Анна Фрейд Зигмунд Фрейд
      ДЕТСКАЯ СЕКСУАЛЬНОСТЬ И ПСИХОАНАЛИЗ ДЕТСКИХ НЕВРОЗОВ
      В.-Е. Институт Психоанализа Санкт-Петербург 1995
       ISBN 5-88787-003-6
      
      
      Фрейд А., Фрейд 3. Детская сексуальность и психоанализ детских неврозов 
(Сб. раб.). Составитель и ред. М.М.Решетников. - СПб.; В.-Е. Институт 
Психоанализа, 1995. - 483 с.
      (с) Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1995
      
      Вступление
      Благословленный и запретный инцест
      Уже во время первых, еще не называемых психоаналитическими, сеансов, 
Фрейд обращает внимание на то, что в рассказах пациентов почти всегда 
выявляется повышенная фиксация на темах и психотравмирующих переживаниях, так 
или иначе связанных с попытками или результатами совращения их в детстве 
преимущественно со стороны близких родственников, и наиболее часто - дочерей 
отцами. В целом, и это хорошо нам известно из клинической практики, такие 
ситуации действительно нередки в семьях с отягощенным психиатрическим анамнезом.
 Как говорят психиатры:"Родственники наших больных - это родственники наших 
больных". Позднее признание роли психотравмирующих ситуаций раннего детства, и 
особенно -детской сексуальной травмы, в качестве пускового механизма 
психопатологии вошло в число основных постулатов психоанализа. Действительно, 
многие невротические нарушения сопровождаются сексуальными - в психиатрии это 
общепризнанный факт с конца прошлого века. Безусловно и то, что, как тогда, так 
и сейчас, рассказы невротических больных очень часто бывают достаточно 
специфически сексуально окрашены или тяготеют именно к этой сфере человеческих 
отношений. Тем не менее, вопрос о первичности или вторичное™, или закономерной 
связи сексуальных нарушений и невротического заболевания, по-прежнему, остается 
предметом дискуссии. Для Фрейда и ряда его современников повода для дискуссии в 
этом вопросе не было. Будет справедливым сказать, что многие открытия Фрейда 
были известны психиатрической науке гораздо раньше. Уже были описаны инцест, 
мазохизм, садизм, ранняя сексуальность и другие перверзии. Но с одним 
существенным отличием - все это изучалось, описывалось и признавалось лишь 
применительно к клинической (психиатрической) практике и считалось правомерным 
в приложении к аномальному состоянию психики и поведения Что же тогда вызвало 
столь категоричное неприятие идей Фреда?
       Фрейд впервые сказал, что сходные явления различной степени выраженности 
в той или иной (явной или скрытой) форме присуши всем людям, представителям 
всех сословий, не делая исключения ни для своих коллег, ни для самого себя. 
Естественно, это могло быть и'было воспринято как вызов общественной морали и 
вызвало соответствующую реакцию. Вспомним, что речь идет о достаточно 
религиозном, можно сказать • пуританском (не без элементов ханжества) обществе 
конца XIX века, когда роман "Мадам Бовари" был запрещен как безнравственный, а 
произведения Э.Золя вообще считались порнографическими. Поэтому обвинение в 
шарлатанстве было, по-видимому, не самым грубым определением начала научной 
деятельности Фрейда. И чтобы отстаивать такие взгляды нужно было иметь не 
только неисчерпаемый источник своей правоты, но и обладать почти отчаянной 
научной смелостью, ибо вероятность неприятия и осуждения была очевидной, а 
возможность понимания и признания - весьма гипотетичной. Через какое-то время, 
и, как отмечают некоторые историографы психоанализа - в известной степени в 
угоду общественному мнению, Фрейд качественно трансформирует свою гипотезу и 
делает неожиданное заключение, что было бы неверно обвинять всех отцов в 
извращенности, так как в рассказах невротических больных об обстоятельствах 
возникновения аффективных переживаний очень трудно, а нередко - невозможно 
отличить истину от вымысла (и с этим, я думаю, согласится любой 
специалист-практик, независимо от его отношения к психоанализу). Сущность же 
трансформации гипотезы Фрейда состояла в следующем: сексуально окрашенные 
рассказы пациентов могут быть лишь продуктом их болезненных фантазий, но эти 
фантазии, хотя и в искаженном виде, отражают их действительные желания и 
влечения. Таким образом, в новой интерпретации гипотезы Фрейда речь шла уже не 
об извращенности отцов, а о бессознательном желании дочерей быть соблазненными 
отцами. Так в психоанализе впервые появляется комплекс Электры. Идея о 
мальчиках, неосознанно желающих быть соблазненньми собственными матерями, 
широко известна далеко за рамками психиатрии (комплекс Эдипа). Нужно сразу 
отметить, что обе эти идеи у Фрейда носят достаточно метафоричный характер, а 
их некритическое, я бы сказал - вульгарно-примитивизированное понимание и 
объяснение - исключительная привилегия горе-аналитиков и дикого психоанализа. 
Тем не менее, эта метафора
      достаточно точно отразила объективно существующие тенденции. Уже после 
описания упомянутых комплексов, Фрейд постулирует почти всегда присутствующую 
или неискоренимую агрессивность ребенка по отношению к одному из родителей, 
чаще - одного с ним пола, объясняя эту агрессивность архаическим, то есть - 
фактически, генетически заданным, бессознательным желанием занять место одного 
из супругов во внутрисемейных, в том числе - сексуальных, отношениях. И это 
тоже отчасти метафора, хотя ее поведенческие эквиваленты хорошо известны всем 
достаточно внимательным родителям: в определенном возрасте, а именно - 
соответствующем Эдипальной фазе психосексуального развития ребенка, практически 
все наши дети в той или иной форме высказывают одну и ту же идею: "Вырасту, и 
женюсь на маме",- или, соответственно: "...Выйду замуж за папу". Это настолько 
обыденно, что мы даже не удивляемся, принимая этот вербальный эквивалент 
детских сексуальных переживаний за одно из проявлений их сыновьей или дочерней, 
традиционно считающейся бесполой, любви. Хотя обычно ко времени этого заявления 
большинство родителей уже многократно были свидетелями проявлений первичной 
детской сек-суальнсти, правда - до этого направленной только на собственное 
тело, что естественно и нормально для этого возраста. Предвидя возражения 
читателя-скептика или предпочитающего оставаться в плену собственных иллюзий 
воинствующего моралиста, и, зная их типичные возражения, что все наши 
интерпретации лишь плод нашего собственного больного воображения, я предлагаю 
обратиться к объективным данным и лишенной эмоций статистике. Не так давно 
доктор Эстер Кнорр Андерс (Германия) опубликовала данные, собранные в 
специализированном центре для анонимного обследования детей, подвергшихся 
сексуальному насилию. Эти данные свидетельствуют, что ежегодно в Германии около 
1000 детей становятся объектом развратных действий, при этом 80% из них - 
девочки, а 98% прбступников - мужчины, и в 1/3 случаев - отцы своих жертв. Еще 
в 65% случаев - другие члены семьи, а также друзья и знакомые. И лишь в 5% 
случаев это совершенно чужие люди. Нужно отметить, что эти данные, конечно же, 
занижены, так как далеко не все дети, оказавшиеся в подобной ситуации, 
обращаются за помощью в центры анонимного обледования.
       Аппеллируя к собственным наблюдениям, я могу сказать, что у двух моих 
пациенток (одной - жены и одной - дочери, случаи не связаны) такое непохвальное 
поведение мужей и отцов явилось лишь причиной немедленного развода без 
какой-либо огласки его истинных причин. При этом, если пациентка - бывшая жена, 
прервавшая сразу после развода вторую беременность, на всю жизнь сохранила 
демонстративное отвращение и ненависть к бывшему избраннику, то соблазненная 
отцом пациентка-дочь в процессе многочисленных сеансов, вновь и вновь 
возвращаясь к этой теме, сообщала все новые (в том числе - вне-сексуальные) 
подробности о периоде жизни с отцом, которые могли бы быть интерпретированы как 
оправдание его и поиск в нем позитивных черт. Когда же (отвечая на ее запрос) я 
сказал ей, что, судя по всему, он был не таким уж плохим человеком, я 
почувствовал, что огромный камень свалился с ее плеч. И, думаю, это достаточно 
общее явление: традиционные мечты и фантазии о сильном и мужественном, любящем 
тайно и беззаветны всегда оказывают более сильное влияние на оценки женщин, и 
редко кто из них действительно соглашается, что ее соблазнитель, как бы порочен 
он не был -достоин только порицания. Мне известны также несколько аналогичных 
ситуаций, где главным "героем" был отчим, и, я предполагаю, что вероятность 
последних гораздо выше, так как, не вдаваясь в подробности, биологические 
основания запрета на инцест здесь присутствуют лишь гипотетически. Еще раз 
апеллируя к статистическим данным и суммируя изложенное, думаю, можно признать, 
что отказ Фрейда от первоначальной гипотезы об инцестуозных наклонностях отцов, 
вряд ли был достаточно обоснован, хотя это и не исключает особой и 
самостоятельной роли более поздней идеи о сексуальных фантазиях детей. Таким 
образом, мы скорее всего имеем дело с двусторонне направленным психологическим 
процессом, что, естественно, повышает вероятность его физической реализации. 
Нужно сказать, что вопрос об уже упомянутых выше неких биологических запретах 
на инцест является достаточно дискуссионным. Многие авторЫ подчеркивают, что 
общепринятое отвращение к инцесту носит скорее социальную окраску, нежели имеет 
какие-то биологические основания, так как табу на инцест существует только в 
человеческом сообществе. Сексуальные контакты у животных абсолютно не 
регулируются какими бы то ни было кровными отно
      шениями. До настоящего времени существуют находящиеся на примитивных 
стадиях развития племена, где инцестуозное сожительство является нормой. В 
историческом аспекте инцест становится преступлением, фактически, только с 
появлением Библии и Моисеевых законов, первоначально распространявшихся лишь на 
браки с единокровными сестрами. До этого он был достаточно обыденным явлением, 
что также нашло отражение в Библии: Лот вступил в инцестуозную связь со своими 
дочерьми (при этом инициатива принадлежала последним); Авраам женился на своей 
единокровной сестре Саре; Иаков -на сестре своей первой жены; Рувим вступил в 
связь с женой своего отца - Валлой; сам Моисей был сыном связанных кровным 
родством тети и племянника. Фактически, речь идет о целом периоде безгрешного и,
 следовательно, благослав-ленного инцеста. В определенном смысле все наши 
любовные отношения имеют инцестуозную составляющую, потому что в каждой женщине 
мужчина ищет свою первую любовь - мать, а девушка - отца, и именно несовпадение 
этих устойчивых подсознательных идеалов, трудно совместимых ролей (мужа-сына, 
жены-дочери) и социально обусловленных эталонов выбора нередко создает основы 
семейных конфликтов и неврозов, приобретающих самые причудливые формы. Я могу 
привести случай, когда лишь в процессе анализа пациентки удалось установить, 
что именно она сама постоянно подталкивала мужа к пьянству, так как именно этой 
черты не доставало ей для его полной идентификации с отцом. В большинстве же 
тех, к сожалению - немногочисленных случаев, когда добрая, нежная и заботливая 
мать вновь воплощается в жене, а сильный, мужественный и ответственный отец - в 
муже, мы имеем действительно благославленные браки. Таким образом, инцестуозно 
окрашенный брак оказывается самым счастливым. В целом, тесно связанная с 
инцестуозностью, проблема детской и взрослой сексуальности, ранее также 
составлявшая одно из идеологических табу, только начинает входить в 
отечественную психологическую науку и психотерапевтичес-кyк> практику. И мы 
надеемся, что предлагаемый читателю сборник работ основоположников и классиков 
этого направления будет способствовать формированию адекватных и научно 
обоснованных подходов к этой проблеме. Профессор М.М.Решетников
       Предисловие с русскому изданию
      В течение последних лет русская психоаналитическая литература обогатилась 
целым рядом работ, частью пере-водньк, частью оригинальных, посвященных 
вопросам психоанализа в детском возрасте. (Проф. З.Фрейд. «Психоанализ детских 
неврозов". Г.Грин. "Психоанализ в школе". Аб-рагам, Юнг, Джон, Тауск, Ференчи, 
Боррен, Непаллек, Со-кольницкая. "Психоанализ детского возраста". Мелания Клен. 
"Развитие одного ребенка". Гуд-Гельмут. "Новые пути к познанию детского 
возраста". Вульф. "Фантазия и реальность в психике ребенка". Фридюнг. "Половая 
жизнь детей и ее значение для воспитания и врачебной практики", и др.) Между 
тем не только в русской, но и в немецкой психоаналитической литературе почти 
совсем нет работ, в которых были бы указаны руководящие начала для применения 
психоанализа в детском возрасте, показания для проведения его и те своеобразные 
технические приемы, которыми он должен отличаться от психоанализа взрослых 
пациентов. Обсуждение затронутых здесь вопросов представляется тем более важным 
и своевременным, что и в среде психоаналитиков нет единодушия в этом отношении. 
В то время, как одни авторы полагают, что "с помощью анализа можно устранить 
или, по крайней мере, оказать благотворное влияние на каждое нарушение 
психического или духовного развития ребенка" и, что "анализ может оказаться 
весьма полезным также и для развития нормального ребенка и станет с течением 
времени необходимым дополнением современного воспитания", другие авторы стоят 
на той точке зрения, что применение психоанализа в детском возрасте уместно 
"лишь в случае действительного инфантильного невроза". Еще большие разногласия 
по вопросу о применении психоанализа в детском возрасте существуют среди не 
психоаналитиков: психиатров, психологов и педологов. Диапазон этих разногласий 
необычайно велик: от резкого отрицания и сурового осуждения психоана-\иза до 
общеобязательного применения его, как составной части исследования ребенка, от 
компромиссного признания некоторой ценности этого метода до авторитетных 
отзывов
      Предисловие с русскому изданию
      о психоанализе как об учении, прокладывающем новые пути к пониманию 
детской психики 1). В брошюре "Успехи психологии в России" проф. П.О.Эфрусси 
пишет: "При неосторожном пользовании этим методом вероятность влияния на 
ребенка в смысле ускорения темпа его сексуального развития чересчур велика. 
Остается пожелать, чтобы метод психоанализа не получил популярности среди 
русских педагогов" 2). В то же время в Детском Обсле-довательном Институте (в 
Ленинграде), возглавляемом известным русским педологом проф. А.С.Грибоедовым, 
психоаналитическое обследование является обязательной составной частью общего 
исследования всех воспитанников. "Характерным для нашего времени, — пишет проф. 
Грибоедов, — является стремление обратить особенно внимание на социальные 
условия существования, в них отыскать корень или один из корней данного 
состояния воспитанника а как био-социального существа (Е.П.Радин) и, исходя из 
них, предпринять соответствующие лечебно-воспитательные меры (био-социальное 
воздействие). Это стремление отражается и в русской литературе, и в 
американской: американские психопатические клиники и клиники психической 
гигиены в своих отчетах постоянно приводят данные социального обследования и 
психоаналитического толкования их" s>. Предлагаемая вниманию русских читателей 
работа Анны Фрейд, дочери творца психоанализа проф. З.Фрейда, представляет 
собой четыре лекции по введению в технику детского психоанализа, прочитанные ею 
в Венском Психоаналитическом Институте. Анна Фрейд делится со своими 
слушателями теми трудностями, с которьгми ей приходилось сталкиваться при 
проведении анализа в детском возрасте. Аналитическая ситуация взрослого 
пациента во многом отличается от аналитической ситуации ребенка. Поэтому при 
проведении анализа у детей частью приходится отказываться от основных правил и 
испытанных технических приемов, с учетом применявшихся у взрослых пациентов, и 
вырабатывать новые, своеобразные технические приемы, которые определяются не 
столько
      1) См. полемическую брошюру д-ра И А Перепел» "Фрейдиам и его 
академическая оппозиция " Изд автора Ленинград. 1926. 2) Проф П.О.Эфрусси. 
"Успехи психологии в России" Изд "Начатки маний". Петроград, 1923 3) 
Предисловие к русскому переводу книги проф Штромайера "Психопатология детского 
возраста " Госиздат, 1926
       10
      А. Фрейд
      характером заболевания, сколько индивидуальностью анализируемого ребенка. 
Приступая к проведению детского анализа, аналитик должен быть уверен, что 
анализ будет доведен до конца: прерванный анализ таит в себе целый ряд 
нежелательных моментов. Если ребенок уйдет от аналитика в период отрицательного 
переноса и сопротивления, то все влечения, освобожденные к этому времени с 
помощью анализа, могут быть использованы ребенком в худшую сторону. Поэтому 
Анна Фрейд видит показание к детскому анализу не только в определенном 
заболевании ребенка, но и в характере окружающей его среды. Она предлагает 
ограничить пока круг детей, которые могут быть подвергнуты психоанализу, детьми 
аналитиков, анализируемых и тех родителей, которые относятся к анализу с 
доверием и уважением и дают, таким образом, аналитику хотя бы некоторую 
уверенность в том, что анализ будет доведен до конца. "В тех же случаях, где не 
существует технических возможностей для соблюдения этих предосторожностей, 
следует, может быть, даже отказаться от проведения анализа", -считает А.Фрейд. 
Научная искренность, осторожность выводов, критическое отношение к каждому из 
выставляемых утверждений, глубоко вдумчивое отношение к изучаемому материалу — 
вот главное, что характеризует лекции Анны Фрейд. Являясь, с одной стороны, 
ценным практическим приобретением для педагогов и педологов, интересующихся 
психоанализом, они, с другой стороны, представляют собой наилучшее возражение 
тем критикам психоанализа, которые утверждают, что "в противоположность другим 
открытиям нашего века, фрейдизм не знает эволюции, он не хочет быть теорией, а 
догматом, аксиомой" 1). А также тем из них, для которых прочтение "этих 
прекрасных строк столь авторитетного автора было особым удовольствием" 2). Д-р 
Я.Коган
      1) Проф. Л.Г.Оршанскчй. Предисловие к русскому переводу книги д-ра Г.
Гуг-Гельмут. "Новые пути к познанию детского возраста". Изд. "Сеятель". 
Ленинград, 1926. 2) Проф. В.М.Гаккебуш. Журнал "Современная Психоневрология" за 
1926 г. Т.Н. N 3.
      Биографический очерк
      Анна Фрейд /З. 12. 1895, Вена - S.10. 1982, Лондон/ "Наиболее важное и 
значимое "СВЕРХ-Я" международного психоанализа", — так называли Анну Фрейд, 
осново-положницу детского психоанализа, почетного доктора многих университетов 
Европы и Америки, дочь и последовательницу Зигмунда Фрейда. Анна родилась 3 
декабря 1895 года и была самой младшей из шести детей 3. Фрейда. 3. Фрейд 
надеялся, что родится мальчик, и уже решил назвать его Вильгельмом в честь 
своего друга Вильгельма Флисса, предложившего идею бисексуальной природы 
человека, которую позднее использовал 3. Фрейд. Приват-доцент 3. Фрейд уже 
готов был послать своему другу дорогую по тем временам телеграмму, но, когда 
родилась девочка, ограничился сообщением в одном из своих многочисленных писем. 
Матери Анны, Марте Фрейд, было тяжело справляться с шестью маленькими детьми и 
вести домашнее хозяйство. На помощь к ней в их дом переехала сестра матери, 
тетя Минна. Так у Анны стало сразу "две матери", и с самого рождения она 
оказалась в "коллективе" воспитателей. Чтобы содержать такую большую семью 3. 
Фрейду приходилось работать "до восемнадцати часов в день". Поэтому с отцом 
дети общались в основном "во время каникул", когда 3. Фрейд целиком погружался 
в семью, любил путешествовать с детьми, собирать грибы. Но если с детьми 
случалось что-то неприятное, он спускался к ним на помощь "с высот своего 
Олимпа". Признание отца было для Анны Фрейд наивысшей наградой. Ради этого 
стоило приносить "жертвы", стараясь быть лучше и отодвигая "дурное и царство 
фантазии". Анна Фрейд любила стихотворение Г. Гейне "Гренадеры", в котором два 
наполеоновских солдата готовы принести себя в жертву любимому императору, 
отказавшись от семьи и детей, а в награду за это они восстанут к нему из могилы,
 когда он будет проезжать мимо. То ОН над могилою едет! Знамена победно шумят...

       12
      А. Фрейд
      Тут выйдет в тебе, император, Из гроба твой верный солдат! В 1901 году 
Анна поступила в частную школу, где проучилась два года, и перешла в обычную 
народную школу. Потом она закончила частный лицей "Cottege Lyzeum" что давало 
ей право начать педагогическое образование, но было недостаточно для учебы в 
университете. Для этого • необходимо было закончить гимназию. В 16 лет, после 
выпускных экзаменов в лицее, встал вопрос, что делать дальше. В это время вышла 
замуж ее сестра Софи, любимица 3. Фрейда, которой восхищались все посетители 
отца. Анна и Софи жили в одной комнате и были очень близки. Расставаясь, Анна 
обещала заботиться о Софи, если с ней что-нибудь случиться. Но в этот период 
сама Анна была перед выбором: станет ли она учительницей, или кто-то возьмет ее 
замуж, как сестру; как быть с дальнейшей учебой и с таким интересным и 
притягательным миром, окружавшим ее отца? Рецепт 3. Фрейда был прост: 
"Путешествовать!" На пять месяцев Анна уезжает в Италию. После этого она 
начинает свое педагогическое образование и в 1914 году сдает заключительный 
экзамен. Пять лет А. Фрейд проработала учительницей. Сдав в 1917 году еще один 
экзамен, она поступает на работу в тот же лицей, в котором училась сама. 3. 
Фрейд мог быть доволен успехами дочери. В одном из своих писем он хвалит ее и 
обеспокоен только двумя "недостатками": сутулой осанкой и чрезмерным увлечением 
вязанием. Некоторые психоаналитики в шутку толковали это как замещение 
отсутствовавшей у Анны сексуальной жизни, считая, что "постоянное движение 
вязальных спиц символизирует непрерывный половой акт". Первый разговор с отцом 
о психоанализе состоялся во время одной из прогулок в 1909 году, когда Анне 
было 13 лет. Позднее отец разрешал ей присутствовать на своих лекциях, на 
заседаниях Психоаналитического общества, а иногда даже во время приема 
пациентов. С 1918 по 1921 год Анна проходила анализ у 3. Фрейда, если у него 
было на это время. Многих смущало такое явное нарушение психоаналитической 
марали, но "что дозволено Юпитеру, то недозволено Быку". Так получилось, что А. 
Фрейд единственная из детей оставалась рядом с отцом на протяжении всей его 
жизни. Когда началась Первая мировая война, братья были призваны в армию, а 
сестры вышли замуж и разъехались.
      Биографический очерк
      13
      Потенциальным женихам всегда было нелегко пробиться сквозь "панцирь" Анны,
 а война уменьшила вероятность брака еще больше. С 1918 года А. Фрейд принимает 
участие во всех Международных психоаналитических конгрессах и заседаниях 
Венского психоаналитического общества. В 1920 году она вступает в состав 
английского отделения "Психоаналитического издательства". Ее особенно 
интересуют фантазии и сновидения наяву. Этому посвящен ее перевод с английского 
книги Julien Varendonck "Day-Dreaming". В 1922 году А. Фрейд произвела свое 
первое психоаналитическое исследование 15-летней девочки и сделала свой 
собственный доклад "Фантазия избиения во сне и наяву". Это было одним из 
условий приема в Венское психоаналитическое общество, членом которого теперь 
она стала. 1923 го^ был переломным в судьбе А. Фрейд. В этом году она открыла 
свою собственную психоаналитическую практику. В том же самом доме, где 3. Фрейд 
принимал взрослых пациентов, А. Фрейд устроила кабинет для детей. В этом же 
году Анна узнала, что ее отец болен раком. Это случилось совершенно неожиданно. 
Ей сообщили, что нужно забрать "господина профессора" из кабинета врача, куда 3.
 Фрейд ушел, никому ничего не сказав, и где ему сделали операцию в связи с 
раком челюсти. Некоторые современники отмечали, что именно благодаря постоянной 
заботе своей дочери, 3. Фрейд смог прожить после этого еще 16 лет, перенеся 31 
операцию. А. Фрейд ухаживала за ним, ежедневно санируя полость рта, 
сопровождала в поездках для лечения и изготовления протезов. Периодически она 
зачитывала его доклады, ездила вместо него на международные конгрессы, вела 
переговоры, в 1926 году стала секретарем, а через год Генеральным секретарем 
Международного психоаналитического общества, принимала почетные награды 3. 
Фрейда. В 1930 году она ездила во Франкфурт-на-Майне получать за отца почетную 
премию им. И.В. Гете. Она даже представляла тяжело больного 3. Фрейда на 
похоронах его матери. А. Фрейд взяла на себя часть переписки и научной работы 
отца, а в последующем повела ее самостоятельно. Однако поначалу А. Фрейд 
испытывала немало сложностей. Из-за отсутствия медицинского образования ей было 
трудно открыть собственную практику и добиться признания среди коллег. Сам 3. 
Фрейд считал психоанализ самостоятельным направлением и относил его скорее
       14________________________________А. Фрейд к психологии, не без 
оснований опасаясь включения в медицину в качестве одного из разделов в курсе 
психотерапии. Тем не менее, медицинское "дилетантство" первое время сильно 
мешало А. Фрейд. Ей не посылали пациентов. Начинала она с анализа детей друзей 
и знакомых. Тяжело добивалась она признания и в психоаналитической среде. Здесь 
на новом уровне встала проблема детства, когда она боролась с братьями и 
сестрами за любовь отца. Теперь она соперничала с "приемными детьми" 3. Фрейда, 
его многочисленными почитателями и сотрудниками: врачами, учеными, философами. 
Работа с детьми существенно отличалась от привычного "взрослого" психоанализа. 
Начать с того, что в отличии от взрослых пациентов, которые сами заинтересованы 
в лечении и оплачивают его, ребенка родители часто приводят к аналитику вопреки 
его воле, Дети иногда отказывались разговаривать, прятались под стол, 
упрямились. Здесь очень пригодился педагогический опыт работы в лицее. А. Фрейд 
всегда могла расположить к себе учеников. Она рассказывала им интересные 
истории, разыгрывала Св. Николая ("Деда Мороза"). Если было нужно установить 
доверительные отношения с ребенком, она сама залезала под стол, высовывала язык,
 показывала фокусы. Но никогда не забывала при этом о своих основнь1х целях. В 
1925 году в Вену приехала Дороти Бёрлингам-Тиф-фани с четырьмя детьми и "без 
мужа", как отметил 3. Фрейд (ее муж жил отдельно, позднее он покончил с собой, 
выбросившись из окна). Дороти была дочерью богатого фабриканта и изобретателя 
Тиффани, американского почитателя 3. Фрейда. А. Фрейд стала второй матерью для 
детей Д. Бёрлингам и для сына своей сестры Софи, умершей в 1920 году. Ей 
удавалось быть для них одновременно "взрослой" и в то же время таким же 
ребенком, как они. С ними она путешествовала, ходила купаться, играла, 
рассказывала истории, водила в театр. А. Фрейд нашла им частных учителей — 
Петера Блоза и Эрика Эриксона, который сам в это время проходил у нее анализ. В 
1928 году Д. Бёрлингам переехала в дом 3. Фрейда и жила с тех пор под одной 
крышей с А. Фрейд до самой смерти в 1979 году. Вокруг А. Фрейд образовался круг 
соратниц ("круг четырех дам": А. Фрейд, Д. Бёрлингам, Жанны Лампл-де«Гру, 
Марианны Ри-Криз). Это были женщины уже побьшавшие замужем, или жившие с мужем 
раздельно, для которых муж бь1л гораздо менее значим, чем
      Биографический очерк
      15
      психоанализ. Они окружали 3. Фрейда и одновременно отгораживали его от 
других. Доступ к больному патриарху мог получить только тот, кто не вызывал 
возражений у Анны Фрейд. 3. Фрейд полностью доверял дочери. В историю 
психоанализа вошли, правда, и другие знаменитые женщины, которые приблизились к 
3. Фрейду еще до того времени, когда А. Фрейд взяла на себя роль помощника, 
секретаря, санитара и защитника отца. С этими женщинами Анна находилась в 
постоянном соперничестве. Особенно это касалось "прекрасной Елены", одной из 
основательниц женской психологии, Хелен Дейч. Она была на 11 лет старше Анны 
Фрейд, изучала медицину и проходила психоанализ у 3. Фрейда. В конце 1924 года 
она возглавила только что созданный Венский Психоаналитический Институт. Анна 
же стала секретарем этого института, читала в нем лекции по детскому 
психоанализу для воспитателей и педагогов. Первая книга А. Фрейд "Введение в 
технику детского психоанализа" вышла в 1927 году. В нее вошли четыре лекции, 
прочитанные в Венском Психоаналитическом Институте, знакомящие со спецификой 
детского психоанализа. В этот же период А. Фрейд вступает в длительную полемику 
с другой известной исследовательницей детского развития Мелани Клайн 
(1882-1960), при этом категорически протестуя против "прямого перевода" 
проявлений детской пси-" a. n /~< г\ хическои жизни на язык взрослого 
психоанализа. Сам о. Фрейд считал подход М. Клайн карикатурой на психоанализ. 
Так, например, указывая на примитивизм М. Клайн, 3. Фрейд отмечал, что такие 
игровые действия, как "столкновение двух повозок она интерпретирует как 
символическое наблюдение половых сношений родителей", а опрокидывание 
какой-нибудь другой игрушки как "агрессивное действие, направленное против 
отца". А. Фрейд считала, что психическая жизнь ребенка подчиняется иным 
психическим законам, чем у взрослых. Внутренние психические инстанции 
формируются постепенно. Поэтому, как справедливо отмечала А. Фрейд, нельзя 
непосредственно переносить то, что наблюдаем у взрослых, на детей. В 1926 году 
М. Клайн переезжает из Берлина в Лондон. ТагТона неожиданно обретает много 
сторонников. Психо-звалитическому движению грозил раскол. 3. Фрейд очень не 
хотел еще одного повторения драмы с К.Г. Юнгом и А. Адлером и любой ценой 
стремился сохранить единство внутри психоанализа. Чтобы как-то сгладить 
усиливающе-
       16
      А. Фрейд
      еся напряжение между английским и немецким психоанализом, А. Фрейд в 1927 
году отправляется в Лондон, где участвует в "Симпозиуме по детскому анализу". 
"Золотые двадцатью подходили к концу. В 1930 году выходит новая книга А. Фрейд 
"Введение в психоанализ для педагогов". Работа над этой книгой показывает, как 
создавала свои труды А. Фрейд: сначала она формулировала и излагала свои мысли 
в хорошо аргументированной форме лекций, а потом на основе многих лекций 
излагала материал в форме книги. Тридцатые годы несли с собой много проблем и 
трудностей, которые все больше давили на А. Фрейд. В 1931 году усилились 
финансовые затруднения в "Психоаналитическом издательстве", основанном еще в 
начале двадцатых годов на крупные пожертвования. Благодаря организаторским 
способностям А. Фрейд, которая вела все необходимые переговоры, издательство 
удалось спасти от распада. В этом же году А. Фрейд становится секретарем 
Венского психоаналитического общества. Приближался 80-летний юбилей 3. Фрейда. 
А. Фрейд подготовила опцу особый подарок, которым он очень гордился: в 1936 
году, ко дню рождения 3. Фрейда, выходит основной теоретический труд А. Фрейд 
"Я и механизмы защиты" (русский перевод "Психология "Я" и защитные механизмы"). 
В этой книге А. Фрейд выступает против широко распространенного в тот период 
мнения, что психоанализ занимается исключительно бессознательным. Объектом 
психоанализа становится развитие "Я" как центра сознания. Еще одно важное 
событие того времени — создание психоаналитических детских яслей "Jackson 
Nurseries", спонсором которых стала доктор Эдит Джексон. Когда в 1933 году в 
Германии к власти пришел Гитлер и в огонь в числе первых полетели 
психоаналитические издания, запрещенные как еврейский вымысел, 3. Фрейд 
пошутил: "Цивилизация движется вперед: в Средние века меня бы сожгли на костре, 
а сегодня они сжигают только мои книги". Тогда он не мог еще предположить, что 
через несколько лет в крематории концентрационного, лагеря сожгут всех его 
сестер. Чувствуя приближение опасности, многие психоаналитики покидали Австрию. 
К 1938 году из 120 психоаналитиков в Вене осталось только четыре. Старому 3. 
Фрейду очень тяжело было решиться на перемену места в его возрасте и начать 
новую жизнь в чужой стране. Он был уве-
      Биографчческий очерк.
      17
      рен, что он слишком стар, слишком болен и слишком известен, чтобы его 
могли как-то преследовать. Только когда беда пришла непосредственно в его дом, 
3. Фрейд принял решение об эмиграции. 11 марта 1938 года немецкие солдаты вошли 
в Вену, а 22 марта Анну Фрейд вызвали на допрос в Гестапо. На случай пыток она 
взяла с собой яд. Этот день был одним из самых страшных в ее жизни. В 
последующем, много путешествуя по миру, она никогда больше не приезжала в 
Германию. А когда через много лет, в 1971 году согласилась приехать на 27 
международный конгресс в Вену, то прочла свой доклад на английском языке. Тогда 
же вместе с многочисленными туристами А. Фрейд посетила дом-музей, где когда-то 
жила сама. В эмиграции А. Фрейд до самой смерти говорила только по-английски, 
доже со старыми знакомыми, с которыми она когда-то говорила на своем родном 
немецком. Только благодаря помощи влиятельных друзей — французской принцессы 
Марии Бонапарт, послов США в Австрии и во Франции — удалось "выкупить" 3. 
Фрейда, его жену и дочь у нацистов. В гестапо с 3. Фрейда взяли слово, что он 
подтвердит всем, что там с ним хорошо обращались. 3. Фрейд в свойственной ему 
саркастической манере пошутил тогда: "Я даже могу всем очень рекомендовать 
гестапо". 4 июня 1938 года 3. Фрейд с женой и дочерью выехали из Вены в Париж, 
а оттуда отправились в Англию, где провели всю оставшуюся жизнь. Британское 
психоаналитическое общество находилось под сильным влиянием М. Клайн, а ее 
отношения с 3. Фрейдом и Анной "оставляли желать лучшего". Это отчасти 
объясняет, почему английские аналитики не устроили особых торжеств в связи с 
приездом 3. Фрейда и его семьи. Но они тем не менее оказали им действенную 
помощь и поддержку. А. Фрейд, конечно, выразила свою искреннюю благодарность, 
но борьба двух женщин на этом не закончилась. В Лондон 3. Фрейд привез с собой 
из Вены большую часть своих книг, часть мебели и свою коллекцию антикварных 
вещей. Ему так понравились новый дом и сад, что, как он шутил, ему хотелось 
сказать: "Хайль Гитлер", за то, что он все это получил. 3. Фрейд прожил еще год.
 Он умер 23 сентября 1939 года, когда уже началась Вторая мировая война и была 
оккупирована Польша. 3. Фрейд просил врача и дочь облегчить его страдания в 
последние минуты, и помочь ему "уйти достойно". Но, даже когда Анна Фрейд
       18
      А Фрейд
      поняла, что бесконечные страдания отца остановить уже нельзя, она не 
смогла этого сделать. После смерти 3. Фрейда А. Фрейд сразу же начала работу 
над "памятником" отцу — изданием его "Собрания сочинений". В 1942-1945 годах 
оно впервые вышло в Англии, стране, находящейся* в состоянии войны с Германией, 
на немецком языке. Первое время после приезда в Лондон А. Фрейд не могла 
получить право на работу в Англии. Когда началась война, она занялась 
организацией помощи английским детям — жертвам бомбардировок Лондона. Это была 
ее личная борьба с Гитлером. Привлекая помощников — преимущественно эмигрантов, 
А. Фрейд собирала пострадавших детей, организовывала для них помощь, вела 
переговоры и находила деньги среди различных фондов, фирм и частных лиц. В 
последующем их имена А. Фрейд публиковала на первых страницах своих 
произведений. В 1939 году она открыла детский военный приют-ясли "Hampsteac War 
Nurseries". За шесть лет войны в нем обрели уход и заботу более 80 детей в 
возрасте от шести и более лет. На этом материале А. Фрейд изучала влияние 
разлуки ребенка с матерью, реакцию детей разного возраста на совместную жизнь, 
когда отношения со старшими товарищами заменяют отношения с родителями; осо 
бенностями развития Эдипова комплекса при отсутствии эдипальных объектов, 
особенно отца. Результаты этих исследований публиковались в "Ежемесячных 
отчетах", которые нередко были так интересны, что их можно было читать как 
захватывающий детектив. (Известно, что А. Фрейд и ее отец сами любили читать 
детективы.) А. Фрейд утверждала новые для того времени подходы к кормлению и 
пеленанию грудных детей, показывала, как разрыв ребенка с родителями в раннем 
возрасте может иметь потом очень серьезные последствия. Все новшества А. Фрейд 
демонстрировала в своей повседневной работе: она сама купала, пеленала, кормила 
детей, играла с ними. Кроме того она постоянно читала лекции для сотрудников. 
Многолетнее напряжение подорвало силы А. Фрейд. В конце 1945 года она заболела 
вирусным воспалением легких и почти на 10 месяцев оказалась оторванной от своей 
привычной работы. В этот же период она занялась переводом на немецкий книг, 
написанных ранее с Д. Берлин-гам по-английски.
      Биографический очерк
      19
      В 1943 году вновь обострились ее научные споры с М. Клайн. И опять 
появилась реальная угроза раскола психоаналитиков на "клайнианцев" и 
"фрейдианцев". Тем не менее несмотря на эти разногласия и влияние М. Клайн с 
1944 по 1949 года А. Фрейд избиралась Генеральным секретарем Международной 
Психоаналитической Ассоциации. Особой заботой Анны было научное наследие 3. 
Фрейда, монополией на которое она обладала. Современники гош> рили, что каждый, 
кто что-то пишет о Фрейде, чувствует, как А. Фрейд заглядывает в его текст 
через плечо. После окончания войны Англия приняла 1000 сирот, спасенных из 
концентрационных лагерей. А. Фрейд включается в работу по их 
психоаналитическому обследованию и созданию специальных методов помощи. В 1947 
году А. Фрейд открывает в Хэмпстеде курсы подготовки детских психоаналитиков. В 
год они готовили 408 специалистов. До настоящего времени это ведущий в Европе 
психоаналитический центр, где готовят специали стов в обласги детского 
психоанализа. Сейчас что частный институт, существующий в основном на 
финансовые пожертвования. В 1952 году А. Фрейд становится директором клиники 
детской терапии в Хэмпстеде. В 1950 году состоялась первая поездка А. Фрейд в 
США, где она читала лекции в университете Кларка (г. Вустер), в котором 40 лет 
назад с восторгом принимали ее отца. Американцы (эти полезные "деньгодаватели", 
как называл их 3. Фрейд) проявляли большой интерес к работе А. Фрейд и 
присвоили ей степень почетного доктора. За 18 дней до своего американского 
"марафона" А. Фрейд встретила многих старых друзей по Вене: Э. Эрик-сона, X. 
Харгмана, X. Дейч и др. В университете Кларка А. Фрейд заявила о своей 
центральной теме — "развитие". Вернувшись в Лондон, А. Фрейд продолжала свою 
обыч ную работу в институте: лекции, семинары, учебный анализ, коллоквиумы по 
разбору представляемых случаев, решение организационных вопросов. По введенной 
еще 3. Фрейдом традиции, по средам педагоги, учащиеся и друзья приглашались на 
доклады и дискуссии. По вторникам представлялись Для разбора терапевтические 
случаи. Одновременно с этим А. Фрейд продолжает работу над творческим наследием 
и биографией 3. Фрейда. До 1982 года А. Фрейд вела прием пациентов. К ней 
обращались многие знаменитости (в их числе — Мэрилин Монро, которой она 
поставила диагноз истерического и депрессивного склада личности).
       20
      А Фрейд
      После 1950 года она ещ<е 12 раз побывала с лекциями в США. Стала почетным 
доктором университетов и медицинских колледжей в Филадельфии (1964 год), Чикаго 
(1966 год), Нью-Хейвене (1968 год), в Колумбийском (1978 год) и Гарвардском 
(1980 год) университетах. Европейские столицы она посещала в последовательности 
проведения международных конгрессов, стала почетным доктором Шеф-фильдского 
университета в Англии (1966 год), медицинского факультета Венского университета 
(1972 год), Университета им И.В. Гете во Франкфурте-на-Майне (1981 год) Когда 
ей исполнилось бй, А. Фрейд несколько ограничила свои служебные обязанности и 
прекратила вести семинары в Британском психоаналитическом объединении. В 1965 
году к своему 70-летию А. Фрейд сама себе сделала подарок, завершив свой 
основной труд "Норма и патология в детстве", в котором она обобщает результаты 
многолетних эксперименга-льных и теоретических исследований детского развития В 
1968 году она сама перевела его на свой родной язык. На немецком языке книга 
вышла под названием "Верные и ложные пути детского развития" А. Фрейд дополнила 
психоана1литическое учение концепцией целостности психической системы с "Я" в 
качестве ее центра В учении о психических структурах личности она прослеживает 
становление "ОНО", "Я" и "СВЕРХ-Я" ребенка, изучает соотношение их влияния на 
психику ребенка. Главной заслугой А. Фрейд в этой области является выделение 
так называемых генетических линий развития. В 1973 году ее избирают почетным 
президентов Международной Психоаналитической Ассоциации Но для интенсивной 
работы сил уже не хватало. А. Фрейд долго страдала болезнью легких, болями в 
спине. В 1976 году к этому прибавилась еще и анемия. Ей стали необходимы 
переливания крови, сначала с большими перерывами, но потом и каждое воскресенье,
 чтобы в понедельник иметь возможность работать. Девизом ее стали слова Ф. 
Ницше: "Что меня не сломает, делает меня сильнее". А Фрейд пережила осиовные 
переломные моменты развития человечества в XX веке. В 60-е годы на ее глазах 
прошли студенческие в олнения, "сексуальная революция", движение хиппи. Будущее 
психоанализа тревожило ее — она не видела его в рсгзовом свете 1 марта 1982 
года с ней сл)'чился инсульт, вызвавший поражение ствола головного мозга Ее 
парализовало, нарушилась речь и был поражен центр равновесия С боль-
      Биографический очерк
      21
      шим трудом артикулировала она свои мысли, произнося едва понятные звуки 
Сама она считала свой паралич самым страшным, что с ней могло "случиться, и всю 
жизнь этого боялась, хотя даже в больнице она пыталась продолжить работу над 
книгой о семейном праве. А. Фрейд умерла 8 октября 1982 года. За 60 лет психо 
аналитической работы и научной деятельности она подготовила 88 докладов и 
лекций, а также более 90 статей, 32 из которых вошли в ее 10-томное "Собрание 
сочинений" А. Фрейд писала- "Когда в юности я, как это часто бывает с 
молоденькими девушками, была недовольна своей внешностью, я успокаивала себя 
традиционными тогда для Вены словами: "С определенного возраста каждая женщина 
приобретает такое лицо, какое она заслуживает", а это значит — такое лицо, 
какое она сама себе создает . Безусловно, А Фрейд сумела создать свое 
собственное лицо. Я Обухов
       Анна Фрейд
      Часть I ВВЕДЕНИЕ В ДЕТСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ
      ©Пер. с нем. Я.Коган
       Введение в детский психоанализ
      Лекция 1 Введение в детский анализ Трудно сказать что-нибудь об анализе в 
детском возрасте, если предварительно не уяснить себе вопроса о том, в каких 
случаях вообще имеются показания к анализу у ребенка и в каких — лучше 
отказаться от него. Как известно, Мелания Клейн (Берлин) подробно занималась 
этим вопросом. Она придерживается того взгляда, что с помощью анализа можно 
устранить или, по крайней мере, оказать благотворное влияние на нарушение 
психического развития ребенка. При этом анализ может оказаться весьма полезным 
и для развития нормального ребенка, а с течением времени станет необходимым 
дополнением воспитания. Однако большинство венских психоаналитиков защищает 
другую точку зрения: анализ ребенка уместен лишь в случае действительного 
инфантильного невроза. Боюсь, что на протяжении моего курса я немногим смогу 
содействовать выяснению этого вопроса. Я смогу сообщить вам только, в каких 
случаях решение предпринять анализ оказывалось правильным, и когда проведение 
его терпело неудачу. Понятно, что успехи побуждали нас к проведению новых 
анализов, а неудачи отпугивали от такого намерения. Таким образом, мы приходим 
к выводу, что в тех случаях, когда речь идет о ребенке, анализ нуждается в 
некоторых модификациях и изменениях или же может применяться лишь при 
соблюдении определенных предосторожностей. Тогда же, когда нет технической 
возможности для соблюдения этих предосторожностей, следует, может быть, даже 
отказаться от проведения анализа. На протяжении этого курса из многочисленных 
примеров вы узнаете, на чем основаны указанные выше сомнения. А пока я 
умышленно оставляю в сторону всякую попытку ответить на эти вопросы. Начиная с 
прошлого года я неоднократно получала предложения изложить на техническом 
семинаре Ферей-на .течение детского случая и обсудить технику детского
      Лекция I. Введение в детский анализ
      23
      анализа. До сих пор я отклоняла эти предложения, боясь, что все, что 
можно сказать на эту тему, будет казаться чрезвычайно банальным и само собою 
понятным. Специальная техника детского анализа, поскольку она вообще является 
специальной, вытекает из одного очень простого положения: в подавляющем 
большинстве случаев взрослый — зрелое и независимое существо, а ребенок — 
незрелое и несамостоятельное. Само собою разумеется, что при столь отличном 
объекте метод также не может оставаться тем же самым. То, что в одном случае 
было необходимым и безобидным действием, становится в другом случае скорее 
сомнительным мероприятием. Однако, эти изменения вытекают из существующей 
ситуации и вряд ли нуждаются в особом теоретическом обосновании. На протяжении 
последних двух с половиной лет я имела возможность подвергнуть длительному 
анализу около десяти детских случаев. Постараюсь представить сделанные мною при 
этом наблюдения в том виде, в каком они, вероятно, бросились бы в глаза каждому 
из вас. Начнем, с установки ребенка к началу аналитической работы. Рассмотрим 
аналогичную ситуацию у взрослого пациента. Человек чувствует себя больным 
вследствие каких-либо трудностей в своем собственном Я, в своей работе, в 
наслаждении жизнью. Из каких-либо соображений он доверяет терапевтической силе 
анализа или решается обратиться к определенному аналитику, видя в этом путь к 
исцелению. Конечно, дело не всегда обстоит так просто. Не всегда одни только 
внутренние трудности являются поводом к анализу; часто таким поводом является 
лишь столкновение с внешним миром, которое порождается этими трудностями. В 
действительности решение на анализ не всегда принимается самостоятельно: 
нередко большую роль играют настойчивые просьбы родственников или близких людей,
 становясь иногда потом неблагоприятным фактором для работы. Желательная и 
идеальная для лечения ситуация заключается в том, что пациент по собственному 
желанию заключает с аналитиком союз против некоторой части своей душевной жизни.
 Этого, разумеется, нельзя встретить у ребенка. Решение на анализ никогда не 
исходит от маленького пациента, оно всегда исходит от его родителей или от 
окружающих его лиц. Ребенка не спрашивают о его согласии. Даже если ему и 
поставили бы такой вопрос, он не смог бы вынес-
       24
      А Фрейд
      ти свое суждение. Аналитик является чужим для негожа анализ — чем-то 
неизвестным. Но самое трудное заключается в том, что лишь окружающие ребенка 
люди страдают от симптомов болезни или его дурного поведения, а для самого 
ребенка и болезнь во многих случаях вовсе не является болезнью. Он часто не 
чувствует даже никакого нарушения. Таким образом, в ситуации с ребенком 
отсутствует все то, что кажется необходимым в ситуации со взрослым: сознание 
болезни, добровольное решение и воля к выздоровлению. Не каждый аналитик, 
работающий с детьми, учитывает это как серьезное препятствие в работе. Из работ 
Мела ни Клейн, например, вы узнали, как она справляется с этими условиями, и 
какую технику она выработала в данном случае. В противоположность этому мне 
кажется целесообразной попытка создать в случае работы с ребенком ту же 
ситуацию, которая оказалась столь благоприятной для взрослого человека, т.е. 
вызвать в нем каким-либо путем недостающую готовность и согласие на лечение. В 
качестве темы моей первой лекции я беру шесть различных случаев в возрасте 
между шестью и одиннадцатью годами. Я хочу показать вам, как мне удалось 
сделать маленьких пацентов "доступными для анализа" подобно взрослым людям, т.е.
 создать у них сознание болезни, вызвать доверие к анализу и аналитику и 
превратить стимул к лечению из внешнего во внутренний. Разрешение этой задачи 
требует для детского анализа подготовительного периода, которого мы не 
встречаем при анализе взрослого человека. Я подчеркиваю, что все, что мы 
предпринимаем в этом периоде, не имеет еще ничего общего с действительной 
аналитической работой, т.е. здесь нет еще речи о переводе в сознание 
бессознательных процессов или об аналитическом воздействии на пациента. Речь 
идет просто о переводе определенного нежелательного состояния в другое 
желательное состояние с помощью всех средств, которыми располагает взрослый 
человек в отношении к ребенку. Этот подготовительный пери-ад — собственно 
говоря "дрессировка" для анализа — будет тем продолжительнее, чем больше 
отличается первоначальное состояние ребенка от вышеописанного состояния 
идеального взрослого пациента. Однако, с другой стороны, не следует думать, что 
эта работа слишком трудна. Я вспоминаю об одном случае с маленькой шестилетней 
девочкой, которая в течение трех
      Лекция 1 Введение в детский анализ
      25
      недель находилась в прошлом году под моим наблюдением. Я должна была 
установить, является ли трудновоспитуемая, малоподвижная и тяжелая психика 
ребенка результатом неблагоприятного предрасположения и неудовлетворительного 
интеллектуального развития или же в данном случае речь шла об особенно 
заторможенном и запущенном ребенке. Ближайшее рассмотрение выявило наличие 
необычайно тяжелого для этого раннего возраста невроза навязчивости при весьма 
развитом интеллекте и очень острой логике. Маленькая девочка была уже знакома с 
двумя детьми, с которыми я провела анализ; в первый раз она явилась ко мне на 
прием вместе со своей подругой, которая была немного старше ее. Я не говорила с 
ней ни о чем особенном и дала ей лишь возможность несколько ознакомиться с 
чужой для нее обстановкой. Вскоре когда она явилась ко мне одна, я предприняла 
первое наступление. Я сказала ей, что она, конечно, знает, почему ко мне 
приходили двое знакомых ей детей: один — потому что он никогда не мог сказать 
правду и хотел отучиться от этой привычки, другая — потому что она слишком 
много плакала и сама была удручена этим обстоятельством. Не послали ли также и 
ее ко мне из таких соображений? На это она прямо ответила. "Во мне сидит черт. 
Можно ли вынуть его?" В первый момент я была поражена этим неожиданным ответом, 
но затем я сказала, что это можно сделать, но это — отнюдь не легкая работа. И 
если я попытаюсь сделать это вместе с ней, то она должна будет исполнить много 
вещей, которые вовсе не будут ей приятны. Я имела в виду, что она должна будет 
рассказать мне все. Она серьезно задумалась на одну минуту и затем возразила 
мне: "Если ты говоришь мне, что это единственный способ, с помощью которого это 
может быть сделано, и при том сделано скоро, то я согласна". Таким образом, она 
добровольно согласилась выполнять основное аналитическое правило. Ведь вначале 
мы и от ьзрослого не требуем большего. Вместе с тем она полностью отдавала себе 
отчет и о продолжительности лечения. По истечении трех недель родители девочки 
оставались в нерешительности, оставить ли ее у меня для анализа или же лечить 
ее другим способом. Она же сама была очень обеспокоена, не хотела отказаться от 
возникшей у нее надежды на выздоровление и со все большей настойчивостью 
требовала, чтобы я освободила ее от черта в течение оставшихся трех или четырех 
дней, после которых она
       26
      А. Фрейд
      должна была уехать. Я уверяла ее, что это невозможно, что это требует 
длительного совместного пребывания. Я не могла объяснит ей этого с помощью цифр,
 так как в силу своих многочисленных задержек, она не обладала еще 
арифметическими знаниями, хотя находилась уже в школьном возрасте. В ответ на 
это она уселась на пол и указала мне рисунок ковра: "Нужно ли для этого столько 
дней, — сказала она, — сколько красных точек имеется здесь? Или же еще столько, 
сколько зеленых точек?" Я объяснила ей, какое большое количество сеансов 
необходимо для лечения. С помощью небольших овалов на рисунке моего ковра. Она 
отлично поняла это и, приняв вслед за этим решение лечиться, приложила все 
усилия к тому, чтобы убедить своих родителей в необходимости длительной 
совместной работы со мной. Вы скажете, что в данном случае тяжесть невроза 
облегчила аналитику его работу. Однако, я полагаю мнение это ошибочным. Приведу 
вам в качестве примера другой случай, в котором подготовительный период 
протекал аналогичным же образом, хотя в данном случае о настоящем неврозе не 
могло быть и речи. Около двух с половиной лет тому назад ко мне была приведена 
одиннадцатилетняя девочка, воспитание которой доставляло ее родителям 
величайшие трудности. Она происходила из зажиточного мелкобуржуазного дома; 
семейные отношения были весьма неблагоприятны: отец был вялым и слабовольным 
человеком, мать умерла много лет тому назад, взаимоотношения с мачехой и 
младшим сводным братом носили враждебный характер в силу многих обстоятельств. 
Целый ряд краж, совершенных ребенком, бесконечная серия грубой лжи, скрытность 
и неоткровенность в более серьезных и более мелких вопросах — побудили мать 
обратиться по совету домашнего врача к помощи анализа. В данном случае 
аналитический "уговор" был столь же прост: "Родители не могут с тобой ничего 
сделать, — таково было основное положение нашего уговора, -только с одной их 
помощью ты никогда не выйдешь из состояния постоянных сцен и конфликтов. Быть 
может, ты попытаешься сделать это с помощью постороннего человека?" Она сразу 
взяла меня в союзники против родителей подобно тому, как вышеописанная 
маленькая пациентка, страдавшая неврозом навязчивости, взяла меня в союзники 
против своего черта. В данном случае сознание болезни (невроза навязчивости) 
было очевид-
      Лекция 1. Введение в детский анализ
      27
      но. заменено сознанием конфликта. Однако общий для обоих случаев 
действенный фактор, степень болезни, который возник в данном случае из 
оснований внешнего характера, имел в первом случае основания внутреннего 
характера. Мой образ действий в этом, втором, случае, был позаимствован мною у 
Айхгорна, который пользуется им при воспитании беспризорных детей. Воспитатель, 
по мнению Айхгорна, должен прежде всего стать на сторону беспризорного и 
предположить, что этот последний прав в своей установке по отношению к 
окружающим людям. Только таким образом ему удастся работать со своим 
воспитанником вместо того, чтобы работать против него. Я хотела бы здесь 
отметить только, что для такого рода работы позиция Айхгорна гораздо более 
выгодна, чем позиция аналитика. Он уполномочен городом или государством 
принимать те или иные меры и имеет за собой авторитет должностного лица. 
Аналитик же, как это известно ребенку, получает полномочия и оплату от 
родителей; он всегда попадает в ложное положение, когда действует против своих 
доверителей — даже если это в их интересах. И, действительно, при всякого рода 
необходимых переговорах с родителями этого ребенка я всегда чувствовала, что у 
меня нечиста совесть по отношению к ним, и спустя несколько недель анализ в 
силу этих невыясненных отношений прекратился из-за внешнего повода, несмотря на 
самые благоприятные внутренние условия. Как бы то ни было в обоих этих случаях 
легко можно было создать предварительные условия, необходимые для начала 
анализа: сознание болезни, доверие и решение на анализ. Перейдем теперь к 
рассмотрению другой крайности: случаю, в котором нет ни одного из этих трех 
факторов. Речь идет о десятилетнем мальчике с неясными симптомами многих 
страхов, нервозности, скрытности и детских перверзных действий. В последние 
годы он совершил несколько мелких краж и одну крупную. Конфликт с родителями не 
был открытым, сознательным; точно также при поверхностном рассмотрении нельзя 
было найти ничего, что свидетельствовало бы о осознании своего безотрадного в 
общем состояния или о желании изменить его. Его отношение ко мне бьхло крайне 
отрицательным и недоверчивым, все его стремление было направлено на то, чтобы 
не допустить открытия его сексуальных тайн. В данном случае я не могла 
прибегнуть к одному из тех двух приемов, которые оказались столь удачными в 
прежних
       28
      А Фрейд
      случаях Я не могла образовать союз с его сознательным "Я" против 
отщепившейся части его существа, так как он вовсе не замечал такого расщепления.
 Равным образом я не могла быть его союзницей в его борьбе с окружающим миром, 
с которым он (поскольку он осознавал это) был связан сильными чувствами Путь, 
по которому я должна была пойти, был, очевидно, иным, более трудным и менее 
непосредственнь1м. Речь шла о том, чтобы завоевать доверие, которого нельзя 
было добиться прямым путем, и навязать себя человеку, который уверен, что 
отлично сможет справиться и без меня Я пыталась добиться этого разными 
способами. В течение долгого времени я не предпринимала ничего, приспособляясь 
лишь к его капризам и подделываясь всеми прямыми и окольными путями под его 
настроения Если он приходил на сеанс в веселом настроении, — я тоже была 
веселой. Если он предпочитал во время сеанса сидеть под столом, то я вела себя 
так, как будто это было в порядке вещей: приподымала скатерть и беседовала с 
ним. Если он приходил с бечевкой в кармане и показывал мне, как он завязывает 
замысловатые узлы и проделывает разные фокусы, то я показывала ему, что я умею 
делать еще более замысловатые узлы и более поразительные фокусы. Если он 
гримасничал, то я гримасничала еще больше, а если он предлагал мне попробовать, 
кто из нас сильнее, то я старалась показать ему, что я несравненно более сильна 
Я следовала за ним также и в беседах на различные темы: от приключений морских 
пиратов и географических сведений до коллекций марок и любовных историй. При 
всех этих разговорах ни одна тема не казалась мне сомнительной или неподходящей 
для его возраста, и мои сообщения были построены таким образом, что они ни разу 
не вызвали в нем недоверия, будто за ними скрыта воспитательная цель. Я вела 
себя наподобие кинофильма или приключенческого романа, которые не преследуют 
никакой иной цели, кроме увлечения зрителя или читателя и которые приспособля 
ются с этой целью к интересам и потребностям своей публики И, действительно, 
моя первая цель заключалась ис ключительно в том, чтобы, представить собой 
интерес для мальчика То обстоятельство, что в течение этого подготовительного 
периода я узнала очень многое о его более поверхностных интересах и 
наклонностях, было непредвиденным, но очень желательным побочным выигры-
      Лекция 1 Введение в детский анализ
      29
      шем Спустя некоторое время я присоединила к этому другой фактор. Я 
незаметным образом оказалась полез ной для него, писала ему во время сеанса его 
письма на пишущей машинке, охотно помогала ему записывать его "сны на яву" и 
вымышленные им истории, которыми он очень гордился, и даже изготовляла для него 
во время сеанса разные безделушки Для одной маленькой девочки, которая 
проходила в это же время подговительный период, я очень усердно занималась во 
время сеансов вязанием и постепенно одела всех ее кукол и игрушечных зверей. 
Таким образом, я развила, коротко говоря, второе приятное качество, не только 
представляла собой интерес, но стала еще и полезной. Дополнительным выигрышем 
второго периода оказалось то обстоятельство, что благодаря писанию писем и 
вымышленных историй я мало-помалу была введена в кр\т его знакомств и 
фантастической деятельности. Но затем ко всему этому присоединилось еще нечто 
несравненно более важное Я дала ему понять, что, подвергаясь анализу, он 
получает огромные практические преимущества так, например, наказуемые действия 
имеют совершенно иные, гораздо более благоприятные последствия, если о них 
узнает сначала аналитик, а от него уже об этом узнают воспитатели. Таким 
образом, он при вык прибегать к анализу как к защите от наказания и к моей 
помощи — для заглаживания необдуманных поступков Он просил меня положить на 
прежнее место украденные им деньги и приходил ко мне со всеми необходимыми, но 
неприятными признаниями, которые следовало сделать своим родителям Он проверял 
мою пригодность в этом отношении бесчисленное множество раз, прежде чем он 
решил действительно в нее поверить. Но затем уже не оставалось сомнений' я 
стала для него не только интересным и полезным человеком, но и очень сильной 
личностью, без помощи которой он уже не мог обойтись. С помощью этих трех 
качеств я стала ему необходима; можно было бы сказать, что он попал в состояние 
полной зави симости перенесения. Этого момента я и ждала, чтобы весьма 
энергично потребовать от него — не в форме словесного приказания и не сразу — 
соответствующей компенсации, а именно: выдачи всех его сокровенных тайн, столь 
необходимых для анализа, это заняло еще несколько ближе иших недель, а лишь 
после этого можно было приступить к настоящему анализу
       30
      А. Фрейд
      Вы видите, что я в данном случае вовсе не стремилась вызвать у ребенка 
осознание болезни, которое в дальнейшем пришло само собой совсем иным путем. 
Здесь задача заключалась лишь в создании связи, которая должна была быть 
достаточно прочной для того, чтобы можно было осуществить дальнейший анализ. 
Однако, я боюсь, что после этого подробного описания у вас создалось такое 
впечатление, будто вся суть заключается именно в этой связи. Я постараюсь 
рассеять это впечатление с помощью других примеров, занимающих среднее 
положение между приведенными здесь крайними случаями. Мне было предложено 
подвергнуть анализу другого десятилетнего мальчика, у которого в последнее 
время развился крайне неприятный и беспокойный для окружающих симптом: бурные 
припадки ярости и злости, наступавшие у него без видимого внешнего повода. Они 
казались тем более странными, что ребенок был вообще заторможенным и боязливым. 
В данном случае я легко завоевала его доверие, так как он знал меня раньше. 
Точно также решение подвергнуться анализу вполне совпадало с его собственными 
намерениями, так как его младшая сестра была уже моей пациенткой, и ревность к 
тем преимуществам, которые она очевидно извлекала из своего положения в семье, 
стимулировала и его желания. Несмотря на это, я не могла найти настоящей 
исходной точки для анализа. Объяснить это было нетрудно. Хотя он частично 
сознавал свои страхи, как болезненное состояние, и хотел избавиться от них и от 
своих задержек, однако, с его главным симптомом, с припадками ярости, дело 
обстояло как раз наоборот. Он несомненно гордился ими, рассматривал их, как 
нечто отличающее его от других, хотя бы даже в неблагоприятном для него смысле, 
и ему были приятны заботы родителей, вызванные его состоянием. Таким образом, 
он свыкся с этим симптомом и, вероятно, вел бы в то время борьбу за сохранение 
его, если бы была сделана попытка уничтожить его с помощью анализа. Я 
воспользовалась тут несколько скрытным и не совсем честным приемом. Я решила 
поссорить его с этой частью его существа. Я заставляла его описывать мне свои 
припадки каждый раз, когда они имели место, и притворялась крайне озабоченной и 
огорченной. Я осведомлялась, насколько он вообще мог владеть собой в таком 
состоянии, и сравнивала его неистовство с поведением душевнобольного, кото-
      Лекцчя ]. Введение в детский анализ
      31
      рому вряд ли могла уже понадобиться моя помощь. Это озадачило и испугало 
его, так как в его честолюбивые черты отнюдь не входила возможность прослыть 
душевнобольным. Он стал стараться сдерживать свои порывы, сопротивляться им. Он 
не способствовал их проявлению, как раньше, но чувствовал, что действительно 
неспособен подавить их и-стал, таким образом, испытывать повышенное чувство 
болезни и неудовольствия. Наконец, после нескольких тщетных попыток такого рода,
 симптом превратился, как я этого хотела, из ценного достояния в беспокоящее 
инородное тело, для преодоления которого он обратился ко мне за помощью. Вас 
поразит, что я в этом случае вызвала состояние, существовавшее с самого начала 
у маленькой девочки, страдавшей неврозом навязчивости: расщепление в 
собственном "Я" ребенка. Точно также и в другом случае с семилетней невротичной 
капризной девочкой мне пришлось прибегнуть к такому же приему после длительного 
подготовительного периода, весьма аналогичного вышеописанному случаю. Я 
отделила от ее "Я" все дурнное в ней, персонифицировала его, дала ему 
собственное имя, противопоставила его ей и добилась, наконец, того, что она 
стала мне жаловаться на созданное таким образом новое лицо и поняла, насколько 
она страдала от него. Рука об руку с создавшимся таким образом сознанием 
болезни идет доступность ребенка анализу. Но здесь мы не должны забывать о 
другом препятствии. Я имела возможность подвергнуть длительному анализу очень 
одаренного и способного ребенка: ту описанную выше восьмилетнюю девочку, 
которая отличалась чрезмерной чувствительностью и которая так много плакала. 
Она искренне стремилась стать другой, она имела все данные и все возможности, 
чтобы использовать проводимый мною анализ. Но работа над ней тормозилась всегда 
на определенном пункте, и я уже хотела удовольствоваться теми небольшими 
результатами, которых мне удалось добиться: исчезновением самых мучительных 
симптомов. Тогда обнаружилось, что нежная привязанность к няне, относившейся 
отрицательно к предпринятому анализу, и была той именно преградой, на которую 
наталкивались наши старания, как только они действительно начинали проникать 
вглубь. Хотя она питала доверие к тому, что выяснялось при анализе и что я 
говорила ей, но только до известного предела, до которого она разрешала себе
       32
      А Фрейд
      это и за которым начиналась ее преданность няне. Все, что выходило за 
этот предел, наталкивалось на упорное и непреодолимое сопротивление. Она 
воспроизводила таким образом старый конфликт, который имел место при любовном 
выборе между жившими отдельно друг от друга родителями и сыграл большую роль в 
ее развитии в раннем детском возрасте Но и это открытие мало помогло делу, так 
как теперешняя ее привязанность к воспитательнице была весьма реальна и 
обоснованна. Я начала упорную и настойчивую борьбу с этой няней за расположение 
ребенка. В этой борьбе обе стороны пользовались всеми доступными им средствами; 
я старалась пробудить в ней критику, пыталась поколебать ее слепую 
привязанность и стремилась использовать каждый маленький конфликт, какие 
ежедневно бывают в детской так, чтоб он расположил ребенка в мою пользу. Я 
заметила свою победу, когда маленькая девочка, рассказывая мне однажды об одном 
таком волновавшем ее домашнем инциденте, закончила свой рассказ вопросом' 
"Думаешь ли ты, что она права?" Вот когда анализ проник в более глубокие слои 
ее психики и дал наилучший результат из всех приведенных здесь случаев. В 
данном случае бььдо нетрудно решить вопрос: допустим ли такой образ действий, 
как борьба за расположение ребенка? Влияние воспитательницы, о которой идет 
речь, было неблагоприятным не только для анализа, но и для общего развития 
ребенка. Но представьте себе, в какое затруднительное положение вы попадаете, 
когда вашим противником является не чужой человек, а родители ребенка. Или 
когда вы стоите перед вопросом: целесообразно ли для успеха аналитической 
работы лишать ребенка влияния, благоприятного и желательного в других 
отношениях. Мы еще вернемся к этому пункту при рассмотрении вопроса о 
практическом проведении детского анализа и об отношении его к окружающей 
ребенка среде. Я заканчиваю эту главу двумя небольшими сообщениями, из которых 
вы увидите, насколько ребенок может постичь смысл аналитической работы и 
терапевтической задачи. Лучший пример — неоднократно упоминавшаяся здесь 
маленькая девочка, страдавшая неврозом навязчивости. Она рассказывала мне 
однажды о необыкновенно благополучном исходе ее борьбы со своим чертом и 
неожиданно потребовала признания с моей стороны. "Анна Фрейд, — сказала она, — 
разве я не сильнее моего черта? Разве
      Лекция 1 Введение в детский анализ
      33
      я не могу сама с ним справиться? Ты собственно не нужна мне для этой 
цели". Я полностью согласилась с ней. Разумеется, она гораздо сильнее его и 
может обойтись без моей помощи. "Но ты мне все-таки нужна", — сказала она, 
подумав немного. — "Ты должна помочь мне, чтобы я не была так несчастна, если я 
должна быть сильнее его". Я думаю, что и от взрослого невротика нельзя ожидать 
лучшего понимания той перемены, на которую он надеется в результате 
аналитического лечения. Теперь еще второй случай. Мой десятилетний паци ент, 
которого я так подробно описала, находясь в более позднем периоде своего 
анализа, вступил однажды в приемной в разговор со взрослым пациентом моего отца 
Тот рассказал ему, что его собака растерзала курицу, и он, хозяин собаки, 
должен был за нее заплатить. "Собаку следовало бы послать к Фрейду, — сказал 
мой маленький пациент, — ей нужен анализ" Взрослый ничего не ответил, но 
впоследствии выразил свое крайнее неодобрение. Какое странное впечатление 
сложилось у этого мальчика об анализе' Ведь собака не больна. Собаке за 
хотелось растерзать курицу, и она сделала это. — Я отлично поняла, что мальчик 
хотел сказать этим. Он, должно быть, подумал: "Бедная собака! Она так хотела бы 
быть хорошей, но в ней есть что-то, заставляющее ее поступать так жестоко с 
курицами" Вы видите, что у маленького запущенного невротика вместо сознания 
болезни легко возникает сознание испорченности, которое становится таким 
образом мотивом для проведения анализа.
       Лекция 2 t Приемы детского анализа Я представляю себе, что мои последние 
выводы произвели весьма странное впечатление на практических апалишков. Весь 
арсенал изложенных мною приемов противоречит в слишком многих пунктах правилам 
психоаналитической техники, которыми мы до сих пор руководствовались. 
Рассмотрим еще раз мои приемы. Я обещаю маленькой девочке, что она выздоровеет: 
при этом я исхожу из тех соображений, что нельзя требовать от ребенка, чтобы он 
пошел по неизвестной ему дороге с незнакомым ему лицом к цели, в которой он 
неуверен. Я исполняю его очевидное желание зависимости от авторитета и 
уверенности в успехе. Я открыто предлагаю себя в союзники и вместе с ребенком 
критикую его родителей. В другом случае я веду тайную борьбу против домашней 
обстановки, в которой живет ребенок и всеми средствами домогаюсь его любви. Я 
преувеличиваю опасность симптома и пугаю пациента для достижения своей цели. И, 
наконец, я вкрадываюсь в доверие к детям и навязываю себя им, хотя они уверены, 
что отлично могут справиться и без меня. Куда же исчезает предписанная 
аналитику строгая сдержанность, осторожность при обещании пациенту возможности 
выздоровления или даже одного лишь улучшения, его абсолютная выдержанность во 
всех личных делах, полная откровенность в оценке болезни и неограниченная 
свобода, которая представляется пациенту, в любой момент прекратить по своему 
желанию совместную работу? Хотя мы поддерживаем представление о такой свободе и 
у маленьких пациентов, но это остается в большей или меньшей степени фикцией: 
приблизительно так же обстоит дело и в школе. Если бы принять всерьез 
вытекающую отсюда свободу действий, то, по всей вероятности, на другой день все 
классы пустовали бы. Я защищаюсь от возникшего, быть может, у вас предположения,
 что я посту-
      Лекция 2. Приемы детского анализа
      пила таким образом вследствие незнания или нарочитого пренебрежения 
правилами психоаналитической техники. Я полагаю, что я развила лишь в большей 
степени основные элементы тех приемов, которыми пользуетесь вы все в отношении 
к своим пациентам, не подчеркивая этого. Может быть, я в своей первой лекции 
несколько преувеличила разницу между первоначальной ситуацией ребенка и 
взрослого. Вы знаете, как скептически мы относимся в первые дни к решению 
пациента лечиться и к тому доверею, которое он питает к нам. Мы опасаемся, что 
можем потерять его еще до начала анализа, и приобретаем прочную почву для наших 
действий только тогда, когда мы вполне уверены в перенесении пациента. В первые 
дни с помощью ряда приемов, мало чем отличающихся от длительнь1х и необычных 
приемов, применяемых мною у детей, мы действуем на него почти незаметно, так 
чтоб не было никаких особых усилий с нашей стороны. Возьмем, например, 
депрессивного, меланхоличного пациента. В действительности аналитическая 
терапия и техника не предназначены для таких случаев. Но там, где такое лечение 
предпринимается, необходим подготовительный период, в течение которого мы будим 
в пациенте интерес и мужество, необходимое для аналитической работы, ободряя 
его и вникая в его личные потребности. Приведем еще один пример. Как нам 
известно, правила психоаналитической техники предостерегают нас не приступать 
слишком рано к толкованию сновидений и не знакомить таким образом пациента с 
его внутренними процессами, которые еще непонятны для него и которые могут 
вызвать у него только протест. Однако, если мы имеем дело с умным, образованным,
 скептически настроенным больным, страдающим неврозом навязчивости, то нам даже 
бывает приятно преподнести ему сразу же в начале лечения особенно красивое и 
убедительное толкование сновидения. Этим мы его заинтересовываем, удовлетворяем 
его высокие интеллектуальные запросы и, в сущности, делаем то же самое, что и 
работающий с детьми аналитик, демонстрирующий маленькому мальчику, что он умеет 
показывать с помощью бечевки лучшие фокусы, нежели сам ребенок. Точно также 
существует аналогия в том, что имея дело с капризным и запущенным реоенком, мы 
становимся на его сторону и выражаем готовность помочь ему в борьбе с 
окружающим миром. Мы показываем также и взрослому невротику, что хотим по-
       36
      А.Фрейд
      мочь ему и поддержать его, и при всех семейных конфликтах мы всегда 
принимаем его сторону. Следовательно, и в данном случае мы становимся 
интересными и полезными для него людьми. Вопрос о влиянии сильной личности и 
авторитета тоже играет здесь важную роль. Наблюдение показывает, что в 
первоначальных стадиях анализа опытному и пользующемуся всеобщим уважением 
аналитику гораздо легче удержать своих пациентов и обеспечить себя от их 
"бегства", чем молодому начинающему аналитику. Первому далеко не всегда 
приходится испытывать на себе во время первых сеансов стольких проявлений 
"отрицательного перенесения", проявлений ненависти и недоверия, как последнему. 
