известно, образуют одного идиота, то добродетели и таланты -преимущественно 
индивидуальные качества и не свойственны человеку вообще. Поэтому людские массы 
всегда склонны к стадной психологии, а потому - к слепому stampede (Неудержимый 
бег пришедшего в панику стада (англ.) - Прим. перев.) и к психологии черни с ее 
тупой жестокостью и истерической сентиментальностью. Человек конформный 
обладает примитивными качествами, поэтому и лечить его надо техническими 
методами. Будет просто ошибкой лечить его иначе как "технически правильно", т.е.
 методами, которые популярны и признаны эффективными. В этом смысле старый 
гипнотизм или еще более старый животный магнетизм дал принципиально столько же, 
как и скажем, технически безупречный анализ наших дней или как лечение амулетом 
первобытного шамана. Самое главное - в какой метод верит терапевт. Если он 
действительно уверен, то серьезно и терпеливо сделает для больного все 
возможное, и эта добровольная отдача оказывает исцеляющее воздействие - 
насколько распространяется психический суверенитет "коллективного" человека. Но 
границы эффективности определены антиномией индивидуальное - коллективное.
 Эта антиномия - не только философский, но и психологический критерий, 
поскольку есть бесчисленное множество людей, не просто средних, конформных, но 
таких, чье особое честолюбие состоит в том, чтобы быть как все. Это 
соответствует и расхожим тенденциям воспитания, охотно представляющим 
индивидуальность и беззаконие как синонимы. На этой ступени индивидуальное 
подвергается отрицательной оценке и вытеснению. Поэтому индивидуальные 
содержания и тенденции здесь выглядят болезнетворным психологическим началом. 
Но есть еще и переоценка индивидуального на основе антитезы. Общее - ничто по 
сравнению с индивидуальным. Так, психоневрозы с психологической (но не 
клинической) точки зрения можно разделить на две большие группы: в одну входят 
конформные личности с недоразвитой индивидуальностью, а в другую - 
индивидуалисты, не способные адаптироваться к коллективу. В соответствии с этим 
различается и терапевтическая позиция, т.к. понятно, что невротический 
индивидуалист не может выздороветь иначе, как признав в себе конформиста и, тем 
самым, необходимость приспособления к группе. Поэтому оправданно вернуть его на 
уровень коллективных истин и ценностей. С другой стороны, - 
психотерапевтический опыт знает и такого хорошо адаптированного человека, 
который имеет и делает все, что является гарантией здоровья, и тем не менее 
продолжает болеть. Было бы безнадежной ошибкой (которую, однако, очень часто 
делают) пытаться привести их к общему знаменателю, так как этим можно разрушить 
все ростки индивидуальности.
 Так как, согласно нашим вводным рассуждениям, индивидуальное есть неповторимое,
 непредсказуемое, неинтерпретируемое, то терапевт должен в этом случае 
отказаться от всех своих предположений и техник и ограничиться чисто 
диалектическим способом действия, т.е. позицией, избегающей любых методов.     
_
 Как можно было заметить, в начале я представил диалектический способ как 
новейшую фазу развития психотерапии. Здесь я должен поправить себя и поставить 
этот способ действия на его истинное место: это вовсе не простое развитие 
прежних теорий и приемов а скорее полный отказ от них - ради возможно более 
непредвзятого отношения. Другими словами, терапевт при этом более не 
действующий субъект, а свидетель индивидуального процесса развития.
 Я не хотел бы создать впечатление, что эти выводы упали с неба. У них есть 
своя история. Хотя я был первым, кто потребовал, чтобы аналитик сам подвергался 
анализу, но мы обязаны главным образом Фрейду бесценным открытием что и у 
аналитиков есть комплексы и, следовательно одно или несколько слепых пятен, 
действующих как предубеждения. Это открылось психотерапевту в результате 
случаев, когда он не мог больше интерпретировать, руководить пациентом из-за 
облаков или с кафедры, исключив свою собственную личность. Он просто вынужден 
был заметить, что его своеобразие или его особое отношение мешали выздоровлению 
пациента. Чего сам не понимаешь, потому что не хочешь признаться в этом самому 
себе, - того не позволишь осознать и пациенту, конечно же, во вред ему. 
Требование, чтобы аналитики сам подвергся анализу, приводит в своем развитии к 
идее диалектического способа действия, где терапевт вступает во взаимоотношение 
с другой психической системой не только как тот, кто спрашивает но и как тот, 
кто отвечает. Аналитик здесь не вышестоящий, компетентный, судья и советчик, но 
участник, находящийся в диалектическом процессе так же, как и (теперь уже) так 
называемый пациент.
 Еще один источник идеи диалектического способа действия - факт многообразия 
возможных толкований символических содержаний. Зильберер (Herbert Silberer, 
Probleme der Mystik und ihre Symbolik, Wien, 1914, p. 138. Прим. К.Г.Юнга.) 
различал психоаналитическое и анагогическое, а я - аналитически-редуктивное и 
синтетически герменевтическое (Общепринятые названия - каузально-редуктивный и 
конструктивный или синтетический. (См. К.Г.Юнг, Структура психики и процесс 
индивидуации. - М., Наука, 1996, с. 134 и далее - Прим. Н.К.)). Что под этим 
подразумевается, я хочу пояснить на примере так называемой инфантильной 
фиксации на образе родителей (Elternimago), являющейся одним из богатейших 
источников символических содержаний. Аналитически-редуктивная точка зрения 
считает, что интерес (либидо) регрессивно возвращается к материалу инфантильных 
воспоминаний и фиксируется там или же вообще никогда не освобождается от них. 
Синтетическая или анагогическая точка зрения, напротив, считает, что речь идет 
о способных к развитию частях личности находящихся в инфантильном состоянии, 
словно в материнском лоне. Оба толкования могут быть правильными. Можно сказать,
 что они приходят в основном, к одному и тому же. Но на практике существует 
большая разница, толкуем ли мы нечто как регрессивное или как прогрессивное.