нологе, имеющем решающее
почти значение в понимании Гамлета, опять-таки в пред-
чувствии, в предвидении намечается и заключается вся
дальнейшая его трагедия. Это вовсе не «общий» монолог,
стоящий особняком, в стороне от действия, сказанный

 
Приложение	387
только затем, чтобы раскрыть зрителю внутреннее со-
стояние героя, — это ключ ко всему действию. Душа
Гамлета, чувствующая уже грядущую тайну, уже не
приемлет этого мира, уже не живет в нем. Она погру-
жена в глубокую и безысходную, постоянно углубляю-
щуюся скорбь. Он уже оторван от всего, что здесь, от
природы, от людей, от солнца. Он еще не стер со стра-
ниц воспоминания изречения книг, но ему уже неза-
чем продолжать свое учение. Он уже ненавидит солнце,
и в бесконечной разобщенности своей он страшным оди-
ночеством заполнил душу, отъединенный от людей, ото-
рванный от природы. В этом — предчувствие его гряду-
щей трагедии разобщенности с миром, последнего и
трагического уединения, ужаса одиночества заблудив-
шейся в мирах души. Как тяжело уже это разобщение
с миром, видно по такому рыдающему воплю, испол-
ненному безнадежной, беспросветной тоски и жажды
слияния, растворения, небытия:
О, тяжкий груз из мяса и костей,
Когда б ты мог исчезнуть, испариться!
О, если бы предвечный не занес
В грехи самоубийство! Боже! Боже!
Каким ничтожным, плоским и тупым
Мне кажется весь свет в своих движеньях!
Какая грязь! И все осквернено,
Как в цветнике, поросшем сплошь бурьяном.
Гамлет совершенно как будто не связан с этим за-
пустелым садом, он жаждет испариться туманом. Тя-
жесть жизни, ее бремя — какой трагической мелодией
звучит здесь «музыка» пьесы. Смысл этого моноло-
га, его связь с действием — в притяжении души Гам-
лета к могиле, к отрешению от жизни. Он у грани не-
существования, самоубийства. Что же удерживает его
от самоубийства — запрет религии, но это ведь не
связано нисколько с действием трагедии, это внешне
не мотивировано, — но действительно ему поставлена
преграда, он доведен до грани, но здесь он должен
удержаться. Опять: так надо трагедии. И опять «сле-
пота» — он сам принимает это за запрет религии. Но
это совсем другое: не душевный мотив, произвольно взя-
тый и приписанный автором герою, извне приданный
ему, по который мог бы и не быть приданным, удер-
живает Гамлета, а самая трагедия извне сковывает

13*
 
388	Л. С. Выготский. Психология искусства
его. Он вынут из жизни; ему обветшалыми, утомитель-
ными, серыми и пошло-плоскими кажутся земные дела.
По если, с одной стороны, Гамлет уже разобщен со
всем, уже в скорби своей порвал обычные связи и враж-
дебен всему, если он вынут из круга жизни, уже одинок,
уже один, то с другой стороны, еще непонятно для него
самого он связан со всем этим иной связью, необычной,
связан ходом трагедии: что-то заставляет мысль его
все снова и снова возвращаться к преждевременной
кончине отца. Этим он связан с трагедией, ее завяз-
кой, он привязан к ней и не может уйти от траге-
дии — убить себя.
Здесь прежде всего ум его останавливается на днев-
ной, на здешней стороне дела — его занимает поспешный
брак матери; это не просто разочарование в матери, не
оскорбленный в лучших чувствах идеалист. Нет, это
слишком глубоко отпечатлелось в его трагическом со-
знании, воспринимающем глубоко и потрясение. Отор-
нанный от природы, от естества, от солнца, учения,
радости и света, он навсегда разобщается с женщиной.
Разрыв с матерью, с родившей — глубоко символичен
в трагедии. Погруженный в странное и необычное, чув-
ствующий его за самыми обыденными вещами, вос-
принимающий за каждым жизненным явлением всю
его таинственную трагическую глубину, он чувствует
все необычное, что звучит ему в грехе матери. Правда,
в его осуждениях и восхвалениях отца (как будто де-
ло в этом! Опять «слепота»!) звучит еще отголосок
наполовину студента, не ушедшего еще от обычного,
обычных осуждений, но он воспринимает и тайную сто-
рону всего этого.
Гамлет
Как это все могло произойти?
Два месяца, как умер. Двух не будет.
Такой король! Как солнца яркий