Мы объясняем себе это различие неопытностью молодого аналитика, недостатком 
такта в обращении с пациентом, его поспешностью или слишком большой 
осторожностью в толкованиях. Однако, я полагаю, что в данном случае следовало 
бы принять во внимание чисто внешний момент, связанный с авторитетом. Пациент 
спрашивает себя не без основания: что это за человек, который вдруг претендует 
на то, чтобы стать таким огромным авторитетом? Дает ли ему право на это его 
положение во внешнем мире или отношение к нему других здоровых людей. Мы не 
должны трактовать это обязательно как оживление старых побуждений ненависти; в 
данном случае мы имеем дело скорее с проявлением здорового, критического ума, 
дающего знать о себе перед тем, как пациент попадает в ситуацию аналитического 
перенесения. При такой оценке положения вещей аналитик, пользующийся 
известностью и уважением, имеет те же преимущества, что и работающий с детьми 
аналитик, который с самого начала является более сильным и более взрослым, чем 
его маленький пациент, и который становится сильной личностью, стоящей вне 
всякого сомнения, когда ребенок чувствует, что его родители ставят авторитет 
аналитика выше своего. Следовательно, основные элементы такого 
подготовительного периода лечения, о которых я говорила выше, имеют место и при 
анализе взрослых пациентов. Но мне кажется, что я неправильно формулировала 
свою мысль. Было бы правильнее сказать: в технике анализа взрослых людей мы 
находим еще остатки тех мероприятий, которые оказались необходимыми в отношении 
к ребенку. Пределы, в каких мы ими пользуемся, определяются тем, насколько 
взрослый пациент, которого мы имеем перед собой, остался еще незрелым и 
несамостоятельньш суще-
      Лекцчя 2 Приемы детского анализа
      37
      ством и насколько он, следовательно, приближается в этом отношении к 
ребенку. До сих пор речь шла только о подготовительной стадии лечения и о 
создании аналитической ситуации. Допустим теперь, что аналитику действительно у 
далось с полющью вышеприведенных мероприятий завоевать доверие ребенка, что 
ребенок пришел к сознанию своей болезни и, руководствуясь своим собственным 
решением, стремится теперь изменить свое состояние. Таким образом, мы стоим 
перед вторым вопросом, перед рассмотрением тех приемов, которыми мы располагаем 
для собственно аналитической работы с ребенком. В технике анализа взрослых 
пациентов мы имеем четыре таких вспомогательных приема. Мы пользуемся, 
во-первых, всем тем, что может нам дать сознательное воспоминание пациента, для 
составления возможно более подробной истории болезни. Мы пользуемся толкованием 
сновидений. Мы перерабатываем и толкуем свободные ассоциации, которые дает нам 
анализируемый. И пользуясь, наконец, тол кованием его реакций перенесения, мы 
пытаемся проникнуть в те его прежние переживания, которые иным путем не могут 
быть переведены в сознание. Вы должны будете в дальнейшем терпеливо подвергнуть 
систематическому рассмотрению эти приемы и проверить, могут ли они быть 
применены и использованы при детском анализе. Уже при составлении истории 
болезни на основании сознательных воспоминаний пациента, мы наталкиваемся на 
первое отличие: имея дело со взрослым пациентом, мы стараемся не использовать 
сведений, взятых у членов его семьи, а полагаемся исключительно на те сведения, 
которые он сам может нам дать. Мы обосновываем это добровольное ограничение тем,
 что сведения, полученные от членов семьи больного, в большинстве случаев 
бывают ненадежными, неполными, и окраска их обусловливается личной установкой 
того или иного члена семьи в отноше нии к больному. Ребенок же может рассказать 
нам лишь немногое о своей болезни. Его воспоминания ограничены небольшим 
периодом времени, пока на помощь ему не приходит анализ. Он так занят 
настоящими переживаниями, что воспоминания о прошедшем бледнеют в сравнении с 
ними. Кроме того, он сам не знает, когда начались его отклонения и когда 
сущность его личности начала отличаться от личности других детей. Ребенок мало 
склонен еще сравнивать себя с другими детьми, у него еще слиш-
       38
      А. Фрейд
      ком мало собственных критериев, по которым он мог бы судить о своей 
недостаточности. Таким образом, аналитик, работающий с детьми, фактически 
собирает анамнестические сведения у родителей пациента. При этом он учитывает 
всевозможные неточности и искажения, обусловленные личными мотивами. Зато в 
области толкования сновидений те же приемы, какие прилуняются при анализе 
взрослых, остаются в силе для детского анализа. Во время анализа частота 
сновидений у ребенка такая же, как и у взрослого. Ясность или непоятность 
сновидений зависит как в одном, так и в другом случаях от силы сопротивления. 
Тем не менее детские сновидения гораздо легче толковать, хотя они в период 
анализа не всегда бывают так просты, как приведенные в "Толковании сновидений" 
1) примеры. Мы находим в них все те искажения исполнения желаний, которые 
соответствуют более сложной невротической организации маленьких пациентов. Нет 
ничего легче, как сделать понятным для ребенка толкование сновидения. Когда он 
впервые рассказывает мне сновидение, я говорю ему: "Само сновидение'ничего не 
может сделать; каждую свою часть оно откуда-нибудь да взяло". Затем я 
отправляюсь вместе с ребенком на поиски. Его занимает отыскивание отдельных 
элементов сновидения наподобие игры в кубики, и он с большим удовлетворением 
следит за тем, в каких ситуациях реальной жизни встречаются отдельные 
зрительные и звуковые образы сновидения.-Может быть, это происходит оттого, что 
ребенок стоит ближе к сновидениям, чем взрослый человек. Может быть он, 
отыскивая смысл в сновидении, потому не удивляется, что раньше никогда не слыша 
научного мнения о бессмысленности сновидений. Во всяком случае он гордится 
удачным толкованием сновидения. Кроме того, я часто видела, что даже неразвитые 
дети, оказавшиеся весьма неподходящими для анализа во всех других пунктах, 
справлялись с толкованием сновидений. Два таких анализа я долгое время вела 
почти исключительно с помощью сновидений. Но даже в том случае, когда маленький 
сновидец не дает нам свободных ассоциаций, часто бывает возможно осуществить 
толкование сновидения. Нам гораздо легче изучить ситуацию, в которой находится 
ребенок, охватить
      I) Проф. З.Фрейд. Толкование сновидений. Изд. "Современные Проблемы ", 
Москва 1913.
      Лекция 2. Приемы детского анализа
      39
      его переживания: круг лиц, с которыми он приходит в соприкосновение, 
значительне меньше, чем у взрослого человека. Мы обычно позволяем себе 
исполнить для толкования наше собственное значение ситуации взамен 
отсутствующих свободньис ассоциаций. Нижеследующие два примера детских 
сновидений, не представляя собой ничего нового, явятся для вас наглядной 
иллюстрацией вышеописанных соотношений. На пятом месяце анализа десятилетней 
девочки я подхожу, наконец, к вопросу об ее онанизме, в котором она сознается с 
чувством глубокой виновности. При онанизме она испытывает ощущение сильного 
жара, и ее отрицательное отношение действиям, связанным с гениталиями, 
распространяется также и на эти ощущения. Она начинает бояться огня, не хочет 
носить теплого платья. Опасаясь взрыва, она не может видеть без страха пламени 
в газовой печи, расположенной в ванной комнате рядом с ее спальней. Однажды 
вечером в отсутствии матери няня хочет растопить печь в ванной.комнате, но не 
может сама справиться и зовет на помощь старшего брата. Он тоже ничего не может 
сделать. Маленькая девочка стоит рядом, и ей кажется, что она могла бы 
справиться с этой работой. В следующую ночь ей снится та же самая ситуация с 
той лишь разницей, что в сновидении она действительно помогает растопить печь, 
но допускает при этом какую-то ошибку, и печь взрывается. В наказание за это 
няня держит ее над огнем, так что она должна сгореть. Она просыпается, 
испытывает сильный страх, будит тотчас же свою мать, рассказывает ей свое 
сновидение и заканчивает свой рассказ предположением (основанным на своих 
аналитических познаниях), что это было, вероятно, сновидение, связанное с 
мыслями о наказании. Других свободных ассоциаций она не дает. Однако, в данном 
случае мне было легко дополнить их. Работа у печки заменяет, очевидно, действия,
 связанные с ее собственным телом. Наличие таких же действий она предполагает и 
у брата. "Ошибка" в сновидении является выражением ее собственной критики; 
взрыв изображает, вероятно, характер ее организма. Няня, предостерегающая ее от 
онанизма, имеет таким образом, основание для того, чтобы наказать ее. Два 
месяца спустя она видела второе сновидение, связанное с огнем следующего 
содержания: "На радиаторе центрального отопления лежат два кирпича разного 
цвета. Л знаю, что дом сейчас загорится и испытываю страх.
       38
      А. Фрейд
      ком мало собственных критериев, по которым он мог бы судить о своей 
недостаточности. Таким образом, аналитик, работающий с детьми, фактически 
собирает анамнестические сведения у родителей пациента. При этом он учитывает 
всевозможные неточности и искажения, обусловленные личными мотивами. Зато в 
области толкования сновидений те же приемы, какие применяются при анализе 
взрослых, остаются в силе для детского анализа. Во время анализа частота 
сновидений у ребенка такая же, как и у взрослого. Ясность или непоятность 
сновидений зависит как в одном, так и в другом случаях от силы сопротивления. 
Тем не менее детские сновидения гораздо легче толковать, хотя они в период 
анализа не всегда бывают так просты, как приведенные в "Толковании сновидений" 
1) примеры. Мы находим в них все те искажения исполнения желаний, которые 
соответствуют более сложной невротической организации маленьких пациентов. Нет 
ничего легче, как сделать понятным для ребенка толкование сновидения. Когда он 
впервые рассказывает мне сновидение, я говорю ему: "Само сновидение'ничего не 
может сделать; каждую свою часть оно откуда-нибудь да взяло". Затем я 
отправляюсь вместе с ребенком на поиски. Его занимает отыскивание отдельных 
элементов сновидения наподобие игры в кубики, и он с большим удовлетворением 
следит за тем, в каких ситуациях реальной жизни встречаются отдельные 
зрительные и звуковые образы сновидения. Может быть, это происходит оттого, что 
ребенок стоит ближе к сновидениям, чем взрослый человек. Может быть он, 
отыскивая смысл в сновидении, потому не удивляется, что раньше никогда не слыша 
научного мнения о бессмысленности сновидений. Во всяком случае он гордится 
удачным толкованием сновидения. Кроме того, я часто видела, что даже неразвитые 
дети, оказавшиеся весьма неподходящими для анализа во всех других пунктах, 
справлялись с толкованием сновидений. Два таких анализа я долгое время вела 
почти исключительно с помощью сновидений. Но даже в том случае, когда маленький 
сновидец не дает нам свободньк ассоциаций, часто бывает возможно осуществить 
толкование сновидения. Нам гораздо легче изучить ситуацию, в которой находится 
ребенок, охватить
      I) Проф. З.Фрейд. Толкование сновидений. Изд. "Современные Проблемы ", 
Москва 1913.
      Лекция 2. Приемы детского анализа
      39
      его переживания: круг лиц, с которыми он приходит в соприкосновение, 
значительне меньше, чем у взрослого человека. Мы обычно позволяем себе 
исполнить для толкования наше собственное значение ситуации взамен 
отсутствующих свободньтх ассоциаций. Нижеследующие два примера детских 
сновидений, не представляя собой ничего нового, явятся для вас наглядной 
иллюстрацией вышеописанных соотношений. На пятом месяце анализа десятилетней 
девочки я подхожу, наконец, к вопросу об ее онанизме, в котором она сознается с 
чувством глубокой виновности. При онанизме она испытывает ощущение сильного 
жара, и ее отрицательное отношение действиям, связанным с гениталиями, 
распространяется также и на эти ощущения. Она начинает бояться огня, не хочет 
носить теплого платья. Опасаясь взрыва, она не может видеть без страха пламени 
в газовой печи, расположенной в ванной комнате рядом с ее спальней. Однажды 
вечером в отсутствии матери няня хочет растопить печь в ванной.комнате, но не 
может сама справиться и зовет на помощь старшего брата. Он тоже ничего не может 
сделать. Маленькая девочка стоит рядом, и ей кажется, что она могла бы 
справиться с этой работой. В следующую ночь ей снится та же самая ситуация с 
той лишь разницей, что в сновидении она действительно помогает растопить печь, 
но допускает при этом какую-то ошибку, и печь взрывается. В наказание за это 
няня держит ее над огнем, так что она должна сгореть. Она просыпается, 
испытывает сильный страх, будит тотчас же свою мать, рассказывает ей свое 
сновидение и заканчивает свой рассказ предположением (основанным на своих 
аналитических познаниях), что это было, вероятно, сновидение, связанное с 
мыслями о наказании. Других свободных ассоциаций она не дает. Однако, в данном 
случае мне было легко дополнить их. Работа у печки заменяет, очевидно, действия,
 связанные с ее собственным телом. Наличие таких же действий она предполагает и 
у брата. "Ошибка" в сновидении является выражением ее собственной критики; 
взрыв изображает, вероятно, характер ее организма. Няня, предостерегающая ее от 
онанизма, имеет таким образом, основание для того, чтобы наказать ее. Два 
месяца спустя она видела второе сновидение, связанное с огнем следующего 
содержания: "На радиаторе центрального отопления лежат два кирпича разного 
цвета. Л знаю, что дом сейчас загорится и испытываю страх.
       40
      А Фрейд
      Затем кто-то приходит и забирает кирпичи". Когда она проснулась, ее рука 
лежала на гениталиях. На этот раз она дает свободные ассоциации в связи с одним 
элементом сновидения, с кирпичами: ей сказали, что если положить себе кирпичи 
на голову, то не будешь расти. Исходя из этого, можно без труда дать толкование 
этого сновидения. "Не расти" — это наказание, которого она боится за свой 
онанизм. Значение огня мы знаем из прежнего сновидения, как символ ее 
сексуального возбуждения. Таким образом, она занимается онанизмом во сне. 
Воспоминание предостерегает ее обо всех запретах, касающихся онанизма, и она 
испытывает страх. Неизвестным лицом, убравшим кирпичи, являюсь, вероятно, я с 
моим успокаивающим влиянием. Не все сновидения, имеющие место во время детского 
анализа, могут быть легко истолкованы. Но в общем права была эта маленькая 
девочка, страдавшая неврозом навязчивости, которая обычно начинала свой рассказ 
следующими словами: "Сегодня я видела странное сновидение. Но мы с тобой скоро 
узнаем, что все это значит". Наряду с толкованием сновидений большую роль в 
детском анализе играют также "сны наяву ". Многие из детей, в работе с которыми 
я приобрела свой опыт, были страстными мечтателями. Рассказы об их фантазиях 
были для меня наилучшим вспомогательным средством при анализе. Обычно бывает 
очень легко побудить детей, доверие которых уже завоевано в других областях, к 
рассказам о своих дневных фантазиях. Они рассказывают их легче. Очевидно 
стыдятся их меньше, чем взрослые люди, которые называют свои мечты 
"ребяческими". В то время, как взрослый человек обычно подвергает свои "сны 
наяву" анализу поздно и неохотно — именно вследствие чувства стыда и 
отрицательного к ним отношения — появление их у ребенка часто оказывает большие 
услуги во время трудных первоначальных стадий анализа. Следующие примеры явятся 
для вас иллюстрацией трех типов таких фантазий. Простейшим типом является сон 
наяву как реакция на дневное переживание. Так, например, вышеупомянутая 
маленькая мечтательница в период, когда борьба с ее братьями и сестрами за 
первенство играла важнейшую роль в ее анализе, реагирует на мнимое 
пренебрежительное отношение к ней в семье следующим сном наяву: "Я вообще не 
хотела бы родиться, я хотела бы умереть. Иногда
      Лекция 2 Приемы детского анализа
      41
      я представляю себе, что я умираю и потом опять появляюсь на свет в виде 
животного или куклы. Если я появляюсь на свет в виде куклы, то я знаю, кому я 
хотела бы принадлежать: маленькой девочке, у которой раньше служила моя няня; 
она была особенно милая и хорошая. Я хотела бы быть ее куклой, и пусть бы она 
обращалась со мной, как вообще обращаются с куклами; я бы не обижалась на нее Я 
была бы прелестным, маленьким бэби, меня можно было бы умывать и делать со мной 
все, что угодно. Девочка любила бы меня больше всех. Даже если она получила бы 
на Рождество новую куклу, я все-таки продолжала бы оставаться ее любимицей. Она 
никогда не любила бы другую куклу больше, чем свою бэби". Излишне прибавлять 
здесь, что ее брат и сестра, на которых больше всего была направлена ее 
ревность, были младше, чем она. Ни одно ее сообщение, ни одна свободная 
ассоциация не могли бы яснее иллюстрировать ее теперешнюю ситуацию, чем эта 
маленькая фантазия. Шестилетняя больная неврозом навязчивости живет в начальный 
период своего анализа в знакомой семье. У нее наступает один из обычных 
припадков ярости, который резко осуждается другими детьми. Ее маленькая подруга 
отказывается даже спать с ней в одной комнате, что очень обижало мою пациентку. 
Но при анализе она рассказывает мне, что няня подарила ей игрушечного зайчика 
за то, что она была умницей, и уверяет меня вместе с тем, что другие дети 
охотно спят с ней в одной комнате. Потом она рассказывает мне сон наяву, 
который она неожиданно увидела во время отдыха. Она будто бы не знала, что она 
его создает. Однажды жил маленький заяц, с которым его родные обращались плохо. 
Они хотели послать его к резнику, чтобы тот зарезал его. Зайчик узнал об этом. 
У него был совсем старенький автомобиль, на котором все-таки можно было ехать. 
Он достал его ночью, сел в него и уехал. Он приехал к красивому дому, в котором 
жила девочка (здесь она называет свое имя). Она услышала его плач, сошла вниз и 
впустила его, и он остался у нее жить" В чтом сне наяву отчетливо сквозит, 
таким образом, чув ство, что она лишняя и нежеланная, которое она хотела скрыть 
при анализе от меня и даже от себя. Она сама дважды фигурирует в этом 
сновидении, с одной стороны, в образе нелюбимого маленького зайчика, а, с 
другой сто роны, в виде девочки, которая отнеслась к зайчику так как она хотела 
бы, чтобы обращались и с ней.
       42
      А.Фрейд
      Вторым, более сложным типом, является сон наяву с продолжением. С детьми, 
создающими такие сны наяву, "continued stories", часто бывает легко уже в самый 
первоначальный период анализа войти настолько в тесный контакт, что они 
ежедневно рассказывают продолжение своего сна наяву, исходя из которого можно 
судить о теперешнем внутреннем состоянии ребенка. В качестве третьего примера я 
привожу анализ девятилетнего мальчика. Хотя в его снах наяву фигурируют разные 
люди и разные ситуации, однако, они воспроизводят один и тот же тип переживаний 
во всевозможных вариациях. Он начал свой анализ рассказом многочисленных 
накопившихся у него фантазий. Во многих из них главными действующими лицами 
были герой и король. Король угрожает герою пытками и } бийством, герой избегает 
этого всевозможными способами. Все технические достижения, особенно воздушный 
флот, играют большую роль при преследовании героя. Большое значение имеет также 
режущая' машина, выпускающая при движении серповидные ножи в обе стороны. 
Фантазия кончается тем, что герой побеждает и делает королю все то, что тот 
хотел сделать герою. В другом сне наяву он изображает учительницу, которая бьет 
и наказывает детей. В итоге все дети окружают ее, побеждают и бьют ее до тех 
пор, пока она не умирает. В третьем сне наяву фигурирует машина, которая 
наносит удары. В конце концов, в нее вместо пленника, для которого она 
предназначена, попадает сам мучитель. У мальчика бь1л целый запас таких 
фантазий с бесконечными вариациями. Совершенно не зная ребенка, мы догадываемся,
 что в основе всех этих фантазий лежит защита и месть за угрозу кастрации или, 
иными словами, во сне наяву кастрация производится над теми, кто первоначально 
угрожал ею. Вы должны согласиться, что при таком начале анализа можно создать 
себе целый ряд представлений, существенных для дальнейшего течения анализа. 
Другим, техническим, вспомогательным, средством., которым я пользовалась в 
некоторых из моих анализов, наряду со сновидениями и снами наяву было рисование.
 В трех приведенных мною случаях рисование заменило мне на некоторое время 
почти все другие вспомогательные приемы. Так, например, та девочка, которой 
снился огонь, в период, когда она была занята своим кастрационном комплексом, 
беспрерывно рисовала страшные человекоподобные
      Лекция 2. Приемы детского анализа
      43
      чудовища с чрезмерно длинным подбородком, длинным носом, бесконечно 
длинными волосами и страшными зубами. Имя этого, часто встречающегося в ее 
рисунках чудовища было "кусак". Его занятием было, очевидно, от-кусывание члена,
 который был изображен на его теле столь различным образом. Содержанием целого 
ряда других рисунков, которые она создавала во время сеансов, сопровождая ими 
свои рассказы или же молча, были разнообразные существа, дети, птицы, змеи, 
куклы — все с бесконечно вытянутыми в длину руками, ногами, клювами и хвостами. 
На другом рисунке, относящемся к тому же периоду, она с быстротой молнии 
изобразила все то, чем она хотела бы быть: мальчика (для того, чтобы иметь 
член), куклу (чтобы быть самой любимой), собачку (которая была для нее 
представителем мужского пола) и юнгу, позаимствованного ею из фантазии, в 
которой она одна сопровождает в виде мальчика своего отца в кругосветном 
путешествии. Над всеми этими фигурами находился еще рисунок из сказки, которую 
она частью слышала, частью выдумала сама: ведьма, вырывающая великану волосы. Т.
е. опять-таки изображение кастрации, в которой она в то время обвиняла свою 
мать. Удивительное впечатление производила серия картин из гораздо более 
позднего периода, где в противоположность этому королева дает маленькой 
принцессе, стоящей перед ней, прекрасный цветок на длинном стебельке (очевидно, 
опять символ penisa). Совсем иными были рисунки маленькой девочки, страдавшей 
неврозом навязчивости. Она иногда сопровождала иллюстрациями рассказы о своих 
анальных фантазиях, которые заполняли первую часть ее анализа. Так, например, 
она нарисовала сказочную страну, где все •обильем дышит, в которой люди вместо 
того, чтобы проесть себе дорогу через горы каши и пирогов, как они это делают в 
сказке, должны съедать громадные кучи навоза. Кроме того, у меня есть целый ряд 
ее рисунков, которые изображают в нежнейших тонах цветы и сады и выполнены с 
величайшей тщательностью, чистотой и аккуратностью. Рисунки эти относятся к 
тому именно периоду, когда она рассказывала мне свои отвратительные анальные 
сны наяву. Я боюсь, что я нарисовала вам до сих пор слишком идеальную картину 
соотношений при детском анализе. Члены семьи охотно дают необходимые сведения; 
ребенок сам оказывается усердным толкователем сновидений, рассказы-
       44
      А. Фрейд
      вает нам свои многочисленные дневные фантазии и^достав-ляет нам кроме 
того целые серии интересных рисунков, на основании которых можно сделать те или 
иные выводы о его бессознательных побуждениях. После всего вышеизложенного, 
казалось бы, не совсем понятно, почему детский анализ до сих пор считается 
особенно трудной областью аналитической техники и почему многие аналитики 
заявляют, что они не знают, как приступить к лечению детей. Ответить на это 
нетрудно. Все описанные мною преимущества аннулируются благодаря тому, что 
ребенок отказывается давать нам свободные ассоциации. Он ставит аналитика в 
затруднительное положение вследствие того, что основной прием, на котором 
построена собственно аналитическая техника, им почти совершенно неприменим. 
Требования, предъявляемые к взрослым пациентам, как то: удобное лежачее 
положение, сознательное решение не подвергать критике приходящие ему в голову 
мысли, сообщать аналитику все без исключения и обнажать, таким образом, то, что 
скрывается под поверхностью его сознания, находятся в явном противоречии с 
сущностью ребенка. Разумеется, совершенно верно, что ребенка, которого вы 
привязали к себе вышеописанным образом и который испытывает необходимость в вас,
 можно заставить сделать многое. Он согласится иногда на ваше предложение дать 
свободные ассоциации, но только на короткое время и в угоду аналитику. 
Полученные таким образом свободные ассоциации могут оказаться очень полезными и 
в случае затруднительной ситуации приносят нам иногда неожиданное объяснение. 
Однако, они всегда имеют характер однократного вспомогательного момента, а не 
прочного базиса, на который должна опираться вся аналитическая работа. Находясь 
в затруднительном положении и не зная, что предпринять дальше, я иногда 
предлагала одной маленькой девочке, которая была особенно послушна при анализе 
и охотно исполняла мои желания и которая при больших способностях к рисованию 
отличалась прекрасной зрительной памятью, — "видеть какие-нибудь картины". 
Тогда она садилась на корточки с закрытыми глазами и прислушивалась к тому, что 
происходило в ней. Таким образом она действительно дала мне объяснение 
длительной ситуации, обусловленной сопротивлением. Темой наших бесед была тогда 
борьба с онанизмом и ос-
      Лекция 2. Приемы детского анализа
      45
      вобождение от няни, к которой она относилась с удвоенной нежностью для 
того, чтобы защитить себя от моих попыток уничтожить ее привязанность. Я 
предложила ей "увидеть какую-нибудь картину", и первая картина, которая ей 
представилась, была: "няня улетает через море". В дополнение она сообщила, что 
вокруг меня танцевало много чертей и это означало, что я заставлю няню уйти, но 
тогда у нее не будет защиты от онанистического искушения, и я сделаю ее 
"гадкой". Иногда на помощь нам приходят нечаянные и невольные ассоциации, и 
даже чаще, чем ассоциации, возникающие по нашему предложению и по желанию 
пациента. Здесь я опять привожу в пример случай с маленькой девочкой, 
страдавшей неврозом навязчивости. В наиболее важный период анализа нужно было 
ясно показать ей, что она испытывает к своей матери ненависть, от которой она 
до сих пор ограждала себя созданием своего "черта", безличного олицетворения 
всех побуждений ненависти. Хотя она до сих пор охотно следовала за мной в 
анализе, но в этом месте она начала проявлять сопротивление. Одновременно с 
этим она проявляла в домашней обстановке на каждом шагу упрямство и злость, и 
по этому поводу я доказывала ей ежедневно, что вести себя так плохо можно 
только по отношению к человеку, которого ненавидишь. В итоге она внешне как 
будто уступила под влиянием приведенных мною новых и новых доказательств, но 
теперь она хотела узнать у меня также и причину чувства ненависти к якобы очень 
любимой матери. Я отказывалась дать ей об этом дальнейшие сведения, так как я 
тоже не знала этой причины. После минутного молчания она сказала: "Я всегда 
думаю, что причиной этого является сновидение, которое я видела когда-то 
(несколько недель назад) и которого мы так и не поняли". (Я прошу ее повторить 
содержание этого сновидения, что она охотно исполняет): "Там были все куклы, и 
мой зайчик тоже был там. Тогда я ушла, а зайчик начал горько плакать. Мне стало 
так жаль зайчика. Мне кажется, что я теперь всегда подражаю зайчику и плачу 
поэтому так, как он". В действительности было, конечно, обратное; не она 
подражала зайчику, а зайчик подражал ей. Она сама представляет в этом 
сновидении мать и обращается с зайчиком так, как мать обращалась с ней. 
Ассоциируя это сновидения с вопросом о причине ненависти к матери, она находит, 
наконец, тот упрек, которого ее сознание не хотело сделать матери:
       46
      А. Фрейд
      мать постоянно уходила именно тогда, когда ребенок больше всего нуждался 
в ней. Несколько дней спустя она еще раз повторяет этот процесс. Я настойчиво 
стараюсь привести ее вновь к этой теме после того, как ее грустное настроение, 
прояснившееся на минуту, опять овладевает ею. Она ничего не отвечает, но вдруг 
говорит с глубокой задумчивостью: "В Г. очень красиво, вот туда и хотела бы 
опять поехать". При ближайших расспросах выясняется, что во время пребывания в 
этой дачной местности она пережила одни из наиболее тяжелых периодов своей 
жизни. Ее старший брат заболел коклюшем и был отвезен к родителям в город, а 
она с няней и двое младших детей были изолированы. "Няня всегда сердилась, 
когда я отнимала у маленьких детей игрушки", — говорит она вдруг. Таким образом,
 к мнимому предпочтению, которое отдавали якобы родители бра^ ту, 
присоединилось еще фактическое предпочтение, которое няня действительно 
отдавала маленьким детям. Она чувствовала себя покинутой всеми и реагировала на 
это по-своему. Следовательно, на этот раз воспоминание о красивой местности 
привело ее к одному из самых тяжелых упреков против матери. Я не ответила бы на 
эти три случая поразительных ассоциаций, если бы аналогичные ситуации не 
встречались часто при детском анализе. Вы знаете, что с такими же проявлениями 
мы обычно встречаемся и у взрослых. Отсутствие у ребенка готовности к 
ассоциациям побуждало всех занимавшихся до настоящего времени вопросами 
детского анализа, найти что-нибудь, чем можно было бы заменить этот технический 
прием. Д-р Гуг-Гелъмут пыталась заменить данные, получаемые с помощью свободных 
ассоциаций у взрослого человека, играми с ребенком, посещением его в домашней 
обстановке, подробным изучением всех обстоятельств его жизни. Мелания Клейн 
заменяет (согласно сделанным ею сообщениям) технику свободных ассоциаций, 
применяемую у взрослых пациентов, техникой игры у детей. Она исходит из того 
предположения, что действие более свойственно маленькому ребенку нежели речь. 
Она представляет ему массу мелких игрушек, целый мир в миниатюре, и дает ему, 
таким образом возможность действовать в этом игрушечном мире. Все действия, 
совершенные ребенком в такой обстановке, она сравнивает со свободными 
ассоциациями взрослого и сопровождает их толкованиями подобно тому, как мы это
      Лекция 2 Приемы детского анализа
      47
      обычно делаем у взрослых пациентов. На первый взгляд может показаться, 
что мы безупречно восполняем этим ощутительный пробел в технике детского 
анализа. Однако, я оставляю за собой право в следующей лекции рассмотреть 
теоретические основания этой техники игры и привести их в связь с последним 
вопросом нашей темы, с ролью перенесения в детском анализе.
       Лекция 3 Роль перенесения в детском анализе Я позволю себе повторить 
вкратце содержание последней лекции. Мы рассмотрели приемы детского анализа и 
узналц, что мы вынуждены составлять историю болезни на основании 
анамнестических сведений, полученных от членов семьи больного вместо того, 
чтобы положиться исключительно на сведения, которые дает нам пациент; мы узнали,
 что ребенок является хорошим толкователем сновидений, и оценили значение снов 
наяву и свободных рисунков как технического приема. Кроме того, я должна была 
разочаровать вас сообщением, что ребенок не склонен давать свободные ассоциации 
и что это вынуждает нас искать, чем можно было бы заменить этот важнейший 
вспомогательный прием при анализе взрослых пациентов. Мы закончили нашу лекцию 
рассмотрением таких методов, которыми пытались заменить технику свободньк 
ассоциаций, и отложили теоретическую оценку их до следующей лекции. 
Разработанная Мелани Клейн техника игры, несомненно, очень ценна для наблюдения 
ребенка. Вместо того, чтобы вести трудное и связанное с большой затратой 
времени наблюдение над ребенком в его домашей обстановке, мы сразу переносим 
весь знакомый ему мир в комнату аналитика и предоставляем ребенку свободу 
действий в нем, на глазах у аналитика, но без вмешательства с его стороны. 
Таким образом, мы изучаем различные реакции ребенка, степень его агрессивности 
или сотрадания, а также его установку в отношении к разным предметам и людям, 
представленным с помощью игрушечных фигур. Преимущественно в сравнении с 
наблюдением в условиях реальной жизни заключается еще и в том, что игрушечный 
мир удобен и подчинен воле ребенка; таким образом, ребенок может совершать в 
нем все те действия, которые осуществляются в реальном мире, исключительно в 
пре-
      Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
      49
      делах фантазии вследствие того, что ребенок обладает. крайне 
недостаточной силой и властью. Все эти преимущества диктуют нам необходимость 
применения метода игры, разработанного Меланией Клейн при изучении маленьких 
детей, которые не умеют еще облекать свои мысли в словесную форму. Мелания 
Клейн делает еще один важный шаг в применении этой техники. Она придает каждой 
свободной игре ребенка такое же значение, как и свободной ассоциации взрослого 
пациента, и расшифровывает последовательно каждое действие, произведенное 
ребенком в такой обстановке, облекая его в форму соответствующих мыслей, т.е. 
она старается найти в каждом действии, связанном с игрой, символическое 
значение, лежащее в основе его. Если ребенок опрокидывает фонарный столб или 
какую-нибудь игрушечную фигуру, то она объясняет это, например, агрессивным 
действием, направленным против отца. Игру ребенка, заключающуюся в том, что он 
устраивает столкновение двух повозок, она учитывает как символическое выражение 
наблюдения половых сношений родителей. Работа Мелании Клейн заключается прежде 
всего в том, что она сопровождает действия ребенка расшифровыванием и 
толкованием, которое в свою очередь предуказы-вает направление дальнейших 
процессов у пациента, подобно тому как это имеет место при толковании свободных 
ассоциаций у взрослых людей. Рассмотрим еще раз, вправе ли мы сопоставлять 
такие действия ребенка, совершенные во время игры, с ассоци-ированием взрослого 
человека. Хотя ассоциция взрослого "свободна", т.е. при возникновении ее 
пациент выключает всякую сознательную направленность и воздействие на течение 
своих мыслей, но вместе с тем у него существует определенное целевое 
представление: он, ассоциирующий таким образом, подвергается анализу. У ребенка 
отсутствует это целевое представление. В начале я уже изложила вам, каким 
образом я стараюсь познакомить маленького пациента с конечной целью 
предпринимаемого анализа. Но дети, для которых Мелания Клейн выработала свою 
технику игры, и прежде всего дети, находящиеся в начальных стадиях 
либидинозного развития, слишком малы, чтобы на них можно было воздействовать 
таким образом. Мелания Клейн считает одним из важных выигрышных моментов своего 
метода еще и то обстоятельство, что при нем предварительная подготовка ребен-
       50
      А. Фрейд
      ка становится излишней. Таким образом, отсутствие у ребенка целевого 
представления является возражением против сделанного Меланией Клейн 
сопоставления игры со свободным ассоциированием. Если свободная игра ребенка не 
детерминирована тем же целевым представлением, что и свободные ассоциации 
взрослого человека, то мы, пожалуй, не вправе рассматривать их всегда как 
таковые. Вместо символического толкования они часто допускают невинное 
объяснение. Ребенок, опрокидывающий фонарный столб, мог накануне видеть нечто 
подобное во время прогулки; столкновение повозок могло также быть 
воспроизведением виденного им на улице происшествия, а ребенок, бегущий 
навстречу посетительнице и открывающий ее сумочку, вовсе не должен, как думает 
Мелания Клейн, символически выражать таким образом свое любопытство, нет ли в 
гениталиях матери нового братца; ребенок действует скорее под впечатлением 
недавнего переживания, когда кто-нибудь из посетителей принес ему подарок в 
такой же сумочке. И у взрослого мы тоже не считаем себя вправе придавать всем 
его действиям и свободным ассоциациям символический смысл, а только тем из них, 
которые возникают под влиянием аналитической ситуации. Однако возражение, 
приведенное Т1ами против аналитического применения техники, выработанной 
Меланией Клейн, может быть, с другой стороны, аннулировано. Совершенно верно, 
конечно, что игра ребенка допускает такое невинное толкование. Но почему он 
воспроизводит именно эти позаимствованные из его переживаний сцены с фонарем 
или двумя повозками? Не является ли символическое значение, скрытое за этими 
наблюдениями, тем фактором, который заставляет ребенка отдавать им предпочтение 
и воспроизводить их теперь, во время аналитического сеанса? Верно и то, что у 
ребенка, совершающего те или иные действия, отсутствует представление цели, 
связанное с аналитической ситуацией и детерминирующие свободные ассоциации 
взрослых пациентов. Но, может быть, он в нем и не нуждается. Взрослый пациент 
должен выключить сознательным напряжением воли руководство своими мыслями и 
совершенно предоставить их течение воздействию живущих в нем бессознательных 
побуждений. Ребенок же не нуждается, может быть, в таком произвольном изменении 
своей ситуации. Может быть, он всегда и во время всякой игры находится под 
влиянием своей бессознательной сферы.
      Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
      51
      Вы видите,что вопрос о правильности или неправильности сопоставления 
детской свободной игры со свободной ассоциацией взрослого пациента не легко 
решить с помощью теоретических доводов и возражений. Поэтому то или иное 
решение данного вопроса необходимо проверить на практике. Подвергнем критике 
еще'один пункт техники Мелании Клейн. Кроме действий, которые производит 
ребенок с предоставленными ему игрушками, Мелания Клейн подвергает толкованию 
все действия, совершаемые ребенком по отношению к находящимся в ее комнате 
предметам и по отношению к ней самой. И в этом она строго придерживается 
прототипа аналитической ситуации взрослого пациента. Мы считаем себя вправе 
подвергать анализу поведение пациента во время сеанса, равно как и все его 
произвольные и непроизвольные действия, совершаемые им в нашем присутствии. 
Обоснование этого мы находим в состоянии перенесения, в котором находится 
пациент и которое может придавать определенное символическое значение обычно 
маловажным действиям. Однако, теперь возникает вопрос, находится ли вообще 
ребенок в таком состоянии перенесения, как взрослый пациент, каким образом и в 
какой форме проявляется его перенесение и как оно может быть использовано для 
толкования? Итак, мы подходим к четвертому и самому важному пункту нашей темы, 
к роли перенесения как технического вспомогательного приема при детском анализе.
 Решение этого вопроса даст нам в то же время новый материал для опровержения 
или подтверждения выводов Мелании Клейн. Вы помните из первой лекции, сколько 
усилий я приложила, чтобы добиться прочной привязанности ребенка ко мне и 
поставить его в состояние зависимости от меня. Я не стремилась бы к этому с 
такой энергией и с помощью стольких разнообразных приемов, если бы считала 
возможным провести детский анализ без такого перенесения. Но нежная 
привязанность, положительное перенесение (по аналитической терминологии), 
является предварительным условием для всей дальнейшей работы. Разумеется, 
ребенок еще больше, чем взрослый пациент, верит только любимым людям и только 
тогда исполняет что-ниоудь, если он делает это из любви к известному лицу. Для 
детского анализа эта привязанность необходима в гораздо большей мере, нежели 
для анализа взрослого па-
       52
      А. Фрейд
      циента. Первый преследует кроме аналитических целей отчасти и 
воспитательные, на которых мы впоследствии остановимся более подробно, успехи 
же воспитания, всегда (а не только при детском анализе) колеблются в 
зависимости от чувства привязанности воспитанника к воспитателю. Мы не можем 
также сказать, что при детском анализе достаточно одного лишь перенесения для 
наших целей, независимо от того, имеет ли оно положительный или отрицательный 
характер. Мы знаем, что у взрослых мы можем в течение долгого периода времени 
мириться -с отрицательным перенесением, которое мы используем для наших целей, 
подвергая его систематическому толкованию и отыскивая его первоисточники. При 
детском же анализе отрицательные побуждения, направленные против аналитика, 
являются прежде всего неудобством, как бы много материала для выводов они нам 
ни давали. Мы стремимся разрушить и уничтожить их по возможности скорее. 
Настоящая плодотворная работа может быть осуществлена только при положительной 
привязанности. Возникновение такой нежной привязанности мы описали подробно при 
рассмотрении введения в анализ. Проявления ее в фантазиях, в мелких и крупных 
поступках почти ничем не отличаются от таких же поступков у взрослых пациентов. 
Проявления отрицательного перенесения мы встречаем во всех тех случаях, когда 
мы освобождаем из бессознательного часть вытесненного материала и навлекаем на 
себя благодаря этом}' сопротивление со стороны "Я". В этот момент мы кажемся 
ребенку самым опасным и страшным искусителем и навлекаем на себя все проявления 
ненависти и протеста, которые прежде относились к его собственным запрещенным 
побуждениям. В нижеследующем я подробно привожу фантазию перенесения, 
рассказанную мне неоднократно упоминавшейся здесь маленькой девочкой, 
страдавшей неврозом навязчивости. Внешний повод к возникновению этой фантазии 
был, очевидно, дан мной, так как я навестила ее накануне в ее домашней 
обстановке и присутствовала при ее вечерней ванне. На другой день она начала 
своей сеанс словами: "Ты посетила меня в то время, когда я принимала ванну; в 
следующий раз я навещу тебя, когда ты будешь принимать ванну". Несколько позже 
она рассказала мне сон наяву, который она выдумала после моего ухода, лежа в 
постели перед тем, как заснуть. Ее собственные пояснения и примечания я привожу 
в скобках:
      Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
      53
      "Все богатые люди не могли тебя терпеть. Твой отец, который был очень 
богат, тоже не мог тебя терпеть. (Это значит, что я сердита на твоего отца, 
знаешь ли ты это.) И ты никого не любила и ни с кем не проводила сеансов. Мои 
родители тоже ненавидели меня; и Ганс, и Аня, и Вальтер тоже ненавидели меня, 
все люди во всем мире ненавидели нас, даже люди, которые не знали нас, даже 
мертвые люди. Итак, ты любила только меня, а я — только тебя, и мы всегда были 
вместе. Все другие люди были очень богаты, а мы обе были очень бедны. Мы ничего 
не имели, даже платьев не было у нас, потому что они все отняли у нас. Только 
диван остался в комнате, и мы обе спали на нем. Но мы были очень счастливы друг 
с другом. И тогда мы подумали, что у нас должен быть маленький бэби. Тогда мы 
смешали большое и маленькое, чтобы сделать бэби. Но потом мы подумали, что 
некрасиво делать из этого бэби. И мы начали смешивать лепестки цветов и другие 
вещи, и это дало мне бэби, потому что бэби был во мне. Он оставался во мне 
довольно долго (моя мама рассказывала мне, что бэби остаются очень долго в 
своих матерях), а потому пришел доктор и вынул его, но я вовсе не была больна 
(обыкновенно матери болеют, так сказала моя мама). Бэби был такой славный и 
милый, и мы подумали, что и мы хотели бы быть такими милыми, и мы превратились 
в совсем маленьких людей. Я была такая большая Т, а ты была такая большая Т. 
(Это происходит, мне кажется, оттого, что мы выяснили, что я хотела бы быть 
такой маленькой, как Вальтер и Ани.) И так как мы не имели ничего, то мы начали 
строить дом из розовых лепестков, и кровати из розовых лепестков, и подушки, и 
матрацы — все было сшито из розовых лепестков. Там, где оставались маленькие 
отверстия, мы вставляли какие-то белые кусочки. Вместо обоев у нас было 
тончайшее стекло, а на стенах были вырезаны разные узоры. Кресла тоже были 
вырезаны из стекла, но мы были такими легкими, что кресла не ломались, и мы не 
были слишком тяжелыми для них". (Я думаю, что моя мать потому не участвует в 
этом сновидении, что я вчера была на нее сердита.) Затем следует еще подробное 
описание мебели и домашней утвари. Она продолжала развивать, очевидно, в этом 
направлении свой сон наяву до тех пор, пока не уснула. При этом она придает 
большое значение тому, что наша бедность, о которой она говорила вначале, 
совершенно исчезла под конец, и что мы
       54
      имели гораздо более красивые вещи, чем богатые люди, о которых она 
упоминала. Однако, эта же пациентка рассказывает мне в другой раз, что 
внутренний голос предостерегает ее относительно меня. Он говорит: "Не верь Анне 
Фрейд. Она лжет. Она тебе не поможет, она сделает тебя еще более гадкой. Она 
внесет перемену даже в твою внешность так, что ты станешь некрасивой. Все, что 
она говорит тебе, неправда. Скажи, что тебе нездоровится, оставайся в постели и 
не ходи к ней сегодня". Она заставляет этот голос умолкнуть и говорит, что она 
должна будет рассказать все это во время сеанса. Другая маленькая пациентка в 
период, когда мы обсуждаем вопрос о ее онанизме, видит меня во всевозможных 
унизительных положениях, нищенкой, бедной старухой, а однажды она увидела меня 
одну, стоящей посреди комнаты, и множество чертей, танцующих вокруг меня. Таким 
образом, вы видите, что мы становимся, как и при анализе взрослых, мишенью, на 
которую устремляются, смотря по обстоятельствам, положительные или 
отрицательные побуждения пациентов. После этих примеров мы могли бы сказать, 
что при детском анализе перенсе-ние осуществляется в достаточной мере. Тем не 
менее нам предстоит разочарование именно в этой области аналитической работы. 
Хотя ребенок поддерживает очень оживленную связь с аналитиком, хотя он 
обнаруживает при этом очень много реакций, выработавшихся у него в результате 
взаимоотношений со своими родителями, хотя в смене, интенсивности и выражении 
своих чувств он дает нам важнейшие указания относительно формирования своего 
характера, однако невроз перенесения как таковой у ребенка не возникает. Все вы 
знаете, что я понимаю под этим. Взрослый невротик во время аналитического 
лечения постепенно видоизменяет симптомы, по поводу которых он предпринял 
лечение. Он отказывается от своих старых объектов, с которыми были связаны его 
фантазии и фиксирует заново свой невроз вокруг личности аналитика. Мы говорим, 
что он заменяет существовавшие до настоящего времени симптомы симптомами 
перенесения, переводит свой невроз, каков бы он ни был, в невроз перенесения и 
направляет теперь все свои анормальные реакции на новый объект перенесения, на 
аналитика. На этой новой, привычной для аналитика почве, на которой он может
      Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
      55
      вместе с пациентом проследить возникновение и рост отдельных симптомов, 
на очищенном таким образом Операционном поле происходит затем окончательная 
борьба, постепенное осознание болезни и раскрытие ее бессознательного 
содержания. Мы можем указать две теоретические причины, в силу которых такое 
течение болезни с трудом может быть осуществлено у маленького ребенка. Одна из 
этих причин лежит в структуре детской личности, другая — в аналитике, 
работающем с детьми. Ребенок не соглашается, подобно взрослому, на 
"переиздание" своих любовных привязанностей, потому что — если можно так 
выразиться — старое издание еще не разошлось. Его первоначальные объекты, 
родители, существуют еще как любовные объекты, в реальности, а не в фантазии, 
как это имеет место у взрослого невротика; между родителями и ребенком 
существуют все взаимоотношения в пределах повседневной жизни, все радости и 
горести переживаются реально и связаны еще с ними. Аналитик приходит в эту 
ситуацию как новое лицо, и ему приходится, вероятно, делить с родителями любовь 
или ненависть ребенка. Ребенок не испытывает необходимости заменить в своих 
переживаниях родителей аналитиком; последний не доставляет ребенку -по 
сравнению с первоначальными объектами — всех тех выгод, которые ощущает 
взрослый пациент, заменяя фантастические объекты реально существующим лицом. 
Вернемся теперь к методу Мелании Клейн. Она утверждает, что если ребенок 
встречает ее во время первого сеанса враждебно, относится к ней отрицательно 
или даже пытается ударить ее, то в этом можно усмотреть доказатель-•ство 
амбивалентной установки в отношении к магери. Однако, я полагаю, что дело 
обстоит иначе. Чем больше маленький ребенок привязан к своей матери, тем меньше 
положительных побуждений остается у него для чужих людей. Яснее всего это 
обнаруживается у грудного младенца, который относится со страхом и отрицанием 
ко всем, кроме матери или няни. Скорее даже наоборот: именно с теми детьми, 
которые не избалованы любовным отношением к ним домашних, которые в семейном 
кругу не получают и сами не проявляют глубокой нежности, скорее всего 
устанавливаются положительные взаимоотношения. Они получают, наконец, от 
аналитика то, чего они долго и напрасно ожидали от первоначальных объектов.
       56
      А Фрейд
      Однако, с другой стороны, аналитик, работающий с детьми, является мало 
подходящим объектом для такого перенесения, которое подлежало бы толкованию. Мы 
знаем, как мы должны вести себя для достижения этой цели во время анализа с 
взрослым пациентом. Мы остаемся безличными, лишенными своей индивидуальности, 
мы являемся как бы чистым листом бумаги, на который пациент заносит все свои 
фантазии, обусловленные перенесением, примерно наподобие того, как в 
кинематографе демонстрируют картины на пустом экране Мы избегаем накладывать на 
пациента те или иные запреты, разрешать ему то или иное удовлетворение. Если же 
несмотря на это пациенту кажется, что мы запрещаем или разрешаем ему что-либо, 
то нам легко объяснить ему, что материал для такого суждения он заимствует из 
своего прошлого. Аналитик, работающий с детьми, никоим образом не может 
оставаться безличным. Мы уже слышали, что он становится для ребенка интересным 
человеком, обладающим всеми импонирующими и привлекательными качествами. 
Воспитательные задачи, которые, как вы услышите, присоединяются к анализу, 
требуют того, чтобы ребенок отлично знал, что аналитик считает желательным или 
нежелательным, что он одобряет и чего не одобряет. Такое ясно очерченное и во 
многих отношениях своеобразное лицо является, к сожалению, неудачным объектом 
для перенесения и мало пригодным для этой цели, когда дело доходит до 
толкования перенесения. Затруднение, которое возникает в данном случае, 
равносильно — если воспользоваться предыдущим сравнением — тому затруднению, 
какое мы испытали бы, если бы на экране, на который должна быть проецирована 
кинематографическая лента, была нарисована какая-нибудь картина. Чем богаче и 
красочней была бы эта картина, тем больше терялись бы очертания проецированной 
кинематографической ленты. Следовательно, у ребенка не возникает невроз перене 
сения. Несмотря на все положительные или отрицательные побуждения, направленные 
на аналитика, анормальные реакции ребенка продолжают разыгрываться там же, где 
они разыгрывались и раньше: в домашней среде. Отсюда вытекает очень трудная 
техническая задача, стоящая перед детским анализом: вместо того, чтобы 
ограничиться аналитическим толкованием того, что происходит на глазах у 
аналитика, толкованием свободных ассоциаций или поступков пациента, аналитик 
должен направить свое внимание
      Лекция 3 Роль перенесения в детском анализе
      57
      туда., где разыгрываются невротические реакции, а именно: на домашнюю 
среду, окружающую ребенка. Таким образом, при детском анализе мы сталкиваемся с 
множеством технических и практических трудностей, с которьми я хочу вас лишь 
познакомить, не приводя никаких конкретных примеров. Если мы станем на эту 
точку зрения, то нам необходимо быть постоянно в курсе поведения ребенка, мы 
должны знать всех окружающих его лиц и быть до некоторой степени уверенными в 
их реакциях по отношению к ребенку. Если взять идеальный случай, то мы должны 
делить работу с фактическими воспитателями ребенка, а значит делить с ними его 
любовь и ненависть Там, где внешние обстоятельства или отношение родителей 
исключают возможность совместной работы, результатом является утрата 
подлежащего анализу материала. Я припоминаю детские анализы, которые я 
проводила, пользуясь, в силу указанных причин, исключительно сновидениями и 
снами наяву. Перенесение не давало материала для толкования, а невротический 
материал ускользал от меня в большей мере, чем мне бы этого хотелось. Тем не 
менее и в этом вопросе, равно как и при начальной аналитической ситуации, мы 
располагаем целым рядом приемов и путей для того, чтобы уподобить положение 
ребенка положению взрослого пациента, которое в гораздо большей мере пригодно 
для проведения анализа, другими словами, мы располагаем средствами для того, 
чтобы вызвать у ребенка невроз перенесения. Это становится необходимым в том 
случае, где речь идет о тяжелом невротическом заболевании в среде, отрицательно 
относящейся к анализу или к ребенку В этом случае необ ходимо удалить ребенка 
из семьи и поместить его в соответствующее учреждение В виду того, что таких 
учреждений в настоящее время еще нет, мы вправе представлять их себе как 
учреждения, во главе которых стоит аналитик, работающий с детьми, или — более 
конкретно — школы, построенные на аналитических принципах и проводящие 
воспитательную работу совместно с аналитиком. В обоих случаях мы имели бы в 
первое время свободный от симптомов период, в течение которого! ребенок сжился 
бы с новой, благоприятной и покамест индифферентной окружающей средой. Чем 
лучше он себя будет чувствовать в этот период, тем менее уместным и 
своевременным будет проведение анализа В течение этого времени лучше всего 
оставить его в покое. Лишь когда он освоится с ок-
       58
      А. Фрейд
      ружающей обстановкой, т.е. когда под влиянием реальной повседневной жизни 
у него установится связь с новой средой, в которой первоначальные объекты 
постепенно потускнеют, когда в этом новом окружающем его мире вновь оживут его 
симптомы, когда его анормальные реакции сгруппируются вокруг новых лиц, когда у 
него возникает, таким образом, невроз перенесения, — лишь тогда он станет вновь 
доступен для анализа. В учреждении первого рода, во главе которого стоял бы 
аналитик (в настоящее время мы не можем даже сказать, желателен ли такой тип 
учреждения) это был бы настоящий невроз перенесения в том же смысле, что и у 
взрослых пациентов, центральной фигурой которого является аналитик. Во втором 
случае мы искусственно улучшили бы домашнюю обстановку, мы заменили бы ее такой 
обстановкой, которая дала бы нам возможность — когда это оказалось бы 
необходимым для аналитической работы — взглянуть на поведение ребенка, так 
сказать, сверху и реакции которой по отношению к ребенку мы могли бы 
контролировать и регулировать. Таким образом, удаление ребенка из родительского 
дома в техническом отношении казалось бы нам самым удачным практическим 
разрешением вопроса. Но когда мы будем говорить о конечных стадиях анализа, вы 
услышите, сколько сомнений возникает относительно этого мероприятия. Мы 
нарушаем этим естественное развитие ребенка в важном пункте, мы преждевременно 
разлучаем ребенка с родителями в такое время, когда он неспособен ни к 
самостоятельной эмоциональной жизни, ни к свободному выбору новых любовных 
объектов в силу внешних условий. Даже в том случае, если детский анализ требует 
очень длительного периода времени, тем не менее, в большинстве случаев, между 
его окончанием и развитием зрелости остается незаполненный промежуток, в 
течение которого ребенок во всех отношениях нуждается в воспитании, руководстве 
и защите. Но кто же нам даст какие бы то ни было гарантии, что ребенок сам 
найдет дорогу к правильным объектам после того, как нам удалось разрушить 
перенесение? К известному времени ребенок возвращается, таким образом, в 
родительский дом, в котором он чувствует себя чужим, дальнейшее руководство его 
воспитанием доверяется, может быть, людям, с которыми мы его с трудом и 
насильно разлучили. В силу внутренних причин ребенок не может быть 
самостоятельным. Вследствие этого мы вновь ставим его в затрудни-
      Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
      59
      тельное положение, в котором он, помимо всего, опять встречает в 
большинстве случаев условия, при которых возникли его первоначальные конфликты. 
Тогда он может либо снова пойти по совершенному уже однажды пути, который 
привел его к неврозу, либо же, если этот путь закрыт для него вследствие 
удачного аналитического лечения, он идет противоположным путем к открытому 
возмущению. С точки зрения болезни это, может быть, и полезно, но с точки 
зрения социального порядка, являющегося конечной целью воспитания и лечения 
ребенка, это далеко не выигрышный момент.
       Лекция 4 Психоанализз в детском возрасте и воспитание Вы проследили 
вместе со мной два момента детского анализа. Эта, последняя лекция нашего курса 
будет посвящена рассмотрению третьего и, быть мож^т, самого важного момента. 
Позвольте мне еще раз сделать краткий обзор прочитанного курса. В первой части 
его мы рассматривали введение в аналитическое пользование детей. Мы можем 
сказать, что содержание ее, с точки зрения аналитической теории, совершенно 
индифферентно. Я описывала вам так пространно все эти мелкие, ребяческие и 
детские поступки, вроде вязания и игр, все эти приемы, с помощью которых мы 
домогались расположения ребенка, не потому, что я считаю их особенно важными 
для анализа; я преследовала совершенно иную цель' показать вам, каким недо 
ступным объектом является ребенок, как мало примени мы к нему даже 
испытаннейшие приемы научной терапии и как настойчиво он требует, чтобы к нему 
подходили, сообразуясь с его собственным детским своеобразием. Что бы ни 
начинали делать г ребенком, обучаем ли мы его арифметике или географии, 
воспитываем ли мы его или подвер-гаел'1 анализу, — мы должны прежде всего 
установить определенные эмоциональные взаимоотношения между собой и ребенком 
Чем труднее работа, которая предстоит нам, тем прочнее должна быть эта связь. 
Подготовительный период лечения, т е. создание такой связи следует своим 
собственным правилам, которые определяются личностью ребенка и покамест 
совершенно не зависят от аналитической терапии и техники — Вторая часть нашего 
курса была собственно аналитической; в ней я старалась дать вам обзор тех путей,
 которыми мы можем приблизиться к бессознательной сфере ребенка Эта часть 
нашего курса, как я заметила, разочаровала вас, так как вам стало ясно, что как 
раз наиболее верные в большинстве случаев, специфические технические приемы, 
применяемые при анали-
      Лекцчя 4. Психоанализз в детском возрасте и воспитание 61 зе взрослых, не 
могут быть использованы для лечения ребенка, что мы должны отказаться от многих 
требований науки и добывать материал для анализа там, где мы можем его найти — 
аналогично тому, как мы поступаем в повседневной жизни при желании 
познакомиться с интим ными переживаниями человека.Разочарование относится в 
данном случае, как мне кажется, еще и к другому пунк ту. Другие аналитики часто 
спрашивали у меня, не имела ли я случая подойти гораздо ближе, чем это возможно 
при анализе взрослых пациентов, к процессам развития, которые имели место в 
течение первых двух лет жизни, и на которые все настойчивее направляются наши 
аналитичес кие изыскания, связанные с открытием бессознательного Эти аналитики 
полагают, что ребенок стоит еще ближе к этому важному периоду, что вытеснение 
выражено у него еще не столь резко, что нам еще легко проникнуть через материал,
 наслоившийся на эти ранние переживания, и что таким образом здесь откроются, 
может быть, неожидан ные возможности для исследования. До сих пор я всегда 
должна была отвечать на этот вопрос отрицательно. Прав да, материал, который 
доставляет нам ребенок, как вы уже видели из приведенных мною примеров, 
особенно ясен и понятен. Он дает нам ключ к пониманию содержа ния детских 
неврозов; я оставляю за собой право дать опи сание их в другом месте. Этот 
материал дает нам много веских подтверждений таких фактов, о которых мы до сих 
пор говорили лишь на основании выводов, сделанных из анализов со взрослыми 
людьми. Однако, существующий у меня до настоящего времени опыт, накопленный с 
помощью описанной здесь техники, показывает, что мы не можем перешагнуть за тот 
период, когда у ребенка появ ляется речевая способность, то есть когда его 
мышление при равнивается к нашелу. Теоретически это ограничение наших 
возможностей, на мой взгляд, нетрудно понять. Все, что мы узнаем относительно 
этого "доисторического" периода времени при анализе взрослых пациентов, добыва 
ет;я с помощью свободных ассоциаций и толкования ре акций перенесения, т.е. с 
помощью тех двух технических прьемов, которые неприменимы при детском анализе. 
Но, кроме того, наше положение в данном случае можно сравнить с положением 
этнолога, который тщетно пытался бы пол /чить у первобытного народа ключ к 
пониманию дои сторического времени более кратким путем, чем при изучении 
культурного народа. Напротив того, у первобытно-
       А. Фрейд
      а он был бы лишен такого источника, как сказа-;фы, которые позволяют ему 
при изучении куль-1арода сделать вывод о доисторических временах. жже и у 
меленького ребенка нет еще реактивных ний и покрывающих воспоминаний, которые 
воз-лишъ во время латентного периода, и из которых ный впоследствии анализ 
может добыть скры-ними материал. Таким образом, вместо того, леть какие-нибудь 
преимущества перед анализом лыми пациентами, детский анализ оказывается ^.
агодарным также и в добывании бессознатель-•ериала. ib я перехожу к третьей и 
последней части нашего использованию аналитического материала, кото-получен 
после тщательно проведенного подгото-iro периода с помощью описанных здесь 
прямых ых путей. После сделанных до сих пор выводов вы лены к тому, чтобы 
услышать от меня нечто но-тупающее от классических правил анализа. ' :отрим еще 
раз более подробно аналогичную си-/ взрослого пациента. Его невроз 
разыгрывается, наем, в пределах его психических инстанций меж-г факторами: 
между его бессознательными влече-го Я и сверх-Я, которое является 
представителем ix и эстетических требований общества. Задача заключается в том, 
чтобы путем осознания бес-ьных влечений упразднить конфликт, сугцеству-;жду 
этими тремя инстанциями. Побуждения, на-[еся до сих пор в вытесненном состоянии,
 не под-ъ вследствие этого воздействию сверх-Я. Анализ дает их, делает 
доступными влиянию сверх-Я, ко-ределяет теперь их дальнейшую судьбу. Место вы-[ 
занимает теперь сознательная критика, осужде->й части влечений, в то время как 
другие частич-мируются, отклоняются от сексуальных целей, ча-ке допускаются к 
удовлетворению. Этот новый 1ЯТНЫЙ исход связан с тем, что Я пациента, начи-о 
времени, когда 6ь1ло осуществлено первоначаль-еснение, вплоть до того времени, 
когда анализ [л свою освободительную работу, проделало все ческое и 
интеллектуальное развитие, и таким об-пациента может принимать теперь совсем 
иные [, чем те, которые принимались им раньше. Вле-лжны подвергнуться теперь 
разнообразным огра-
      Лекцчя 4. Психоанализа в детском возрасте и воспитание 63 ничениям, а 
сверх-Я должно отказаться от некоторых своих преувеличенных притязаний. На 
общем поприще сознательной работы осуществляется теперь синтез между обеими 
инстанциями. Сравните теперь с этим ситуацию, с которой мы встречаемся у 
ребенка. Конечно, невроз ребенка тоже разыгрывается в прееделах психических 
инстанций; и в данном случае он тоже определяется тремя силами: влечениями, Я и 
сверх-Я. Но мы уже дважды сталкивались с обстоятельствами, подготовившими нас к 
тому, что при анализе ребенка внешний мир является, хотя и неудобным для 
анализа, но органически важным фактором и оказывает очень сильное влияние на 
внутренние соотношения', во-первых, при рассмотрении начальной ситуации 
детского анализа мы были вынуждены считаться с тем, что такой важный момент, 
как сознание болезни, существует не у самого ребенка, а у окружающих его лиц, и 
во-вторых, при описании ситуации перенесения выяснилось, что аналитику 
приходится делить любовь и ненависть ребенка с его фактическими объектами. 
Таким образом, нас не должно удивлять, что внешний мир оказывает гораздо более 
сильное влияние на механизм инфантильного невроза и на течение анализа, чем у 
взрослого пациента. Мы сказали раньше, что сверх-Я взрослого индивида является 
представителем моральных требований общества, в котором живет человек. Мы знаем,
 что сверх-Я обязано своим происхождением отождествлению ребенка с первыми и 
самыми важными любовными объектами — с родителями, на которых опять-таки 
общество возложило задачу внедрить в ребенка общеобязательные этические 
требования и добиться требуемого обществом ограничения влечений. Таким образом, 
требование, которое имело первоначально личный характер и исходило от родителей,
 становится лишь в ходе прогресса (от объектной любви к родителям до 
отождествления с ними) Я-идеалом, независи-мьш от внешнего мира и его 
прототипов. У ребенка же о такой независимости не может быть и речи. 
Освобождение от привязанности к любимым объектам произойдет лишь в далеком 
будущем, отождествление же при продолжающейся объектной любви происходит очень 
медленно и частично. Тем не менее в этот ранний перииод сверх-Я существует, и 
многие отношения между ними и Я аналогичны соотношениям, существующим в более 
позднем возра-СГ^- Однако, не следует упускать из виду постоянной сме-
       64
      А. Ф^ейд
      Hbi взаимоотношений между сверх-Я и объектами, которым оно обязано своим 
возникновением; мы можем сравнить их с соотношениями, имеющими место в двух 
сообщающихся сосудах. Если усливаются хорошие отношения с родителями во внешнем 
мире, то одновременно усиливаются и притязания сверх-Я и энергия, с которой оно 
их предъявляет. Если эти отношения ухудшаются, то одновременно слабеет и 
сверх-Я. Приведем в качестве первого примера совсем маленького ребенка. Если 
матери или няне удается приучить маленького ребенка после первого года жизни 
отправлять во время естественные надобности, то у нас получается такое 
впечатление, что ребенок соблюдает это требование чистоплотности не только из 
боязни или любви к матери или няне, но что у него самого возникает определенное 
отношение к этому требованию, что он сам радуется своей опрятности и огорчается,
 если с ним случается несчастье в этом отношении. Правда, мы всегда замечаем, 
что последующая разлука с лицом, которое научило ребенка соблюдать опрятность 
(временная разлука с матерью или перемена няни) ставит под угрозу это 
завоевание. Ребенок становится опять неопрятным, таким же, каким он был до того,
 как его научили соблюдать опрятность; он снова начинает соблюдать ее лишь 
тогда, когда возвращается его мать или когда у него возникает привязанность к 
новой няне. Тем не менее впечатление, что ребенок предъявлял уже сам к себе 
требование соблюдать опрятность, не было ошибочным. Это требование существует, 
но оно только тогда ценно для ребенка, если авторитетное лицо существует как 
объект во внешнем мире. Если ребенок теряет связь с объектом, он утрачивает 
также и радость от исполнения этого требования. В начале латентного периода 
соотношения продолжают оставаться теми же самыми. При анализе взрослых мы часто 
получаем подтверждение того, какие опасные последствия для моральной сферы и 
структуры личности ребенка может им-еть каждое нарушение его привязанности к 
родителял1. Если ребенок теряет своих родителей в силу каких бы то ни было 
причин, и если они теряют для него ценность как объекты вследствие, скажем, 
душевного заболевания или совершенного им преступного действия, то он 
подвергается вместе с тем и опасности потерять или обесценить свое частично уже 
созданное сверх-Я. Из-за этого он не может уже противопоставить своим
      Лекция 4. Психоанализа в детском возрасте и воспитание 65 влечениям, 
требующим удовлетворения, активных внутренних сил. Таким образом, можно было бы,
 пожалуй, объяснить возникновение некоторых дисеоциальных типов и 
психопатических личностей. Для характеристики этих соотношений, существующих 
еще и в конце латентного периода, я привожу пример, позаимствованный мною из 
анализа мальчика, находящегося в периоде, предшествующем половой зрелости. 
Однажды в начале лечения я спросила его по какому-то поводу, не бывает ли у 
него каких-нибудь дурных мыслей. Он ответил: "Если я нахожусь, например, один 
дома, и в доме есть фрукты. Родители ушли и не дали мне попробовать этих 
фруктов. Тогда я все время думаю о том, что теперь я мог бы попробовать их. Но 
я стараюсь думать о чем-нибудь другом, потому что я не хочу красть". Я спросила 
его, всегда ли он может устоять против таких мыслей. Он ответил мне 
утвердительно, он никогда еще ничего не украл. "А если твое желание станет 
очень сильным,"— спросила я,— "что ты тогда сделаешь?" "Я все-таки ничего не 
возьму",— ответил он торжествующе,— "потому что я боюсь отца". Вы видите, что 
его сверх-Я достигло большой независимости, которая сказывается в его 
потребности не стать вором. Когда же искушение становится слишком сильным, он 
должен призвать на помощь то лицо (т.е. отца), которому обязано своим 
существованием это требование и от которого исходят предостережения и угрозы 
наказания. Другой ребенок, находясь в таком же положении, вспомнил бы, может 
быть, о своей любви к матери. Эта слабость и зависимость требований детского 
Я-иде-ала, о которых я здесь говорю, вполне согласуется также с другим 
наблюдением, которое может быть сделано в любом случае при более близком 
ознакомлении с ним; ребенок имеет двойную мораль: одну, предназначенную для 
мира взрослых, и другую — для себя и своих сверстников. Мы знаем, например, что 
у ребенка в известном возрасте появляется чувство стыда, т.е. он избегает 
показываться голым и отправлять свои естественные нужды в присутствии чужих 
взрослых людей, а впоследствии также и в присутствии близких ему людей. Но мы 
знаем также, что эти самые дети без всякого стыда раздеваются в присутствии 
Других детей и что не всегда удается провести в жизнь запрещение ходить вместе 
с другими детьми в уборную. К своему удивлению, мы можем установить также, что 
дети брезгают некоторыми вещами только в присутствии
       66
      'А. Фрейд
      взрослых, т.е. как бы под их давлением, в то время как . эта реакция не 
наступает у них, когда они находятся в одиночестве или в обществе детей. Я 
вспоминаю десятилетнего мальчика, который во время прогулки оживленно 
воскликнул, указывая на кучу коровьего помета: "Посмотри, какая странная вещь...
" Мгновение спустя он заметил свою ошибку и густо покраснел. Затем он извинился 
передо мною: он сразу не заметил, что это такое, в противном случае он никогда 
не сказал бы этого. Однако, я знаю, что этот же самый мальчик охотно говорит со 
своими товарищами, не краснея, об экскрементальных процессах. Этот же мальчик 
однажды уверял меня, что, когда он находится наедине с самим собою, он может 
трогать руками свой собственный кал, не испытывая при этом брезгливого чувства. 
Если при этом присутствует кто-нибудь из взрослых, то ему даже трудно говорить 
об этом. Следовательно, стыд и отвращение, эти два важнейших реактивных 
образования, назначение которых заключается в том, чтобы не допустить к 
удовлетворению анальные эксгибиционистические стремления, нуждаются даже после 
своего возникновения во взрослом объекте для своего укрепления и активности. 
Эти замечания относительно зависимости детского сверх-Я и двойной морали 
ребенка в вопросах, связанных со стыдом и отвращением, приводят нас к 
важнейшему различию между детским анализом и анализом взрослого пациента. 
Детский анализ вообще не является приватным делом, касающимся исключительно 
двух людей, аналитика и его пациента. Поскольку детское сверх-Я еще не стало 
безличным представителем исходящих от внешнего мира требований, поскольку оно 
еще органически связано с внешним миром., постольку существующие в этом внешнем 
мире объекты играют важную роль во время самого анализа и особенно последней 
его части, когда речь идет об использовании влечений, освобожденных от 
вытеснении. Вернемся еще раз к сравнению со взрослым невротиком. Мы сказали, 
что при анализе его нам приходится считаться с его влечениями, его Я и сверх-Я; 
если обстоятельства складываются благоприятно, нам не нужно беспокоиться о 
судьбе побуждений, выплывающих из бессознательной сферы. Они подпадают под 
влияние сверх-Я, которое несет ответственность за их дальнейшую судьбу. Кому же 
мы предоставим решение этого вопроса при детском анализе? Принимая во внимание 
все вышеприве-
      Лекцчя 4. Псчхоанализз в детском возрасте и воспитание 67 • денные выводы 
и сохраняя последовательность, мы могли бы сказать: лица-и, воспитывающим 
ребенка, с которым его сверх-Я связано еще очень тесно, т.е. в большинстве 
случаев родителям ребенка. Не забывайте с какими трудностями связано такое 
положение вещей. Эти же самые родители или воспитатели предъявляли к ребенку 
чрезмерные требования и привели его вследствие этого к чрезмерному вытеснению и 
неврозу. В данном случае между образованием невроза и освобождением от него с 
помощью анализа нет такого большого промежутка времени, как у взрослого 
пациента, Я которого проходит в течение этого периода все стадии своего 
развития; таким образом, у взрослого пациента то Я, которое приняло первое 
решение, и то Я, которое предпринимает теперь проверку его, не являются уже 
больше идентичными. Родители, которые привели ребенка к заболеванию и которые 
должны способствовать теперь его выздоровлению, являются фактически теми же 
самыми людьми с теми же самыми взглядами. Лишь в самом благоприятном случае, 
будучи научены горьким опытом (болезнью ребенка), они готовы смягчить теперь 
свои требования. Таким образом, было бы опасно предоставить им решение судьбы 
освобожденных с'помощью анализа влечений. Слишком велико опасение, что ребенок 
вынужден будет еще раз пойти по пути вытеснения, который опять приведет его к 
неврозу. При таком положении вещей было бы целесообразнее вовсе отказаться от 
длительной и трудной освободительной аналитической работы. Каков же выход из 
создавшегося положения? Допустимо ли преждевременно объявить ребенка 
совершеннолетним потому лишь, что он одержим неврозом и должен быть подвергнут 
анализу, и предоставить ему самому решение важного вопроса, как ему поступить с 
освобожденными от вытеснения влечениями? Я не знаю, какими этическими 
инстанциями он руководствовался бы, с помощью каких критериев или практических 
соображений он был бы в состоянии найти выход из этого трудного положения. Я 
полагаю, что если бы оставить его одного и лишить его какой бы то ни было 
помощи извне, он нашел бы лишь один-единственный кратчайший и удобный путь: 
путь непосредственного удовлетворения. Однако, из аналитической теории и 
практики мы знаем, что именно в целях предохранения от невроза нельзя допустить,
 чтобы ребенок испытал действительное удовлетворение на какой-либо
       68
      А Фрейд
      ступени неизбежной перверзной сексуальности. В противном случае фиксация 
на испытанном однажды удовольствии станет препятствием для дальнейшего 
нормально го развития, и стремление к повторению этого переживания станет 
опасным стимулом для регрессии от более поздних ступеней развития, ч Я вижу 
один только выход из этого затруднительного положения. Аналитик сам должен 
требовать, чтоб ему была предоставлена свобода действий для руководства 
ребенком в этом важнейшем вопросе; таким образом, он сможет обеспечить до 
некоторой степени результаты анализа. Под его влиянием ребенок должен научиться,
 как вести себя по отношению к своим влечениям, в конечном итоге по его 
усмотрению будет решен вопрос о том, какую часть инфантильных сексуальных 
побуждений следует подавить или отбросить вследствие несовместимости их с 
культурным миром, какие влечения могут быть допуще ны к непосредственному 
удовлетворению и какие должны подвергнуться сублимированию; в последнем случае 
воспитание должно придти на помощь ребенку всеми имеющимися в его распоряжении 
средствами. Коротко говоря, аналитик должен суметь занять во время анализа с 
ребенком. место его Я идеала, он не должен начинать свою освободительную 
аналитическую работу до тех пор, пока не будет уверен в том, что он 
окончательно овладел этой психической инстанцией ребенка. И здесь — это для 
аналитика очень важно играть роль сильной личности, о чем мы уже говорили в 
начале при введении в детский анализ. Только в том случае, если ребенок 
чувствует, что авторитет аналитика выше, чем авторитет его родителей, он 
согласится уступить наивысшее место в своей эмоциональной жизни этому новому 
любовному объекту, занявшему место рядом с его родителями. Если родители 
ребенка, как я уже упоминала раньше, научены чему-нибудь болезнью ребенка и 
выражают готовность приспособиться к требованиям аналитика, то в данном случае 
оказывается возможным произвести дей ствительное подразделение аналитической и 
воспитательной работы между аналитическими сеансами и домашней обстановкой или 
скорее даже установить совместное действие обоих факторов. Воспитание ребенка 
не только не прекращается по окончании анализа, но полностью вновь переходит 
непосредственно из рук аналитика в руки родителей, обогативших теперь свой опыт 
и разум.
