ной молодежи среднего и высшего 
класса? Или среди преступников “семейства” Белого дома, замешанных в 
Уотергейтском скандале. 

Овладев мыслями американского студенчества, революционный дух стал быстро 
распространяться в других слоях молодежи. Общество взрослых они представляли 
как коррумпированное и чуждое. В 1968 году число членов группы, которые считали 
себя революционерами и радикалами, составило почти восьмую часть всех студентов 
и десятую часть остальной молодежи. 

Группы ребят, которые сформировались по территориальному признаку, 
бесчинствовали, бросали взрывные устройства. “Черные Пантеры” и другие 
группировки шли разными путями, но вели себя как уличные банды, считая 
балансирование на грани закона нормальным явлением. Цели таких объединений 
бывают разными. Не все из них, решая свои политические задачи, прибегают к 
насилию, но в любом случае существует необходимость группы как буфера. 

Эриксон считает, что в периоде моратория проступки могут оказывать 
положительное влияние на дальнейшее развитие личности. 

Каждое общество и каждая нация устанавливают определенный мораторий для большей 
части молодых людей... Мораторий — это “период времени, когда крадут лошадей, 
мечтают, бродяжничают, работают за рубежом, прожигают молодость, учатся. Это — 
время самопожертвования и глупых выходок; а сегодня — часто это период, когда 
вы становитесь пациентом психотерапевта или совершаете правонарушения. Для 
большей части малолетних преступников, особенно если они организованы, следует 
учитывать период психологического моратория”.
Однако Эриксон предполагает, что общество своей благотворительностью 
предоставляет возможность роста как юношам, так и девушкам. Девушки воруют? Вы 
думаете, что девушки станут преступницами? Нет, в основном этого не наблюдается,
 традиционно преступниками становятся юноши. 

Представим себе девушку из обычной семьи, которая хочет полностью отдаться делу.
 Предположим, что она подвергается длительной и интенсивной обработке 
революционной группой и людьми, репутация которых вызывает сомнение у ее 
родителей. Представьте, что лидером группы является раненый Робин Гуд, тот, 
который дает ей свое имя, идеологию и учит сопротивляться. Одного жестокого 
поступка достаточно для того, чтобы все ее прошлые друзья отвернулись от нее. 
Он хватает топор и разрубает тот хрупкий мостик, который ведет обратно в тесные 
рамки семьи. А примет ли она с радостью свое новое окружение? 

Если она не ужилась в семье родителей и в обществе, то, возможно, да. Однако 
она испытывает и сильные положительные чувства по отношению к родителям и к 
своему “я”. Они существуют наряду с сомнениями. Юноша или девушка могут 
взбунтоваться и стать совершенно иными, чем от них ожидают. Роберт Уайт так 
говорит об этом в своем труде “Жизнь как предприятие”: “Если человек не может 
быть белой овцой, то он может стать черной овцой, это лучше, чем вообще не быть 
овцой”. 

Часто молодая женщина чувствует, что она неспособна сделать выбор и отделиться 
от семьи, к которой привязана. Это продолжается до тех пор, пока ее не возьмет 
в свои руки сильный человек. Он может быть предводителем партизан, 
приятелем-наркоманом, сводником или просто мужчиной, которому она подчинится. 
Она восхищается им как соперником родителей и разрешает ему отвечать за то 
плохое в ней, о чем она не осмеливается сказать. Таким образом она избегает 
решения мучительных проблем своего развития. Внутреннего смещения власти от 
других к своему “я” не наблюдается. Скорее, это внешнее смещение управления от 
одних людей (родителей) к другому человеку. Это может выглядеть как восстание, 
но на деле это расплата с “я” в отчаянной надежде, что кто-то другой будет 
направлять ее в реальной жизни и приведет к абсолютной истине. 

О периоде, когда молодежь тянет на необдуманные поступки, Эриксон с 
уверенностью пишет: “...молодой человек чувствует, что совершает ошибку, и лишь 
позже узнает, что его серьезное отношение к некоторым вещам объясняется 
определенным периодом развития. Многие "выздоровевшие" правонарушители 
избавились, наверное, от "глупости, которая прошла"”. 

Я скептически отношусь к легкости освобождения от группы правонарушителей. 
Конечно, если молодой бунтарь достаточно ловок, чтобы не попасть в тюрьму или 
имеет родителей с хорошими связями, которые могут замять дело, то он или она 
могут пройти этот период развития невредимыми. Но если человек известен как 
член преступной группы (“случайный”, “ненужный”, “с нарушениями психики”), то 
влияние на него авторитета группы усиливается. Даже усилия лучших агентств по 
реабилитации юных правонарушителей часто не могут преодолеть круговую поруку, 
которая идет с детства. Объяснение этого явления предлагает профессор 
Гарвардского университета Джеймс Уилсон: “От общества требуются большие усилия 
для "исправления" группы, которая совершает преступления; но в восприятии ее 
членов действия общества подтверждают его враждебность