определение. Как я указывал в "Отношение между Я и бессознательным", сизигию 
составляют три элемента: женское начало в мужчине и мужское начало в женщине; 
имеющийся у мужчины опыт общения с женщиной (и наоборот); и, наконец, 
мас-кулинный и фемининный архетипические образы. Первый элемент может быть 
интегрирован в структуру личности посредством процесса осознания, последний - 
не может.
 6 "Ибо в Писании сказано: Бог создал мужское и женское; мужское есть Христос, 
а женское есть Церковь". - Второе послание Климента Коринфянам, XIV, 2 (перевод 
Лейка I, р.151). В иконографии место Церкви часто переходит к Марии.
 7 "The Psychology of the Transference" Ср. ниже, пар. 358, кватернион 
наассенов.
 8 Ср. ниже, пар. 347.
 
 IV. САМОСТЬ
 
 Теперь мы перейдем к вопросу о том, оказывает ли какое-то особое влияние на 
эго-личность рост самопознания в результате устранения безличных проекций 
-другими словами, интеграция содержимого коллективного бессознательного. Можно 
ожидать, что в той мере, в какой интегрированные компоненты его содержимого 
являются составными частями самости, влияние окажется существенным. Их 
ассимилирование не только расширяет поле сознания, но и увеличивает важность 
эго, в особенности, если, как обычно и бывает, эго лишено критичности в подходе 
к бессознательному. В подобных случаях эго легко подавляется и идентифицируется 
с ассимилированным содержимым бессознательного. Так, например, мужское сознание 
подпадает под власть анимы и даже может стать одержимо ею.
 Дальнейшие последствия интеграции содержаний бессознательных я обсуждаю в 
другом месте , а потому позволю себе здесь не вдаваться в подробности. Следует 
лишь напомнить, что чем более многочисленны и значительны бессознательные 
содержания, ассимилированные в эго, тем сильнее эго приближается к самости, 
даже если такое приближение будет составлять бесконечный процесс. Это неизбежно 
приводит к инфляции эго, если не провести критическую демаркационную линию 
между ним и фигурами бессознательного. Но подобный акт разграничения дает 
практические результаты, только если удается установить разумные границы эго и 
вместе с тем предоставить бессознательным фигурам - самости, аниме, анимусу и 
тени - относительную автономность и права реальности (психического характера). 
Если же пытаться психологическими объяснениями доказывать отсутствие этой 
реальности, получится либо вообще нулевой результат, либо еще большая инфляция 
эго. Нельзя избавиться от фактов, попросту объявляя их нереальными. Например, 
реальность фактора, порождающего проекции, невозможно отрицать. Всякий, кто не 
признает этот фактор, отождествляется с ним - процедура, не только сама по себе 
сомнительная, но и представляющая немалую опасность для благополучия индивида. 
Каждый, кому приходилось иметь дело с такими случаями, знает, сколь большой 
риск таит в себе инфляция. Достаточно споткнуться на небольшом лестничном 
пролете или даже на ровном полу, и падение будет фатальным. Кроме мотива 
"гордыня предшествует падению", есть и другие, не менее неприятные 
психосоматические и психические факторы, принижающие человека в состоянии 
"надутости". Такое состояние нельзя считать сознательным самопревознесением. 
Как правило, дело обстоит иначе. Обычно мы вообще напрямую не осознаем этого 
состояния, но можем лишь судить о нем по косвенным симптомам. В число последних 
входит реакция нашего непосредственного окружения. Инфляция закрепляет шоры у 
нас на глазах, и чем больше мы оказываемся ассимилированы фактором, создающим 
проекции, тем сильнее склоняемся идентифицироваться с ним. Явным симптомом 
служит здесь растущее нежелание обращать внимание на реакции окружения и 
считаться с этими реакциями.
 Подлинной психической катастрофой следует считать случай, когда эго 
ассимилируется самостью. Образ целостности тогда остается в бессознательном, 
так что он, с одной стороны, разделяет архаическую природу бессознательного, а 
с другой, попадает в психически релятивизированный пространственно-временной 
континуум, характерный для бессознательного как такового4. Оба эти качества 
имеют свойство нуминозности, а потому оказывают неограниченное действие на 
эго-сознание, коему свойственна дифференцированность, то есть отделенность от 
бессознательного, и которое к тому же существует в абсолютных пространстве и 
времени. Указанные его свойства жизненно необходимы. Таким образом, если эго на 
какое-либо время попадает под контроль бессознательного фактора, его адаптация 
нарушается, и открывается путь для всевозможных случайностей.
 Посему, крайне важно, чтобы эго укоренилось в мире сознания и чтобы сознание 
усиливалось весьма тщательной адаптацией. Для этих целей в моральном плане 
очень полезны такие добродетели, как внимательность, совестливость, терпение и 
т.п., а в интеллектуальном плане - старательное наблюдение за симптоматикой 
бессознательного и объективная самокритичность.
 Акцентуирование эго-личности и мира сознания, однако, легко может приобрести 
такие размеры, что фигуры бессознательного психологизируются и, как следствие, 
самость становится ассимилированной эго. Хотя такой процесс в точности 
противоположен только что описанному, результат будет тот же: инфляция. Теперь 
мир сознания подлежит сносу в угоду реальности бессознательного. В первом 
случае реальность нужно защищать от архаического, "вечного" и "вездесущего", 
состояния сна; во втором - сон отвоевывает себе место за счет мира сознания. В 
первом случае рекомендуется мобилизация всех позитивных качеств, во втором же - 
самонадеянность эго может быть ослаблена только моральным поражением. Оно 
необходимо, ибо иначе никогда не будет достигнута средняя степень скромности,