уй", - как и множество других внеш¬не "самоотверженных" и 
"рыцарственных" действий животных и человека, ин¬тересным образом представляет 
собой не только социальную обязанность, но и привилегию, которая причитается 
индивиду высшего ранга. В сущности, каждый из супругов предпочел бы кормить 
другого, а не получать от него корм, по принципу "Давать - прекраснее, чем 
брать", или - когда пища от¬рыгивается из зоба - кормить прекраснее, чем есть. 
В благоприятных слу¬чаях удается увидеть совершенно недвусмысленную ссору: 
супруги выясняют вопрос, кто же из них имеет право кормить, а кому придется 
играть менее желательную роль несовершеннолетнего ребенка, который разевает 
клюв и позволяет кормить себя.
Когда Николаи однажды воссоединил после долгой разлуки парочку одного из 
африканских видов мелких вьюрковых, то супруги тотчас же узнали друг друга, 
радостно полетели друг другу навстречу; но самка, очевидно, забы¬ла свое 
прежнее подчиненное положение, потому что сразу вознамерилась отрыгивать из 
зоба и кормить партнера. Однако и он сделал то же, так что первый момент 
встречи был слегка омрачен выяснением отношений, в котором самец одержал верх; 
после этого супруга уже не пыталась кормить, а про¬сила, чтобы кормили ее. У 
снегирей супруги не расстаются круглый год; может случиться, что самец начинает 
линять раньше, чем его супруга, и уровень его сексуальных и социальных 
претензий понижается, в то время как самка еще вполне "в форме" в обоих этих 
смыслах. В таких случаях - они часто происходят и в естественных условиях, - 
как и в более редких, когда самец утрачивает главенствующее положение из-за 
каких-либо патоло¬гических причин, нормальное направление передачи корма 
меняется на про¬тивоположное: самка кормит ослабевшего супруга. Как правило, 
наблюдателю кажется необычайно трогательным, что супруга так заботится о своем 
больном муже. Как уже сказано, такое толкование неверно: она и раньше, всегда с 
удовольствием кормила бы его, если бы это не запрещалось ей его иерархическим 
превосходством.
Таким образом, очевидно, что социальное первенство самок у снегирей, как и у 
всех псовых, - это лишь видимость, которая создается "рыцарским" запретом для 
самца обидеть свою самку. Совершенно такое же, с формальной точки зрения, 
поведение мужчины в западной культуре являет замечательную аналогию между 
обычаем у людей и ритуализацией у животных. Даже в Амери¬ке, в стране 
безграничного почитания женщины, по-настоящему покорного мужа совершенно не 
уважают. Что требуется от идеального мужчины, - это, чтобы супруг, несмотря на 
подавляющее духовное и физическое превос¬ходство, в соответствии с 
ритуально-регламентированным законом покорялся малейшему капризу своей самки. 
Знаменательно, что для презираемого, по-настоящему покорного мужа существует 
определение, взятое из поведения животных. Про такого говорят "hanpecked" (англ.
) - "курицей клеваный", - и это сравнение замечательно иллюстрирует 
ненормальность мужской подчи¬ненности, потому что настоящий петух не позволяет 
себя клевать ни одной курице, даже своей фаворитке. Впрочем, у петуха нет 
никаких запретов, которые мешали бы ему клевать кур.
Самое сильное торможение, не позволяющее кусать самку своего вида, встречается 
у европейского хомяка.
Быть может, у этих грызунов такой запрет особенно важен потому, что у них самец 
гораздо крупнее самки, а длинные резцы этих животных способны наносить особенно 
тяжелые раны. Эйбл-Эйбесфельдт установил, что, когда во время короткого 
брачного периода самец вторгается на территорию сам¬ки, проходит немалый срок, 
прежде чем эти закоренелые индивидуалисты настолько привыкнут друг к другу, что 
самка начинает переносить прибли¬жение самца. В этот период - и только тогда - 
хомяк-дама проявляет пуг¬ливость и робость перед мужчиной. В любое другое время 
она - яростная фурия, грызущая самца безо всякого удержу. При разведении этих 
животных в неволе необходимо своевременно разъединять партнеров после 
спаривания, иначе дело доходит до мужских трупов.
Только что, при описании поведения хомяков, мы упомянули три факта, которые 
характерны для всех механизмов торможения, препятствующих убийству или 
серьезному ранению, - потому о них стоит поговорить более подробно. Во-первых, 
существует зависимость между действенностью оружия, которым располагает вид, и 
механизмом торможения, запрещающим применять это оружие против сородичей. 
Во-вторых, существуют ритуалы, цель которых состоит в том, чтобы задействовать 
у агрессивных сородичей именно эти механизмы торможения. В-третьих - на эти 
механизмы нельзя полагаться аб¬солютно, при случае они могут и не сработать.
В другом месте я уже подробно объяснял, что торможение, запрещающее убийство 
или ранение сородича, должно быть наиболее сильным и надежным у тех видов, 
которые, во-первых, как профессиональные хищники располагают оружием, 
достаточным для быстрого и верного убийства крупной жертвы, а во-вторых - 
социально объединены. У хищников-одиночек - например, у не¬которых видов куниц 
или кошек - бывает достаточно того, что сексуальное возбуждение затормаживает и 
агрессию, и охоту на такое время, чтобы обеспечить безопасное соитие полов. Но 
если крупные хищники постоянно живут вместе - как волки или львы, - надежные и 
постоянно действующие механизмы торможения должны быть в работе всегда, являясь 
совершенно са¬мостоятельными и не зависящими от изменений настроения отдельного 
зверя.
Таким образом возникает особенно трогательный парадокс: как раз наи¬более 
кровожадные звери - прежде всего волк, которого Данте назвал "неп¬римиримым 
зверем" (bestia senza pace), - обладают самыми надежными тор¬мозами против 
убийства, какие только есть на Земле. Когда мои внуки иг¬рают со сверстниками - 
присмотр кого-то из взрослых необходим. Но я со спокойной душой оставляю их 
одних в обществе нашей собаки, хотя это крупная псина, поме