      Лекция 4 Психоанализа в детском возрасте и воспитание 69 Но если родители,
 пользуясь своим влиянием, затрудняют работу аналитика, то ребенок, 
эмоциональная привязанность которого направлена и на аналитика и на родителей, 
попадает в такое же положение, что и при несчастном браке, где он становится 
объектом раздора. Тогда нам нечего будет удивляться, если в результате такого 
положения появятся все те отрицательные последствия при формировании характера 
ребенка, которые наблюдаются при неудачно сложившейся семейной жизни Там 
ребенок пользуется конфликтом между отцом и матерью, здесь — между аналитиком и 
родителями, чтобы избавиться — как в первом, так и во втором случае — от всяких 
требований Это положение становится опасным, если ребенок, у которого возникает 
сопротивление, сумеет так восстановить своих родителей против аналитика, что 
они требуют прекращения анализа. Аналитик теряет ребенка в крайне 
неблагоприятный момент, когда у ребенка существует сопротивление и 
отрицательное перенесение, и можно не сомневаться в том, что все влечения, 
освобожденные до тех пор с помощью анализа, будут использованы ребенком в самую 
худшую сторону. В настоящее время я не начинаю детского анализа, если 
характеристика или аналитическая образованность родителей не гарантируют меня 
хотя бы до некоторой степени от такого исхода. Необходимо, чтобы аналитик 
полностью овладел детской психикой. Я иллюстрирую это положение с помощью 
одного лишь последнего примера, речь идет здесь о шестилетней пациентке, 
неоднократно упоминавшейся больной, страдавшей неврозом навязчивости. С помощью 
анализа я добилась того, что она позволила своему "черту" говорить, после чего 
она начала рассказывать мне очень много анальных фантазий, сначала неохотно, но 
заметим потом, что я не выражаю неудовольствия, она начала рассказывать их 
смелее и подробнее. Сеанс проходил в сообщении анальньк фантазий и стал 
складочным местом для угнетавших ее раньше снов наяву. Во время этой беседы со 
мной она освобождалась также и от того давления, которое она постоянно 
испытывала на себе. Она сама назьшала время, проведенное у меня "часом своего 
отдыха". "Анна Фрейд, — сказала она мне однажды, — проведенный с тобою сеанс — 
это час моего отдыха. В это время мне не нужно сдерживать своего черта". 
"Знаешь, — добавила она тотчас же, — у меня есть еще одно время отдыха: когда я 
сплю". Во время анализа и во время сна она
       70
      А. Фрейд
      освобождалась, очевидно, от того, что у взрослого человека равнозначно 
постоянной затрате энергии на поддержание вытеснения. Ее освобождение сказалось 
прежде всего в том, что в ней происходила какая-то перемена, она становилась 
внимательной и оживленной. Несколько времени спустя она сделала еще один шаг в 
этом направлении. Она начала рассказывать свои фантазии и анальные мысли, 
которые до сих пор тщательно скрывала; дома, когда к столу подавали 
какое-нибудь блюдо, она делала вполголоса какое-нибудь сравнение или 
произносила, обращаясь к другим детям, "грязную" шутку. Тогда ее 
воспитательница пришла ко мне, чтобы получить соответствующие указания. Я в то 
время не имела еще опыта, приобретенного мною впоследствии при детском анализе, 
отнеслась к этому недостаточно серьезно и посоветовала ей просто не обращать 
внимания на такие пустяки. Однако, результаты получились совершенно неожиданные.
 Вследствие отсутствия критики ребенок потерял всякое чувство меры и начал 
обнаруживать в домашней обстановке все, о чем до тех пор говорилось только у 
меня во время сеанса; она совершенно погрузилась в свои анальные представления, 
сравнения и выражения. Другим членам семьи это вскоре показалось невыносимым; 
поведение ребенка, особенно за обеденным столом, отбивало аппетит у всех, и как 
дети, так и взрослые молча и неодобрительно покидали один за другим комнату. 
Моя маленькая пациентка вела себя как лицо, одержимое перверзией, или как 
взрослая душевнобольная и поставила себя вследствие этого вне человеческого 
общества. Ее родители, не желая наказывать ее, не изолировали ее от других 
детей, но в результате другие члены семьи начали теперь избегать ее, у нее же 
самой исчезли в это время все задержки и в другом отношении. В течение 
нескольких дней она превратилась в веселого, шаловливого, избалованного, 
довольного собой ребенка. Ее воспитательница пришла ко мне во второй раз 
пожаловаться на ее поведение: состояние невыносимое, жизнь в доме нарушена. Что 
делать? Можно ли сказать ребенку, что рассказывание таких вещей само по себе 
еще не так страшно, но что она ее просит не делать этого дома. Я восстала 
против этого. Я должны была сознаться, что я действительно допустила ошибку, 
приписав сверх-Я ребенка самостоятельную сдерживающую силу, которой сверх-Я 
вовсе не обладало. Как только авторитетные лица,
      Лекция 4. Психоанализз в детском возрасте и воспитание 71 существовавшие 
во внешнем мире, стали менее требовательны, тотчас же снисходительным стал и 
Я-идеал, бывший до тех пор очень строгим и обладавший достаточной силой, чтобы 
вызвать целый ряд симптомов невроза навязчивости. Я понадеялась на эту 
невротическую строгость Я-идеала, была неосторожна и не достигла при этом 
ничего для целей анализа. Я на некоторое время превратила заторможенного, 
невротичного ребенка в капризного, можно было бы, пожалуй, сказать, перверзного 
ребенка, но кроме того, я-одновременно ухудшила ситуацию для своей работы, так 
как этот освобожденный ребенок имел теперь свой "час отдыха" в течение целого 
дня, перестал считать совместную нашу работу важной, не давал больше 
соответствующего материала для анализа, потому что он рассеивал его в течение 
дня вместо того, чтобы собирать его для сеанса и мгновенно потерял необходимое 
для анализа сознание болезни. Для детского анализа в еще большей Alepe, чем для 
анализа взрослых пациентов, сохраняет свою силу положение, что аналитическая 
работа лижет быть проведена лишь в состоянии неудовлетворенности. К счастью, 
положение оказалось лишь теоретически столь опасным, на практике его легко было 
исправить. Я попросила воспитательницу ничего не предпринимать и запастись еще 
немного терпением. Я обещала ей опять призвать ребенка к порядку, но не могла 
ей обещать, как скоро наступит улучшение. Во время следующего сеанса я 
действовала очень энергично. Я заявила ей, что она нарушила договор. Я думала, 
что она рассказывала мне эти грязные вещи для того, чтобы избавиться от них, но 
теперь я вижу, что это вовсе не так. Она охотно рассказывала все это в своем 
домашнем кругу, потому что это доставляло ей удовольствие. Я ничего не имею 
против этого, но только я не понимаю, зачем я ей нужна тогда. Мы можем 
прекратить сеансы, и она будет иметь возможность тогда получать удовольствие. 
Но если она остается при своем первоначальном намерении, то она должна говорить 
об этих вещах только со мной и больше ни с кем; чем больше она будет 
воздерживаться от этого дома, тем больше она будет вспоминать во время сеанса, 
тем больше я буду узнавать о ней, тем скорее я смогу освободить ее. Теперь она 
должна принять то или иное решение. После этого она очень побледнела, 
задумалась, посмотрела на меня и сказала с тем же серьезным согласием, как и 
при первом аналитическом уговоре: "Если ты говоришь, что
       72
      А. Фрейд
      это так, то я больше не буду говорить об этом". Таким образом была 
восстановлена ее невротическая добросовестность. С этих пор ее домашние не 
слыхали от нее больше ни одного слова о таки)? вещах. Она опять преобразилась: 
из избалованного, перверзного ребенка она опять превратилась в заторможенного, 
вялого ребенка. Такое же превращение повторялось у этой самой пациентки еще 
несколько раз во время ее лечения. Когда она впадала после освобождения с 
помощью анализа от своего очень тяжелого невроза навязчивости в другую 
крайность, в "испорченность" или в перверзию, то у меня не было другого выхода, 
кроме как вновь воссоздать невроз U И и восстановить в правах исчезнувшего уже 
черта ; разумеется, я делала это всякий раз в меньшем масштабе и с большей 
осторожностью и мягкостью, чем это делалось при прежнем воспитании, пока я, 
наконец, не добилась того, что ребенок мог придерживаться середины между этими 
двумя крайностями. Я не остановилась бы так подробно на этом примере, если бы 
все вышеописанные соотношения при детском анализе не были так ясно выражены в 
нем: слабость детского Я идеала, зависимость его требований, а следовательно, и 
невроза от внешнего мира, его неспособность сдержать без посторонней помощи 
освобожденные побуждения и вытекающая из этого необходимость для аналитика 
обладать авторитетом в воспитательном отношении 1). Следовательно, аналитик 
объединяет в своем лице две трудных и собственно противоречащих друг другу 
задачи: он должен анализировать и воспитывать, т.е. он должен в одно и то же 
время позволять и запрещать, разрывать и вновь связывать. Если это ему не 
удается, то анализ становится для ребенка индульгенцией, позволяющей ему делать 
все, что считается в обществе недозволенным. Если же разрешение этих задач 
удается аналитику, то он коррегирует неудачное воспитание и анормальное 
развитие и дает возможность ребенку или тем, кто решает судьбу ребенка, 
исправить сделанные ошибки. Вы знаете, что в конце анализа со взрослыми людьми 
мы не вынуждаем пациента стать здоровым. Он сам реша-
      // Эта авторитетность дает аналитику, работающему с детьми, возможность 
применять "активную терапию" по Ференчи, подавлять отдельные симптомы, что 
влечет за собой запруду либидо и доставляет, таки х образом, обильный материал 
для анализа
      Лекция 4. Псчхоана тзз в детском возрасте и воспитание 73 ет, что ему 
сделать с новой предоставленной ему возможностью. От него зависит, захочет ли 
он еще раз проделать путь, приведший его к неврозу, позволит ли ему развитие 
его Я пойти противоположным путем широкого удовлетворения своих влечений или же 
ему удастся найти средний путь между этими двумя, осуществить истинный анализ 
живущих в нем сил. Точно также мы не можем заставить родителей нашей маленький 
пациентки обращаться более благоразумно с выздоровевшим ребенком. Детский 
анализ не защищает ребенка от вреда, который может быть ему причинен в будущем. 
Он оперирует, главным образом, с прошлым: конечно, он создает, таким образом, 
лучшую, расчищенную почву для будущего развития. Я полагаю, что из 
вышеизложенных соотношений для вас явствует важное указание относительно 
показаний к детскому анализу. Показание это диктуется не только оп-ределеннъш 
заболеванием ребенка. Детский анализ распространяется прежде всего на среду 
психоаналитиков, он должен ограничиться пока детьми аналитиков, анализируемых и 
родителей, которые относятся к анализу с определенным доверием и уважением. 
Только в такой среде можно будет без резкой грани перевести аналитическое 
воспитание, имеющее место во время лечения, в домашнее воспитание. Там, где 
анализ ребенка не может органически срастись с его другой жизнью, а входит в 
его другие отношения как инородное тело и нарушает их, там анализ породит у 
ребенка еще больший конфликт по сравнению с теми, от которых освободит его 
лечение. Я боюсь, что это утверждение разочаровало тех из вас, которые были уже 
готовы отнестись к детскому анализу с некоторым доверием. Показав вам столько 
трудностей детского анализа, я не хотела бы закончить эти лекции, не сказав в 
нескольких словах о больших возможностях, которые имеет, несмотря на все 
трудности, детский анализ и даже о некоторых его преимуществах перед анализом 
со взрослыми пациентами. Я вижу прежде всего три такие возможности. У ребенка 
мы можем добиться совсем иных изменений характера, чем у взрослого. Ребенок, 
который под влиянием своего невроза пошел по пути анормального развития 
характера, должен проделать лишь короткий обратный путь, чтобы снова попасть на 
нормальную и соответствующую его истинной сущности дорогу. Он не построил еще 
на этом п\ти, подобно взрослому всю свою буду-
       74
      А. Фрейд
      щую жизнь, не избрал себе профессии под влиянием этого анормального 
развития, не построил дружбы на этом базисе, не вступил на этой почве в 
любовные отношения, которые, перейдя потом в отождествление, в свою очередь 
оказали бы влияние на развитие его Я. При "анализе характера" у взрослого мы 
должны собственно распотрошить всю его жизнь, сделать невозможное, а именно: 
аннулировать поступки, не только осознать их влияние, но и упразднить его, если 
мы хотим иметь действительный успех. Следовательно, в этом вопросе анализ 
ребенка имеет много преимуществ перед анализом взрослых. Вторая возможность 
касается воздействия на сверх-Я. Смягчение его строгости является, как вы 
знаете, одним из требований, предъявляемых к анализу невроза. Здесь, однако, 
анализ взрослых пациентов встречает наибольшие затруднения; он должен вести 
борьбу с самыми старыми и самыми важными любовными объектами индивида, с 
родителями, которых он интроецировал путем отожде-ствия; память о них хранится 
в большинстве случаев с благоговением, и поэтому тем труднее бороться с ними. 
При детском анализе, как вы уже видели, мы имеем дело с живыми, реально 
существующими во внешнем мире лицами, которые не преображены воспоминаниями о 
них. Если к работе, ведущейся изнутри, присоединить еще работу извне, если мы 
попытаемся видоизменить с помощью аналитического влияния не только существующее 
уже отождествление, но если наряду с этим мы постараемся видоизменить с помощью 
обычного человеческого воздействия также и реальные объекты, то эффект 
получится полный и поразительный. То же самое относится и к третьему пункту. 
При работе со взрослыми мы должны ограничиться тем, что помогаем им 
приспособиться к окружающей среде. Мы не имеем ни намерения, ни возможности 
преобразовать эту среду соответственно его потребностям, при детском же анализе 
мы легко можем сделать это. Потребности ребенка проще, их легче понять и 
удовлетворить; наши возможности в соединении с возможностями родителей бывают 
при благоприятных условиях вполне достаточны, чтобы их каждой ступени лечения 
ребенка и улучшения его состояния доставлять ему все или многое из того, что 
ему необходимо. Таким образом, мы облегчаем ребенку приспособление, пытаясь 
приспособить окружающую среду к нему. И в данном случае мы проделываем двойную 
работу: изнутри и извне.
      Лекция 4. Психоанализа в детском возрасте и воспитание 75 Я полагаю, что 
благодаря наличию трех этих моментов мы добиваемся в детском анализе — несмотря 
на вышеперечисленные трудности — такого изменения характера, такого улучшения и 
выздоровления, о котором мы и не мечтаем при анализе взрослых. Я подготовлена к 
тому, что присутствующие здесь практические аналитики после всего 
вышеизложенного скажут: то, что я проделываю с детьми, настолько отступает от 
общепринятых правил психоанализа, что оно не имеет уже ничего общего с ним. Это 
— "дикий" метод, который заимствует все у анализа, но не следует строгим 
аналитическим предписаниям. Но представьте себе такое положение: вообразите, 
что во время приема к вам приходит взрослый невротик и просит вас взять его на 
излечение; после более подробного ознакомления оказывается, что его влечения, 
его интеллект так же мало развиты, зависят в такой же степени от окружающей 
среды, как и у моих маленьких пациентов. Тогда вы, вероятно, сказали бы: 
"Фрейдовский анализ является прекрасным методом, но он не создан для таких 
людей". И вы применили бы к нему смешанное лечение, вы вели бы чистый анализ 
постольку, поскольку это соответствовало бы его сущности, а в остальном вы 
воспользовались бы детским анализом, потому что лучшего он и не заслуживает в 
соответствии с его инфантильным характером. Я думаю, что аналитический метод — 
предназначенный для определенного своеобразного объекта, для взрослого 
невротика — нисколько не пострадает, если мы попытаемся применить его в 
модифицированном виде к другим объектам. Если кто-нибудь захочет найти иное 
применение психоанализа, не следует ставить ему это в упрек. Следует только 
всегда знать, что делаешь.
       Анна Фрейд
      НОРМА И ПАТОЛОГИЯ ДЕТСТВА
      ©Пер. с англ. Я.Обухов
       Психопатологии детства и ее истоки
      Глава 1 Истоки детской психопатологии
      Понимание того, что истерики страдают прежде всего от своих воспоминаний, 
стало началом психоаналитического учения и направляло затем аналитические 
исследов ания. Когда стало ясно, что анализ ничего не может прояснить без 
объяснения ранних психических процессов, аналитачес-кая терапия переключилась с 
настоящего пациентов иа их прошлое и с проблем взрослого на проблемы первых лет 
жизни. Таким образом рука об руку с постижением зрелой половой жизни идет 
постепенное понимание ее начального этапа, т.е. картины фаз инфантильной 
сексуальности и первых конфликтов влечений и Я. На основе психоа-нали-тического 
учения о неврозах возникли, идущие с ним в ногу учение об инфантильной 
сексуальности и построенные на нем едва намечающиеся очертания 
психоаналитической психологии и психопатологии детства. В начале 
психоаналитического движения эта новая теория была еще далека от практического 
использования. В то время анализ занимался совсем другими задачами. В технике 
терапии было важно закрепить переход от гипноза и внушения к свободной 
ассоциации и толкованию сопротивления и переноса. В научной работе существенным 
было систематизировать новый материал. Все, без исключения, результаты анализа 
взрослых указывали нл последовательность либидоносных фаз развития (оральная, 
анальная, фаллическая), на детали Эдипова и кастрацион-ного комплексов, на 
закономерность амнезии к раннему дет ству. В центре аналитических интересов 
стояла не непосредственная работа с детьми, а выводы о детских переживаниях, 
которые выявляются при анализе взрослых. Заполнение пробелов в памяти и 
обнаружение все новых подробностей процесса развития при помощи метода 
реконструкции было тогда особой гордостью аналитика. После первых двух 
десятилетий аналитической работы настала эра применения знаний, полученных из 
анализа
      Глава 1. Истоки детской психопатологии
      77
      взрослых, в практической педагогике. Анализ взрослых невротиков вскрыл 
возрастающее число важных ошибок в воспитании. Не оставалось сомнений в их роли 
в образовании неврозов. Неискренность родителей в сексуальных вопросах: не 
реально высокие моральные требования, чрезмерная строгость и чрезмерная 
снисходительность, ненужные запреты, наказания, ранние совращения оказались 
патогенными воздействиями, которым подвергается ребенок со стороны незнакомого 
лшра Казалось не было возможности путем изучения мира взрослых решительно 
изменить положение и воспитывать следующее поколение детей в более 
благоприятных условиях. В это\1 отношении задачи будущего для аналитиков 
заключались в "психоаналитическом воспитании", основанном на полученных в 
последнее время знаниях. На практике подобные задачи легче поставить, чем 
выполнить. Родители, учителя и воспитатели ожидали от психоанализа законченной 
системы, правил и предписаний. Аналитики же могли предложить лишь напоминания, 
предостережения, в лучшем случае советы. Аналитические знания о процессе 
развития росли в то время медленно от фазы инстинктивного развития к этапу 
связи с объектом, от любви к объекту к идентификации и идеал-образованию; от Я 
функции к Я-аппаратам; от страха и враждебности к образованию компромиссов и 
симптомов; от симптомов обратно к фиксационным пунктам и к патогенной регрессии,
 от неврозов к нарушениям в развитии и отклонениям в характере. Для аналитика 
каждая находка раскрывала в плане педагогического мышления и действия новую 
надежду на предотвращение неврозов. В педагогическом мире сохранялось 
разочарование, что новое психоаналитическое учение о воспитании было не 
совершеннее, чем лежащая в его основе теория, т.е. оно было неполное, 
несистематическое, постоянно изменяющееся. Шаг за шагом происходил перенос 
психоаналитических открытий на педагогические предписания и действия, и примеры 
этому нетрудно найти. Многие анализы давали убедительные доказательства 
травматического влияния так называемых "пра-происшествий", т.е. наблюдения 
полового акта родителей и сексуально стимулированного сна с отцом или матерью; 
педагогическим выводом из этого было предостережение родителей скрывать от 
детей их сексуальную жизнь и, наконец, удаление всех детей, даже самых 
маленьких, из родительской постели. Многие интеллектуальные задержки оказались 
в анализе следствием не-
       78
      А. Фрейд
      удовлетворенного сексуального любопытства в детстве; тот, кто хочет 
предостеречь от этого своего ребенка, должен проводить ранние сексуальные 
разъяснения. Фригидность и импотенция во взрослой жизни оказались следствиями 
детского мастурбационного запрета в частности и детского сексуального 
вытеснения в целом; исходя из этого, аналитически просвещенные родители 
развивали непредвиденную до этого терпимость к проявленим прегенитальной, 
оральной, анальной и фаллической сексуальности. Успех в аналитическом учении об 
инстинктах, признавшим агрессивность эквивалентом сексуальности, потребовал 
допущения проявления детской амбивалентности и разрешения детям проявлять 
враждебные чувства против сестер, братьев и родителей. Для каждого знатока 
анализа стала особенно выразительной патогенная роль страха, чувства вины, и 
создание атмосферы свободы, от страха в детстве является лучшей гарантией 
предупреждения неврозов. Применительно к педагогическим рекомендациям это 
означает избегание всякой родительской строгости во внешнем. .пире, а также 
избегание всякого строгого авторитетного образца для образования Сверх-Я во 
внутреннем мире. Аналитическая теория, признающая в Я роль посредника между 
внутренней инстанцией и требованиями внешнего мира, рассматривала, со своей 
стороны, профилактику неврозов в оздоровлении детского Я и давала родителям 
педагогические требования по укреплению Я-функции. Стоящие в последние 
десятилетия в центре внимания проблемы развития ребенка в первый год жизни и 
самых ранних отношений матери и ребенка дали повод для многочисленных и во 
многих отношениях революционных способов ухода за грудными детьми. Обзор 
педагогического учения первой половины века исключает сомнения в его 
незаконченном характере. С целью профилактики неврозов педагогические советы 
претерпевали изменения в связи с меняющимися представлениями о причине неврозов 
и с проникновением анализа во все более глубокие и ранние слои личности. В 
исторической последовательности здоровье, казалось, люгло быть гарантировано в 
первую очередь благодаря свободе влечений (инстинктов), далее -прочности 
Я-инстанции и -функции и затем - нормальным. состоянием инфантильных отношений 
любви. Основанный на психоанализе педагогический переворот достиг, несмотря на 
некоторые обоснованные возра-жен1гя, большого успеха. Новое понимание 
потребности на
      Главе I. Истоки детской психопатологии
      79
      оральной стадии (грудное вскармливание по потребности, постепенное 
отнятие от груди, избегание принуждения со ссылкой на количество и качество 
пиши) благоприятно воздействует на снижение позднейших нарушений питания', 
новая терпимость к аутоэротической деятельности {сосание, мастурбация} в свою 
очередь снижает нарушение засыпания; новшества в воспитании опрятности 
[приучение в более позднем возрасте, замедление, большая снисходительность} 
устраняют кореняющееся в анальной фазе упрямство маленьких детей; свобода в 
желании все смотреть и показывать в фаллической фазе укрепляет желание учиться 
и удовольствие от успеха; свобода агрессивности дает нескованную физическую и 
духовную активность; большая откровенность в сексуальных вопросах открывает 
непредвиденные до этого доверительные отношения между родителями и детьми. В 
качестве оборотной стороны этих достижений имеется определенное количество 
разочарований и неудач. Сексуальное просвещение детей, к примеру, приводит, 
несмотря на все возлагаемые на него надежды, обычно к неожиданным последствиям. 
В противоречии здесь находятся, с одной стороны, реальные факты взрослой 
сексуальной жизни, а с другой, — незрелость инфантильной сексуальной 
конституции. На основании последней дети переводят даже тщательнейшие 
разъяснения на язык своей прегенитальной сексуальной теории (зачатие через рот, 
рождение через задний проход, половой акт как агрессивное наступление на 
женщину и т.д.), т.е. дети упорствуют в заблуждениях, которые закрепляются в 
развитии и исчезают лишь в процессе более позднего созревания. Последствия 
мастурбационной свободы также не только ожидаемы. При новом подходе было 
запланировано снижение мучительного чувства вины. В итоге образовался 
неожиданный дефицит со стороны морального развития, в котором значительную роль 
играла борьба за отучение от онанизма как ранний внутренний конфликт между Я и 
влечениями. Еще безнадежнее с предоставлением детям запланированной свободы от 
страхов. Где пропадает страх перед строгостью родителей, усиливается страх 
совести; где смягчается строгость Сверх-Я, дети преимущественно находятся в 
страхе перед собственной силой влечения, которому они беспомощно остаются 
подвержены без вмешательства внешней или внутренней инстанции. В итоге 
психоаналитическая педагогика так и остается перед целью, поставленной с самого 
начала. Дети, вырос-
       80
      А Фрейд
      шие в новых условиях, могли бы в некоторых отношениях отличаться от 
прежних поколений. Но они не свободнее от страха и от конфликтов, и они не 
менее подвержены невро тическим и другим психическим нарушениям. Ошибка 
заключается здесь не в отвержении воспитательного воздействия, а в наших 
неправильных ожиданиях. Строго аналитическое мышление должно подготовить нас к 
тому, что поиски определенного "корня неврозов" так же нереальны, как и надежды 
на профилактику неврозов, основан ную на воспитании. Психоаналитический опыт 
показывает, что неврозы есть цена, которую человечество платит за культурное 
развитие. ОНО, Я, СВЕРХ Я как психические инстанции имеют каждая свое 
собственное назначение и свои собственные методы работы. То, что они находятся 
в противоречии Друг с другом, естественно и неизбежно, как и последствия, 
которые осознаются индивидом в форме внутренних конфликтов. Свобода от 
конфликтов и единство личности являются, таким образом, невыполнимыми идеалами 
человеческой культуры. Максимально, что может добиться разумное воспитание, это 
помочь конкретному ребенку избежать конфликта, что согласуется с условиями 
психического здоровья. Там, где внутреннее раздвоение слишком велико, 
патологические компромиссные образования между влечениями, Я и Сверх Я остаются,
 несмотря на все внешние условия, неизбежными. Введение детского анализа и его 
последствия
      Когда усилия по предотвращению неврозов воспитательными воздействиями 
исчерпали себя, возник новый и эффективный инструмент: детский анализ, т.е. 
использование аналитической техники и терапии в борьбе с ранними детскими 
конфликтами во время их возникновения. Для психоаналитической детской 
психологии, которая до этого базировалась исключительно на реконструкции 
анализа взрослых, таким образом открывался второй обильный источник. Для 
аналитиков стало важной теоретической задачей сравнение и противопоставления 
экспериментальных данных того и другого вида. Начали появляться и взаимно 
коррегироваться выводы из анализа взрослых, из анализа старших детей и данные 
из анализа младших. Постепенно растет осведомленность в вопросах детства, 
основанная на психоаналитической специализации, которую общество ожидало с 
возникновения психоанализа. Детский
      Глава 1 Истоки детской психопатологии
      81
      анализ объяснил "взаимодействие между внешним миром ребенка и развитием 
его внутреннего мира", открыл глаза на "бесчисленные подробности детской 
жизни"; он открььл подход к "реальным каждодневным переживаниям и фантазиям 
детей"; "'только в условиях детского анализа для взрослого наблюдателя могут 
быть доступны дневные фантазии и ночные страхи, игры. и творчество детей"1) . 
Для аналитических терапевтов важно, что в раннем анализе для сознания пациента 
и наблюдения аналитика еще доступны инфантильные комплексы и их патологические 
последствия; т.е. аналитик работает с возрастом, в котором пока еще не достигли 
своей полной силы инфантильная амнезия и покровные воспоминания. Кто в качестве 
детского аналитика непосредственно и годами прослеживал такое раннее развитие, 
приходит к выводам, которые не всегда совпадают с выводами, извлеченными из 
анализа взрослых'. В этом плане детский анализ добился большего, чем ожидаемое 
от него подтверждение реконструированных данных. Детский анализ спо собствует 
meopemuчecкoл^y решению та-и, где методы, реконструкции оставляют открытые 
вопросы, т.е. они ведут к "выбору между альтернативными гипотезами" 2). Они 
выдвигают в центр внимания ранее пренебрегаемые данные; они коррегируют 
перспективы. Как я в дальнейшем попытаюсь показать, они могут также внести 
некоторый вклад в теорию психоаналитической терапии и психоаналитическую 
метапсихологию.
      Непосредственное наблюдение детей на службе психоаналитической детской 
психологии
      Ханс Хартманн первый из теоретиков психоанализа пришел к тому, что для 
психоаналитической психологии в целом и для психоаналитической детской 
психологии в особенности не нужно "ограничиваться данными, полученными 
психоаналитическими методами" (1950). В практическом анализе эта точка зрения 
была принята уже давно. Уже после появления работы З.Фрейда "Три статьи о 
сексуальной теории" (1905 г.) многие аналитики стали наблюдать своих 
собственных детей и находить подтверждение существования инфантильной 
сексуальности, Эди-
      0 См Эрнст Криз, 1950 и 1951 гг 4* См Эрнст Криз и Роберт Вальдер, 1936 г
       82
      А. Фрейд
      пова и кастрационного комплексов. В этом направлении в 20-е и 30-е годы 
педагогический факультет Венского психоаналитического института готовил 
воспитательниц детских садов и учителей. Айхорн, Бернфельд и их ученики 
поставляли материал наблюдений за беспризорными детьми, юньпли преступниками и 
подростками, вступившими в пубертатный возраст. Во время и после второй мировой 
войны этому последовали гораздо больше специализированных учреждений и проектов,
 в которых в центр внимания становилось наблюдение за младенцами, маленькими 
детьми и подростками. Хотя эти начинания были разветвленными и многоязычными 
для многих аналитиков трудно было переключиться с рассмотрения глубины, т.е. 
бессознательных вытеснении, на поверхность, т.е. на проявляющееся поведение. 
Имеет ли внешнеаналитическое наблюдение значение для аналитической теории, и 
что оно может быть, оставалось в течение десятилетий открытым и спорным 
вопросом. И только постепенно изменялось широкое аналитическое мнение от 
отрицательного к положительному. Тому, что в конце концов они переубедились, мы 
благодарны прежде всего наблюдениям Рене Спитца, Джона Боулби, Маргарет Риббл, 
Маргарет Малер, Со-лли Про-венц и др., а также в теоретическом отношении 
различным работам Эрнста Криза и Хайнца Хартмана.. В целом история отношений 
между наблюдением внутри и вне анализа поучительна и изменчива. Она заслуживает 
рассмотрения в ее исторической последовательности. Аналитик, как. глубинный 
психолог
      Эта история начинается с неприятия и враждебного отношения со стороны 
анализа. В то давнее время, задолго до возникновения детско-аналитической 
специализации, имелось только два узаконенных направления: выработка 
аналитической техники и с ее помощью дальнейшее продвижение в область 
бессознательного. Оба проводились в направлении, обратном поверхности сознания. 
Тогда было особенно важно выделить различие между поверхностью и глубиной, т.е. 
между поведением и мотивацией, а не их тождественность. То, что мотивы скрыты 
за сознанием, т.е. могут быть бессознательными, было новым понятием, 
заслуживающим детального рассмотрения. Далекий от анализа мир не мог поверить в 
суще ствование
      Глава 1. Истоки детской психопатологии
      83
      бессознательного, недоступного для сознания, или серьезно отнестись к 
эффективности сил, о которых ничего не говорит их самонаблюдение. Сегодня, 
когда многие аналитические аксиомы получили всеобщее интеллектуальное признание,
 трудно не верить, не знать и думать иначе, как при господствующем тогда 
отношении публики к анализу и аналитикам. Некоторые наделяют каждого 
аналитического работника жуткой способностью угадывать с первого взгляда все 
тайны своего партнера; то, что в этом нет ничего особенного и что аналитические 
методы дают эффект только постепенно при строго определенных условиях, они 
могут игнорировать как не имеющий значения факт. Другие — среди них и известные 
психиатры — не делают никакого различия между сознательным и бессознательным. 
Фактический инцест психопатического отца со своей дочерью значит для них тоже, 
что и вытеснение Эдипова комплекса. В знаменитом тогда уголовном деле 
Хальсманна судья даже ссылался на желание смерти своему отцу у всех сыновей, не 
обращая внимания на различие между латентными и манифестными, вытесненными, 
сдерживаемыми и допущенными к действию побуждениями. Со стороны академической 
психологии были повторены попытки найти при помощи анкетирования доказательства 
или опровержения существования Эдипова комплекса, т.е. проникнуть при помощи 
различных по своей природе методов за границы бессознательного и показать в 
сознательной памяти взрослых вытесненные остатки его инфантильных любовных 
порывов. Не редка была путаница между содержанием бессознательного и его 
сознательной производной даже среди молодого поколения аналитиков. В учебных 
институтах, например, годами составляло труднейшую задачу убедить молодых 
психоаналитиков в различении между манифе-стным и латентным содержанием 
сновидений и удержать их от использования для толкования отдельно сознательного 
текста сновидений. Не менее редким было чрезмерное рвение, которое побуждало 
даже опытных судить по малейшим внешним признакам о бессознательных комплексах, 
инцестных или мазохистических фантазиях, стра-х^ кастрации или разрушительных 
желаниях смерти, не обращаясь к свободным ассоциациям, и вне аналитической 
ситуации. Толкования такого рода, проводимые на базе недостаточного материала, 
могли привести при тогдашнем уровне знаний лишь к ошибочным вьшодам и еще
       84
      А. Фрейд
      более понизить авторитет психоанализа. Поэтому неслучайно, что каждый 
серьезный аналитик сделал для себя правилом отказаться от внешних проявлений, 
продвигаться к вытесненному бессознательному только постепенно, при соблюдении 
всех правил толкований, т.е. оставаясь строго в пределах конкретной рабочей 
методики. Производные бессознательного как материал наблюдении
      Даже радикальные глубинные психологи не могли утверждать что либо другое, 
чем то, что обстоятельства аналитической ситуации оказывают большее влияние, 
чем эротическая направленность производных бессознательного. Это достигается: 
благодаря спокойствию пациента, снижению или прекращению ео критической функции,
 использованию личности аналитика как объекта переноса, исключения действия и 
тем самым поступка. Само собой очевидно, что эти производные можно найти везде 
в повседневной жизни людей и что они заслуживают серьезного рассмотрения. Такие 
прорывы из бессознательного появляются у взрослых в форме известных неловких и 
типичных действий, которые выдают скрытую причину; в форме типичных сновидений 
и символов сновидений, которые можно переводить без ассоциаций сновидящего. В 
детстве они появляются помимо этого и в форме неискаженных мечтаний, которые 
можно легко понять; в форме сознательных дневных фантазий, которые содержат 
лишь минимальные искажения либидных побуждений. Примером последних служат 
героические и спасательные фантазии мальчиков на вершине развития позитивного 
Эдипова комплекса; семейный роман и фантазии близнецов латентного периода, в 
котором становится очевидным разочарование в родителях; ударные фантазии, 
существование которых указывает на фиксацию на анальном садомазохизме. Не все 
аналитики одинаково заинтересованы в этих спонтанных проявлениях и не готовы 
применить их в терапевтической работе с пациентами. Некоторые, более, чем 
другие, склонны выискивать их и делать из них общие заключения. Некоторые идут 
дальше, чем разрешено ортодоксальному аналитику, поддаются на соблазны делать 
скороспелые выводы, предпочитают сокращать путь в бессознательное, в дальнейшем 
отказываются от совместной работы с пациентом и тем самым уходят с правильного 
пути анализа толкования сопротивления и переноса.
      Глава 1 Истоки детской психопатологии
      85
      Из-за такого поведения их называют "дикими" аналитиками. Однако, это же 
умение угадывать, которое было опасно при лечении, особенно нужно 
аналитическому наблюдателю, который тем самым имеет возможность превращать 
различные виды поверхностных проявлений в значительное аналитическое содержание.
 Защитные механизма Я как материал наблюдения
      Следующий шаг в понятии знанчения поверхностных процессов связан с 
началами психоаналитической эго-психо-логии. Внимание аналитика равномерно 
распределяется, с одной стороны, на содержание бессознательного и его 
производных, т.е. инстинктивных побуждений, желаний, фантазий и представлений, 
а, с другой стороны, на принадлежащие Я методы, которые слудат сдерживанию их 
от сознания. Если даже самозащитные механизмы автоматизированы, т е. действуют 
сами по себе. без ймешательства сознания, все равно их результаты проявляются и 
как таковые, если они сами по себе доступны вниманию наблюдателя. Единственный 
защитный механизм, которому прежнее утверждение полностью не соответствует, 
является самым важным. Это вытеснение. Где удается вытеснение, на поверхности 
сознания нельзя увидеть ничего кроме пробела, т.е. отсутствия побуждений или 
представлений, которые, согласно нашему ожиданию, должны, в норме, существовать.
 Например, где родители считают свою маленькую девочку "славной, нежной, 
послушной, скромной" аналитику не хватает соответствующих детству побуждений 
агрессии, жадности, упрямства и т.д. Где родители убеждены, что старший ребенок 
любит всех младших братьев и сестер, аналитик ищет вытесненную зависть и 
ревность. Где ребенок не проявляет любопытства и не желает ничего знать о 
появлении детей, половых различиях и связи родителей, мы, по праву, судим о 
защитных процессах, жертвой которых стало каждое сознательное проявление 
нормального сексуального любопытства. Другие защитные механизмы Я облегчают 
работу аналитического наблюдателя. Например, реактивные образования без труда 
переводятся в им противоположное вытеснение ОНО-содержаиия. Маленький мальчик, 
впадающий в состояние страха "всякий раз, когда родители вечером или при плохой 
погоде уходят" выдает тем самым свое вытесненное желание их смерти; то же самое 
справедливо для
       86
      А Фрейд
      ребенка, который прислушивается ночью к дыханию спя щего брата или сестры,
 чтобы убедиться, "что он живой". О стыде, отвращении и жалости мы знаем, что 
как состоя ния они являются результатами длительной защитной борьбы против 
неприличного желания и жестокости; там, где на поверхности они слишком явно 
представлены, мы автоматически заключаем о силе отвергнутых побуждений. Также и 
сублимации без труда можно перевести в примитивные импульсы, от которых они 
произошли. Проэкции у маленьких детей соответствуют защите от множества 
нежелательных для них побуждений и тому подобных свойств. Аналитический опыт 
работы с пациентами ведет от понимания отдельных механизмов к их комбинациям в 
типах характеров и личности, которые становятся видимыми и доступными прямому 
наблюдению даже вне анализа. В качестве первого примера этого рода мы находим в 
аналитической литературе описание навязчивого характера, специфические свойства 
и наклонности которого - аккуратность, опрятность, экономность, нерешительность,
 накопительство и т. д. По происхождению они возникают из вытесненных 
побуждений анальной стадии. Неясно, почему этот ранний опыт не согласуется со 
многими другими подобного рода и почему психическая поверхность в этом случае 
не может быть четкой. Здесь мы разделяем высказанное 3 Фрейдом предположение, 
"что и другие свойства характера сходным образом являются конденсатами или 
реактивными образованиями определенных прегени-тальных либидоформаций..." (1932,
 "Новая редакция лекция по введению в психоанализ") С момента написания этих 
строк в 1932 году уже под твердилось множество таких гипотез. Кроме анального 
характера сегодня мы уже знаем оральный и уретральный типы характера. Множество 
примеров индивидуального развития детей прямо указывают на специфические 
генетические фазы, которые лежат в их основе. Где дети по отношению к объекту, 
или в других случаях, проявляют жадность, ненасытность, требовательность, 
зависимость, где у них развит страх отравления и^ш имеются другие осложнения с 
питанием, мы не сомневаемся в том, что они за фиксировались на оральной стадии, 
и что регрессия к этой точке фиксации представляет постоянную опасность для их 
дальнейшего развития. Где на поверхность выступает жгучее тщеславие и 
импульсивное поведение, мы делаем заключение о фиксационной точке в уретральной 
фазе. Для на-
      Глава 1 Истоки детской психопатологии
      87
      блюдателя (или диагноста) важно знать, что в случаях первого рода 
эквивалентность между вытесненным ОНО-со-держанием и проявляющимися 
Я-образованиями не случайна и преходяща, а генетически обусловлена и 
закономерна. Достаточно взглянуть на психическую поверхность, чтобы понять, что 
происходит в обычно недоступных слоях психического аппарата Другие детские 
формы поведения как материал наблюдения То, что справедливо для защитных 
механизмов мало-помалу распространяется также и на другие детские фор мы 
поведения, действия, установки, которые "сигнализируют" наблюдателю 
происходящее в глубине, за ними Даже здесь есть исходные точки, навязанные 
положения ми анального происхождения, к которым затем детские аналитики 
пытаются присоединить формы поведения другого происхождения. Одна из 
плодотворных фаз в этом отношении — фал лическая. Стыдливость и скромность, 
упоминавшиеся уже при реактивных образованиях, соответствуют инверсии желания 
выделиться. Частое у детей и особенно мешающее школьной жизни навязчивое 
состояние игры в дурочка те перь нам хорошо знакомо как случай извращения и 
иска жения стремления отличиться, выделиться, при котором фаллическое показное 
желание сдвинуто от позитивного к негативному Утрирование мужского поведения с 
буйной аг рессивностью является сверхкомпенсацией и выдает лежа щий за ним 
страх кастрации. Дети, которые жалуются на пренебрежение со стороны учителей в 
школе и плохое обраще ние со стороны товарищей, в действительности пассивны и 
должны бороться с пассивно мазохическими побуждениями Важны здесь и частые 
жалобы детей на скуку, которые почти всегда исходят из подавления 
мастурбационных фан тазий и занятий Наблюдение детей во время соматического 
заболевания также характеризует их психическое состояние Некото рые в это время 
ненасытны в своем желании к вниманию, утешению, заботе, другие отворачиваются 
от внешнего мира, хотят только спать и уединиться Обе формы поведения 
соответствуют двум типам распределения либидо первая — на объекты внешнего мира,
 последняя — на себя самого и на собственное тело Послушание детей по отношению 
к врачу, диете и другим необходимым ограниче-
       88
      А Фрейд
      ниям свободы, не является всегда результатом благоразум-ности, как охотно 
думают родители Обычный, нормальный ребенок, который во время болезни 
неожиданно становится "послушным", вероятно, удовлетворяет таким образом 
регрессивные пассивные побуждения, либо он находится под впечатлением страха и 
чувства вины, которое каждое заболевание взымает в качестве заслуженного штрафа 
за запрещенные действия. Ипохондрические дети, озабоченные своим собственным 
здоровьем, тем са мым выдают, что недостаточна материнская забота, или что дети 
ей справедливо или несправедливо не доверяют Еще один плодотворный источник 
наблюдения — детские игры. Рисование, поделки, игры на воде и на песке являются 
известными сублимациями анальных и уретральных жела ний Сексуально любопытный 
ребенок занимается разбором игрушек Железная минидорога, смоторя по тому, как в 
нее играет ребенок, характерна для целого ряда бессознательных фантазий 
нескончаемая последовательность столкновений выдает, что играющий ребенок 
бессознательно озабочен загадкой родительских половых отношений, пристрастие к 
туннелям и подземным дорогам соответствует любопытству к внутренностям тела, 
тяжело груженые вагоны символизируют мысли о беременности, концентрация на 
хорошей исправности и скорости игрушки происходит из радости мальчиков по 
поводу функции пениса Во время игры в фут бол игроки имеют широкую возможность 
открыто проявлять свое тайное отношение к своим старшим товарищам. Смотря по 
предпочитаемьм каждым футболистом позиции на поле детали его поведения 
символизируют его отношение к атаке, обороне, столкновению, успеху, поражению и 
в итоге — к мужественности Конный спорт открывает соответствующие возможности 
для наблюдения дево чек Кто заинтересован только в ритмическом раскачивании при 
верховой езде, проявляет склонность к аутоэроти ке, усердие в кормлении, чистке 
лошади и т п. указывает на идентификацию с ролью ухаживающей матери, ьсадница, 
ко торая чувствует себя единой с большим животным и расце нивает лошадь как 
часть собственного тела, раскрывает, тем самым, и не подозревая об этом, — свою 
пенисовую за вистъ, радость абсолютного господства над лошадью соответ ствует 
фаллическому тщеславию Следующий материал для наблюдений находится в детских 
привычках питания Специалисту не нужно ограничиваться здесь исследованием 
детской ненасытности
      Глава I Истоки детской психопате югии
      89
      или ее противоположности — отсутствия аппетита, которые происходит из 
нарушения нормального функциони рования питания в оральной фазе Каждое 
конкретное предпочтение или антипатия в этой области соответствует тому или 
иному скрытому стремлению из оральной, анальной или агрессивной сексуальности. 
Отсюда следует, что различные привычки и сложности питания генетически 
обусловлены, и сами по себе благодаря своему возникновению или исчезновению 
являются для наблюдателя (и для диагноста) важными отправными точками для 
опреде ления на какой из сменяющихся фаз развития фиксирован ребенок или на 
какой он в данной время находится Еще одним полем наблюдения является отношение 
ребенка к одежде Уже давно аналитически установлено, что показное желание самим 
телом может распространиться на покров (одежду), и что проявляющееся желание 
одинаково относится к обоим Вытесненное желание, кроме того, возникает в 
поведении как пренебрежение или равнодушие к одежде. Вытеснения кожной эротики 
возни кают здесь в форме сверх чувствительности к жестким или "царапающим " 
материалам Пенисовая зависть девочек, те их негативное отношение к женскому 
телу, проявляется либо в антипатии ко всем традиционным деталям жен ской одежды 
(кружева, петли итп ), либо в сверхсильном же лании дорогих и бросающихся в 
глаза нарядов и т.д. Итак, разнообразные формы поведения детей, в том числе и 
вне анализа, дома, в школе, в компании сверстников или взрослых, являются, как 
было показано, почти неисчерпаемыми источниками наблюдения. Для специалистов 
каждое названное поведение генетически связано со специфическим инстинктивным 
побуждением, из которого оно происходит, и информирует тем самым о латентном 
конфликте, который занимает центральное место в бессозантельном С другой 
стороны, для детского аналитика важно не забывать, что и энтузиазм 
непосредственного наблюдения, и извлекаемые из него выводы также представляют 
опасность То, что аналитик сам научился видеть за со знанием бессознательное, 
еще не значит, что он может также при лечении сделать его доступным маленькому 
пациенту. Типичные эквиваленты между ОНО-содержа нием и Я-позицией не являются 
хорошей основой для толковательной работы в анализе Символическое толкование 
пропускает и пренебрегает мерами Я против
       90
      А Фрейд
      отстраненных содержании и повышает в итоге страхи и сопротивление 
пациента, вместо того, чтобы их постепенно и терпеливо сокращать. Для аналитика 
также важно не обмануться мнимым изобилием новых результатов. Наряду с 
проявляющимися симптомами поведения, которые для нас стали очевидными, 
существует несметное количество других, которые не имеют определенного 
происхождения, или их происхождение пока неизвестно. Поэтому большая часть 
поведения детей еще загадочна и дожидается объяснения путем исследования, и в 
том числе анализа. "Я" в непосредственном наблюдении
      Когда речь заходит о глубоких слоях психического аппарата, практический 
аналитик имеет преимущество перед далеким от анализа наблюдателем; лишь с 
включением исследования Я в глубинную психологию последний вступает в свои 
права. На основе факта, что большая часть Я и СВЕРХ-Я является манифестной и 
сознательной, были оставлены даже методы психологии сознания как законные 
вспомогательные средства в научной работе аналитика. Внеаналитическое 
наблюдение относится в первую очередь к "бесконфликтной" сфере "Я", т.е. к 
различным аппаратам сознания, которые служат восприятию внутренних и внешних 
раздражении. Даже если основанные на них идентификации, ценности и СВЕРХ-Я 
образования большей частью принадлежат к конфликтной сфере и тем самым являются 
материалом анализа, сами аппараты и процесс их созревания доступны все же 
оценке и измерению методами психологии сознания. При изучении Я- функции 
одинаково применяются аналитические и внеаналитические методы наблюдения. 
Освоение моторики и развитие языка — двух важнейших Я-функций — может быть 
исследовано при помощи непосредственного наблюдения извне. Функция памяти может 
быть протестирована, когда речь идет о качественной оценке; ее зависимость или 
независимость от принципа удовольствия может установить только анализ. Успех и 
неудача реальной проверки открывается непосредственно в поведени ребенка. 
Синтетическая функция работает незаметно и выдает свою неисправность, помимо 
случаев сильнейших нарушений, только при применении микроскопа аналитической 
техники.
      Глава 1 Истоки детской психопатологии
      91
      Сочетание обоих рабочих методов мы используем также и там, где речь идет 
о жизненно важных первичных и вторичных процессах. То, что различие между этими 
двумя типами заключается в мыслительных процессах, и что первые отвечают за 
образование образов и символов, а последние — за рациональное мышление, 
является, как мы знаем, исключительно аналитическим достижением. Но как 
опознанные и описанные процессы оба они доступны и непосредственному наблюдению,
 особенно там, где они быстро сменяют друг друга, например, у маленьких детей 
или беспризорных подростков. В этих случаях вторичные процессы сохраняются, 
пока индивид находится в психическом равновесии; когда же возрастают 
инстинктивные потребности (по сексуальному, агрессивному удовлетворению и др.), 
господство переходит к первичным процессам. Переход от одного способа 
функционирования к другому проявляется затем в наблюдаемом изменении поведения. 
Наконец, в психоаналитической детской психологии существует еще область, где 
многие аналитики предпочитают методы непосредственного наблюдения. Как мы знаем,
 аналитическая техника имеет свои ограничения. У детей — в результате способов 
выражения, которыми пользуется пациент. У взрослых — из-за границ перенесенного 
архаического материала, который не может быть использован для реконструкции 
раннеинфантильных переживаний. Несмотря на все усилия терапевтического анализа 
продвинуться в изучении периода доязыкового развития и начала психической жизни 
младенца, многое в этой сфере остается неизвестным и непонятным. Здесь решающую 
роль играет непосредственное наблюдение за матерью, маленьким ребенком и 
ранними взаимоотношениями между ними. В результате наблюдения данные и гипотезы 
анализа пополняются, проверяются, корректируются. В пользу непосредственного 
внеаналитического метода говорит также и то, что обнаружение имеющего тяжелые 
последствия страха разъединения у маленьких детей обязано наблюдениям в 
учреждениях, детских домах, госпиталях и т.д., а не реконструкции из взрослого 
анализа или открытиям детского анализа. Несмотря на это было бы ошибкой 
переоценивать методы психологии сознания не в пользу аналитических методов. 
Убедительным аргументов в этом вопросе является то, что доаналитические детские 
психологи слепо проходили мимо фактов инфантильной сексуальности, либидоносных 
фаз развития и инфан-
       92
      А Фрейд
      тильных комплексов, за исключением их проявляющихся результатов. Впервые 
они открылись взору аналитического наблюдателя. На многие вопросы 
психоаналитической детской психологии может ответить только комбинация 
непосредственного наблюдения, лонгитюдинального изучения и детского анализа. 
Детализированные записи о процессах развития на ранней стадии имеют особенное 
значение, когда их можно сравнить с результатами анализа в более позднем 
детском возрасте. Анализ маленьких детей является важной основой для 
дальнейшего прослеживания проявляющегося индивидуального характера. 
Эксперименты этого рода взаимно пополняются и одновременно позволяют сделать 
критические выводы о надежности и точности применяемых в них рабочих методов.
      Глава 2 Связь взрослого и детского анализа
      Основы аналитической терапии
      Чем успешнее утверждала себя новая специальность, тем отчетливее 
становились отличия детского и взрослого анализа. Детские аналитики не 
торопились сами провозглашать свое отступление от классической техники. 
Напротив, все их стремления были направлены на то, чтобы подчеркнуть и 
выдвинуть на первый план сходство и идентичность обоих методов. Они утверждали, 
что одни и те же основные терапевтические правила приемлемы как для детей, так 
и для взрослых пациентов. На языке детского анализа эти правила обязывают 
аналитика к следующему: s 1. Не пользоваться авторитетом в отношениях с 
пациентом, и тем самым, по возможности, исключить воздействие внушения. 2. 
Никакими терапевтическими действиями не давать волю инстинктивньгм побуждениям. 
3. Как можно меньше вмешиваться во внешнюю жизнь пациента, т.е. лишь изменять 
его жизненное окружение, а где надо, устранять явно вредные и травмирующие 
влияния. 4. Видеть в толковании сопротивления и переноса и в осознании 
бессознательного материала законное средство анализа. Следующая этим 
предписаниям техника детского анализа ни в коей мере не уступала 
ортодоксальному взрослому анализу. Можно было быть уверенным, что успехи этой 
техники связаны с теми же фундаментальными принципами; что сопротивление Я 
ОНО-содержаниям доступно объяснению и внимание терапевта направляется с одной 
психической инстанции на другую в зависимости от поступающего материала; что 
анализ идет от психической поверхности в глубину; что аналитик для пациента 
является объектом и что в переносе он трактуется, понимает-
       94
      А. Фрейд
      ся и наделяется бессознательными фантазиями и установками; что 
всплывающие из бессознательного инстинктивные побуждения в состоянии неудачи, 
насколько это возможно, анализируются, вместо их осуществления и достижения 
пациентом удовлетворения; что аналитик верит не в катарсический успех, а в 
терапевтическое влияние достижений первичного и вторичного процессов. Другими 
словами, его терапевтические усилия направлены в конце концов на превращение 
ОНО в Я. Оздоровительные тенденции в психическом организме
      С другой, неметодической позиции, трудно приравнивать детский анализ и 
предшествующий ему анализ взрослых. Согласно Эдварду Бибрингу (1937 г.) в 
психическом организме существуют силы, которые направлены на создание 
психического равновесия. Основа аналитического успеха лежит в раскрытии и 
использовании этих спонтанных стремлений. "Оздоровительные тенденции", как 
назвал их Э.Бибринг, возникают в психической жизни в различных формах: как 
присущее индивиду стремление осуществить генетические процессы; как стремление 
к удовлетворению потребностей и повторению чувственных представлений; как 
преклонение перед нормой и инстинктивная антипатия к ненормальным проявлениям; 
как синтетическая функция Я; как способность к экстериоризированию, при котором 
для осуществления (персонификации) частей собственной личности используются 
внешние объекты. Чем болше мы стремимся найти у детей эти оздоровительные 
тенденции, характерные для взрослых, тем меньше мы встречаем их в 
действительности. Взрослый невротик хочет стать здоровым, что означает для него 
работоспособность и сексуальную полноценность; дети во многих случаях хотят 
оставаться болънъши, пользуются прямой и косвенной выгодой болезни и уклоняются 
от приспособления к неблагоприятному окружению. Где взрослый подчинен 
навязчивому повторению, которое способствует процессам переноса, для ребенка на 
первом плане стоит сверх того жажда новых приключений, открытий и объектов. 
Синтетическая функция зрелого Я, выполняющая бесценную службу при переработке 
значительного материала, у ребенка еще недостаточно развита. Она страдает от 
возрастного предпочтения защитных механизмов, таких как отрицание, проекция, 
изоляция, расщепления Я. Стремле-
      Глава 2 Связь взрослого и детского анализа
      95
      ние к удовлетворению побуждения, которое ответственно за спонтанное 
движение ОНО-содержания, у ребенка так сильно, что оно мешает аналитической 
работе вместо того, чтобы ей помогать. Короче, аналитик должен довольствоваться 
тем, что со стороны природных оздоровительных тенденций ему не следует ждать 
помощи для своей работы, если только определенное исключение не создаст опять 
нарушенную согласованность. То, что у детей несравнимо эффективнее, чем у 
взрослых, так это стремление к осуществлению процессов развпгия. Оно 
способствует созреванию процессов, основанных на врожденных задатках. Половая 
жизнь взрослого невротика по большей части переработана в его симптоматологии и 
благодаря сильному контрзамещению удерживается в этом состоянии; свежие 
приступы половой энергии направляются из-за этого принуждения в соответствующее 
направление. В противоположность этому незрелая личность ребенка флюк^ туирует, 
т.е. находится в состоянии постоянного изменЪ-" ния. Симптомы, служащие на 
одной из ступеней развития в качестве компромиссного или конфликтного решения, 
на следующей ступени не нужны и отбрасываются. Либи-донозная агрессивная 
энергия не является статической и связанной. Она свободна и способна вылиться 
при новых возможностях проявления, как только со стороны аналитической терапии 
откроются такие пути. Дилемма для детского аналитика заключается здесь в 
небезопасности оценки аналитического успеха. За исключением сложнейших 
патологических случаев, после лечения нельзя решить насколько наблюдаемые 
успехи обязаны терапии, и какую часть из них можно приписать спонтанным 
процессам созревания и развития. Техника детского анализа
      Практикующий детский аналитик нуждается в своей повседневной рабте в 
упорядоченной системе правил и предписаний, даже если с позиции теории лечения 
"техника детского анализа" ничего больше не значит как логическое следствие 
между зрелой и незрелой личностной структурой и между внешними условиями жизни 
в детстве и зрелости. Ребенку недостает благоразумного отношения к болезни, 
которое предполагает желание выздоровления и терапевтический союз с врачом; 
слишком часто, однако, детс-
       96
      А.Фрейд
      кое Я выступает на стороне сопротивления вместо того, чтобы 
препятствовать ему; нужно отнестись как к правилу, что ответственность за 
начало, проведение и завершение лечения лежит не только на пациенте, но и на 
его окружении; что в этом и во многих других отношениях родители вовлечены в 
анализ как поддерживающие детскую функцию Я и СВЕРХ-Я и мешающие аналитической 
связи между пациентом и аналитиком. Многие из предпосылок, необходимых для 
успеха аналитического лечения взрослых невротиков, отсутствуют у ребенка или 
должны с трудом отыскиваться при помощи технических вспомогательных средств. 
Отказ от свободных ассоциаций
      Еще сложнее обстоит дело со свободными ассоциациями. То, что для 
взрослого пациента является основным правилом, т.е. просьба без всякой критики 
сообщать свои мысли, наталкивается у детей на упрямое сопротивление. Во многих 
случаях они готовы так же, как взрослые, сообщать свои сны и дневные фантазии; 
но в противоположность взрослым они приводят лишь редкие мысли по поводу 
отдельных элементов сновидений, и в итоге не открывают аналитику надежного пути 
от явного к латентному содержанию сновидений. Они делятся своими переживаниями 
с аналитиком, полагая, что во время анализа устанавливаются отношения доверия; 
но без помощи свободных ассоциаций их сообщения не могут выйти за рамки 
сознания. То, что ребенок не может или не хочет свободно ассоциировать, стало 
общеизвестно и имеет не одну причину. Для сознания это, пожалуй, позиция 
взрослого в качестве авторитета и СВЕРХ-Я, которая препятствует неограниченной 
откровенности ребенка. В бессознательном за этим стоит недоверие детского Я к 
своей собственной силе сопротивления половой жизни и поэтому полное отсутствие 
критики и цензуры представляет для незрелого индивида большую опасность, чем 
для зрелого человека. История детского анализа — ни что иное как бесконечная 
цепочка попыток заменить отсутствие свободных ассоциаций другим техническим 
вспомогательным средством. Свободная игра с так называемым "маленьким миром", 
рисование, изображение, моделирование, игры-фантазии всех видов пополняют 
детский анализ и должны представить для аналитика материал для толкования.
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      97
      Но даже там, где переносное поведение само доходит до крайности, из-за 
потерь свободных ассоциаций остается удручающее белое пятно. Ощутимым 
недостатком является то, что игровые действия ребенка дают прежде всего 
символический материал, т.е. побуждают детского аналитика к интерпретациям, 
которые подвержены ненадежности и произволу толкования символов. Следующий 
недостаток заключается в том, что производные бессознательного, которые у 
взрослых появляются в форме всплывающих мыслей, у ребенка появляются согласно 
своей природе в действиях. Эта замена слов действием изменяет основы 
аналитической ситуации. Мы по праву считаем непременным условием классической 
техники отсутствие каких-либо границ для свободной ассоциации при спокойствии 
пациента, т.е. при отсутствии моторики. Этот принцип невозможно соблюсти, когда 
пациент, как в детском анализе, активен, вместо того, чтобы сосредоточиться на 
разговоре. Как только ребенок подвергает себя или ана-тика опасности, как 
только он причиняет большой материальный вред, сексуально совращает или 
пытается добиться совращения, аналитик должен вмешаться, как бы он не хотел 
выйти из аналитической роли и удержать содержащийся в действии всплывающий 
материал. Слова, представления, фантазии, как мы знаем, "не ограничены"; 
действия подчиняются другим заслонам. Нередко детский аналитик забывает это 
различие, ведет себя как при анализе взрослых, и обещает ребенку, что в курсе 
лечения он может делать "что он хочет". Они понимают свою ошибку только тогда, 
когда ребенок заходит слишком далеко и его действия переходят границу 
допустимого. Следующее отличие ассоциирования от действования, несмотря на свою 
значительность, на мой взгляд, до сих пор не замечалось. Там, где свободно 
приходящие мысли в первую очередь раскрывали сексуальные фантазии пациента, 
свободные действия параллельно влияли на агрессивные фантазии. Поэтому в 
переносе детей ведущую роль играет агрессия (точнее: агрессивная сторона 
прегенитальной сексуальности). Она проявляется в нападках на объект переноса, в 
активных провокациях, плевании, толчках, ударах и т.дд. На практике не всегда 
развязанные аналитической свободой агрессивные побуждения сразу ставятся под 
контроль. Теоретически важно, что эта связь действования и агрессии угрожает 
получению ошибочного представления о количественных соотношениях либидо и 
агрессии.
       98
      А. Фрейд
      Действование нормально в детском возрасте, т.е. соответствует форме 
проявления уровня развития ребенка. Это не означает, что оно заключает в себе 
терапевтическое воздействие, т.е. ведет к пониманию и внутреннему изменению. В 
анализе взрослых мы давно изучили, что действование отрицательно оценивается 
инстинктивными производными, особенно там, где его нельзя объяснить или где его 
объяснение неприемлемо для пациента. В детский анализ такое понимание проникло 
еще не везде, и остаток веры в очищающее целительное воздействие действования 
при случае еще можно найти. Объяснение и вербализация
      В принципе детский аналитик, как и взрослый, должен из бессознательного 
материала делать сознательный. Но в деталях необходимы пояснения и поправки. 
Согласование обоих методов прежде всего касается намеченной здесь цели, а 
именно расширения границ сознания, не давая возможности осуществиться более 
широкому господству Я над стремлениями ОНО. Детский аналитик тоже стремится к 
этой цели, но его усилия осложняются утратой свободных ассоциаций, 
интенсификацией действования и другими техническими препятствиями. Различия 
между методами следует искать там, где речь идет о материале, требующем 
объяснения. Во взрослом анализе мы длительное время работали над материалом • 
при вторичном вытеснении, т.е. над осознанием производных ОНО, которые когда-то 
были объяснены как неосознаваемые и защита которых разрушена. Только в поздних 
периодах обследования мы приходим к результатам первичного вытеснения, т.е. к 
элементам, восходящим ко времени развития речи, которые никогда не принадлежали 
организации Я и которые никогда не вспоминаются, а только могут возродиться в 
переносе. Чем младше пациент, тем разнообразнее аналитические события. В этом 
отношении дети латентного периода имеют много общего со взрослыми. Перед 
латенгностью, т.е. в эди-повый и пре-эдиповый периоды, количественные отношения 
между первичными и вторичными элементами, а также порядок их появления в 
анализе вывернуты наизнанку. Перед инфантильным Я стоит задача разобраться во 
внешнем и внутреннем мире восприятия. Инфантильное Я естественным образом 
осваивает оба мира при помощи
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      99
      косвенных мыслительных процессов, основанных на развитии речи. Там, где 
это становление запаздывает, либо частично или полностью отсутствует, анализ 
может прийти на помощь развитию. В таких случаях технически значимо в первую 
очередь превращение бессознательных побуждений в словесные представления как 
первый шаг на пути к сознанию, к принадлежности Я и к преодолению во вторичном 
процессе. В меньшей степени важно объяснение бессознательных процессов в 
собственном смысле слова. В понимание роли вербализации для развития маленького 
ребенка важный вклад внесла Анни Катан,.(19б1 г.). Она говорит, что между 
образованием СВЕРХ-Я и продвижением от первичного к вторичному процессу 
существует непосредственная преходящая связь; что со своей стороны вторичный 
процесс связан с прогрессом в речевом развитии; что вербализация внешних 
восприятии предшествует вербализации внутренних восприятии; что последняя, в 
свою очередь, оказывает усиленное воздействие на развитие контроля реальности и 
овладения побуждениями. При более детальном рассмотрении мы видим, что уже в 
начале психоанализа признавалась роль слова в человеческом развитии. В связи с 
этим в 1893 году Фрейд цитирует одного английского автора, который известен как 
основатель древней цивилизации, бросившего в своего врага не копье, а 
оскорбительное слово. В превращении бессознательного содержания ОНО в 
сознательные словесные представления заключается сущность любого толкования и, 
таким образом, важнейший элемент анализа в любом возрасте. Все это особенно 
важной обследовании детей с задержками речевого и умственного развития, с не 
очень богатой личностной организацией.
      Анализ сопротивления
      В начале детского анализа казалось вполне вероятным, что незрелое Я будет 
оказывать анализу меньше сопротивления, чем Я взрослого. Это ожидание ни в коей 
мере не оправдалось. Напротив, границы люжду Я и ОНО, сознательным. и 
бессознательные, у ребенка проложены не менее строго, челл в более поздней 
жизни; побуждения производных ОНО и их включение в аналитический материал 
осуществляется не легче, чем у взрослых; Я пациента тем боязли-вие держится за 
свою защиту, чем менее уверено оно чувствует себя в своем главенстве и роли 
посредника.
       100
      А. Фрейд
      В теории классической терапии мы обычно классифицируем сопротивления на 
основе их происхождения. Мы различаем: 1) сопротивления Я, которые стремятся 
непосредственно защищать от неудовольствия, страха и чувства вины.; 2) 
сопротивления СВЕРХ-Я, которые на основе морали препятствуют всплыванию в 
сознании запрещенных представлений и фантазий; 3) сопротивления ОНО, которые 
стремлением к удовлетворению всплывающих побуждений противостоят аналитическому 
процессу, или как производные навязчивого повторения сопротивляются каж-доллу 
психическому новообразованию. Эти взрослые сопротивления есть и у детей. Дети 
используют их дальше и создают дополнительные, далее перечисляемые трудности, 
которые характерны для их специфической внутренней и внешней позиции: 1. Дети 
во многих случаях попадают в анализ не по собственному желанию, они не 
добровольные пациенты. 2. Они живут как дети, для мгновения. И неминуемые в 
анализе чувства неудовольствия и страха значат для них больше, чем перспективы 
излечения в будущем. 3. Как и положено для их уровня развития, дети выдают 
материал не в словах, а в форме действий. Дети, за исключением навязчивых 
невротиков, действуют в анализе (см. выше о действии вместо ассоциации). 4. 
Незрелое Я, которое менее приспособлено к давлению побуждений и внешнего мира, 
чем позднее, рассматривает анализ как опасность, против которой оно усиливает 
свою защиту (см. выше об отказе от свободной ассоциации). Особенно ощутима она 
в закономерной детской установке в начале пубертатности, т.е. в период 
возрастающей половой опасности, когда половая защита достигает кульминации. 
Дети во время предпу-бертатности часто сопротивляются анализу, как будто он 
вызов к раскрытию или регрессии к инфантильным удовлетворениям желаний. 5. В 
распоряжении детей больше сопротивления Я, челл у взрослых. Эти сопротивления 
соответствуют организации защиты, в которой содержатся еще примитившей-шие ее 
формы, и наряду с ними сильны высоко организованные механизмы Я. 6. Детское Я 
стоит на стороне своего сопротивления, вместо того, чтобы ему 
противодействовать (см. выше). Под давлением вызывающего страх материала или во 
время отрицательного переноса большинство детей хочет
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      101
      выйти из анализа. Их можно удержать в обследовании лишь родительским 
воздействием. 7. Возрождение архаического материала в анализе противоречит 
возрастному желанию оставить прошедшее в себе. Возникающие отсюда проблемы в 
различные периоды жизни по разному велики. Особенно критическим периодов для 
детского анализа является переход от эдиповой фазы к латентному периоду, когда 
ребенок, следуя условиям воспитания, хочет уйти от инфантильных переживаний и 
забыть их, в то время как аналитик принуждает противодействовать начинающейся 
амнезии и поддерживать непосредственную коммуникацию с инфантильными 
комплексами. Невротические дети в этот период жизни не менее нуждаются в 
лечении, чем до или после него, но они менее пригодны для анализа и увеличивают 
свое сопротивление. Похожее повторяется в пубертатности. Пубертатный подросток, 
который нормальным образом отошел от своих инфантильных объектов любви, 
испытывает особенную трудность, когда аналитический перенос вынуждает его 
непосредственно снова пережить эти отношения. Многие такие анализы разбиваются 
о вытекающий отсюда конфликт. 8. Для детства характерно, что внутренние .
конфликты разыгрываются в форме борьбы с внешним миром. Ребенок "сражается" с 
кем-либо из окружающих и тем самым облегчает и отрицает свой внутренний дуализм.
 Анализ, который стремится вновь вызвать наружу действительное психическое 
содержание и сделать его доступным сознанию, испытывает сильное сопротивление, 
которое под влиянием окружения возрастает до полного отказа. Здесь для 
аналитика важно объяснить отрицательное поведение ребенка его защитой от страха 
и неудовольствия, вместо того, чтобы, не понимая, толковать его как 
"огрицательный перенос". Вышестоящее перечисление не оставляет сомнений в том, 
что в детском анализе техническое положение аналитика сложнее, чем в анализе 
взрослых. Самым болезненным для детского анализа является обстоятельство, 
которое он- в течение длительного периода не может решить из-за отсутствия 
добровольного сотрудничества со стороны своих пациентов. Перенос в детском 
анализе После упразднения вводной фазы и ее замены анализом защиты (Берта 
Борнштейн, 1949) уже не могло оста-
       102
      А.Фрейд
      ваться неизменным мнение, что дети развивают отдельные реакции переноса, 
но не осуществляют полного переносного невроза (А.Фрейд, 1936). Но это не 
должно означать, что я на основе сегодняшних представлений убеждена в 
идентичности переносного невроза у детей и взрослых. Отношения между обоими 
явлениями и сегодня еще остаются открытым вопросом. Его разрешение, в частности,
 осложняется двумя вышеназванными специфическими обстоятельствами детского 
анализа: упразднение свобод-ньк ассоциаций, без которых аналитик не может 
получить полную картину феномена переноса; и действование детей, которое 
выдвигает на первый план агрессивный перенос, а не либидонозные реакции 
переноса. Сюда же относится и то, что понятие переноса во взрослом анализе в 
последние десятилетия претерпело различные изменения и по-разному 
рассматривается различными аналитиками. Многие из нас придерживаются еще 
исходного воззрения, которое видит процесс переноса приблизительно так: в 
начале обследования отношения между аналитиком и анализируемым более или менее 
реалистичны, т.е. соответствуют внешним обстоятельствам; в эти отношения по 
ходу анализа все больше и больше включаются либидонозные и агрессивные элементы,
 которые происходят из вытесненного и возрожденного анализом детства пациента; 
это возрождение прошедшего продолжает в настоящем, пока центральный 
патологический конфликт не разыграется на личности аналитика, и возникший таким 
образом мнимый переносный невроз полностью не вытеснит на задний план реальное 
отношение врач — пациент; последнее реальное отношение вновь появляется в конце 
анализа, после того, как аналитик объяснением отделит от него инфантильные 
элементы и после того, как феномены переноса сообщат аналитику и анализируемому 
ожидаемое понимание структуры и содержания невроза. По другим представлениям 
переносы на аналитика существуют с начала обследования и должны быть заранее 
объяснены и включены в сознание пациента. Даже помимо их противопоставления 
реальной действительности, сами по себе они являются собственным материалом 
анализа и тем самым имеют преимущество перед другими производными 
бессознательного, как, например, сновидения, воспоминания, свободно приходящие 
в голову мысли и т.д. Аналитики, которые, таким образом, бази-
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа 103 руют свою работу 
исключительно на переносе, убеждены, что все процессы внутри психического 
аппарата в конце концов восходят к отношениям объектов и могут быть 
проанализированы в переносе на аналитика; что все архаические начальные стадии 
отношений между объектами в равной мере доступны переносу и толкованию в 
анализе и изменению посредством анализа; что отдельное отношение индивида к 
человеку из внешнего мира является замещением со стороны агрессии или либидо и 
что по сравнению с этими отношениями между объектами другие использования 
окружающих не играют существенной роли. В крайних случаях переносное отношение 
объектов играет для аналитика настолько важную роль, что оно перестает быть 
средством в целях толкования и становится самостоятельной терапевтической целью.
