ку, и я могу помочь. В этот момент Эмма зарыдала, и я уже, холодея, 
догадывался, что сейчас откроется моему взору. 
Тут я вынужден отступить от правил бесстрастного научного изложения и заняться 
беллетристикой. Потому что передать чужую боль формальным языком невозможно. И 
в ином случае, у меня не получится зафиксировать все детали, важные для 
последующего. А в нашей профессии, как и в криминалистике, важна каждая мелочь. 

Эмма рассказывала, запинаясь и останавливаясь через слово, словно бы ее бил 
озноб. В 1949 году, незадолго до смерти матери, они вдвоем поехали на Женевское 
озеро, сняв небольшую комнатку в пансионате. Это было летом, вечера были теплые.
 Эмма отпросилась у матери сходить погулять на озеро. Только ненадолго, сказала 
мать. Эмма добралась до берега озера, до песчаного пляжа. Она, решила 
выкупаться. Оставшись в купальном костюме, Эмма окунулась в теплую воду. 
Немного поплавав, Эмма вознамерилась выходить из воды. И тут она увидела 
мужчину, который, стоя рядом с тем местом, где она оставила платье, пристально 
смотрел на нее. Лица мужчины было не разглядеть. Стоило только Эмме выйти из 
воды и подойти к своему платью, мужчина вцепился Эмме в шею, наклонился к ее 
уху и прошептал: «Закричишь – прирежу и брошу в воду». Эмму сковал парализующий 
страх. Она поняла, что ее ждет. «Я девственница» - смогла произнести она. 
Мужчина хмыкнул. «Ну тогда поработаешь ртом», сказал он и поволок Эмму в 
заросли кустарника. Он поставил ее на колени, расстегнул штаны и достал пенис. 
«Открывай рот и не вздумай кусаться», сказал он. Эмма повиновалась. Палач 
пригнул голову Эммы к себе. Ровно через минуту он кончил. Сперма обильно 
выплеснулась Эмме в рот. Она поперхнулась и закашлялась, задыхаясь. Мужчина 
стремительно вынул член у Эммы изо рта. «Глотай, тварь»,  скомандовал он. Эмма 
сглотнула. В этот момент ее стало дурно, она упала на четвереньки и изошлась 
рвотой. Мужчина, не говоря больше ни слова, изо всех сил ударил Эмму ногой в 
живот, застегнул штаны и исчез в зарослях.
Эмма не сразу встала на ноги. Кое-как надев свое платье и интенсивно 
прополоскав рот, она бросилась домой. Сказав матери, что у нее заболела голова, 
Эмма легла на свою койку и попробовала уснуть. Но вместо сна она вдруг зарыдала,
 истошно и во весь голос. Прибежала мать и, плача, потребовала объяснений.  
Эмме пришлось рассказать все, как было. Мать схватилась за бок и осела на стул. 
Через час она умерла. Позже врачи рассказали Эмме, что сердце ее матери, как 
выяснилось на вскрытии, было испещрено рубцами. Она пережила несколько 
инфарктов на ногах, этот оказался последним.
С тех самых пор и до последнего момента Эмма открывала свой день проклятием. 
Она проклинала мужчину, надругавшегося над ней, убившего ее мать - и требовала 
для него у Бога немедленной смерти. Произошедшее с Эммой глубоко избороздило ее 
психику. До изнасилования Эмма ровно и дружелюбно относилась к мужчинам. Она 
была уже вполне взрослой (24 года), и молодые люди не могли ее не интересовать, 
сексуальность Эммы была в полной норме (Эмма время от времени прибегала к 
стимуляции клитора, испытывая при этом глубочайшее чувство вины и 
подавленности). Но, после изнасилования, она сделалась полной мужененавистницей.
 Подсознательно она обвиняла мужчин во всех бедах человечества. Мужчины – это 
животные, сказала она себе, им нужно только одно. Это они устроили 
кровопролитную бойню, это они насиловали и убивали женщин в захваченных городах,
 и в этом смысле немцы, русские и американцы стоили друг друга. Мир создан 
мужчинами и для мужчин, в котором мы, женщины – только игрушка, которую они при 
первом же случае готовы поломать. Мы – рабыни, с горечью говорила Эмма сама 
себе, подстилки для скота. Они не готовы с нами считаться. И, чтобы выжить, мы 
должны научиться мстить. Словом, риторика Эммы все более походила на ту, что 
можно сейчас услышать на митингах американских феминисток.
И Эмма, как умела, начала проводить в жизнь свою линию отмщения. Ее первый муж 
был клерком, человеком слабым и безвольным. Он лишил ее девственности, и это 
было противно, больно и неаккуратно сделано. Спустя некоторое время Эмма 
забеременела. Не прошло и трех после рождения Дитриха, как Эмма, уставшая от 
полной беспомощности мужа, от того, что он категорически не помогает по дому, 
убивая вечера в пивных, - словом, Эмма выставила своего первого мужа за дверь. 
Она посчитала, что с воспитанием сына справится сама.  В первый год после 
развода ей пришлось очень несладко, они с Дитрихом голодали. Но тут пришла на 
помощь католическая церковь в лице отца Георга – и понемногу принялась снабжать 
Эмму продуктами,  поношенной одеждой, пристроила Дитриха в сиротский приют на 
неполный день. Эмма вернулась на работу в бюро, где ей обрадовались (она была 
добросовестной работницей).
В свое время Эмма категорически отказалась венчаться с бывшим мужем. После 
случая на озере и смерти матери у нее в душе произошла существенная переоценка. 
Она сохранила себя в католичестве, но не по внутреннему убеждению, а со страха 
остаться одной в этом мире. По мнению Эммы, мужчина, оказавшийся рядом с ней, 
не заслуживал такой чести, чтобы быть обвенчанным с ней, получить на нее в 
порядке Божьего установления все права не только в постели, но и на небесах. 
Прежде отец Георг, когда Эмма исповедала ему свой гражданский брак, скрепя 
сердце, согласился с таким решением Эммы, но не одобрил его. Но теперь, когда 
Эмма рассталась с гражданским мужем, покаялась и вернулась в храм, отец Георг 
мог успокоиться о состоянии своей подопечной: заблудшая овечка вернулась в 
стадо. Знал бы он, что Эмма обратится к астрологу, он был бы менее оптимистичен.

Франц, новый приятель Эммы, оказался другим – не таким, как Эмма ожидала 
увидеть на горькой основе своего скудного житейского опыта. Эмма долго не 
подпускала его к себе, проверяла. Она смертельно боялась первой ночи. Но Франц 
оказался исключением из того, что Эмма привыкла думать о мужчинах. Он 
прикасался к ней не