настойчиво преследовала мысль: “Если я найду нужного 
человека, то этот ночной кошмар пройдет”. Я цеплялась за соломинку и знала это. 


Тогда, в Северной Ирландии, мой страх был обоснован — мне угрожала реальная 
опасность, исходившая извне. Сейчас же деструктивные силы были во мне самой. 
Нечто чуждое, страшное, невыразимое, но явное начало жить во мне: моя смерть. 

Каждого из нас в этом возрасте (между тридцатью пятью и сорока пятью годами) 
нач