 (Лечение переносом, коррекция патологии посредством переносных переживаний и т.
д.) Для разрешения этих и похожих спорных вопросов взрослого анализа детский 
аналитик может внести из своей практики целый ряд положений, которые прежде 
всего относятся к его роли по отношению к пациенту. Детский аналитик в качестве 
"нового объекта " для своего пациента Годы развития человека характеризует, как 
упоминалось выше, жажда приключений, которая соседствует с навязчивым 
повторением и во всем ему противоположна. Чем нормальнее ребенок, тем больше он 
находится под воздействием первой; чем невротичнее — тем сильнее сгремление к 
повторению. Дети, попадающие в анализ, находятся под влиянием обоих тенденций. 
Для здоровой части их личности аналитик является интересной новой фигурой, 
которая вступает в их жизнь и побуждает к новым типам отношений; для больной 
стороны — он объект переноса, на котором вынуждены повторяться старые формы 
отношений. Для техники эта двойная установка ребенка означает явную трудность. 
Там, где аналитик акцентирует первую роль и ведет себя сообразно с этим, он 
мешает переносу; где он делает обратное, он разочаровывает пациента в надеждах, 
которые с детской точки зрения вполне обоснованы. Для терапевта также не всегда 
легко различить, какую часть детского поведения приписать одной установке, а 
какую
       104
      А. Фрейд
      другой. Такт, умение, благоразумие и свободное переключение с одной роли 
на другую являются здесь техническим оружием детского анализа. Детский аналитик 
как субъект либидонозного и агрессивнее переносного замещения Различий между 
детьми и взрослыми меньше всего там, где речь идет о феноменах переноса в 
собственном смысле слова. Здесь вызванная аналитической ситуацией регрессия 
распространяется на все ступени и формы отношений объектов. Нарциссизм, симбиоз 
с матерью, несамостоятельность, предметное постоянство, амбивалентность, 
оральная, анальная и фаллически-эдиповая прегенитальность все по своему, раньше 
или позже, в той или иной степени, форме, последовательности поступают в анализ.
 Осуществляющиеся таким образом переносы дают смотря по их происхождению 
информацию о масштабе патологических регрессий пациента и об особых типах его 
патологии; соответственно своему происхождению они придают аналитической 
ситуации свой особый характер. Возврат нарциссического поведения раскрывается в 
анализе как отступление на себя самого и на свои интересы, безразличие к 
внешнему миру и к аналитику и недоступность его усилиям. Новое появление 
симбиотических установок раскрывается в желании постоянной и ничем не 
нарушаемой совместной жизни с аналитиком. Перенос отношения между объектами на 
опорный тип создает технические трудности особого типа. На первый взгляд 
перенос возникает как беспомощность ребенка, т.е. как желание помощи. При 
внимательном рассмотрении раскрывается затем односторонность этого желания. 
Пациент все требует от аналитика, не будучи готовым к какому-либо 
соответствующему ответному вознаграждению, усилию или сотрудничеству. Напротив, 
он в каждый момент готов разрушить отношения и тем самым анализ, даже если 
перед ним поставлены самые незначительные требования. Переносы из оральной фазы 
ответственны за ненасытные претензии ребенка к аналитику, а также и за 
неудовлетворенность всем предлагаемым (игровой материал и т.д.); 
соответствующие побуждения из анальной фазы — за упрямство юного пациента, за 
скрывание материала, за провокации и враждебность, которая активна и подвергает 
анализ опасности. Инфант11льные страхи потери любви и потери объекта появляются 
в анализе как послушание и пассивное подчинение и приводят к поверхно-
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      105
      стным переносным успехам, из-за которых аналитик и родители только часто 
обманываются и приходят в заблуждение. Понятно, что именно прегенитальные, 
преэдиповые стремления придают переносу ребенка отрицательный, мешающий анализу 
характер. Детский аналитик был бы в тяжелом положении, если бы он в то же время 
не рассчитывал на информацию, идущую из переноса объектной фиксации и из 
положительного и отрицательного Эдипо-ва комплекса и несущую с собой такую 
позицию Я как самонаблюдение, благоразумие и рациональное мышление. Она 
укрепляетЧ-ерапевтический союз между ребенком и аналитиком и хотя бы немного 
помогает пациенту поддерживать сотрудничество, несмотря на давление 
сопротивления и отрицательного переноса. Здесь вспоминаются одни из первых 
технических предписаний, что перенос всегда должен быть истолкован там, где он 
начинает служить переносу. Что касается детского анализа, то оказывается 
необходимым объяснить пре-эди-пову часть переноса» раньше эдиповой. На 
основании изложенного мы также понимаем, почему детский анализ встречает особые 
технические трудности и почему становятся необходимыми технические поправки, 
где они касаются маленьких детей, не достигших фаллической фазы, или детей, 
развитие которых замерло на пре-эдиповой ступени (в противоположность регрессии 
с более высокой на более низкую ступень развития). Для случаев этой категории 
не приспособлен ни один технический метод, который предусматривает разумное и 
добровольное сотрудничество пациента, т.е. позицию либидо и Я, которая еще не 
созрела. В техническом отношении аналитики здесь многому научились и из анализа 
тех, кто рос без матери, сирот, выросших в концентрационных лагерях. Там, где 
во время своего развития дети не имели благоприятных возможностей получать 
длительный контакт с объектом, в анализе также отсутствовали элементы 
переносного отношения к аналитику, используемые в аналитической работе (см. 
Эдит Людовик Гиомруа, 1963 г.). Детский аналитик как внешний представитель 
внутренней инстанции . ______
      Мы впадаем в заблуждением, если считаем, что все переносные отношения 
между ребенком и аналитиком сводятся к прежним эмоциональным образованиям. На
       106
      А Фрейд
      аналитика обрушиваются не только либидонозные и агрессивные замещения, но 
и также часто целые части детской личности, которые таким образом спроецированы 
на внешний мир, или, точнее сказать, экстериоризированы (см. также Варрен 
М-Броддей (1965 г.) и его исследования роли членов семьи в патологии детского 
возраста). Поскольку аналитик открыл для инстинктивных производных 
(представлений, фантазий, действий) свободный доступ для проявления во всей 
полноте, он стал для ребенка представителем его ОНО, т.е. "совратителем" со 
всеми отрицательными и положительными последствиями, которые приносит с собой 
эта роль. Настолько, насколько его вербализация и толкование снижают детские 
страхи, он играет роль помощника Я, за которого цепляется нуждающийся в 
поддержке пациент. Так взрослый аналитик является одновременно перенесенным во 
внешний мир Сверх-Я и идеалом. Здесь возникает парадоксальная ситуация: ребенок 
боится критики со стороны этой созданной переносом авторитетной фигуры и ищет 
опять скрывшиеся от него производные ОНО, проявившиеся в анализе. Подобная 
экстериоризация — весьма ценный материал, она позволяет объяснить конфликты 
между психическими инстанциями. Она тем плодотворнее для анализа, чем строже мы 
проводим различие между ними и переносом объектных отношений. Необоснованно 
утверждение, что в конце концов все внутренние конфликты сводятся к 
идентификации с окружающими людьми, стало быть, к прежним любовным отношениям. 
Обсуждая вопрос о внутреннем мире ребенка, следует сказать, что в нем отношения 
между системами и инстанциями психического аппарата не менее значимы, чем 
отношения к миру объектов. Здесь мы не должны забывать, что и в анализе 
взрослых вслед за внешним перенесением конфликтов между психическими 
инстанциями и внутри психических инстанций внутренний мир ребенка тоже играет 
свою роль. Например, навязчивые невротики известны как "сварливые" пациенты, т.
е. их внутренние амбивалентные конфликты переносятся в ходе анализа как 
разногласия с аналитиком, которые горячо отстаиваются с их стороны. В 
конфликтах между активными и пассивными, мужскими и женскими стремлениями 
аналитик делается представителем той или другой стороны и в таком значении 
подавляется. Для маньяков аналитик символизирует одновременно или в быстрой 
пос-
      Глава 2 Связь взрослого и детского анализа
      107
      ледовательности объект маниакального стремления и силы Я, которые 
необходимы для его подавления. В пограничных случаях шизофрении терапевту 
прежде всего может выпасть роль помощника Я. В состоянии спутанности или под 
давлением вызывающих страх фантазий пациент цепляется за рациональную позицию 
врача как за спасательный круг и использует тон его голоса или форму объяснения 
(больше, чем его содержание), чтобы взять на прицел одолевающие его первичные 
процессы. Аналитику важно различать, что союз таких пациентов с их терапевтами 
совсем другой, чем у истерика, который переносит на своего аналитика прежние 
любовные побуждения и хочет доставить себе самому удовлетворение. Перенесение 
внутренних инстанций и побуждений на аналитика является при таком рассмотрении 
специфической формой переноса, которое при правильном истолковании может внести 
ценнейший вклад в анализ.
      Инфантильная зависимость и ее роль в детском и взрослом анализе
      Кажется только вопросом техники то, насколько родители пациента должны 
быть включены в терапевтическую работу. За этим лежит теоретически гораздо 
более важная проблема: начиная с какого периода можно рассматривать личность 
подрастающего человека как независимую структуру, т.е. когда ребенок перестает 
быть отражением и игрушкой окружающих его влияний внешнего мира. В сочинениях 
Фрейда мы находим ранние и многочисленные указания на значение детской 
зависимости для становления характера, с одной стороны, и образования неврозов, 
с другой. Как "биологический фактор" она несет ответственность, в первую 
очередь, за зрелость подрастающей личности. Из страха потери объекта, потери 
любви и наказаний, которым подвержен беспомощный ребенок, вырастает 
податливость ребенка воспитанию, которая оборачивается во взрослой жизни 
"социальным страхом". Угрызения совести, происходящие из интериоризации 
родительского авторитета, прямо ведут к невротическим конфликтам. Тому 
обстоятельству, что период зависимости ребенка от взрослого у человека намного 
длиннее, чем у всех других живых существ, Фрейд приписывал такие последствия, 
как способность любить в целом и эдиповы стремления в частности, как культурная 
борьба против агрессии; как воз-
       108
      А Фрейд
      никновение религии; как этика и мораль; короче, как важнейшие предпосылки,
 прогрессивного гуманизма и социализа ции человечества. (См. следующие места у 
З.Фрейда: "...биологические факты длительной несамостоятельности и медленного 
созревания молодого человека..." (собр соч , т. XII, 328); ..мы понимаем, что 
Эдипов комплекс является психическим коррелятом вторичных фундаментальных 
биологических фактов длительной инфантильной зависимости человека.." (собр соч ,
 XII, t26), "Биологическим (фактором) является длительно затянувшаяся 
беспомощность и зависимость маленького ребенка } чодеи Вн}тпри.иач,очно( 
существование человека в противоположность большинству животных относительно 
укорочено, на свет он появляется неподготовленнее, чем они. Тем сал1ым 
усиливается влияние реального внешнего мира, продвигается дифференциация Я от 
ОНО, повышаются опасности со стороны внешнего мира и чрезмерно вырастает 
значение объекта, который один может защитить от этих опасностей и возместить 
потерянную внутрилшточную жизнь Этпт биологический люмснт и создает первые опас 
ные ситуации и вызывает потребность быть нобимым, ко торпя у-ш^ L/o-fw/c не 
покидает человека" (собр соч., XIV, 186); Защита детской беспомощности придает 
реакции на беспомощность, которую взрослый должен уважать и религиозное 
воспитание признавать, их характерные черты" (собр. соч., XIV, 345); ^Мотив 
борьбы индивида с "грехом" можно легко найти "в его беспомощности и зависимости 
от других и лучше всего можно охарактеризовать как страх потери любви" (собр.
соч., XIV,483) Инфантильная зависимость в анализе взрослых
      Анализ взрослых издавна стремится свести проявляющиеся явления зрелого 
периода к их латентным предше ствующим ступеням и тем самым возродить в 
переносе инфантильную беспомощность и зависимость С другой стороны, значение 
этих регрессий ограничено на их генетической роли Поскольку учитываются 
динамические, топические, структурные и экономические точки зрения, взрослый 
пациент остается самостоятельной ценностью со своими собственными внутренними 
инстанциями, со своей собственной структурой личности и со своими закрепленными 
в этой
      Глава 2 Связь взрослого и детского анализа
      109
      личности невротическими конфликтами, к которым внешний мир имеет лишь 
косвенное отношение. Классическая техника анализа взрослых является логическим 
последствием и живым выражением этого убеждения. Это относится к основным 
правилам анализа, что внимание психоаналитика направлено исключительно на 
внутреннюю жизнь пациента; что аналитик объективно не видит окружение пациента, 
а только субъективно воспринимает его глазами пациента; что отношения между 
пациентом и аналитиком исключают все вмешательства из вне; и что только таким 
образом создается ситуация, когда переносы из прошлого находят свое полное 
выражение. Несмотря на отдельные возражения (см., например, Б Р Лафорж, 1936, 
его взгляд на семейные неврозы и его требования к семейному анализу), основные 
принципы взрослого анализа в целом остаются неизменны.
      Инфантильная зависимость в детском анализе Необходимо лишь разобраться в 
том, что ни .один из выше перечисленных аргументов для детства не обоснован, т.
е. применительно к одному жизненному периоду в беспомощности и зависимости еще 
живы факторы настоящего. Насколько бы самостоятельным или несамостоятельным ни 
был ребенок, нужно в каждом конкретном случае заново в соответствии с возрастом 
устанавливать состояние развития и патологию. Для оценки состояния развития и 
степени существующей зависимости или достигнутой независимости у детского 
аналитика имеется в распоряжении множество критериев Он изучает, с одной 
стороны, как разграничены друг с другом различные формы и аспекты зависимости; 
с другой стороны, меняющиеся отношения между ребенком и родителями в их 
хронологической последовательности Б этом плане можно проследить линию развития,
 согласно которой родители служат, соответственно возрасту ребенка, следующим 
потребностям: а) потребности в объединении (симбиозе) с матерью в период, когда 
собственное сознание и внешний мир еще слиты в нарцисстической среде; б) 
потребности в помощи при ориентации во внешнем мире и при создании ситуаций 
удовлетворения; в) потребности в объектах внешнего мира, в которые может 
трансформироваться нарцисстическое либидо в на-
       110
      А. Фрейд
      правлении объектного либидо; г) потребности в помощи и руководству при 
ориентации во внутреннем мире и при овладении им, т.е. при ограничении 
побуждений; д) потребности в образцах во внешнем мире как стимул для 
образования СВЕРХ-Я. Для аналитика также важно понимать, какую роль можно 
приписать влиянию родителей на возникновение патологических явлений. Здесь не 
всегда легко различить причину и следствие, т.е. не путать реакцию матери на ее 
нездорового (к примеру, аугичного) ребенка с ее патогенным влиянием на его 
развитие. Вероятнее всего эти различия могут встретиться в одновременном 
анализе матери и ребенка. Долговременные и дорогие исследования, вероятнее 
всего, оправдываются благодаря полученной в них информации. (См. по этому 
поводу публикации Госпиталя "Ребенок, терапия, клиника" и авторов: Доротти 
Барленгхэм, 1955; Ильза Хеллман, I960; Катта Леви, I960; Марджори Спринц, 1962).
 Из анализа матери и ребенка мы узнали следующее: а) что для многих родителей 
их ребенок представляет собой либо идеальную фигуру, либо объект из их 
собственного прошлого, что их соединение с ребенком зависит от этого мнимого 
отношения, и что ребенок развивается в духе этих фантазий, чтобы сохранять 
расположение к себе родителей, даже где ему самому причиняется наличие; б) что 
многие невротические или психотические родители втягивают ребенка в свою 
патологическую систему и пренебрегают его собственными потребностями развития; 
в) что некоторые матери фактически разделяют симптом с ребенком и вместе с ним 
действуют в форме совместного психоза, г) что патогенное влияние на ребенка тем 
сильнее, чем больше он выступает на стороне родителей в фактических действиях, 
а не только в фантазиях; в последнем случае анализ ребенка может 
удовлетвориться терапией, в первом случае необходимо обследование референтного 
родителя, если ребенок должен быть освобожден от его патологической зависимости.
 Изветен факт: родители часто ответственны также за поддержание нарушений у 
ребенка. Многие из инфантильных фобий, инфантильных нарушений питания, 
церемоний засыпания и т.п. могут появиться только при поддержке матери. Матери, 
которые также сильно боятся состо-
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      111
      яния страха у ребенка, как и он сам, сами становятся защитниками его 
страха и тем сопричастны предостерега-ниям, избеганиям, отречениям и т.д. Часто 
инфантильные нарушения такого рода для наблюдателя еще очевиднее, когда 
невротические дети отдалены от своих родителей (как, например, при эвакуации 
лондонских детей в годы войны 1939-1945 гг.). Непременные навязчивые действия 
производятся навязчивоневротическими детьми на теле матери, а не на собственном 
теле. Для некоторых родителей анализ показал, что патология у ребенка отвечает 
некоторому бессознательному желанию с их стороны, и что по этой причине они 
вынуждены способствовать нарушению вместо того, чтобы противостоять ему. 
Неопровержимый факт: родительской помощи отводится важная роль при лечении. 
Здесь детский аналитик имеет хорошие основания завидовать коллегам из взрослого 
анализа в исключительности отношений к их пациентам. О начале, продолжении и 
конце лечения в детском анализе решает, как упоминалось выше, не Я пациента, а 
разум и понимание родителей. Родителям, а не самому ребенку, выпадает задание 
поддерживать терапевтический союз с аналитиком, даже если сопротивления "и 
отрицательные переносы этому противодействуют; где Ъни вместо этого стоят на 
стороне сопротивления ребенка и разделяют его, анализ раньше времени 
разрушается. Где возрастает положительный перенос, повышается обычно и ревность 
матери к аналитику и усиливается никогда не исчезающий детский конфликт 
лояльности. В общем фактическое участие родителей в аналитическом процессе 
изменяется в зависимости от возраста ребенка, от типа его нарушения, от 
личности и патологии родителей и от технических убеждений аналитика. Мы 
встречаемся со всеми имеющимися возможностями. На одном конце стоит 
преднамеренное отстранение родителей, пока это позволяют внешние обстоятельства 
и строгое соблюдение аналитической секретности по отношению к ним. От этого 
идет: частная информация через самого детского аналитика; одновременная 
консультация матери, чтобы дать ей возможность быть в курсе протекания анализа; 
одновременная психотерапия отца или матери; присутствие матери на аналитическом 
занятии маленьких детей; инструкция матери по самостоятельному обращению с 
маленькими детьми; одновременное подключение одного из родителей к анализу 
взрослых и т.д. На другом
       110
      А. Фрейд
      правлении объектного либидо; г) потребности в помощи и руководству при 
ориентации во внутреннем мире и при овладении им, т.е. при ограничении 
побуждений; д) потребности в образцах во внешнем мире как стимул для 
образования СВЕРХ-Я. Для аналитика также важно понимать, какую роль можно 
приписать влиянию родителей на возникновение патологических явлений. Здесь не 
всегда легко различить причину и следствие, т.е. не путать реакцию матери на ее 
нездорового (к примеру, аутичного) ребенка с ее патогенным влиянием на его 
развитие. Вероятнее всего эти различия могут встретиться в одновременном 
анализе матери и ребенка. Долговременные и дорогие исследования, вероятнее 
всего, оправдываются благодаря полученной в них информации. (См. по этому 
поводу публикации Госпиталя "Ребенок, терапия, клиника" и авторов: Доротги 
Барленгхэм, 1955; Ильза Хеллман, I960; Катта Леви, I960; Марджори Спринц, 1962).
 Из анализа матери и ребенка мы узнали следующее: а) что для многих родителей 
их ребенок представляет собой либо идеальную фигуру, либо объект из их 
собственного прошлого, что их соединение с ребенком зависит от этого мнимого 
отношения, и что ребенок развивается в духе этих фантазий, чтобы сохранять 
расположение к себе родителей, даже где ему самому причиняется наличие; б) что 
многие невротические или психотические родители втягивают ребенка в свою 
патологическую систему и пренебрегают его собственными потребностями развития; 
в) что некоторые матери фактически разделяют симптом с ребенком и вместе с ним 
действуют в форме совместного психоза, г) что патогенное влияние на ребенка тем 
сильнее, чем больше он выступает на стороне родителей в фактических действиях, 
а не только в фантазиях; в последнем случае анализ ребенка может 
удовлетвориться терапией, в первом случае необходимо обследование референтного 
родителя, если ребенок должен быть освобожден от его патологической зависимости.
 Изветен факт: родители часто ответственны также за поддержание нарушений у 
ребенка. Многие из инфантильных фобий, инфантильных нарушений питания, 
церемоний засыпания и т.п. могут появиться только при поддержке матери. Матери, 
которые также сильно боятся состо-
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      111
      яния страха у ребенка, как и он сам, сами становятся защитниками его 
страха и тем сопричастны предостерега-ниям, избеганиям, отречениям и т.д. Часто 
инфантильные нарушения такого рода для наблюдателя еще очевиднее, когда 
невротические дети отдалены от своих родителей (как, например, при эвакуации 
лондонских детей в годы войны 1939-1945 гг.). Непременные навязчивые действия 
производятся навязчивоневротическими детьми на теле матери, а не на собственном 
теле. Для некоторых родителей анализ показал, что патология у ребенка отвечает 
некоторому бессознательному желанию с их стороны, и что по этой причине они 
вынуждены способствовать нарушению вместо того, чтобы противостоять ему. 
Неопровержимый факт: родительской помощи отводится важная роль при лечении. 
Здесь детский аналитик имеет хорошие основания завидовать коллегам из взрослого 
анализа в исключительности отношений к их пациентам. О начале, продолжении и 
конце лечения в детском анализе решает, как упоминалось выше, не Я пациента, а 
разум и понимание родителей. Родителям, а не самому ребенку, выпадает задание 
поддерживать терапевтический союз с аналитиком, даже если сопротивления "и 
отрицательные переносы этому противодействуют; где Ъни вместо этого стоят на 
стороне сопротивления ребенка и разделяют его, анализ раньше времени 
разрушается. Где возрастает положительный перенос, повышается обьгано и 
ревность матери к аналитику и усиливается никогда не исчезающий детский 
конфликт лояльности. В общем фактическое участие родителей в аналитическом 
процессе изменяется в зависимости от возраста ребенка, от типа его нарушения, 
от личности и патологии родителей и от технических убеждений аналитика. Мы 
встречаемся со всеми имеющимися возможностями. На одном конце стоит 
преднамеренное отстранение родителей, пока это позволяют внешние обстоятельства 
и строгое соблюдение аналитической секретности по отношению к ним. От этого 
идет: частная информация через самого детского аналитика; одновременная 
консультация матери, чтобы дать ей возможность быть в курсе протекания анализа; 
одновременная психотерапия отца или матери; присутствие матери на аналитическом 
занятии маленьких детей; инструкция матери по самостоятельному обращению с 
маленькими детьми; одновременное подключение одного из родителей к анализу 
взрослых и т.д. На другом
       112
      А Фрейд
      конце этой линии можно найти совсем крайнее мнение некоторых аналитиков, 
что анализ одного из родителей, или обоих родителей, является самым эффективным 
средством лечения невроза у ребенка, даже без непосредственного лечения самого 
ребенка
      Инфантильная зависимость в аналитической литературе послевоенных лет 
Растущий аналитический интерес к первому году и к ранним отношениям матери и 
ребенка ставит в центр внимания и проблему инфантильной зависимости. Две 
выдающиеся работы из этой области освещают тему, с одной стороны, с позиции 
процессов созревания (Phyllis Gr-еепасге, I960), с другой стороны, с позиции 
материнской заботы (D.W.Wmmcott, I960). Совмещение обоих способов рассмотрения 
создает впечатляющую картину биологической и психологической зависимости 
ребенка в первые периоды жизни, а также их далеко идущих последствий для 
последующего психического здоровья или болезни. Другие публикации, частично как 
результаты аналитической работы, частично как итоги непосредственных 
вне-аналитических наблюдений, затронули следующие частные проблемы- роль 
проникновения в отношения матери и ребенка до развития языка (Winnicott, 1949); 
вклад периода зависимости в индивидуальную конституцию (Martin Jzmes, I960); 
вредные последствия разлучения с матерью маленьких детей (А.Фрейд и Д Берлингам,
 1949, 1950, Джон Боулби, 1952 и др.; Джеме Робертсон, 1958; Рене Спитц, 1945, 
1946); влияние материнских отношений на начало жизни (Джойс Робергсон, 1962). 
Интерференция между внутренним и внешним миром в свете детского и взрослого 
анализов Впечатление от чрезвычайного значения инфантильной зависимости, с 
которой детский аналитик ежедневно имеет дело в своей работе, имеет 
продолжительные последствия на его теоретические убеждения. При работе со 
взрослыми и с полученными от них результатами для аналитика само собой 
разумеется более высокая оценка влияний внутреннего мира, чем внешнего. От 
своих пациентов он научился, что изменения во внешних обстоятельствах жизни 
ведут не к изменению
      Глава 2 Связь взрослого и детского анализа
      113
      настроения, а к отклонениям настроения, которые способ ствуют восприятию 
внешнего мира в искаженном свете; что внешний мир побуждает не деятельность 
фантазии, а бессознательный мир фантазий, который в своих целях использует 
реальный мир; что именно проекции из внутреннего мира придают безвредным лицам 
из внешнего мира вид опасных преследователей; что в процессах переноса картина 
его собственной личности испытывает похожие изменения и искажения, и т.д Чем 
глубже происходит перенос аналитика в детство пациента, тем более возрастает 
его убеждение, что даже в инфантильные времена решающие влияния закреплены во 
внутреннем мире индивида, а не в его внешнем мире. По указанным причинам 
аналитик взрослых непоколебимо стоит на психической реальности. Если он допуска 
ет ошибку в своих оценках, они обычно соответствуют этой установке' он склонен 
видеть все встречающиеся в ходе наблюдения переживания пациента только в свете 
сопротивления и переноса, и отказывать им в любом реальном значении, даже где 
оно оправдано Для детского аналитика, с другой стороны, все указа ния ведут в 
обратную сторону Выделяющаяся роль влияний окружающей среды раскрывается тем 
выразительнее, чем младше ребенок, и тем определеннее он подвержен влиянием 
объективного мира. Нетрудно ежедневное поведение и симптоматологию ребенка 
сводить к родительской заботе или пренебрежению, к отношениям, основанным на 
любви или отсутствии любви, к переоценке или критической недооценке, либо даже 
сразу к гармонии или дисгармонии родительской супружеской жизни. Даже 
символический материал, который во время анализа приносит ребенок, его игровые 
действия и т д происходят не только из его собственных фантазий Они содержат 
одновременно сообщения о семейных событиях, указывают в какие ночи у родителей 
были половые сношения, когда произошла домашняя ссора, символизируют патологию 
и симптоматологию родителей и т.д Где детский аналитик ограничивается лишь 
внутренним миром ребенка, можно потерять много ценного материала, который 
относится к его внешнему миру (см также Августу Боннард, 1950, о "предающих 
жестах" ребенка). Даже в анализе более старших детей, у которых материал больше,
 уже не появляется в форме игровых действий, внешние события дня часто играют 
неподобающе
       114
      А Фрейд
      большую роль. В этих случаях, правда, речь идет о защите внутренних 
процессов на службе одного из многочисленных сопротивлений). Детскому аналитику 
и детскому анализу чрезвычаййо важно не быть введенным практическим опытом в 
теоретическое заблуждение. Неверно заключать из этого опыта, что внешние 
мероприятия (кроме как у самых младших) достаточны для устранения инфантильных 
нарушении. Кто верит в одностороннее терапевтическое влияние факторов внешнего 
мира, верит также в их одностороннее патогенное влияние — воззрение, которое не 
может быть подтверждено психоаналитическим пониманием. Убеждение, которое мы 
приобрели при изучении неврозов и других психических нарушений, доходит до того,
 что патогенные влияния можно найти с двух сторон, внутри и снаружи, что только 
их взаимодействие позволяет им создавать длительные патологические состояния в 
психическом аппарате, и что последние могут быть устранены лишь там, где 
терапия обращается к психической инстанции и в состоянии добиться изменений 
соотношения сил между ОНО, Я и СВЕРХ-Я. Во взрослом анализе мы получаем так 
много обособленных впечатлений о превосходстве психической реальности над 
внешней реальностью, что нам трудно помнить о реальных лишениях, потерях, 
разочарованиях и т.п., которые играют роль возбуждающих элементов при 
возникновении заболевания. В детском анализе перед нами противоположная 
трудность: наше впечатление о внешних влияниях, которые действуют на ребенка, 
настолько потрясающе, что мы находимся в опасности забыть, что только 
взаимодействие между окружающими факторами и врожденными или приобретенньпли 
позициями и установками Я ведет к патологическому результату. Где аналитик 
обследует как детей, так и возрослых, ему не трудно разобраться в мнениях обеих 
сторон и придерживаться теоретической точки зрения, которую этиологически 
изложил Фрейд: "Для рассмотрения причины случаи невротических заболеваний 
выстраиваются в ряд, внутри которого оба момента — сексуальная конституция и 
переживания... -представлены так, что один растет, когда другой уменьшается. На 
одном конце ряда стоят экстремальные случаи, о которых Вы с убеждением могли бы 
сказать эти люди вследствие их особенного либидонозно-го развития в любом 
случае заболели бы, что бы они не
      Глава 2 Связь взрослого и детского анализа
      115
      переживали. На другом конце находятся случаи, о которых Вы должны бь1ли 
бы отозваться противоположно: они непременно избежали бы болезни, если бы жизнь 
не бросила их в те или иные положения Для случаев внутри ряда встречаются 
больные с более или менее предрасположенной сексуальной конституцией и с менее 
или более поврежденными жизненными требованиями. Их сексуальная конституция не 
привела бы к неврозу, если бы не ело жились такие события, и, с другой стороны, 
эти события не повлияли бы на них травматически, если бы были другие отношения 
либидо" (собр соч , XI 360) Аналитическая работа с детьми дает также 
возможность исследовать насколько внутренние или внешние влияния, превосходящие 
определенный размер, могут пато генно влиять на себя. Случаями этого рода 
являются, с одной стороны, дети с врожденными нарушениями психического аппарата,
 при которых отсутствуют внутренние предварительные условия для нормального 
развития; с другой стороны, травматизированные или же осиротевшие, или 
находящиеся под влиянием психически больных родителей, где в итоге нет внешних 
условий для нормальной детской жизни Определенные отклонения от нормальной 
линии развития при этих обстоятельствах неизбежны. Но пока в рассмотрение 
входят структуры личности и невроза, наши анализы показывают, что и при этом 
экстремальном положении дел речь идет о взаимодействии между внешними и 
внутренними факторами, т.е. о реакциях определенной конституции на определенные 
влияния среды.
       Глава 3 Нормальное детское развитие /масштабы и оценка/
      О раннем диагнозе, прогнозах и профилактике
      занятия по детскому анализу в официальных психоаналитических институтах 
связаны исключительно с терапевтическими задачами по отношению к психически 
больным детям. Будущий детский аналитик учится реконструировать самое раннее 
прошлое своего пациента и сводить симптомы к их первым истокам. Но он остается 
без инструмента там, где речь идет о том, как оценивать патогенные влияния по 
их будущему воздействию; как определить психическое развитие ребкна; как 
предсказать направление развития; как вмешаться во внешние жизненные 
обстоятельства ребенка; как проконтролировать родителей в их воспитательной 
деятельности; или как вообще сотрудничать по предотвращению невротического, 
психотического и диссоциального развития. Поворот от терапии к применению 
теории, к вопросам воспитания содержит одновременно поворот заинтересованности 
от патологии к норме. Психоаналитическое изучение нормальных процессов достигло 
в последние десятилетия больших успехов, которые в первую очередь обязаны 
достижениям в области психоаналитической детской психологии (см. здесь, в 
часности, работы Х.Гартмана и Э.Криза). Во взрослом анализе понятие нормы 
играет особенно важную роль и всегда подвергается дискуссии, когда речь заходит 
об оценке успеха анализа ("нормальная" работоспособность и сексуальная 
состоятельность). В противоположность этому детский аналитик, начиная со своей 
первой встречи с ребенком, интересуется вопросом о его нормальности, т.е. о его 
нормальном или отклоняющимся от нормы состоянии развития. В одной из своих 
ранних работ о значении индикации для детского анализа (1945 г.) я старалась 
собрать материал о том, что определяет необходимость ребенка в лечении,
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      117
      и показать, как развитие инстинкта, Я и СВЕРХ-Я может на основе 
либидонозной фазовой последовательности, с одной стороны, и хронологии функции 
С, с другой, быть оценено по его возрастному состоянию, его раннему или 
позднему созреванию. То, что диагностик узнает по этому поводу, относится, 
правда, в первую очередь, к прошлому пациента и к его патологии, и только 
совсем немного к нормальным процессам развития. Насколько очевидными могут 
стать инфантильные конфликты и построенные на них компромиссные решения, 
настолько еще постепенное приспособление ребенка к внешнему миру, его жизненная 
способность и будущие перспективы остаются в темноте. Перевод внешней 
реальности на психическую реальность
      Насколько родители и воспитатели почувствуют доверие к детскому аналитику,
 они ждут от него ответа на бесконечное число вопросов. То, что большинство их 
проблем исходит из нормальной и повседневной семейной или школьной жизни, не 
является основанием для перекладывания их ответственности на аналитически 
неграмотных лиц -воспитательниц детских садов, учителей, детских врачей, 
медицинских сестер, попечительниц и т.п. Напротив, основательное рассмотрение 
показьшает, как много может дать психоаналитическая теория при правильном 
применении к различным темам. Итак, компетентный аналитик должен решать, лучше 
ли, если молодая мать одна ухаживает за своим младенцем; вредит ли она его 
развитию, когда обращается за помощью к няне; является ли жизненно важным, 
чтобы она с ним не разлучалась, даже, если это необходимо старшему ребенку, 
супругу, собственным родителям и т.п.; в каком возрасте впервые возможно такое 
разлучение, которое не причиняет вреда. Другие вопросы гласят: в чем 
преимущества и недостатки груди или бутылки, строгого или свободного режима в 
кормлении грудного ребенка? Какой лучший возраст для начала приучения к 
опрятности7' Когда мать перестает быть единственным объектом и когда другие 
взрослые или дети начинают играть роль в жизни маленького ребенка' Какой 
правильный возраст поступления в детский сад? Где необходимы хирургические 
вмешательства (обрезание, тон-зиллэктомия и т.п.), в каком возрасте они лучше 
всего переносятся? Какие дети чувствуют себя лучше в свободных школах, какие 
нуждаются в строгой учебной дисциплине?
       118
      А. Фрейд
      Какой самый подходящий возраст для сексуального просвещения? Какова 
оптимальная разница в возрасте у детей в семье, и в каком возрасте лучше всего 
переносится рождение следующего ребенка? Как должны относиться родители к 
аутоэротике? Хорошо ли предоставлять свободу сосанию, мастурбации и т.д.? 
Распространяется ли это на сексуальные игры детей друг с другом? Какая позиция 
лучше всего по отношению к деткой агрессивности? Когда усыновленные дети должны 
узнавать о своем усыновлении, и как много они должны знать о своих настоящих 
родителях? Лучше ли дневные школы, чем интернаты? Нужно ли подросткам и внешне 
оставлять семейный союз, как только они внутренне, т.е. интуитивно, начинают 
отделяться от родителей? Относительно всех этих вопросов, даже очевидно 
простейших, у детского аналитика двойственная задача. Первый необходимый шаг — 
это привитие родителям взгляда, что не существует удовлетворяющих всех ответов, 
а есть только такие, которые подходят конкретному ребенку, т.е. его особенной 
личности и особенному состоянию его развития; что возраст развития ребенка не 
совпадает с его хронологическим возрастом, хотя родители в этом решительно 
уверены; что различия от ребенка к ребенку в темпе эмоционального развития и 
социального приспособления не меньше, чем со стороны физического и 
интеллектуального развития, и также различны для требований, которые по праву 
могут быть поставлены перед ребенком. Второй, еще более сложный шаг направлен 
на введение родителей в чуждый им эмоциональный мир ребенка. Там, где родители 
рассматривают свои планы и намерения относительно ребенка, как разумные и 
соответствующие внешнему состоянию дел, дети переживают их в духе своей 
психической реальности, т.е. на основе соответствующих их развитию конфликтов и 
страхов. Здесь аналитик играет роль посредника между сторонами, который 
переводит требования родителей на язык детских комплексов и делает для них, 
таким образом, мало-помалу понятными фантастические ложные и окольные пути 
инфантильного способа мышления.
      Четыре примера непонимания детей и взрослых
      Непонимание между детьми и взросль1ми возникает в целом ряде областей 
из-за различных мыслительных и эмоциональных процессов.
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      119
      1. В области объектных отношений маленькие дети отличаются от зрелых 
индивидов в первую очередь своей эго-центричностъю. В фазах первичного 
нарциссизма и любви к опорному типу ребенок, хотя и нуждается в матери больше, 
чем в более поздней жизни, но использует ее исключительно для удовлетворения 
отдельных потребностей, не осознавая ее роли в качестве самостоятельной 
личности. Что бы ни происходило с матерью, на этой ступени ребенок занят только 
своей собственной персоной. Удаление внимания матерью другим членам семьи, ее 
интересы, ее домашние и служебные заботы, изменения ее настроения, болезни и 
даже смерть, переживаются ребенком как выпавшие на его долю лишения. Рождение 
следующего ребенка означает для малыша лишь то, что мать ему неверна, т.е. 
неприязнь с ее стороны, на которую он со своей стороны отвечает враждебностью, 
эмоциональной холодностью или повышенной требовательностью и сложностями. 2. В 
сексуальной области существует незрелость физического аппарата, которая 
приводит ребенка к тому, чтобы переводить половые проявления между родителями 
на язык своей собственной прегенитальности. Из этого возникает ошибочное 
понимание полового акта родителей как грубого нападения отца на мать и 
основанные на этом все сложности идентификации с мужскими и женскими партнерами 
в роли агрессора и жертвы, которые ответственны за более позднюю неуверенность 
в сексуальной идентичности подрастающего индивида. Незрелость сексуального 
аппарата в детстве ответственна также за известный неуспех сексуального 
просвещения. Там, где родители стараются передать интеллектуальные знания, 
ребенок отвечает соответствующими его физическому и эмоциональному опыту 
"инфантильными сексуальными теориями", замещающими гениталии ртом и анусом, 
естественную женскую роль — кастрацией и жестоким обращением женского партнера. 
3. Различия в инфантильном образе мыслей не только качественные, но и 
количественные, поскольку они относятся к относительной слабости вторичных 
процессов по сравнению с первичным процессом. Маленькие дети могут быть 
поразительно "благоразумными", например, во время болезни к необходимости 
врачебного вмешательства, к приему невкусных лекарств, к диете и т.д. Но к 
родительскому разочарованию эти установки оказываются ненадежными. Чем ближе 
приближается визит врача
       120
      А Фрейд
      или угрожающая операция, т.е чем больше возрастает страх, тем 
"неблагоразумнее" ведет себя ребенок, т.е. тем больше преобладает первичный 
образ мышления над вторичными мыслительными процессами: необходимое 
хирургическое вмешательство превращается в фантазии ребенка о преднамеренном 
повреждении врачом его тела; больничная койка становится тюрьмой; диета — 
лишение еды в качестве штрафа. Родители, допускающие такое (в их присутствии 
или отсутствии), превращаются в фантазиях ребенка из защитников от врагов и 
агрессоров в мишень для вспышек ненависти, гнева и ярости 4 Следующее важное 
различие между детьми и взрос лыми касается временной ориентации Для 
человеческой оценки течения времени решительно важно, исходит ли его измерение 
из инстинктивных процессов или из Я Инстинктивные побуждения по своей природе 
не выносят никаких отсрочек, являются, следовательно, "нетерпеливыми" 
стремлениями к удовлетворению. Ожидание, отсрочка и терпение принадлежат 
процессам Я, характерны для них и только постепенно вводятся в психический 
аппарат (путем включения мыслительных процессов). Взрослый измеряет время 
посредством своего Я, с привлечением объективных вспомогательных средств, таких 
как часы и календарь. В противоположность этому дети измеряют время на основе 
субъективных инстинктивных процессов, т.е. потребностей и желаний. Их голод 
позволяет судить, что промежуток между приемами пищи "слишком долог", даже, 
когда мать пунктуально придерживается предписанного режима. В состоянии разлуки,
 тоски, в больнице и т.п. каждый промежуток времени может казаться 
"бесконечным" даже, если он по оценкам взрослых "короткий". Все то, что здесь 
для ребенка терпимо или нетерпимо, безобидно или вредно, целиком зависит от 
зрелости или незрелости его аппарата Я, слишком часто измеряется во вред 
ребенку исключительно посредством чуждого ему масштаба взрослых. Как 
естественно для детей переводить действия родителей на их собственный 
чувственный язык, так неизбежно для родителей на основе их взрослого образа 
мыслей недооценивать и не понимать переживания детей. Сведения родителей о 
психической предыстории их детей являются поэтому ненадежными, неполными и 
дезинформирующими. Родители, которые привели своих детей на клиническое 
исследование (по многочисленному опыту случаев госпита-
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      121
      ля детской клинической терапии), упоминают, например, между прочим, что 
грудной ребенок "сразу не брал грудь", что он после отсутствия матери 
"некоторое время ничего о ней не хотел знать"; либо во время болезни матери 
"никем другим не может быть тронут"; что он осваивается в больнице только тогда,
 "когда минует первый страх". Инциденты этого рода, кажущиеся несущественными и 
кратковременными, слишком часто оказываются при более детальном аналитическом 
рассмотрении важными поворотными точками в эмоциональной жизни ребенка, т.е 
травматическими событиями, от которых берут свое начало страхи, патологические 
изменения, чувства неполноценности, задержки и симптомообразования. Психические 
линии развития
      В аналитической работе мы разделяем, психическую лич-^ ность на ее 
составные части и отдельно следим за судьбой отдельных частей Ряды развития, 
которые при этом получаются, касаются, с одной стороны, инстинктивной части, с 
другой, — инстанций Я и СВЕРХ-Я душевного аппарата. Мы определяем развитие 
сексуального инстинкта последовательностью либидоносных фаз (оральная, 
анально-са-дистическая, фаллическая, латентная, предпубертатная, пубертатная, 
генитальная). Для агрессивного инстинкта мы принимаем, что его определенные 
формы проявления последовательно подчинены либидному развитию (кусание, 
пле-вание, желания присоединения как оральная агрессивность; мучение, 
разрушение, жестокость как проявления анального садизма; властолюбие, 
хвастовство, зазнайство на фаллической стадии; диссоциальные начала при 
предпубертатнос ти и пуоертатности и т д ) Для Я существуют "стадии развития 
действительного смысла" (Фереднци, 1913) и приблизительная хронология защитных 
механизмов (А.Фрейд, 1936); для СВЕРХ Я - последовательность идентификации с 
родительскими объектами и поступалъные интернализации родительского авторитета 
Для оценки интеллектуального развития аналитик использует тестирование 
интеллекта, как и в академической психологии Этот по своей сущности 
односторонний способ рассмотрения, который соответствует разбирающей и 
анализирующей установке аналитика, оказывается, однако, неудовлетворительным, 
где речь идет не о терапии или теоретическом образовании, а о вопросах развития 
и воспитания,
       122
      А. Фрейд
      для которьгх требуются не отдельные части, а весь душевный аппарата в 
целом. То, что для этой области работ необходимо — так это знание важнейших 
взаимоотношений между потребностью и Я, установление Закономерности, по которой 
они осуществляются на различных возрастных ступенях и стадиях развития. В целом,
 такие стадиальные последовательности, разумеется, легче всего можно 
сопоставить там, где основательно изучаются рассматриваемые влияния на обе 
стороны личности, как, например, развитие сексуальности и агрессивности со 
стороны инстинктов, развитие объектных отношений со стороны Я, которые затем 
встречаются в последовательном оформлении человеческой любовной жизни и 
посредством их проявлений информируют о достигнутой в этом плане зрелости или 
незрелости, нормальности или ненормальности индивида. Сегодня мы располагаем в 
полученных из психоаналитической детской психологии данных достаточными 
основаниями, чтобы составить такие ряды развития и для других достижений 
детской личности. Наша задача при этом остается такая же: проследить, как 
соприкасаются Я и ОНО в их совместном влиянии; как постепенно прогрессируют 
овладение внутренним миром и приспособление к внешнему миру; и как свобода 
побуждений и фантазий медленно теряет силу и отходит на задний план, давая 
место овладению побуждениями и рациональности. Линии развития этого рода можно 
построить для нескончаемого количества областей: например, для области приема 
пищи, где ряд ступеней, начиная с младенческой стадии, проходит до разумных 
привычек питания взрослых; для области опрятности от первоначальной 
воспитательной борьбы до автоматического овладения функциями опорожнения; для 
физической гигиены от зависимости от ухаживающего до самостоятельности; для 
отношения к старшим, торварищам от эгоизма и безразличия до дружбы и 
взаимности; от развлечения на собственном или материнском теле и от ^переходных 
объектов" (Винникотт, 1953) до игрушек и начал работоспособности. Продвижение 
по этим стадиальным направлениям в каждом отдельном случае являются результатом 
взаимодействия между происходящими со стороны побуждений, Я и СВЕРХ-Я 
процессами развития и их преобразованием посредством влияний внешнего мира, т.е.
 комплексного влияния созревания, структурализации и приспособления. 
Получившиеся
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      123
      "Линии развития" являются скорее всего теоретическими абстракциями. Они 
пытаются передать правдоподобные картины развития ребенка и его 
работоспособности. Типичная психоаналитическая линия развития: от инфантильной 
зависимости до любовной жизни взрослого Прослеживание инфантильных любовных 
отношений до их взрослых форм соответствует психоаналитической попытке 
выработать полный исторический порядок развития для определенной стороны 
человеческой жизни. В основе явлений находятся, с одной стороны, свойственные 
сексуальной потребности процессы созревания, которые выражаются в либидоносных 
фазах (оральная, анальная, фаллическая), с другой стороны, (как указано выше) 
вклады, которые вносит Я в выбор и образование объектных отношений. То, что 
аналитик реконструировал в анализе и подтвердил во внеаналитических наблюдениях,
 можно следующим образом описать в последовательности стадий: 1) "биологическое 
единство" между матерью и ребенком в начале жизни, фаза, в которой нарциссизм 
матери распространяется на ребенка, и ребенок со своей стороны включает мать в 
свою "нарцисстическую среду" (Хоффер, 1952 г.); подразделения этого периода (М.
Малер, 1952 г.) позволяют выделить аутический и симбиотический периоды, а также 
период, в котором в противоположных направлениях оказывают давление страх 
разлучения, с одной стороны, и желание самостоятельности, — с другой. Каждое из 
этих направлений развития подвержено множеству повреждений, которые характерны 
для данной ступени; 2) "любовь к опеке" или периоды ^отдельных объектов" (М.
Клейн), предварительная ступень объектного отношения, на которой выбор объекта 
еще регулируется не со стороны Я, а со стороны потребностей и инстинктивных 
побуждений. Мы видим здесь, что либидо позитивно заполняет удовлетворение 
объектом. Заполнения этого рода являются не константными, а обратимыми, если 
произойдет исполнение желаний. В состоянии покоя индивид возвращается к 
нарцисстическому распределению; 3) стадия объектных отношений в собственном 
смысле слова, на которой либидозаполнение делается независимым от 
удовлетворения потребностей и остается константно направленным на определенную 
личность;
       124
      А Фрейд
      4) амбивалентные отношения аналъно-садистической фазы, в которой либидо и 
агрессивность направлены на один и тот же объект; 5) эдипова (фаллическая) фаза,
 в которой ребенок делает целью своих сексуальных желаний обоих родителей и 
одного из них в особенности, а с другим соперничает; любопытство, хвастовство, 
выставление себя на показ выдвигаются на передний план поведения; у девочек 
Эдипов комплекс начинается как мужское, направленное на мать стремление, 
которое предшествует направленной на отца женской установке; 6) латентный 
период, в котором затухают прегениталъ-ные побуждения инфантильной 
сексуальности, проходит Эдипов комплекс и по большей части отступают 
либидо-носные заполнения родителей, которые направляются на ровесников, 
учителей, предводителей групп, кумиров, неличностные идеалы, на ограниченные и 
сублимированные интересы; разочарование в идеальном образе родителей 
раскрывается в это время в жизни фантазий (семейный роман, фантазии близнецов и 
т.д.); 7) предпубертатностъ, предварительная ступень собственной пубертатности, 
в которой очевидно устаревшие желания и установки инфантильной жизни 
обнаруживаются по-новому; 8) пубертатная фаза, в которой молодой человек имеет 
двойственную задачу, с одной стороны, освободиться от своих эдиповых объектов, 
с другой стороны, добиться овладения гениталъными зонами прегенитальных 
нарцисстических побуждений. Пубертатность заканчивается, когда достигается этот 
шаг и происходит либидозаполнение нового, гетеросек-суалъного объекта любви за 
пределами семьи. Линия развития этого рода приводит при ее применении к 
практическим вопросам и неожиданным новым понима-ниям, даже где она повторяет, 
как в этом случае, в отдельных, последовательных позициях для аналитика лишь 
давно знакомое. В своей целостности она может дать точные сведения о 
притязаниях и ожиданиях, которые могут быть установлены для ребенка на каждой 
стадии развития. Например, мы начали понимать почему широко дискутируемые в 
последние годы разлучения матери и ребенка вызывают столь различные 
последствия; взгляд на линию развития показывает, что на каждой ступени 
разлучения имеют различное значение и воспринимаются ребенком по-разному. Там, 
где ребенок и мать разделены друг от друга в фазе биологического единства (1), 
безразлично по какому поводу, мы видим в качестве результата у
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      125
      ребенка вспышку страха и страдания, разлучение в собственном смысле слова 
(Боулби, I960). Где мать недостаточно справляется с ролью источника 
удовольствий (2), следуют нарушения индивидуализации (Малер, 1952), 
анак-литические депрессии (Шнитц, 1946), другие дефективные проявления (Альперт,
 1959), раннее созревание в развитии Я (Джеме, I960) или так называемое 
"фальшивое Я" (Вин-никотт, 1955). Где любовные стремление ребенка не находят в 
анально-садистической фазе подходящего объекта, или где объект ненадежен, там 
появляются нарушения в процессе смешения либидо и агрессивности или даже в их 
слиянии и ведут к агрессивно-деструктивным последствиям, которые остаются 
неподдающимися никакому воспитательному воздействию (А.Фрейд, 1949 г.). 
Разлучения ребенка и его объекта любви после достижения третьей ступени 
переносятся легче, чем прежде. Чем надежнее закрепились константные объектные 
отношения ребенка, т.е. чем независимее они от физического присутствия или 
отсутствия известной персоны и исходящих от нее удовлетворения или отказов, тем 
длиннее может длиться разлучение с ней, не приводя к травматическому действию. 
Здесь различные остановки на линии развития дают необходимые справки о 
предполагаемом воздействии пребывания в больнице, отсутствия родителей, 
поступления в детский сад и т.п., для чего один только хронологический возраст 
ребенка не может служить мерилом. Дальнейшими практическими выводами из этой же 
линии развития являются: — буйное прицепливание маленького ребенка к матери (4) 
есть следствие пред-эдипальной амбивалентности, а не типичным поведением 
"избалованного" ребенка, как это часто утверждается; — родители заблуждаются, 
если они в пред-эдипальной фазе (перед концом 4) ожидают вознаграждений в 
объектном отношении, которые появляются лишь на пятой ступени; — ребенок не в 
состоянии вступить в какую-либо компанию, прежде чем он не перенесет часть 
своего либидо с родителей на старших товарищей (6). В случаях, где упадок 
Эдипова комплекса затягивается и инфантильный невроз ребенка задерживается 
дольше, чем положено в 5, имеют место нарушения приспособления к компании, 
недостающий интерес к школьной жизни, школьные страхи и большая тоска по дому;
       126
      А Фрейд
      — адаптированные дети испытывают преимущественно в латентный период (6) 
трудности тогда, когда все дети переживают неминуемое разочарование в родителях 
и "се мейный роман", т е фантазия, что ребенок — не ребенок соб ственных 
родителей, путем которой реальность усыновле ния возрастает до мучительного 
переживания, — сублимации, которые впервые появляются в эдипаль-ной фазе (5) и 
полностью развиваются в лантентном периоде (6), в предпубертатности (7) обычно 
пропадают, что нельзя приписывать ошибкам воспитания и неправильному развитию, 
а являются соответствующей развитию регрессией на более ранние стадии развития 
(2, 3, 4), — со стороны родителей право молодого человека (8) на покидание 
семьи должно так же серьезно приниматься, как право маленького ребенка (1, 2) 
на прицепление к своему объекту или право всех детей (1 7) на определенный 
объект ауто- эротического удовлетворения Линии развития телесной 
самостоятельности
      То, что в человеческом развитии физическое Я предшествует всем другим 
сторонам развития Я, еще не значит, что ребенок раньше достигает своей телесной 
(физической) са мостоятельности, чем независимости от родителей в эмоци 
ональном и моральном отношении. Напротив, нарцисстичес-кая установка всех 
матерей по отношению к детскому телу находит подобие со стороны всех детей в 
чувстве телесного единства с матерью, в отсутствии телесных и личностных 
границ; а также в том факте, что в начале жизни различение между внутренним и 
внешним достигается не на основе воспри ятия объективной реальности, а на 
основе переживания удоволь ствия и неудовольствия Маленький ребенок обращается 
(или жестоко обращается) с грудью, лицом, рукой или волосами матери, как будто 
бы они его собственные части тела, одновременно он ожидает от нее, что она 
чувствует его голод, его усталость, его потребности и чувства неудовольствия 
как свои собственные Чем больше ребенок в совсем раннем детстве находится под 
влиянием телесных потребностей, телесных побуждений и их производных, тем 
меньше сам он является властелином разновидностей и количеств своих 
удовлетворении, с единственным исключением аутоэротики, которая позволяет ему 
проявлять умеренное количество самостоятельности по отношению к внешнему миру 
Во всех остальных отношениях, в связи со сном и приемом пищи, опорож-
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      127
      нением и гигиеной тела, предотвращением болезней и несчастных случаев и т 
п., продолжительные пути развития должны быть пройдены, прежде чем с ним будет 
снят материнский контроль, который будет передан самому подрастающему человеку 
От стадии грудного вскармливания ребенка до рационального питания Проходит 
несколько лет, прежде чем ребенок может самостоятельно удовлетворять свою 
потребность в еде, т е. регулировать свое питание на основе собственного голода 
или аппетита, собственных пристастий и антипатий по отношению к количеству и 
виду блюд, не руководствуясь при этом ни своим отношением к воспитателю, ни 
своим осознанным и неосознанным миром фантазий. Ступени на пути развития, 
которые при этом преодолеваются, прибли зительно следующие. 1. Грудная стадия 
сама по себе, с кормлением грудью или из бутылочки, ре1ламентирована более или 
менее строгим режимом, т е определена либо часом, либо временем, к которому 
младенец проголодается Нарушения в этом процессе заключаются в распорядке дня 
частично на основе нормальных колебаний потребности в питании и деятельности 
кишечника ребенка, частично на основе материнской установки и опасений 
относительно процесса питания Подчеркнуто нетерпеливое ожидание времени 
кормления, слишком обильное или слишком незначительное питание, насильное 
кормление отвергаемой едой мешает процессу удовлетворения и создает первые, 
часто продолжающиеся до позднего детства сложности питания Рядом с вызванным 
процессом питания оральным удовольствием находится приятное сосание пальца либо 
в качестве независимого аугоэротического занятия, либо в своей роли в качестве 
предшественника, сопутствующего явления, замены или помехи в приеме пищи 2 
Отнятие от груди или бутььлки, исходящее либо от самого ребенка, либо от матери 
В последнем случае от более или менее осторожной формы отнятия зависит, 
протестует ли ребенок против лишения орального удовольствия и приобретает ли он 
в результате этого нарушения питания Введение твердой пищи часто несет 
трудности Новшества относительно вкуса и консистенции некоторыми детьми 
приветствуются, но многими отвергаются
       128
      А Фрейд
      3. Продвижение от кормления к первому самостоятельному приему пищи с 
использованием руки до использования ложки Психическое значение слов "мать" и 
"питание" на этой ступени пока совпадает 4. Самостоятельное питание с 
использованием ложки и вилки. Разногласия между ребенком и матерью о количестве 
питания часто переносятся на формы принятия пищи, т.е "манеры питания" 
Сложности в отношениях матери и ребенка проявляются на этой ступени 
соответственно ступени развития как страсть к сладостям. Новые ограничения в 
еде создаются в результате воспитания опрятности, т.е. на основе приобретенного 
вновь отвращения — реактивного образования, которое сдвинулось с анальной на 
оральную область. 5. На эдиповой ступени психическое уравнение "питание — мать" 
отходит на задний план и на его место становятся происходящие из инфантильных 
сексуальных теорий фантазии: фантазия беременности, т.е боязнь увеличения веса, 
ведет к отказу от еды, фантазия анального рождения -к нарушением приема пищи и 
опорожнения. Реактивные образования против вытесненного каннибализма и садизма 
становятся ощутимыми в выборе пищи. б. Латентный период несет понижение 
сексуализиро-ванности процесса питания с одновременным удовлетворением или 
увеличением удовольствия от питания. Разумная позиция Я по отношению к питанию 
усиливается за счет ослабления инстинктивных влияний и ведет к полной 
самостоятельности. В качестве остатков прошедшего развития на всю жизнь 
остаются индивидуальные предпочтения и идиосинкразии (индивидуальная реакция на 
определенные вещества), так же как одержимость страстью по отношению к напиткам 
и наркотикам. Из этой специфической линии развития вытекают представления 
различного рода. Поведение маленькиого ребенка на второй ступени по отношению к 
отнятию от груди и к нововведенной пище особенно интересно для диагностика. 
Здесь индивид впервые открывается либо как консервативный, либо как 
прогрессивный в -своем поведении,т.е. как расположенный приветствовать все 
новое как желанную перемену или отвергать каждое измение как угрожающее 
обычному удовлетворению желаний. Воля к прогрессу или отстаивание традиции 
легко переносятся с зоны приема пищи на другие области развития.
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      129
      Приравнивание питания и матери, которое первостепенно важно для первых 
четырех фаз развития, объективно подтверждает то, что матери с давних пор 
чувствовали субъективно, а именно, что каждый отказ маленького ребенка от еды 
оборачивается враждебнь1м побуждением, которое затем, со своей стороны, 
оборачивается обидчивостью и негативными установками. Здесь мы также ясно видим,
 каким образом исчезают многие нарушения в питании, когда вместо матери пищу 
дает кто-либо более или менее безразличный. Дети, которые у себя дома едят 
плохо, часто без осложнений едят в детском саду, в больнице или в гостях у 
другой семьи, правда, не ликвидируя этими успехами в питании недостатков в 
присутствии матери. Кроме того, мы понимаем, почему почти каждое травматическое 
разл)"чение матери и ребенка имеет непосредственные последствия для приема пищи 
В состояни-я\ с градация от разлучения мы встречаем полный отказ от пищи (отк 
\оненпг каждого 'заменителя" матери) так же часто, как жадность к пищ< (гимво 
\ическая замена материнской любви оральным удовлетворением в еде). Сложности с 
питанием на пятой ступени, как описано выше, являются выражением конфликтов 
между внутренними инстанциями (а не с объектом внешнего мира), и как таковые 
независимы от присутствия или отсутствия матери, что дает важное указание для 
дифференцированного диагноза при осложнениях с питанием. С истечением шестой 
фазы завершаются инфантильные сложности с питанием. Взрослое самоопределение 
относительно питания не оставляет места для внешних конфликтов в этой области, 
а только для внутренних противоречий. Проявившееся желание поесть находится в 
конфликте с латентной, происходящей из вытесненного бессознательного, 
нетерпимостью к определенным блюдам, привычкам и качествам питания и т.д. 
Нередко мы находим в пубертат-ности короткие периоды нормального приема пищи, 
прежде чем невротические желудочные и кишечные нарушения взрослых займут место 
детских сложностей с питанием. От воспитания опрятности к. опрятности В отличие 
от обеих описанных линий развития здесь речь пойдет не о принципиальном 
поддержании инстинктивных производных при их постепенном переводе с 
непосредственного на ограниченное инстинктивное удовлет-
       130
      А. Фрейд
      ворение, а о замещении частных инстинктов (уретральный, анальный) их 
противоположностью, стало быть, речь пойдет о выработке реактивных образований. 
Борьба между инстанциями Оно, Я, Сверх-Я и внешним миром становится при этом 
особенно отчетливой. 1. Первая фаза соответствует периоду полной 
неограниченности опорожнения мочевого пузыря и кишечника. Длится она долго или 
недолго, зависит не от присущих новорожденным процессов созревания, а от 
обычаев, привы чек и врачебных предписаний, которые влияют на действия матери. 
При сегодняшних обстоятельствах мы находим следующие различия: в некоторых 
местах, страна'х и социальных слоях воспитание опрятности начинается через 
несколько дней после рождения (удерживание младенца, условный рефлекс); в 
других местах такое воспитание откладывается до второго или третьего года жизни 
(до развития объектных отношений и овладения своим Я). 2. В противоположность 
этим отношениям строится переход к следующей ступени, которая основывается не 
на влиянии внешнего мира, а на процессах созревания. С переходом, от оральной к 
анальной фазе развития увеличива ется либидонозное заполнение тела и тем самым 
сопротивление малыша против любого вмешательства в эти так для него ставшие 
важными процессы. Содержимое желудка в это время является для ребенка высоко 
ценным и отдается только "ради матери ", в качестве подарка для нее; в то же 
время опорожнение желудка выступает в его агрессивном значении и служит оружием 
для выражения досады и разочарования по отношению к матери. Нормальная для 
анально-садистической фазы эмоциональная амбивалентность выражается со стороны 
инстинкта в двойственном замещении телесньк продуктов (посредством либидо и 
агрессивности) и двойственной эмоциональной установке к матери (смена любви и 
ненависти). Со стороны Я одновременно имеют место побуждения любопытства и 
любознательности, направленные на теле сные внутренности, радость игры с водой, 
песком и пластилином, удовольствие от опорожнения переполненных сосудов и т.п.; 
агрессивные сопутствующие явления: желание к овладению, замещению, разрушению и 
т.п. Неизбежным образом вступают окружающие условия и здесь в свои права. Как 
похожи все маленькие дети, пока дело касается инстинктивных и Я-процессов, так 
различно в этой фазе развитие личности в целом, которое в кон
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      131
      це концов зависит от принимаемых няней и воспитателем мер и от 
приспособления к ним. Некоторые матери остаются связанными с внутренними 
потребностями своих детей по отношению к анальным побуждениям не меньше, чем до 
этого к оральным желаниям; им удается играть надлежащую роль посредника между 
стремлением к грязи ребенка и требованием чистоты со стороны внешнего мира и 
воспитывать у ребенка, постепенно и снисходительно, овладение его собственными 
снимающими 'мышцами (сфинктер). Для других матерей собственные'вытеснения 
анального, реактивные образования, отвращения, опрятность и аккуратность делают 
такое поведение невозможным. В этих случаях мы встречаем воспитание опрятности 
в его неожиданных формах. Мать со всей строгостью настаивает на своих 
требованиях опорожнения в определенное время и в определенном месте, а ребенок 
со своей стороны защищает также упрямо и бескомпромиссно свое право на 
самоопреде^ ^ние относительно мочи и кала. В итоге получается борьба между 
матерью и ребенком с отрицательными последствиями для объектных отношений между 
ними, с одной стороны^и для образования характера ребенка (упрямство, 
закостенелось реактивньк образований, навязчиво-невротические склонности), — с 
другой. 3. На третьей фазе ребенок перенимает установку окружающего мира к 
опрятности, идентифицирует себя с ней в этом плане и делает ее своей 
собственной. Овладение процессами опорожнения становится простейшим Сверх-Я по 
моральной сути; борьба за него продолжается далее в форме внутреннего конфликта 
между анальными и уретральными побуждениями и направленными против них 
механизмами защиты. В конце концов появляются отвращения против грязи, 
аккуратность и пункталъность в качестве гарантий против возвращения 
вытесненного. С регулярностью опорожнения желудка приобретает Я такие свойства, 
как пунктуальность, добросовестность, надежность. Высокое оценивание телесного 
содержания сдвигается на другие области и интересы, такие как накопление, 
собирание и т.п. То, что мы видим перед собой, является в своей совокупности 
зна чительным преобразованием прегенитальных анальных и Уретральных 
инстинктивных производных. Там, где это преобразование проходит постепенно и 
без сопровождающих шоковых переживаний, оно становится источником значительного 
самообладания, которое придает индивидуальному характеру желательную твердость.
       132
      А Фрейд
      С другой стороны, нельзя забывать, что приобретения такого рода 
основываются на идентификациях и интерна-лизациях и как таковые лишь после 
истечения Эдипова комплекса принадлежат к гарантированному активу личности. В 
преэдипальное время (особенно к началу третьей фазы) контроль Я над анальными 
процессами еще зависит от положительного качества и стабильности объектных 
отношений Ребенок, например, может в собственном доме уже быть приучен к тому, 
чтобы использовать горшок или уборную. Но он переносит эту способность не 
автоматически на чужие, непривычные ситуации и вспомогательные средства. При 
разочаровании матерью, разделение с ней и т.п., дети, с одной стороны, вновь 
аннулируют собственное требование к чистоте и возрождают, с другой стороны, 
агрессивное использование процесса опорожнения Оба ведут к часто непонятным для 
взрослого мира происшествиям дефекации и мочеиспускания 4. Лишь в четвертой 
фазе овладение сфинктерами достигает своей окончательной формы и надежности. 
После истечения эдипова периода рассматриваемые установки становятся 
независимыми от объектного мира и отношения к нему и достигают уровня 
нейтрализованньк, автономных содержимых Я и Сверх-Я. (См. Г.Гартман о 
"вторичной автономности", "Заметки о психоаналитической теории Я", 1950 г.) От 
безответственности к ответственности за свое тело Чувство ответственности за 
собственное тело устанавливается не быстрее, чем самостоятельность ребенка в 
вопросах питания и овладения опорожнением. Как было ранее показано (А Фрейд, 
1952), ребенок предоставляет "доброй" маме ответственность за свое тело и 
заботу против несчастных случаев и болезней, и оставляет за собой привилегию на 
беззаботность, безрассудство или даже безрассудную отвагу в этом отношении. 
Только в отсутствии матери, при ее утрате и при недостающей заботе дети 
начинают обращать внимание на свое собственное здоровье и безопасность, т.е 
заботиться о своем собственном теле ипохондрическим образом. Как ни плохи наши 
знания в этом отношении, однако возможно установить некоторые стадии на этом 
пути развития 1. В качестве первой ступени в процессах созревания первого 
месяца жизни может быть выделен поворот агрес-
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      133
      сивности изнутри вовне. Это изменение жизненно важно, поскольку оно 
ограничивает причинение вреда своему собственному телу (посредством царапания, 
кусания и т.п.) и оставляет лишь минимальные остатки тенденции на более поздний 
возраст. (Такие остаточные состояния не следует смешивать с более поздним 
"обращением агрессивности против собственной личности", которое соответствует 
не какой-либо задержке в развитии, а защите Я.) Шаг в развитии, который мы 
здесь имеем перед собой, основан, с одной стороны, на выработке защиты, 
раздражением против боли, с другой стороны, — на материнском запол-• нении 
детского тела нарцисстическим либидо (Хоффер, 1950) Ребенок начинает ценить и 
беречь свое тело настолько, насколько мать его любит. 2. Следующее продвижение 
целиком стоит под знаком развития Я. Ориентация на внешний мир, понимание 
последствия причины и воздействия, овладение опасными импульсами в смысле 
принципа реальности соединяют свои влияния с ранее приобретеншлми и перенимают 
задание беречь ребенка от внешних опасностей, таких как огонь, вода, падение с 
высоты и т.д. Как важны эти функции Я для предотвращения от несчастных случаев, 
так мало обосновано, с другой стороны, полагаться на одновременность или 
однообразность их роста. Там, где в развитии замедлена та или иная функция, 
ребенок остается под угрозой, т.е. неподобающе долго остается зависимым от 
материнской опеки. 3. Развитие до самостоятельности в этой области не 
завершается, пока дети не будут в состоянии также понять самые основные 
гигиенические и медицинские предписания и подчиняться им сознательно и без 
сопротивления. Дети узнают, правда, сравнительно рано, что не все съе добно, 
что переедание имеет неприятные последствия и что необходиимо содержать тело в 
чистоте, но приобретения этого рода принадлежат скорее к участию оральных и 
анальных частных побуждений, чем к описываемым здесь линиям развития. То, что 
здесь важно, это, с одной стороны, предусмотрительность, которая служит предот 
вращению болезней, с другой стороны, в состоянии болезни соблюдение врачебных 
предписаний относительно приема лекарств, постельного режима и диеты. Поскольку 
дети не озабочены по поводу своего тела чувством вины или страхом кастрации, им 
чужды такие установки по сути. Они ведут себя так, как будто их ничто не может
       134
      А Фрейд
      ударить, считают себя вправе устремляться к опасности и предоставляют 
матерям свое здоровье и безопасность обеспечить или вновь восстановить. Обычно 
подрастающий ребенок лишь освобождает мать от ее роли защитницы и 
ухаживательницы за его телом и устраняет тем самым окончательно последние 
остатки первоначального телесного симбиоза между ним и матерью.
      Два следующих примера линий развития
      Обе следующие здесь линии развития можно расценить лишь как примеры. 
Аналитику нетрудно на основе его знаний деталей установить полностью дальнейшую 
последовательность ступеней такого рода; реконструкция прошедшего из анализа 
взрослых годится для этого не менее, чем непосредственное наблюдение отдельных 
примеров развития детей Путь вт эгоизма к дружбе и участию в объединении людей 
В отношениях детей с их старшими товарищами мы различаем следующие фазы: 1. 
Маленький ребенок начинает с эгоцентрической сущности, настроенный только на 
себя самого и свои нарцис-стические интересы. Другие дети не играют в этом 
ограниченном мире никакой роли. То, насколько они вообще замечаются, они 
воспринимаются как нарушители спокойствия и соперники в отношении к родителям. 
2. Маленький ребенок начинает замечать других, но обходится с ними, как будто 
бы они неживые предметы, вид игрушек, с которыми можно что угодно делать и 
которые можно, смотря по настроению, взять и бросить, можно приблизить или 
оттолкнуть 3 Ребенок начинает расценивать старших товарищей как партнеров по 
игре. Их помощь в строительстве, разрушении и планировании всех видов 
приветствуется. Но отношение к ним длится не дольше, чем игра, ради которой оно 
появилось. 4 Партнер по игре постепенно становится другом, т.е. ребенок 
становится способным наделять других детей предметными устремлениями, любить их 
или ненавидеть, бояться или восхищаться, мериться с ними или идентифицироваться,
 уважать их желания, разделять с ними имущество и обходиться с ними во всех 
отношениях как с равноправными.
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      135
      Для вступления в общество детей эта линия развития дает некоторые 
практические выводы. Анализ первой и второй фазы показывает, что маленький 
ребенок в это время по своей сущности асоциален, факт, который не может 
изменить даже терпимая позиция более старших детей в семье или все 
противопоставляемые усилия матери. Общественная жизнь в этом возрасте (ясли, 
детское учреждение и т.п.) в лучшем случае переносится ребенком, но не 
оказывает влияние на его развитие. С вступлением в третью фазу ребенок впервые 
становится способен участвовать в жизни братьев и сестер или иметь пользу от 
детского сада. Четвертая фаза обеспечивает далее готовность к долго длящейся, 
действенной дружбе или вражде, совместной работе со старшими товарищами, т.е. 
делает индивида способным стать членом человеческого общества. Путь от 
аутоэротики к игрушке и от игры к работе 1. Первая "игра" грудного ребенка 
является поиском удовольствия при помощи рта, пальцев, поверхности кожи, 
визуальных впечатлений и т д. Поиск удовольствия происходит либо на собственном 
теле (аутоэротика), либо на теле матери (во время или после кормления), когда 
оба рассматриваются как равнозначные. 2. Заменой материнского или собственного 
тела становится "переходный объект" (Винникотт, 1953), обычно мягкий предмет 
как, например, пеленка или подушка, покрывало или игрушечный медвежонок, т.е. 
первая игрушка, которая заполняется смесью нарцисстического и-объектного либидо.
 3. Пристрастие само сдвигается с переходного объекта на целую категорию 
похожих игрушек, т.е. обычно игрушечных зверей, которые служат в качестве 
символических объектов и, заполненные либидо и агрессией, раскрывают для 
детской амбивалентности дальнейшие возможности выражения. 4. Пристрастие к 
игрушечным зверям постепенно отходит на задний план и сохраняет свое значение в 
общем только вечером в постели в качестве помощи при засыпании, где переходный 
объект в силу своего двойственного заполнения (нарцисстического и направленного 
на объект) посредничает в переходе от активного интереса к внешнему миру к 
отходу ко сну
       136
      А. Фрейд
      На место игровых объектов днем вступают игровые материалы другого рода, 
которые выражают в первую очередь не эмоциональные отношения, а деятельности Я 
и связанные с ними фантазии. Такие деятельности, которые служат 
непосредственному или целеограниченному (сублимированному) удовлетворению 
частных побуждений» соответствуют приблизительно следующей хронологии: а) 
игровой материал, который служит наполнению дополна и опорожнению до дна, 
размыканию и закрыванию, соединению одного с другим и т.д., т.е. символизирует 
отверстия в теле и их функции; 6) подвижные игрушки для волочения, толкания, 
более быстрого передвижения и т.д., для повышения мышечного удовольствия; в) 
строительные материалы, с помощью которых можно создать все виды строений и 
опять разрушить, и которые, таким образом, приспособлены к амбивалентным 
стремлениям анально-садистической фазы как позитивно, так и негативно; г) 
игрушки, пригодные для символизации мужского и женского поведения и которые 
можно различным образом использовать: * в индивидуальной ролевой игре, ** в 
эксгибиционистских целях в фаллическом сватовстве к эдипальному объекту, *** в 
эдипальной "семейной" игре в детской группе (что предполагает по меньшей мере 
на третьей фазе достижение "путей дружбы"). Выражение мужских стремлений во 
время фаллической фазы может происходить без непосредственной помощи игрового 
материала путем гимнастики и акробатики, т.е. посредством деятельностей Я, в 
которьсс детское тело в целом и умелое управление им символизируют фаллическую 
потенцию. 5. На пятой фазе само относящееся к игре удовольствие постепенно 
сдвигается на радость от успеха деятельности, т.е. в терминологии академической 
психологии на радость от удовольствия при выполнении задания, "деловая 
зрелость", которая считается предпосылкой для школьной зрелости ребенка (Ш.
