й психологии являет-
ся создание объективного метода и системы психологии
искусства. Сделаться объективной — это вопрос сущест-
вования или гибели для всей этой области знания. Для
того чтобы подойти к решению этого вопроса, необходи-
мо точнее наметить, в чем именно заключается психоло-
гическая проблема искусства, и тогда только перейти к
рассмотрению ее методов.
Чрезвычайно легко показать, что всякое исследова-
ние по искусству всегда и непременно вынуждено поль-
зоваться теми или иными психологическими предпосыл-
ками и данными. При отсутствии какой-нибудь закон-
ченной психологической теории искусства эти исследо-
вания пользуются вульгарной обывательской психологи-
ей и домашними наблюдениями. На примере легче всего
показать, как солидные по заданию и исполнению книги
часто допускают непростительные ошибки, когда начи-
нают прибегать к помощи обыденной психологии. К числу
таких ошибок относится обычная психологическая харак-
теристика стихотворного размера. В недавно вышедшей
книге Григорьева указывается на то, что при помощи
ритмической кривой, которую Андрей Белый записывает
для отдельных стихотворений, можно выяснить искрен-
ность переживания поэта. Он же дает следующее психо-
логическое описание хорея: «Замечено, что хорей... слу-
жит для выражения бодрых, плясовых настроений («Мчат-
ся тучи, вьются тучи»). Если при этом какой-нибудь по-
эт воспользуется хореем для выражения каких-нибудь
элегических настроений, то ясно, что эти элегические на-

 
К методологии вопроса	33
строения не искренни, надуманны, а самая попытка ис-
пользовать хорей для элегии так же нелепа, как нелепо,
по остроумному сравнению поэта И. Рукавишникова, ле-
пить негра из белого мрамора» (41, с. 38).
Стоит только припомнить названное автором пушкин-
ское стихотворение или хотя бы одну его строчку — «виз-
гом жалобным и воем надрывая сердце мне»,— чтобы
убедиться, что «бодрого и плясового» настроения, кото-
рое автор приписывает хорею, здесь нет и следа. Напро-
тив того, есть совершенно явная попытка использовать
хорей в лирическом стихотворении, посвященном тяже-
лому и безысходному мрачному чувству. Такую попытку
наш автор называет нелепой, как нелепо лепить негра
из белого мрамора. Однако плох был бы тот скульптор,
который стал бы окрашивать статую в черный цвет, если
она должна изображать негра, как плоха та психология,
которая наугад, вопреки очевидности зачисляет хорей в
разряд бодрых и плясовых настроений.
В скульптуре негр может быть белым, как в лирике
мрачное чувство может выражаться хореем. Но совершен-
но верно, что и тот и другой факт нуждаются в особом
объяснении и это объяснение может дать только психоло-
гия искусства.
В pendant к этому стоит привести и другую анало-
гичную характеристику метра, данную профессором Ер-
маковым: «В стихотворении «Зимняя дорога»... поэт,
пользуясь размером грустным, ямбическим в повышен-
ном по своему содержанию произведении, создает внут-
ренний разлад, щемящую тоску...» (49, с. 190). На этот
раз опровергнуть психологическое построение автора
можно просто фактической ссылкой на то, что стихотво-
рение «Зимняя дорога» написано чистым четырехстоп-
ным хореем, а вовсе не «грустным ямбическим разме-
ром». Таким образом, те психологи, которые пытаются
понять грусть Пушкина из его ямба, а бодрое настрое-
ние из его хорея, заблудились в этих ямбах и хореях
как в трех соснах и не учли того давно установленного
наукой и формулированного Гершензоном факта, что
«для Пушкина размер стиха, по-видимому, безразличен;
тем же размером он описывает и расставание с люби-
мой женщиной («Для берегов отчизны дальной»), и охо-
ту кота за мышью (в «Графе Нулине»), встречу ангела
с демоном — и пленного чижика...» (34, с. 17),

2 Зак. 83
 
34	Л. С. Выготский. Психология искусства
Без специального психологического исследования мы
никогда не поймем, какие законы управляют чувствами
в художественном произведении, и рискуем всякий раз
впасть в самые грубые ошибки. При этом замечательно
то, чт