ия предпо¬лагать, что 
общие предки человека и шимпанзе по уровню развития были го¬раздо выше нынешних 
шимпанзе. Как ни смешна сама по себе эта оборони¬тельная реакция человека по 
отношению к шимпанзе, ее тяжелая эмоцио¬нальная нагрузка склонила очень многих 
ученых к построению совершенно безосновательных теорий о возникновении человека.
 Хотя происхождение от животных не отрицается, но близкое родство с шимпанзе 
либо перепрыгива¬ется серией логических кульбитов, либо обходится изощренными 
окольными путями.
Второе препятствие к самопознанию - это эмоциональная антипатия к признанию 
того, что наше поведение подчиняется законам естественной при¬чинности. 
Бернгард Хассенштайн дал этому определение "антикаузальная оценка". Смутное, 
похожее на клаустрофобию чувство несвободы, которое наполняет многих людей при 
размышлении о всеобщей причинной предопреде¬ленности природных явлений, конечно 
же, связано с их оправданной потреб¬ностью в свободе воли и со столь же 
оправданным желанием, чтобы их действия определялись не случайными причинами, а 
высокими целями.
Третье великое препятствие человеческого самопознания - по крайней мере в нашей 
западной культуре - это наследие идеалистической философии. Она делит мир на 
две части: мир вещей, который идеалистическое мышление считает в принципе 
индифферентным в отношении ценностей, и мир челове¬ческого внутреннего закона, 
который один лишь заслуживает признания цен¬ности. Такое деление замечательно 
оправдывает эгоцентризм человека, оно идет навстречу его антипатии к 
собственной зависимости от законов приро¬ды - и потому нет ничего удивительного 
в том, что оно так глубоко вросло в общественное сознание. Насколько глубоко - 
об этом можно судить по то¬му, как изменилось в нашем немецком языке значение 
слов "идеалист" и "материалист"; первоначально они означали лишь философскую 
установку, а сегодня содержат и моральную оценку. Необходимо уяснить себе, 
насколько привычно стало, в нашем западном мышлении, уравнивать понятия 
"доступное научному исследованию" и "в принципе оценочно-индифферентное". Меня 
лег¬ко обвинить, будто я выступаю против этих трех препятствий человеческого 
самопознания лишь потому, что они противоречат моим собственным научным и 
философским воззрениям, - я должен здесь предостеречь от подобных об¬винений. Я 
выступаю не как закоренелый дарвинист против неприятия эволю¬ционного учения, и 
не как профессиональный исследователь причин - против беспричинного чувства 
ценности, и не как убежденный материалист - против идеализма. У меня есть 
другие основания. Сейчас естествоиспытателей час¬то упрекают в том, будто они 
накликают на человечество ужасные напасти и приписывают ему слишком большую 
власть над природой. Этот упрек был бы оправдан, если бы ученым можно было 
поставить в вину, что они не сделали предметом своего изучения и самого 
человека. Потому что опасность для современного человечества происходит не 
столько из его способности властвовать над физическими процессами, сколько из 
его неспособности ра¬зумно направлять процессы социальные. Однако в основе этой 
неспособности лежит именно непонимание причин, которое является - как я хотел 
бы пока¬зать - непосредственным следствием тех самых помех к самопознанию.
Они препятствуют исследованию именно тех и только тех явлений челове¬ческой 
жизни, которые кажутся людям имеющими высокую ценность; иными словами, тех, 
которыми мы гордимся. Не может быть излишней резкость сле¬дующего утверждения: 
если нам сегодня основательно известны функции на¬шего пищеварительного тракта 
- и на основании этого медицина, особенно кишечная хирургия, ежегодно спасает 
жизнь тысячам людей, - мы здесь обя¬заны исключительно тому счастливому 
обстоятельству, что работа этих ор¬ганов ни в ком не вызывает особого почтения 
и благоговения. Если, с дру¬гой стороны, человечество в бессилии 
останавливается перед патологичес¬ким разложением своих социальных структур, 
если оно - с атомным оружием в руках - в социальном плане не умеет себя вести 
более разумно, нежели любой животный вид, - это в значительной степени 
обусловлено тем обстоя¬тельством, что собственное поведение высокомерно 
переоценивается и, как следствие, исключается из числа природных явлений, 
которые можно изу¬чать.
Исследователи - воистину - совершенно не виноваты в том, что люди от¬казываются 
от самопознания. Когда Джордано Бруно сказал им, что они вместе с их планетой - 
это всего лишь пылинка среди бесчисленного мно¬жества других пылевых облаков, - 
они сожгли его. Когда Чарлз Дарвин отк¬рыл, что они одного корня с животными, 
они бы с удовольствием прикончили и его; попыток заткнуть ему рот было 
предостаточно. Когда Зигмунд Фрейд попытался проанализировать мотивы 
социального поведения человека и объяснить его причинность, - хотя и с 
субъективной психологической точки зрения, но вполне научно в смысле методики 
постановки проблем, - его об¬винили в нигилизме, в слепом материализме и даже в 
порнографических нак¬лонностях. Человечество препятствует самооценке всеми 
средствами; и по¬истине уместно призвать его к смирению - и всерьез попытаться 
взорвать эти завалы чванства на пути самопознания.
Сегодня мне уже не приходится сталкиваться с тем сопротивлением, ко¬торое 
противостояло открытиям Джордано Бруно, - это ободряющий признак 
распространения естественно-научных знаний, - так что я начну с того, что 
противостоит открытиям Чарлза Дарвина. Мне кажется, есть простое средство 
примирить людей с тем фактом, что они сами возникли как часть природы, без 
нарушения ее законов: нужно лишь показать им, насколько Вселенная велика и 
прекрасна, насколько достойны в