Бюлер, 1935; Л.Данцигер, 1934). Насколько это последнее приобретение связано с 
инстинктивной жизнью ребенка и обусловлено ею, сегодня остается еще для 
аналитика открытым вопросом, ответ на который явствует лишь из некоторых 
исходных данных. При этом
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      137
      может играть роль подражание матери и идентификация с ее активностью, а 
также и требования Сверх-Я; преобразования пассивных переживаний в активные 
действия в качестве механизма защиты и приспособления; желание, которое 
осуществилось, т.е. достигнутая цель развития, и т.д. Успехами методов 
Монтессори практическим образом нам было показано, что одно из объектных 
отношений уже рано может дать непосредственную радость от достигнутого 
результата. Детский сад Монтессори исходит из того, чтобы дать возможность 
детям пережить на тщегель-но отобранном материале большую радость от 
самостоятельного достижения результатов и решения проблем, неожиданно этими 
возможностями в большом количестве пользуются уже маленькие дети. Там, где 
такие внешние вспомогательные средства не предлагаются, радость от достижения 
результата остается до более поздних детских лет связанной с объектным миром и 
с исходящей из него похвалой удавшихся результатов и делается самостоятельной 
лишь после истечения эди-пова периода на основе идентификаций и интернализаций. 
6. Путь от игры к работе идет далее через ряд дальнейших приобретений (то, что 
здесь рассматривается, не является определением понятия "работа" в 
психологическом и социальном значениях, а лишь перечислением продвижений в 
развитии Я и овладении побуждениями, которые необходимы для приобретения 
работоспособности): а) ребенок должен научиться не проявлять к предложенному 
материалу неограниченную агрессию и деструкцию (разбрасывание, разрушение, 
нагромождение и т.д.), а использовать игровой материал позитивным и 
конструктивным образом, направленным на овладение, сдерживание и преобразование 
импульсов; б) он должен .научиться доводить до конца заранее намеченный план и 
не позволять себя запугать неудовольствием или сложностями на пути к желанной 
цели; в) он должен научиться продвигаться от непосредственного к 
целеограниченному (сублимированному) удовлетворению побуждений, от 
сексуализации функций Я к нейтрализации инстинктивной энергии, от принципа 
удовольствия к принципу реальности. Работоспособность индивида в окольном и 
зрелом возрасте зависит от более или менее хороших состояний этих 
предварительных условий. В конце этого ряда развития и в более слабой связи с 
ним находится некоторое количество других деятельнос-
       138
      А. Фрейд
      теп, которые не безразличны для формирования личности, как, например, 
дневные фантазии, подвижные игры, спорт и хобби. Дневные фантазии: 
хронологически дневные фантазии следуют за игрой, т.е. по своей сущности они 
являются игрой без игрушек. Импульсы и желания, которые у более маленьких детей 
проявляются во всей полноте на осязаемом игровом материале, более старшими 
детьми, подростками и часто взрослыми выдумываются в сознательной деятельности 
фантазии и сопровождают их реальные переживания. Подвижные игры и спорт: игры 
этого рода получают свой выход в эдипальной семейной игре в детской группе (см. 
ступень 4, 2, *** этой линии развития), но развиваются, начиная от ролевой игры 
к символическому и сформированному выражению таких жизненно важных действий как 
нападение, защита, соревнование и т.д. Участие в них подчинено строгим правилам 
и требует, следовательно, от конкретного ребенка сравнительно высокую 
способность к приспособлению к внешнему миру, к использованию отказов; и по 
меньшей мере достижение третьей фазы на пути от эгоизма к человеческому 
сообществу. Подвижные игры и спортивные занятия нуждаются в своем собственном 
оснащении (в отличие от игрушки или игрового материала). Многое из этого 
оснащения символизирует фаллически-агрессивные атрибуты и как таковые высоко 
ценятся их владельцами. В соревновании тело индивида, его ловкость и владение 
им само является незаменимым средством для достижения цели. Везет ли 
определенному индивиду в этой области или нет, зависит в свете предшествующего 
изложения, стало быть не от одного единственного, а большого числа факторов. 
Необходимые предварительные условия являются врожденными; приобретенными в 
развитии являются моторная сноровка, согласованное приспособление к группе, 
определенное количество свободной агресссии на службе удовлетворения тщеславия 
и т.д. Некоторое количество таких предварительных условий естественным образом 
ведет также к некоторому количеству возможных нарушений посредством задержек 
развития той или иной функции; посредством защиты анальной агрессии, с одной 
стороны, фаллически-эдипальной мужественности, — с другой, и т.д.
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      139
      Хобби: на полпути между игрой и работой мы находим хобби человека, 
которые имеют с обеими много общего. Хобби имеют характер игры, поскольку они 
служат поиску удовольствия, а не строгим жизненным необходи-мостям; поскольку 
сублимированные удовлетворения, которым они следуют, еще близки эротической или 
агрессивной инстинктивной цели; поскольку затрачиваемая на них энергия еще 
смешана из сексуализированных и нейт-рализированных составляющих. Хобби 
одновременно являются разновидностью работы (в вышеописанном смысле), так как в 
этой деятельности заранее намеченньш план осуществляется в реально-приемлемой 
форме и благодаря преодалению внешних препятствий и сложностей доводится до 
своего запланированного конца. Обычное время для первого появления хобби — это 
латентный период. Нормальным образом они начинаются с увлечения 
коллекционированием и формирования специальных интеллектуальных интересов, 
распространяются от этого на все возможные содержания и сферы и сохраняются в 
той или иной форме в качестве сопутствующего явления по отношению к работе во 
всей дальнейшей жизни. Гармония и дисгармония между линиями развития____ 
Казалось бы, мы ожидали от "нормального" ребенка, что его продвижения по 
конкретным линиям развития идут друг с другом в ногу. Клинически говоря, это 
значило бы, что каждая достигнутая ступень на определенной линии развития 
встречается с достижением соответствующей ступени на других линиях. (Примером 
этого рода могло бы быть одновременное проявление константного объектного 
отношения (третья ступень на пути от инфантильной зависимости к взрослой 
любовной жизни) с начи нающейся самостоятельность в еде (третья ступень на 
линии питания); с опорожнением в угоду матери (вторая ступень на пути к 
воспитанию опрятности); с первым принятием товарища по игре и с началом 
конструктивной игры (3 ii 4, в ступень соответствующих линий).) Мы склонны 
придерживаться представлений этого рода даже там, где клинический опыт мог бы 
нас вразумить. Не отрицается, что множество детей в своем развитии ведет себя 
иначе, отступая от гаких строгих норм. Конкретные дети могут в некоторых 
отношениях достичь продвинутых позиций
       138
      А Фрейд
      теп, которые не безразличны для формирования личности, как, например, 
дневные фантазии, подвижные игры, спорт и хобби. Дневные фантазии 
хронологически дневные фантазии следуют за игрой, т.е по своей сущности они 
являются игрой без игрушек. Импульсы и желания, которые у более маленьких детей 
проявляются во всей полноте на осязаемом игровом материале, более старшими 
детьми, подростками и часто взрослыми выдумываются в сознательной деятельности 
фантазии и сопровождают их реальные переживания. Подвижные игры и спорт- игры 
этого рода получают свой выход в эдипальной семейной игре в детской группе (см. 
ступень 4, 2, *** этой линии развития), но развиваются, начиная от ролевой игры 
к символическому и сформированному выражению таких жизненно важных действий как 
нападение, защита, соревнование и т.д. Участие в них подчинено строгим правилам 
и требует, следовательно, от конкретного ребенка сравнительно высокую 
способность к приспособлению к внешнему миру, к использованию отказов; и по 
меньшей мере достижение третьей фазы на пути от эгоизма к человеческому 
сообществу Подвижные игры и спортивные занятия нуждаются в своем собственном 
оснащении (в отличие от игрушки или игрового материала) Многое из этого 
оснащения символизирует фаллически агрессивные атрибуты и как тако вые высоко 
ценятся их владельцами В соревновании тело индивида, его ловкость и владение им 
само является незаменимым средством для достижения цели Везет ли определенному 
индивиду в этой области или нет, зависит в свете предшествующего изложения, 
стало быть не от одного единственного, а большого числа факторов. Необходимые 
предварительные условия являются врожденными; приобретенными в развитии 
являются моторная сноровка, согласованное приспособление к группе, определенное 
количество свободной агресссии на службе удовлетворения тщеславия и т.д. 
Некоторое количество таких предварительных условий естественным образом ведет 
также к некоторому количеству возможных нарушений посредством задержек развития 
той или иной функции, посредством защиты анальной агрессии, с одной стороны, 
фаллически эдипальной мужественно сти, — с другой, и т.д
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      139
      Хобби: на полпути между игрой и работой мы находим хобби человека, 
которые имеют с обеими много общего. Хобби имеют характер игры, поскольку они 
служат поиску удовольствия, а не строгим жизненным необходи-мостям; поскольку 
сублимированные удовлетворения, которым они следуют, еще близки эротической или 
агрессивной инстинктивной цели; поскольку затрачиваемая на них энергия еще 
смешана из сегсуализированных и нейт-рализированных составляющих. Хобби 
одновременно являются разновидностью работы (в вышеописанном смысле), так как в 
этой деятельности заранее намеченный план осуществляется в реально-приемлемой 
форме и благодаря преодолению внешних препятствий и сложностей доводится до 
своего запланированного конца. Обычное время для первого появления хобби — это 
латентный период. Нормальным образом они начинаются с увлечения 
коллекционированием и формирования специальных интеллектуальных интересов, 
распространяются от этого на все возможные содержания и сферы и сохраняются в 
той или иной форме в качестве сопутствующего явления по отношению к работе во 
всей дальнейшей жизни. Гармония и дисгармония между линиями развития Казалось 
бы, мы ожидали от "нюрмального" ребенка, что его продвижения по конкретным 
линиям развития идут друг с другом в ногу. Клинически говоря, это значило бы, 
что каждая достигнутая ступень на определенной линии развития встречается с 
достижением соответствующей ступени на других линиях. (Примером этого рода 
могло бы быть одновременное проявление константного объектного отношения 
(третья ступень на пути от инфантильной зависимости к взрослой любовной жизни) 
с начи нающейся самостоятельность в еде (третья ступень на линии питания); с 
опорожнением в угоду матери (вторая ступень на пути к воспитанию опрятности), с 
первым приня тием товарища по игре и с началом конструктивной игры (3 и 4, в 
ступень соответствующих линий).) Мы склонны придерживаться представлений этого 
рода даже там, где клинический опыт мог бы нас вразумить. Не отрицается, что 
множество детей в своем развитии ведет себя иначе, отступая от гаких строгих 
норм Конкретные дети могут в некоторых отношениях достичь продвинутых позиций
       140
      А Фрейд
      Гшва 3 Нормальное детское развитие
      141
      цесс развития замедляется там, где она остается равнодушной или скрьшает 
свое одобрение. По-видимому здесь идет речь о процессах замещения, которые, 
исходя от матери, либидизируют определенные действия и тем самым побуждают 
ребенка к их более частому повторению. Подтверждения этим предположениям можно 
без труда найти в клиническом наблюдении. Там, где мать, основываясь на своей 
собственной структуре личности, использует в качестве первого моста между собой 
и ребенком голос, а не телесный контакт, возникает раннее созревание в языковом 
развитии. Где она остается равнодушной по отношению к развитию мускулов и 
чувствует себя ближе всего к ребенку, когда он улыбается, и улыбка становится 
со стороны ребенка предпочтительным проявлением и средством проявления внимания 
и общения. Матери, баюкающие ребенка при засыпании, воздействуют тем самым на 
его более позднее отношение к музьже, возможно, даже на его музыкальную 
"одаренность". Где радость от движения ребенка не встречает отголоска в 
чувствах матери, они часто исчезают и замещаются телесной неловкостью и 
сонливостью и т.д. То, что настроение матери оказывает на ребенка решающее 
влияние, принадлежит к самым ранним достижениям психоанализа, т.е. к 
основополагающим выводам из анализа взросльк пациентов. Депрессии матери, 
которые случаются в первые два года жизни, создают у маленького ребенка 
латентную предрасположенность к депрессивному заболеванию, которое часто 
проявляется лишь в гораздо более поздней жизни. При таких обстоятельствах 
ребенок переживает свое единство и сплоченность с матерью не на основе ее 
участия в его развитии, 'а на основе его готовности разделить ее эмоциональное 
состояние. Так мы приходим к пониманию, что для развития решающим является то, 
какие имеющиеся у всех индивидов наклонности и тенденции (включая депрессивные 
и мазо-хические) включены в первые объектные отношения ребенка. Что касается 
становления отношения мать — ребенок, оно либидонизируется и посредством 
усиленного замещения в развитии предпочитается всем другим. Мы обнаружили также,
 что непозволительно рассматривать вытекающие отсюда дисгармонии между 
различными линиями развития как патологические явления. До тех пор, пока 
рассогласования в темпе развития не станут чрезмерно большими, они создают лишь 
вариации, которые
       140
      А. Фрейд
      (как, например, в их объектных отношениях и их телесной 
самостоятельности), но в других областях оставаться на более низких ступенях 
(например, в связи с надолго растянувшимся использованием переходных объектов в 
качестве игрушек или в отношении к старшим товарищам, которые являются для них 
лишь вещью). Некоторые дети высоко развиты, когда речь идет о вторичном 
процессе мышления, языке, игре, работоспособности и общественной жизни, но в то 
же время ведут себя физически несамостоятельно как маленькие дети и т.д. Как 
часто встречаются в развитии такие дисгармонии, беспокоящие взрослое окружение 
своими последствиями, как недостаточны наши познания об условиях их 
возникновения. Мы начнем с того, чтобы описывать их не односторонне либо как 
врожденные, либо как приобретенные факторы, а исследовать — как в других 
областях аналитического мышления — наиболее закономерные взаимоотношения между 
внутренним и внешним миром. При этом получается примерно следующее: Мы можем 
считать, что различные линии развития естественным образом, т.е. при отсутствии 
врожденных или приобретенных при родах повреждениях, предопределены в 
конституции ребенка в качестве латентных возможностей. ОНО приносит с собой 
созревающую готовность относительно фазового развития сексуального влечения и 
агрессивности; со стороны Я, вероятно, органически существуют некоторые 
тенденции, которые устанавливают организацию психической структуры, 
хронологическую последовательность образования функций Я и механизмов защиты, и,
 быть может, также некоторые количественные различия между генетическими 
направлениями. Забегание вперед или отставание по отдельным линиям развития 
следует приписать влиянию внешнего мира. В анализе более старших детей и при 
реконструкции детства из анализа взрослых нетрудно установить такие влияния. 
Они имеют свою причину в личности родителей, их манерах, склонностях, поступках,
 идеалах и т.д.; в семейной атмосфере и в традициях; в культурной среде, в 
которой растет ребенок. Прямое наблюдение за грудными и младенцами позволяет 
предположить, что индивидуальные пристрастия и антипатии матери оказывают 
существенное влияние на развитие ребенка. Быстрее всего развивается то, что 
больше всего нравится матери и что оживленнее всего присутствует, про-
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      141
      цесс развития замедляется там, где она остается равнодушной или скрьшает 
свое одобрение. По-видимому здесь идет речь о процессах замещения, которые, 
исходя от матери, либидизируют определенные действия и тем самым побуждают 
ребенка к их более частому повторению. Подтверждения этим предположениям можно 
без труда найти в клиническом наблюдении. Там, где мать, основываясь на своей 
собственной структуре личности, использует в качестве первого моста между собой 
и ребенком голос, а не телесный контакт, возникает раннее созревание в языковом 
развитии. Где она остается равнодушной по отношению к развитию мускулов и 
чувствует себя ближе всего к ребенку, когда он улыбается, и улыбка становится 
со стороны ребенка предпочтительным проявлением и средством проявления внимания 
и общения. Матери, баюкающие ребенка при засыпании, воздействуют тем самым на 
его более позднее отношение к музьпсе, возможно, даже на его музыкальную 
"одаренность". Где радость от движения ребенка не встречает отголоска в 
чувствах матери, они часто исчезают и замещаются телесной неловкостью и 
сонливостью и т.д. То, что настроение матери оказывает на ребенка решающее 
влияние, принадлежит к самым ранним достижениям психоанализа, т.е. к 
основополагающим выводам из анализа взрослых пациентов. Депрессии матери, 
которые случаются в первые два года жизни, создают у маленького ребенка 
латентную предрасположенность к депрессивному заболеванию, которое часто 
проявляется лишь в гораздо более поздней жизни. При таких обстоятельствах 
ребенок переживает свое единство и сплоченность с матерью не на основе ее 
участия в его развитии, 'а на основе его готовности разделить ее эмоциональное 
состояние. Так мы приходим к пониманию, что для развития решающим является то, 
какие имеющиеся у всех индивидов наклонности и тенденции (включая депрессивные 
и мазо-хические) включены в первые объектные отношения ребенка. Что касается 
становления отношения мать — ребенок, оно либидонизируется и посредством 
усиленного замещения в развитии предпочитается всем другим. Мы обнаружили также,
 что непозволительно рассматривать вытекающие отсюда дисгармонии между 
различными линиями развития как патологические явления. До тех пор, пока 
рассогласования в темпе развития не станут чрезмерно большими, они создают лишь 
вариации, которые
       140
      А Фрейд
      (как, например, в их объектных отношениях и их телесной 
самостоятельности), но в других областях оставаться на более низких ступенях 
(например, в связи с надолго растянувшимся использованием переходных объектов в 
качестве игрушек или в отношении к старшим товарищам, которые являются для них 
лишь вещью). Некоторые дети высоко развиты, когда речь идет о вторичном 
процессе мышления, языке, игре, работоспособности и общественной жизни, но в то 
же время ведут себя физически несамостоятельно как маленькие дети и т.д. Как 
часто встречаются в развитии такие дисгармонии, беспокоящие взрослое окружение 
своими последствиями, как недостаточны наши познания об условиях их 
возникновения. Мы начнем с того, чтобы описывать их не односторонне либо как 
врожденные, либо как приобретенные факторы, а исследовать — как в других 
областях аналитического мышления — наиболее закономерные взаимоотношения между 
внутренним и внешним миром. При этом получается примерно следующее: Мы можем 
считать, что различные линии развития естественным образом, т.е. при отсутствии 
врожденных или приобретенных при родах повреждениях, предопределены в 
конституции ребенка в качестве латентных возможностей. ОНО приносит с собой 
созревающую готовность относительно фазового развития сексуального влечения и 
агрессивности; со стороны Я, вероятно, органически существуют некоторые 
тенденции, которые устанавливают организацию психической структуры, 
хронологическую последовательность образования функций Я и механизмов защиты, и,
 быть может, также некоторые количественные различия между генетическими 
направлениями. Забегание вперед или отставание по отдельным линиям развития 
следует приписать влиянию внешнего мира. В анализе более старших детей и при 
реконструкции детства из анализа взрослых нетрудно установить такие влияния. 
Они имеют свою причину в личности родителей, их манерах, склонностях, поступках,
 идеалах и т.д.; в семейной атмосфере и в традициях; в культурной среде, в 
которой растет ребенок. Прямое наблюдение за грудными и младенцами позволяет 
предположить, что индивидуальные пристрастия и антипатии матери оказывают 
существенное влияние на развитие ребенка. Быстрее всего развивается то, что 
больше всего нравится матери и что оживленнее всего присутствует; про-
      Гшва 3 Нормальное детское развитие
      141
      цесс развития замедляется там, где она остается равнодушной или скрьшает 
свое одобрение. По-видимому здесь идет речь о процессах замещения, которые, 
исходя от матери, либидизируют определенные действия и тем самым побуждают 
ребенка к их более частому повторению. Подтверждения этим предположениям можно 
без труда найти в клиническом наблюдении. Там, где мать, основываясь на своей 
собственной структуре личности, использует в качестве первого моста между собой 
и ребенком голос, а не телесный контакт, возникает раннее созревание в языковом 
развитии. Где она остается равнодушной по отношению к развитию мускулов и 
чувствует себя ближе всего к ребенку, когда он улыбается, и улыбка становится 
со стороны ребенка предпочтительным проявлением и средством проявления внимания 
и общения. Матери, баюкающие ребенка при засыпании, воздействуют тем самым на 
его более позднее отношение к музыке, возможно, даже на его музыкальную 
"одаренность". Где радость от движения ребенка не встречает отголоска в 
чувствах матери, они часто исчезают и замещаются телесной неловкостью и 
сонливостью и т.д. То, что настроение матери оказывает на ребенка решающее 
влияние, принадлежит к самым ранним достижениям психоанализа, т.е. к 
основополагающим выводам из анализа взрослых пациентов. Депрессии матери, 
которые случаются в первые два года жизни, создают у маленького ребенка 
латентную предрасположенность к депрессивному заболеванию, которое часто 
проявляется лишь в гораздо более поздней жизни. При таких обстоятельствах 
ребенок переживает свое единство и сплоченность с матерью не на основе ее 
участия в его развитии, 'а на основе его готовности разделить ее эмоциональное 
состояние. Так мы приходим к пониманию, что для развития решающим является то, 
какие имеющиеся у всех индивидов наклонности и тенденции (включая депрессивные 
и мазо-хические) включены в первые объектные отношения ребенка. Что касается 
становления отношения мать — ребенок, оно либидонизируется и посредством 
усиленного замещения в развитии предпочитается всем другим. Мы обнаружили также,
 что непозволительно рассматривать вытекающие отсюда дисгармонии между 
различными линиями развития как патологические явления. До тех пор, пока 
рассогласования в темпе развития не станут чрезмерно большими, они создают лишь 
вариации, которые
       142
      А Фрейд
      наблюдаются у людей с самого раннего детского возраста, т.е. это многим 
из нас знакомые вариации в пределах нормы. Ступени развития как направляющие 
принципы в детской практике
      Аналитик, который на основе вышеуказанного рассуждения вновь поднимает 
поставленные со стороны родителей вопросы, лучше, чем прежде, подготовлен для 
своей консультационной роли. Его заключения основываются больше на слишком 
часто обманчивом возрасте ребенка или его неизбежно односторонних 
интеллектуальных особенностях. Вместо них в качестве отправного пункта ему 
служат ряд ступеней от незрелости к зрелости в перечисленных отношения. Как 
ребенок встретит рождение следующего ребенка, пребывание в больнице, 
поступление в школу и т.д. зависит, согласно новым представлениям, полностью от 
того, созрел ли он для этого события, т.е. достиг ли он для этого необходимого 
уровня развития по рассматриваемым линиям. Там, где событие и уровень развития 
согласованы друг с другом, ребенок извлекает из случившегося пользу, все равно, 
охотно или неохотно это внешне происходит. Там, где такого нет или не 
встречается во всех отношениях, ребенок чувствует себя в состоянии отвращения, 
преодолеть которое он не может и по отношению к которому остается безуспешной 
даже доброжелательная помощь взрослых.
      Практический пример: поступление в детский сад
      Практическим примером оказания такой помощи является относительно 
аналитически корректное определение момента времени, когда ребенок в первый раз 
должен покидать семейный круг, разлучиться с матерью, вступить в общества детей.
 Для того, чтобы это события сделать для ребенка продуктивным, необходим 
минимальный уровень на линиях развития, которые впоследствии могут встретиться. 
Минимальный уровень на линии "от инфантильной зависимости к взрослой любовной 
жизни "
      В доаналитическое время от всех детей, как само собой разумеющееся, 
ожидалось, что они в возрасте З-б лет должны быть в состоянии при поступлении в 
детский сад раз-
      Глауа 3. Нормальное детское развитие
      143
      лучиться с матерью перед его зданием, и с первого дня привыкнуть к чужому 
окружению, чужой воспитательнице и чужим старшим товарищам. То, что поступившие 
новички плачут о своих матерях и ничего или почти ничего не хотят знать о 
требованиях к ним, казалось несущественным. Для многих детей, действительно, 
начальные трудности и отчаяние через несколько дней уступают место более или 
менее удовлетворительному приспособлению. Для меньшинства детей этот путь 
противоположен. Для них первые дни в детском саду беспроблемны и радостны. 
Затем через несколько дней для взрослых появляются совершенно неожиданные 
трудности вплоть до полного неповиновения до тех пор, пока ребенок не поймет и 
не прочувствует новый шаг со всеми его последствиями. Ни в одном из обоих 
случаев взрослому не приходило в голову воспринимать проявляющиеся рано или 
поздно чувства детей серьезно или рассматривать их иначе, не только как 
неизбежное. Согласно нашим сегодняшним представлениям такие приступы отчаяния 
неминуемы лишь, когда ребенок поступает в детский сад прежде, чем он 
эмоционально будет к этому подготовлен. Определяющим является не 
хронологический возраст (3; б), а достигнутая ступень детской любовной жизни. 
На первой и второй ступенях этих линий развития разлучение с матерью и 
привычным домашним очагом непереносимо. Как бы долго они не продолжались, 
ребенок по праву протестует* против неуважения его биолоически обоснованной 
зависимости от интимных объектов. Только когда достигается третья ступень и 
отношение ребенка к матери даже при ее отсутствии остается неизменным, легче 
переносится разлучение с ней и завязываются новые отношения с другими 
взросльпли или со старшими товарищами. Но и тогда разлучение матери и ребенка 
должно проходить постепенно и продолжительность времени отсутствия матери 
должна шаг за шагом увеличиваться. Лучше всех те детские сады, в которых 
вначале позволяют ребенку свободно находиться либо с матерью, либо с группой. 
Минимальный интервал на генетической линии "к физической самостоятельности " 
_____
      Некоторые новички в детском саду не в состоянии участвовать в питании или 
использовать туалет для отправления своих потребностей. Сами дети обосновывают 
это поведение необычностью предлагаемых блюд и санобо-
       144
      А. Фрейд
      рудования, что однако является только рационализацией, за которой стоит 
соответствующая развитию неспособность к действию. Дети естественньм образом 
оказываются несостоятельными по этим пунктам, если по линии "к рациональному 
питанию" не достигнута по меньшей мере четвертая ступень, по линии "к 
опрятности" по меньшей мере третья ступень. Минимальный уровень на генетической 
линии "от эгоизма к дружбе и участию в человеческом обществе " Ребенок, который 
слишком рано, т.е. на первой или второй ступени, поступает в детский сад, не 
умеет завязывать отношения с другими детьми и воспринимается ими только как 
нарушитель спокойствия. На третьей ступени он начинает ценить наличие товарищей 
по игре. На четвертой ступени он имеет возможность играть важную, по 
обстоятельствам ведущую, роль среди старших товарищей, дружить и т.д. Для 
индивидуального ребенка, как и для группы, выгодно, если дети в слишком раннем 
генетическом возрасте либо не принимаются, либо, в случае ошибочного приема, 
вновь исключаются и помещаются в резерв. Минимальный уровень на генетической 
линии "от аутоэротики к игрушке и от игры к работе "
      В оптимальном случае поступление в детский сад приходится на четвертую 
ступень этой генетической линии, когда "игровые материалы ... позволяют 
проявиться дея-тельностям Я и связанным с ним фантазиям". Отсюда, к концу жизни 
в детскому саду в связи с развитием игрушки ребенок достигает пятой ступени 
работоспособности и тем самьш достигает школьной готовности. Задачей 
воспитательниц на протяжении этих лет является организация соответствующих 
занятий. Там, где они не удовлетворяют потребности детей, возникает скука; где 
они их опережают, ребенок лишается своих достижений.
      Поведение в детском саду. Отношения между внутренними инстанциями 
Приспособится ли ребенок в детском саду и оправдаются ли возложенные на его 
поведение ожидания, зави-
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      145
      сит не только от отдельных генетических линий, но и, наконец, от 
соотношения сил между ОНО и Я. В устремленном в мечтания педагогическом 
мышлении кое-где встречаются туманные представления об "идеальном" детсадовском 
ребенке. Такой ребенок не является ни беспокойнь1м, ни нетерпеливым, а ведет 
себя спокойно и терпеливо; он выражает свои желания словами вместо того, чтобы 
удовлетворять их бесцеремонными действиями; он ждет пока придет его очередь; он 
удовлетворяется причитающейся ему долей, вместо того, чтобы требовать большего; 
он терпит лишения без излияния чувств. Каждая опытная воспитательница знает, 
что в действительности таких детей не бывает; т.е. никакой конкретный ребенок 
не может выполнить все эти требования. Но она справедливо ожидает, что внутри 
детской группы отдельные дети будут добиваться некоторых из этих результатов. 
Аналитически говоря, это значит, что дети находятся на пути овладения своими 
импульсами и аффектами, вместо того, чтобы без сопротивления предаться им. То, 
что при этом согласно развитию им помогает, -двойственно. Со стороны Я 
существует прогресс от первичного процесса к вторичному процессу, который 
включает мышление, здравый смысл и соотнесение желания и его исполнения 
(Гартман, 1947); точно также прогресс от принципа удовольствия к принципу 
реальности. Со стороны ОНО исходит не менее эффективное, возможно, биологически 
обусловленное ослабление натиска инстинктивных потребностей. Воспитательница 
знает также, что ни один ребенок не может постоянно и при любых обстоятельствах 
сохранять свое лучшее поведение или свои лучшие достижения. Однако такие спады 
нормальны и ничего не значат для поступления в детский сад даже тогда, когда 
они происходят часто и по незначительным причинам.
      Регрессия как психический фактор развития
      Не все известные из детской практики нарушения развития объясняются 
описанными выше процессами. Отношения видятся сложнее, если задержки по 
отдельным генетическим линиям и возникающие между линиями временные 
рассогласования сочетаются с возвратными движениями в психике, т.е. с 
регрессиями. Изучение органического роста в связи с анатомией, физиологией и 
неврологией является лучшим введением
       144
      А. Фрейд
      рудования, что однако является только рационализацией, за которой стоит 
соответствующая развитию неспособность к действию. Дети естественным образом 
оказываются несостоятельными по этим пунктам, если по линии "к рациональному 
питанию" не достигнута по меньшей мере четвертая ступень, по линии "к 
опрятности" по меньшей мере третья ступень. Минимальный уровень на генетической 
линии "от эгоизма к дружбе и участию в человеческом обществе " Ребенок, который 
слишком рано, т.е. на первой или второй ступени, поступает в детский сад, не 
умеет завязывать отношения с другими детьми и воспринимается ими только как 
нарушитель спокойствия. На третьей ступени он начинает ценить наличие товарищей 
по игре. На четвертой ступени он имеет возможность играть важную, по 
обстоятельствам ведущую, роль среди старших товарищей, дружить и т.д. Для 
индивидуального ребенка, как и для группы, выгодно, если дети в слишком раннем 
генетическом возрасте либо не принимаются, либо, в случае ошибочного приема, 
вновь исключаются и помещаются в резерв. Минимальный уровень на генетической 
линии "от аутоэротики к игрушке и от игры к работе "
      В оптимальном случае поступление в детский сад приходится на четвертую 
ступень этой генетической линии, когда "игровые материалы ... позволяют 
проявиться дея-тельностям Я и связанным с ним фантазиям". Отсюда, к концу жизни 
в детскому саду в связи с развитием игрушки ребенок достигает пятой ступени 
работоспособности и тем самым достигает школьной готовности. Задачей 
воспитательниц на протяжении этих лет является организация соответствующих 
занятий. Там, где они не удовлетворяют потребности детей, возникает скука; где 
они их опережают, ребенок лишается своих достижений. Поведение в детском саду. 
Отношения между внутренними инстанциями
      Приспособится ли ребенок в детском саду и оправдаются ли возложенные на 
его поведение ожидания, зави-
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      145
      сит не только от отдельных генетических линии, но и, наконец, от 
соотношения сил между ОНО и Я. В устремленном в мечтания педагогическом 
мышлении кое-где встречаются туманные представления об "идеальном" детсадовском 
ребенке. Такой ребенок не является ни беспокойным, ни нетерпеливым, а ведет 
себя спокойно и терпеливо; он выражает свои желания словами вместо того, чтобы 
удовлетворять их бесцеремонными действиями; он ждет пока придет его очередь; он 
удовлетворяется причитающейся ему долей, вместо того, чтобы требовать большего; 
он терпит лишения без излияния чувств. Каждая опытная воспитательница знает, 
что в действительности таких детей не бывает; т.е. никакой конкретный ребенок 
не может выполнить все эти требования. Но она справедливо ожидает, что внутри 
детской группы отдельные дети будут добиваться некоторых из этих результатов. 
Аналитически говоря, это значит, что дети находятся на пути овладения своими 
импульсами и аффектами, вместо того, чтобы бев сопротивления предаться им. То, 
что при этом согласно развитию им помогает, -двойственно. Со стороны Я 
существует прогресс от первичного процесса к вто ричному процессу, который 
включает мышление, здравый смысл и соотнесение желания и его исполнения 
(Гартман, 1947); точно также прогресс от принципа удовольствия к принципу 
реальности. Со стороны ОНО исходит не менее эффективное, возможно, биологически 
обусловленное ослабление натиска инстинктивных потребностей. Воспитательница 
знает также, что ни один ребенок не может постоянно и при любьк обстоятельствах 
сохранять свое лучшее поведение или свои лучшие достижения. Однако такие спады 
нормальны и ничего не значат для поступления в детский сад даже тогда, когда 
они происходят часто и по незначительным причинам.
      Регрессия как психический фактор развития
      Не все известные из детской практики нарушения развития объясняются 
описанными выше процессами. Отношения видятся сложнее, если задержки по 
отдельным генетическим линиям и возникающие между линиями временные 
рассогласования сочетаются с возвратными движениями в психике, т.е. с 
регрессиями. Изучение органического роста в связи с анатомией, физиологией и 
неврологией является лучшим введением
       146
      А. Фрейд
      в понимание процессов развития в их двойственной обусловленности — 
предрасположенностью, с одной стороны, и влиянием внешней среды, — с другой. В 
физическом пла^ не существует прямая линия от незрелости ребенка к зрелости 
взрослого. Естественным является непрерывное и неостанавливающееся продвижение 
по ней, за исключением тяжельис интеркуррентных заболеваний. Только старческие 
изменения опять идут в обратную сторону. Действительно, в психике раскрываются 
производные инстинктивньхх побуждений, импульсы и аффекты, интеллектуальные и 
моральные способности и т.п. по заранее намеченному плану, который 
осуществляется во взаимоотношении с влиянием внешней среды. Но на этом аналогия 
заканчивается. В физическом развитии прогрессивное продвижение вперед остается 
единственной рассматриваемой силой. В психическом развитии нам дополнительно 
нужно считаться с явлениями, которые направлены в противоположную сторону, а 
именно, с фиксациями и регрессиями. Лишь знание обоих, прогрессивного и 
регрессивного влияний и взаимодействия сил между ними ведет к 
удовлетворительной информации о судьбе процесса развития. Три формы регрессии
      В своем дополнении (1914) к "Толкованию сновидений" (1900) Фрейд 
различает три разные формы регрессии: а) топическая регрессия, при которой 
психическое возбуждение течет от моторного конца психического аппарата обратно 
к своему сенсорному концу и достигает системы восприятия; процесс, на котором 
основано галлюцинаторное исполнение желаний (в отличие от рационального 
мышления); б) временная регрессия, которая возвращается от более поздних к 
более ранним психическим структурам; в) формальная регрессия, при которой 
примитивные методы изложения вступают на место более зрелых форм выражения. В 
этой связи он говорит (Собр. соч., II/ III, 554): "Все три вида регрессии в 
основе однако являются едиными и в большинстве случаев встречаются вмес те, ибо 
временно более старшее в то же время формально примитивное и в психической 
тонике более близкое конечной зоне восприятия". Как бы однако не были похожи 
формы регрессии, в детской личности их проявления достаточно различны, чтобы 
оправдать их отдельное рассмотрение и даль-
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      147
      нейшие подразделения — оба задания, для которых нам лучше перевести 
топографические рассуждения в "Толковании сновидений" на более поздний 
метапсихологи-ческий язык. Цитированное положение гласит далее следующее: что 
регрессии могут происходить во всех психических инстанциях, в ОНО так же, как в 
Я и СВЕРХ-Я, что они распространяются, с одной стороны, на психическое 
содержание, с другой — на психические механизмы, что временные регрессии 
относятся к импульсам, целям влечения, объектным представлениям и содержаниям 
фантазий; топографические и формальные регрессии к функциям Я, вторичным 
процессам, принципу реальности и т.д. Регрессии в инстинктивном и либидном 
развитии
      По аналитическим работам временные регрессии известны нам как самые 
глубокие и длительные, особенно в их влиянии на инстинктивные и либидные 
процессы. Они затрагивают, с одной стороны, объектный выбор (возврат к более 
ранним объектам) и форму объектных отношений (возврат к инфантильной 
зависимости), с другой стороны, инстинктивную организацию в ее единстве 
(возврат к пре-генитальным фазам с их агрессивными сопутствующими явлениями). 
Мы объясняем частое появление инстинктивных регрессий специфическим процессом, 
который свойственен инстинктивному развитию и которому с психической стороны не 
находится никакой противоположности: в соответствующей последовательности 
либидоносных и агрессивных ступеней и относящихся к ним объектах ни одна фаза 
полностью не преодолена. В то время, как главная часть инстинктивной энергии 
находится в поступательном движении, отдельные ее количества различной величины 
остаются на пути назад (замораживаются) и создают так называемые точки фиксации 
путем замещения пройденных инстинктивных целей и объектов (фиксации на 
аутоэротике и нарциссизме, на ранней связи с матерью, на пре-эдипальной и 
эдипальной зависимости, на орально-сти или на оральном каннибализме, на 
анальном садизме или на анальной пассивности, а эгоцентризме, экзибици-онизме и 
т.д.). Фиксации на этой предварительной ступени возникают как следствие 
травматических переживаний какого-либо рода, т.е. на основе чрезмерных запретов 
или чрезмерного удовлетворения инстинктивных желаний на
       146
      А. Фрейд
      в понимание процессов развития в их двойственной обусловленности — 
предрасположенностью, с одной стороны, и влиянием внешней среды, — с другой. В 
физическом пла^ не существует прямая линия от незрелости ребенка к зрелости 
взрослого. Естественным является непрерывное и неостанавливающееся продвижение 
по ней, за исключением тяжелых интеркуррентных заболеваний. Только старческие 
изменения опять идут в обратную сторону. Действительно, в психике раскрываются 
производные инстинктивньк: побуждений, импульсы и аффекты, интеллектуальные и 
моральные способности и т.п. по заранее намеченному плану, который 
осуществляется во взаимоотношении с влиянием внешней среды. Но на этом аналогия 
заканчивается В физическом развитии прогрессивное продвижение вперед остается 
единственной рассматриваемой силой. В психическом развитии нам дополнительно 
нужно считаться с явлениями, которые направлены в противоположную сторону, а 
именно, с фиксациями и регрессиями. Лишь знание обоих, прогрессивного и 
регрессивного влияний и взаимодействия сил между ними ведет к 
удовлетворительной информации о судьбе процесса развития. Три формы регрессии
      В своем дополнении (1914) к "Толкованию сновидений" (1900) Фрейд 
различает три разные формы регрессии: а) топическая регрессия, при которой 
психическое возбуждение течет от моторного конца психического аппарата обратно 
к своему сенсорному концу и достигает системы восприятия; процесс, на котором 
основано галлюцинаторное исполнение желаний (в отличие от рационального 
мышления); б) временная регрессия, которая возвращается от более поздних к 
более ранним психическим структурам; в) формальная регрессия, при которой 
примитивные методы изложения вступают на место более зрелых форм выражения. В 
этой связи он говорит (Собр. соч., II/ III, 554): "Все три вида регрессии в 
основе однако являются едиными и в большинстве случаев встречаются вместе, ибо 
временно более старшее в то же время формально примитивное и в психической 
тонике более близкое конечной зоне восприятия". Как бы однако не были похожи 
формы регрессии, в детской личности их проявления достаточно различны, чтобы 
оправдать их отдельное рассмотрение и даль-
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      147
      нейшие подразделения — оба задания, для которых нам лучше перевести 
топографические рассуждения в "Толковании сновидений" на более поздний 
метапсихологи-ческий язык. Цитированное положение гласит далее следующее: что 
регрессии могут происходить во всех психических инстанциях, в ОНО так же, как в 
Я и СВЕРХ Я, что они распространяются, с одной стороны, на психическое 
содержание, с другой — на психические механизмы, что временные регрессии 
относятся к импульсам, целям влечения, объектным представлениям и содержаниям 
фантазий; топографические и формальные регрессии к функциям Я, вторичным 
процессам, принципу реальности и т.д. Регрессии в инстинктивном и либидном 
развитии
      По аналитическим работам временные регрессии известны нам как самые 
глубокие и длительные, особенно в их влиянии на инстинктивные и либидные 
процессы. Они затрагивают, с одной стороны, объектный выбор (возврат к более 
ранним объектам) и форму объектных отношений (возврат к инфантильной 
зависимости), с другой стороны, инстинктивную организацию в ее единстве 
(возврат к пре-генитальным фазам с их агрессивными сопутствующими явлениями). 
Мы объясняем частое появление инстинктивных регрессий специфическим процессом, 
который свойственен инстинктивному развитию и которому с психической стороны не 
находится никакой противоположности: в соответствующей последовательности 
либидоносных и агрессивных ступеней и относящихся к ним объектах ни одна фаза 
полностью не преодолена. В то время, как главная часть инстинктивной энергии 
находится в поступательном движении, отдельные ее количества различной величины 
остаются на пути назад (замораживаются) и создают так называемые точки фиксации 
путем замещения пройденных инстинктивных целей и объектов (фиксации на 
аутоэротике и нарциссизме, на ранней связи с матерью, на пре-эдипальной и 
эдипальной зависимости, на орально-сти или на оральном каннибализме, на 
анальном садизме или на анальной пассивности, а эгоцентризме, экзибици-онизме и 
т.д.). Фиксации на этой предварительной ступени возникают как следствие 
травматических переживаний какого-либо рода, т.е. на основе чрезмерных запретов 
или чрезмерного удовлетворения инстинктивных желаний на
       148
      А Фрейд
      прегенитальных фазах. Являются ли их результаты осознанными или 
неосознанными, направленными на Я или вытесненными, для дальнейших последствий 
не составляет большого различия. Во всех случаях их значение заключается в 
способности связывать собой инстинктивную энергию, задерживать дальнейшее 
продвижение вперед и тем самым вредить нормальному протеканию половой и 
любовной жизни. Тесная связь между точками фиксации и регрессией была 
теоретически вне сомнений (см. З.Фрейд, 1916/17, с. 353: "Чем сильнее фиксации 
на генетическом пути, тем скорее функция посредством регрессии сдается внешним 
трудностям, достигая тех фиксаций..."). Посредством наличия точек фиксации и по 
мере присущего им замещения они являются постоянной притягательной силой, что 
представляет для более поздних инстинктивных функций лишь опасность. Регрессии 
сексуальной потребности ярко демонстрируются каждой хорошо изученной историей 
болезни, если их клинические описания тоже, в общем, как принято, соблюдены, 
чтобы полностью отразить факты. Мы слышим или читаем, например, что мальчик от 
фаллическо-эдипальной фазы на базе своего страха кастрации "регра дировал до 
анальной или оральной фазы". Такое описание недостаточно, пока оно также не 
информирует в какой форме и в каком окружении появилось возвратное движение. То,
 что произошло, не может быть ничем больше, чем возвратом от соперничества с 
отцом и фантазией стать на его место в обладании матерью. В этом случае, хотя и 
возрождается пре-эдипально значение матери и относящаяся к ней анальная или 
оральная зависимость, но за исключением этого изменения, все остается на 
прежнем месте: мать остается константным объектом (а не частньш объектом), и 
отводятся связанные с отношением матери сексуальные возбуждения как и прежде 
при фаллической мастурбации. Подобное описание регрессии ("от 
фаллически-эдипа-ной к анальной или оральной ступени") может также означать, 
что обратный процесс происходит с объектным отношением, т.е. что задано 
постоянство объекта и вновь создана соответствующая более ранней стадии 
развития "любовь к опорному типу". Там, где это происходит, объект теряет 
всякое значение как личность и расценивается только как средство для цели 
удовлетворения, —
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      149
      понижение любовной жизни, которое заключается в поверхностности отношений,
 быстрой смене объектов и непостоянстве. Третья возможность состоит в том, что 
описанная регрессия относится к отведению сексуального возбуждения. В этом 
случае фаллическая мастурбация исчезает из клинической картины и замещается 
импульсами, которые проявляются на пике возбуждения как голод, жажда, по зыв к 
мочеиспусканию или дефекации. Там, где описание одновременно относится ко всем 
трем возможностям сексуальных регрессий (регрессия цели побуждения, регрессия 
объектного отношения и процесс отвода) их клиническое описание, разумеется, 
гораздо более сложное. (В практике детского анализа относительно легко 
различать эти регрессии. Некоторые мальчики имеют в решительные мгновения 
отчетливые эрекции (либо стараются подавить их любым способом). Другие выбегают 
при таких обстоятельствах из комнаты, чтобы помочиться или опорожниться Другие 
же начинают сосать сладости, либо жадно требуют попить. У З.Фрейда говорится, 
^<^гo форма отвода возбуждения позволяет судить о сексуальной организации 
ребенка: "История инфантильного мевроза" (1918/14), собр. соч., XII, 113: "То, 
что наш мальчик в качестве знака своего сексуального возбуждения продуцирует 
опорожнение кишечника, нужно расценивать как знак его привнесенной сексуальной 
конституции. Он тотчас настраивается пассивно, проявляет больше склонности к 
дальнейшей идентификации с женщиной, чем с мужчиной".) Регрессии в развитии Я 
_____
      На базе нашего клинически-аналитического опыта мы находимся под таким 
сильным впечатлением от каузаль ной связи между пунктами фиксации и регрессиями,
 что мы легко попадаем, в иллюзию распространения той же попытки объяснения от 
ОНО на сторону Я и СВЕРХ-Я. При Более близком рассмотрении отчетливым 
становится неправомочность этого^ Сущность фиксации состоит в удержании на 
однажды пережитом удовлетворении и на его заполнении некоторым количеством 
энергии. Оба эти процесса не играют никакой роли в построении Я. Кроме 
определенного сходства между инстинктивными и лично-
       150
      А. Фрейд
      стными регрессиями последние подчиняются другим правилам и законам, чем 
первые. Нормальные (временные} регрессии в развитии Я
      Как бь1ло сказано выше, возвратные движения есть в достижениях и 
поведении детей в течение дня и не удивляют ни родителей, ни воспитателей. С 
давних пор народная мудрость гласит: "дети делают два шага вперед и один назад".
 При более близком рассмотрении легко убедиться, что ни одна область детской 
жизни не избегает случайной регрессии: ни функции Я, такие как овладение 
двигательной сферой, проверка реальности, синтетическая функция и язык; ни 
овладение сжимающими мьшщами — сфинктером; ни вторичные мыслительные процессы и 
фобическая защита; ни элементы социального приспособления; ни качества СВЕРХ-Я, 
такие как честность, справедливость и т.д. В каждом отдельном из этих отношений 
деткое поведение ненадежно; способность, которая до определенного времени 
существует или достигает некоторой высоты, может в следующее мгновение 
исчезнуть или значительно уменьшиться. Такие регрессивные проявления даже более 
нормальны, чем их противоположность. Мы не имеем никакого права ожидать, что 
ребенок, изучивший язык взрослых, случайно не вернется к бессмысленной речи и 
детской игре со словами и звуками; или что приученный к опрятности ребенок не 
будет иметь никаких возвратов. Овладение процессами выделения не может и не 
должно наступать одним разом; его нормальный путь проходит через длительно 
длящееся непрерывное блуждание между успехами и неудачами, продвижениями и 
возвратами. В игре ребенок чередует целесообразное использование игрушки, 
устройства и т.п., бесцельное, разрушающее обращение с материалом и 
ауто-эротические занятия; в социальном приспособлении возвраты случаются в 
форме чистого эгоизма. Еще более поразительны, чем эти слишком уж частые 
проявления, -противоположные, неожиданные и, казалось бы, немотивированные 
внезапные продвижения вперед. Грудные дети могут день за днем отказываться от 
груди и переходить к бутылке, либо от бутылки к ложке или чашке, от жидкого к 
твердому питанию. Идиосинкразии по отношению к еде могут так внезапно исчезнуть,
 как они и наступили. Аутоэротические : .здтия, переходные объекты, церемонии 
засыпания в не >торых случаях идут тем
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      151
      же путем. В воспитании опрятности наряду с длительно продолжающейся 
борьбой бывают также молниеносные успехи. Плохие, агрессивные дети превращаются 
иногда за ночь в стеснительных, нерешительных. Родители и воспитатели часто 
радостно приветствуют такие изменения, не зная о том, что они имеют перед собой 
не "успехи воспитания", а следствия страшных переживаний и травматических 
влияний, которые подготавливают преждевременный конец одной из фаз детской 
инстинктивной жизни. Нормальное детское развитие, как мы его себе представляем, 
идет не скачками, а шаг за шагом, вперед и снова назад, с прогрессивными и 
регрессивными процессами в их постоянном чередовании. Функциональные регрессии 
в детской сознательной жизни В аналитической литературе мы находим лишь 
недостаточные указания на эти сами по себе жизненно важные условия развития. 
Попытки с моей стороны заинтересовать членов Венского психоаналитического 
объединения в этих "нарушениях вторичного процесса в сознательной жизни 
ребенка" остались безуспешными. К этому времени (1930 г. и позже) я пыталась 
обобщить обстоятельства, при которых дети различного возраста с бодрствующим 
сознанием отходят от вторичных мыслительньгх процессов к первичному процессу. 
а) Такие регрессии можно наблюдать во время детского анализа, в котором 
основное аналитическое правило (или то, что соответствует ему применительно к 
ребенку) благоприятствует уменьшению контроля Я, т.е. понижению защиты и 
увеличению деятельности фантазии, импульсивного поведения, бессознательных и 
предсознательных элементов. При этих обстоятельствах на наших глазах изменяется 
игра пациента: логика, рассудительность и чувство действительности отходят на 
задний план, а замещения, повторения и утрированности занимают их место. То, 
что начинается как разумная и упорядоченная игра фантазии, распадается на 
отдельные составные части, которые начинают бессвязно или используя 
неправильную связь управлять фантазией. Например, пятилетний ребенок играет с 
так называемым "маленьким миром" и использует фигуры, чтобы в соответствии с 
действительностью представлять драматическим образом семейные распри. Начиная с 
этого, игра постепенно уклоняется от контроля Я: борь-
       152
      А Фрейд
      ба и ссора как центральные элементы берут верх, разум превращается в 
абсурд, исчезают различия между людьми и вещами, и на вершине игры 
конфликтируют уже не отец и мать, родители и дети друг с другом, а кухонная 
плита со шкафами, стол с креслами и т.п. Похожее происходит с рисунками детей: 
начинают рисовать военный корабль с двумя пушками на правильном месте, кончают 
множеством пушек над и под водой: так много, сколько есть места на бумаге. 
(Защита страха кастрации, которая здесь представляет собой мотив, в этом 
рассмотрении выпущена в пользу описания регрессивной формы.) 
Орально-агрессивные элементы, которые вначале находят символическое выражение у 
действительно кусающихся диких зверей (тигр, крокодил), уклоняются от связи с Я 
и возникают, как во сне, в невозможных сочетаниях. б) Похожие регрессивные 
явления мы находим также вне анализа, в нормальной детской жизни, в особенности 
перед отходом ко сну, когда даже самое рассудительное и лучше всего 
приспособленное поведение решительно меняется. Чем больше дети устают, тем 
более распространяются все виды хорошего и плохого настроения, они ведут себя 
как маленькие дети, говорят бессмыслицу, отвечают на самые незначительные 
причины яростными выпадами или требуют телесных нежностей, от которых в дневное 
время они давно освободились. В мыслительных процессах возникает 
увеличивающийся беспорядок с персеверацией (настойчивым повторением) отдельных 
слов и предложений. В эмоциональной жизни возникают колебания между буйной 
резвостью и слезами. Едва ли убедительнее может быть представлена наблюдателю 
возможность разложения Я. Отдельные функции Я подавляют ся друг другом, пока в 
конце концов Я не откажется от всякой деятельности и не предастся сну. в) Мое 
первое наблюдение такого возврата от вторич ного к первичному процессу было в 
мои собственные школьные годы, когда я была примерно шестнадцатилет ней 
ученицей. Временами нам попадался учебный план, в котором утомительные предметы 
следовали друг за дру гом без достаточного перерыва. Последствия для школь ной 
дисциплины были очень неожиданные. Девочки, которые вчера были в состоянии 
спокойно и внимательно заниматься на занятиях, становились все более неспокой 
ными, пока на пятом или шестом уроке даже самые безобидные высказывания 
профессора не вызывали у них бур
      Глава 3 Нормальное детское развитие
      153
      ного хихикания. Наши учителя-мужчины расценивали такие действия с большим 
негодованием, чем поведение "глупых дур" из поговорки. Мне негодование казалось 
не совсем уместным. Я понимала, что мы были переутомлены, но связь между 
усталостью и регрессией Я бь1ла тогда для меня недоступной. Я под давлением. 
Дальнейший разбор регрессии Я Явления, которые в 30-е годы мало были симпатичны 
аналитическому миру, десятилетием позже начали притя-•гивать к себе большее 
внимание. Эрнст Крис на основе своего наблюдения детей в детском саду ввел 
понятие "темпа регрессии". Он показал на примерах, что дети, смотря по их 
возрасту и уровню развития, лишь в определенное время могут поддерживать свои 
достижения на достигнутой в соответствии с развитием высоте; чем младше ребенок,
 тем короче продолжительность перед спадом. Доказательства правильности этих 
предположений легко можно найти в повседневной жизни детского сада. Все дети 
работают на ранних утренних занятиях лучше, чем на более поздних. Если день 
пребывания в детском саду слишком длинный, игровые занятия теряют свой 
конструктивный характер; ухудшаются отношения детей друг с другом; менее хорошо 
переносятся лишения; на первый план выступают темпераментные вспышки и 
инстинктивное поведение. Другие авторы выделяют обстоятельства, которые очень 
сильно давят на Я и тем самым повреждается его функция (разумеется, часто также 
вызываются инстинктивные регрессии, предшествующие регрессиям Я, следующие за 
ними или наступающие одновременно с ними). Такие влияния нужно искать в болезни,
 где физическая боль, недомогание, лихорадка и т.п. придавливают поведение 
почти всех детей, связанное со сном, приемом пищи, опрятностью, игрой и т.п. до 
форм более ранних ступеней развития. Больные дети — это почти во всех случаях 
дег-радирующие дети. И правы те, кто относится к ним не по их возрасту, а по их 
поведению и потребностям как к маленьким детям (А.Фрейд, 1952). Другие влияния 
исходят из психической области. Травматические переживания, страх, в 
особенности болезненность разлучения у маленьких детей, являются причиной 
далеко идущих регрессий либидо и Я, которые наблюдаются в госпиталях, яслях, 
детских больницах и т.п. (В этой связи см. А.Фрейд и
       154
      А Фрейд
      Д.Берлигнам (1949, 1950), Джон Боулби (I960), Джеймс Робертсон (1958), 
Рене Спитц (1945, 1946) и др.) Пока в рассмотрение входят регрессии Я, все эти 
случаи едины в том, что обратное движение возвращается не к точкам фиксации 
(которые как таковые отсутствуют в Я), а в должном порядке опять спускаются 
вниз по шкале градации, которая была создана при поступательном развитии. 
Клиническое наблюдение подтверждает, что при регрессии Я первыми пропадают 
достижения, достигнутые последними. (См., например, потерю речевой способности 
или дефекацию и энурез в постель разлученных со своей матерью маленьких детей.) 
Регрессии Я на службе защитной деятельности
      Снижение достижений Я существуют также в областях, где их связь с 
собственно регрессивными явлениями не находила достаточного внимания. В то 
время как Я маленького ребенка себя создает, формирование его функций приносит 
с собою множество неприятностей. Лучшее знание внутреннего и внешнего мира 
противоречит причинному представлению о чистом стремлении Я; устоявшееся 
господство принципа реальности осложняет быстрое исполнение желаний; улучшившая 
ся работа памяти в нелицеприятной манере распространяется на приятные, 
неприятные и страшные переживания; синтетическая функция неминуемо создает 
болезненные конфликты и т.д. Подрастающий ребенок страдает от напора неприятных 
ощущений, которым он таким обра зом подвержен, и его Я начинает при помощи 
механизмов защиты защищать против них. Отречение, используемое по отношению к 
приходящим извне неприятным раздражителям, одновременно мешает также и 
исправному осуществлению функции восприятия. Вытеснения и реакционные 
образования, которые ограничивают права Я на сознательное душевное содержание 
или превращаются в права Я, отнимают от господства Я целые области психического.
 Все три названные механизма тормозят и ограничивают функцию памяти. Про екция, 
которая убирает из внутреннего мира неожиданные элементы и относит их к 
внешнему миру, противоречит синтетической функции. Создание и упадок достижений 
Я происходят таким образом одновременно. В то время как созревание, развитие и
      Глава 3. Нормальное детское развитие
      155
      приспособление стремятся к постоянному совершенствованию и расширению 
господства Я, защита от неприятностей стремится в противоположную сторону: 
каждое вторжение в функцию Я означает возникновение неудовольствия, страха, 
конфликта. При таких обстоятельствах неудивительно, что в этой области 
поступательные и обратные, прогрессивные и регрессивные процессы тоже 
чередуются друг с Другом или создают сложную картину клинического смешения. 
Инстинктивные и Я-регрессии. Их временная продолжительность ___ ___
      Согласно предшествующему изложению инстинктивные, Я и СВЕРХ-Я-регрессии 
являются нормальным процессом, который сам закреплен в развитии и которому, по 
большей части, следует приписывать приспособительную способность ребенка. 
Открытый ребенку обратный путь к пройденным формам поведения и способам 
удовлетворения делает для него возможным переживать неприятные текущие события, 
не поддаваясь им (см. в этой связи высказывания Рене Спитца). Таким образом, 
регрессии служат приспособлению к внешнему миру не меньше, чем защите от 
внутреннего мира, и помогают в обоих отношениях поддержанию нормального 
равновесия. Мы при этом не должны забывать о второй, менее желательной стороне 
регрессии. Регрессионные процессы действуют лишь пока они коротки и спонтанно 
направлены назад. Мы естественно ожидаем, что достижения, которые нарушаются 
утомлением, вновь возвращаются к своей прежней высоте после отдыха и сна; что 
вызванные болезнью или разлучением регрессии длятся не многим более, чем их 
причины, и т.д. (Клиническое наблюдение показывает, что детям нужно различное 
время, чтобы после подобных происшествий вернуться на высоту их прежнего уровня 
развития.) Но оптимистические ожидания этого рода слишком уж часто не сбываются.
 Шоковые переживания, страхи, тяжелые заболевания и разочарования являются 
следствием регрессии в развитии и не появляются спонтанно: инстинктивная 
энергия остается связанной с целями, которые не соответствуют возрасту ребенка; 
функции Я и СВЕРХ-Я остаются пониженными; дальнейшее развитие ребенка 
оказывается поврежденным и выбитым из колеи. Там, где регрессии становятся 
перманентными, вместо того, чтобы оставаться временными,
       156
      А.Фрейд
      они перестают играть роль элемента нормального развития и превращаются в 
патогенные факторы. Сейчас мы ищем надежные критерии, которые должны позволить 
нам отличать перманентные регрессии от временных. Только тогда, когда мы найдем 
такие критерии, станет возможным прогнозировать дальнейшее развитие ребенка 
(нормальное или ненормальное). Но, несмотря на все усилия, на основе наших 
предшествующих знаний мы не в состоянии оценить в начале обратных движений, как 
далеко они пойдут, как долго они будут длиться, и хорошо ли, что они 
представляют собой не больше, чем преходящее состояние, не имеющее никаких 
последствий. Генетические линии в связи с регрессивными процессами С нашим 
пониманием нормальной (и ненормальной) роли регрессии растет также наше 
понимание процессов различных линий развития. Мы начинаем понимать, почему 
движение по линиям при всех обстоятельствах должно быть двойственно направлено, 
и почему обратные шаги по ним не менее оправданны, чем продвижения вперед. Мы 
считаем не очень опасным, если поведение детей периодически ухудшается; 
привычки сна и питания более раннего возраста вновь всплывают в более поздние 
детские годы (например, при болезни); если даже более старшие дети, ища 
утешения и защиты, возвращаются к примитивнейшим формам пре-эдипальной связи с 
матерью (особенно под давлением страха, перед отходом ко сну и т.д.). Мы 
начинаем также понимать, что не на пользу здоровому развитию идет то, что 
взрослое окружение крити чески и осуждающе противостоит таким явлениям и тем 
самым способствует вьггеснениям и задержкам у ребенка, которые преграждают ему 
путь в прошлое. Итак, негармоничное личностное развитие основывается на целом 
ряде причин. Неравномерный прогресс по линиям развития, с одной стороны, и 
неравномерно длящиеся регрессии, — с другой, встречаются вместе и смешивают 
свое влияние. При этих обстоятельствах неудивительно, что индивидуальные 
различия между людьми так велики, отклонения от прямой линии развития заходят 
так далеко и определение строгой нормы так неудовлетворительны. Постоянные 
взаимовлияния прогреса и регресса приносят с собой бесчисленные вариации в 
рамках нормального развития.
      Глава 4 Патологическое детское развитие /масштабы и оценки/
      Общие точки зрения
      Переход от разнообразных вариаций в рамках нормы к действительной 
патологии является плавным, зависящим скорее от изменений в количественном 
соотношении, чем от различий в сущности. Согласно нашим психоаналитическим 
представлениям психическое равновесие человека основывается, с одной стороны, 
на отношении его внутренних инстанций друг к другу; с другой стороны, на 
отношении его личности в целом к внешнему миру, т.е. на связях, которые 
подвержены постояншлм колебаниям. Инстинктивная энергия спонтанно возрастает 
или падает, в зависимости от проживаемой индивидом фазы развития: так, например,
 в латентном периоде (ослабление), в пубер-татности (увеличение), в климаксе 
(увеличение). Силы Я и влияние СВЕРХ-Я снижаются, если на эти инстанции 
оказывается давление, точно так же, как и в состоянии усталости, при физической 
болезни и в преклонном возрасте. Распределение желаний возрастает, если из-за 
потери объекта или других лишений понимаются возможности удовлетворения. З.
Фрейд говорит в связи с этим, "что мы не можем проводить резкую границу между 
"невротиками" и "нормальными" детьми и взрослыми; что "болезнь" есть чисто 
практическое суммарное понятие, что предрасположение и переживание должны 
сойтись, чтобы преодолеть порог для достижения этой суммации; что вследствие 
этого многие индивиды то и дело переходят из класса здоровых в класс 
невротических больньис, хотя гораздо меньшее количество проделывает путь в 
другую сторону..." (Собр. соч., VII, 376). То, что эти положения касаются 
человека любого возраста, "детей так же, как и взрослых", не значит, что 
границу между здоровым и больным, нормальным и ненор-
       158
      А Фрейд
      мальным еще сложнее провести у первых, чем у последних Изложенная выше 
картина детской сущности показывает, что соотношение сил между ОНО и Я 
находится в постоянном колебании, что приспособление и защита, благоприятные и 
болезненные влияния проникают друг в друга; что каждое продвижение от одной 
ступени развития к другой несет с собой опасность остановок, задержек, фиксаций 
и регрессий, что инстинкт и Я развиваются разными темпами и тем самым могут 
вызвать беспорядок в продвижении по отдельным линиям развития, что времен ные 
регрессии превращаются в длительные состояния, короче, что число влияющих 
факторов, мешающих, подрывающих или разрушающих психическое равновесие, едва ли 
можно оценить Диагностик, который должен создавать порядок в этих явлениях, 
находится в сложном положении, в кото ром имеющиеся системы классификации ему 
мало в чем могут помочь Современное состояние детского анализа показывает 
продвижение в различных положениях. Техника детско го анализа в значительной 
степени освободилась от действующих для взрослых основных правил, и, несмотря 
на многие трудности и препятствия, создала собственные предписания В теории 
удалось сделать открытия, которые поднимаются выше одного лишь подтверждения 
реконструированных у взрослых материалов и означают новый вклад в аналитические 
знания. Лишь там, где речь идет о классификации явлений, детский аналитик 
держит себя консервативно и продолжает довольствоваться диагнозами, как они 
приняты во взрослом анализе, а также в пси хиатрии и криминологии. По этому 
поводу он перенима ет в своей работе давно установленные формы, которые плохо 
подходят для новой психопатологии детства и оказываются недостаточными при 
диагнозе, прогнозе и выборе метода лечения. Различия между описательным и 
метапсихологическим способом мышления При классификации детских (а также 
взрослых) нарушений описательный способ мышления противоречит ме 
тапсихологическому; первый основывается на сходстве и различии между 
проявляющимися симптомами, после дний — на сравнении лежащих за ними скрытых 
причин
      Глава 4 Патологическое детское развитие
      159
      Возможность классификации описания состояний болезни может удовлетворить 
лишь при поверхностном взгляде В действительности речь не идет об углублении 
нашего представления или о выработке существенных различий между отдельными 
состояниями. Напротив, аналитик, удовлетворенный этим видом диагностического 
мышления, неминуемо впадает в забл) ждение и вносит путаницу в свои построенные 
на других принципах клинические и терапевтические взгляды Приведем лишь 
некоторые примеры: приступы ярос ти, страсть к путешествиям, страх разлучения и 
т.п. являются диагностическими терминами, которые объединяют под одним и тем же 
именем самые разные состояния болезни, т.е. клинические картины, которые по 
проявляющемуся поведению и симптоматике похожи или даже иден тичны, но по своей 
метапсихологической структуре принадлежит к совершенно различным -аналитическим 
категориям и подлежат совершенно различным терапевтическим воздейсгвиям. Так 
называемые приступы ярости детей имеют, например, три различных значения. 
Дляхамых маленьких они означают обычно не больше, чем соответствующий этому 
возрасту моторно-аффективный процесс отвода инстинктивных возбуждений, для 
которых в это время нет никакого другого выхода. Подобный симптом исчезает без 
какого-либо лечения, как только Я ребенка достаточно созреет, чтобы открыть для 
инстинктивных процессов другие возможности замещения (среди прочего, особенно в 
речи) — Те же самые симптомы могут также означать, что проявления ненависти и 
агрессии против объективного мира не могут проявиться в нем во всей полноте и 
направляются обратно на собственное тело ребенка и непосредственно доступные 
ему предметы. (Самовредительство, "головой об стену", повреждение мебели и т.п.
) В этом случае перенесенный аффект должен стать осознанным и вновь должны быть 
образованы связи с его причинной целью. — Третья возможность состоит в том, что 
предполагаемый приступ ярости в действительности является приступом страха. 
Если фобичным детям мешают осуществлять их защитные действия или избегания (т.е.
 подавление агорафобии при выходе школьной фобии при посещении школы), они 
отвечают б\"рными вспышками страха, которые имеют для неквалифицированного 
наблюдателя агрессивный характер и не отличаются от обычных
       160
      А Фрейд
      приступов ярости и бешенства. Но такие состояния в отличии от 
упоминавшихся до этого могут быть ликвидированы только двумя видами 
мероприятий: либо путем восстановления фобической защиты (избегание вызывающих 
страх обстоятельств), либо путем аналитического нахождения, толкования и 
разрешения страха. Похоже обстоят дела с так называемым странствованием детей 
(блуждания, побеги, "прогуливание школы" и т.п.). Мы находим тот же самый 
симптом при различных обстоятельствах и с различными интерпретациями. Некоторые 
дети убегают из дома, если они в семье подвержены жестокому обращению или если 
их либидонозная привязанность к семье необыкновенно слаба; некоторые пропускают 
школьные занятия (и бродят вместо этого), если они боятся учителей или 
товарищей по классу, плохо учатся или хотят избежать порицаний и наказаний. В 
обоих случаях причина симптома внешняя и может быть устранена путем изменений 
внешних условий жизни. У других детей причина того же самого симптома лежит во 
внутренней жизни. Они находятся под влиянием побуждения из бессознательного и 
обычно ищут объект любви из их прошлого. С позиции описания верно, что они 
"убегают", но метапсихологически верно, что их странствование целенаправленно, 
даже если предписанная им со стороны ОНО цель является ничем иным как 
воплощением фантазии желаний. В этих случаях внешние вмешательства не имеют 
успеха; терапевтически необходимо внутреннее изменение путем аналитического 
толкования и перевода в сознательное неосознанного желания. Против частого 
диагноза страха разлучения можно вновь выдвинуть похожие возражения, но очень 
немного можно сказать против его сегодняшнего использования во многих детских 
клиниках, где то же самое обозначение без предостороженности применяется для 
самых различных состояний. Метапсихологически не существует ничего похожего 
между страхом разлучения маленьких детей и школьным страхом латентных детей или 
ностальгией детей, оторванных от своих семей и живущих в интернате. В первом 
случае речь идет о нарушении биологически оправданной потребности (единство с 
матерью), на которое ребенок отвечает страхом и отчаянием; ничто другое не 
может здесь помочь как воссоединение с матерью или, как минимум, введение 
заменяющей персоны. Во втором случае причина страха лежит в эмоциональной ам-
      Глава 4 Патологическое детское развитие
      161
      бивалентности ребенка. В присутствии родителей любовь и ненависть 
уравновешивают друг друга; в их отсутствии усиливается опасение, что враждебные 
силы желания смерти родителям могут принести им действительный вред, и ребенок 
цепляется за родителей, чтобы охранять их от самого себя. Здесь действует 
воссоединение с родителями или беспрепятственное совместное пр.ебывание с ними 
только как поверхностное успокоение; симптом уступает только перед 
аналитическим пониманием эмоционального конфликта. Описание проявляющейся 
симптоматологии в этом и похожих случаях является недостаточным отправным 
пунктом для аналитического мышления и терапевтических действий. Различие в 
использовании диагностической терминологии для детей и взрослых Употребляемые 
нами диагностические обозначения относятся к различным психическим нарушениям 
во взрослой жизни и не оставляют никакого места, с одной стороны, для 
многочисленных видов и разновидностей нарушений развития, с другой стороны, для 
различения генетически обусловленных и конфликтно обусловленных симптомов. 
Непосредственные различия этого рода представляют, однако, в области детской 
психопатологии первостепенную важность. Рассматриваются ли ложь или 
жульничество детей, их агрессия или стремление к разрушению, их извращенные 
занятия и т.п. как нормальные или ненормальные, целиком зависит от ступени 
развития, на которой они проявляются. Ложь. Мы спрашиваем, например, начиная с 
какого момента времени можно с уверенностью сказать, что ребенок "лжет", т.е. 
когда фальсификация правды принимает симптоматический характер и противоречит 
ожиданиям от ребенка. Потребность в правде, как мы ее знаем в более поздней 
жизни, существует, разумеется, не с самого начала, а появляется лишь после 
прохождения ряда предварительных ступеней. Маленький ребенок естественным 
образом пренебрегает всем неприятным в пользу приятного и отрекается от 
восприятия вызывающих неприятность и страх раздражителей, которые ему 
навязываются. Он ведет себя, стало быть, в связи с этим не иначе, как более
       162
      А Фрейд
      старшие дети или взрослые, когда они лгут. Однако; для детского аналитика 
(или диагностика) важно привести во взаимосвязь примитивное отношение к правде 
в раннее время и более поздние симптомы лжи. Он не ожидает, что можно добиться 
безусловного признания реальных отношений, пока ребенок находится еще под 
господством принципа удовольствия и первичного процесса. Только, когда принцип 
реальности, проверка реальности и рациональное мышление достигают определенной 
зрелости и ребенок продолжает, несмотря на это, фальсифицировать правду, 
аналитик по праву будет использовать термин "ложь". Некоторым детям нужно 
больше времени, чтобы эти функции Я созрели. Они лгут, т.е. вследствие этого 
они отрекаются даже в более старшем возрасте. Другие развивают свое Я в 
соответствии с возрастом, но отступают вследствие неудач 'и разочарований на 
предшествующие примитивные ступени Среди них находятся лжецы-фантазеры, которые 
при помощи инфантильных методов исполнения желаний пытаются защититься от 
реальных неприятностей. На радикально другом конце ряда находятся дети, чьи 
функции Я сами по себе исправны, но которые имеют иные, чем генетически 
обусловленные, основания уклоняться от правды. Страх перед взрослыми, перед 
порицаниями и наказаниями, жадность, мания величия и т.п. могут быть мотивами в 
этом случае. Очевидно имеет смысл ограничить термин "ложь" этими последними 
случаями "диссоциальной" лжи. Чаще всего в детской практике встречаются не 
чистые, а смешанные формы, в которые вносят свой вклад отречения, ложь-фантазия 
и диссоциальная ложь. После этого диагносту предоставляется возможность 
разграничения друг от друга отдельных элементов и приписывание процессам 
созревания и развития, с одной стороны, и переживаниям, с другой, 
соответствующей им роли при симпто-мообразовании. Воровство. Точно так же, как 
и в случае лжи, должны быть пройдены определенные генетические ступени, прежде 
чем термин сможет получить диагностическое значение. Обычно приписывают 
"оральной жадности" этого периода то, что дети присваивают себе все, на что 
направляется их желание. Точнее говоря, это поведение обосновывается двояко. 
