нятия о шатунах, поршнях, цилиндрах, клапа¬нах... и т.д., и т.д.
Отдельные элементы общей системы можно понять лишь в их взаимо¬действии, иначе 
вообще ничего понять нельзя.
И чем сложнее система - тем труднее ее исследовать и объяснить; между тем 
структура взаимодействий инстинктивных и социально-обусловленных способов 
поведения, составляющих общественную жизнь человека, несомненно является 
сложнейшей системой, какую мы только знаем на Земле. Чтобы разъяснить те 
немногие причинные связи, которые я могу - как мне кажется
- проследить в этом лабиринте взаимодействий, мне волейневолей приходит¬ся 
начинать издалека. К счастью, все наблюдаемые факты сами по себе ин¬тересны. 
Можно надеяться, что схватки коралловых рыб из-за охотничьих участков, 
инстинкты и сдерживающие начала у общественных животных, напо¬минающие 
человеческую мораль, бесчувственная семейная и общественная жизнь кваквы, 
ужасающие массовые побоища серых крыс и другие порази¬тельные образцы поведения 
животных удержат внимание читателя до тех пор, пока он подойдет к пониманию 
глубинных взаимосвязей.
Я стараюсь подвести его к этому, по возможности, точно тем же путем, каким шел 
я сам, и делаю это из принципиальных соображений. Индуктивное естествознание 
всегда начинается с непредвзятого наблюдения отдельных фактов; и уже от них 
переходит к абстрагированию общих закономерностей, которым все эти факты 
подчиняются. В большинстве учебников, ради крат¬кости и большей доступности, 
идут по обратному пути и предпосылают "спе¬циальной части" - "общую". При этом 
изложение выигрывает в смысле обоз¬римости предмета, но проигрывает в 
убедительности. Легко и просто снача¬ла сочинить некую теорию, а затем 
"подкрепить" ее фактами; ибо природа настолько многообразна, что если 
хорошенько поискать - можно найти убе¬дительные с виду примеры, подкрепляющие 
даже самую бессмысленную гипоте¬зу.
Моя книга лишь тогда будет по-настоящему убедительна, если читатель - на основе 
фактов, которые я ему опишу, - сам придет к тем же выводам, к каким пришел я.
Но я не могу требовать, чтобы он безоглядно двинулся по столь тернис¬тому пути, 
потому составлю здесь своего рода путеводитель, описав вкрат¬це содержание глав.

В двух первых главах я начинаю с описания простых наблюдений типичных форм 
агрессивного поведения; затем в третьей главе перехожу к его значе¬нию для 
сохранения вида, а в четвертой говорю о физиологии инстинктивных проявлений 
вообще и агрессивных в частности - достаточно для того, чтобы стала ясной 
спонтанность их неудержимых, ритмически повторяющихся проры¬вов. В пятой главе 
я разъясняю процесс ритуализации и обособления новых инстинктивных побуждений, 
возникающих в ходе этого процесса, - разъясняю в той мере, насколько это нужно 
в дальнейшем для понимания роли этих но¬вых инстинктов в сдерживании агрессии. 
Той же цели служит шестая глава, в которой дан общий обзор системы 
взаимодействий разных инстинктивных побуждений. В седьмой главе будет на 
конкретных примерах показано, какие механизмы "изобрела" эволюция, чтобы 
направить агрессию в безопасное русло, какую роль при выполнении этой задачи 
играет ритуал, и насколько похожи возникающие при этом формы поведения на те, 
которые у человека диктуются ответственной моралью. Эти главы создают 
предпосылки для того, чтобы можно было понять функционирование четырех очень 
разных типов об¬щественной организации. Первый тип - это анонимная стая, 
свободная от какой-либо агрессивности, но в то же время лишенная и личного 
самосозна¬ния, и общности отдельных особей.
Второй тип - семейная и общественная жизнь, основанная лишь на ло¬кальной 
структуре защищаемых участков, как у кваквы и других птиц, гнез¬дящихся 
колониями.
Третий тип - гигантская семья крыс, члены которой не различают друг друга лично,
 но узнают по родственному запаху и проявляют друг к другу образцовую 
лояльность; однако с любой крысой, принадлежащей к другой семье, они сражаются 
с ожесточеннейшей партийной ненавистью. И наконец, четвертый вид общественной 
организации - это такой, в котором узы личной любви и дружбы не позволяют 
членам сообщества бороться и вредить друг другу. Эта форма сообщества, во 
многом аналогичного человеческому, под¬робно описана на примере серых гусей.
Надо полагать, что после всего сказанного в первых одиннадцати главах я смогу 
объяснить причины ряда нарушений инстинкта агрессии у человека, 12-я глава - 
"Проповедь смирения" - должна создать для этого новые пред¬посылки, устранив 
определенное внутреннее сопротивление, мешающее многим людям увидеть самих себя 
как частицу Вселенной и признать, что их собственное поведение тоже подчинено 
законам природы. Это сопротивление заложено, во-первых, в отрицательном 
отношении к понятию причинности, которое кажется противоречащим свободной воле, 
а во-вторых, в духовном чванстве человека. 13-я глава имеет целью объективно 
показать современ¬ное состояние человечества, примерно так, как увидел бы его, 
скажем, би¬олог-марсианин. В 14-й главе я пытаюсь предложить возможные меры 
против тех нарушений инстинкта агрессии, причины которых мне кажутся уже 
понят¬ными. 
1. ПРОЛОГ В МОРЕ 
Послушай, малый! В море средь движенья
Начни далекий путь свой становленья.
Довольствуйся простым, как тварь морей,
Глотай других, слабейших, и жирей,
Успешно отъедайся, благоденствуй,
И постепенно вид свой совершенствуй.
Гете 
Давний сон - полет - стал явью: я невесомо парю в невидимой среде и легко 
скольжу над залитой солнцем равниной. При этом двигаюсь не так, как посчитал б