вают, что сам автор
указывает целых три моральных вывода, которые отсюда
проистекают: «Отсюда такое сложное нравоучение, что
сам автор должен его изложить так: во-первых, это ча-
сто обозначает, что злейший враг нередко тот, которо-
го сами вспоили и вскормили; во-вторых, что преступник
наказывается не в момент гнева божества, но в час, на-
значенный роком; в-третьих, эта басня увещевает доб-
рых, чтобы они ни для какой выгоды не соединялись с
преступником. Применений сам автор нашел слишком
много, чтобы неавтор нашел хотя бы одно из сделанных
им» (92, с. 18).
К тому же выводу приходит Потебня из анализа бас-
ни Федра о человеке и мухе. Он говорит: «Мы видели,
какая цель басни: она должна быть постоянным сказуе-
мым переменчивых подлежащих. Как же эта басня мо-
жет служить ответом на известный вопрос, когда она в
себе заключает разнообразные ответы? Иногда сам бас-
ноппсец (а именно это делает Федр) весьма наивно ука-
зывает на сложность своих басен, то есть их практиче-
скую негодность» (92, с. 17). Тот же вывод получает-
ся из анализа индийской басни о Турухтане и море:
«Эта басня знаменита, потому что оставила после себя
огромное потомство. Здесь басня разбивается на две ча-
сти. В первой половине море похищает яйца самки кули-
ка (есть другие басни на тему, что бороться со стихия-
ми невозможно); другая же половина доказывает, что

 
140	Л. С. Выготский. Психология искусства
слабый может бороться с сильным и может его побеж-
дать. Следовательно, две половины басни противоречат
одна другой не по содержанию: море унесло яйца самки
кулика, муж решается отомстить морю и отомщает —
тут противоречия пет. Но если обратить внимание на
возможность применения басни как сказуемого к пере-
менчивым подлежащим, о которых я говорил, то вы
увидите, что характер тех случаев, которые подходят к
первой половине басни, совершенно противоположен ха-
рактеру тех, которые подходят ко второй. К первой по-
ловине подходят те случаи, которые доказывают, что бо-
роться со стихийными силами невозможно; ко второй
половине будут подходить те случаи, когда личность, не-
смотря на свою видимую слабость, борется и одерживает
над ними победу. Следовательно, внутри нашей басни
содержится логический порок37. Единства действия, ко-
торое мы видим в других примерах, она не имеет» (92,
с. 20). Здесь опять Потебня совершенно точно форму-
лирует как недостаток прозаической басни то, что яв-
ляется основным признаком басни поэтической: ту про-
тивоположность, то противоречие, которое существует не
в самом содержании, но при попытке толковать эту бас-
ню. Мы увидим впоследствии, что это противоречие,—
то, что под басню подходят самые противоположные
случаи,— и составляет истинную природу басни. И в са-
мом деле, всякая басня, заключающая в себе больше од-
ного действия, больше одного мотива, непременно будет
уже обладать несколькими выводами и заключать в се-
бе логический порок. Потебня расходится с Лессингом
только в том, что отрицает, будто мораль появляется до
басни. Он склонен думать, что басня применяется к ча-
стным случаям в жизни, а не к общим моральным
правилам в мысли, и что эти общеморальные прави-
ла возникают уже как результат обобщения в тех
случаях житейских, к которым применяется басня. Но,
однако, и он требует того, чтобы известный круг этих
случаев был заранее определен самим построением бас-
ни. Мы видели, что, если таких случаев много или если
одна и та же басня может прилагаться к совершенно
противоположным случаям, она оказывается несовершен-
ной. Между тем в полном противоречии с этой своей
мыслью Потебня дальше показывает, что в басне может
быть не одно, а много нравственных положений, и что

 
Анализ эстетической реакции	141
она может применяться к совершенно разным случаям
и что это вовсе не является пороком басни.
Так, анализируя басню «Мужик и аист» из Бабрия,
он указывает, что на вопрос: «Какое общее положение
низведено в ней или какое обобщение из нее вытекает,