Оно соответствует принципу удовольствия, вследствие которого ребенок, не 
задумываясь, при-
      Глава 4 Патологическое детское развитие
      163
      сваивает себе все, что всегда приносит удовольствие, и точно так же 
автоматически предоставляет все вызывающие неприятности внешнему миру Оно 
соответствует также свойственной возрасту неспособности отличать себя от 
объекта. Как мы знаем грудной или маленький ребенок обращается с телом матери, 
как будто бы оно его собственное, играет с ее пальцами, ее волосами не иначе, 
как при аутоэротике, или предоставляет ей там же самь1м образом свои части тела 
для игры. То, что маленькие дети могут попеременно подносить ложку к своему рту 
и ко рту матери, часто неправильно интерпретируется как спонтанно возникающее 
раннее великодушие В действительности это ничто иное, как следствие отсутствия 
границ Я. Та же самая путаница между самим собой и объектным миром, которая 
порождает эту готовность отдавать, делает каждого маленького ребенка, несмотря 
на его невинность, угрозой чужой собственности. Представление о "моем" и 
"твоем", которое в последу ющей жизни лежит в основе честности, вначале 
отсутствует в мире понятий ребенка и развивается очень медленно, отдельными 
этапами при постепенно увеличивающейся самостоятельности Я. Сначала ребенку 
начинает принад лежать собственное тело ("Я-тело"), затем родители, потом 
переходные объекты, заполненные еще смешением нарцисстического и объектного 
либидо. Одновременно с чувством собственности в ребенке возникает также склон 
ность всеми силами защищать свое достояние против воздействий извне. Дети 
понимают, что значит "лишиться", намного раньше, чем они учатся считаться с 
собственное тью другого Для последнего шага необходимо, чтобы отношения с 
внешним миром расширились и углубились и чтобы возникло осознание того, что 
окружающие люди берегут свою собственность не меньше, чем ребенок свою Развитие 
понятий "мой" и "твой", с другой стороны, недостаточно, чтобы оказать решающее 
влияние на поведение ребенка; этому развитию противостоят сильные желания 
присвоения собственности. Оральная жадность, анальногенные тенденции иметь, 
держать, собирать, ко пить, потребность в фалических символах склоняют к 
воровству. Воспитательным воздействиям и следующим за ними требованиям СВЕРХ-Я 
нелегко оказывать противо действие Я и закладывать основы честности. 
"Жульничает" ли ребенок или нет, т.е. что диагностичес ки и с социальной точки 
зрения обозначается как "вор",
       164
      А Фрейд
      зависит в итоге от целого ряда положений. Отдельное жульническое действие 
может основываться на том, что рассматриваемое детское Я запоздало в достижении 
своей самостоятельности; что объектные отношения между внешним миром и Я 
недостаточно сформированы; что отсутствует осознание; что СВЕРХ-Я является 
слишком инфантильным умственно неразвитые и отставшие дети жульничают из-за 
всех этих причин. Там, где развитие само по себе нормально, ту же самую картину 
могут создавать временные регрессии в том или ином важном плане. Жульничество 
выступает тогда временно и исчезает в дальнейшем развитии. Длительные регрессии 
в каждом из названных отношений приводят к жульничеству как компромиссному 
образованию, т.е. как невротическому симптому. Там, где ребенок жульничает, 
потому что его Я не может привести под свое господство нормальные, 
соответствующие возрасту желания присвоения, это действие является 
"диссоциальнь1м" симптомом, т.е. знаком недостаточного приспособления к 
моральным требованиям внешнего мира. Так же, как при лжи, этиологические 
смешанные образования более часто встречаются на практике, чем описанные выше 
чистые формы; мы имеем комбинированные следствия задержек в развитии, регрессий 
и дефектов Я и СВЕРХ-Я. То, что все диссоциальные дети прежде всего обкрадывают 
мать, может служить доказательством того, что все жульничество в конце концов 
возвращается к причинному единству "моего" и "твоего", себя самого и объекта. 
Масштабы тяжести заболевания
      Нет сомнений в том, как относиться к происходящим в детстве психическим 
нарушениям: легкомысленно или серьезно. Во взрослой жизни мы ведем себя в этом 
отношении прежде всего по трем критериям: 1) по самой картине симптома; 2) по 
силе субъективных ощущений страдания; 3) по величине нарушений жизненноважных 
достижений. По понятным причинам ни одна из этих точек зрения не приемлема для 
детской жизни. 1. До тех пор, пока в рассмотрение входят симптомы, мы знаем, 
что в годы развития они означают не то же самое, что позже, где мы по ним 
"ориентируем себя в поставке диагноза" (З.Фрейд, 1916/17, Собр. соч., XI, с. 
279). Детские задержки, симптомы и страхи не во всех случаях являются (как 
бывает позже) результатом патологичес-
      Глава 4 Патологическое детское развитие
      165
      ких влияний, а также часто бывают сопутствующими явлениями нормальных 
процессов развития. Сколько бы определенная фаза развития ни ставила перед 
ребенком чрезмерных требований, могут встречаться симптомооб-разные явления, 
которые - предполагая разумное окружение — опять исчезают, как только 
осуществится приспособление к новой ступени или будет пройден ее пик. Сколько 
бы мы ни исследовали, даже такие мгновенные нарушения нелегко понять: они 
соответствуют предостережениям о уязвимости ребенка; они исчезают часто лишь 
внешне, т.е. они могут возникнуть путем новых нарушений на следующей ступени; 
они также оставляют после себя шрамы, которые могут с\ужить исходными пункта- . 
ми бо\ее позднего симптомного образования. Однако в конечном счете верно, что в 
детской жизни даже явно серьезные симптомы могут вновь исчезнуть. Фобические 
избегания, навязчиво невротическая осторожность, нарушения сна и питания 
нередко отвергаются ребенком, едва только родители обращаются в клинику, просто 
напросто, если лежащие в их основе фантазии вызывают меньше страха, чем 
мешающие диагностические исследования. По тем же самым причинам вскоре после 
начала или во время воздействия изменяется или исчезает симптоматология. 
Симптоматологическое улучшение означает в итоге для ребенка еще меньше, чем для 
взрослых. 2. Похоже обстоит дело с субъективным страданием. Взрослые решаются 
пойти лечиться, если происходящее от болезни душевное страдание превосходит 
выносимые размеры. Иначе у детей, где фактор страдания сам по себе мало говорит 
о наличии или тяжести психического нарушения. За исключением состояний страха, 
которые тяжело переносятся ребенком, они меньше, чем взрослые страдают от своих 
симптомов. Например, фобические и навязчиво невротические меры, служащие 
уклонению от страха и неудовольствия, желанны ребенку, и соответствующие им 
ограничения нормальной жизни больше мешают взросло^ му окружению, чем самому 
пациенту Нарушение питания и отказ от пищи, нарушения сна, припадки бешенства и 
т п. с позиции ребенка оправданы и только в глазах матери являются мешающими 
явлениями. Ребенок страдает от них только, пока окружающий мир препятствует ему 
проявлять их во всей полноте, и рассматривает затем вмешательство взрослых, а 
не сам симптом в качестве источника страданий. Даже постыдные симптомы как 
ночное недержание
       166
      А. Фрейд
      мочи и кала часто рассматриваются самим ребенком как несущественные. 
Невротические задержки часто ведут к отводу всего либидо от вызывающей страх 
деятельности и тем самым к ограничению интересов Я, которое скрывает утрату 
активности и стремления к выгоде. Тяжелее всего пораженные, аутистичные или 
психотичные или душевно отсталые дети меньше всего чувствуют свое нарушенное 
состояние; и тем сильнее страдают родители. По другим основаниям также нельзя 
определить тяжесть психического нарушения. Дети гораздо меньше страдают от 
своей психопатологии, чем от генетически обусловленных обстоятельств, т.е. от 
отказов, требований и трудностей приспособления, которые вызваны зависимостью 
от объективного мира и незрелостью их психического аппарата. В раннем детстве в 
качестве источников страха и неприятностей действуют неспособность 
удовлетворить собственные телесные потребности и инстинктивные желания, страхи 
разлучения, неминуемые разочарования в нереальных ожиданиях; на следующей 
(эдипальной) фазе это ревность, соперничество и страхи кастрации. Даже самые 
нормальные дети не долго "счастливы", и не редкость слезы, гнев, ярость. Чем 
лучше развивается ребенок, тем сильнее аффективно отвечает он на проявления 
повседневной жизни. Мы не ожидаем также ,что дети естественным образом 
овладевают своими эмоциями, поддаются их влиянию, осознают их, смиряются с 
обстоятельствами, подобно взрослым. Напротив, там, где мы находим такую 
уступчивость, мы подозреваем, что с ребенком что-то не в порядке, и 
предполагаем органическое повреждение или задержанное развитие Я, или 
чрезмерную пассивность в инстинктивной жизни. Маленькие дети, без протеста 
расстающиеся с родителями, вероятно (по внутренним или внешним причинам) 
либидонозно недостаточно с ними связаны. Дети, которые не рассматривают потерю 
любви как помеху, могут находиться на пути аути-ческого развития. Где не 
действуют чувства стыда, отсутствует также развитие СВЕРХ-Я: болезненные 
внутренние конфликты являются платой, которую каждый индивид должен заплатить 
за высшее развитие своей личности. Как ни парадоксально звучит: субъективное 
страдание присутствует у каждого нормального ребенка и само по себе не может 
служить основанием для патологического развития. 3. Точно так же и третий, 
решающих для взрослых, фактор нарушения достижений в детской практике обманчив. 
Как
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      167
      показано выше, достижения в детском возрасте непостоянны, а изменяются от 
ступени к ступени, от генетического направления к генетическому направлению, 
ото дня ко дню, иногда от часа к часу (вследствие временных регрессий). Нельзя 
найти твердых пунктов для оценки, где колебания между прогрессом и регрессом 
свойственны нормальной жизни. Даже там, где очень долго задерживаются ухудшения 
функции и внешнее окружение озабочено, диагностически рискованно 
характеризовать ребенка на таком основании как "задержанного" или как 
"отставшего". Мы также не знаем, какое детское достижение заслуживает названия 
"жизненноважного". Игры, учение, свободная деятельность фантазии, тепло 
объектных отношений, способность к приспособлению — все являются важными для 
ребенка, однако по значению их нельзя сравнивать с такими фундаментальными 
понятиями, как "способность любить" и "работоспособность". Я возвращаюсь к 
более ранней гипотезе (1945), когда я утверждаю, что только одна способность в 
детской жизни заслуживает этого положения, а именно, способность нормально 
развиваться, проходить предписанные по плану ступени, формировать все стороны 
личности и выполнять соответствующим образом требования внешнего мира. До тех 
пор, пока эти процессы проходят более или менее без помех, мы можем не 
опасаться за всплывающие симптомы. Как только развитие застревает, ребенок 
нуждается в лечении. Процессы развития как диагностические критерии 
Диагностические категории, в основе которых лежат иные, чем 
генетикопсихологические точки зрения, очевидно являются недостаточными для 
этого нового понимания детских нарушений. Только тогда, когда диагност 
освободится от них, он сможет отвлечь свое внимание от симптоматологии и 
исследовать вместо этого, какие генетические ступени достиг его пациент в связи 
с ОНО, Я и СВЕРХ-Я, как далеко продвинулась структурация личности, т.е. 
обособление этих внутренних инстанций друг от друга и формирование их связей 
друг с другом; проходит ли психическое явление еще при господстве первичного 
процесса и принципа удовольствия или уже при вторичном процессе и принципе 
реальности; соответствует ли развитие ребенка в целом его возрасту, или он 
"созревает раньше" либо "отстает" и в каком отношении; как далеко уже зат-
       168
      А.Фрейд
      ронула патология процессы развития или угрожает затронуть; имеет ли место 
в развитии регресс и когда, в каком объеме и до каких пунктов фиксации. Лишь 
исследование такого рода делает возможным связать друг с другом нормальные 
процессы развития, отклонения от них и нарушения психического здоровья, а также 
осветить влияние важных факторов на психопатологию детства. Рассогласования 
между развитием ОНО и Я
      Нашим ожиданиям соответствует, что патологические следствия оказываются 
там, где различные части личности развиваются с различной скоростью. Самый 
известный клинический пример этого рода состоит в этиологии навязчивого невроза,
 где Я и СВЕРХ-Я в своем формировании опережают продвижения в инстинктивной 
жизни. Вследствие этого, высокие моральные и эстетические требования совпадают 
с относительно примитивными инстинктивными побуждениями и фантазиями и вызывают 
конфликты, которые побуждают Я к своей навязчивой конфликтной деятельности. (См.
 у З.Фрейда: "Я не знаю, покажется ли очень рискованным, если я'... выскажу 
предположение, что временное опережение развитием Я развития либидо должно 
привести к предрасположению к навязчивому неврозу" (собр. соч., VIII, 451).) 
Подобный результат может быть также следствием более поздней регрессии, как 
будет показано далее. Противоположную возможность, а именно замедление развития 
инстанции Я при нормальном или преждевременном инстинктивном развитии, сегодня 
можно встретить не менее часто или даже чаще. У таких "аутических" и 
пограничных детей далеко недостаточно развиты ни объектные отношения, ни 
функции СВЕРХ-Я, чтобы держать под контролем первичные и агрессивные побуждения.
 На анально-садистической стадии вследствие этого отсутствует способность 
нейтрализовать либидо и агрессию и создавать важные для характера реакционные 
образования и сублимации; на фаллической стадии отсутствуют вклады со стороны Я 
в организацию эдипальных объектных отношений; в пубертатности Я приходит к 
сексуальной зрелости без соответствующей возможности формировать эмоциональные 
образования, которые соответствуют генитальной стадии.
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      169
      Другими словами: преждевременное развитие Я ведет к внутренним конфликтам 
и тем самым к неврозам; преждевременное инстинктивное развитие — к дефектному и 
инстинктивному образованию характера (Михаэлс, 1955). Рассогласования между 
генетическими линиями Рассогласования между генетическими линиями лежат (как 
показано выше) в пределах нормы и являются лишь тогда исходным пунктом для 
нарушений, когда они превосходят ожидаемые пределы. Там, где происходят 
последние, родители и учителя чувствуют себя одинаково беспомощными. Такие дети 
невыносимы как члены семьи; мешают в школьном классе; ищут ссор в детских 
играх; они не подходят ни в каком обществе, вызывают возмущение везде, где они 
бывают, и сами, как правило, несчастны и недовольны. В клиническом исследовании 
они также не подходят ни под одну из .обычных диагностических категорий, и их 
аномальность будет понята, лишь если мы будем рассматривать ее с точки зрения 
генетических линий. Мы поняли далее, что достигнутые на различных линиях 
ступени не находятся ни в каком отношении друг с другом. Высокое умственное 
развитие сочетается не только с плохими результатами в интеллектуальной области,
 но и с самым низким положением на пути к эмоциональной зрелости, к телесной 
самостоятельности, в социальных отношениях со старшими товарищами. Такие 
рассогласования ведут к искусно рационализированному инстинктивному поведению, 
к разросшейся жизни фантазий, неудачам в воспитании опрятности, короче, к 
смешанной трудноразличимой по своей этиологии симптоматологии. В описательных 
диагнозах подобные случаи обычно квалифицируются как "предпсихотичные" или как 
"пограничные". В других случаях встречается рассогласование между линией от 
игры к работе, на которой задерживается ребенок, и линией к эмоциональной 
зрелости, социальному приспособлению и телесной самостоятельности, на которой 
продвижение соответствует возрасту. Дети этого рода поступают на клиническое 
исследование из-за их неудач в учебе, которые нельзя объяснить ни их умственным 
развитием, ни их пока еще адекватным школьным поведением. Исследовать нужно 
здесь именно там, где на специфической линии развития нет ожидаемых 
соответствий меж-
       170
      А. Фрейд
      ду ОНО и Я, исследовать нужно есть ли дефект: в переходе от принципа 
удовольствия к принципу реальности; или в недостаточном овладении и модификации 
прегени-тальных стремлений; или в запоздавшем смещении удовольствия от 
деятельности по решению задач; имеется ли регресс во всех или только отдельных 
направлениях, и т.д. В описательном диагнозе такие случаи встречаются как 
"интеллектуальные нарушения" (чего нет) или "недостаточная концентрация" (что 
отвечает лишь внешней форме явления). Патогенные регрессии
      Регрессии (как показано в главе III) являются безвредными или даже 
желательными, пока они как явления преходящи, т.е. пока достигнутый прежде 
уровень развития спонтанно может быть вновь достигнут. Они действуют патогенно, 
если их следствия продолжаются и причиненное ими повреждение вызывает 
новообразование внутри личности. Регрессии обоих видов могут появиться во всех 
частях психического аппарата. Там, где регрессия начинается в Я и СВЕРХ-Я и 
сводит достижения обоих на более низкий уровень, состояние инстинктивных 
производных косвенно повреждается. Повреждения в Я и СВЕРХ-Я имеют последствия 
для овладения инстинктами, повреждают защитную возможность и вызывают прорывы 
со стороны ОНО в организацию Я, которые ведут к инстинктивности, эмоциональным 
излияниям и иррациональному поведению, а также изменяют до неузнаваемости 
картину характера ребенка. Причины этого падения личности, которые раскрьшаются 
при исследовании, — это обьгчно переживания, с преодолением которых не 
справилось Я и которые поэтому осуществились в фантазии: страх разлучения, 
тяжелые отказы со стороны объекта любви, разочарования в объекте, которые 
приводят к распаду идентификаций (Джекобсон, 1946) и т.д. Вторая возможность в 
том, что регрессия начинается со стороны ОНО, и что инстанции Я противостоят 
непосредственным примитивным инстинктивным производным, с которыми им 
приходится каким-либо образом заново сталкиваться. Такое столкновение может 
состоять в том, что инстинктивная регрессия вызывает после себя регрессии Я и 
СВЕРХ-Я, т.е. что Я снижает свои требования, чтобы ос-
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      171
      таться в согласии с инстинктом. В этом случае внутреннее равновесие 
остается сохранным и последствия инстинктивной регрессии оправданы по отношению 
к Я. Однако цена за новообразование — это снижение личности в целом по 
направлению к инфантилизму, к диссоциальности и к инстинктивности. Насколько 
далеко заходит патологическое нарушение, зависит от того, как сильны возвратные 
движения в инстинкте и Я, до какого пункта фиксации доходят последние, какие из 
достижений Я остаются сохранными и на каком генетическом уровне весь внутренний 
гкреворот вновь приходит в равновесие. Столкновение между Я и деградированным 
инстинктом может принимать также обратные, лучше известные нам из анализа, 
формы. У детей, чье Я и СВЕРХ-Я раньше времени достигает высокого развития, 
образуется так называемая вторичная автономия достижений Я (Гартман, 1950), т.е.
 степень независимости от инстинктивной жизни, которая дает им возможность 
отторгнуть от себя инстинктивные регрессии как враждебные Я. Вместо того, чтобы 
следовать за вновь всплывшими прегенитальными и агрессивными импульсами и 
допускать соответствующим им фантазии в сознание, эти дети развивают страх, 
укрепляют свою инстинктивную защиту и находят себе убежище, когда последнее не 
удается, в компромиссе между инстинктом и Я. Здесь мы видим перед собой 
доверенные нам внутренние конфликты, которые ведут к симп-томообразованию. На 
этой основе возникают инфантильные неврозы, такие как истерический страх, фобии,
 Pavor Noctumus, навязчивые симптомы, церемониалы, задержки и характерные 
неврозы. Хорошие примеры различия между оправданным-и и враждебными по 
отношению к Я последствиями инстинктивной регрессии мы находим в клинической 
работе с мальчиками, которые вследствие страха кастрации деградировали с 
фаллической (эдипальной) на анально-садис-тическую ступень. Мальчики первого 
рода, у которых Я и СВЕРХ-Я втянуты в обратное движение, в поведении становятся 
неопрятнее и агрессивнее, чем прежде; либо завистнее, чем прежде, от своих 
матерей (т.е. менее самостоятельнь1ми); либо пассивнее и немужественнее. Короче,
 они без внутреннего противоречия еще раз развивают наклонности и свойства, 
которые принадлежат к прегенитальной сексуальности и агрессивности 
рассматриваемого пункта фиксации.
       172
      А Фрейд
      У детей второго рода, у которых Я вполне достаточно, чтобы защищаться от 
последствий инстинктивной регрессии при помощи страха и чувства вины, 
специфическое патологическое следствие зависит от того, против какого 
инстинктивного элемента сильнее всего протестует их Я. Там, где одинаково 
энергично инстанциями Я отражаются анальность, садизм и пассивность, 
симптоматология распространена дальше всего. Там, где осуждение Я направлено 
только против неаккуратности, возникает чрезмерная опрятность, навязчивое 
умывание и т.д.; там, где прежде всего отражаются агрессия и садизм, следствием 
являются подавление достижений и неспособность к соревнованию; где больше всего 
опасаются за пассивно-феминистические стремления, возникает повышенный страх 
кастрации или некомпенсированная агрессивная мужественность. Во всех случаях 
последствия — невротические, т.е. невротические симптомы или характеры. Из 
аналитического опыта, особенно на взрослых, здесь нужно отметить, что при 
неврозах Я в конце концов также подлежит разнообразным регрессиям и что в 
особенности навязчиво-невротические защитные формы (отречение, магическое 
мышление, ничегонеделание) сводят функцию Я на более низкий уровень. Этот вид 
регрессии Я является, однако, не причиной нарушения, а его следствием; снижение 
здесь относится также только к достижениям Я, а не к требованиям СВЕРХ-Я, 
которые остаются ненарушенными. Напротив, невротическое Я делает все возможные 
усилия, чтобы воздать должное СВЕРХ-Я. Значение конфликтов и страха для 
диагноза В ходе нормального развития каждый индивид проходят ряд фаз, которые 
следует от причинного единства личности к ее композиции из различньк инстанций 
(ОНО, Я, СВЕРХ-Я, структура личности). Прежде всего подразделяется 
недифференцированная до этого психическая масса на ОНО и Я, т.е. на две области 
действия, для которых характерна! различные цели, намерения и методы 
функционирования. За этим первым разделением следует вторая "стадия в Я", т.е. 
подразделение инстанции на собственно Я и на вышестоящее над ним СВЕРХ-Я и 
идеал Я, которые по отношению к Я вьшолняют критическую и руководящую функцию. 
Насколько далеко зашел ребенок по этому пути или остался на нем позади, можно 
установить в исследовании при
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      173
      помощи двояко проявляющихся явлений, а именно, по особой форме его 
конфликтов и сопряженных с ними страхов. Мы различаем в детстве три вида 
конфликтов: внешний, глубоко осознанный и внутренний. Внешние конфликты
      Внешние конфликты, которые разыгрываются между целостной личностью 
ребенка и объектным миром, возникают всегда, когда окружающий мир мешающе 
вторгается в побуждения желаний ребенка и откладывает, ограничивает или 
запрещает их осуществление. Такие действия окружающего мира непреодолимы, пока 
сам ребенок неспособен овладеть своими инстинктивными побуждениями, т.е. пока 
его Я еще совпадает с ОНО и между ними не установлены никакие барьеры. Внешние 
конфликты являются отличительной чертой детства, т.е. времени незрелости; где 
они остаются и в более позднее время или регрессивно возрождаются, мы 
характеризуем индивида в этом отношении как "инфантильного". — Есть страхи 
различных видов, сопряженные с этой формой конфликта и выдающие его 
существование, отличающиеся по возрасту и уровню развития ребенка; общим для 
них является то, что источники находятся во внешнем мире. Их временная 
стадийная последовательность приблизительно следующая: страх гибели при утрате 
материнской заботы (страх разлучения, страх утраты объекта. во время 
биологического единства матери и ребенка); страх утраты любви (после 
установления постоянного любовного отношения к объекту); страх перед критикой и 
наказанием (во время анально-садистической фазы, на которой ребенок проецирует 
свою собственную агрессию на родителей, что увеличивает страх перед ними); 
страх кастрации (на фаллически-эдипальной фазе). Второй вид конфликтов, глубоко 
осознанные, наступает после того, как ребенок посредством идентификации с 
родителями сделает их требования своими собственными, и после того, как 
родительский авторитет по большей части будет перенят СВЕРХ-Я. Немногим 
отличаются от прежнего конфликты по вопросам исполнения желаний или отказов. 
Однако столкновения и рассогласования разыгрываются здесь уже не внешне между 
ребенком и его объектом, а в его внутренней жизни, между психическими 
инстанциями, где на долю Я выпадает раз-
       174
      А Фрейд
      решение спора между инстинктивным желанием и требованием СВЕРХ-Я, т.е. 
чувство вины. До тех пор, пока ощущается чувство вины, исследующий аналитик не 
сомневается, что упомянутый ребенок создал ступени в Я, т.е. достиг СВЕРХ-Я. 
Главная отличительная черта третьей формы конфликтов, внутренней, состоит в том,
 что внешний мир не играет для нее никакой роли, ни прямой, как во внешнем 
конфликте, ни косвенной, как в осознанном. Внутренние конфликты этого рода 
возникают вследствие генетически обусловленных отношений между ОНО и Я и 
различия их организаций. Инстинктивные производные и аффекты противоположного 
рода, такие, как любовь и ненависть, активность и пассивность, мужественность и 
женственность, сосуществуют, не враждуя друг с другом, до тех пор, пока ОНО и 
первичный процесс владеют психическим аппаратом. Они становятся непереносимыми 
друг для друга и приводят к конфликту, как только созревает Я и пытается при 
помощи синтетической функции включить в свою организацию такие сопротивляющиеся 
содержания. Даже там, где содержание ОНО качественно не сопротивляется, 
усиливаясь лишь количественно, оно воспринимается Я как угроза и создает 
внутренний конфликт. Здесь возникают страхи особого рода и особым образом 
угрожают психическому равновесию индивида. Но в отличие от страха перед внешним 
миром или чувства вины они происходят в глубине и выдают свое присутствие 
обычно лишь в ходе аналитического лечения, а не во время диагностического 
обследования. Вышеизложенное подразделение конфликтов и страхов на три 
различных класса (внешний, осознанный, внутренний) оказывает диагносту 
существенную помощь, пока речь идет о классификации конфликтно обусловленных 
детских нарушений и оценке их силы. Здесь также следует искать объяснения, 
почему некоторые случаи могут быть влечены на основе изменений во внешних 
условиях жизни (случаи первого рода, где на конфликты патогенно влияет внешний 
мир); почему другие внутренние, т.е. требующие аналитической помощи, случаи 
доступны, однако, этим изменениям без труда (случаи второго рода с осознанными 
конфликтами как причиной болезни); и почему еще одни долго длящиеся 
аналитические усилия необходимо требуют особенно сложного
      Глава 4 Патологическое детское развитие
      175
      образа действия (внутренние инстинктивные конфликты, "бесконечные" 
анализы, З.Фрейд, 1937). Общие свойства и позиции в их значении для диагнозов и 
прогнозов
      От исследующего аналитика ожидают не только установления существующих в 
настоящее время детских нарушений и их хода в прошлом, но и минимально 
неопределенных предсказаний перспектив лечения, т.е. восстановления и 
поддержания психического здоровья. Для такого обзора будущего имеют значение не 
только описанные подробности процессов развития, но и, сверх того, личностные 
свойства, источник которых нужно искать либо во врожденной конституции, либо в 
самых ранних переживаниях индивида, и которые оказывают решительное влияние на 
поддержание или нарушение психического равновесия. Поскольку роль посредника 
между внутренними инстанциями и между личностью в целом и внешним миром 
выпадает на Я, эти свойства являются отличительным признаком Я. Самым 
примечательными из них являются: установка Я к неудовольствию и лишению; 
способность к сублимации; установка к страху; исправность процесса развития и 
др. прогрессивные тенденции. Преодоление неудовольствия и способность к 
сублимации
      Шансы ребенка остаться (или стать) психически здоровым во многом зависят 
от того, в каком объеме его Я способно вынести лишение, т.е. преодолеть 
вызванное при таких обстоятельствах неудовольствие. Индивидуальные различия, 
по-видимому, нигде не проявляются более сильно, чем у самых маленьких. 
Некоторые дети считают непереносимым любую отсрочку или любое ограничение в 
удовлетворении инстинктивного желания и отвечают всеми знаками гнева, ярости, 
неудовольствия и нетерпения; ничто не может их удовлетворить, кроме выполнения 
первоначального желания, и замещающие удовлетворения отвергаются как 
недостаточные. Такие сопротивления подчинению необходимости, часто неминуемости 
начинаются обычно уже в младенческом возрасте и проявляются сначала в области 
оральных желаний, с которых они распространяются на другие области и на более 
позднее время. В отличие от них других детей можно гораздо лег-
       176
      Л. Фрейд
      че удовлетворить. Те же самые инстинктивные ограничения ими переносятся, 
не вызывая такого же возмущения, и замещающие удовлетворения охотнее 
принимаются и служат уменьшению нежелания. Эти рано приобретенные установки 
сохраняются обычно на более поздние годы. Диагносты не сомневаются, что 
внутреннее равновесие у детей первого типа более подвержено опасности, чем у 
последних. Детское Я, которое вынуждено держать под контролем огромное 
количество неудовольствия, по необходимости пользуется самыми примитивными 
вспомогательными средствами и методами защиты, такими, как отречение и проекция,
 или примитивными методами отвода, такими, как взрывы гнева, бешенства и других 
аффектов. От таких вспомогательных средств путь лежит далее к патологическим 
компромиссным образованиям в форме невротических, диссоциальных и извращенных 
симптомов. Дети последнего типа имеют больше возможностей нейтрализовать и 
перенести на ограниченные, достижимые удовлетворения свою инстинктивную энергию.
 Способность к сублимации является бесценной помощью в борьбе за поддержание 
(или восстановление) психического здоровья. Преодоление страха
      Аналитическое понимание учит нас, что не существует бесстрашных детей, т.
е. что различные формы страха как нормальные сопутствующие явления принадлежат 
к различным генетическим ступеням. (Страх разлучения соответствует ступени 
биологического единства матери и ребенка; страх лишения любви — константному 
объекту; страх кастрации — эдипову комплексу; чувство вины — образованию 
СВЕРХ-Я). Для прогнозов здесь важны скорее не формы и интенсивность страха, а 
способность к преодолению страха, которая присутствует у разных индивидов в 
различном объеме и от которой в конце концов зависит психическое равновесие. 
Дети, которые воспринимают каждое проявление страха как непереносимое, особенно 
находятся в невротической опасности. Их Я вынуждено вытеснять и отрекаться от 
существования всех внешних и внутренних опасностей, т.е. от всех возможньк 
источников страха; или проецировать все внутренние опасности на внешний мир, из 
которого они возвращаются к нему только еще более вызьша-ющими страх; или 
фобически удаляться от всех угроз
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      177
      страха и опасности. Избегание страха любой ценой становится установкой, 
которая овладевает вначале детством, а позднее взрослой жизнью индивида и ведет 
через чрезмерное использование механизмов защиты к неврозу. Психическое 
здоровье индивида имеет лучшие перспективы там, где Я не избегает страха, а 
противостоит ему при помощи активных мероприятий, т.е. находит себе убежище в 
понимании, логическом мышлении, активных изменениях внешнего мира, агрессивных 
противодействиях. Такое Я может преодолеть большое количество страха и легче 
обходиться без чрезмерных защитных, компромиссных и симптомных образований. 
(Активное преодоление страха не следует смешивать с известными 
гипер-компенсациями детей. В первом случае Я защищает непосредственно себя от 
грозящей опасности; в последнем — против фобических избеганий опасности. 
Хороший пример активного преодоления страха есть в наблюдении О.Исаковера за 
самым боязлив» тм ребенком, которьш говорит: "Солдат тоже боится, но ему это 
нипочем".
      Прогрессивные и регрессивные тенденции
      То, что направленные вперед и возвратные устремления существ)тот в 
психическом аппарате на протяжении всего детства, не означает, что их отношение 
друг к другу у всех индивидов одно и то же. Мы знаем, что для детей все новое 
радостно окрашено; они радуются новому блюду,-расширению возможностей 
передвижения и независимости, перемещениям, которые уводят от матери к новым 
лицам и товарищам по играм и т.д. Ничего нет для них важнее, чем стать 
"большими", иметь возможность подражать взрослым, и что бы ни шло, хотя бы 
приблизительно, навстречу этому желанию, возмещает им все затруднения и 
сложности, которые встают на их пути. В противоположность этим отношениям, 
каждое продвижение означает для других детей прежде всего отказ от старых 
источников удовольствия и как таковое делается страшным. TaKiix детей трудно 
отнять от груди, и они ощущают отнятие от груди часто как шок. Они не хотят 
стать большими, боятся покинуть мать и привычное окружение, страшатся чужих, 
позднее — ответственности и т.п. Клиническое заключение к какому типу относится 
определенный индивид, легче всего можно встретить при жизненных обстоятельствах,
 преодоление которых ставит
       178
      А. Фрейд
      перед ребенком высокие требования, как, например, тяжелое заболевание 
организма или рождение нового ребенка в семье. Дети, чье стремление к прогрессу 
сильнее, чем регрессивные тенденции, используют более длительное время болезни 
часто для созревания Я, чувствуют себя по отношению к новорожденному как 
"старший" брат или "старшая" сестра. Где сильнее регрессивные склонности, 
ребенок делается во время болезни "инфантильнее", чем был прежде; 
новорожденному младенцу он завидует, и сам хочет вернуться в положение младенца.
 Различия этого рода не лишены прогностического значения. Получение ребенком 
первого типа удовольствия от его успешных продвижений со своей стороны 
способствующе и побуждающе влияет на созревание, развитие и приспособление. 
Дети второго типа находятся на каждой стадии развития в опасности застрять и 
создать точки фиксации, их равновесие легко нарушить, и их склонность к 
возврату легко становится исходным пунктом для страха, обороны и невротических 
разрушений. Метапсихологическая картина развития
      Каждое психоаналитическое изучение ребенка дает множество фактов, которые 
касаются всех сторон и слоев личности: телесного и психического; фактов, 
принадлежащих прошлому или настоящему, внешнему или внутреннему миру ребенка; 
вредного и полезного влияния; успехов и неудач; фантазий и страхов; защитных 
процессов, симптомов и т.д. Чтобы ни нашел испытуемый, заслуживает его внимания,
 даже если подтверждение полученной информации должно быть перенесено на более 
позднюю работу. С другой стороны, ни один отдельный факт сам по себе не может 
быть рассмотрен вне связи с другим материалом. Как аналитики, мы являемся 
представителями убеждения, что не только наследование определяет судьбу 
развития человека, но и унаследованное предрасположение во взаимодействии с 
пережитыми событиями; что органические нарушения (физические дефекты, слепота и 
др.) ведут к самым разным психическим последствиям, смотря по окружающему 
влиянию, которому подвержен ребенок, и смотря по психическим вспомогательным 
средствам, которые имеются в его распоряжении для преодоления собственных 
трудностей. Нужно ли оценивать страхи (см. выше) как патогенные, зависит скорее 
не от вида и силы, а от формы и
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      179
      способа, которым ребенок их перерабатывает. Приступы ярости и излияния 
чувств нужно расценивать по-разному, смотря по тому, встречаются ли они 
спонтанно на пути развития или получены путем подражания и идентификации с 
объектным миром. Травматические влияния на ребенка нельзя прочитать по 
проявившейся истории жизни, т.е. они зависят не от объективной важности события,
 а от его субъективного влияния на конкретного ребенка. Такие свойства, как 
мужество и трусливость, корыстолюбие и великодушие, разумность и безрассудство, 
имеют различное значение, смотря по жизненному окружению, хронологическому 
возрасту, фазе развития и генезису. Отдельные части клинического материала, 
извлеченные из них связи с целостной личностью, идентичны только по названию. В 
действительности они так же мало подходят для употребления в индивидуальном 
диагнозе, как и для сопоставления с мнимо идентичными элементами личности у 
других индивидов. Задача исследующего аналитика организовать органическую связь 
в имеющемся материале, т.е. подвести под метапсихологическую точку зрения 
(динамически, генетически, экономически, структурно). Возникающая таким образом 
картина ребенка соответствует синтезу; или, смотря с другой стороны, 
расщеплению диагноза на его аналитические составные части. Генетические картины 
этого рода можно получить в различные моменты времени (во время 
диагностического исследования; во время аналитического лечения; в конце 
лечения). Они служат различным целям: основной, т.е. общему диагнозу; его 
подтверждению или критическому освещению на основе вскрытого в анализе 
материале; оценке улучшения или лечения, т.е. терапевтической эффективности 
аналитических методов. "Метапсихологическая картина развития" начинается с 
внешних фактов, касающихся симптомов, описаний пациента, семейной хроники и 
исторических фактов. Она содержит первую попытку оценить влияния окружающего 
мира по их предположительному значению. Отсюда описание переходит к внутренней 
жизни ребенка, упорядоченной по структуре личности, динамическому соотношению 
сил между инстанциями, соотношению сил между ОНО и Я, приспособлению к внешнему 
миру и генетическим гипотезам (насколько они вытекают из проявляющегося 
материала). Полученное схематическое представление примерно следующее:
       180
      А. Фрейд
      План метапсихологической картины развития I. Причины исследования 
(нарушения развития, проблематичное поведение, задержки, страхи, симптомы и т.д.
). II. Описание ребенка (внешний вид, манера держать себя, поведение). III. 
Семейный фон и история детства. IV. Предположительно важные влияния окружающего 
мира (положительные и отрицательные). V. Данные о развитии. А. Инстинктивное 
развитие 1. Либидо. — Следует исследовать а) развитие либидо: — достиг ли 
ребенок соответствующую своему возрасту фазу (оральную, анально-садистическую, 
фаллическую, латентный период, препубертат) и, в частности, удалось ли 
продвижение от анальности к фаллической сексуальности; — существует ли на 
достигнутой фазе ее главенство; — удерживается ли в момент исследования ребенок 
на достигнутой в развитии наивысшей ступени или происходит регрессия к более 
ранним позициям; б) распределение либидо: — распределены ли либидные заполнения 
соответствующим образом между самим ребенком и объектным миром; — достаточно ли 
нарцисстического заполнения (первичный и вторичный нарциссцизм, заполнение 
телесного Я, Я и СВЕРХ-Я) для обеспечения соответствующего чувства себя; в 
какой степени зависит собственное чувство от объектных отношений; в) либидо 
объекта: — достигнута ли в стадиональной последовательности объектных отношений 
(нарцисстическая, по типу примыкания и опоры, константность объекта, 
преэдипальная, целеограниченная, пубертатнообу словленная) соответствующая 
хронологическому возрасту' ступень; — удерживается ли на ней ребенок или есть 
регрессии к более ранним ступеням; — соответствует ли форма объектного 
отношения достигнутой (или регрессивно полученной) фазе развития либидо. 2. 
Агрессия. — Следует исследовать какие формы проявления агрессии имеются в 
распоряжении ребенка: а) относительно ее количества., т.е. проявляющееся 
присутствие или отсутствие в клинической картине; 6) относительно формы и вида, 
т.е. в соответствии с фазовым развитием со стороны либидо;
      Глава 4. Патологическое детское развитие
      181
      в) относительно направленности на внешний мир или на самого себя. Б. 
Развитие Я и СВЕРХ-Я Следует исследовать: а) насколько исправны или нарушены 
имеющиеся в распоряжении Я психические аппараты; б) насколько исправны функции 
Я (память, гуоверка реальности, синтетическая функция, вторичный процесс); 
обусловлены ли нарушения генетически или невротически; сформированы ли 
одновременно или неодновременно; каков коэффициент интеллектуальности; в) 
насколько развита защита Я: — направлена ли защита против определенной 
инстинктивной производной (здесь необходимо указать) или в целом против 
инстинктивной деятельности и инстинктивного удовлетворения; — соответствует ли 
возрасту (слишком примитивны или слишком рано созрели) используемые механизмы 
защиты; — подразделена ли защитная деятельность равномерно на большое 
количество механизмов или ограничена небольшим количеством; — удачна или 
неудачна защитная деятельность, особенно относительно страха; сохраняет ли, 
воссоздает ли она равновесие между инстанциями; возможна ли или подавлена 
внутренняя подвижность, и т.п.; — проходит ли она зависимо или независимо от 
объективного мира, и в какой степени (СВЕРХ-Я образование, осознанность, 
внешние конфликты); г) насколько функции Я вторично повреждены защитной 
деятельностью Я, т.е. какие потери в способности достижения успехов связаны с 
поддержанием инстинктивной защиты и овладением инстинктами. VI. Точки фиксации 
и регрессии (генетические данные) Мы считаем, что в основе всех инфантильных 
неврозов и многих инфантильных психозов лежит возврат к генетически 
обусловленным точкам фиксации. Их отыскание в предыстории ребенка, вследствие 
этого, является одной из важнейших задач диагноста. Указания на точки фиксации 
находятся в материале на основе следующих проявляющихся явлений: а) на основе 
определенных свойств манер поведения, инстинктивный фон которого известен 
аналитику, они, таким образом, показывают на поверхности, что происходит или 
происходило в глубине психического аппарата.
       182
      А Фрейд
      Известнейший пример этого рода — проявляющаяся картина навязчивого 
невротического характера, при котором такие свойства, как опрятность, любовь к 
порядку, экономность, пунктуальность, скептицизм, нерешительность и т.п., 
указывают на конфликт анально-садистической фазы, и таким образом выдают точку 
фиксации на этом месте. Другие картины характеров или способы поведения таким 
же образом выдают точки фиксации на других областях или ступенях. 
(Озабоченность ребенка жизнью и здоровьем родителей, братьев и сестер означает 
особенные конфликты по поводу инфантильных желаний смерти; страх перед 
принятием лекарств, определенные сложности в питании и т п. соответствуют 
происходящей защитной борьбе против оральных фантазий; застенчивость как 
свойство Я означает отвергнутый эксгибиционизм в ОНО; тоска по дому — старый 
амбивалентный конфликт и т.д.); б) на основе детских фантазий, которые при 
благоприятных обстоятельствах открываются иногда в клиническом исследовании, 
чаще становятся доступными диагнос ту посредством теста. (Насколько сложен 
часто бывает доступ к жизни фантазии в первом исследовании, настоль ко обилен 
материал фантазий — сознательных и бессознательных — в аналитической обработке, 
где есть полнейшее ознакомление с патогенной предысторией пациента); в) на 
основе тех симптомов, при которых обеспечена и является типичной связь между 
бессознательным фоном и манифестной формой проявлений, которые таким образом 
(как при навязчивом неврозе) позволяют из картины симптомов даже делать выводы 
о вытесненных процессах. Число таких симптомов не должно быть переоценено 
Многие симптомы, такие как, например, ложь, жульничество, энурез и т п., 
возникают на самом различном инстинктивном фоне и не информативны во время 
диагностического исследования. VII Конфликты (динамические и структурные 
данные) Нормальное развитие ребенка так же, как и его патология, находится под 
влиянием конфликтов: с одной стороны, между внешним миром и внутренним миром, с 
Другой стороны, между внутренними инстанциями. Перед диагностом стоит задача 
разобраться в этой игре сил и структурировать динамические процессы в схему: а) 
в качестве внешних конфликтов между личностью ребенка в целом и объектным миром 
(сопутствующий страх перед объектным миром);
      Глава 4 Патологическое детское развитие
      183
      6) в качестве глубоко осознаваемых конфликтов между ОНО и инстанциями Я, 
после чего последние принимают в себя требования окружения, т.е. глубоко 
осознают (сопутствующее чувство вины); в) в качестве глубоких внутренних 
конфликтов между противоречивыми и друг с другом несогласованными 
инстинктивными побуждениями (неразрешенная амбивалентность между любовью и 
ненавистью, активность-пас сивность, мужественность-женственность). Судя по 
форме конфликта, которая выступает на первый план в жизни определенного ребенка,
 можно заключить. 1. о зрелости его структуры личности, т.е. степени ее 
независимости от объектного мира; 2. о тяжести его нарушения; 3 о типе методов 
воздействия, пригодньгх для улучшения или излечения. VIII. Общие свойства и 
позиции Для прогноза, если ли у определенного ребенка перспектива на спонтанное 
излечение нарушения или перспектива на успех лечения, важны следующие 
личностные свойства и способы поведения: а) позиция ребенка по отношению к 
отказам. Где отказы переносятся хуже, чем этого следует ожидать в соответствии 
с возрастом, там страх и отвращение больше, чем Я способно преодолеть, и 
ребенок скорее находит выход в ведущих к болезни последовательностях регрессии, 
за щиты и симптомообразований. Там, где отказы переносят ся лучше, индивиду 
легче поддержать свое внутреннее равновесие или восстановить, если оно 
нарушено; б) способность ребенка сублимировать инстинктивные побуждения. Здесь 
велики индивидуальные различия Там, где применимы целеограниченные и 
нейтрализованные заменяющие удовлетворения, они компенсируют ребенку неминуемые 
разочарования в инстинктивной жизни и уменьшают возможность патологических 
разрушений. Освобождение ограниченной сублимирующей способности является важной 
задачей лечения, в) позиция ребенка по отношению к страху. Здесь важ но 
различать склонность к избеганию страха и склонность к активному преодолению 
страха. Первое ведет скорее к патологии; последнее является признаком здорового,
 хорошо организованного, деятельного Я; г) соотношение между продвижением и 
регрессией в процессах развития ребенка. Там, где направленные впе-
       184
      А Фрейд
      ред устремления сильнее, чем возвратные, перспектива на поддержание 
здоровья или самоизлечение лучше, чем в противоположном случае: сильные толчки 
в развитии помогают ребенку "заживить" свои симптомы. Там, где преимущество 
имеют регрессивные стремления и ребенок держится за архаические источники 
удовольствия, сопротивление против лечения также больше. Соотношение сил между 
обеими тенденциями выдает себя у отдельного ребенка через конфликт между 
желанием стать "большим" и нежеланием отказаться от инфантильных позиций и 
удовлетворении. IX. Диагностические категории Окончательное обобщение указанных 
пунктов не может быть проведено в используемых до сих пор диагностических 
системах, а нуждается в диагностической схеме особого рода, в которой в центре 
внимания стоит отношение различных нарушений к развитию и степень их отклонения 
от нормального процесса развития. Итак, перед диагностом стоит задача выбора 
одной из перечисляемых далее возможностей: 1. что, кроме встречающихся 
трудностей в удовлетворении телесных потребностей, в отношении к окружающему 
миру, в повседневном поведении ребенка, его процессы развития сами по себе не 
повреждены, что нарушение, следовательно, остается в рамках нормы, 2. что 
симптомообразования, которые можно найти в клинической картине, соответствуют 
усилию преодолеть специфические генетические затруднения, и что продвижение к 
следующим ступеням развития вновь спонтанно их ликвидирует; 3. что имеются 
инстинктивные регрессии к ранее приобретенным точкам фиксации, и что их 
длительные последствия создают внутренние конфликты и ведут к инфантильным 
неврозам и нарушениям характера; 4. что происходящие инстинктивные регрессии 
влекут за собой регрессии Я и СВЕРХ-Я и ведут к инфантилизму, инстинктивности и 
т.п.; 5. что повреждения имеющихся задатков (путем органических нарушений) или 
приобретенной на первом году жизни конституции (путем лишений, отказов, 
телесного заболевания и т.п.) причиняют вред процессу развития, препятствуют 
формированию и отделению внутренних инстанций и ведут к дефектным, отстающим в 
развитии или даже атипичным клиническим картинам;
      Глава 4 Патологическое детское развитие__________185 6. что необъяснимые 
до этого процессы органического, токсического или психического рода оказывают 
разрушающее или вредоносное влияние на уже имеющиеся личностные приобретения 
(потеря речи, торможение инстинктов, проверка реальности и т.д.) и 
застопоривают сам процесс развития (инфантильные психозы, аутизм и т.д.).
       Глава 5 Патологическое детское развитие. Инфантильные предварительные 
ступени более поздних заболеваний Наше рассмотрение уровня развития, с одной 
стороны, и психопатологии наших клинических случаев, с другой, служит целому 
ряду целей. Оно преследует практические цели, поскольку оно содействует 
разрешению проблемы нуждаемости ребенка в лечении и (где терапия показана) 
отысканию подходящего метода. Оно проистекает из теоретических интересов, т.е. 
из потребности углубить наше познание процессов развития и яснее различать 
между генетически обусловленными (проходящими) симптомами и длящейся патологией.
 Наконец, оно соответствует желанию больше узнать об инфантильных 
предварительных стадиях психических заболеваний (по д-ру Лизелотте Франкл: 
составить их "естественную историю"), с которыми аналитик должен бороться во 
взрослой терапии.
      Фр
      Инфантильные неврозы
      Мы имеем все основания более осторожно считать себя диагностами в 
отношении инфантильных неврозов, чем в любой другой области. Наше знание 
инфантильных неврозов начинается у зари анализа и познание этой болезненной 
формы идет в ногу с познанием соответствующих взрослых форм болезни. У Фрейда 
мы находим заверение, что "детский невроз имеет типичное и образцовое значение" 
для невроза взрос-лости (Собр. соч., VII, 377, 1909); "они дают для правильного 
понимания неврозов у взрослого примерно так же много, как детские сны для 
сновидений взрослых" (Собр. соч., XII, 31, 1918). "Стадия этих инфантильных 
неврозов предохраняет от порой опасного непонимания неврозов взрослых" (Собр. 
соч., XI, 278, 1916/17). "Если в более поздней жизни вспыхнет невроз, то он, 
как правило, раскры-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      187
      вается в анализе как прямое продолжение этого инфантильного заболевания" 
(там же, 378). То же самое соответствие мы находим между невротическими 
симптоматологиями у детей и взрослых. Истерия показывает в обоих случаях: те же 
самые беспочвенные страхи и приступы страха, конверсии в телесных симптомах; 
истерическая рвота и страх отравления; боязнь открытого пространства и боязнь 
животных (лишь клаустрофобия у детей бывает реже, но зато чаще — ситуатив; ные 
фобии перед школой, зубным врачом и т.п.). В навязчивом. неврозе у детей и 
взрослых встречаются амбивалентность чувств, церемония засыпания и другие 
церемонии, навязчивая страсть к умыванию, навязчивые мысли, действия и числа, 
магические слова и жесты или их избегание, избегание или навязывание 
прикосновений и т.д. Если в рассмотрение входят задержки, то детским задержкам 
в игре и учебе соответствуют взрослые задержки в достижении результатов; 
ограниченное демонстративно-показное удовольствие, агрессия, конкуренция вредят 
жизни и ребенка, и взрослого. В формировании личности у невротического ребенка 
присутствуют, как минимум, все предрасположенности для клинической картины, 
которую мы позднее обозначили как "невротический характер". Более важным, чем 
соответствие, проявляющееся в симптоматологии, является соответствие в 
динамических соотношениях, лежащее в ее основе. Классическая этиологическая 
формула как для инфантильного, так и для взрослого неврозов провозглашает: 1) 
начальное продвижение к относительно высокому развитию инстинкта и Я (дети к 
фаллически-эдипальной, взрослые — к гениталь-ной сексуальности); 2) страшные и 
неприятные переживания, отказы и т.п. на этой ступени (страх кастрации у 
детей); 3) регрессию от этого соответствующего возрасту уровня к прегенитальным 
точкам фиксации; 4) всплыва-ние инфантильных сексуально-агрессивных импульсов, 
желаний, фантазий; 5) несовместимость этих побуждений с требованиями СВЕРХ-Я, 
страхом, чувством вины, мобилизацией защиты Я; б) защитную деятельность и 
компромиссные образования; 7) как конечный результат — невротические симптомы 
или нарушения характера, известные, в частности, через специфическую точку 
фиксации, к которой деградирует инстинкт (анально-садистическая, оральная), 
через специфическое содержание отвергнутых фантазий и через специфические 
механизмы защиты,
       188
      А Фрейд
      которыми пользуется Я (вытеснение, реакционное образование, проекция, 
поворот против себя самого и т.д.). В начальные годы, когда перед детским 
аналитиком представало лишь небольшое количество хорошо отобранных пациентов, 
мы ожидали найти такие инфантильные неврозы (по образцу "Маленького Ганса" и 
"человека-волка") в большинстве случаев. Лишь переход от частной практики к 
работе в детских консультациях и детских клиниках изменил это представление и 
уводил от довери тельности к чужому материалу, т.е к громадному количеств} 
неясных, очень туманных клинических картин всех видов, которые нельзя 
структурировать ни в какую из известных этиологических гипотез Первое 
разочарование состояло в том, что симптомы у детей в отличие от взрослых 
генетически согласованы не со строением личности индивида в целом, а часто 
встречаются как отдельные явления или связаны с симптомами и характерными 
свойствами другой природы и происхождения. Навязчиво невротические симптомы 
такие, как церемонии засыпания, навязчивые числа и т п., нередко встречаются у 
детей, которые по их обычной сущности нужно обозначить как истерические; точно 
так же истерические конверсии, фобии, психосоматические симптомы — у обычно 
навязчиво невроти ческих детей Хорошо воспитанные, социально приспособленные, в 
общем, сознательные дети часто совершают отдельные диссоциальные действия. Дети 
с тяжелым поведением в родительском доме часто бывают самыми сговорчивыми в 
школе и т.д. Далее пришло открытие, что отде \ьные формы инфантильных и 
взрослых неврозов переходят друг в друга не гладко и не без изменения. Часто 
бывает наоборот. Как сильно бывает похож "скверный" четырехлетний ребенок в 
агрессивном поведении, в грубости, инстинктивности и т.п на более позднего 
беспризорника или преступника, настолько мы не в праве рассматривать 
инфантильное состояние как предтечу взрослого нарушения. Мы можем иметь перед 
собой что-то совсем другое. Например, на чальную стадию навязчивого характера 
или навязчивого невроза Ранняя фобия или страховая истерия часто превращается 
(не всегда) в более поздний навязчивый невроз. Ранний навязчивый невроз с 
классическими симптомами, которые ни в чем не отличаются от взрослых форм, 
может развиваться позднее в шизофрению и т.д
      Глава 5 Патологическое детское развитие
      189
      Наше ближайшее представление об этих отношениях обнаруживает, что такая 
несогласованность хорошо обо снована. Игра сил, с которой связаны неврозы 
(инфантиль ные и взрослые), происходит между инстинктом и Я даже там, где 
деградированные инстинктивные побуждения остаются зафиксированными, у ребенка 
изменяются не пострадавшие еще от заболевания инстанции Я вследствие процессов 
созревания и развития. Желания смерти, агрессии, нечастные действия, которые 
еще были оправданы для Я и СВЕРХ-Я на ступени четырехлетних, могут быть 
отвергнуты на следующих ступенях как враждебнью Я: тем самым симптоматология 
изменяется от диссоциальной к навязчивой С прогрессирующим созреванием Я 
изменяются также имеющиеся в распоряжении и используемые механизмы защиты. 
Телесные защитные формы такие, как конверсия л избегание, уходят на задний план,
 оставляя место защите в мыслительных процессах, таких, как числа, магические 
формулы, делание вида, как будто бы ничего не сл}"чилось, изоляции; с 
последними исчезают истерические симптомы и заменяются навязчиво невротическими.
 Смешанные формы истерии и навязчивого невроза заявляют о себе тем, что 
истерические дети во время анально-садистического развития приобретают 
дополнительные симптомы, которые соответствуют защитной борьбе этого периода; 
или тем, что инфантильные навязчивые неврозы несут в себе свои дополнительные 
беспочвенные страхи, фобии и т.п. еще как остатки прежних периодов развития. 
Где в маленьких детях уже наблюдается сильная амбивалентность и застывшие 
навязчивые манеры более поздней анально садистической ступени, перспективы на 
будущее неблагоприятны. Такие явления, как расщепление и рассогласование в 
психическом аппарате, часто являются предвестниками позднейших психо-тических 
(шизофренических) расстройств. В противоположность нашим первоначальным 
ожиданиям психопатологические явления в детской жизни встречаются не реже, а 
еще чаще, чем у взрослых. Мы обнаруживаем типичные инфантильные неврозы — 
навязчивые явления, церемонии, приступы страха, фобии, травматические и 
психосоматические нарушения, нарушения характера и т.д , инфантильные психозы, 
аутистические состояния и т.д. Вок руг этого ядра, которое никоим образом не 
составляет большинство, образуется затем ряд огромного множества других 
состояний: задержки (обусловленные не органически) в фор-
       190
      А Фрейд
      мировании важньк достижений, таких как овладение мышечной активностью, 
речевой способностью, как овладение экскретивными процессами, как способностью 
посещать школу, как нарушения в процессах запоминания (в нарциссизме или 
объектном либидо); недостаточное овладение инстинктивными процессами, 
тенденциями к самоповреждению и т.д. Где организация инстинкта и Я не достигла 
фал-лически-эдипальной ступени отсутств\ ет также возможность собственного 
неврозообразования. Где защитные процессы остаются неразвитыми, в Я находятся 
вклинивания элементов ОНО вместо компромиссных образований. Где не существует 
влиятельного СВЕРХ-Я, возникает недостаток в моральных требованиях, глубоко 
осознаваемых конфликтах и чувстве вины. В этой области исследований отсутствуют 
психодинамические объяснения, ведущие к пониманию клинических картин. Некоторые 
из описанных явлений могли бы соответствовать предварительным ступеням невроза, 
которые с прогрессирующим созреванием личности превращаются в типичные неврозы; 
другие соответствуют скорее неудачным попыткам неврозообразования, т.е. 
нецелесообразным усилиям создать при неблагоприятных внешних и внутренних 
обстоятельствах недолговременное внутреннее равновесие.
      Генетически обусловленные нарушения
      Генетически обусловленные нарушения имеют свой источник, с одной стороны, 
в зависимости ребенка от объектного мира, с другой, в требованиях, которые 
ставит перед детским Я сам генетический процесс. Следствия инфантильной 
зависимости
      Прежде чем ребенок достигнет определенной степени самостоятельности, он 
во всех своих потребностях зависим от окружающего мира. Там, где мать (или 
повседневно ухаживающая персона) руководствуется в своих действиях не 
потребностями ребенка, а следует безличным, жестким предписаниям, возникают 
сложности, которые говорят о себе в виде нарушения сна, кормления, сложностей в 
процессах элиминации, страха одиночества. Мы легко упускаем из виду, что в 
четырех этих отношениях естественные потребности детей не совпадают с 
общепринятыми в нашей культуре обычаями и привычка-
      Глава 5 Патологическое детское развитие
      191
      ми. Дети имеют свой индивидуальный ритм сна, который, однако, редко 
сочетается с желаниями окружающих; большинство матерей кладут маленького 
ребенка в кровать или берут его оттуда в зависимости от того, как сон и 
бодрствование ребенка включаются в их собственный распорядок дня. У детей также 
есть собственное вспомогательное средство, чтобы облегчить путь от 
бодрствования ко сну. Они пользуются для этой цели аутоэротическими занятиями 
(сосание пальца, мастурбации, переходный объект), однако, они зависят в их 
свободном использовании от невсегда существующей терпимости матери. Согласно 
детской природе засыпание было бы легче всего в постели матери, в теснейшем 
соприкосновении с излучаемым ею теплом -примитивное желание, противоречащее 
всем гигиеническим (а также аналитическим) предписаниям нашего времени. В связи 
с кормлением, ребенку лишь в самых редких случаях предоставлено выбирать, когда 
должна быть еда (кроме кормления младенца по потребности), из чего она должна 
состоять и сколько ребенок хочет съесть. Нередко бывает, когда маленький 
ребенок нетерпеливо ждет кормления, когда он голодает, и когда его 
насильственно кормят, когда он не испытывает никакого желания есть. Воспитание 
опрятности слишком часто начинается в возрасте, в котором еще нет ни 
способности к овладению сжимающими мышцами (сфинктером), ни развития телесной 
самостоятельности. Одиночество (т.е. отсутствие успокоительного присутствия 
матери или воспитательницы) на многие часы навязано ребенку в нашей западной 
культуре вопреки всем биологическим потребностям. Существует заблуждение, что 
для ребенка "полезно" одному спать, одному отдыхать, позднее одному играть. 
Такие насилия над природой, какими бы добрыми намерениями они не оправдывались, 
мешающе вклиниваются между желанием и его выполнением и препятствуют гладкому 
протеканию процессов удовлетворения потребностей. В результате матери ищут 
совета и помощи для маленьких детей, которые не могут заснуть или достаточно 
долго спать, хотя они очевидно устали; которые не хотят достаточно или 
правильно есть; или которые чрезмерно кричат, но не могут быть успокоены 
присутствием матери. Многих из этих нарушений можно избежать, если уход за 
грудным ребенком с самого начала разумного согласовать с его потребностями. Там,
 где они однажды появились, их сложно устранить, даже если мать готова изменить 
свою
       192
      А.Фрейд
      позицию и свое вмешательство. Отказы и чувство неудовольствия, которые 
переживаются в связи с телесной или инстинктивной потребностью, остаются в 
воспоминании ребенка связанными с ней. Такое неприятное заполнение (вместо 
соответствующего приятного заполнения) снижает силу инстинкта, т.е. 
положительное стремление к удовлетворению и делает это стремление доступным для 
более поздних конфликтов и задержек (А.Фрейд, 1946). Непонимание инфантильных 
потребностей имеет и другие тяжелые последствия для более поздней жизни. В ходе 
развития личности, т.е. осознавания внешних воздействий, ребенок идентифицирует 
себя также с позицией матери по отношению к его инстинктивной жизни. Там, где 
мать понимает, уважает и выполняет в рамках возможности его желания, следует 
ожидать, что его Я похожим образом будет вести себя по отношению к ОНО. Там, 
где больше, чем необходимо, отодвигает, укорачивает или отменяет их 
удовлетворение, его Я также ведет себя более отчужденно по отношению к 
инстинктам, т.е. развивается установка, которую нужно считать предпосылкой 
более позднего невроза. Внутренние трудности
      Как трудно избежать внешние рассогласования между матерью и ребенком, так 
беспомощен окружающий мир по отношению к внутренним сложностям ребенка. 
Внутренние трудности сильнее там, где для них подготавливают почву внешние 
рассогласования, и легче переносимы там, где ненарушенная инстинктивная жизнь 
создает ребенку насыщенное удовольствие. Однако, они сами по себе неминуемы и 
не менее закономерны, чем процессы созревания и развития, на которых они 
основаны. В отличие от взрослых патологий они не длительны: они выступают в 
качестве сопутствующего явления ступени развития, которая и дает им повод, и 
вновь исчезают с продвижением к следующей ступени, т.е. они "заживают". 
Нарушения сна В дальнейшем не все нарушения сна у детей являются следствием 
внешнего режима. Даже тогда, когда на первом году жизни тщательно предотвращены 
все вторжения в собственный ритм сна ребенка, на втором году встречают-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      193
      ся нар}"шения сна. Нас не удивляет, если усталый маленький ребенок (в 
конце первого года) время от времени проваливается в сон (при условии, что 
этому процессу не мешает никакая телесная потребность, такая как голод, и 
никакая телесная боль или неудовольствие). Но уже через несколько месяцев тот 
же самый ребенок, несмотря на свою усталость, будет протестовать, если его 
буд\т класть в постель, будет всеми силами бороться, звать мать и т.п. Очевидно,
 что засыпание в это время не более, чем оно бь1ло прежде: автоматическое 
удовлетворение телесной потребности. В дифференцированной структуре, которая 
существует на втооом году жизни, Я и ОНО, ребенок САМ и ОБЪЕКТНЫЙ мир уже 
отличаются друг от друга. Переход от бодрствования ко сну означает теперь три 
вещи: вытягивание всего либидо из объекта, отвод всех интересов Я от внешнего 
мира и опускание Я в ОНО. Ничто из этого не легко; все эти процессы создают у 
ребенка страх, лишь заставляют его тем более ожесточенно бороться против сна и 
дают повод бесконечным желаниям присутствия матери, ночного света, открытой 
двери, стакана воды и т.п. Лишь когда объективные отношения ребенка станут 
постояннее и его организация Я будет чувствовать себя увереннее, опять исчезнут 
эти трудности: немного более старший ребенок может позволить себе тогда заснуть.
 Как уже упоминалось выше, дети имеют свои собственные вспомогательные средства,
 чтобы осуществить переход от бодрствования ко сну. Аутоэротические занятия 
служат возврату либидо из внешнего мира к собственному телу; "переходные 
объекты" (игрушечный медвежонок и т.п.) выдвигаются между материнским объектом 
н телом. В более поздние детские годы (латентный период) или даже когда 
прекращаются аутоэротика и особенно онанизм, отдавая справедливость Я, из 
внутренних конфликтов образуются новые нарушения засыпания. Появляющиеся 
симптомы, которые сопровождают эту борьбу за отвьпсание, обычно являются 
навязчивыми, такими как навязчивые просьбы, навязчивые числа, навязчивые мысли 
и т.д. По внешнему виду нарушения засыпания у детей похожи на нарушения сна 
депрессивных и меланхоличных взрослых. Однако, несмотря на определенные 
поверхностные соответствия, лежащая за ними метапсихологическая картина 
совершенно другая. В действительности оба явления имеют мало общего, и детское 
нарушение не следует рассматривать как предтечу взрослого нарушения. Общее
       194
      А Фрейд
      между ними есть лишь в том, что функция сна очевидно предрасположена к 
нарушениям и тем самь1м может служить ареной борьбы для внутренних конфликтов. 
Нарушения кормления
      История детских нарушений кормления во всех своих подробностях еще лучше 
известна аналитик) (См. выше, гл. III, соответствующая генетическая линия. 
Также А.Фрейд, 1946.) Здесь множество трудностей в кормлении сменяют друг друга 
как сопутствующие явления развития инстинкта и Я. Первые нарушения образуются 
при грудном вскармливании младенца, где они обусловлены множеством причин Со 
стороны матери следует 11меть ввиду телесные препятствия, такие как формы 
грудного соска, скудность секреции молока и т.п.; или психические препятствия в 
форме ее отношения к кормлению грудью. Со своей стороны грудной ребенок может 
привнести телесные трудности, как например, неподготовленный сосательный 
рефлекс, органически обусловленное снижение пищевой потребности; или 
психические трудности как автоматический ответ на страх или амбивалентность 
матери. Следующим частым нарушением является отказ от пищи после отнятия от 
груди. Его можно предотвратить, если отнятие от груди или бутылочки происходит 
не мгновенно, а постепенно. Там, где оно переживается ребенком как травма, оно 
оставляет после себя последствия в форме негативной установки к приему пищи, 
недоверия против каждого нового вкусового ощущения, отвержения непривычных блюд,
 снижения орального чувства удовольствия и т.д Случается и противоположное' 
дети, которые были оторваны от груди внезапно, остаются на всю последующую 
жизнь голодающими и жаждущими. На следующей степени еда вькодит на аренду 
борьбы, на которой амбивалентность ребенка по отношению к матери находит свое 
выражение. (Впечатляющий клинический пример этого — маленький ребенок, который 
в гневе к матери имел обыкновение не только выплевывать то, чем она его кормила,
 но и еще соскребал последние остатки пищи с языка.) Такая борьба с матерью 
разьпуывается вокруг того, что нужно съесть (отказ от определенных блюд, 
болезненная тоска по другим блюдам и т п), сколько нужно съесть и каким образом 
след) ет есть (сидеть за столом спокойно, соблюдать правила поведения за столом 
и т.п.).
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      195
      Лишь несколько позднее и без такого же отношения к объекту появляется: 
отвращение к определенным блюдам, которое исходит из воспитания опрятности, т.е.
 из защиты от анальных побуждений; предпочтение питания без мяса, которое 
соответствует (там, где вегетарианство не обусловлено взрослым окружение) 
вытеснению каннибалистских, садистских фантазий; или отказ от приема пищи, 
который восходит к отвергаемым фантазиям беременности. Нередко родители боятся, 
что эти безобидные сложности являются предвестниками угрожающих жизни отказов 
от еды (невротическая анорексия, отсутствие аппети-. та) и без лечения могут в 
них перейти. Описанные нарушения не являются признаками патологических 
изменений, а генетически обусловлены и как таковые недолговременны. Они только 
тогда дают повод для опасения, когда каждое неприятное окрашивание процесса 
питания ослабляет удовольствие от еды и тем самым содействует осложнениям на 
следующей ступени. Чем обширнее детские нарушения питания, тем основательнее 
подготавливается также почва для невротических желудочных и кишечных нарушений 
взрослой жизни. Архаические страхи
      Страх с самого начала принадлежит к эмоциональной жизни ребенка, еще 
раньше, чем разовьются специфические формы страха, которые, с одной стороны, 
соответствуют состоянию его объектных отношений, с другой стороны, формированию 
его внутреннего мира (см. гл IV). Буйные, так назьшаемые "архаические" страхи 
маленького ребенка возникают спонтанно и не могут быть сведены к предшествующим 
опасным ситуациям или неприятным переживаниям. Внешне они выражаются как страх 
перед темнотой, страх оставаться одному, страх перед чужими, перед новыми 
впечатлениями, перед громкими шорохами (перед громом, ветром и т.п.). Внешне 
есть сходство между ранними архаическими страхами и поздними фобиями, которое, 
однако, нельзя подтвердить метапсихологи-чески. Фобии фаллической фазы являются 
результатом высокоразвитых психических процессов (регрессии, смещения, 
конфликты); в противоположность им архаические страхи являются отличительными 
признаками незрелости и слабости Я, в распоряжении которого существует еще мало 
средств преодоления страха и которое, кроме того,
       196
      А. Фрейд
      реагирует паническим состоянием на раздражения, с пониманием и 
преодолением которых оно не справляется. Чем более увеличивается зрелость Я, 
тем более уходит на задний план эта форма страха. Проверка реальности, 
логическое мышление, возрастание разумности, уменьшение проекций и магического 
мышления делают окружающий мир менее угрожающим.
      Нарушенное поведение маленьких детей
      Когда сложности некоторых маленьких детей увеличиваются до пика, матери 
не могут больше с ними справляться. На вершине аяально-садистической фазы 
проявляются свои инстинктивные стремления либо непосредственно в виде 
удовольствия от грязи, удовольствия от разрушения и моторного беспокойства, 
либо реактивно в виде неспособности расставаться, в виде мучительного обращения,
 жалоб, неудовлетворения, хаотичного излияния чувств. Не смотря на эти тяжело 
переносимые окружающим миром, квазипатологические явления, не следует очень 
серьезно воспринимать состояние в целом. Оно объясняется недостатком 
возможностей отвода, которые находятся в распоряжении детей этого возраста, и 
картина изме» нится с увеличивающимся развитием функций Я, таких как мышление, 
речь (А.Катан, 1961), игра, возможности сублимации и т.д. Проходящая навязчивая 
фаза
      С одной стороны, мы привыкли приписывать любовь к порядку, опрятность, 
магическое мышление и церемонии засыпания навязчивому неврозу или навязчивому 
характеру, однако, с другой стороны, наблюдаем их проявления почти у всех детей 
на вершине или перед спадом анальной прегенитальности. То в результате 
воспитания опрятности, то на основе развития Я, которое временами (если даже не 
регулярно) сочетается с преодолением анальных побуждений (Г.Гартман, 1950), 
дети ведут себя, как будто они навязчиво неврсшгчны, не являясь такими в 
метапсихологичес-ком смысле. Очевидная патология этой возрастной ступени вновь 
исчезает, как только развитие инстинкта и Я продвигается к 
фаллически-эдипальной фазе. Связь этой генетически обусловленной навязчивой 
фазы с более поздним навязчивым неврозом, с другой
      Глава 5. Патологическое детское развитие__________197 стороны, нельзя 
проглядеть. Происходящие в ней переживания создают точку фиксации, к которой 
позднее сходятся регрессии (возвращаясь от фаллической фазы). Даже если ранняя 
навязчивая фаза сама еще не может быть названа невротической, возврат к ней, 
защита от ее воз- -рождения, возникающие из этого конфликты и компромиссные 
образования в конце концов становятся причиной навязчивого невроза.
      Генетически обусловленные нарушения на фаллической фазе предпубертатности 
и пубертатности
      То что генетические сдвиги не только ответственны за нарушения, то также 
за спонтанное излечение, становится особенно ясно там, где генетически 
обусловленные изменения являются качественными, т.е. касаются экономических 
отношений в инстинктивной жизни или в организации Я. На фаллической фазе, 
например, увеличивается инстинктивная сила, а с ней защита от страха кастрации, 
страха смерти, желания смерти и пр., которая создает клиническую картину 
смещения задержек, сверхкомпенсаций, регрессивных и пассивных действий. В целом 
угрожающий возникнуть синдром может, однако, ни во что не вылиться, если сила 
Эдипова комплекса снижается и ребенок делает биологически предписанный шаг в 
латентный период. С ослаблением инстинктивной интенсивности инфантильный 
невротик становится относительно беспроблемным. Обратное наступает со следующим 
генетическим сдвигом, который знаменует собой переход от латентного периода к 
предпубертатности. Здесь вновь появляются усилившиеся оральные и анальные 
побуждения, предэдипаль-ного прошлого, угрожающие многим появившимся в 
латентном периоде достижениям (социальное приспособление, сублимации). Полная 
видимость психического здоровья и внутреннего равновесия вновь исчезает; 
остаются, с одной стороны, невротические, с другой стороны, диссо-циальные 
действия, которые придают предпубертатности ее противоречивый характер. Далее 
следует хорошо известная аналитику из многих исследований картина пубертатности 
(см. Айслер, 1958; Гелеерд, 1958; также А.Фрейд, 1936). Вновь всплывающие 
генитальные побуждения помогают утвердить мужественность и скорее покончить с 
привнесенными из негативно-
       198
      А. Фрейд
      го эдипова комплекса пассивно-феминистическими стремлениями и другими 
прегенитальными остаточными проявлениями. С другой стороны, пубертатный сдвиг 
создает свою собственную симптоматологию, которая при неблагоприятных 
обстоятельствах равносильна психическим и юридическим нарушениям и начинает 
отступать лишь с вступлением во взрослость. (Г.Нагера в работе "Инфантильные 
неврозы", 1966, предлагает следующую хронологическую последовательность 
ступеней: а) нарушения развития (посредством внешнего воздействия на процесс 
развития); б) генетически обусловленные конфликты (как нормальные сопутствующие 
явления генетических продвижений); в) невротические конфликты (между 
инстинктивными требованиями и осознанными требованиями внешнего мира); г) 
инфантильные неврозы.) Диссоциальность и криминальность как диагностические 
категории в детской клинике Социальное приспособление и хронологический возраст.
