н¬тузиазм" означает даже, что человеком владеет бог. Однако в 
действи¬тельности воодушевленным человеком овладевает наш давний друг и 
недавний враг - внутривидовая агрессия в форме древней и едва ли сколь-нибудь 
сублимированной реакции социальной защиты, В соответствии с этим, 
вооду¬шевление пробуждается с предсказуемостью рефлекса во всех внешних 
ситуа¬циях, требующих вступления в борьбу за какие-то социальные ценности, 
особенно за такие, которые освящены культурной традицией. Они могут быть 
представлены конкретно - семья, нация, Alma Mater или спортивная команда
- либо абстрактными понятиями, как прежнее величие студенческих корпора-
ций, неподкупность художественного творчества или профессиональная этика
индуктивного исследования. Я одним духом называю подряд  разные  вещи  -
которые кажутся ценными мне самому или, непонятно почему, видятся такими
другим людям - со специальным умыслом показать недостаток избирательнос¬ти, 
который при случае позволяет воодушевлению стать столь опасным.
В радражающих ситуациях, которые наилучшим образом вызывают воодушев¬ление и 
целенаправленно создаются демагогами, прежде всего должна при¬сутствовать 
угроза высоко почитаемым ценностям. Враг, или его муляж, мо¬гут быть выбраны 
почти произвольно, и - подобно угрожаемым ценностям - могут быть конкретными 
или абстрактными.
"Эти" евреи, боши, гунны, эксплуататоры, тираны и т.д. годятся так же, как 
мировой капитализм, большевизм, фашизм, империализм и многие другие "измы". 
Во-вторых, к раздражающей ситуации такого рода относится и по возможности 
увлекающая за собой фигура вождя, без которой, как из¬вестно, не могут обойтись 
даже самые антифашистски настроенные демагоги, ибо вообще одни и те же методы 
самых разных политических течений обраще¬ны к инстинктивной природе 
человеческой реакции воодушевления, которую можно использовать в своих целях. 
Третьим, и почти самым важным фактором воодушевления является еще и по 
возможности наибольшее количество увле¬ченных. Закономерности воодушевления в 
этом пункте совершенно идентичны закономерностям образования анонимных стай, 
описанным в 8-й главе: увле¬кающее действие стаи растет, повидимому, в 
геометрической прогрессии при увеличении количества индивидов в ней.
Каждый сколь-нибудь чувствительный человек знает, какие субъективные ощущения 
сопровождают эту реакцию.
Прежде всего она характеризуется качеством чувства, известного под именем 
воодушевления. По спине и - как выясняется при более внимательном наблюдении - 
по наружной поверхности рук пробегает "священный трепет". Человек чувствует 
себя вышедшим из всех связей повседневного мира и под¬нявшимся над ними; он 
готов все бросить, чтобы повиноваться зову Священ¬ного Долга. Все препятствия, 
стоящие на пути к выполнению этого долга, теряют всякую важность; инстинктивные 
запреты калечить и убивать сороди¬чей утрачивают, к сожалению, большую часть 
своей силы. Разумные сообра¬жения, любая критика или встречные доводы, 
говорящие против действий, диктуемых воодушевлением, заглушаются за счет того, 
что замечательная переоценка всех ценностей заставляет их казаться не только не 
основа¬тельными, но и просто ничтожными и позорными.
Короче, как это прекрасно выражено в украинской пословице: "Колы пра¬пор 
в'эться, про голову нэйдэться".
С этими переживаниями коррелируются объективно наблюдаемые явления: повышается 
тонус всех поперечнополосатых мышц, осанка становится более напряженной, руки 
несколько приподнимаются в стороны и слегка поворачи¬ваются внутрь, так что 
локти выдвигаются наружу. Голова гордо поднята, подбородок выдвинут вперед, а 
лицевая мускулатура создает совершенно оп¬ределенную мимику, всем нам известную 
из кинофильмов, - "героическое ли¬цо". На спине и по наружной поверхности рук 
топорщатся кожные волосы - именно это и является объективной стороной 
пресловутого "священного тре¬пета".
1 "Wenn die Fahne fliegt, ist der Verstand in der Trompete!" (нем.). Мы дали 
приблизительный вариант украинской пословицы и будем призна¬тельны читателям, 
которые помогут уточнить текст этой поговорки. 
В священности этого трепета и в одухотворенности воодушевления усом¬нится тот, 
кто видел соответствующие поведенческие акты самца шимпанзе, который с 
беспримерным мужеством выходит защищать свое стадо или семью.
Он тоже выдвигает вперед подбородок, напрягает все тело и поднимает локти в 
стороны; у него тоже шерсть встает дыбом, что приводит к резкому и наверняка 
устрашающему увеличению контура его тела при взгляде спере¬ди. Поворот рук 
внутрь совершенно очевидно предназначен для того, чтобы вывести наружу наиболее 
заросшую сторону и тем усилить упомянутый эф¬фект. Общая комбинация осанки и 
вздыбленной шерсти служит тому же "бле¬фу", что и у горбящейся кошки: она 
выполняет задачу изобразить животное более крупным и опасным, чем на самом деле.
 Так что и наш "священный трепет" - это не что иное, как попытка взъерошить 
остатки некогда бывше¬го меха.
Что переживает обезьяна при своей социальной защитной реакции, этого мы не 
знаем; однако вполне вероятно, что она так же самоотверженно и ге¬роически 
ставит на карту свою жизнь, как и воодушевленный человек. Нет сомнений в 
подлинной эволюционной гомологии реакций защиты стада у шим¬панзе - и 
воодушевления у человека; более того, можно очень хорошо представить себе, как 
одно произошло из другого. Ведь и у нас те ценнос¬ти, на защиту которых мы 
поднимаемся с воодушевлением, имеют прежде все¬го общественную значимость. Если 
мы припомним сказанное в главе "Привыч¬ка, церемония и волшебство", покажется 
почти невероятным, что реакция, которая первоначально служила защите 
индивидуально знакомого, конкретно¬го члена сообщества, все больше и больше 
брала под свою защиту над-инди¬видуальные, передаваемые традицией культурные 
ценности, имеющие более долгую жизнь, нежели группы отдельных людей.
Если наше мужественное выступление за то, что нам кажется высочайшей ценностью, 
протекает по тем же нервным путям, что и социальные защитные реакции наших 
антропоидных предков, - я вос