тлой радости?» (29, с. 245). Спрашивая
так, Вундт, конечно, хотел показать, что если мы в обы-
денной речи неосторожно называем впечатление от Девя-
той симфонии удовольствием, то для психолога это есть
непростительная ошибка.
На отдельном примере легче всего показать, как бес-
силен формальный метод сам по себе, не поддержанный
психологическим объяснением, и как всякий частный во-
прос художественной формы при некотором развитии
утыкается в вопросы психологические и сейчас же обна-
руживает совершенную несостоятельность элементарного
гедонизма. Я хочу показать это на примере учения о роли
звуков в стихе в том виде, как оно развито формалистами.
Формалисты начали с подчеркивания первенствующе-

 
Критика	87
го значения звуковой стороны стиха. Они стали утвер-
ждать, что звуковая сторона в стихе имеет первенствую-
щее значение и что даже «восприятия стихотворения
обыкновенно тоже сводятся к восприятию его звукового
прообраза. Всем известно, как глухо мы воспринимаем
содержание самых, казалось бы, понятных стихов» (130,
с. 22).
Основываясь на этом совершенно правильном наблю-
дении, Якубинский пришел к совершенно правильным
выводам: «В стихотворно-языковом мышлении звуки
всплывают в светлое поле сознания; в связи с этим воз-
никает эмоциональное к ним отношение, которое в свою
очередь влечет установление известной зависимости меж-
ду «содержанием» стихотворения и его звуками; послед-
нему способствуют также выразительные движения орга-
нов речи» (141, с. 49).
Таким образом, из объективного анализа формы, не
прибегая к психологии, можно установить только то, что
звуки играют какую-то эмоциональную роль в восприятии
стихотворения, но установить это — значит явно обратить-
ся за объяснением этой роли к психологии. Вульгарные
попытки определить эмоциональные свойства звуков из
непосредственного воздействия на нас не имеют под собой
решительно никакой почвы. Когда Бальмонт определял
эмоциональный смысл русской азбуки, говоря, что «а»
самый ясный, влажный, ласковый звук, «м» — мучитель-
ный звук, «и» — «звуковой лик изумления, испуга» (11,
с. 59—62 и далее), он все эти утверждения мог подтвер-
дить более или менее убедительными отдельными приме-
рами. Но ровно столько же можно было привести при-
меров, говорящих как раз обратное: мало ли есть рус-
ских слов с «и», которые никакого удивления не выража-
ют. Теория эта стара как мир и бесконечное число раз
подвергалась самой решительной критике25.
И те подсчеты, которые делает Белый, указывая па
глубокую значительность звуков «р», «д», «т» в поэзии
Блока (14, с. 282—283), и те соображения, которые вы-
сказывает Бальмонт, одинаково лишены всякой научной
убедительности. Горнфельд приводит по этому поводу ум-
пое замечание Михайловского по поводу подобной же тео-
рии, указывавшей, что звук «а» заключает в себе нечто
повелительное. «Достойно внимания, что акать по конст-
рукции языка приходится главным образом женщинам:

 
88	Л. С. Выготский. Психология искусства
я, Анна, была бита палкой; я, Варвара, заперта была в
тереме и проч. Отсюда повелительный характер русских
женщин» (35, с. 135, 136).
Вунд показал, что звуковая символика26 встречается
в языке чрезвычайно редко и что количество таких слов в
языке ничтожно по сравнению с количеством слов, не
имеющих никакой звуковой значимости; а такие исследо-
ватели, как Нирон и Граммон27, вскрыли даже психоло-
гический источник происхождения звуковой выразитель-
ности отдельных слов. «Все звуки в языке, гласные и со-
гласные, могут приобретать выразительное значение, ко-
гда тому способствует самый смысл того слова, где они
встречаются. Если смысл слова в этом отношении содейст-
вия не оказывает, звуки остаются невыразительными.
Очевидно, что если в стихе имеется скопление известных
звуковых явлений, эти последние, смотря по выражаемой
ими идее, станут выразительными, либо наоборот. Один и
тот же звук может служить для выражения довольно да-
леких друг от друга идей» (146, р. 206).
Точно то же устанавливает и Нирон, приводя громад-
ное количество слов выразительных и невыразительных,
но построенных на том же самом звуке. «Существовала
мысль, что между тремя «о» слова monotone и его см