ипично отсутствие какой бы то ни было агрессивности, а вместе 
с тем и отсутствие индивидуальной дистанции. Сельдевые и карповые косяковые 
рыбы не только при беспокойстве, но и в покое держатся так плотно, что касаются 
друг друга; и у многих рыб, ко¬торые во время нереста становятся 
территориальными и крайне агрессивны¬ми, всякая агрессивность совершенно 
исчезает, как только эти животные, позаботившись о продолжении рода, снова 
собираются в стаи, как многие цихлиды, колюшка и другие. В большинстве случаев 
неагрессивное косяковое состояние рыб внешне проявляется в их особой окраске. У 
очень многих ви¬дов птиц тоже господствует обычай - на время, не связанное с 
заботой о потомстве, вновь собираться в большие анонимные стаи, как это бывает 
у аистов и цапель, у ласточек и очень многих других певчих птиц, у которых 
супруги осенью и зимой не сохраняют никаких связей.
Лишь у немногих видов птиц и в больших перелетных стаях супружеские пары - или, 
точнее, родители и дети - держатся вместе, как у лебедей, диких гусей и 
журавлей. Понятно, что громадное количество птиц и теснота в большинстве 
крупных птичьих стай затрудняют сохранение связей между отдельными особями, но 
большинство этих животных и не придает этому ни¬какого значения. В том-то и 
дело, что форма такого объединения совершен¬но анонимна; каждому отдельному 
существу общество каждого сородича так же мило, как и любого другого. Идея 
личной дружбы, которая так прекрасно выражена в народной песне, - "У меня был 
друг-товарищ, лучше в мире не сыскать", - абсолютно неприложима в отношении 
такого стайного существа: каждый товарищ так же хорош, как и любой другой; хотя 
ты не найдешь ни¬кого лучше, но и никого хуже тоже не найдешь, так что нет 
никакого смыс¬ла цепляться за какого-то определенного члена стаи как за своего 
друга и товарища.
Связи, соединяющие такую анонимную стаю, имеют совершенно иной харак¬тер, 
нежели личная дружба, которая придает прочность и стабильность на¬шему 
собственному сообществу. Однако можно было бы предположить, что личная дружба и 
любовь вполне могли бы развиться в недрах такого мирного объединения; эта мысль 
кажется особенно заманчивой, поскольку анонимная стая, безусловно, появилась в 
процессе эволюции гораздо раньше личных связей. Поэтому, чтобы избежать 
недоразумений, я хочу сразу предупредить о том, что анонимное стаеобразование и 
личная дружба исключают друг дру¬га, потому что последняя - как это ни странно 
- всегда связана с агрес¬сивным поведением. Мы не знаем ни одного живого 
существа, которое спо¬собно на личную дружбу и при этом лишено агрессивности. 
Особенно впечат¬ляющей является эта связь у тех животных, которые становятся 
агрессивны¬ми лишь на период размножения, а в остальное время утрачивают 
агрессив¬ность и образуют анонимные стаи.
Если у таких существ вообще возникают личные узы - эти узы теряются вместе с 
утратой агрессивности. Именно поэтому распадаются супружеские пары у аистов, 
зябликов, цихлид и прочих, когда громадные анонимные стаи собираются для 
осенних странствий. 
9. СООБЩЕСТВО БЕЗ ЛЮБВИ 
И в сердце вечный хлад
Гете 
В конце предыдущей главы анонимная стая противопоставлена личным узам лишь для 
того, чтобы подчеркнуть, что эти два механизма социального по¬ведения являются 
в корне взаимоисключающими; это вовсе не значит, что других механизмов не 
существует. У животных бывают и такие отношения между определенными особями, 
которые связывают их на долгое время, иног¬да на всю жизнь, но при этом личные 
узы не возникают. Как у людей су¬ществуют деловые партнеры, которым прекрасно 
вместе работается, но и в голову не придет вместе пойти на прогулку или вообще 
как-то быть вместе, помимо работы, - так и у многих видов животных существуют 
индивидуальные связи, которые возникают лишь косвенно, через общие интересы 
партнеров в каком-то общем "предприятии", или - лучше сказать - которые в этом 
пред¬приятии и заключаются. По опыту известно, что любителям очеловечивать 
животных бывает удивительно и неприятно слышать, что у очень многих птиц, в том 
числе и у живущих в пожизненном "браке", самцы и самки со¬вершенно не нуждаются 
друг в друге, они в самом буквальном смысле "не обращают внимания" друг на 
друга, если только им не приходится совместно заботиться о гнезде и птенцах.
Крайний случай такой связи - индивидуальной, но не основанной на 
ин¬дивидуальном узнавании и на любви партнеров - представляет то, что Хейн¬рот 
назвал "местным супружеством". Например, у зеленых ящериц самцы и самки 
занимают участки независимо друг от друга, и каждое животное обо¬роняет свой 
участок исключительно от представителей своего пола. Самец ничего не 
предпринимает в ответ на вторжение самки; он и не может ничего предпринять, 
поскольку торможение, о котором мы говорили, не позволяет ему напасть на самку. 
В свою очередь, самка тоже не может напасть на самца, даже если тот молод и 
значительно уступает ей в размерах и в си¬ле, поскольку ее удерживает глубокое 
врожденное почтение к регалиям му¬жественности, как было описано ранее. Поэтому 
самцы и самки устанавлива¬ют границы своих владений так же независимо, как это 
делают животные двух разных видов, которым совершенно не нужны внутривидовые 
дистанции между ними. Однако они принадлежат все же к одному виду и потому 
прояв¬ляют одинаковые "вкусы", когда им приходится занимать какую-то норку или 
подыскивать место для ее устройства. Но в пределах хорошо оборудованного 
вольера площадью более 40 квадратных метров - и даже в естественных ус¬ловиях - 
ящерицы имеют в своем распоряжении далеко не беспредельное ко¬личество 
привлекательных возможностей устроиться (пустот между камнями, земляных нор и т.
п.). И потому - иначе попросту и быть не может - самец и самка, которых ничто 
друг от друга не отталкивает, поселяются в одной и той же квартире. Но кроме 
того, очень редко два возможных жилища ока¬зываются в точности равноценными и 
одинаково привлекательными, так что мы совсем не удивились, когда в нашем 
вольере в