зываемый изгиб шеи, - который 
у разных полов существенно отличается, выполняется лишь в том случае, когда 
будущие партнеры не знают друг друга и потому несколько побаиваются. Если этот 
ритуал пропу¬щен, то ничто не мешает гусаку адресовать свое предложение 
триумфального крика не самке, а другому самцу.
Такое происходит особенно часто, хотя не только в тех случаях, когда все гуси 
слишком хорошо знают друг друга изза тесного содержания в нево¬ле. Пока мое 
отделение Планковского Института физиологии поведения рас¬полагалось в 
Бульдерне, в Вестфалии, и нам приходилось держать всех на¬ших водоплавающих 
птиц на одном, сравнительно небольшом пруду, - это случалось настолько часто, 
что мы долгое время ошибочно считали, будто нахождение разнополых партнеров 
происходит у серых гусей лишь методом проб и ошибок. Лишь много позже мы 
обнаружили функцию церемонии изгиба шеи, в подробности которой не станем здесь 
вдаваться.
Когда молодой гусак предлагает триумфальный крик другому самцу и тот 
соглашается, то каждый из них приобретает гораздо лучшего партнера и то¬варища, 
- насколько это касается именно данной функциональной сферы, - чем мог бы найти 
в самке. Так как внутривидовая агрессия у гусаков го¬раздо сильнее, чем у 
гусынь, то и сильнее предрасположенность к триум¬фальному крику, и они 
вдохновляют друг друга на великие дела. Поскольку ни одна разнополая пара не в 
состоянии им противостоять, такая пара гу¬саков приобретает очень высокое, если 
не наивысшее положение в иерархии своей колонии. Они хранят пожизненную 
верность друг другу, по крайней мере не меньшую, чем в разнополых парах. Когда 
мы разлучили нашу старей¬шую пару гусаков. Макса и Копфшлица, сослав Макса в 
дочернюю колонию се¬рых гусей на Ампер-Штаузее у Фюрстенфельдбрюка, то через 
год траура оба они спаровались с самками, и обе пары вырастили птенцов. Но 
когда Макса вернули на Эсс-зее, - без супруги и без детей, которых мы не смогли 
пой¬мать, - Копфшлиц моментально бросил свою семью и вернулся к нему. Супру¬га 
Копфшлица и его сыновья, по-видимому, оценили ситуацию совершенно точно и 
пытались прогнать Макса яростными атаками, но им это не удалось. Сегодня два 
гусака держатся вместе, как всегда, а покинутая супруга Копфшлица уныло 
ковыляет за ними следом, соблюдая определенную дистан¬цию.
Понятие, которое обычно связывается со словом "гомосексуальность", определено и 
очень плохо, и очень широко.
"Гомосексуалист" - это и одетый в женское платье, подкрасившийся юно¬ша в 
притоне, и герой греческих мифов; хотя первый из них в своем пове¬дении 
приближается к противоположному полу, а второй - во всем, что ка¬сается его 
поступков, - настоящий супермен и отличается от нормального мужчины лишь 
выбором объектов своей половой активности. В эту категорию попадают и наши 
"гомосексуальные" гусаки. Им извращение более "прости¬тельно", чем Ахиллу и 
Патроклу, уже потому, что самцы и самки у гусей различаются меньше, чем у людей.
 Кроме того, они ведут себя гораздо бо¬лее "по-людски", чем большинство 
людейгомосексуалистов, поскольку никог¬да не совокупляются и не производят 
заменяющих действий, либо делают это в крайне редких, исключительных случаях. 
Правда, по весне можно видеть, как они торжественно исполняют церемонию 
прелюдии к совокуплению: то красивое, грациозное погружение шеи в воду, которое 
видел у лебедей и прославил в стихах поэт Гельдерлин. Когда после этого ритуала 
они наме¬реваются перейти к копуляции, то - естественно - каждый пытается 
взоб¬раться на другого, и ни один не думает распластаться на воде на манер 
самки. Дело, таким образом, заходит в тупик, и они бывают несколько рас¬сержены 
друг на друга, однако оставляют свои попытки без особого возму¬щения или 
разочарования. Каждый из них в какой-то степени относится к другому как к своей 
жене, но если она несколько фригидна и не хочет от¬даваться - это не наносит 
сколь-нибудь заметного ущерба их великой люб¬ви. К началу лета гусаки 
постепенно привыкают к тому, что копуляция у них не получается, и прекращают 
свои попытки; однако интересно, что за зиму они успевают это забыть и следующей 
весной с новой надеждой стара¬ются потоптать друг друга.
Часто, хотя далеко не всегда, сексуальные побуждения таких гусаков, связанных 
друг с другом триумфальным криком, находят выход в другом нап¬равлении. Эти 
гусаки оказываются невероятно притягательны для одиноких самок, что вероятно 
объясняется их высоким иерархическим рангом, который они приобретают благодаря 
объединенной боевой мощи. Во всяком случае, рано или поздно находится гусыня, 
которая на небольшом расстоянии следу¬ет за двумя такими героями, но влюблена - 
как показывают детальные наб¬людения и последующий ход событий - в одного из 
них. Поначалу такая де¬вушка стоит или соответственно плавает рядышком, как 
бедный "третий лиш¬ний", когда гусаки предпринимают свои безуспешные попытки к 
соитию; но рано или поздно она изобретает хитрость - ив тот момент, когда ее 
изб¬ранник пытается взобраться на партнера, она быстренько втискивается меж¬ду 
ними в позе готовности. При этом она всегда предлагает себя одному и тому же 
гусаку! Как правило, он взбирается на нее; однако тотчас же пос¬ле этого - тоже 
как правило - поворачивается к своему другу и выполняет для него финальную 
церемонию:
"Но думал-то я при этом о тебе!" Часто второй гусак принимает участие в этой 
заключительной церемонии, по всем правилам. В одном из запротоко¬лированных 
случаев гусыня не следовала повсюду за обоими гусаками, а около полудня, когда 
у гусей особенно сильно половое возбуждение, ждала своего возлюбленного в 
определенном углу пруда.
Он приплывал к ней второпях, а тотчас после соития снимался и летел через пруд 
назад к своему другу, чтобы исполнить с ним эпилог спарива¬ния, что казалось 
особенно недружелюбным по отношению к даме. Впрочем, она не выглядела 
"оскорбленной".
Для гусака такая половая связь может постепенно превратиться в "люби¬мую 
привычку", а гусыня с самого начала была готова добавить свой голос к его 
триумфальному крику. С упрочением знакомств