 Юридическая и психологическая точки зрения. Обсуждавшаяся выше неуверенность, 
когда мы вправе сказать, что ребенок "врет" или "ворует", становится сильнее, 
когда мы распространяем вопрос на целую область социального приспособления и 
его неудачи. Начиная с какого возраста несовершеннолетний может быть привлечен 
к суду (суду для несовершеннолетних) и отвечать перед законом за свои действия, 
по-разному решается в различных государствах и на различных континентах. В 
центральноевропейских странах средний возраст 13-14 лет. В Англии и Америке мы 
находим постепенную градацию юридических мер, начиная с 8 лет до полной 
ответственности с 16, 18 или 21 года. Европейские криминологи солидарны в том, 
что "желательно вводить полную ответственность перед законом не раньше 18 лет". 
Воспитатели и аналитики чувствуют себя в этой области не более уверенно,'чем 
криминологи. Мы лишь счи таем, что нецелесообразно характеризовать детей 
асоциальными, диссоциальными или преступными прежде, чем их развитие достигнет 
уровня, который связан с социальным приспособлением. Мы пытаемся утвердить эту 
точку зрения даже там, где действие и поведение нарушают все предписания и 
моральные требования семьи или
      Глава 5 Патологическое детское развитие
      199
      социального сообщества. Социальному приспособлению очевидно должно 
предшествовать эмоциональное и интеллектуальное понимание таких предписаний и 
идентификация с социальными требованиями, которая следует за идентификацией с 
родителями как их представителями. Мы солидарны с юридическим миром в том, что 
такое приспособление наступает медленно, в соответствии с хронологическим 
возрастом. Но мы ожидаем его в целом раньше, чем криминологи. С наступлением 
Эдипова комплекса, по нашему мнению, должны, как минимум, появиться основы для 
социального приспособления. Теория и практика в этом отношении идут рука об 
руку. Мы понимаем теоретически, что ребенок на предэдипальной фазе ни в 
юридическом, ни в метапсихологическом смысле не может быть адаптированным 
членом человеческого общества. Несмотря на это, мы используем в клиническом 
исследовании и для этих ранних возрастных категорий такие термины, как 
асоциальные, запущенные, общественно неприспособленные или, как минимум, 
"латентно запущенные (беспризорные)" дети (Айхорн, 1925). В этих случаях мы 
имеем ввиду не окончательное социальное приспособление созревшего индивида, а 
много промежуточных ступеней и частичных успехов, которые характерны для пути к 
социализации. Там, где ребенок, подрастая, не делает соответствующих 
продвижений по этой ступенчатой лестнице, он вызывает нашу озабоченность в том, 
что ожидаемый конечный результат не появится или будет существовать лишь в 
ограниченном размере. Мы не сомневаемся, что окончательное социальное 
приспособление основывается на целом множестве условий, т.е. что генетические 
продвижения в каждом пункте и со всех сторон психического аппарата должны 
сочетаться друг с другом, чтобы достичь этого действия. Чем больше мы знаем об 
этих отдельных условиях, тем лучше мы можем предсказывать более позднюю 
диссоциальность, даже если ко времени установления диагноза в клинической 
картине можно увидеть лишь едва заметный намек на рассогласование между 
генетическими линиями, расхождение в темпе развития инстинкта и Я или 
недостатки и слабости в объектных отношениях. Такое расщепление социального 
приспособления на его генетически-исторические элементы кладет конец также и 
заблуждению, что диссоциальность или криминальность, как назологические понятия,
 едины, что их можно свес
      199
      200
      А. Фрейд
      TII к специфическим внутренним причинам, таким как духовная и моральная 
неполноценность, либо к специфическим влияниям окружающего мира, таким как 
разлучение с родительским домом, распад семьи и т.п. Чем меньше мы говорим о 
специфических причинах диссоци-альности, тем более становится для нас само 
собой разумеющимся рассмотрение социального приспособления как конечного 
результата инстинктивной судьбы, т.е. припи-сьтание его модификации стремлений, 
которые естественным образом существуют в каждом нормальном ребенке. 
теоретическая позиция такого рода облегчает сопоставление генетических линий, 
которые ведут к рассматриваемым здесь патологическим результатам. Как и 
следовало ожидать, такое движение в .сторону аномалий является более туманным, 
спутанным и труднее прослеживаемым, чем приведенные выше нормальные линии 
развития. Новорожденный под господством принципа удовольствия Новорожденный 
знает лишь один закон, а именно, принцип удовольствия, которому слепо подчинены 
все его проявления. Под господством этого принципа приветствуются приятные 
переживания, отвергается неприятное и на как можно более низком уровне 
удерживается напряженность. Для будущей жизни новорожденного имеет значение то, 
что он может самостоятельно регулировать удовольствие и неудовольствие только 
тогда, когда удовлетворение осуществляется на собственном теле (т.е. 
аутоэротика). Ухаживающая мать как первая законодательница
      Для осуществления телесных потребностей ребенка, таких как голод, сон, 
температурная регуляция, младенец полностью предоставлен ухаживающему за ним 
лицу; насколько сильно поиск удовольствия является внутренним принципом, 
настолько сильно зависит удовлетворение желаний от значений внешнего мира. Мать 
исполняет и отвергает желания ребенка и благодаря этой роли, становится не 
только его первым объектом любви (по типу примыкания, опоры), но также и его 
первым законодателем. Первые правила и законы внешнего мира, которые становятся 
ощутимы для ребенка, относятся к частоте и количеству предоставляемых ему 
удовлетворении. Решающим здесь является то, как различные методы ухода за груд-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      201
      ным ребенком (или сама мать и ее советчики) настроены к установленному 
самим ребенком принципу удовольствия: действуют ли они ему наперекор или 
руководствуются им в своих действиях. Некоторые целиком ставят уход за ребенком 
на службу инстинктивной и потребнос-тной регуляции на основе условных рефлексов 
и для этой цели используют отказы, ограничивают удовлетворения и следуют пути 
диаметрально противоположному устремлениям желаний ребенка (мрачный деспот). 
Другие действуют противоположным образом, избегают подвергать ребенка 
неприятным переживаниям и как только возможно больше подготавливают ему 
приятных удовлетворении (кормление по потребности и пр.). Грудной ребенок, 
поддерживание жизни которого зависит от материнской заботы, безысходно 
подвержен возло-женнь1М на него правилам, предписаниям и режиму. Он 
воспринимает режим как враждебную силу, пока он готовит ему неприятности, и как 
дружественную, пока он приносит ему удовлетворения. Несмотря на свою 
беспомощность ребенку, однако, удается сформировать на основе заботы о нем 
определенные действия по отношению к матери. Матери начинают уже в этом раннем 
возрасте различать два рода детей: послушных, "хороших", легко управляемых и 
нетерпимых, своевольных, тяжелых, которые буйно протестуют против каждого 
требуемого от них ограничения.
      Внешнее ограничение инстинктивного удовлетворения Чем самостоятельнее 
подрастающий маленький ребенок в отношении приема пищи, сна и т.д., тем более 
отходят на задний план телесные потребности в борьбе с внешним миром и уступают 
свое место инстинктивным желаниям. Ребенок преследует далее удовлетворение 
своих эгоистических, прегенитальных или агрессивных желаний с тем же самым 
рвением, как прежде стремился к насыщению своего чувства голода, и сталкивается 
— так же, как и прежде, — с ограничениями, которые налагает на него внешний мир.
 Для ребенка естественно желание осуществить свои инстинктивные цели без 
отлагательства, не учитывая окружающие обстоятельства; взрослый мир должен, 
хочет он этого или нет, сдерживающе вмешиваться, чтобы предохранить самого 
ребенка от вреда или чтобы защитить других людей и вещи от его крайностей. 
Вследствие этой несогласованности между внутренним и
       202
      А. Фрейд
      внешним, стремлением к удовольствию и учетом реальности все дети этого 
возраста запутаны в постоянных сложностях со своим окружением и естественным 
образом непослушны, нелюбезны, упрямы, т.е. "плохие".
      Осознание внешних ограничений
      Мы характеризуем индивида как незрелого до тех пор, пока инстинктивные 
желания и их осуществление разделены между ним и его окружением следующим 
образом: желание на его стороне, решение об удовлетворении или отказе на 
стороне внешнего мира. От этой моральной зависимости, которая для детства 
является нормальной, идет далее длинный и трудный путь развития к нормальному 
взрослому состоянию, в котором зрелый человек в состоянии быть судьей в 
собственном деле, т.е. на основе составленных в себе самом ожиданий и 
внутренних идеалов контролировать свои намерения, подвергать их рассудительному 
анализированию и самостоятельно решать, нужно ли побуждение отклонить, отложить 
или превратить в действие. Такая моральная независимость является результатом 
многочисленных внутренних столкновений между про-* изводными ОНО, с одной 
стороны, и способностями и функциями Я, с другой стороны. Некоторые из 
противоречащих друг другу влияний, которые ведут то в направлении к 
социализации, то к диссоциальности, приводятся далее.
      Роль "принципов психического события " для социализации индивида Принцип 
удовольствия в его исходной форме и его более поздняя трансформация в принцип 
реальности оба являются присущими психическому аппарату законами, овладевающими 
каждый в свое время психическими процессами. Принцип удовольствия господствует, 
как описано выше, в раннем детстве без внутреннего сопротивления и после этого 
времени также владеет еще всеми психическими достижениями, которые тесно 
связаны с ОНО, такими как бессознательная и (в незначительной степени) 
сознательная жизнь фантазий, жизнь сновидений, симп-томообразование при неврозе 
и психозе. Оба принципа соответствуют теоретическим психологическим понятиям, т.
е. намерению охарактеризовать определенные виды психического события и отличить 
их друг от друга. Они не
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      203
      содержат в своем исходном значении никакой моральной или социальной 
оценки. Однако в их применении к социализации индивида такие оценочные суждения 
нельзя обойти. Кто находится под властью принципа удовольствия, руководствуется 
в своих действиях исключительно и без учета внешних отношений своим стремлением 
к удовольствию. Лишь принцип реальности создает пространство для отсрочки, 
задержки и учета социального окружения и его требований. Это может обозначать 
лишь то, что принцип удовольствия и диссоци-альное или асоциальное поведение 
сплетены так тесно, как принцип реальности и состоявшаяся социализация. С 
другой стороны, в этой области необходима осторожность, потому что отношение 
между принципом реальности и социализацией не так ясно, как кажется на первый 
взгляд. Август Айхорн (1925) первым указал на то, что беспризорные и юные 
преступники могут достичь высокой степени принципа реальности, не ставя эту 
способность на службу социализации. Предположение, что переход от принципа 
удовольствия к принципу реальности является предварительньш условием 
социализации индивида, сохраняет свое значение. Однако обратное не верно: 
продвижение к принципу реальности само по себе не дает никакой уверенности, что 
индивид будет следовать социальным требованиям. Формирование принципа 
реальности прежде всего определяет растущую способность переносить 
инстинктивные отказы и отсрочки, переносить инстинктивные цели и 
довольствоваться ограниченными замещающими удовольствиями, т.е. понижениями 
качества удовольствия. Многие авторы рассматривают эту способность как решающую 
для социализации, а существование неограниченного получения удовольствия как 
решающее для неудачи приспособления. Против такого мнения, несмотря на его 
частичную правильность, говорит то обстоятельство, что в нем могут быть не 
учтены другие столь же важные воздействия.
      Роль развития функции Я для социализации
      Продвижение ребенка от принципа удовольствия к принципу реальности (и тем 
самым к возможности социализации) не может наступить прежде чем различные 
функции Я не достигнут определенных ступеней развития. Лишь когда в психическом 
аппарате будут заложены сле-
       204
      А. Фрейд
      ды воспоминаяий, стало быть возникнет память, действия ребенка смогут 
осуществляться на основе опыта и предвидения, следовательно реально направленны.
 Без контроля реальности нет никакого различия между внутренним и внешним, 
фантазией и реальностью стало быть также нет никакого основания для замены 
галлюцинаторных осуществлении желаний приспособленными действиями. Лишь 
приобретение речи делает ребенка членом человеческого общества. Связанные с 
речевой способностью вторичные процессы, такие как логика, разумное мышление, 
способствуют пониманию взаимосвязи между причиной и следствием, не делая каждое 
приспособление к требованиям окружающего мира лишь слепым подчинением. Рука об 
руку с этим развитием идет продвижение от импульсивного поведения к 
ориентировочному продумыванию действий, посредством которого между желанием и 
удовлетворяющим действием включаются интеллектуальные процессы. Одним из 
важнейших шагов к социализации является возможно овладение двигательной сферой 
посредством Я, которое кладет конец инстинктивным действиям. Наконец, 
социальная позиция человека основывается также на его синтетической функции, не 
оставаясь хаотически разрозненной работой импульсов, желаний, настроений, 
склонностей и пр., не соединяясь в едином лице с чувством ответственности за 
себя самого и за окружающий мир. То, что человек должен вырасти из пределов 
первичного процесса, прежде чем вопрос встанет о социальном приспособлении, 
настолько само собой разумеется, что возможно именно из-за того обстоятельства 
не принимаются во внимание другие направления. Мы не ожидаем, что маленький 
ребенок будет вести себя социально, прежде чем он сможет вспоминать, говорить, 
думать и разумно анализировать. Мы не удивимся, если умственно отсталый и 
органически дефективный ребенок не будет иметь никакого социального 
приспособления (кроме основанного на дрессуре) или если патологические 
регрессии Я в более поздней жизни вновь разр\тцат сделанные в этом направлении 
приобретения. Роль механизмов Я для социализации Посредством становления 
принципа реальности, с одной стороны, и вторичных мыслительных процессов, с 
другой, начинают сближаться друг с др)том внутренние оценки
      Глава 5. Патологическое детское развитие 205 ребенка и оценки его 
окружения. Однако дистанция между ними может исчезнуть только тогда, когда 
дальнейшие влияния делаются действенными, а именно, появляются механизмы Я, 
которые имеют дело с любовными связями ребенка, и начинают сглаживаться 
основополагающие различия между самим собой и объектным миром. Прежде всего 
здесь важно стремление к подражанию, которое рано делается заметным и 
увеличивается по силе по мере обращения внимания на внешний мир. Маленький 
ребенок не остается пассивным, он пытается, по меньшей мере, в своей фантазии 
(позже во многих действиях) перевести себя в роль ухаживающей матери и тем 
самым отнимает от нее для себя некоторое количество всемогущего господства над 
процессами удовлетворения. Где подражание ведет к получению удовольствия, ему 
соответствует, начиная с преэдипальной стадии, идентификация, которая означает 
желание сделать из случайного подражания что-либо прочное и продолжительное, а 
именно, так изменить себя самого, чтобы все больше и больше содержать 
привлекательные черты родителей. Социальные действия родителей, как они есть, 
переводятся тем самым из внешнего мира во внутренний мир ребенка, становятся 
его идеалом и предтечей его СВЕРХ-Я ("Ступень в Я"). Такие идентификации дают 
ребенку преимущество, что он, как и в свои более ранние времена, вновь может 
чувствовать себя единым с матерью, даже если это новое единство ребенка и 
матери ограничивается областью морали и образования идеала. Во время и после 
отступления эдипального периода эта новая внутренняя инстанция наделяется 
одалживаемым у родителей авторш-етом и получает посредством интроек-ции 
(перенос субъектных ощущений на объект) разряд внутреннего законодателя. 
Притязания на инстинктивную регуляцию, которые прежде были лишь желательным 
образцом, заменены теперь СВЕРХ-Я в качестве требований. Пока Я их выполняет, 
оно вознаграждается (со стороны СВЕРХ-Я) чувством самоудовлетворения и 
самоуважения; если Я занимает позицию инстинктивного желания и следует запретам 
СВЕРХ-Я, оно наказывается со стороны СВЕРХ-Я посредством чувства вины. То, что 
прежде происходило как борьба за социальное приспособление между ребенком и 
родителями, повторяется, таким образом, как внутренний конфликт между 
побуждениями желаний ребенка и его внутренними (созданными по образцу внешнего 
мира) законодателем.
       206
      А. Фрейд
      Образование эффективного СВЕРХ-Я означает для ребенка решающий прогресс в 
социализации; вместо того, чтобы быть подверженным моральным требованиям своего 
социального окружения, он теперь сам принимает в них участие и может 
чувствовать себя их представителем. Несмотря на это, будет ошибкой 
переоценивать независимость также жесткого детского СВЕРХ-Я. Внутренний 
авторитет требует еще на долгие годы поддержки и опоры авторитетной фигуры из 
внешнего мира и может разрушиться, если либо объектные отношения к родителям, 
либо идентификация с ними разрушается посредством сильных разочарований или 
шоковых переживаний. ОНО как помеха социализации
      То, что развитие Я и СВЕРХ-Я у нормального ребенка за относительно 
короткое время достигает далеко поставленной цели, легко вводит наблюдателя в 
заблуждение относительно бесконечных трудностей и препятствий, которые нужно 
преодолеть на пути. Мотивы, которые толкают ребенка к положительной установке, 
признанию и, наконец, присвоению социальных требований исходят из эмоциональных 
отношений к своим важнейшим объектам, к родителям, и, соответственно, являются 
сильными. С другой стороны, нельзя забывать, что для ребенка не менее неотложно 
удовлетворение его собственных инстинктивных желаний. Для каждого ребенка 
является болезненным открытием, что прегенитальная сексуальность и инфантильная 
агрессивность, составляющие ядро его инстинктивной жизни и вызывающие в своей 
исходной форме возмущение, не подходят для мира взрослых и должны претерпеть 
далеко идущую трансформацию, прежде чем они смогут быть допущены к дозволенному 
проявлению. От него требуется, чтобы он отрекся от части себя самого, чтобы 
быть принятым в социальное сообщество. На помощь процессу приходит, с другой 
стороны, то, что не все необходимые инстинктивные модификации должны быть 
получены посредством внутренних столкновений, что, по меньшей мере, некоторые 
претерпевают спонтанные изменения, которые обусловлены созреванием и ростом. 
Самые ранние каннибалистские фантазии, например, становятся жертвой первичных 
вытеснении, т.е. они отнюдь не вмещаются в структуру Я и исчезают, еще раньше, 
чем Я приведет к движение свои защитные усилия.
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      207
      Точно так же и главная часть беспочвенной агрессивности и деструкции 
маленького ребенка спонтанно связывается и усмиряется не посредством усилий со 
стороны Я или воспитания, а посредством его слияния с детским либидо (Слияние 
между либидо и агрессией). Так же и анальные побуждения нашего культурного 
ребенка почти автоматически находят дорогу к ограниченному смещению и 
сублимированию, до тех пор пока воспитательные мероприятия в этом отношении не 
вмешиваются в естественный отвод мешающе и опрокидывающе. Защитные достижения, 
требующиеся ребенку как само собой разумеющиеся, тем не менее остаются 
значительными. Не все инфантильные инстинктивные производные уступчивы и 
большинство их ведет к конфликтам вначале с окружающим миром, затем с 
инстанциями Я (поскольку они вобрали в себя требования окружающего мира). Затем 
Я теряет способность обращаться с инстинктом как источником удовольствия и 
вместо этого проверяет является ли инстинкт с точки зрения окружающего мира и 
собственного СВЕРХ-Я приличным или неприличным, допустимым или недопустимым. 
Смотря объективно, не следует отрицать, что почти все нормальные элементы 
инфантильной жизни (такие, как жадность, корыстолюбие, ревность, желание смерти 
и пр.) толкают индивида в направлении диссоциальнос-ти, если они остаются 
неизмененными, и что социализация совпадает с защитой от них. Естественным 
образом происходит практически то, что Я со своей защитной организацией 
оказывает им сопротивление. Определенные производные ОНО полностью вытягиваются 
(вытесняются) из сознательного Я; другие переходят в свою противоположность 
(реакционные образования); или направляются на другие, отдаленные от 
инстинктивной цели (сублимация); сдвигаются с собственной персоны на другую 
(проекция) и др. Осуществление немногих чуждых Я побуждений таких, как 
фаллическая сексуальность, откладывается на будущее. Защитные процессы, задача 
которых охранять социальное будущее индивида, одновременно воздействуют на 
целостную личность задерживающе, ограничивающе и обедняю-ще, оказывают вред, 
который может свестись либо к выбору защитных механизмов, либо к чрезмерному 
давлению воспитания. Защитные мероприятия сами по себе не являются (как это 
представляется некоторым авторам) односторонне болезнетворными (вытеснение, 
реакционное образование) или поддерживающими здоровье (отсрочка, сублимация).
       208
      А Фрейд
      Они постоянно включают в себя и тот и другой, т.е. одновременно стоят на 
службе внутреннего инстинктивного преодоления и внешнего приспособления, 
которые в конце концов являются лишь двумя сторонами одного и того же процесса. 
Между процессами развития и защитными процессами не существует никакого 
внутреннего противоречия; напротив, организация защитного процесса сама 
является важной и необходимой составной частью развития Я Действительные 
противоположности, на которые мы здесь наталкиваемся, лежат глубже, между 
индивидом и обществом: свобода индивидуальной личности (включая инстинктивную 
свободу) против положения индивида в обществе (включая ограничение инстинкта). 
Такое противоречие между обоими целями говорит против гладкого протекания 
процесса социализации (Вместо того, чтобы различать нормальные и патологические 
механизмы защиты, целесообразно проверить отдельные мероприятия по следующим 
точкам зрения. А) Соответствие возрасту. Защитные механизмы имеют свою 
собственную хронологию, с которой мы, по меньшей мере, частично знакомы. 
Вредные воздействия их применения вероятнее, если они появляются слишком рано 
или дольше, чем положено, остаются в силе. Отречения и проекции, например, в 
одной ранней детской фазе "нормаль ны", а в более поздней действуют патогенно. 
Вытеснение и реакционное образование ведут к застыванию детской личности, если 
они слишком рано приходят в употребление. Б) Равновесие Мы рассматриваем как 
положительное то, когда защитная организация не ограничена на применении 
небольшого числа мероприятий, а имеет для различных опасностей в распоряжении 
различные механизмы. В) Интенсивность. Ведет ли защитная деятельность к неврозу 
или к внешнему приспособлению, зависит не толь ко от выбора механизмов, но 
также от интенсивности, с которой они применяются. Чрезмерность овладения 
инстинктами может привести только к неврозу. Г) Длительность. Никакой защитный 
механизм не должен действовать дольше, чем опасность, против которой он 
изначально направлен.
      Неудачи социализации
      Чем больше необходимо предварительных условий для процесса развития, тем 
многочисленнее нарушения, которым он подвержен В случае социализации ребенка 
пред
      Глава 5 Патологическое детское развитие
      209
      варительные условия, как говорилось выше, лежат в двух областях: внешне — 
в воспитательных воздействиях; внутренне — в созревании, росте и развитии ОНО, 
Я и СВЕРХ-Я. Внешние воздействия различны от случая к случаю, в зависимости от 
семьи, социального положения и культурной принадлежности; внутренние 
воздействия изменяются в зависимости от индивидуальных судеб развития инстинкта 
и Я. Из этого следуют значительнейшие различия в формировании социального 
сознания относительно'момента появления, дальности действия и надежности. Не 
имеет смысла устанавливать гипотетические нормы, где вариаций так необозримо 
много, как здесь Неудача социализации сводится в психоаналитической литературе 
преимущественно к отдельному влиянию. То, что повреждения в высшем развитии Я 
(смотри выше) ведут к диссоциальности, согласуются с психологическими тестовыми 
результатами у многих беспризорных и злоумышленников: низкий коэффициент 
интеллектуальности, умственное отставание, инфантильная личность и т.п. (См. 
Михаэлс, 1955, "Инстинктивный характер злоумышленников"). У многих авторов (А.
Айхорн, 1925, Августа Боннард, 1950) на переднем плане стоит то, что 
диссоци-альная или криминальная позиция родителей перенимается в СВЕРХ-Я 
ребенка посредством идентификации. То, что нарушения и насильственные 
прерывания в объектном отношении к родителям предрасполагают к диссоциальности, 
сначала появилось у А.Айхорн (1925), позднее у Джона Боулби (1944), и принято 
сегодня как аксиома. У многих авторов количественным факторам в патогенезе 
уделяется больше внимания, чем не менее значимьш качественным. Каждое изменение 
в силе инстинкта и Я или в их отношении друг к другу означает опасность для еще 
очень беззащитной социальной позиции ребенка. Там, где Я, все равно по какой 
причине, теряет силу, оно теряет также господство над нормальной 
инстинктивностью, так что примитивное стремление к удовольствию и эгоистические 
настроения занимают место соответствующее возрасту, социально приспособленного 
поведения. Там, где в особенности ) силиваются заполнения инстинктивности в 
целом или определенного отдельного инстинкта, не хватает обыкновенной защитной 
деятельности, чтобы добиться необходимого для социального приспособления 
овладения. Такие качественные отклонения, с другой стороны, свойственны 
нормальной генетической судьбе. Головная боль, телесное
       210
      А. Фрейд
      заболевание, страх, шокообразное переживание обессиливающе действуют на Я.
 Инстинктивная сила увеличивается или падает смотря по внешним впечатлениям, 
таким как совращение, сексуальные наблюдения, чрезмерный приток отказов и 
удовлетворении, или из-за внутренних причин, как при переходах между различными 
генетическими ступенями. (Например, спад инстинктивной силы при переходе от 
эдипова комплекса к латентному периоду, которому соответствует социально 
приспособленное поведение латентного ребенка.) До тех пор, пока существуют 
качественные отклонения этого рода, социальное приспособление ребенка остается 
незащищенным, ненадежнь1м и подверженным постоянным изменениям. По мнению 
многих авторов, частые неудачи социального приспособления приписываются лишь в 
незначительной -мере инфантильной сексуальности и по большей части упорству 
инфантильной агрессивности. По моему мнению, эта точка зрения не подтверждается 
экспериментально. Там, где агрессивные стремления вступают в нормальные 
взаимоотношения с либидо, они скорее влияют на социализацию побуждающе, чем 
сдерживающе. Грудной ребенок нуждается в агрессивных (т.е. активных) 
стремлениях, чтобы обеспечить свое обращение к внешнему миру и свое удержание в 
нем; у маленького ребенка агрессия усиливает желание стать большим и 
независимым и поставить себя на месго родителей, т.е. идентифицироваться с ними.
 Образование сверх-Я зависит от агрессии, поскольку направленные наружу 
агрессивные побуждения отводятся от объектного мира и ставятся в распоряжение 
Сверх-Я. Только там, где смешение между агрессивностью и либидо не происходит 
или где позднее происходит расслоение, агрессивность (в качестве чистой 
агрессивности или деструкции) становится угрозой социального поведения. Причины 
этому лежат обыкновенно не на стороне агрессивного инстинкта, а на стороне 
либидоносных процессов. Если либидные отношения отстают в развитии или 
повреждаются посредством таких событий как разочарование в объекте, разлучение 
с объектом, потеря объекта, они оказываются слишком слабыми, чтобы связывать 
множество агрессивных элементов. Опасным местом здесь является 
анально-садистическая фаза, где, с одной стороны, особенно сильна агрессивность,
 а с другой стороны, либидоносные отношения ребенка к окружающему миру 
находятся под угрозой его амбивалентности. В это время часто случается, что
      Глава 5 Патологическое детское развитие
      211
      агрессивные побуждения не поддаются воздействию либидо, и в качестве 
чистой деструкции направляются то против внешнего мира, то против самого себя. 
Такие дети становятся бесцеремонными, жадными, скандальными и 
недоброжелательными в своем отношении к внешнему миру и остаются недоступными 
для воспитательного воздействия или протеста со стороны СВЕРХ-Я. Где фузия 
(слияние) между агрессией и либидо не возрождается посредством удачных 
объектных образований, дальнейшее развитие идет к беспризорности и 
криминальности. От семейного союза к. социальному сообществу
      Подражание, идентификация и интроекция (перенос субъективньк ощущений на 
объект), которые существуют на протяжении всего времени развития, не могут 
вывести ребенка дальше чем до уподобления родителям. Они являются необходимыми 
предварительными условиями для последующего вступления в социальное сообщество 
взрослых, однако они означают не более, чем начало. Прежде чем не будет сделан 
шаг через семью наружу, итоговое достижение остается беззащитным даже там, где 
нет никакой существенной разницы между семейной моралью и общественной моралью. 
Моральные и этические воззрения внутри семьи доступны для отдельного ребенка с 
двух сторон. С одной стороны, они являются важной составной частью родительской 
личности, так что ребенок может сделать их своими собственными на пути любви к 
объекту и идентификации. С другой стороны, они используются родителями 
индивидуально с учетом специфических особенностей ребенка и с проникновением в 
его специфические трудности, предпочтения и склонности. Пока родители сами 
нарцистически идентифицированы со своим ребенком, они не ставят никаких 
требований, которые превосходят либо детскую познавательную способность, либо 
силу детского Я; учитываются возраст, индивидуальность, положение в семейном 
союзе. Наряду с многими преимуществами это поведение ребенка в семье имеет 
также свои недостатки. Некоторые дети ожидают как само собой разумеющегося 
найти также и вне семьи подобное внимательное отношение и реагируют потрясением,
 если это ожидание рушится. Несмотря на это, начальная терпимость по отношению 
к ребенку является жизненно необходимой; где ее нет, ребенок возвращает
       212
      А. Фрейд
      обратно из окружающего мира свои либидные заполнения и становится 
недоступным для его воздействия. Школа, куда затем поступает ребенок, сходна 
еще с семейной жизнью, поскольку стоящие перед ребенком требования исходят от 
авторитетного лица, т.е. от учителя, которьш заполнен либидо, является объектом 
восхищения и может быть использован как объект идентификации. Помимо этого 
школьный порядок является безличностным. Даже если предписания и правила 
различны для более младших и более старших классов (то есть для различного 
возраста), внутри школьного класса существует одинаковый порядок для всех 
учеников, хотя они тоже индивидуально отличаются друг от друга. Многие дети 
считают из-за этого трудньш привыкание к школе. Домашняя адаптация переносится 
на школьную жизнь не сразу. Со следующим шагом из школы в общественную жизнь 
исчезают и последние остатки индивидуального внимательного отношения. То, что 
все граждане равны перед законом не является только преимуществом; это означает 
также отказ от всех персональных преимуществ. Законы являются жесткими и 
безличными и нарушение их подлежит легальным санкциям, все равно какие жертвы 
для индивида означает их применение, облегчает ли или осложняет эту жертву его 
характер и интеллектуальный уровень. Единственными исключениями в этом 
отношении являются — или недавно были — душевнобольные и душевнонеполно-ценные 
индивиды, чьи дефекты мешают им, согласно легальному мнению, различать "добро" 
и "зло". Мы не требуем от нормального индивида, чтобы он знал все множество 
общественных предписаний, принимал их и делал их своими собственными. От него 
ожидается за исключением основополагающих правил морали и этики лишь то, чтобы 
он признавал необходимость права и закона и был в принципе готов подчиниться им.
 Положение "хорошего гражданина" по отношению к закону в конце концов не многим 
отличается от позиции ребенка, слепо признающего авторитет родителей; уголовный 
преступник (все равно на каком основании) похож на ребенка, который игнорирует 
авторитет родителей, не поддается и противодействует ему. В отличие от 
описанного выше есть такие люди, чьи моральные требования к себе самому строже 
и выше, чем от них ожидает и желает окружающий мир. Их идеалы исходят из 
идентификации не с реальными родителями,
      Глава 5. Патологическое детское развитие 213 а с идеализированным 
образом-родителя. Их СВЕРХ-Я использует при осуществлении своих намерений 
агрессию, которую другие индивиды используют для борьбы с внешним миром. При 
всех ограничениях, которые налагает на них их (навязчиво-невротический) 
характер, такие люди чувствуют себя самоуверенно и морально превосходят своих 
ближних: они достигают того, что они являются "собственным господином" 
собственных вещей, стоя не за пределами закона, а над ним.
      Гомосексуальность как диагностическая категория в детской клинике
      Гомосексуальные побуждения, которые появляются во время развития, не 
легче разместить в классификации психопатологии детства, чем диссоциальные. Мы 
наталкиваемся на те же самые вопросы: начиная с какого возраста поведение 
характеризуется как гомосексуальное; какие отношения существуют между 
нормальными психосексуальными генетическими ступенями и гомосексуальными 
явлениями; и насколько возможно определить предварительные ступени 
гомосексуальности и предсказать отклонения от нормальной сексуальности во 
взрослой жизни по их первым признакам. С момента появления в 1905 году работы З.
Фрейда "Три очерка по теории сексуальности" растущая психоаналитическая 
литература работает над темой гомосексуальности. Не все эти публикации имеют 
отношение к детскому возрасту. Важное различие между проявляющейся и латентной 
гомосексуальностью, например, основывается на фактическом осуществлении 
сексуальных действий у взрослых (бессознательные фантазии или проявляющиеся 
акты) и не может быть сразу перенесено на сексуальные игры детей. Различие 
между пассивной и активной гомосексуальностью (или лежащими в их основе 
фантазиями) касается роли партнера в сексуальном сношении, т.е. актов, которые 
входят в рассмотрение только после пубертатности. Многие обсуждавшиеся вопросы 
о том, насколько излечима гомосексуальность, также касаются только взрослых, 
которые воспринимают это отклонение либо приемлемьш для себя, либо страдают от 
него и под его давлением ищут врачебной помощи. Ряд других вопросов, которые 
также встречаются в литературе, имеют большое значение для детского анали-
       214
      А. Фрейд
      тика. Здесь следует подчеркнуть в особенности три темы: роль 
однополовости и разнополовости для выбора объекта; различия между 
реконструкцией из анализа взрослых и прямым наблюдением, за ребенком для оценки 
сексуальной направленности; общие вопросы сведения гомосексуальности либо к 
врожденнь1м, либо к приобретенным влиянием и их взаимоотношениям друг с другом. 
Выбор объекта в зависимости от возрастных ступеней То, что оба пола в детстве 
заполняют либидо как женские, так и мужские объекты, принадлежит к 
основополагающим открытиям психоанализа. На различных возрастных и генетических 
ступенях выбор объекта происходит на основе различных потребностей и 
необходимостей. Объединения с лицами того же пола является поэтому так же 
нормальными, как объединения с лицами противоположного пола и никакое из этих 
предпочтений неприемлемо для прогнозирования более поздней нормы и аномалии. 
(См. у З.Фрейда: "Выбор объекта представляется психоанализу скорее независимым 
от пола объекта, как его можно наблюдать в детском возрасте, в примитивных 
состояниях и раннеисторичес-ких времена, где существуют одинаково свободные 
директивы относительно мужских и женских объектов, чем изначально заданным" 
(собр. соч., V, 44,1915).) Маленькие дети в начале жизни выбирают свои объекты 
на основе осуществления своих потребностей и желаний, не обращая внимания на 
половую принадлежность. Мать заполняется либидо, потому что ее ухаживание 
доставляет удовольствие, отец — вследствие своего удивительного всемогущества, 
как защитник, как повелитель матери и т.д. Там, где отец вместо матери 
перенимает уход за ребенком, ребенок переносит на него "отношение к матери"; 
где мать играет в семье ведущую роль, к ней направляется "отношение к отцу". 
Однако естественным образом ребенок и того и другого пола либидоносно связан с 
обоими полами. Мы по праву говорим, что маленький ребенок является ни 
гомосексуальным, ни гетеросексуальным. Мы можем с тем же правом также сказать, 
что он является и тем и другим. То, что первый выбор объекта у человека 
происходит на такой основе, подтверждается при переносах на аналитика во время 
лечения. Здесь также пол имеет мало значения. Отношение к отцу и матери 
переносится как на мужчину аналитика, так и на женщину.
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      215
      В самом деле, исключая этот первый "выбор объекта по типу опоры и 
поддержки" (т.е. на основе удовлетворения потребностей), все прегениталъные 
частные инстинкты ведут себя тем же самым образом. Они исходят из 
удовлетворении, для которых сексуальный аппарат партнера не играет никакой роли,
 однако его другие свойства и действия имеют для них значение. Там, где мать 
доставляет ребенку оральное или анальное удовольствие, мы можем сказать, что 
мальчик является на этой фазе гетеросексуальным, девочка — гомосексуальной; где 
отец и мать смешивают свои роли, результат противоположен. В связи с выбором 
объекта здесь рассматривается специфическая цель частного инстинкта, который 
пока независим от пола. В противоположность предшествующей генетической ступени 
на фаллической фазе пол объекта любви стоит на первом месте. Генетически 
обусловленная высокая оценка мужского органа побуждает как мальчиков, так и 
девочек выбирать объект, который обладает пенисом или которому по меньшей мере 
в фантазиях приписывается обладание пенисом (фаллическая мать). Как бы ни 
происходило прежде их сексуальное развитие, на этой ступени они не могут 
освободиться "от выделенного посредством определенного условия объекта". ("Как 
наш маленький Ганс, который одинаково нежен как с мальчиками, так и с девочками 
и при случае зовет своего друга Фрица "своей самой любимой девочкой". Ганс 
гомосексуален, как только могут быть гомосексуальны все дети в полном 
соответствии с фактом, который нельзя не замечать, что он знаешь лишь один вид 
гениталиев, гениталиев как у него самого" З.Фрейд, Собр. соч., VII, 344-345.) 
Сам эдипов комплекс (как положительный, так и отрицательный) конечно 
основывается на половом различии и выбор объекта эдипальных детей происходит не 
иначе чем среди взрослых. Положительная эдипальная связь с родителями 
противоположного пола по внешнему проявлению похожа во всех отношениях на 
взрослую гетеросексуаль-ность, связь с родителем того же пола — на взрослую 
гомосексуальность. Оба проявления находятся в рамках нормального развития и 
основываются на биологически, обусловленной бисексуальности человека. С другой 
стороны, здесь существуют качественные различия в заполнениях, которые можно 
рассматривать как первые предвестники более поздних отклонений от нормальной 
сексуальной цели. Ребенок обнаруживает большую притягательную
       216
      А.Фрейд
      силу, которая исходит либо от мужского, либо от женского объекта и 
основьшается на впечатлениях от пре-эдипаль-ного времени. Здесь имеет значение 
как отец и мать выпол-няют свои собственные мужские и женские роли. Где 
остаются фиксации на агрессивно-садистической стороне анальной фазы, они 
толкают мальчика в сторону положительного Эдипова комплекса и к последующей 
гетеросексуаль-ности; фиксации на оральной и анальной пассивности толкают в 
обратную сторону, а именно к отрицательному эди-пову комплексу и к более 
поздней гомосексуальности. Со вступлением в латентный период эти предвестники 
опять отступают на задний план, за исключением случаев невротических детей с 
неразрешенными эдипальными образованиями. Здоровый латентный ребенок, у 
которого на первом плане находятся ограниченные, отодвинутые и сублимированные 
стремления, выбирает свои объекты опять без особого внимания к их полу. 
Например, учителя, которые играют большую роль для школьника, заполняются 
положительно или отрицательно, т.е. любимы, уважаемы, внушают страх и т.п., не 
на основе их мужественности или женственности, а потому что они готовы помочь, 
могут понять и увлечь, бьшают строгими, неприступными и вызывающими страх. 
Важно также обратить внимание на то, что в латентном периоде либидоносное 
отношение к старшим товарищам строится иначе, чем у взрослых. То, что мальчики 
предпочитают друзей или товарищей по игре мужского пола и отстраняются от 
девочек, внешне кажется проявлением гомосексуального выбора объекта, в 
действительности же является признаком здоровой мужественности (т.е. 
последующей гетеросексуальности); более поздняя гомосексуальность проявляет 
себя противоположным образом, т.е. такой мальчик ищет общество девочек и 
предпочитает их игрушки, их книги и занятия. Девочки, стремящиеся играть с 
мальчиками, разделяющие их интересы и т.п., не ищут мужского партнера, а хотят 
сами быть мальчиками. В эту сторону их толкает пенисная зависимость и комплекс 
мужественности, а не их феминистические установки. В латентности в качестве 
внешне проявляющейся гомосексуальности выступает то, что соответствует, 
следовательно, гетеросексуальным побуждениям; внешне проявляющаяся 
гетеросексуальность соответствует гомосексуальности. Перевернутое состояние 
объясняется тем, что на этой генетической ступени отношения к старшим товари-
      Глава 5. Патологическое детское развитие 217 щам основываются не на 
объектных отношениях к партнеру, а на идентификации с ним. Ребенок стремится к 
"тождественности" (см. пословицу "свой свояка видит издалека") с соратниками, 
что обыкновенно включает в себя факт одинакового пола. В предпубертатности 
гомосексуальные связи не менее часты и также не менее нормальны, чем 
гетеросексуаль-ные. Они мало или ничего не значат для более позднего выбора 
объекта и основываются прежде всего на повторении старых, прегенитальных 
отношений. Гомосексуальный выбор объекта в пубертатности основан по большей 
части на частых в этом периоде жизни регрессиях от либидного заполнения объекта 
к себялюбию (нарциссизму) и первичной идентификации. В таких случаях субъект 
служит для самого себя, или правильнее сказать, для идеальной картины самого 
себя, включая собственную идеализированную сексуальную функцию, как партнер. 
Сходство таких отношений с гомосексуальными связями между взрослыми мужчинами 
является лишь поверхностным. С метапсихологической точки зрения, последние 
связи соответствуют заполнению какого-либо партнера объектным либидо; первые 
отношения являются нарцисстически-ми феноменами и принадлежат вместе с многими 
другими к шизоидным симптомам, которые появляются в пубертатности. Они 
показывают, как глубоко заходит в отдельном случае регрессия либидо и мало что 
говорят, как складывается будущая любовная жизнь индивида. Реконструкции и 
прогнозы в области гомосексуальности Предшествующее исследование различных 
генетических ступеней дает поразительно мало опорных данных для прогнозирования 
более поздней гомосексуальности. В полной противоположности этх»1у анализу 
взрослых гомосексуалистов не оставляет никакого сомнения в том, что их 
(латентное или проявляющееся) отклонение от нормальной сексуальной цели 
восходит к инфантильным истокам и связано с судьбой прегенитальных частных 
инстинктов и ранних объектных образований. В психоаналитической литературе мы 
находим в этой связи указаний на следующие пункты, которые в реконструкции 
истории детства таких пациентов оказываются патогенными: 1) конституционная 
предрасположенность, т.е. врожденная бисексуальность как основа 
гомосексуальности (З.Фрейд,
       218
      А Фрейд
      "Три очерка по теории сексуальности, 1905, особенно дополнительные 
примечания 1915 г., "Анализ фобии одного пятилетнего мальчика", 1909; Ф.Бем 
"Статьи по психологии гомосексуализма", Психоаналитический журнал N б за 1920 г.
, с. 297-319; Задгер "Учение о половых извращениях" 1921; Д.Брайн, 
"Бисексуальность", Психоаналитический журнал N 11 за 1930 г., с. 150-166; 
Нунберг, 1947; Гиллеспиэ "симпозиум по гомосексуализму", Психоаналитический 
журнал N 45 за 1964 г., с. 203-209); 2) нарциссизм, побуждающий индивида 
выбирать сексуального партнера по своему подобию (З.Ференци "О роли 
гомосексуализма в патогенезе паранойи", "Основы психоанализа" N 1 за 1911 г.; 
"К нозологии мужской гомосексуальности (гомоэротики)", "Основы психоанализа" N 
1 за 1914 г.; З.Фрейд "К введению нарциссизма", 1914; Ф.Бем "О двух типах 
мужского гомосексуализма", Психоаналитический журнал, N 19 за 1933 г., с. 
499-506); 3) оральные и анальные корни гомосексуализма (Ф.Бем, 1933; Грете 
Бибринг, "Об оральном компоненте мужской инверсии". Психологический журнал, N 
25, 1940, с. 124-130; Задгер, 1921; Б.Д.Левин, 1933); 4) переоценивание пениса 
на фаллической фазе (З.Фрейд, 1909; Задгер, "Сексуальная психопатия и 
внутренняя секреция", 1920; Е.Джонс, "Фаллическая фаза", Психоаналитический 
журнал, N 19, 1932 г., с. 322-351; Б.Д.Левин, 1933; Р.М.Ловенштейн, 1935; О.
Фенцхель, "Символическое "тождество" девочка = фаллус (греч. половой член)". 
Психоаналитический журнал, N 22, 1936 г.,. с. 299-314; Ф.Паше "Симпозиум по 
гомосексуализму", Психоаналитический журнал, N 45, 1964 г., с. 210-213); 5) 
чрезмерная положительная или отрицательная связь (любовь или ненависть) с отцом 
или матерью (З.Фрейд, "Три очерка по теории сексуальности, 1905, "Из истории 
инфантильного невроза", 1918, "О некоторых невротических механизмах при 
ревности, паранойе и гомосексуализме", 1922; Задгер, 1921; Э.Вайс "Об одной еще 
не описанной фазе развития догетеросексуальной любви", Психоаналитический 
журнал, Nil, 1925 г., с. 429-443; Ф.Бем "О комплексе женственности мужчины", 
1930, "О двух типах мужского гомосекс)ализма", 1933; Вульф "06 одном случае 
мужского гомосексуализма". Психоаналитический журнал, N 26, 1941 г., с. 
105-121); 6) травматически влияющее наблюдение женских генита-лиев или 
наблюдения менструации (Дали, "Менструаци-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      219
      онный комплекс", "Имаго", 14, 1928; Нунберг, 1947); 7) зависть к телу 
матери (Ф.Бем, 1930; М.Клейн "Зависть и благодарность" в кн. "Духовная жизнь 
маленького ребенка", 1962); 8) ревность к младшим братьям, которые из 
соперников становятся объектами любви (З.Фрейд, 1922; Лагаш, 1950); и т.д. 
Допущения такого рода исходят из анализа взрослых невротиков, у которых связи 
между их прошлым и настоящим хорошо документированы посредством аналитического 
материала. Несмотря на это, эти открытия нельзя использовать в обратном 
направлении, а именно для предсказания последующей гомосексуальности там, где 
при наблюдении или анализе ребенка появляются соответствующие факты. Шаткость 
любого прогноза можно проиллюстрировать на следующем примере: При различных 
формах мужского гомосексуализма аналитику посредством большого множества 
обследований хорошо виден феминистически-пассивный тип. В проявляющемся внешне 
поведении такие мужчины привяза-ны к матери, неспособны и не хотят сексуальной 
связи с женским полом и находятся в постоянном поиске мужского партнера, обычно 
из социально более низкого слоя, которые обладают такими физическими свойствами,
 как подчеркнуто мужской внешний вид, сила мускулов, сильное оволосение и пр. 
Реконструкция их истории детства в анализе показывает: страстное объединение с 
матерью в период от оральной до вершины фаллической генетической ступени; 
сильная антипатия к женскому полу, обычно вследствие травматического открытия 
женских генита-лиев у матери или сестры; промежуток времени большого восхищения 
перед отцовским пенисом. Влияние этих элементов на формирование 
гомосексуальности является в таких случаях несомненным. С другой стороны, те же 
самые психические факты можно найти не только в предыстории 
пассивно-феминистических гомосексуалистов, но они также являются нормальным 
состоянием любого мужского развития. То же самое объединение с матерью, которое 
у более позднего гомосексуалиста увеличивает страх кастрации перед отцом и 
отбрасывает его на оральную или анальную ступень, является для нормального 
ребенка необходимой частью его положительного эдипова комплекса и предвестников 
его последующей гетеросексуальности. Открытие женских гениталиев, которое на 
всю жизнь отталкивает первых от
       220
      А. Фрейд
      женского пола, присутствует в нормальном ходе генетических событий. Оно 
естественным образом завершает фазу, на которой ребенок приписывает всем людям 
обладание пенисом, и оставляет после себя у мальчика обычно не более чем 
преходящее возрастание страха кастрации, которое наряду с этим оказывает 
способствующее влияние на его защиту от женских побуждений, на его гордость за 
собственную мужественность, на его фаллическое зазнайство перед 
"кастрированными" девочками. Восхищение перед пенисом "большого" мужчины, 
которое овладевает любовной жизнью пассивно-феминистического гомосексуализма, 
также является само по себе нормальной генетической ступенью в отношении к отцу.
 Различие заключается лишь в том, что более поздний гомосексуалист на этом 
застревает и продолжает наделять свои мужские объекты всеми признаками 
обожаемой силы, величины и мужественности, в то время как более поздний 
гетеросексуальный индивид перерастает эту ступень, идентифицируется с отцом как 
с обладателем пениса и использует для себя самого отцовскую мужественность. На 
основании этого примера мы видим, что описанные инфантильные элементы не 
определяют сами по себе последующую сексуальную идентичность и что только их 
дальнейшая судьба определяет гомо- или гетеросексуаль-ность. Эта судьба зависит 
однако от множества сопутствующих обстоятельств, которые нелегко установить, в 
аналитической реконструкции и которые не поддаются учету при прогнозировании. 
Внешние и внутренние, качественные и количественные влияния действуют вместе. 
Является ли объединение с матерью мальчика его первым шагом к мужественности 
или он будет вытеснять ради матери направленные на нее свои агрессивно-мужские 
стремления, зависит не только от него самого, т.е. от силы его фаллической 
сексуальности, интенсивности его каст-рационных страхов и желаний или от 
притягательной силы, исходящих от старых точек фиксации. Такую же большую роль 
играет позиция и действия матери. Не все равно: как она осуществляет на его 
оральной и анальной генетической ступени кормление и воспитание опрятности; 
приветствует ли она его зависимость или гордится его растущей независимостью от 
ее ухаживания; восхищается ли она его фаллической мужественностью или отклоняет 
его эдипово сватовство как непозволимое. Не следует также недооценивать 
значение временной последова-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      221
      тельности событий. Встречающиеся у любого ребенка травматические 
наблюдения, врачебные вмешательства и пр. действуют как угроза кастрации. Сила 
этих воздействий зависит от того, в какой момент времени они случаются и тем 
более усиливаются, когда они сочетаются с вершиной фаллической мастурбации, 
отрицательшлм эдиповым комплексом, усилившимся чувством вины и т.п. 
Кастрацион-ные страхи и желания зависят со своей стороны от индивидуальной 
личности отца, его строгости или снисходительности, его пригодности для роли 
мужского образца и пр. Там, где в семейном союзе нет отца (отсутствие, развод, 
смерть), для эдипального ребенка отсутствует также гарантия, что его 
собственные сексуальные стремления по отношению к матери не выйдут за 
определенные рамки. В фантазиях отсутствие отца обычно приписывается влиянию 
матери, т.е. ребенок считает, что мать устранила отца из-за его агрессивной 
мужественности и ждет такого же наказания на основании своих собственных 
аналогичных желаний. Влияния, которые воздействуют на сексуальное развитие, на 
этом еще не кончаются. Сюда присоединяются роковые происшей-вия такие, как 
несчастья, совращения, болезни, потеря объекта из-за смерти родителей, 
недоступность или отсутствие подходящих гетеросексуальных объектов в окружающем 
мире пубертатных субъектов и пр. События этого рода нельзя предвидеть. Они 
могут в любой момент времени задержать, изменить, повернуть в обратную сторону 
направление развития ребенка. Чем больше количество воздействий, с которыми 
диагностик должен считаться, тем безысходнее представляется предсказание 
будущего развития в этой области. Сдерживающие и способствующие воздействия в 
развитии гомосексуальности
      Выгоднее отказаться от поиска инфантильных предварительных ступеней у 
взрослых гомосексуалистов и вместо этого проверить, какие нормальные 
генетические фазы способствуют, а какие тормозят последующую гомосексуальность. 
Такое исследование основывается на предположении, что во все время детского 
роста оба сексуальных течения естественным образом находятся рядом друг с 
другом, боятся друг с другом за превосходство и попеременно извлекают 
преимущество из либидоносных позиций, которые имеют место в ходе развития.
       222
      А. Фрейд
      С этой точки зрения следующие факторы можно отнести к способствующим 
гомосексуальности: 1. Врожденная бисексуальность, наделяющая всех индивидов 
мужскими и женскими свойствами и дозволяющая им предлагать свои услуги мужским 
и женским любовным объектам или заполнять их как объект либидо. Появляющиеся на 
преэдипальном периоде идентификации с обоими родителями действуют как усиление 
бисексуальной предрасположенности и создают конституциональную основу для 
последующего воздействия других источников. 2. Первичный и вторичный нарциссизм,
 т.е. заполнение себя самого нарцисстическим либидо. Пока выбор объекта в 
последующем детстве соответствует этому образцу, будут позитивно заполняться 
лица, которые в наибольшей степени похожи на самого ребенка (в том числе того 
же пола). Отношения этого рода (нарцисстического) характерны для латентного 
периода, предпубертатности и пубертатности. 3. Любовные объединения по типу 
поддержки и опоры, для которых пол объекта не входит в рассмотрение. Фиксация 
на этой ступени (фиксация на ухаживающей матери) имеет для женского 
гомосексуализма большее значение, чем для мужского. 4. Либидонизация ануса и 
генетически обусловленные пассивные стремления анальной фазы, которые наделяют 
телесный фон мальчиков феминистическими установками. 5. Пенисовая зависимость 
как основа мужских идентификаций девочек. б. Переоценивание пениса на 
фаллической фазе как основа мужской антипатии к беспенисовому 
("кастрированному") объекту любви. 7. Отрицательный эдипов комплекс как 
нормальная "гомосексуальная" генетическая ступень. В качестве сдерживания 
гомосексуальных воздействий и гарантии нормальной гетеросексуальности можно 
назвать следующие воздействия: 1. Либидо-экономический фактор, который на 
протяжении всего детства решает какое из обоих сексуальных направлений имеет 
преимущество. То, что постоянно способствует гетеросексуальности, сдерживает 
гомосексуальность, так это, например, мужская фаллическая фаза и положительный 
эдипов комплекс, которые ликвидируют возможные остатки от анальной пассивности 
(и связанные с ними гомосексуальные наклонности). Толчки, исходящие от 
генитальной сексуальности в период пубер-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      223
      татности, действуют в одном и том же направлении ге-теросексуальном. 2. 
Страхи кастрации, которые при определенных обстоятельствах вызьшают отвращение 
к женскому полу и тем самым гомосексуализм, а при других обстоятельствах 
действуют в противоположном направлении. Они ведут к защите 
пассивно-феминистической установки к отцу (которая предполагает отречение от 
пениса) или к чрезмерно агрессивному поведению "фальшивой мужественности" с 
подчеркнутым успехом у женщин и отрицанием любой возможности кастрации или 
феминистических побуждений. 3. Реакционные образования против анальности, в 
особенности отвращение, преграждают путь к явным гомосексуальным занятиям, (но 
не к их латентным формам). 4. Стремление завершить ход развития и 
"биологический здравый смысл" (Эдвард Бибринг "К развитию и проблематике теории 
инстинктов", 1936) действуют на по'льзу гетеросексуальности. В целом 
соотношение сил между обоими стремлениями колеблется на протяжении всего 
детства вследствие внешних и внутренних обстоятельств, обусловленных судьбой и 
развитием. Остается справедливым, что "решение об окончательных сексуальных 
отношениях ... наступает лишь после пубертатности." (З.Фрейд, Собр. соч., V, 44,
1905/1915). Другие извращения, одержимость страстью и пр. как диагностические 
категории в детской клинике Другими диагностическими категориями, которые 
нельзя применить непосредственно с детям, являются трансвестизм (половое 
извращение, переодевание в одежду противоположного пола), фетишизм и 
одержимость страстью. Основания для этого очевидны, поскольку речь идет об 
извращениях. В то время как инфантильная сексуальность как таковая извращена 
полиморфно, не имеет смысла обозначать определенные сексуальные занятия ребенка 
как извращения, как это часто случается в детской практике. Очевидно, вопрос 
нужно поставить иначе. Для диагноза (и прогноза) важно знать, какие частные 
инстинкты или какие части частных инстинктов грозят сопротивляться подчинению 
под главенством гени-тальных зон, какие, следовательно, имеют перспективу 
заложить основу последующим извращениям взрослых.
       224
      А. Фрейд
      Положение этого рода еще более усложняется тем, что многие дети по 
проявляющейся клинической картине неотличимы от взрослых извращений; диагностик 
должен придерживаться метапсихологического разбора отдельных факторов, чтобы 
ясно видеть различия. Мы объявляем взрослого "извращенным", если генитальные 
зоны не играют никакой или играют только подчиненную роль в его сексуальной 
жизни, т.е. если в самом сексуальном акте прегенитальные частные инстинкты для 
него более значимы, чем вступление или сопутствующие явления к генитальному 
половому сношению. Дефиниция этого рода абстрактно не применима до тех пор, 
пока не входит в рассмотрение половое сношение и прегенитальные зоны законным 
образом играют главную роль в сексуальной жизни. До пубертатности дети, 
следовательно, не могут быть извращенными (или извращены естественным образом), 
и мы должны искать другие точки зрения, чтобы классифицировать извращенно 
появляющиеся симптомы в психоаналитически ориентированной психопатологии 
детства. Клинические открытия указывают на то, что так называемая извращенная 
симптоматология ребенка может быть сведена к двойственному отклонению от 
нормального процесса развития. Отклонения, касающиеся временной 
последовательности и инстинктивной силы. Мы находим нарушения во временной 
последовательности, когда эрогенные зоны тела на переходят на передний план в 
ожидаемой или соответствующей возрасту последовательности, или их значение для 
инфантильной сексуальной жизни слишком долго сохраняется, вместо того чтобы 
уступить свою роль следующей зоне. Такие явления, за исключением обычных 
регрессий, также нередки. В качестве примера здесь может служить протекание 
кожной эротики. В начале жизни кожная эротика имеет большое значение. Приятное 
прикосновение матери к поверхности тела имеет для ребенка много значений. Оно 
либидонизирует отдельные части тела, помогает формированию тела-Я, повышает 
нарциссизм и одновременно укрепляет объектное отношение между матерью и 
ребенком. Если осуществляются эти потребности, которые естественным образом не 
длятся более первых двух лет жизни, изменяется также и позиция кожной эротики. 
Мы смотрим на это другими глазами, если дети
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      225
      предпочитают на анальной или фаллической ступени приятное раздражение 
кожи всем другим удовлетворе-ниям, в особенности, если к этому времени 
сексуальное возбуждение ребенка уже нашло новые отводящие пути. Если, например, 
мальчик на эдипальной ступени возбуждается посредством кожного контакта с 
матерью и отводит возбуждение в фаллической мастурбации, тогда он подобен 
извращенному взрослому, у которого раздражение прегенитальной зоны ведет к 
генитальному организму. Акцент здесь находится в промежутке между источниками 
возбуждения и отводящим органом. (Хорошим примером такого "извращенного" 
ребенка был пациент Изабель Парет в госпитале детской клинической терапии. 
(Анализ от 2 1/2 до 4,6 лет.) В его случае было возможно свести сексуальное 
удовольствие от поглаживания к совращению, т.е. к предпочтению матерью такого 
специфического контакта с ребенком.) Отклонения от обыкновенной силы инстинкта 
являются таким частым явлением, что более или менее находятся в рамках нормы. 
Каждый сексуальный частный инстинкт и каждая форма агрессивности в любое время 
в детстве может с какой-либо стороны усилиться и завладеть картиной 
инстинктивной жизни. В некоторых случаях такое явление обусловлено 
конституционально, как, например, у детей алкоголиков, наркоманов или 
маниакально-депрессивных больных, у которых на первом месте находятся оральные 
стремления; или у детей навязчиво невротических больных, у которых особенную 
роль играют анальные тенденции, которые затем вторично еще более усиливаются 
действиями родителей при воспитании опрятности. Влияние окружающего мира, такие 
как неправильные воспитательные мероприятия, совращение, недостающая 
воспитательная помощь при овладении инстинктами, действуют в том же направлении.
 Такое главенство определенного частного инстинкта над всеми остальными, 
которое создает в детстве картину "извращения", чаще всего исходит из 
взаимодействия между влиянием окружающей среды и внутренними факторами, как, 
например, особенная слабость инстанций Я по сравнению с инстинктом, или, 
обратное, особенная строгость СВЕРХ-Я и возросшая защитная деятельность. 
Хороший пример последнего случая -мальчики, которые ведут себя как фаллические 
эксгибиционисты (а также оцениваются как таковые), однако поведение которых 
основа-
       226
      А. Фрейд
      но на защите от страхов и желании кастрации, а не служит — как у взрослых 
эксгибиционистов — получению сексуального удовольствия. Одержимость страстью в 
детстве (патологическое влечение)
      То, что выступает в детстве как "одержимость страстью" (и соответствует 
усилению оральных стремлений), касается почти исключительно сладостей. 
Некоторые дети ведут себя по отношению к сладостям не иначе, чем одержимые 
страстью взрослые по отношению к алкоголю или наркотикам. Они чувствуют ту же 
самую непреодолимую потребность и используют свое удовлетворение тем же самым 
образом, как и взрослые, чтобы подавить чувство страха, пустоты, разочарования, 
депрессии и т.д. Не иначе, чем взрослые, они также готовы на все, чтобы 
удовлетворить свою страсть, т.е. они лгут, жульничают и пр., чтобы овладеть 
необходимыми сладостями. Сходство между инфантильной и взрослой страстью, с 
другой стороны, лежит лишь на поверхности, т.е. в очевидном поведении, а не на 
психологическом заднем плане. Инфантильная страсть к сладостям соответствует 
относительно простому, непосредственному выражению орального частного инстинкта,
 чья сила в этих случаях посредством ранних переживаний (отказов и пр.) 
достигает максимума. Такое предпочтение оральному удовлетворению сохраняется и 
в последующей жизни, однако переключается обычно со сладостей на что-либо 
другое, как, например, особенное удовольствие при еде (гурманство), курение и 
пр. (В специфическом случае: неумеренное питье воды.) В их любовной жизни они 
ищут таких людей в качестве объектов, от которых могут ожидать утешения, помощи 
и поддержки во всех трудностях жизни. Одержимость страстью взрослых другого 
рода, т.е. она является высоко организованным симптоматическим образованием, 
которое, с одной стороны, поддерживается оральным желанием, с другой стороны, 
пассивно-феминистическими и вредящими себе самому стремлениями. Для взрослого 
объект или субстанция, на которые направлена его страсть, являются не только 
хорошими, доставляющими удовольствие и удовлетворение (как сладости для 
ребенка), но и одновременно повреждающими, ослабляющими, подавляющими, 
кастрирующими (что также причиняют чрез-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      227
      мерное потребление алкоголя и наркотики). Лишь слияние обоих 
противоположно направленных желаний (силы и слабости, активности и пассивности, 
мужественности и женственности) образует действительную одержимость страстью к 
какому-либо объекту. Этому процессу мы не находим в детстве соответствующего 
эквивалента. Трансвестизм в детстве
      Так же, как и патологическое влечение к сладостям, детский Трансвестизм 
соответствует количественному акцентированию принадлежащих нормальному развитию 
стремлений до тех пор, пока они не превосходят обычных размеров. В этих случаях 
усиление инстинкта касается либо мужской, либо женской стороны детской личности.
 Известно, что принадлежащие другому полу или взрослым части одежды имеют для 
ребенка особую привлекательность. "Переодевание" является излюбленной игрой, 
дающей детям возможность представить себя в роли отца или матери, брата или 
сестры и подражать их деятельности. Зонт, прогулочная трость или шляпа отца 
достаточны для воображения ребенка, чтобы превратиться в отца; сумочка, туфли, 
губная помада то же самое делают для матери. Фирмы по производству игрушек 
выпускают шлемы для летчиков и полицейских, фуражки для кондукторов, наряд из 
перьев для индейцев, форму для медицинских сестер. Для детей одежда является 
магическим средством для превращения в какой-либо желанный образец. Половые 
различия играют при переодевании, по крайней мере для девочек, подчиненную роль,
 по сравнению с различиями в возрасте, положении, важности и т.д. За 
исключением игры у девочек на ступени пенисовой зависти предпочтение мужской 
одежды является настолько распространенным, что оно вызывает мало внимания. 
Родители беспокоятся только тогда, когда девочка при любых обстоятельствах 
отказывается (а на самом деле не в состоянии) надеть женские платья (даже для 
детского общества или в качестве подруги). Но даже в тех случаях, где чрезмерно 
повышаются пенисовая зависть, желание мужественности или отвержение 
женственности, девочка в одежде мальчика еще не является тем же самым, что 
взрослая женщина в мужской одежде. Поведение последней есть прямое следствие 
сексуальной жизни и направлено на создание сладострастного чувства удовольствия.

       228
      А Фрейд
      В первом случае сексуального возбуждения гораздо меньше, чем зависти и 
ревности к тому, в чем мальчики превосходят девочек. В первом случае речь также 
идет об отречении от кастрационных фантазий и от чувства вины за мастурбацию, 
которая в фантазии девочек принадлежит стало быть столь же их защитной 
организации, как и прямым выражением их мужских устремлений. Трансвестизм 
мальчиков не обусловлен теми же условиями. Согласно нашим современным 
представлениям (еще пятьдесят лет назад существовал обычай одевать маленьких 
мальчиков до двух или трех лет как девочек) женская одежда для мальчиков, как 
само собой разумеется, не пользуется уважением ни на какой ступени развития. 
Где несмотря на это проявляются такие предпочтения, они вызывают опасения как 
вероятные предвестники более поздних сексуальных отклонений. В числе подобных 
случаев (в диагностическом исследовании или аналитической обработке в госпитале 
детской клинической терапии) было возможным разобраться в скрытых причинах 
отклоняющегося от нормы поведения. Клинические находки у отдельных детей в 
общем согласовались друг с другом. Симптом (предпочтение женской одежды) 
появляется, согласно этим исследованиям, между вторым и третьим годом жизни не 
изолированно, а одновременно с другими женскими манерами, как например, открыто 
высказываемое желание быть девочкой, иметь имя девочки, играть с куклами и 
делить с ними другие игрушки девочек. Части одежды или нижнее белье, которые 
мальчик находит и действительно одевает, принадлежат матери или сестре, 
возлюбленной девочке и т.д.; предпочитаются подчеркнуто женские, отделанные 
кружевами и т.п. части одежды и белья. Там где такие вещи находятся вне 
пределов досягаемости, собственная одежда используется как будто она платье 
девочки (пояс, кофточка поверх одежды, затянутая талия). Некоторые дети открыто 
показываются в таком костюме, другие прячут части одежды, которыми они зав 
ладели, и одевают их лишь тайно в постели и т.д Там, где родители принимают 
меры, ребенок отказывается от своих действий или находит им рациональные 
оправдания или "душераздирающе плачет" (по сообщению одной матери), если он 
лишен возможности осуществить свое намерение. Сходство между внешними 
обстоятельствами отдель ных случаев не менее примечательно. Почти во всех рас
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      229
      сматриваемых случаях матери или предпочитают дочь сыну или перед 
рождением ребенка надеялись, что родится дочка (или по словам одного маленького 
пациента: "Мама не может переносить мужчин, потому что она не может переносить 
папу"). Нередко матери помогают мальчикам в их намерениях и покупают им женскую 
одежду ("чтобы положить конец ссоре между детьми"). В предыстории 
рассматриваемых детей часто встречаются переживания расставаний и потери 
объекта (матери, какой-либо девочки и пр.). Аналитический материал в качестве 
скрытого плана внешне наблюдаемого симптома дает множество мотивов: домогание 
любви матери в роли предпочитаемой сестры; отказ от фаллической мужественности 
"ради матери"; удержание на потерянном женском объекте любви посредством 
частичной идентификации (свойств одежды). Как и у девочек, у мальчиков речь 
также идет о коли чественных изменениях в их либидной экономике. Лишь там, где 
женский компонент значительно усиливается, гордость за мужественность, мужскую 
одежду и пр. может отойти на задний план так, что может появиться симптом. Где 
этого нет, появляется такая же ревность к сестре, домогательство матери, 
идентификация с ней и другие формы выражения. Другой источник трансвестизма в 
поведении обоих полов — это, вероятно, фиксации ребенка на генетических 
ступенях, на которых кто-либо как объект заполняет не целиком, а только его 
части, представляющие целое, на которое в результате легко переносится либидо: 
с (мужского или женского) тела на его внешние оболочки. Согласно Дж.К.Флюгель 
(1930) символика одежды восходит к этой фазе. Вопрос, следует ли рассматривать 
детский трансвес-тизм как предвестник взрослого извращения, согласно этим 
соображениям легко можно разрешить. Очевидно, это симптоматическое поведение 
ребенка в большинстве случаев не следует воспринимать иначе, чем другие 
компромиссные образования, которые основаны на конфликте между мужественностью 
и женственностью. У девочек симптом связан с фазой пенисовой зависти и исчезает,
 когда она проходит; у мальчиков — с пассивной фемини-стичностью анальной фазы, 
с отрицательным эдиповым комплексом и соответствующими регрессиями. Поскольку 
трасвестизм служит защите от страха (страха разлуче-
       230
      А Фрейд
      ния, страха потери любви, страха кастрации), ему нужно длиться не дольше, 
чем генетически обусловленный максимум этих страхов. Наряду с этим есть также 
случаи, где инфантильный трансвестизм не следует ни одной из упомянутых выше 
целей, а как носитель инфантильной сексуальности сопровождается всеми 
признаками сильного сексуального возбуждения. Симптом тогда такой же, как 
взрослое извращение, и вероятно непрерывно будет продолжаться до него. (В 
анализе взрослых такие сипмтомы обычно можно свести к 3-5 году жизни.) В этом 
отношении подвержены опасности, вероятно, те дети, которые занимаются 
трансвестизмом тайно, вечером, в постели. Диагностическое различие между более 
или менее безвредными и опасными случаями нельзя однако провести 
непосредственно. Дети могут иметь также другие основания для своей 
таинственности, кроме скрывания сексуального возбуждения. Лишь там, где можно 
гарантировать, что мастурбация и эрекция сопровождают трансвестизм, мы должны 
принять, что перед нами не преходящее явление, а длительный симптом, т.е. 
начало последующего извращения. Фетишизм в детстве
      Двусторонность кажущегося извращенным поведения, с одной стороны, как 
средства для защиты, с другой стороны, как выражения сексуальных потребностей, 
становится еще отчетливей там, где речь идет о "фетишизме" детей. Эта тема 
нашла обширную разработку в психоаналитической литературе (подробную 
библиографию см. у Мелитты Сперлинг, 1963, "Фетишизм у детей"). Несмотря на 
некоторые различия во мнениях, большинство авторов едины в том, "что детский 
фетишизм хотя и похож на взрослый", но так называемый, фетиш детей "принадлежит 
к процессу, который в некоторых случаях приводит к взрослому фетишизму, 'а. в 
других нет" (Сперлинг, 1963), Вульф (1946) особенно защищает это мнение, когда 
говорит, что "эти патологические явления ... на преэди-пальном этапе не более, 
чем реакции ребенка на ограниченные или неудовлетворенные инстинктивные 
побуждения"; или что "фетишистское поведение хотя и бывает частым у детей", 
основополагающие психологические отношения "отличаются, однако, от взрослого 
фетишизма". Высказывания обоих авторов (как и предшествующие рас-
      Глава 5 Патологическое детское развитие
      231
      суждения) не оставляют никакого сомнения, что нецелесообразно 
использовать одно и то же описание для детских и взрослых форм проявления и тем 
самым создавать ошибочное впечатление, что за одинаково проявляющимися 
поверхностями явлениями можно найти одинаковую метапсихологическую структуру. 
Дети и взрослые имеют здесь общую тенденцию заполнять большим количеством 
нарцисстического или объектного либидо определенные объекты, собственные или 
чужие части тела. На основе этого заполнения вещь (или часть тела) начинают 
играть роль частичного объекта (или объекта опорной потребности) и становится 
незаменимой для рассматриваемого индивида. В анализе взрослых фетишистов обычно 
не трудно найти бессознательное значение фетиша. Фетиш многих мужчин -это 
символ воображаемого пениса фаллической матери, с которым связано сексуальное 
возбуждение. Фетиш пассивных гомосексуалистов — это, как говорилось раньше, 
фаллос (пенис) отца, заменяющий собственную мужественность индивида. В 
последнем случае возможность сексуального возбуждения (и удовлетворения) также 
связана с видом фетиша, его поиски являются навязчиво-невротическими и там, где 
он недосягаем, гомосексуалист чувствует себя пустым, кастрированным и страдает 
от сексуальных лишений. Фетиш взрослых не оставляет, стало быть, никаких 
сомнений о его значительной роли в его сексуальной жизни: он является 
несомненным центром, вокруг которого сконцентрировано все сексуальное 
возбуждение и его отводные возможности. Иначе обстоят дела у ребенка, где 
объект фетиша может принимать самые различные значения и служить самым 
различным целям ОНО или Я в зависимости от достигнутой генетической ступени. 
Например, для грудного ребенка любой предмет (соска) или часть тела (палец) 
может быть незаменимым и переполненным либидо при условии, что они выполняют 
две задачи: создавать оральное удовольствие и уменьшать страхи расставания у 
ребенка (страх одиночества, страх потери любви) путем подтверждения 
ненарушимого доставления удовольствия. Согласно Вульфу (1946), значение фетиша 
заключается в это время в том, что он может напоминать "тело матери и в 
особенности материнскую грудь". Этот род фетиша замещается на следующей ступени 
каким-либо мягким предметом, игрушкой, подушкой, кончиком одеяла и пр., который 
заполняется нарцисстичес-
       232
      А. Фрейд
      ким или объектным либидо, и в качестве "переходного объекта" (Винниготг, 
1953) создает мост между собственным телом ребенка и матерью как персоной 
внешнего мира. Согласно Винниготту, ступень переходного объекта принадлежит 
"нормальному эмоциональному развитию" и заложена в самом ребенке, а не в 
действиях матери. Согласно Мелитте Сперлинг (1963), речь здесь идет о 
"специфическом нарушении эмоционального развития и его патологическом 
проявлении", при котором вина ложится на бессознательные чувства и установки 
матери. "Переходные" или "фетишизированные" объекты играют особенную роль при 
вечернем засыпании, где они помогают ребенку отвлечь свой интерес от внешнего 
мира; т.е. подготавливают и делают возможным состояние сна. Многие дети не в 
состоянии заснуть и растеряны, если по какой-либо причине потеряны, находятся 
вне досягаемости и т.п. столь важные для них вещи. В таких случаях многие 
матери послушно идут на поиск этих вещей, чтобы положить конец плачу ребенка. 
