мание его глубокого смысла в тра-
гедии.
138* Глубоко важно отметить, что король говорит (начинает
говорить, вернее) с Лаэртом о гибели Гамлета еще до получения
от него письма, то есть заготовляет новый план, еще не зная о
неудаче первого (гибели Гамлета в Англии),— опять можно от-
нести к «несуразностям», противоречиям пьесы, но, в сущности,
здесь глубоко иное.
139* По Дитериху, Гамлету должно не наказать убийцу, а вос-
становить Фортинбраса во владениях, отнятых у его отца старым
Гамлетом (по К. Р., т. 2).
140* В представляемой пьесе (сцена на сцене) не объяснено,
почему королева, дающая клятвы и обещания не выйти второй
раз замуж, впоследствии нарушает их, неизбежность чего пред-
чувствует король. Вообще до этого пьеса не доходит; она обры-
вается раньше; мы узнаем это только из пантомимы, которая оп-
ределяет все роли. К «символике сцены»: вывеска шекспировско-
го театра «Глобус» (1598) — «Весь мир — театр». Эразм Роттер-
дамский: «Что такое, в сущности, человеческая жизнь, как не од-
но сплошное представление, в котором все ходят с надетыми
масками, разыгрывая каждый свою роль, пока режиссер не уведет
его со сцены». Ср. у Шекспира, у Оскара Уайльда. Н. Евреинов:
«Театр для себя» — проблема театра в жизни, то есть жизнь как
театр: «каждая минута — театр», «режиссура жизни» и т. д.
141* Ю Сокольский: «Последняя сцена драмы основана на
коллизии случайностей, соединившихся так внезапно и неожидан-
но, что комментаторы с прежним взглядом даже серьезно обвиня-
ли Шекспира в неудачном окончании драмы... Надо было приду-
мать вмешательство именно какой-либо посторонней силы... Этот
удар был чисто случаен и напоминал в руках Гамлета острое ору-
жие, которое иногда дают в руки детям, управляя в то же время
рукояткой» (курсив.— Л. В.). В этом — весь смысл удара через
Гамлета. Гамлет убивает короля — это вовсе не только отмщение
за отца, но и за мать и за себя (Берне). Катастрофа не ограничи-
вается этим только ударом —она не то, что требовала Тень, не
финал плана Гамлета, а всего хода пьесы. Вердер видит в послед-
ней сцене тоже вмешательство иной силы (Высшего Правосу-
дия) — Мелоне «не понимает драмы» (по Соколовскому). Джонсон
упрекает Шекспира за то, что убийство короля происходит не по
обдуманному плану, но как неожиданная случайность (Соколов-
ский). D'Alfonso «La personalita di Amleto» (по Энр. Ферри):
«...так что король убит не вследствие хорошо обдуманного наме-
рения Гамлета (благодаря ему он, может быть, никогда не был бы
убит), а благодаря событиям, независимым от воли Гамлета».
В . У Энр. Ферри — недоразумения: 1) «Гамлет в своем пись-
ме к Офелии говорит о своем болезненном состоянии».— Ubi?
2) «Искусно придуманный план театрального представления для
разрешения знаменитого «быть или не быть?» — Sic! Впрочем, та-
кое понимание этих слов, как убить или нет,— встречается не раз.

 
Комментарии	557
Дополнительно взгляды Толстого и Вл. Соловьева. Критика
Л. Толстого имеет громадное отрицательное значение. Она убеди-
тельно заставляет пересмотреть учение о характере в трагедии
Шекспира и... сдать его в архив. В самом деле, не пора ли от-
казаться от упрощенного понимания шекспировских трагедий, как
«трагедий характера»? Разве не очевидно, что в это понятие не
укладывается ни одна почти трагедия. В той своей части, где от-
рицается «трагедия характера» в Гамлете, эти заметки совпадают
со взглядом Толстого и опираются на него. «Но ни на одном из
лиц Шекспира так поразительно не заметно его — не скажу не-
умение, но совершенное равнодушие к приданию характерности
своим лицам, как на Гамлете,— поступки и речи его не согласу-
ются...». Вл. Соловьев: «...все происходящее в мире, и в особенно-
сти в жизни человека, зависит, кроме своих наличных и очевид-
ных причин, еще от какой-то другой причинности, более глубокой
и многообъемлющей, но зато менее ясной. Если бы жизненная
связь всего существующего была проста, как дважды два — четы-
ре, то этим исключалось бы все фантастическое... Представление
жизни как чего-то простого, рассудительного и прозрачного, пре-
жде всего противоречит действительности, оно нереально. Ведь
было бы очень плохим реализмом утверждать, например, что под
видимой поверхностью земли, по которой мы ходим и ездим, не
скрывается ничего, кроме пустоты. Такого рода реализм был бы
разрушен всяким землетрясением (трагедией.— Л. В.) и всяким
вулканическим извержением, свидетельствующими, что под види-
мой земной поверхностью таятся действующие и, следовательно,
действительные силы... Существуют такие естественные наслоения
и глубины и в жизни человека... Мистическая глубина жизни
иногда близко подходит к житейской поверхности...» etc. Но сам
Вл. Соловьев не заметил этого «подземного» в «Гамлете». Он счи-
тал «Гамлета» трагедией характера, не видел в нем той «синтети-
ческой драмы» ро