Однако, религия говорит о существовании силы, авторитета, власти, 
противостоящих аналогичным "мирским" вещам. Доктрина зависимости индивида от 
Бога предъявляет к нему такие же претензии, как и "мирская" доктрина. Бывает и 
такое, что абсолютность этих притязаний отчуждает человека от мира точно так же,
 как индивид отчуждается от самого себя, когда поддается коллективному мышлению.
 Как в первом, так и во втором случае, он может лишиться своей способности 
высказывать суждение и принимать решение. Религия откровенно стремится к этой 
цели, если только не приходит к компромиссу с Государством. Если такой 
компромисс имеет место, то я предпочитаю называть ее уже не "религией", а 
"вероисповедованием". Убеждения являются выражением определенной коллективной 
веры, в то время, как слово "религия" выражает субъективную связь с 
определенными метафизическими, внеземными факторами. Убеждения являются 
символом веры, предназначенным, главным образом, для мира в целом и потому 
представляют собой чисто земную вещь, в то время, как смысл и цель религии 
заключаются в связи индивида с Богом (христианство, иудаизм, ислам) или в 
движении к спасению и освобождению (буддизм). Из этого основополагающего факта 
вытекает вся нравственность, которую, при отсутствии ответственности индивида 
перед Богом, нельзя было бы назвать иначе, как обычной моралью.
 Поскольку компромиссы с мирской действительностью существуют, то 
вероисповедования считают своим долгом предпринять основательную систематизацию 
своих взглядов, доктрин и обычаев, и в ходе этого процесса до такой степени 
овеществляются, что их подлинно религиозный элемент - живая связь и 
непосредственное сличение с внемирским - вытесняется на задний план. Отдельное 
вероисповедание измеряет ценность и значимость субъективных религиозных 
отношений по стандартам традиционной доктрины, и если эти стандарты не особо 
соблюдаются, как в протестанстве, сразу же начинаются разговоры о ханжестве, 
сектанстве, эксцентричности и тому подобных вещах, стоит только кому-то заявить,
 что его ведет воля Божья. "Вероучение" соединяется с официальной Церковью или. 
по крайней мере, они создают общественную организацию, членами которой являются 
не только истинно верующие, но и огромное количество людей, о которых можно 
сказать, что они "безразличны" к религии и связаны с ней только силой привычки. 
Здесь разница между вероучением и религией становится вполне осязаемой.
 Стало быть, следование вероучению не всегда представляет собой религиозное 
явление, гораздо чаще это явление социальное и, как таковое, не может дать 
индивиду никакой прочной основы. Чтобы иметь прочную почву под ногами, индивид 
должен полагаться исключительно на свою связь с силой, не принадлежащей к этому 
миру. Здесь критерием является не заявления о наличии убеждений, а 
психологический факт того, что жизнь индивида определяется не только эго и его 
мнением, или социальными факторами, но в равной, если не большей степени и 
трансцендентальной силой. В основе свободы и автономности индивида лежат не 
этические принципы (какими бы возвышенными они не были) и не убеждения (пусть 
даже самые твердые), а всего лишь простое эмпирическое осознание, 
непередаваемое ощущение очень личной, взаимной связи между человеком и 
внеземной силой, которая действует, как противовес "миру" и его "разуму".
 Эта формулировка не понравится ни человеку толпы, ни стороннику коллективной 
веры. Для первого, политика Государства является главенствующим принципом 
мышления и действия. Человек толпы видит перед собой только эту цель и признает 
за индивидом право на существование только в том случае, если последний 
является "клеточкой" Государства. С другой стороны, верующий , хоть и признает, 
что находится в нравственном и фактическом долгу перед Государством, но 
придерживается убеждения, что не только человек, но и повелевающее им 
Государство является подданным "Бога", и что в спорных случаях последнее слово 
остается за Богом, а не за Государством. Поскольку я не расположен высказывать 
какие-либо метафизические суждения, я оставлю открытым вопрос о том, является 
ли "мир", то есть феноменальный мир человека и, стало быть, природа вообще, 
"противоположностью" Богу или нет. Я могу только указать на тот факт, что 
психологическое противостояние между этими двумя царствами ощущений не только 
подтверждается в Новом Завете, но и вполне определенно проявляется в наше время 
в отрицательном отношении диктаторских Государств к религии и в отрицательном 
отношении Церкви к атеизму и материализму.
 Если человек, будучи существом общественным, не может долгое время 
существовать в отрыве от общества, то и для индивида истинным оправданием его 
существования и его духовной и нравственной автономности является только 
внеземной принцип, способный релятивизировать всемогущество внешних факторов. 
Личность, корни которой не уходят в Бога, не может самостоятельно 
сопротивляться физическим и нравственным соблазнам этого мира. Для этого ей 
нужно внутреннее, трансцендентальное ощущение, которое только и может защитить 
ее от неизбежного растворения в массе. Обычное интеллектуальное или даже 
нравственное понимание тупости и нравственной безответственности человека толпы 
является всего лишь негативным одобрением и не более чем остановкой на пути к 
растворению индивидуальности. В этом понимании отсутствует яростная сила 
религиозной веры, поскольку оно является обычной рациональной вещью. У 
диктаторского Государства есть одно очень большое преимущество перед буржуазным 
разумом: вместе с индивидом оно проглатывает и его религиозные силы. 
Государство занимает место Бога; именно поэтому социалистические диктатуры, 
если смотреть на них под этим углом зрения, религиозны, а государственное 
рабство является формой культа. Но религиозная функция не может быть устранена 
и сфальсифицирована без того, чтобы не дать пиши для тайных сомнений, которые 
немедленно подавляются, чтобы избежать конфликта с доминирующим стремлением к 
массовому сознанию. Результатом, как и всегда в таких случаях, является