Нарушения в сфере коллективного бессознательного присутствовали у каждого из 
моих немецких пациентов. Можно было бы объяснить эти нарушения с позиции 
причинности, но подобное объяснение не вполне удовлетворительно, поскольку 
архетипы легче понять исходя из цели, которой они служат, чем основываясь на 
причинно-следственной связи. Наблюдавшиеся мной архетипы выражают первобытные 
инстинкты, насилие и жестокость. Когда я изучил достаточное количество таких 
случаев, мое внимание привлекло специфическое состояние ума, преобладающее в 
Германии. Я видел лишь признаки депрессии и повышенного беспокойства, но это не 
усыпило мою подозрительность. В то время я напечатал в газете предположение, 
что "белокурая бестия" просыпается от тяжкого сна, и в этом случае взрыв 
является вполне возможным. (См. "The Role of the Unconscious", пар. 17.)
 Как стало ясно в последующие годы, это состояние ни в коем случае нельзя 
считать чисто Тевтонским феноменом. Атака примитивных психических сил носила 
более или менее всеобщий характер. Единственное отличие заключалось в самом 
германском менталитете, который лишний раз доказал свою большую 
чувствительность по причине заметной склонности немцев к массовой психологии. 
Более того, поражение и социальные катастрофы усилили стадный инстинкт в 
Германии, так что весьма и весьма вероятно, что Германия стала первой жертвой 
среди Западных наций - жертвой массового движения, возникшего по причине 
подъема сил, до того спящих глубоко в бессознательном, и готовых прорваться 
через любые моральные заслоны. Эти силы, в соответствии с правилами, о которых 
я уже говорил, должны были сыграть роль компенсации. Если подобное 
компенсаторное движение не интегрируется в сознании индивида, это приводит к 
неврозу или даже психозу, и то же самое действительно для коллектива. 
Совершенно ясно, что-то не то происходит с сознательным отношением к 
осуществлению подобного компенсаторного движения; нечто должно быть не в 
порядке или патологически увеличено, потому что только дефектное сознание может 
вызвать противодействие со стороны бессознательного. Что ж, как нам известно, 
очень многое было не в порядке, и мнения на этот счет совершенно расходятся. 
Какое мнение ближе всего к истине, мы узнаем лишь ex effectu (По результату 
(лат) - Прим.перев.); то есть мы сможем определить, каковы же нарушения 
сознания были характерны для нашего времени, только выяснив, какого рода 
реакцию они вызвали у бессознательного.
 Как я уже говорил, волна, поднявшаяся из глубин бессознательного после Первой 
Мировой войны, нашла отражение в индивидуальных сновидениях, в форме 
коллективных, мифологических символов, выражавших первобытные инстинкты, 
насилие и жестокость: короче говоря, силы тьмы. Когда подобные символы 
проявляются у большого числа индивидов и являются для них необъяснимыми, они 
притягивают таких индивидов друг к другу словно магнитом, и так формируется 
толпа. Лидер для нее вскоре найдется - личность, имеющая наименьшую 
сопротивляемость, наименьшее чувство ответственности, и, по причине своих 
низменных склонностей, наибольшую волю к власти. Он даст волю всему тому, что 
вот-вот готово взорваться, и толпа последует за ним, подобно неудержимой 
снежной лавине.
 Я наблюдал Германскую революцию, так сказать, в испытательной пробирке 
личности, и полностью отдавал себе отчет в огромной опасности, которую 
заключала возможность объединения подобных людей. Но в то время я не знал, 
достаточно ли их в Германии, чтобы сделать такой взрыв неизбежным. Тем не менее,
 мне довелось встретить довольно большое число таких случаев, и пронаблюдать 
развертывание темных сил в лаборатории индивидуальной психики. Я смог 
проследить, как эти силы прорывались наружу, разрушая мораль и самоконтроль 
личности, и, подобно наводнению, захлестывали мир ее сознания. Часто это было 
связано с большим страданием и разрушением личности; но когда индивиду 
удавалось ухватиться за спасительную соломинку рационального или сохранить узы 
человеческих взаимоотношений, новая компенсация осуществлялась в 
бессознательном сущим хаосом сознательного мышления, и такая компенсация могла 
интегрироваться в сознание. Одновременно появлялись новые символы, имеющие 
коллективную природу, но теперь уже отражающие силы порядка. Эти символы были 
наделены мерой, пропорцией и симметричностью композиции, что выражалось в их 
специфичной математической и геометрической структуре. Они представляли собой 
осевые симметричные системы, известные как мандалы. Я боюсь, что не смогу 
разъяснить здесь эти в высшей степени технические моменты, но все же, как ни 
темен смысл такого изложения, я должен вскользь упомянуть о них, поскольку они 
представляют проблеск надежды, а надежда необходима нам в нынешнее время 
распада и хаотического беспорядка.
 Повсеместная растерянность и беспорядок отражают аналогичные процессы, 
происходящие в уме индивида, но это отсутствие ориентира компенсируется в 
бессознательном архетипами порядка. Здесь я снова должен указать на то, что 
если эти символы порядка не интегрируются в сознание, то силы, ими выражаемые, 
могут накапливаться, достигая опасного уровня концентрации, как это произошло с 
силами разрушения и беспорядка двадцать пять лет назад. Интеграция 
бессознательного содержания является актом индивидуальной реализации, понимания 
и оценки. Это наиболее трудная задача, требующая наивысшего уровня этической 
ответственности. Лишь относительно небольшое число индивидов способно на такое 
достижение, и они являются не политическими, а моральными лидерами человечества.
 Поддержка и дальнейшее развитие цивилизации зависит от этих личностей, 
поскольку совершенно очевидно, что сознание масс отнюдь не улучшилось со времен 
Первой Мировой войны. Только некоторые склонные к размышлениям умы извлекли для 
себя пользу, а их моральный и интеллектуальный горизонты были в значительной 
степени расширены через осознание подавляющей силы зла и того факта, что