ринимаю это не как отрезвля¬ющее напоминание, а 
как чрезвычайно серьезный призыв к самопознанию. Че¬ловек, у которого такой 
реакции нет - это калека в смысле инстинктов, и я не хотел бы иметь его своим 
другом; но тот, кого увлекает слепая реф¬лекторность этой реакции, представляет 
собой угрозу для человечества:
он легкая добыча тех демагогов, которые умеют провоцировать раздража¬ющие 
ситуации, вызывающие человеческую агрессивность, так же хорошо, как мы - 
разбираться в физиологии поведения наших подопытных животных. Когда при звуках 
старой песни или какого-нибудь марша по мне хочет пробежать священный трепет, - 
я обороняюсь от искушения и говорю себе, что шимпан¬зе тоже производят 
ритмичный шум, готовясь к совместному нападению. Под¬певать - значит класть 
палец в рот дьяволу.
Воодушевление - это настоящий автономный инстинкт человека, как, ска¬жем, 
инстинкт триумфального крика у серых гусей. Оно обладает своим собственным 
поисковым поведением, своими собственными вызывающими стиму¬лами, и доставляет 
- как каждый знает по собственному опыту - настолько сильное удовлетворение, 
что противиться его заманчивому действию почти невозможно. Как триумфальный 
крик очень существенно влияет на социальную структуру серых гусей, даже 
господствует в ней, так и инстинкт воодушев¬ленного боевого порыва в 
значительной степени определяет общественную и политическую структуру 
человечества. Оно не потому агрессивно и постоян¬но готово к борьбе, что 
разделено на партии, враждебно противостоящие друг другу; оно структурировано 
именно таким образом потому, что это предоставляет раздражающую ситуацию, 
необходимую для разрядки социальной агрессии. "Если бы какое-то вероучение на 
самом деле охватило весь мир,
- пишет Эрих фон Хольст, - оно бы тотчас же раскололось по меньшей мере на два 
резко враждебных толкования (одно истинное, другое еретическое), и вражда и 
борьба процветали бы, как и раньше; ибо человечество, к сожа¬лению, таково, 
каково оно есть".
Таков Двуликий Янус - человек. Единственное существо, способное с 
во¬одушевлением посвящать себя высшим целям, нуждается для этого в 
психофи¬зиологической организации, звериные особенности которой несут в себе 
опасность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении, будто так надо 
для достижения тех самых высших целей.
Се - человек! 
14. НАДЕЮСЬ И ВЕРЮ 
Мне не мнится, что знанье могу предоставить,
Чтоб исправить людей и на путь наставить.
Гете 
В отличие от Фауста, я представляю себе, что мог бы преподать нечто такое, что 
исправит людей и наставит их на путь. Эта мысль не кажется мне слишком 
заносчивой. По крайней мере она менее заносчива, нежели об¬ратная, - если та 
исходит не из убеждения, что сам не способен учить, а из предположения, что 
"эти люди" не способны понять новое учение. Такое бывает лишь в чрезвычайных 
случаях, когда какой-нибудь гений опережает свое время на века.
Если современники кого-то слушают и даже читают его книги, можно с уверенностью 
утверждать, что это не гений.
В лучшем случае он может потешить себя мыслью, что ему есть что ска¬зать как 
раз "по делу". Все, что может быть сказано, наилучшим образом действует как раз 
тогда, когда говорящий своими новыми идеями лишь чуть-чуть опережает слушателей.
 Тогда они реагируют мыслью: "На самом деле, я сам должен был догадаться!" Так 
что здесь не самомнение - наобо¬рот: я искренне убежден, что в ближайшем 
будущем очень многие, может быть даже большинство, все сказанное в этой книге о 
внутривидовой агрес¬сии и об опасностях, вытекающих для человечества из ее 
нарушений, будут принимать за самоочевидные и даже банальные истины.
Когда я здесь вывожу следствия из содержания этой книги и, подобно 
древнегреческим мудрецам, свожу их в практический устав поведения, - мне 
наверняка нужно больше опасаться упреков в банальности, нежели обосно¬ванных 
возражений. После того что сказано в предыдущей главе о современ¬ном положении 
человечества, предлагаемые меры защиты от грозящих опас¬ностей покажутся 
жалкими. Однако это отнюдь не говорит против пра¬вильности сказанного. 
Исследование редко приводит к драматическим пере¬менам в мировых событиях; 
такие перемены возможны разве что в смысле разрушения, поскольку новые открытия 
легко употребить во вред. Напротив, чтобы применить результаты исследований 
творчески и благотворно, требу¬ется, как правило, не меньше остроумия и трудной 
кропотливой работы, чем для того, чтобы их получить.
Первое и самое очевидное правило высказано уже в "познай себя" - это требование 
углубить понимание причин нашего собственного поведения. Нап¬равления, в 
которых, по-видимому, будет развиваться прикладная этология, уже начинают 
определяться. Одно из них - это объективное физиологическое исследование 
возможностей разрядки агрессии в ее первоначальных формах на эрзац-объекты; и 
мы уже сегодня знаем, что пустая бочка из-под карби¬да - это не самый лучший 
вариант.
Второе - это исследование так называемой сублимации методами психоа¬нализа. 
Можно ожидать, что и эта человеческая форма катарсиса существен¬но поможет 
ослабить напряженные агрессивные побуждения.
Даже на сегодняшнем скромном уровне наши знания о природе агрессии имеют 
некоторую практическую ценность. Она состоит хотя бы в том, что мы уже можем с 
уверенностью сказать, что не получится. После всего того, что мы узнали об 
инстинктах вообще и об агрессии в частности, два "прос¬тейших" способа 
управляться с агрессией оказываются совершенно безнадеж¬ными. Во-первых, ее 
наверняка нельзя исключить, избавляя людей от разд¬ражающих ситуаций; и, 
во-вторых, с ней нельзя совладать, навесив на нее морально-мотивированный 
запрет. Обе эти стратегии так же хороши, как за¬тяжка предохранительного 
клапана на постоянно подогреваемом котле для борьбы с избыточным давлением пара.

Еще одно мероприятие, которое я считаю теоретически возможным, но крайне 
н