Правда, этот способ действий требует от врача не только психиатрических знаний 
- он должен ориентироваться в мифологии, примитивной психологии и т.д. Сегодня 
такие познания должны входить в арсенал психотерапевта так же, как они 
составляли существенную часть интеллектуального багажа врача до века 
Просвещения. (Вспомним, например, средневековых последователей Парацельса!) К 
человеческой душе, особенно страдающей, нельзя подходить с невежеством 
непрофессионала, знающего в психике только свои собственные комплексы. Именно 
поэтому соматическая медицина предполагает основательные знания анатомии и 
физиологии. Как есть объективное человеческое тело, а не только субъективное и 
личное, точно так же есть и объективная психе с ее специфическими структурами и 
процессами, о которых психотерапевт должен иметь (по меньшей мере) 
удовлетворительное представление. К сожалению, в этом отношении за последние 
пол столетия мало что изменилось. Правда, было несколько, с моей точки зрения, 
преждевременных, попыток создания теории, проваливающихся из-за предрассудков 
консультационного кабинета и недостаточного знания фактов. Необходимо накопить 
еще много опыта во всех областях психологии, прежде чем будут обеспечены основы,
 сопоставимые, например, с результатами сравнительной анатомии. Об устройстве 
тела мы знаем сегодня бесконечно больше, чем о структуре души, жизнь которой 
становится все более важной для понимания соматических расстройств и 
человеческой природы в целом.
 Общая картина шизофрении, которая сложилась у меня за пятидесятилетнюю 
практику и которую я попытался коротко набросать здесь, не указывает на 
однозначную этиологию этой болезни. Правда, поскольку я исследовал свои случаи 
не только в рамках анамнеза и клинических наблюдений, но и аналитически, то 
есть с помощью снов и вообще психотического материала, я смог выявить не только 
начальное состояние, но и компенсацию в ходе лечения, и должен констатировать, 
что мне не встречались случаи, которые бы не имели логически и причинно 
взаимосвязанного развития. При этом я отдаю себе отчет, что материал моих 
наблюдений состоит в основном из более легких, корригируемых случаев и 
латентных психозов. Я не знаю, как обстоят дела с тяжелыми кататониями, которые 
могут привести к летальному исходу и которые, естественно, не встречаются на 
приеме у психотерапевта. Таким образом, я оставляю открытой возможность 
существования таких форм шизофрении, при которых психогенная этиология мало 
значима.
 Несмотря на психогенность шизофрении, в ее течении наступают осложнения, 
которые трудно объяснить психологически. Как указывалось выше, это происходит в 
окружении патогенного комплекса. В нормальном случае и при неврозе формирующий 
комплекс или аффект вызывает симптомы, которые можно истолковать как более 
легкие формы шизофренических, - прежде всего известное "abaissement du niveau 
mental" с характерной для него односторонностью, затруднением суждения, 
слабостью воли и характерными реакциями (заикание, персеверации, стереотипность,
 аллитерации и ассонансы в речи). Аффект проявляется и как источник неологизмов.
 Все эти феномены учащаются и усиливаются при шизофрении, что недвусмысленно 
указывает на чрезвычайную силу аффекта. Как часто бывает, аффект не всегда 
проявляется внешне, драматически, но развивается, невидимый внешнему 
наблюдателю, как бы внутрь, где он вызывает интенсивные бессознательные 
компенсации8.
 Они проявляются особенно в бредовых речах и в сновидениях, овладевающих 
сознанием с неотразимой (possessiv) силой. Степень неотразимости соответствует 
силе патогенного аффекта и ею же объясняется.
 В то время как в области нормы и неврозов острый аффект проходит сравнительно 
быстро, а хронический не слишком сильно расстраивает общую ориентацию сознания 
и дееспособность, шизофренический комплекс оказывает во много раз сильнее. Его 
фиксированные проявления, автономия и деструктивность овладевают сознанием 
вплоть до отчуждения и разрушения личности.
  Он не создает "double personnalite" (Раздвоения личности (фр.) - Прим. пер.), 
a лишает эго власти, становясь на его место. Это наблюдается лишь в самых 
острых и тяжелых аффективных состояниях (патологические аффекты и делирий). 
Нормальная форма такого состояния - сновидение, которое, в отличие от 
шизофрении, имеет место не при бодрствовании, а во сне.
 Возникает дилемма: слабое эго или сильный аффект тому первопричина? Я считаю, 
что последнее перспективнее - по следующим причинам. Для понимания содержания 
сновидения слабое эго (в состоянии сна) не значит практически ничего. А вот 
аффективный комплекс и динамически, и содержательно оказывает решающее 
воздействие на смысл сновидения. Этот вывод можно применить и к шизофрении, ибо 
вся феноменология этой болезни концентрируется в патогенном комплексе. При 
попытке объяснения лучше всего исходить именно из этого и рассматривать 
слабость эго как вторичное и деструктивное последствие аффективного комплекса, 
возникшего в области нормального, но впоследствии взорвавшего единство личности.

 Каждый комплекс, в том числе и при неврозах, обладает явной тенденцией к 
нормализации, встраиваясь в иерархию высших психических связей или, в худшем 
случае, порождая новые субличности (Шизофрения и значит "расщепление личности", 
от греч. Schizo раскалываю + phren сердце, душа. - Прим. Н.К.). В отличие от 
этого при шизофрении комплекс застревает не только в архаическом, но и 
хаотически-случайном. Он остается чуждым, непонятным, асоциальным, как и 
большинство сновидений. Эта их особенность объясняется состоянием сна. По 
сравнению с ними для шизофрении в качестве объясняющей гипотезы приходится 
использовать специфический патогенный фактор. Им может являться токсин 
специфического действия, вырабатываемый под воздействием чрезмерного аффекта.