| |
читая
поэтическую басню, мы отнюдь не подчиняемся прави-
лу, которое считал обязательным Потебня: «Когда же
басня дана нам не в том конкретном виде, о котором
я говорил, а в отвлеченном, в сборнике, то она требует
для понимания, чтобы слушатель или читатель нашел в
собственном воспоминании известное количество воз-
можных применений, возможных случаев. Без этого по-
нимание ее не будет возможно, а такой подбор возмож-
ных случаев требует времени. Этим объясняется, между
прочим, тот совет... Тургенева — читать их медленно...
Дело не в медленном чтении, а в том подборе воз-
можных случаев, применений, о котором я только что
упомянул» (92, с. 81—82).
Дело вовсе не в этом. Совершенно ложно представ-
лять себе дело так, будто читатель, читая басню в
сборнике, мысленно вспоминает те житейские случаи, к
которым эта басня подходит. Напротив того, можно с
уверенностью сказать, что, читая басню, он не занят
ничем другим, кроме того, что эта басня ему рассказы-
вает. Он всецело отдается тому чувству, которое басня
в нем вызывает, и ни о каких других случаях и не вспо-
минает. Именно это получили мы в итоге рассмотрения
каждой басни.
Таким образом, мы видим, что в басне не только
178 Л. С. Выготский. Психология искусства
нет противоположностей со всеми остальными видами
поэзии, на которых все время настаивают Лессинг и
Потебня, как на отличительных ее свойствах, но, напро-
тив того, что в ней, как в элементарном виде поэзии,
есть зерно и лирики, и эпоса, и драмы. Белинский неда-
ром называл отдельные басни Крылова маленькими
драмами. Этим он определял верно не только диалоги-
ческую внешность, но и психологическую сущность бас-
БИ. Как маленькую поэму басню определяли многие,
и мы видели, что не кто иной, как Жуковский, подчер-
кивал близость басни к эпической поэме. Было бы ве-
личайшей ошибкой думать, что басня есть непременно
насмешка, или сатира, или шутка. Она бесконечно раз-
нообразна по своим психологическим жанрам, и в ней
действительно заложено зерно всех видов поэзии. На-
помним мнение Кроче, что проблема жанра и есть, в
сущности говоря, проблема психологическая по самому
существу. Наряду с такими баснями, как «Кошка и Со-
ловей» или «Рыбья пляска», которые можно назвать
самой жестокой общественной и даже политической
сатирой, мы видели у Крылова и психологическое зер-
но трагизма в «Волке на псарне», и психологическое зер-
но героического эпоса в «Море зверей», и зерно лиризма
в «Стрекозе и Муравье». Мы уже говорили как-то,
что вся такая лирика, как лермонтовский «Парус»,
«Тучи» и т. п., то есть лирика, имеющая дело с неоду-
шевленными предметами, несомненно выросла из басни, и
Потебня прав в том единственном месте своей книги,
где он именно такие лирические стихотворения сопо-
ставляет с басней, хотя и дает ложное объяснение это-
му сопоставлению. В сущности говоря, мы пришли к
тому бедному выводу относительно природы басни, ко-
торый мы могли вычитать в Энциклопедическом сло-
варе, не произведя никакой работы. Басня, говорится
там, «может отличаться эпическим, лирическим или са-
тирическим тоном» (140, с. 150). И как будто мы не
нашли ничего нового по сравнению с той истиной, кото-
рая словно была с самого начала всеобщим достояни-
ем. Но если мы припомним, какие большие выводы мы
сумели сделать из этого, как нам удалось поставить
эту природу басни в зависимость от общих законов
поэзии, в какое противоречие мы впали с традиционны-
ми учениями, развитыми Лессингом и Потебней, мы,
Анализ эстетической реакции 179
может быть, должны будем признать, что наш анализ
обогатил эту истину совершенно новым содержанием.
Маленький пример пояснит это. Лессинг приводит бас-
ню о рыбаке. «Рыбак, вытащив сеть из моря, поймал
больших рыб, лопавших в нее, маленькие же проскочи-
ли через сеть и счастливо опять попали в море... Этот
рассказ находится среди эзоповских басен, но это сов-
сем не басня или, во всяком случае, очень посредствен-
ная. Она не имеет никакого действия. Она содержит
простой один-единичный факт, который вполне может
быть
|
|
