кое и страшное
дело. Она побуждает к действию, и если военный марш
разрешается в том, что солдаты браво проходят под му-
зыку, то в каких же исключительных и грандиозных по-
ступках должна реализоваться музыка Бетховена, Еще
раз повторяю: сама по себе и непосредственно она как
бы изолирована от нашего ежедневного поведения, она
непосредственно ни к чему не влечет нас, она создает
только неопределенную и огромную потребность в ка-
ких-то действиях, она раскрывает путь и расчищает до-
рогу самым глубоко лежащим нашим силам; она дей-
ствует подобно землетрясению, обнажая к жизни новые
пласты, и, конечно, неправ Геннекен и подобные ему,
когда утверждают, что в целом искусство скорее воз-
вращает нас к атавизму, чем направляет нас вперед.
Если музыка не диктует непосредственно тех поступков,
которые должны за ней последовать, то все же от ее
основного действия, от того направления, которое она
дает психическому катарсису, зависит и то, какие силы
она придаст жизни, что она высвободит и что оттеснит
вглубь. Искусство есть скорее организация нашего по-
ведения на будущее, установка вперед, требование, ко-
торое, может быть, никогда и не будет осуществлено,
но которое заставляет нас стремиться поверх нашей жиз-
ни к тому, что лежит за ней.
Поэтому искусство можно назвать реакцией, отсро-

 
320	Л. С. Выготский. Психология искусства
ченной по преимуществу, потому что между его дейст-
вием и его исполнением лежит всегда более или менее
продолжительный промежуток времени. Отсюда, одна-
ко, не следует, чтобы действие искусства было сколько-
нибудь таинственно, мистично или требовало для своего
объяснения каких-нибудь новых понятий и законов, чем
те, которые устанавливает психолог при анализе обыч-
ного поведения. Все то, что совершает искусство, оно
совершает в нашем теле и через наше тело, и примеча-
телен тот факт, что такие исследователи, как Рутц и
Сивере, запятые преимущественно процессами восприя-
тия, а не влиянием действия искусства, должны гово-
рить о зависимости восприятия искусства от определен-
ной установки мускулатуры тела. Рутц первый выдви-
нул мысль о том, что всякое действие искусства непре-
менно связано с определенным типом установки муску-
латуры. Сиверс продолжил его мысль и распространил
ее на созерцание произведений пластических искусств.
Другие исследователи указали на связь, которая суще-
ствует между основной органической установкой автора
и той, которая выражается в его произведениях. Неда-
ром искусство с самых древних времен рассматривалось
как часть и как средство воспитания, то есть известно-
го длительного изменения нашего поведения и нашего
организма. Все то, о чем говорится в этой главе,— все
прикладное значение искусства в конечном счете и сво-
дится к его воспитывающему действию, и все авторы,
которые видят родство между педагогикой и искусст-
вом, получают неожиданное подтверждение своим мыс-
лям со стороны психологического анализа. Мы, таким
образом, переходим непосредственно к последнему за-
нимающему пас вопросу — к вопросу о практическом
жизненном действии искусства, к вопросу о его воспита-
тельном значении.
Это воспитательное значение искусства и связанная
с ним практика естественно распадаются на две сферы:
мы имеем, с одной стороны, критику художественного
произведения как основную общественную силу, кото-
рая пролагает пути искусству, оценивает его и назначе-
ние которой как бы специально заключается в том, что-
бы служить передаточным механизмом между искус-
ством и обществом. Можно сказать, что с психологиче-
ской точки зрения роль критики сводится к организации

 
Психология искусства	321
последствий искусства. Она дает известное воспитатель-
ное направление его действию, и, сама не имея силы
вмешаться в его основной эффект, она становится меж-
ду этим эффектом искусства как такового и между теми
поступками, в которых этот эффект должен разре-
шиться.
Задача критики, таким образом, с пашей точки зре-
ния, совсем не та, какую приписывали ей обычно. Она
не имеет вовсе задачи и цели истолкования х