24
      А Фрейд
      ти свое суждение. Аналитик является чужим для негожа анализ — чем-то 
неизвестным. Но самое трудное заключается в том, что лишь окружающие ребенка 
люди страдают от симптомов болезни или его дурного поведения, а для самого 
ребенка и болезнь во многих случаях вовсе не является болезнью. Он часто не 
чувствует даже никакого нарушения. Таким образом, в ситуации с ребенком 
отсутствует все то, что кажется необходимым в ситуации со взрослым: сознание 
болезни, добровольное решение и воля к выздоровлению. Не каждый аналитик, 
работающий с детьми, учитывает это как серьезное препятствие в работе. Из работ 
Мела ни Клейн, например, вы узнали, как она справляется с этими условиями, и 
какую технику она выработала в данном случае. В противоположность этому мне 
кажется целесообразной попытка создать в случае работы с ребенком ту же 
ситуацию, которая оказалась столь благоприятной для взрослого человека, т.е. 
вызвать в нем каким-либо путем недостающую готовность и согласие на лечение. В 
качестве темы моей первой лекции я беру шесть различных случаев в возрасте 
между шестью и одиннадцатью годами. Я хочу показать вам, как мне удалось 
сделать маленьких пацентов "доступными для анализа" подобно взрослым людям, т.е.
 создать у них сознание болезни, вызвать доверие к анализу и аналитику и 
превратить стимул к лечению из внешнего во внутренний. Разрешение этой задачи 
требует для детского анализа подготовительного периода, которого мы не 
встречаем при анализе взрослого человека. Я подчеркиваю, что все, что мы 
предпринимаем в этом периоде, не имеет еще ничего общего с действительной 
аналитической работой, т.е. здесь нет еще речи о переводе в сознание 
бессознательных процессов или об аналитическом воздействии на пациента. Речь 
идет просто о переводе определенного нежелательного состояния в другое 
желательное состояние с помощью всех средств, которыми располагает взрослый 
человек в отношении к ребенку. Этот подготовительный пери-ад — собственно 
говоря "дрессировка" для анализа — будет тем продолжительнее, чем больше 
отличается первоначальное состояние ребенка от вышеописанного состояния 
идеального взрослого пациента. Однако, с другой стороны, не следует думать, что 
эта работа слишком трудна. Я вспоминаю об одном случае с маленькой шестилетней 
девочкой, которая в течение трех
      Лекция 1 Введение в детский анализ
      25
      недель находилась в прошлом году под моим наблюдением. Я должна была 
установить, является ли трудновоспитуемая, малоподвижная и тяжелая психика 
ребенка результатом неблагоприятного предрасположения и неудовлетворительного 
интеллектуального развития или же в данном случае речь шла об особенно 
заторможенном и запущенном ребенке. Ближайшее рассмотрение выявило наличие 
необычайно тяжелого для этого раннего возраста невроза навязчивости при весьма 
развитом интеллекте и очень острой логике. Маленькая девочка была уже знакома с 
двумя детьми, с которыми я провела анализ; в первый раз она явилась ко мне на 
прием вместе со своей подругой, которая была немного старше ее. Я не говорила с 
ней ни о чем особенном и дала ей лишь возможность несколько ознакомиться с 
чужой для нее обстановкой. Вскоре когда она явилась ко мне одна, я предприняла 
первое наступление. Я сказала ей, что она, конечно, знает, почему ко мне 
приходили двое знакомых ей детей: один — потому что он никогда не мог сказать 
правду и хотел отучиться от этой привычки, другая — потому что она слишком 
много плакала и сама была удручена этим обстоятельством. Не послали ли также и 
ее ко мне из таких соображений? На это она прямо ответила. "Во мне сидит черт. 
Можно ли вынуть его?" В первый момент я была поражена этим неожиданным ответом, 
но затем я сказала, что это можно сделать, но это — отнюдь не легкая работа. И 
если я попытаюсь сделать это вместе с ней, то она должна будет исполнить много 
вещей, которые вовсе не будут ей приятны. Я имела в виду, что она должна будет 
рассказать мне все. Она серьезно задумалась на одну минуту и затем возразила 
мне: "Если ты говоришь мне, что это единственный способ, с помощью которого это 
может быть сделано, и при том сделано скоро, то я согласна". Таким образом, она 
добровольно согласилась выполнять основное аналитическое правило. Ведь вначале 
мы и от ьзрослого не требуем большего. Вместе с тем она полностью отдавала себе 
отчет и о продолжительности лечения. По истечении трех недель родители девочки 
оставались в нерешительности, оставить ли ее у меня для анализа или же лечить 
ее другим способом. Она же сама была очень обеспокоена, не хотела отказаться от 
возникшей у нее надежды на выздоровление и со все большей настойчивостью 
требовала, чтобы я освободила ее от черта в течение оставшихся трех или четырех 
дней, после которых она
       26
      А. Фрейд
      должна была уехать. Я уверяла ее, что это невозможно, что это требует 
длительного совместного пребывания. Я не могла объяснит ей этого с помощью цифр,
 так как в силу своих многочисленных задержек, она не обладала еще 
арифметическими знаниями, хотя находилась уже в школьном возрасте. В ответ на 
это она уселась на пол и указала мне рисунок ковра: "Нужно ли для этого столько 
дней, — сказала она, — сколько красных точек имеется здесь? Или же еще столько, 
сколько зеленых точек?" Я объяснила ей, какое большое количество сеансов 
необходимо для лечения. С помощью небольших овалов на рисунке моего ковра. Она 
отлично поняла это и, приняв вслед за этим решение лечиться, приложила все 
усилия к тому, чтобы убедить своих родителей в необходимости длительной 
совместной работы со мной. Вы скажете, что в данном случае тяжесть невроза 
облегчила аналитику его работу. Однако, я полагаю мнение это ошибочным. Приведу