жутся 
нам самыми прекрасными и самыми прочными на нашей Земле.
В своей примитивнейшей форме, какую мы видим, к примеру, в так назы¬ваемой 
"рэбрэб-болтовне" у кряквы, угроза очень мало отличается от "при¬ветствия". По 
крайней мере мне самому незначительная разница в ориенти¬ровании 
рэбрэб-кряканья - при угрозе в одном случае, и приветствии в другом - стала 
ясна лишь после того, как я научился понимать принцип пе¬реориентированной 
церемонии умиротворения в ходе внимательного изучения цихлид и гусей, у которых 
его легче распознать. Утки стоят друг против друга, с клювами, поднятыми чуть 
выше горизонтали, и очень быстро и взволнованно произносят двухслоговый сигнал 
голосовой связи, который у селезня обычно звучит как "рэб-рэб"; утка произносит 
несколько более в нос, что-то вроде "квэнг-квэнг". Но у этих уток не только 
социальное торможение атаки, а и страх перед партнером тоже может вызвать 
отклоне¬ние угрозы от направления на ее цель; так что два селезня часто стоят, 
всерьез угрожая друг другу, - крякая, с поднятым клювом, - но при этом не 
направляют клювы друг на друга.
Если они все-таки это сделают, то в следующий момент начнут настоящую драку и 
вцепятся друг другу в оперение на груди. Однако обычно они це¬лятся чуть-чуть 
мимо, даже при самой враждебной встрече.
Если же селезень "болтает" со своей уткой, - и уж тем более если от¬вечает этой 
церемонией на натравливание своей будущей невесты, - то очень отчетливо видно, 
как "что-то" тем сильнее отворачивает его клюв от утки, за которой он ухаживает,
 чем больше он возбужден в своем ухажива¬нии. В крайнем случае это может 
привести к тому, что он, все чаще и чаще крякая, поворачивается к самке 
затылком. По форме это в точности соот¬ветствует церемонии умиротворения у чаек,
 описанной ранее, хотя нет ни¬каких сомнений, что та церемония возникла именно 
так, как изложено там, а не за счет переориентирования. Это - предостережение 
против опрометчи¬вых уподоблений! Из только что описанного отворачивания головы 
селезня - в ходе дальнейшей ритуализации - у великого множества уток развились 
свои жесты, подставляющие затылок, которые играют большую роль при уха¬живании 
у кряквы, чирка, шилохвости и других настоящих уток, а также и у гаг. 
Супружеская пара кряквы с особым увлечением празднует церемонию 
"рэбрэб-болтовни" в тех случаях, когда они теряли друг друга и снова нашли 
после долгой разлуки. В точности то же самое относится и к жестам умиротворения 
с демонстрацией развернутого бока и хвостовыми ударами, которые мы уже знаем у 
супругов-цихлид. Как раз потому, что все это так часто происходит при 
воссоединении разлученных перед тем партнеров, пер¬вые наблюдатели зачастую 
воспринимали такие действия как "приветствие".
Хотя такое толкование отнюдь не неправильно для определенных, очень 
специализированных церемоний этого рода, большая частота и интенсивность жестов 
умиротворения именно в подобных ситуациях наверняка имеет изна¬чально другое 
объяснение: притупление всех агрессивных реакций за счет привычки к партнеру 
частично проходит уже при кратком перерыве той ситу¬ации, которая обусловила 
возникновение такой привычки. Очень впечатляю¬щие примеры тому получаются, 
когда приходится изолировать ради какой-ли¬бо цели - хотя бы всего на один час 
- животное из стаи вместе выросших, очень друг к другу привыкших и потому более 
или менее сносно уживающихся друг с другом молодых петухов, цихлид, бойцовых 
рыбок, малабарских дроз¬дов или других, столь же агрессивных видов. Если после 
того попытаться вернуть животное к его прежним товарищам, то агрессия начинает 
бурлить, как перегретая вода при задержке кипения, от малейшего толчка.
Как мы уже знаем, действие привычки могут нарушить и другие, даже ма¬лейшие 
изменения общей ситуации. Моя старая пара малабарских дроздов ле¬том 1961 года 
терпела своего сына из первого выводка, находившегося в клетке в той же комнате,
 что и их скворечник, гораздо дольше того срока, когда эти птицы обычно 
выгоняют повзрослевших детей из своих владений. Однако если я переставлял его 
клетку со стола на книжную полку - родите¬ли начинали нападать на сына столь 
интенсивно, что даже забывали выле¬тать на волю, чтобы принести корм маленьким 
птенцам, появившимся к этому времени. Такое внезапное обрушение запретов 
агрессии, построенных на привычке, представляет собой очевидную опасность, 
угрожающую связям меж¬ду партнерами каждый раз, когда пара разлучается даже на 
короткий срок. Так же очевидно, что подчеркнутая церемония умиротворения, 
которая каж¬дый раз наблюдается при воссоединении пары, служит не для чего 
иного, как для предотвращения этой опасности. С таким предположением 
согласует¬ся и то, что "приветствие" бывает тем возбужденнее и интенсивнее, чем 
продолжительнее была разлука.
Наш человеческий смех, вероятно, тоже в своей первоначальной форме был 
церемонией умиротворения или приветствия. Улыбка и смех, несомненно, 
соответствуют различным степеням интенсивности одного и того же поведен¬ческого 
акта, т.е. они проявляются при различных порогах специфического возбуждения, 
качественно одного и того же. У наших ближайших родственни¬ков - у шимпанзе и 
гориллы - нет, к сожалению, приветственной мимики, которая по форме и функции 
соответствовала бы смеху. Зато есть у многих макак, которые в качестве жеста 
умиротворения скалят зубы - и время от времени, чмокая губами, крутят головой 
из стороны в сторону, сильно при¬жимая уши. Примечательно, что некоторые люди 
на Дальнем Востоке, при¬ветствуя улыбкой, делают то же самое точно таким же 
образом. Но самое интересное - при интенсивной улыбке они держат голову так, 
что лицо об¬ращено не прямо к тому, кого приветствуют, а чуть-чуть в сторону, 
мимо него. С точки зрения функциональности ритуала совершенно безразлично, 
какая часть его формы заложена в генах, а какая закреплена культурной традицией 
учтивости.
Во всяком случае, заманчиво считать приветственную улыбку церемонией 
умиротворения, возникшей - подобн