особенно мала; зверь в чаще 
чувствует себя укрытым и рассчитывает на то, что человек, продираясь сквозь 
заросли, не заметит его, даже если пройдет совсем близко. Но если при этом 
человек перешаг¬нет рубеж критической дистанции зверя, то происходит так 
называемый нес¬частный случай на охоте - быстро и трагично.
В только что рассмотренных случаях борьбы между животными различных видов есть 
общая черта: здесь вполне ясно, какую пользу для сохранения вида получает или 
"должен" получить каждый из участников борьбы. Но и внутривидовая агрессия - 
агрессия в узком и собственном смысле этого слова - тоже служит сохранению вида.

В отношении ее тоже можно и нужно задать дарвиновский вопрос "для че¬го? ". 
Многим это покажется не столь уж очевидным; а люди, свыкшиеся с идеями 
классического психоанализа, могут усмотреть в таком вопросе зло¬намеренную 
попытку апологии Жизнеуничтожающего Начала, или попросту Зла. Обычному 
цивилизованному человеку случается увидеть подлинную агрессию лишь тогда, когда 
сцепятся его сограждане или домашние животные; разуме¬ется, он видит лишь 
дурные последствия таких раздоров. Здесь поистине устрашающий ряд постепенных 
переходов - от петухов, подравшихся на по¬мойке, через грызущихся собак, через 
мальчишек, разбивающих друг другу носы, через парней, бьющих друг другу об 
головы пивные кружки, через трактирные побоища, уже слегка окрашенные политикой,
 - приводит наконец к войнам и к атомной бомбе.
У нас есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной 
опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях 
культурно-исторического и технического развития. Но перспектива побороть эту 
опасность отнюдь не улучшится, если мы будем относиться к ней как к чему-то 
метафизическому и неотвратимому; если же попытаться проследить цепь 
естественных причин ее возникновения - это может помочь.
Всякий раз, когда человек обретал способность преднамеренно изменять какое-либо 
явление природы в нужном ему направлении, он был обязан этим своему пониманию 
причинно-следственных связей, определяющих это явление. Наука о нормальных 
жизненных процессах, выполняющих функцию сохранения вида, - физиология, - 
является необходимым основанием для науки о нару¬шениях этих процессов - 
патологии. Поэтому давайте забудем на какое-то время, что в условиях 
цивилизации агрессивный инстинкт очень серьезно "сошел с рельсов", и 
постараемся по возможности беспристрастно исследо¬вать его естественные причины.
 Как подлинные дарвинисты, исходя из уже объясненных оснований, мы прежде всего 
задаемся вопросом о видосохраняю¬щей функции, которую выполняет борьба между 
собратьями по виду в естест¬венных - или, лучше сказать, в доцивилизованных - 
условиях. Именно се¬лекционному давлению этой функции обязана такая борьба 
своим высоким развитием у очень многих высших животных; ведь не одни только 
рыбы бо¬рются друг с другом, как было описано выше, то же самое происходит у 
ог¬ромного большинства позвоночных.
Как известно, вопрос о пользе борьбы для сохранения вида поставил уже сам 
Дарвин, и он же дал ясный ответ:
для вида, для будущего - всегда выгодно, чтобы область обитания или самку 
завоевал сильнейший из двух соперников. Как часто случается, эта вчерашняя 
истина хотя и не стала сегодня заблуждением, но оказалась лишь частным случаем; 
в последнее время экологи обнаружили другую функцию аг¬рессии, еще более 
существенную для сохранения вида. Термин "экология" происходит от грече-
ского оиуо^, "дом". Это наука о многосторонних связях организма с его 
естественным жизненным пространством, в котором он "дома"; а в этом 
пространстве, разумеется, необходимо считаться и с другими животными и 
растениями, обитающими там же. Если специальные интересы социальной 
ор¬ганизации не требуют тесной совместной жизни, то - по вполне понятным 
причинам - наиболее благоприятным является по возможности равномерное 
распределение особей вида в жизненном пространстве, в котором этот вид может 
обитать. В терминах человеческой деловой жизни - если в какой-ни¬будь местности 
хотят обосноваться несколько врачей, или торговцев, или механиков по ремонту 
велосипедов, то представители любой из этих профес¬сий поступят лучше всего, 
разместившись как можно дальше друг от друга.
Что какая-то часть биотопа, имеющегося в распоряжении вида, останется 
неиспользованной, в то время как в другой части вид за счет избыточной 
плотности населения исчерпает все ресурсы питания и будет страдать от голода, - 
эта опасность проще всего устраняется тем, что животные одного и того же вида 
отталкиваются друг от друга. Именно в этом, вкратце, и состоит важнейшая 
видосохраняющая функция внутривидовой агрессии. Теперь мы можем понять, почему 
именно оседлые коралловые рыбы так поразительно расцвечены. На Земле мало 
биотопов, в которых имелось бы такое количест¬во и такое разнообразие пищи, как 
на коралловых рифах. Здесь вид рыбы, в ходе эволюционного развития, может 
приобрести "всевозможнейшие профес¬сии". Рыба в качестве "неквалифицированного 
рабочего" может прекрасно перебиваться тем, что в любом случае доступно каждой 
средней рыбе - охо¬титься на более мелкую, не ядовитую, не бронированную, не 
покрытую шипа¬ми или не защищенную еще каким-либо способом живность, которая 
массой прибывает на риф из открытого моря: частью пассивно заносится ветром и 
волнами в виде планктона, а частью - активно приплывает "с целью" осесть на 
рифе, как это делают мириады свободно плавающих личинок всех обитаю¬щих на рифе 
организмов.
С другой стороны, некоторые рыбы специализируются на поедании орга¬низмов, 
живущих на самом рифе. Но такие организмы всегда как-то защище¬ны, и потому 
рыбе необходимо найти способ борьбы с их оборонительными приспособлениями. Сами 
кораллы кормят целый ряд видов рыб, и притом очень по-разному. Остроносые 
рыбыбабочки, или щетинозубы, по большей части паразитируют на кораллах и других 
стре