амое: «От страсти обе-
зумел?.. Здесь явный взрыв любовного безумья... Вот он
и спятил!» (II, 1).
И королю с королевой он говорит, что это — причина
всего. «И знаете, что я вам доложу?.. я узнал причину
Гамлетовых бредней». Но королева чувствует вернее.
Король
Он говорит, Гертруда, что нашел,
На чем ваш сын несчастный помешался.
Королева
Причина, к сожалению, одна:
Смерть короля и спешность нашей свадьбы.
А Полоний дальше прямо говорит:
Ваш сын сошел с ума...
Отвергнутый,чтоб выразиться вкратце,
 
Приложение	413
Он впал в тоску, утратил аппетит,
Утратил сои, затем утратил силы,
А там из легкого расстройства впал
В тяжелое, в котором и бушует
На горе всем.
Опять ставится вопрос о безумии Гамлета: это вопрос
центральный, им заполнено все почти действие (или,
вернее, бездействие) пьесы, все вращается вокруг этого
странного поведения или состояния Гамлета. Прежде все-
го, притворяется ли Гамлет безумным или он действи-
тельно безумен? Кроме «условия о безумии» (см. преды-
дущую главу), об этом в пьесе находим: «Гамлет говорит
друзьям, точно намекая на это:
Гамлет.
Но мой дядя-отец и тетка-матушка ошибаются.
Гильденстерн.
В каком отношении, милорд?
Гамлет.
Я помешан только в норд-норд-вест. При южном вет-
ре я еще отличу сокола от цапли».
Здесь уже есть намек на двойную сторону этого. Ко-
роль спрашивает у друзей, что они выведали:
Так, значит, вы не можете добиться,
Зачем он напускает эту блажь?
Чем взвинчен он, что, не боясь последствий,
В душевном буйстве тратит свой покой?
Розенкранц
Он сам признал, что не в своей тарелке,
Но почему, не хочет говорить.
Гильденстерн
Выпытыванью он не поддается.
Едва заходит о здоровье речь,
Он ускользает с хитростью безумца.
Здесь уже есть почти все: он напускает («he puts on»)
на себя, но что-то и есть («lunacy»), бредни. Он сознался,
что он «не в своей тарелке», но хитростью сумасшествия
не выдал истинного состояния. И после разговора с Офе-
лией, подслушанного королем, он [король] говорит:
Любовь? Он поглощен совсем не ею.
К тому ж — хоть связи нет в его словах,
В них нет безумья. Он не то лелеет
По темным уголкам своей души,
Высиживая что-то поопасней.
И, наконец, Гамлет сам говорит матери:
И в благодарность за его лобзанья,
Которыми он будет вас душить,
В приливе откровенности, сознайтесь,
 
414	Л. С. Выготский. Психология искусства
Что Гамлет вовсе не сошел с ума.
А притворяется с какой-то целью (III, 4),
И тот же Гамлет говорит Лаэрту:
Собравшиеся знают, да и вам
Могли сказать, в каком подчас затменье
Мое сознанье (V, 2).
...И Гамлетов недуг — его обидчик.
Очевидно, есть и то и другое: это чувствуют все, это гово-
рит сам Гамлет. Если не безумие, то какое-то странное
превращение — «transformation», какое-то состояние —
«distraction», «lunacy»,— это отмечают все. С другой сто-
роны, просто сумасшедшим, то есть просто нелепым, не-
вменяемым человеком его не считает никто. Король ви-
дит, что слова его хоть и странны, но не безумны и, глав-
ное, Полоний, который один считает его просто сумасшед-
шим, говорит: «Если это и безумие, то в своем роде по-
следовательное». Это не бессмысленное сумасшествие, а
глубокое безумие. «Как проницательны подчас его отве-
ты! Находчивость, которая часто осеняет полоумных и не
всегда бывает у здравомыслящих». Это безумие иногда
глубже рассудка — это чувствует даже Полоний. Но опять
все же какое-то «безумие» есть: Горацио говорит, что из-
за призрака он в исступлении; в сцепе вслед за явлени-
ем Духа видно это «безумие» — подлинное, там же, где и
«условное». Офелия после разговора с Гамлетом (который
убедил короля, что это не безумие, а что-то высиживаемое
скорбью) говорит:
Какого обаянья ум погиб!
Соединенье знанья, красноречья
И доблести, наш праздник, цвет надежд,
Законодатель вкусов и приличий.
Их зеркало... все вдребезги. Все, все