го, одинаково верны. «Ближайшее и необходимое
последствие этой иррациональности художественного про-
изведения — равноправие его различных толкований»
(Горнфельд). Вот почему критик может создавать свое
толкование, не озабочиваясь обязательным «опроверже-
нием» всех существовавших до него. Выдавая свое пони-
мание за одно из возможных, критик и старается утвер-
дить его как таковое, утвердить его возможность, не пре-
тендуя на единственность и исключительность и не за-
нимаясь поэтому критикой критиков.
Таково отношение «читательской» критики к автору
и другим истолкователям данного произведения. Остает-
ся выяснить самое важное — ее отношение к самому про-
изведению. Всякое литературное произведение не сущест-
вует без читателя: читатель его воспроизводит, воссозда-
ет, выявляет. «...Писателя создает читатель... Нет писа-
теля без читателя» (Айхенвальд). «Быть Шекспиром и
быть читателем Шекспира, это — явления, бесконечно
разнящиеся по степени, но вполне однородные по суще-
ству»,— говорит, истолковывая О. Уайльда, Айхенвальд
(7, с. 223). То же и критик: «...понятия критик и чита-
тель внутренне синонимичны... Воспринять писателя —
это значит до известной степени воспроизвести его... Если
читатель сам в душе не художник, он в своем авторе ни-
чего не поймет. Поэзия для поэтов. Слово для глухих
немо. К счастью, потенциально — мы все поэты. И только
потому возможна литература... Роль критика-читателя
состоит по преимуществу в том, чтобы воспринять и вос-
произвести чужое творение собственной душой» (6, с. 10).
И вот, если «каждый новый читатель «Гамлета» есть как
бы его новый автор» (Горнфельд), если «у меня мой
Гамлет, а не Гамлет Шекспира», если «свой Гамлет у
каждого поколения, свой Гамлет у каждого читателя», то
нельзя ставить вопрос о верности толкования, о соответ-
ствии моего Гамлета Гамлету Шекспира. «Маленький
актер, маленький критик толкует его в большинстве слу-
чаев не неверно, а ничтожно, бедно, скудно содержани-
ем» (Горнфельд). Из этого основного факта отношения
читателя-критика к самому предмету исследования (он
воссоздает его; он как бы новый его автор; он подходит
к нему не извне, а изнутри; он всегда в его зачарованном
кругу, в его сфере) вытекают две существеннейшие ого-
ворки к двум положениям, установленным выше (отно-

 
Приложение	341
шение к автору и другим истолкователям данного произ-
ведения) . Если, с одной стороны, критик не связан ничем
в сфере исследуемого произведения — ни взглядами ав-
тора, ни мнениями других критиков,— то, с другой сто-
роны, он всецело связан этим самым произведением; если
его субъективное мнение (впечатление) не связано ничем
объективно, то оно само его связывает. Все время он дол-
жен находиться только в сфере этого творения, не поки-
дая ее ни па минуту, а отсюда следует: во-первых, его
толкование должно быть подлинно толкованием данного
произведения, а не чем-либо сочиненным по его поводу,—
в этом смысле его связывает автор, но не «биографиче-
ски», а лишь постольку, поскольку он отразился в пре-
делах этого творения, или, лучше сказать, его связывает
авторский текст произведения78; во-вторых, его мнение
должно быть выдержано до конца и не составлено из от-
рывков и компиляции чужих суждений,— объективно при-
знавая свободу и равноправие всех толкований, субъек-
тивно критик должен иметь в виду только свое, как един-
ственно (для него) истинное. А. Горнфельд так форму-
лирует это: «Истинный художник не нуждается в таких
читателях; он их боится... Насколько дорог ему читатель
мыслящий, настолько вреден читатель сочиняющий». (За-
мечу в скобках от себя: и не в «Гамлете» ли содержатся
указания актерам против «отсебятины»?)... В свободе
понимания истины, воплощенной в художестве, как в ре-
лигиозной свободе: как бы я ни был терпим, как бы я
ни уважал религиозное разномыслие, раз я религиозен, я
не могу не думать, что истина воплощена наиболее пол-
ным образом в моей религии. И как бы я ни понимал,
что возможны разные точки зрения на художественное
произведение, я всегда буду считать, что моя точка зре-
ния единственно правильная... Без известного фанатизма
невозможно найти, защищать, вопло