Мелитта Сперлинг спрашивает, каким образом "сам по себе ненужный предмет может 
стать важнее, чем мать", и делает вывод, что такое смещение может происходить 
"не без инициативы со стороны матери". Используемый Винниготтом контраргумент 
более убедителен: переходный объект удовлетворяет и успокаивает ребенка на 
основе своего двойного заполнения, которое дает ему возможность служить 
одновременно аутоэротизму и любви к объекту. Кроме того, переходный объект 
имеет преимущество в том, что он—в противоположность матери — не имеет 
собственной воли, не уходит и не приходит, что за некоторым исключением не 
нужно бояться его потери. Утверждение Сперлинг, что "мать служит причиной 
фетишистского поведения и вносит свой вклад в выбор фетиша" позволяет сделать 
вывод, что все усилия матери в этом отношении остались бы безуспешными, если бы 
обусловленные развитием постоянные смбны аутоэротики, нарциссизма и любви к 
объекту не стремились в ребенке к такому выходу из положения. Даже не считая 
роль фетишизированного объекта для либидного развития, он имеет много др)тих 
связей с полиморфно извращенной сексуальностью ребенка. Прикосновение, 
ритмическое поглаживание, теребение, потирание о его мягкую поверхность создает 
чувство удовольствия на коже (кожная эротика). Его запах, в особенности 
специфический свойственный ему запах тела, доставляет удовольствие, ко-
      Глава 5. Патологическое детское развитие
      233
      торое принадлежит к анальной сфере; здесь есть также тесная связь с 
трансвестизмом, при котором используемые части одежды и белья другого пола 
служат фетишем. Во время анального садизма необходим переходный объект, т.к. 
полная эмоциональная амбивалентность ребенка может быть на нем вымещена. Во 
время фаллической фазы (Вульф, 1946) фетиш, наконец, перенимает роль пениса 
(собственного, отца или воображаемого пениса матери). Насколько этот 
инфантильный псевдо-фетишизм является предвестником последующего извращения, 
сказать трудно. Анализ взрослых фетишистов не оставляет сомнений в том, что их 
фетиш происходит из раннего детства и перенимается из этого далекого периода 
без каких-либо изменения во взрослую жизнь. Нога или палец, определенная часть 
одежды, перчатка, определенный, исходящий от матери шорох сопровождают индивида 
на всем его жизненном пути как непременное предварительное условие для 
возникновения и отведения сексуального возбуждения. Наблюдение и анализ детей 
показывают, однако, с такой же уверенностью, что инфантильный фетиш встречается 
несравненно чаще, чем взрослое извращение, что может лишь означать, что 
фетишизированное поведение детей связано с определенной генетической ступенью и 
в большинстве случаев исчезает, когда ступень преодолена ребенком, т.е. он 
"вырос" из нее. В качестве опорного пункта для различения между проходящими и 
длительными формами здесь также служит связанное только с фетишем сексуальное 
возбуждение, которое отсутствует там, где "переходный объект" служит Я и 
защитной деятельности. Фетиш, стоящий в центре инфантильной сексуальной жизни, 
имеет шанс сохраниться на всю последующую жизнь. Детские случаи этого рода 
нередко описываются в психоаналитической литературе (см. Мелитта Сперлинг, 
1963; А-Фрейд и С.Дав, 1951, описавшие 4,6-летнего мальчика, потерявшего 
родителей и попавшего в жизнь группы, который получал удовлетворение от 
навязчивого сосания, навязчивой мастурбации, аутоэротики и фетишизма. "Он 
выработал привычку сосать мочалки других детей, которые висят на крючках в 
ванной комнате и концентрировал всю свою страсть на этом занятии. ... Мочалки 
были его фетишем. Во время сосания он имел обыкновение ритмично поглаживать 
мочалкой свой нос, или он брал к руки все шесть мочалок одновременно, или 
сжимал их между коленями. На прогулках он едва мог
       234
      А Фрейд
      дождаться возвращения домой, тут же устремлялся в ванную комнату с 
восторженным криком: "Мочалки, мочалки!" Его фаллическое возбуждение и 
фаллическая мастурбация были очевидны. Фетиш сам по себе не был однако 
фаллическим символом. Те же самые мочалки теряли всю свою притягательную силу, 
если они были свеже вымыты, т.е. не имели запаха. Можно лишь сделать вывод, что 
воз буждающее обстоятельство связано с запахом и, вероятно, с воспоминаниями о 
ранних оральных удовлетворениях при грудном вскармливании"). Прогностическое 
значение инфантильных извращений
      Исследования, о которых говорилось выше, призывают аналитика быть 
осторожным в своих прогнозах. Частный инстинкт, который в одном из описанных 
отношений (временном или по силе) отклоняется от нормы, с одной стороны, может 
позднее попасть еще под господство ге-нитальной зоны, а с другой стороны, может 
также сохранить свое центральное положение и тем самым стать ядром последующего 
извращения. Его окончательная судьба не решается до пубертатности и в конце 
концов зависит от следующих условий: 1. от соотношения сил между 
прегенитальными частными инстинктами и появляющимися в пубертатности 
гениталь-ными сдвигами; 2. от количества либидо, которое во время развития 
застревает на прегенитальных точках фиксации и ослабляет посредством своей 
притягательной силы генитальность; 3. от соотношения сил между прогрессивными и 
регрессивными стремлениями, т.е. является ли желание стать большим сильнее, чем 
удержание на инфантильных источниках удовольствия; 4. от успеха или неуспеха 
первьк генитальных объектных отношений пубертатных индивидов. Ненадежность 
наших прогнозов увеличивается тем сильнее, чем больше количество воздействий, 
которые нужно принимать во внимание, и чем больше количество воздействий, 
которые нужно принимать во внимание, тем больше значение этих воздействий 
зависит не от их вида, а от масштаба заполнения). (Относительная инстинктивная 
сила и пр.)
      Глава 6 Пути и возможности терапии Психоаналитическая детская амбулатория 
(как, например, госпиталь детской клинической терапии) дает воз "ложность 
увидеть психопатологию детства во всем ее объеме. Наблюдаемые в клинике случаи, 
с одной стороны начинаются с самых обыкновенных нарушений развития и воспитания,
 с плохой ) спеваемости в школе и с задержек в темпе созревания; они включают в 
себя травма-тизированных и совращенных индивидов, подлинно инфантильные неврозы 
и отсюда переходят к другим крайностям: к пограничным случаям запущенности и 
психозов, к детскому аутизму и т.д. В аналитическом обследовании направление 
работы раздваивается' на терапию и исследование. Одинаковые технические 
мероприятия служат обоим целям, которые в зависимости от обстоятельств идут 
рука об руку друг с другом, в одном русле, или попеременно вытесняются на 
задний план. В некоторых случаях детский аналитик чувствует, что отнимающее 
много времени аналитическое лечение можно было бы предотвратить, если бы 
своевременно были проведены воспитательная помощь и консультация родителей, т.е.
 если бы более оптимальные внешние обстоятельства создали более хорошие 
внутренние генетические возможности. В других случаях аналитик чувствует себя 
уверенным в диагнозе и не сомневается, что анализ ребенка является самым 
подходящим средством для его излечения. Еще в других случаях преобладают 
неизвестные и загадочные факторы. Аналитик должен тогда довольствоваться 
мнением, что его метод лучше, чем какой-либо другой, под ходит для прояснения 
неопределенности. Только когда получено представление о генетических, 
динамических и либидо-экономических отношениях таких форм болезни, можно 
попробовать организовать их в систему инфантильной психопатологии и, на основе 
диагноза и прогноза, проводить наиболее подходящий метод лечения.
       236
      А. Фрейд
      Где детский анализ не приводит к ожидаемой цели, мы склонны приписывать 
неудачу неблагоприятным внешним условиям: как, например, недостаточное 
терапевтическое мастерство со стороны аналитика; недостаточное сотрудничество 
со стороны родителей; короткая продолжительность лечения; угнетенность телесной 
болезнью; удары судьбы и травматические события в семье; чередование 
терапевтов; и т.д. Где анализ удается, мы рассматриваем результат как само 
собой разумеющийся и не спрашиваем, как получается, что один и тот же метод, 
создавая строго неизменные условия, может быть применим к такому большому 
количеству самых различных форм болезни.
      Классический психоанализ взрослых. Область пр1шенения и определение
      Исходной областью применения психоанализа были взрослые неврозы, а 
соответствующей областью применения детского анализа — инфантильные неврозы. 
(Иначе у Мелании Клейн и ее учеников, которые с самого начала детского анализа 
обращались также к тяжелым нарушениям Я и психозам.) С возрастанием познаний о 
взрослых увеличивалось также поле деятельности аналитика (см. симпозиум 1954 г. 
"Расширение сферы психоанализа"), которое стало включать в себя, с небольшими 
техническими изменениями, одержимость страстью и различные формы преступлений. 
Аналогичное развитие можно проследить с этого времени в области детского 
анализа. Поскольку рассмотрению подвергается взрослый анализ, в 
психоаналитической литературе последних тридцати лет отмечается растущее число 
работ по теории и практике психоаналитического метода и по изучению 
приведенного в движение анализом процесса исцеления. (Вместо того, чтобы 
приводить отдельных авторов и их мнения, далее приводится список симпозиумов, 
которые сконцентрированы вокруг этой темы. 1936 г. — XIV Международный 
психоаналитический конгресс в Мариенбаде. "Симпозиум по теории терапевтических 
результатов" (Гловер, Фенихель, Страчи, Бер-гель, Нунберг, Э.Бибринг), Межд. 
психоан. жур. XXIII, 1. 1952 г. — Американская психоаналитическая ассоциация, 
зимнее заседание, Нью-Йорк. "Традиционная психоаналитическая техника и ее 
разновидности" (Орр, Греенак-ре, Александер, Вейгерт), Ж. амер. психоан. асе. 2.

      Глава 6. Пути и возможности терапии
      237
      1953 г. — Американская психоаналитическая ассоциация, годичное заседание, 
Лос Анжелос. "Психоанализ и динамика психотерапии" (Э.Бибринг, Гилль, 
Александер, Формм-Рейхман, Рангель), Ж. ам. психоан. асе. 2. 1954 г. — 
Симпозиум в Арден Хаус, Нью-Йорк. "Расширение сферы применения психоанализа" 
(Стоун, Джекоб-сен, А.Фрейд), Ж. амер. психоанал. асе. 2. 1957 г. — Симпозиум, 
Международный психоаналитический конгресс в Париже. "Разновидности классической 
психоаналитической техники" (Гриинсон, Ловенштейн, Буве, Эйслер, Рейх, Нахт), 
Межд. психоанал. ж. 39.) Из докладов по этим дискуссиям можно выделить 
следующие определения цели аналитической работы: — цель анализа — изменить 
взаимоотношения между ОНО, Я и СВЕРХ-Я (Э.Бибринг, 1937 г.) — аналитическая 
терапия исходит из того, чтобы отменить или изменить защитные процессы и 
"действовать в качестве воспитания Я к терпимости по отношению к постоянно 
неизменным проявлениям" (Фенихель, Симпозиум, 1937) • — анализ понижает 
непримиримость СВЕРХ-Я (Страчи,* Симпозиум, 1937) — целью анализа является 
осуществление интрапсихических изменений в личности пациента (Жилль см. Панель, 
1954) — аналитик имеет цель углубить сознание пациента, так, чтобы он смог сам 
находить собственные решения для своих невротических конфликтов, проводить 
непрерывные изменения в Я, ОНО, СВЕРХ-Я и тем самым поддерживать превосходство 
Я над другими инстанциями (Гри-инзон, Симпозиум, 1958). Эти и многие другие 
неназванные здесь авторы — все сходятся в том, что терапевтическое влияние 
анализа состоит прежде всего в том, чтобы изменить соотношение сил между ОНО, Я 
и СВЕРХ-Я, чтобы повышать взаимную терпимость к их соответствующим намерениям и 
таким образом создавать лучшее психическое равновесие. Такое определение цели 
аналитической работы основано на предположении, что нарушения рассматриваемых в 
анализе пациентов прежде всего обусловлены психическими конфликтами, и что все 
другие возможные патогенные воздействия по своему значению отстоят далеко 
позади патогенного воздействия конфликта. (Например, нарушения объектного 
отношения, Р.Вальдер, см. у Зет-зел, 1953) Для этих авторов оценка различных 
технических процедур зависит от того, насколько каждое отдель-
       238
      А*Фрейд
      ное мероприятие служит описанной выше цели аналитической обработки.
      Детский анализ. Его обоснование
      \ Перечисленные выше определения касаются анализа взрослых,, однако они 
не менее значимы для детского аналитика. Они побуждают его проверить, имеют ли 
силу также и в сфере его деятельности те же самые отношения между психическим 
конфликтом, психическим нарушением и психоаналитической обработкой. Наконец, 
сравнение детского анализа с классическим анализом взрослых зависит от того, 
имеют ли оба метода одинаковые предварительные условия и основываются ли они на 
одинаковых основополагающих принципах.
      Психический конфликт в детском анализе "нормальные " конфликты в анализе 
(1 диагностическая категория)
      Как говорилось прежде, внутренние конфликты являются нормальным явлением, 
без которых не может быть достигнут более высокий уровень развития личности. 
Они становятся заметными в ребенке лишь тогда, когда начнут отделяться друг от 
друга ОНО и Я, позднее Я и СВЕРХ-Я, т.е. с момента, когда каждой отдельной 
психической инстанции соответствуют свои особые цели и намерения. На долю Я 
естественным образом выпадает роль посредника между инстанциями и по созданию 
равновесия между ними. Однако в детстве это задание может быть осуществлено 
только при поддержке и содействии со стороны родителей. Где такой помощи нет, 
ребенок попадает в состояние замешательства и беспомощности, которое при 
определенных обстоятельствах требует аналитической обработки. Перед детским 
аналитиком встает тогда задача разъяснить, представить возникшие трудности 
ребенку словами, растолковать их, если они бессознательные, разрешить страхи, 
если они появляются, устранить бесцельные защитные реакции, пока они не 
развились дальше, открыть или сохранить открытыми отводные пути для 
инстинктивных производных. Аналитическая деятельность этого рода действует как 
воспитательная и развивающая помощь в лучшем смысле этого слова. В этой связи 
справедливо часто высказываемое утверждение, что все дети, здоровые или больные,
 в ранние годы могут извлечь
      Глава 6. Пути и возможности терапии
      239
      пользу или анализа. Несмотря на это, остается открытым вопрос, не свалили 
ли на детский анализ задачу, которая естественным образом принадлежит Я ребенка 
и повседневной поддержке его окружения. Нарушения развития в анализе (2 
диагностическая категория) __ __
      Беспомощность родителей и потребность в аналитической обработке более 
оправданы там, где нарушения во внутреннем равновесии ребенка основаны на том, 
что инстинкт и Я в развитии не идут в ногу друг с другом. Как говорилось выше 
(см. гл. IV), дети страдают от внутренних конфликтов, если Я и СВЕРХ-Я 
развиваются преждевременно и внутренние притязания со стороны этих инстанций 
временно совпадают с агрессивно-жестокими производными орального и анального 
частного инстинкта. Хотя последние проявления и соответствуют возрасту, ребенок 
не воспринимает их в таких случаях как оправданные со стороны Я и вынужден их 
отражать. В противоположном случае, когда Я развивается медленнее, чем инстинкт,
 преданный прегенитальным импульсам ребенок чувствует себя беспомощным. 
Несмотря на субъективное чувство страдания и несмотря на всплывающую 
симптоматологию, решение за или против аналитической обработки также является в 
этих случаях неокончательным. Возможно, что разрыв между развитием инстинкта и 
Я будет спонтанно компенсирован в последующей жизни даже без анализа; возможно 
также, что он продолжится и что потребуется анализ, чтобы устранить тяжелые 
последствия. Перед диагностиком стоит здесь сложное задание предвидеть развитие,
 для выправления которого нет достаточных оснований. Инфантильные неврозы как 
собственная сфера приложения детского анализа (3 диагностическая категория)
      Диагностик чувствует себя легче, если он сталкивается с инфантильным 
неврозом, в связи с которым не возникает подобных сомнений. Метапсихологически 
аналитик лучше всего знаком со строением невроза. Различие между ребенком и 
взрослым здесь лежит лишь в вызывающей невроз причине, которую в первом случае 
следу-
       240
      А. Фрейд
      ет искать в конфликтах эдипова периода. Поскольку в рассмотрение входит 
симптоматология, то и для инфантильного, и для взрослого невроза имеет силу 
одинаковая последовательность возникновения: от угрожающей опасности (отказ, 
инстинктивное отречение, угроза кастрации, угрожающая потеря любви) к страху 
(страх потери объекта, потери любви, страх кастрации, чувство вини); от страха 
к регрессии на какой-то точке фиксации в более ранней ступени либидного 
развития; на основе регрессии всплывают прегенитальные инстинктивные 
производные, которые невыносимы для Я; защитные процессы, имеющие цель опять 
исключить из Я эти производные; неудачи защиты и компромиссные образования 
между инстинктом и Я; появление симптома. Роль,выпадающая аналитику во время 
анализа, также почти совпадает с роль взрослого аналитика: он может придти на 
помощь детскому Я в его внутренней борьбе, и при благоприятных обстоятельствах 
эта помощь охотно принимается ребенком. Часто возникает вопрос, начиная с 
какого возраста можно считать, что Я ребенка достаточно созрело, чтобы 
положительно относиться к аналитической обработке. Ответ, очевидно, следует 
искать не в хронологическом возрасте, а в других показателях. То, что Я 
принимает участие во внутреннем конфликте и навязывает внутренней жизни 
компромиссы, т.е. симптомы, само по себе является признаком того, что оно имеет 
намерение утвердить себя. В этом случае мы можем, по меньшей мере теоретически, 
принять, что оно также будет иметь намерение образовать терапевтический союз с 
аналитиком. Такой союз с ребенком наступает тем скорее, чем отвратительнее 
кажутся ему невротические симптомы в его собственном ощущении. Субъективный 
фактор страдания, который, как говорилось выше, не является хорошим признаком, 
если речь идет об определении объективной тяжести заболевания, является тем 
более надежным, если мы пытаемся предсказать насколько ребенок будет 
сотрудничать в своем собственном анализе. Дети страдают физически от своих 
психо-соматических желудочно-кишеч-ных нарушений, экзем, астматических 
приступов, головных болей и психически обусловленных расстройств сна; они 
страдают психически от своих страхов и от ограничений свободы, которые 
возлагают на них их фобии. Навязчиво-невротические дети чувствуют себя 
беспомощными
      Глава 6. Пути и возможности терапии
      241
      по отношению к незнакомым силам, которые вынуждают их совершать 
изнуряющие и бессмысленные действия. Случается, что дети бывают в состоянии 
открыто выразить такие чувства, как показывают следующие примеры. Т^ак, один 4,
6-летний пациент говорит своему аналитику, после того как он в его присутствии 
осуществлял навязчивые действия: "Теперь ты, по крайней мере, видишь, что я 
вынужден делать, хочу я этого или нет". Или одна б-летняя девочка со школьной 
фобией говорит своей маме: "Ты не должна думать, что я не хочу идти в школу. Я 
хочу, но я не могу". Один тяжелый латентный ребенок, старший среди более 
младших братьев и сестер, мучимый угнетающей ревностью и пени-совой завистью, 
бормочет про себя: "Все другие дети хорошие, только я плохой. Почему я должен 
быть плохим?" Все эти дети в таком случае выражали именно то чувство, что они 
не такие, какими они хотят быть, и что их собственное Я ничего не может сделать,
 чтобы осуществить их собственные СВЕРХ-Я-требования. (См. также Борнштейн, 
1951) С другой стороны, от такого отношения к собственным трудностям мы не 
можем ожидать больше, чем оно делает ребенка доступным для знакомства с 
анализом. Оно исчезает в анализе само, как только начинают играть роль 
сопротивление и перенос; оно является, в отличие от взрослых, недостаточно 
постоянным и недостаточно прочным, чтобы противостоять смене эмоций во время 
аналитической обработки и неминуемым в анализе отказам, разочарованиям, 
чувствам страха и пр. Я анализируемых взрослых имеет двойственную роль. Оно 
расщепляется при аналитической обработке на наблюдающую и наблюдаемую части. 
Позиция, которая помогает преодолеть многие трудности и смывается одолевающими 
чувствами только на вершине переноса невроза. Как подробно описал Рихард Штерба 
("Судьба Я в терапевтическом процессе", Межд. психоанал. журнал, XX, 1934), 
наблюдающая часть Я идентифицирована с ролью аналитика, разделяет его растущее 
понимание внутренних процессов и принимает действенное участие в 
терапевтической работе. Мы не имеем никакого основания ожидать от ребенка 
соответствующего понимания своих внутренних процессов. Так называемая 
интроспекция является способностью взрослых, которая в детстве еще не сформиро-
       242
      А. Фрейд
      вана. Где есть предрасположенности в этом направлении, они принадлежат не 
нормальному развитию, а патологическим расщеплениям, например, расщеплению 
между любовью и ненависть, как оно имеет место в повышенной эмоциональной 
амбивалентности, или усиленному расщеплению'между Я и СВЕРХ-Я, которое 
проявляется в качестве чувства вины, самокритики и самоистязания при 
инфантильных навязчивых неврозах и навязчивых характерах. Не считая такие 
случаи, дети не имеют обыкновения давать себе отчет, что с ними происходит. Их 
любопытство и интерес остаются на долгие годы целиком направленными на внешний 
мир. Лишь в пубертатности мы находим у определенных шизоидных типов чрезмерное 
и обычно мучительное занятие собственной персоной и внутренними процессами. 
Отсутствие понимания собственной внутренней жизни заключается в склонности 
детей превращать каждый внутренний конфликт в конфликт с внешним миром. Если 
дети в своих действиях идут против своей совести, они скорее дадут родителям 
наказать себя за какое-нибудь, часто давно случившееся непослушание, вместо 
того, чтобы испытывать чувство вины, исходящее из собственного СВЕРХ-Я. 
Например, латентные дети, которые охраняют свои сексуальные фантазии и занятия, 
делают после каждого акта мастурбации все, что только возможно, чтобы настроить 
против себя внешний мир (учителей, родителей и пр.). Преступное поведение детей 
во многих случаях можно тем же самым образом свести к поиску наказания. 
("Нарушитель из-за чувства вины"). Большинство известных нам механизмов защиты 
преследует такую же цель. При инфантильных неврозах вызывающие страх оральные и 
анальные побуждения, желание смерти родителям, братьям и сестрам и т.п. 
смещаются из внутреннего мира на персоны внешнего мира (проецируются). Тем 
самым внутренняя борьба против запретного инстинктивного желания превращается 
во внешнюю борьбу против мнимого соблазнителя или преследователя, и ребенок 
может чувствовать себя не виновным. Таких смещений особенно много при 
инфантильных фобиях. В этом случае аналитик должен обратно превратить кажущуюся 
исходящей извне опасность опять в лежащий в ее основе внутренний конфликт между 
инстинктом, Я и СВЕРХ-Я.
      Глава 6 Путч и возможности терапии
      243
      Для детского аналитика важно уяснить себе, как весьма прямое бегство от 
внутреннего конфликта воздействует на все отношение ребенка к лечению. Ребенок 
ожидает для своего облегчения не внутренних изменений, а изменений во внешнем 
мире. Он хочет сменить школу, чтобы покинуть учителя, который является для него 
не чем иным, как внешним представителем его внутренней совести; или покинуть 
товарища по классу, который посредством проекции своих собственных 
инстинктивных желаний воспринимается как соблазнитель; или ускользнуть от 
агрессивных друзей, чьи устрашающие выпады . на самом деле лишь исполняют его 
собственные пассив-но-мазохистические желания. Терапевт, который справедливо 
возражает против таких "попыток исцеления", превращается в глазах ребенка из 
ожидаемого помощника в новую и увеличивающуюся опасность. К сожалению аналитика 
родители слишком часто встают на сторону ребенка. Они также верят скорее в 
эффективность изменений в окружающем мире (смена школы, устранений от "плохого 
общества" и пр.), чем в изменения самого ребенка. Технически говоря, важно не 
смешивать трудности этого рода с сопротивлением, проистекающем в самом анализе 
из вытеснении и переносов, которое можно разрешить при помощи разъяснений. 
Недостаток понимания болезни и бегство от внутренних конфликтов являются 
препятствием при аналитической обработке. Однако эти явления сами по себе 
принадлежат к нормальным средствам, с помощью которых слабое Я борется в 
детстве против большого количества страха и неприятностей. Лишь там, где 
доверие к взрослому достаточно большое, ребенку хватает мужества подвергнуть 
себя при его помощи без какого-то либо отречения опасности внутреннего мира. 
Здесь легко возразить, что многие взрослые невротики также проявляют похожий 
недостаток понимания болезни и соответствующую склонность к отречению от 
внутренних конфликтов. Различие для терапии несмотря на это значительнее. 
Взрослые, у которых крайне сильна эта точка зрения, избегают не только 
восприятия своих конфликтов, они избегают также аналитическую терапию и вместо 
этого ищут свое спасение в бесконечных действиях во внешнем мире. Лишь детский 
аналитик имеет дело с пациентами, которые не добро-
       244
      А Фрейд
      вольно, не следуя своим собственным намерениям, приняли решение 
подвергнуться аналитической обработке, методы которой причиняют им неприятность,
 страх и отказы всех видов. Видоизменения инфантильных неврозов в детском 
анализе (4 диагностическая категория) Отношение ребенка к аналитику также 
другое там, где речь идет не об инфантильном неврозе в собственном смысле слова,
 а об описанном выше видоизменении, при котором инстанции Я не противостоят 
деградирован-ным инстинктивным производным, а приспосабливаются к ним тем, что 
сами деградируют, т.е. снисходят на более низкую ступень развития, чтобы таким 
образом устранить любую возможность конфликта между ОНО и Я. (Инфантильные, 
атипичные нарушения, явления запущенности и пр.) Целостная личность ребенка тем 
самым сведена на более низкий уровень. Любое терапевтическое вмешательство 
является нежелаемым, потому что оно угрожает созданному равновесию. Если 
аналитик в этих случаях хочет быть лицом более важным, чем нарушитель 
спокойствия, он должен работать над тем, чтобы воссоздать внутренние 
противоречия между Я и ОНО, т.е. он должен покровительствовать или даже 
вызывать те же самые конфликты, от которых он пытается освободить настоящих 
невротиков. В технике детского анализа эта очевидно парадоксальная 
терапевтическая задача была впервые введена двумя авторами. Август Айхорн 
первым описал (1925), что он чувствовал себя при лечении юных беспризорньис 
беспомощным, пока их Я делало общее дело с их инстинктивными желаниями и 
находилось в оппозиции к нему и к социальному окружению. Он старался привязать 
(нарцисстичес-ки) ребенка к себе, побудить его к идентификации со своей 
персоной и ее ценностями и, таким образом, внедрить в ядро его личности 
конфликты. Чем больше беспризорник превращался (или обратно превращался) таким 
образом в невротика, тем более доступным находил он его для проводимой по 
нормальным правилам аналитической обработке. Для Айхорна, как и для многих 
других авторов, существование внутренних конфликтов было равнозначно 
анализируемое™ индивида.
      Глава 6 Пути и возможности терапии
      245
      Предложенная мною в 1926 году вводная фаза для детского анализа служила 
той же самой цели. (А не достижению, как часто ошибочно думают, слепого 
эффекта-переноса.) Наряду с первыми пробными попытками проникнуть в личную 
жизнь и тайны ребенка аналитик имеет задачу направить взгляд ребенка в себя 
самого и противодействовать его отречению. Так же, как Айхорн, я придерживалась 
мнения, что восприятие и возрождение внутренних конфликтов должно 
предшествовать их толкованию и поиску новых разрушений. В сегодняшней нашей 
технике, где вводная фаза больше не играет никакой роли, мы ожидаем того же 
разъяснения противоречий между ОНО и Я от вскрытия и толкования защитных 
механизмов и стоящего за ними бессознательного содержания. Обобщая, можно 
сказать, что детский анализ лучше всего выполняет свою роль терапии'там, где 
психическое нарушение основывается на конфликтах во внутренней жизни ребенка, 
все равно являются ли такие конфликты преходящими и генетически обусловленными 
или длительными и невротическими. Не считая поверхностных улучшений, которые мы 
приписываем положительному эмоциональному отклонению ребенка к аналитику 
(эффект переноса), частичный или полный результат излечения обычно можно свести 
в отдельности к осознанию вытесненного материала и к толкованию сопротивления и 
переноса, т.е. к аналитической работе в самом строгом смысле слова. При 
генетических нарушениях (2 диагностическая категория) это прежде всего 
толкование и проработка опасных ситуаций и страхов, которые оказывают 
терапевтическое влияние, устраняют регрессии и вновь возобновляют дальнейшее 
развитие там, где оно застревает. При инфантильных неврозах (3 диагностическая 
категория) исчезают приступы страха, церемонии засыпания, навязчивые действия и 
пр., если их бессознательное содержание делается осознанным, навязчивые 
прикосновения или страхи прикосновения отвергаются, если ребенок научается 
понимать их связь с мастурбацией или со своими агрессивными фантазиями; фобии 
реагируют на толкование эдипо-ва комплекса, на котором они основаны; фиксации 
на травматических переживаниях можно разрешить, пока сама травма может быть 
обратно вызвана в сознательном воспоминании или пока она может быть воссоздана 
при переносе и истолкована.
       246
      А Фрейд
      Как показано выше, невротическое симптомообразова-ние вредит ребенку в 
двух отношениях, с одной стороны, посредством ограничения его достижений Я В 
соответствии с этим терапевтическая задача детского анализа двойственна. 
Толковательная работа, которая направлена то на защиту, то на защищамое, 
приносит попеременно облегчение, с одной стороны, запуганному Я, с другой 
стороны, недостаточно удовлетворенным и лишенным своего отведения инстинктивным 
побуждениям. Мы ожидаем, наконец, от анализа невротических детей удовлетворение,
 обогащение и ненарушенное дальнейшее развитие их личности Терапевтические 
мероприятия при нарушениях у невротических натур
      Чем дальше удаляемся мы от обусловленных конфликтами нарушений (1-4 
диагностические категории), тем больше отличаются детали лечебного процесса 
даже там, где методы детского анализа еще применимы и достигают значительных 
улучшений Терапевтические элементы в психоаналитическом методе Особенностями 
аналитических методов, на которые прежде всего возлагают свои надежды аналитики,
 являются толкование сопротивления и переноса, расширение сознания за счет 
бессознательных частей ОНО, Я и СВЕРХ-Я и вытекаюшее из этого расширение 
господства Я над другими частями личности. Наряду с этими важнейшими элементами 
существуют далее, как повсеместно признано, целый ряд других особенностей, 
которые более или менее преднамеренно или непреднамеренно проявляются попутно. 
В детском анализе большую роль играет занятие с пред-сознательным. содержанием. 
Если аналитик воплощает его в слове и проводит полностью в сознание, он 
уменьшает тем самым страхи, которые вызываются посредством каждого прямого 
толкования бессознательного Суггестивные (внушающие) элементы нельзя целиком 
исключить из анализа, особенно из детского В глазах ребенка аналитик в качестве 
взрослого постоянно является авторитетной фигурой. Так называемые, 
"воспитательные" эффекты детского анализа нужно относить на этот счет. Пока 
дети воспринимают аналитика как действительно новый объект (а не как объект 
переноса), они используют эмоциональ-
      Глава 6 Пути и возможности терапии
      247
      ное отношение к нему не для разъяснения прошлого, а для коррекции и 
компенсации разочарований в объектах любви из предшествующих времен. В детском 
анализе успокоение страха (вместо его анализа) также более или менее неминуемо. 
Уже одно лишь присутствие надежного взрослого действует успокаивающе на 
инфантильные состояния страха, абсолютно несмотря на дружественное участие, 
проявляемое аналитиком, на отсутствие упреков и^крити ки в аналитической 
ситуации и т.д Аналитик, который хочет проводить настоящую обра ботку, делает 
все, чтобы отделить последние, неаналитические средства от участия в анализе Он 
должен, однако, осознавать, что его усилия не всегда успешны. Как бы прочно не 
лежали в его руках выбор метода обработки и его осуществление, природа процесса 
излечения в конце концов зависит не от него, а от индивидуальной природы, 
личности и специфической формы болезни пациента. Ференци цитирует (1909) 
высказывание Фрейда, которое сводится к тому, что невротики постоянно сами себя 
обрабатывают посредством переносов, всегда, когда аналитик хочет осуществить 
свою обработку. В другом месте (отчасти по устному сообщению) Фрейд излагает 
похожие положения, как, например: что пациенты попадают в анализ не на 
основании усилий аналитика, а сами цепляются за аналитическую ситуацию на 
основании своих индивидуальных форм болезни: истерик посредством переноса своих 
страстных побуждений любви и ненависти, которые хотят удовлетвориться на 
аналитике; навязчивый невротик посредством проекции своих желаний всемогущества 
над аналитиком, в фантастическом осуществлении которых он затем участвует при 
переносе; мазохист ради страдания, которые он извлекает из анализа, садист, 
чтобы проявить во всей полноте мучения персоны аналитика; одержимый страстью, 
поскольку он замещает персоной аналитика цель своей страсти (алкоголь, 
наркотики) и т д. Сходным образом К.РАйслер (1950) пишет в связи с патологией Я,
 что каждый отдельный пациент исходя из своей индивидуальной патологии 
навязывает аналитику изменения технического действия, и что исходя из вида этих 
изменений (параметров) можно извлечь выводы о характере нарушения Я пациента. 
Высказывания обоих авторов можно применить с определенными поправками к 
детскому анализу. В качестве аналитиков мы открываем находящемуся в обработке
       248
      А. Фрейд
      ребенку доступ ко всем содержащимся в методе терапевтическим элементам. 
Далее мы открываем, что даже там, где наша техника не изменяется, процесс 
излечения в ребенке идет самыми различными путями, т.е. что те терапевтические 
элементы оказываются самыми эффективными, которые лучше всего соответствуют 
специфической форме болезни ребенка. Отношения между формой болезни, 
терапевтическим средством и лечебным процессом Наши диагностические категории, 
которые стремятся создать новый порядок в психопатологии детства (см. гл. IV), 
одновременно ведут также к новому пониманию в области теории и техники 
лечебного процесса в детском анализе. Как показывают следующие рассуждения, 
каждое отдельное нарушение имеет свое характерное влияние не только на цель 
обработки, но также на эффективность ее средств и на природу лечебного процесса.
 Как показано выше, терапевтический процесс бесспорнее всего при различных 
предварительных ступенях инфантильных неврозов и при самих инфантильных 
неврозах (1-3 диагностические категории). Здесь аналитические средства 
представлены в собственном смысле слова, запуская процесс изменений и улучшений.
 Пока аналитик соответственно выполняет свою роль, ни внушение, ни коррекция 
старых эмоциональных отношений, ни поверхностное успокоение страха не играют 
достойной внимания роли. Ребенок может обратиться к ним, если он находится в 
неповиновении и делает все возможное, чтобы избежать настоящего анализа, т.е. 
понимания своего собственного конфликта. Однако, аналитик может быть убежден, 
что действительные изменения могут быть вызваны не этими основаниями. Детские 
терапевты и воспитатели-консультанты осуществляют таким образом при различных 
детских психотерапиях не изменения во взаимоотношениях между ОНО, Я и СВЕРХ-, а 
лишь изменения в симптоматологии или в поведении ребенка, т.е. улучшения, 
основывающиеся на совершенно других и более поверхностных процессах, 
оставляющих незатронутыми сами неврозы. Совершенно другие отношения при не 
невротических нарушениях (5 диагностическая категория). Здесь на передний план 
выступают вторичные терапевтические средства, отдельно или в соединении друг с 
другом, в то вре-
      Глава 6. Путч и возможности терапии
      249
      мя как толкование бессознательного, материала переноса или сопротивления, 
даже где нет сомнения в его правильности, или остается неэффективным, или в 
некоторых случаях имеет даже неожиданные последствия. Ухудшения, как следствие 
толкования, можно наблюдать, например, при пограничных случаях инфантильного 
психоза. У таких детей обычно наблюдается пышная жизнь фантазий. Результаты их 
силы воображения проявляются не в таких же искажениях, как сознательные 
фантазии невротических детей; они легко доступны аналитику, легко понятны и 
дают надежные сведения о страхах и о содержании ОНО, которые преследуют ребенка.
 Если, однако, эти фантазии будут истолкованы таким же образом, как у невротика,
 не последует такое же заметное снижение страха и внутреннего напряжения. 
Напротив, к разочарованию аналитика ребенок использует само толкование в смысле 
своей патологии. Он воспринимает дословный текст и делает сказанное аналитиком 
основанием для все более расширяющейся (и вызывающей все больший страх) 
деятельности фантазии. Чем корректнее ведет себя аналитик в смысле 
аналитической техники, тем неожиданнее ведет себя ребенок; он охотно и без 
обычного сопротивления делает аналитика посвященным в свои фантазии, однако, у 
него при этом существует намерение не избавиться от последних, а воссоздать их 
при помощи аналитика, по меньшей мере установить с ним " " ("безумие вдвоем"). 
Эта цель, хотя и соотаетствует патологии ребенка, но не соответствует ее 
возникновению. На таких случаях аналитик учится, что для их терапии 
нецелесообразно толковать содержание фантазий, и что его аналитическая работа 
должна ограничиваться тем, чтобы обозначать словом для ребенка 
пред-сознательные опасные ситуации и страхи и помочь ему понять их, воспринять 
их в своих мыслительных процессах и постепенно подчинить своему сознательному Я.
 В случаях, где трудно различать тяжелые инфантильные неврозы и пограничные 
случаи психозов, этот отрицательный терапевтический эффект толкования 
бессознательного может служить диагностическим указателем. У детей с сильно 
нарушенной эмоциональной жизнью различия лежат прежде всего в области 
толкования переносов. Эти пациенты проявляют в их установке к аналитику все 
признаки либидоносной стадии, на которой их развитие в этом отношении 
застревает. Они не различают свою собственную персону и персону аналитика, т.е. 
они переносят
       250______________________________А.Фрейд на него изначальное единство 
матери и ребенка (симбиоз); или рассматривают аналитика лишь как средство к 
удовлетворению своих желаний (любовь по типу потребности в опоре и поддержке); 
или они извлекают обратное свое либидное заполнение, когда аналитик запрещает 
им что-либо или ставит перед ними какие-либо требования к Сотрудничеству 
(недостаточная константность в объектном отношении). Толкование переноса 
действует здесь только в тех случаях, когда нарушение восходит или к 
травматическим переживаниям (разочарованиям и т.д.), или регрессиям от высших 
ступеней развития либидо. Там где повреждения основываются на значительных 
лишениях и отказах со стороны первых объектов любви в начале жизни, толкование 
переноса остается без заметного эффекта. С другой стороны, в анализе улучшаются 
также и эти состояния, и дети делают отчетливые продвижения от более низких к 
более высоким ступеням либидного развития. Здесь аналитику важно понимать, что 
не следует относить улучшения на счет собственного анализа. Для этого пациента 
терапевтически эффективно терпеливое, сочувствующее, ненарушенное ничем 
потворство взрослых, которое отзыва-ется в ребенке, если оно не приходит 
слишком поздно, и побуждает к дальнейшему развитию остатки от нормальных 
либидных установок. В рамках детского анализа мы видим здесь перед собой, стало 
быть, действительно коррекцию прошлого, а не анализ прошедшего. (Улучшения или 
излечения этого рода отличаются от аналитических результатов тем, что они 
обусловлены временем. Мы находим их скорее всего там, где терапия находится еще 
в такой же фазе развития, в которой происходит повреждение, или во всяком 
случае не намного позже. Очень ранние повреждения не позволяют в более поздние 
годы таким образом исправлять их, т.е. развитие нельзя наверстать, если 
подходящее для него время прошло, за исключением случаев, когда еще остаются 
неповрежденными достаточные основания для дальнейшего развития.) У детей с 
сильными интеллектуальными нарушениями рассматриваемые здесь различия лежат в 
области преодоления страха. Такие пациенты обычно страдают в большой степени от 
их архаических страхов (см. гл. V). Из-за отставания их функций Я они дольше, 
чем другие, не в состоянии ориентироваться во внутреннем и внешнем мире. 
Приходящие с обоих сторон побуждения не могут быть преодолены и создают страхи, 
которые, со своей стороны, привле-
      Глава 6. Пути и возможности терапии
      251
      кают на себя все имеющееся внимание Я и задерживают его дальнейшее 
развитие. Здесь вмешивается аналитическая обработка, аналитик подчиняет своим 
усилиям беспомощное Я ребенка, облегчает напряжение и таким образом освобождает 
силы для дальнейшего развития, которые до этого истощались в попытках 
преодоления страха. Во время обработки ребенок продвигается далее среди форм 
страха, которые естественным образом протекают как следствие спонтанного 
развития Я, а именно от архаических страхов (страх уничтожения и пр.) к страху 
расставания, страху потери любви, страху кастрации, чувству вины и пр. Для 
аналитика важно помнить, что этих успехов добивается не его аналитическая 
деятельность, а приписанная ему ребенком роль при успокоении страха. Вопреки 
нашим ожиданиям улучшения в детском анализе можно достичь даже в случаях 
органического поражения (5 диагностическая категория). Где вред лежит прежде 
всего в обеднении инстинктивной жизни, и Я относительно нормально развито, 
аналитическая обработка действует благотворно посредством стимуляции жизни 
фантазии и способствования всем возможным лишь инстинктивным производным; в 
противоположном случае, при повреждениях Я при относительно нормальной 
инстинктивной жизни личность ребенка извлекает пользу из поддержки Я, которую 
ребенок находит в аналитике. В этих случаях также не сам анализ, а содержащиеся 
в нем вторичные элементы оказывают благоприятное терапевтическое влияние. В 
анализе нарушенных подростков мы находим полное соответствие между смешанными 
формами в их психопатологии и постоянной сменой в их поведении по отношению к 
аналитической терапии. По описанию К.Р-Айслер (1958), подросток объединяет в 
себе признаки неврозов и психозов, преступности и одержимости страстью и т.п. 
На этом основании он ждет от аналитика такой же беспрерывной смены в технике, 
которая приспособлена к этим различным формам болезни. Выводы, которые Айслер 
делает о технике терапевта, дают возможность, следуя ходу наших мыслей, 
обратиться также к поведению анализируемого: подросток выбирает в нетерпеливой 
последовательности соответствующей чередованию его внутренних состояний, те 
технические средства анализа, которые он может использовать для своего 
внутреннего облечения. Пока он является невротиком, он обращает внимание на 
подлинные аналитические толкования; для его одержимости стра-
       252
      А Фрейд
      стью ему необходим аналитик; пока он наводнен своими инстанктнь1ми 
побуждениями, он нуждается в аналитике как помощнике Я; пока его Я и ОНО 
выполняют общее дело, он воспринимает анализ как угрозу и стремится к его 
прекращению и т.д.
      Заключение
      Пути и средства терапии в детстве так же многочисленны, как и возникающие 
на пути развития нарушения, и так же различаются друг от друга, как и различные 
части детской личности Где речь заходит о парализующих задержках и 
укоренившейся невротической симптоматологии, помогает только детский анализ, 
который изменяет соотношение сил между психическими инстанциями В случае других 
нарушений, при которых связь с внешним миром в значительной мере сохранна, 
могут оказать свое влияние дом, школа и более поверхностные психотерапии 
Хорошим примером такого воздействия извне является первый год жизни, в течение 
которого установка и действия ухаживающей матери имеют решающее значение для 
нормального или аномального, быстрого или замедленного развития маленького 
ребенка. В последующие годы родители также могут сделать много для того, чтобы 
вновь вы-ровнить несогласованность в темпе развития между различными 
генетическими линиями. Если сами родители направляют свое внимание, свои 
интересы и свое либидо в направлении, в которых ребенок отстал, то интересы и 
либидо ребенка последуют за ними и будут способствовать прогрессу в этом ранее 
отставшем направлении. Вместо этого родители обычно оказывают свое влияние в 
противоположном направлении' где детский интеллект развивается рано, родители 
склонны делать все, чтобы давать ему дальнейшую пищу, где опережает время 
развитие речи, родители еще больше говорят с ребенком, где особенно высоко 
развита моторика, они создают все новые возможности для упражнений 
Своевременное понимание имеющихся у родителей терапевтических возможностей 
делает здесь многое для того, чтобы сократить такие ошибки и оказать раннее 
благотворное воздействие на развитие. По отношению к разрушительным тенденциям 
внешний мир также не такой беспомощный, как часто считают. Где увеличивающаяся 
агрессивность и деструкция
       254
      А. Фрейд
      маленького ребенка восходит к недостаточным любовным образованиям, 
помогает открытие новых возможностей для либидных связей с окружающим миром. 
Либидное развитие само по себе значительно зависит от того, кто из окружения 
идет навстречу ребенку и его либидным потребностям. Я ребенка реагирует на 
возможности идентификации, которые предлагает ему объектный мир. Чувство вины и 
страх перед слишком строгим СВЕРХ-Я внутри ребенка часто могут быть облегчены, 
если кто-либо из внешнего мира временно возьмет на себя роль его совести и 
снизит муки совести и т.п. Чем чаще мы видим перед собой такие благоприятные 
изменения, тем больше растет наше убеждение, что возможности целительного 
(терапевтического) воздействия на детское развитие со стороны родителей почти 
так же неограничены, как и исходящие от них, вызывающие болезнь влияния. Из 
положений предшествующей главы можно было бы сделать вывод, что имеет смысл 
сводить каждую отдельную детскую форму болезни к специальным методам обработки, 
отвечающим их специфическим структурам. На практике это значило бы, что 
либидоносно нарушенный ребенок нуждается в технике, нацеленной непосредственно 
на проработку его симбиотических или аутических настроений (Маргарет Малер, 
1955); что дети, заболевшие психическими нарушениями в первый год жизни, должны 
получить возможность компенсировать себя материнским объектом за происшедшие 
лишения (Август Аль-перт, 1959); что случаи с тяжелыми повреждениями Я или 
пограничные случаи психозов принадлежат аналитической обработке, направленной 
на усиление Я и т.д. Специфические терапии этого рода без сомнения менее 
дорогостоящие и меньше отнимают времени, что детский анализ. Они также 
экономичнее, потому что они не предлагают ребенку терапевтических возможностей, 
которые он вследствие своей специфической симптоматологии не может использовать.
 В качестве основного момента в своей технике они содержат и развивают также то,
 что в аналитических методах является лишь побочным сопутствующим явлением и т.
д. Такие аргументы, на первый взгляд, кажутся убедительными, однако, не 
выдерживают более детального рассмотрения. Против них говорит то, что во 
множестве случаев практически невозможно структурировать их непосредственно в 
определенную диагностическую категорию.
      Заключение
      255
      Мы имеем перед собой смешанные формы, в которых присутствуют элементы 
самых разных видов при различном объеме присутствия болезненного состояния. 
Нарушения в эмоциональной жизни ребенка, например, обычно косвенно ведут к 
отвлечению его интересов от внешнего мира и тем самым к интеллектуальным 
нарушениям, т.е. к повреждениям Я. Острые травмы обычно не бывают одинокими, а 
повторяются, т.е. становятся хроническими повреждениями. Явления запущенности 
во многих случаях имеют невротическое основание. Атипичное развитие и 
пограничные случаи включают многие симптомы инфантильных нервозов. За 
исключением самых тяжелых случаев (б диагностическая категория) у психически 
больных детей мы также находим много здоровых элементов их личности, которые 
следуют нормальному пути развития. Психопатология детства является, стало быть, 
скорее всего однозначной настолько, насколько хватает нашего знания. Она 
основывается на бесчисленном множестве противоречащих себе воздействий и 
создает бесчисленное множество противоречивых картин. Чем больше 
терапевтических возможностей открывают ребенку методы аналитической обработки, 
тем больше вследствие этого перспектива, что его многосторонние терапевтические 
потребности смогут найти в них удовлетворение. За применение детского анализа 
вне области инфантильных неврозов говорит также еще и дальнейшее рассуждение. 
Лишь аналитический метод одновременно служит двум целям: терапии и исследованию.
 Там, где мы отказываемся от них, мы отказываемся также от дальнейшего 
проникновения в еще темные области инфантильной психопатологии. Вполне возможно,
 что в будущем наших диагностических критериев будет вполне достаточно, чтобы 
дать нам возможность ограничить терапию ребенка с самого начала конкретным 
лечебным фактором. Теперешнее состояние наших знаний еще не дает нам права 
такой гарантии. Пока мы не будем знать больше, нам лучше работать с методом, 
который ведет терапевтов к новым знаниям и одновременно позволяет ребенку 
прокладывать свой собственный путь к излечению или улучшению.
       Краткий словарь психоаналитических терминов
      Амбивалентность (чувств) — наличие "нежных" и враждебных чувств, 
одновременно испытываемых человеком по отношению к одному и тому же лицу. 
Аутоэротизм — удовлетворение сексуальных влечении при отсутствии какого-либо 
постороннего (внешнего объекта), т.е. с помощью органов и участков собственного 
тела. Примером аутоэротической деятельности является сосание младенца, целью 
которого (наряду с пищевым насыщением) выступает также получение наслаждения. А.
 характеризует, по Фрейду, нормальную раннюю стадию развития сексуальности. 
Бессознательное [UnbewuBtes) — 1) в широком ("описательном", по Фрейду) смысле 
— те содержания психической жизни, о наличии которых человек либо не 
подозревает в данный момент, либо не знает о них в течение длительного времени, 
либо вообще никогда не знал. Выделяются два вида так называемого Б.: 
предсознательное и собственно Б. (см. п. 2); 2) в более строгом 
("динамическом") смысле Б. может быть названо только то, осознание чего, в 
отличие от предсознательного, требует значительных усилий или же вообще 
невозможно. Б. в этом смысле может быть, по Фрейду, как самое "низкое" 
(безудержные сексуальные и агрессивные влечения Оно}, так и самое "высокое" в 
душевной жизни (деятельность сверх-^). Боязнь — см. страх. Влечения [Triebe) — 
пограничные, по Фрейду, образования между физическим и психическим 
(соматическим и душевным), "психические представители" возникающих в недрах 
телесного аппарата и достигающих души раздражении. Характеризуются четырься 
аспектами: источником, целью, объектом и силой (энергией). В ранних работах 
Фрейд противопоставлял В. Я (способствующие самосохранению индивида) и 
сексуальные В., способствующие сохранению вида (иногда в ущерб самосохранению). 
С начала 20-х годов им развивается концепция о разделения В. на В. к жизни и В. 
к смерти. Влечения к жизни [Lebenstriebe) — влечения, целью которых является 
сохранения, поддержание и развертывание жизни во всех ее аспектах и формах. В 
поздних работах Фрейда противопоставляются влечениям к смерти. Сексуальные 
влечения и влечения к самосохранению относятся к В. к ж.
      Краткий словарь психоаналитических терминов
      257
      Влечения к смерти {Todestriebe} — присущие индивиду, как правило, 
бессознательные тенденции к саморазрушению и возврату в неорганическое 
состояние. Вовне проявляются в агрессии по отношению к лицам и предметам. В 
поздней концепции влечений противопоставляются Фрейдом влечениям к жизни. 
Находясь в норме в известном единстве с последними, в патологических случаях 
могут вылиться в садистские извращения, самообвинения у меланхоликов и др. 
Вторичная обработка — один из механизмов работы сновидения, заключающийся в 
перегруппировке и связывании элементов явного сновидения в более или менее 
гармоничное целое. Выбор объекта (Objektwahl) — выбор партнера по любви и 
дружбе. Существуют два основных вида В.о.: 1') по типу "опоры"; 2) по 
"нарцисстическому типу". В первом случае объект выбирают по образу исходного 
отношения к родителям, в основе которого лежит стремление к заботе, поддержке. 
Во втором случае объект выбирается по образцу собственной личности, которую 
любят больше, чем какой-либо внешний объект. Вынужденный отказ (Versagung, 
Frustration, англ. frustration) — немецкий вариант термина "фрустрация", 
переживание вынужденного отказа от удовлетворения влечений. В.о. может быть 
вызван неблагоприятными внешними обстоятельствами (содержание в тюрьме, 
отсутствие соответствующего круга общения и др.) и внутренними усиловиями 
(влечения отклоняются как неприемлемые силыми Я — сверх-Л). Вытеснение 
(Verdrangung) — перевод психического содержания из сознания в бессознательное 
и/или удерживание его в бессознательном состоянии. Поддерживается определенными 
бессознательными силами. Один из важнейших защитных механизмов, благодаря 
которому неприемлемые для Я желания становятся бессознательными. Динамическое 
рассмотрение душевных процессов — рассмотрение психических процессов и явлений 
как форм проявления определенных целенаправленных и, как правило, скрытых от 
сознания тенденций, влечений и т.п., находящихся между собой в единстве и 
борьбе, а также с точки зрения переходов из одной подсистемы душевной жизни в 
другую. Задержка (Hemmung) — остановка развития на одной из его ступеней. 
Термин "задержка" используется Фрейдом также в качестве синонима слова 
"препятствие" ("тормоз" развития какого-либо влечения). Замещение (Ersetzung) — 
один из механизмов перевода бессознательных, неприемлемых для Я (сверх-Л) 
желаний в приемлемые формы. Результатом Зз. являются, например, ошибоч-
       258
      А Фрейд
      тле деитвия, невротические симптомы, остроты, определенные характеристики 
сновидения и др. Защита [Abwehr) психическая — совокупность бессознательных 
психических процессов, которые призваны защитить Я от угроз со стороны 
реальности (как правило, в детстве) или со стороны влечений и/или сверх Я (у 
взрослых). Для 3. может быть использован любой психический процесс или 
деятельность (труд, игра и т п ), а также специальные защитные механизмы. 
Защитные механизмы (Abwehrmechantsmen) — специаль ные формы психической защиты, 
вырабатываемые силами Я К ним относятся вытеснение, сублимация, регрессия и др 
Идентификация (отождествление) — бессознательный процесс, благодаря которому 
индивид (например, ребенок) ве дет себя, думает и чувствует, как это делал бы 
другой человек, с которым он себя идентифицирует (например, мать или отец) 
Играет важнейшую роль в формировании личности. Инцест — сексуальные отношение 
(коитус) с кровными родственниками. Испуг (Schreck) — аффективное состояние 
страха, возник шее в ситуации опасности, к которой не было готовности (см также 
страх, свободный страх) Истерия страха (Angsthystene) — невроз, основным симп 
томом которого являются разнообразные фобии. Комплекс — совокупность аффективно 
заряженных мыс лей, интересов и установок личности, воздействие которых на 
актуальную психическую жизнь, как правило, бессознательно Складывается главным 
образом в раннем детстве и обусловли вает многие зкономерности последующей 
психической жизни Фрейдом выделяются Эдипов комплекс, комплекс кастрации 
экскрементальный комплекс и др Комплекс кастрации (кастрауионный комплекс) — 
ком плекс, возникающий у ребенка в тесной связи с детским сексу альным 
развитием сексуальными исследованиями детей и детс кими сексуальными теориями) 
Основным проявлением К к \ мальчика является возникающий под влиянием мнимых 
или ре альных угроз со стороны взрослых страх потерять свой половой орган в 
качестве наказания за детский онанизм. У девочки К.к состоит в своеобразном, 
появляющемся после открытия разли чия полов сплаве чувств страха и зависти к 
мужскому половому органу, определенных сексуальных фантазий и т п. Латентный 
период — определенная фаза детского развития (примерно от 5-6 лет до начала 
пубертатного периода), в которой сексуальное развитие как бы на время 
прерывается. Ран-
      Краткий словарь психоаналитических терминов
      259
      недетские переживания из области сесуального подвергаются вы теснению и 
заслоняются покрывающими воспоминаниями. Интересы ребенка обращаются в этот 
период главным образом на общение с товарищами по играм, школьное обучение и т 
п Либидо — одно из ключевых понятий психоанализа Исходно обозначало лежащую в 
основе всех сексуальных проявлений индивида психическую энергию, использовалось 
как синоним сексуального влечения В более поздних работах Фрейд исполь зует 
понятие Л как синоним влечения к жизни (Эроса) г Нарциссизм — привязанность 
либидо к собственномк Я как к объекту Может быть первичным (когда Я и Оно еще 
не отделены друг от друга), сменяющимся в норме привязанностью части либидо к 
внешним объектам, и вторичным, когда часть либидо "отвязывается" от объектов и 
вновь обращается на Я Невроз — психически обусловленное расстройство, симп томы 
которого выражают в символической форме породившей его душевный конфликт 
(конфликт влечений), в частности сек суальных влечений и влечений Я Невроз 
страха (Angstneurose) — невроз, главным симптом-мо которого является свободный 
страх Объект либидо (Objektiibido) — та чать либидо, которая направлена к 
одному или нескольким внешним объектам, противостоит ^либидо Оно (Es] — самая 
нижняя (глубинная) подструктура душев ного аппарата, содержания которой 
бессознательны Содержит в себе безудержные сексуальные и агрессивные влечения. 
Руководствуется принципом удовольствия, находится в конфликтных отношениях с Я 
и сверх Я. Ошибочное действие (Fehlleistung) — общее название для целого класса 
действий "с дефектом", т е действий, при . выполнении которых обнаруживаются 
ошибки различного характера. К О.д. относятся: оговорки, описки, очитки, 
закладывание и затеривание предметов, ошибки памяти и др. Возникновение О.д. 
объясняется столкновением противоречащих друг другу намерений и проявлением в 
столь своеобразной форме Од,— против воли субъекта — намерения, которое он 
старается скрыть Перенесение, перенос, трансфер (Ubertragung) —пе ренос 
пациентом на психоаналитика чувств, испытываемых им к другим людям, как правило,
 к родителям, т.е. проекция ран-недетских установок и желаний в отношении 
родителей на другое лицо. В зависимости от характера этих чувств 
(нежно-дружеские или злобно-ревнивые) П. может быть позитивным или негативным П 
обнаруживается и в повседневной жизни
       260
      А. Фрейд
      Покрывающие воспоминания [Deckerrinerungen) — сохранившиеся в памяти 
воспоминания о событиях первых 5-6 лет жизни, отличающиеся особой яркостью и 
кажущейся незначительностью. В силу механизма смещения как бы "покрывают" 
наиболее существенные воспоминания детства, подвергшиеся вытеснению. Однако все 
забытое из них можно извлечь путем психоанализа. Предсознательное [VorbewuBtes) 
— содержания душевной жизни, которые в данный момент неосознаваемы, но могут 
легко стать таковыми, если "привлекут к себе взоры сознания". "Топографически" 
слой П. располагается между слоем бессознательного и сознанием. Привязанность к 
объекту {(Objekt) Besetzung, англ. с-athexis) — фиксированность либидо на 
определенных объектах в силу выбора объекта, "прилипчивость" либидо к объектам; 
дословно данный термин переводится как "захват" объектов, их "за-ряженность" 
либидозной энергией. Принцип реальности — принцип регуляции психической жизни, 
выражающийся в учете реальных условий и возможностей удовлетворения влечения и 
зачастую в отказе от различных способов получения удовольствия. Влечения Я 
подчиняются П.р. Он противостоит принципу удовольствия. В ряде поздних работ 
Фрейд рассматривал П.р. как модификацию принципа удовольствия. Принцип 
удовольствия — принцип регуляции психической жизни, заключающийся в стремлении 
избегать неудовольствия и неограниченно получать наслаждение. Царит в Оно. 
Противостоит принципу реальности. Противодействие (Gegenbesetzung, англ. 
anti-cathexiz, caunter-cathexis) — форма, в которой проявляется противостояние 
Я первичной энергии влечений. Силы противодействия заставляют либидо принять 
такую форму выражения, которая была бы одновременно формой, приемлемой для Я. 
Тем самым открывается путь для образования невротического симптома. Дословно 
данный термин переводится как "контр-захват", "контрзаполнение" (см. 
привязанность к объекту). Психоанализ — термин П. употребляется в трех основных 
смыслах: 1) особый подход к исследованию тех душевных процессов, которые, с 
точки зрения Фрейда, не могут быть адекватно изучены с помощью других методов; 
предполагает ряд технических приемов, имеющих целью вскрыть бессознательный 
смысл ошибочных действий, скрытые мысли сновидения и т.п.; 2) метод лечения 
невротических заболеваний, заключающийся в доведении до сознания пациента 
бессознательных психических содержаний; 3) теоретическое направление в 
психологии, разви-
      Краткий словарь психоаналитических терминов
      261
      1
      вающее особые представления о структуре душевной жизни, взаимодействии 
отдельных подструктур и т.п. Работа сновидения — процессы, благодаря которым из 
скрытых мыслей сновидения, соматических раздражителей во время сна, остатков 
дневных впечатлений формируется явное содержание сновидения. Фрейд различает 
четыре основных механизма Р.с.: 1) сгущение; 2) смещение; 3) вторичная 
обработка; 4) наглядное (образное) изображение мыслей и высказываний. Разрядка 
(Abfuhr} напряжения — по представлению Фрейда, возникающее внутри психического 
аппарата благодаря внешним и внутренним раздражителям напряжение должно 
разрядиться вовне и тем самым восстановить определенное психическое равновесие. 
Средством этой разрядки может быть плач ("выплакаться"), смех, движения ("дать 
волю своей ярости") и др. Однако арсенал используемых при этом средств 
достаточно скуден. Кроме того, не все они приемлемы в социальном отношении. 
Поэтому имеющееся напряжение может разрядиться в таких формах, как сновидение, 
или даже в виде невротических симптомов, например в виде страха. Реактивное 
образование (Reaktionsbildung) — результат работы одного из защитных механизмов,
 которая приводит к возникновению способа поведения, прямо противоположного 
бессознательному вытесненному стремлению (например, преувеличенная забота 
матери о ребенке, которого она ненавидит или ненавидела, и т.п.). Регрессия — 
возврат психического развития на более раннюю ступень. Сверх-Л" (Uber-Ich) — 
высшая инстанция в структуре душевной жизни, выполняющая роль внутреннего 
цензора, совести и т.п. С. -Я возникает с исчезновением Эдипова комплекса. 
Деятельность С.-Я остается бессознательной (см. также .Я-идеал). Свободный 
страх (Angst, frei flottier ends, Angstbereitschafr, англ. generalized anxiety) 
— беспредметный страх, который "не знает" вызывающего его объекта (для 
обозначения С.с. Фрейд использует также термин, буквально переводимый как 
"готовность к страху", иногда как "готовность в виде страха"). В настоящее 
время для обозначения С.с. существует термин "тревога", "тревожность". Сгущение 
(Verdichtung) — слияние различных представлений в одно составное. Один из 
важнейших механизмов работы сновидения. Сексуальное — данный термин 
употребляется в широком и узком смысле слова. В узком смысле означает то, что 
имеет отношение к продолжению рода. В широком смысле С. включает также 
получение наслаждения от эрогенных зон, не обяза-
       262
      А. Фрейд
      тельно связанного с размножением, и еще более широко — наслаждение от 
функционирования любых органов. Сексуальное развитие — начинается, по Фрейду, 
не в пубертатный период, а практически с рождения. Проходит ряд этапов, 
различающихся господством определенных эрогенных зон. Этими этапами являются: 
1) оральная фаза (1-й год жизни), эрогенные зоны — слизистые оболочки рта и 
губ; 2) анальная фаза (2-3-й годы), эрогенная зона — слизистая оболочка заднего 
прохода; 3) фаллическая фаза (4-6-й годы), эрогенная зона — пенис (фаллос), 
характеризуется детским онанизмом, формированием Эдипова комплекса; 4) 
латентный период; 5) гениталь-ная фаза (с начала пубертатного периода) — 
фаза"развитой сексуальности, частные влечения подчиняются господству либидо, 
удовлетворяются путем нормальной половой деятельности. Поскольку, однако, 
сексуальное развитие является, по Фрейду, "си-стемообразующим" фактором всего 
развития в целом, постольку данная схема может рассматриваться и как схема 
(периодизация) развития личности вообще. Симптоматическое действие 
{Seymptomhanslung} — кажущееся незначительным действие (перебирание вещей, 
складок платья, пуговиц, напевание про себя мелодий и т.п.), имеющее, как и 
ошибочное действие, скрытый смысл. Скрытые мысли сновидения [Idtente 
Traumgedanken) — бессознательное (собственное) содержание сновидения, 
скрывающееся за явными, искажающими его содержаниями. Смещение (Verseheibung) — 
один из основных механизмов работы сновидения, а также искажения 
бессознательных мыслей и желаний в других явных формах психической жизни, 
заключается в смещении акцента с главного на второстепенное. В результате С., 
например, важнейший скрьпый элемент представлен в явном содержании сновидения 
весьма отдаленными и незначительными намеками. Сновидение (Traum) — душевная 
жизнь во время сна. Целью С. является устранение мешающих сну раздражителей в 
форме галлюцинаторного исполнения неудовлетворенных в бодрствующем состоянии 
желаний. Имеет явную форму выражения (явное содержание С.) и скрытое за ней 
бессознательное содержание (скрытые мысли С.). Сон [Schlaf] — состояние, 
характеризующееся с психической стороны потерей интереса к внешему миру. 
Биологической целью С. является отдых. Отличается Фрейдом от сновидения. 
Сопротивление (Widerstand} — стремление не допустить в сознание вытесненные 
бессознательные желания и мысли. Во время психоаналитических сеансов выражается 
в сопротивлении
      1
      Краткий словарь психоаналитических терминов 263 психоаналитику (критика 
врача, перенесение, отказ сообщить приходящие в голову мысли на основании того, 
что они "совершенно бессмысленны" или не важны и т.п.), остающемся 
бессознательным для пациента. Страх (Agnst) — аффективное состояние ожидания 
какой-либо опасности. Страх перед каким-либо конкретным объектом называется 
Фрейдом боязнью (Furcht), в патологических случаях — фобией. Фрейдом 
различаются также так называемый свободный страх (см.) и испуг (см.). 
Сублимация — отклонение энергии сексуальных влечений от их прямой цели 
получения удовольствия и продолжения рода и направление ее к несексуальным 
(социальным) целям. Толкование (Deutung) — раскрытие скрытого смысла симптомов, 
сновидений, ошибочных действий и т.п. Топическое рассмотрение душевных 
процессов — схематическое "пространственное" представление стрктуры душевной 
жизни в виде различных слоев (инстанций), имеющих свое особое местоположение, 
функции и закономерности развития. Первоначально топическая схема строения 
душевной жизни была представлены у Фрейда тремя инстанциями: бессознательным, 
предсознательным и сознанием, взаимоотношения между которыми регулировались 
цензурой. С начала 20-х годов Фрейд выделяет в структуре психичестйзй жизни 
иные инстанции: Я, Оно и сверх-Я. Две последние подсистемы локализованы в слое 
"бессознательное". Фиксация — 1) упорное следование однажды принятой установке, 
привычке, способу действия; один из примеров Ф. — сексуальная Ф. на 
определенном партнере или способе сексуального удовлетворения, делающая 
невозможной иную форму половой жизни; 2) (на травме) — "застревание" больного 
на каком-либо травмирующем переживании из его прошлого, выражающееся в 
навязчивом появлении одних и тех же симптомов, невозможности самому 
освободиться от них и т.п. Фобия — непреодолимый навязчивый страх перед 
каким-либо предметом или явлением. Фрейдом выделяются две группы Ф.: 1) 
"житейские страхи" (страх смерти, инфекции и т.п.); 2) специальные Ф. (боязнь 
открытых пространств, определенных животных и т.п.). Причиной фобии, как и 
любого другого симптома, является бессознательный конфликт душевных стремлений. 
Цензура [цензор) — образное представление тех сил, которые стремятся не 
допустить в сознание бессознательные мысли и желания. Частные (парциальные} 
влечения (Partialtriebe) — появляющиеся на различных стадиях детского развития 
отдельные
       264
      А.Фрейд
      типы влечений (оральные, анальные, садистские, влечения к подглядыванию и 
др.), которые в начале генитальнои фазы интегрируются под приматом генитальной 
зоны и подчиняются сексуальным (в узком смысле слова) влечениям. Эдипов 
комплекс — характерная установка ребенка Ъо отношению к родителям, которая 
складывается в фаллической фазе сексуального развития примерно между 3 и 4 
годами. Назван по имени героя древнегреческой легенды царя Эдипа, который, не 
зная того, убил собственного отца и женился на собственной матери. Для мальчика 
обычно характерен позитивный Э.к. (любовь к матери и желание инцеста с ней и 
одновременно ревность и ненависть по отношению к отцу с желанием устранить его 
как соперника). Может развиться, однако, и негативный (обратный) Э.к. — любовь 
к отцу и ненависть к матери. Зачастую обе формы сочетаются и возникает 
амбивалентная установка по отношению к родителям. У девочки аналогичный 
комплекс (любовь к отцу и ненависть к матери) и обратный к нему называется 
комплексом Электры. Экоиомигческое рассмотрение душевных процессов — 
рассмотрение психических процессов с точки зрения их энергетического 
обеспечения (в частности, энергией либидо). Энергетическим источником, согласно 
Фрейду, является Оно. Электры комплекс — см. Эдипов комплекс. Я (Ich) — 
подструктура душевной жизни, выступающая посредником между сверх-Л и Оно, 
индивидом и реальностью. Несет на себе функцию восприятия внешнего мира и 
приспособления к нему, стремится учесть и согласовать между собой требования 
реальности, Оно и сверх-^У. Подчиняется принципу реальности. Я-идеал (Ichideal) 
— в работах Фрейда часто употребляется как синоним caepx-.Я. Однако ряд 
комментаторов творечества З.Фрейда считают, что следует различать csepx-Я как 
результат изначальных раннедетских идентификаций с родителями и Л-идеал как 
результат более поздних идентификаций с более широким кругом лиц. Л-и. 
представляет моральные общественные нормы. В течение жизни может неоднократно 
изменяться. Я-либидо (Ichlibido) — часть либидо,' направленная на собственное Я.
 Противостоит объект-либидо (см. также нарциссизм). Явное содержание сновидения 
(manifester. Тг-aummhalt) — образы сновидения, как они представлены видящему 
сон, символическое изображение скрытых мыслей сновидения. Составитель кандидат 
психологических наук Е.Е.Соколова
      Библиография трудов Анны Фрейд (1895-1W2)
      Анна Фрейд (3.12.1895, Вена - 08.10.1982, Лондон) - известная 
исследовательница детского развития, дочь создателя психоанализа проф. Зигмудна 
Фрейда, разрабатывала классическую теорию детства. Первое теоретическое 
исследование: "Введение в детский психоанали^", 1922 г. В 1927 г. "Введение в 
технику детского психоанализа" (на русском языке опубликовано в 1927 г. в г. 
Одессе). С 1923 г. — собственная практика. В 1936 г. вышел основной 
теоретической труд "Я" и механизм защиты". После оккупации Австрии в 1938 г. 
Германией эмигрировала с родителями в Англию. С 1940 г. А.Фрейд работала в 
детском военном госпитале в Лондое (Hampstead Child-Therapy Chlinik). По 
результатам этой работы совместно с Дороти Берлингам были опубликованы работы 
"Дети в военное время..." (1942) и "Дети без семьи..." (1943). В 1965 г. 
выходит итоговый труд А.Фрейд "Норма и патология детского развития". В том же 
году совместно с Тези Берг-манн она написала книгу "Дети в госпитале". Основные 
произведения: собр. соч. в 8 тт.: The Writings of Anna Freud, New York, 
International Universitites Press. London, Hogarth press amd The Instituts of 
Psycho-Analysis. I. Собрания сочинений: на английском языке Freud A.: The 
Writings of Anna Freud New York, Internatonal Universities Press. London/ 
Hogarth Press and The Institut og psycho-Analysis. 1. Введение в психоанализ. 
Лекции для детских аналитиков и учителей. 1922-1935 (1974) Introsuction to 
Psychoanalyse Lectures for Child Analysts ans Teachers. 2. Эго и механизмы 
защиты. 1936 (1971) The Ego and the mechanisms of Difer. 3. Дети, лишенные 
семьи, и сообщения о военном детском доме "Hampstead Nurseries". 1939-1945 
(1974) Inlunts without Fem-ilies and Reports on the Hampstead Nurseries. 4. 
Показания для детского анализа и другие статьи. 1945-1956 (1968) Indications 
for Child Analysis and other Pupers. 5. Результаты исследований из "Hampstead 
Child Therapy Clinic" и другие статьи. 1956-1965 (1970) Research at the 
Hampstead Child Therapy Clinic and other Pupers. 6. Норма и патология детского 
развития. Оценка и развитие. 1965 (1969) Normality and Pathology in the 
Childhood. Assessment and Development.
       266
      А. Фрейд
      7. Проблемы психоаналитического воспитания, диагностики и техники терапии.
 1966-1970 (1971) Problems of Psychoanalytic Training, Diagnosis and the 
Techique of Therapy. 8. Психоаналитическая психология и нормальное развитие. 
1970-1980 (1981) Psychoanalytic Psychology of Normal Development. на немецком 
языке Freud, A.: Die Schtiften der Anna Freud С Munchen; Rinsler Verlag, 1980, 
10 томов; январь 1987, 10 т. 1. 1922-1936, Введение в психоанализ, лекции для 
детских психоаналитиков и учителей, "Я" и механизмы защиты. Ein Luhrung in die 
Psychoanalyse, Vortrugdur Kinderanalytiker und 6ekrer, DOS Ich und dir 
Abwehrmechanismen. 2. 1939-1945, Дети войны, сообщения из военного детского 
дома "'Hampstead Nurewsies"194:1 и 1942 годов. Kriegskinder, Barichte aus den 
Kriegskinderheimen "Hampstead Nurseries" 1941 und 1942. 3. 1939-1945, Дети 
приютов, сообщения из военного детского дома "Hampstead Nurseries" 1943 и 1945 
годов. Anstultskinder, Berichte aus den Kriegskinderheimen "Hampstead 
Nurseries" 1943-1945. 4. 1945-1956, Показания для детского анализа и другие 
статьи. Indikationsstellung in der Kinderanalyse und andere Schriften. 5. 
1945-1956, Психоанализ и воспитание и другие статьи. Ps-ychoanaluse und 
Erziehund und andere Schriften. 6. 1956-1965, Результаты исследований из 
"Hempstead Child Therapy Clinic" и другие статьи. For schungsergebnisse aus der 
"Hampstead Chlid Therapy Clinic " und andere Schriften. 7. 1956-1965, 
Применение психоаналитического знания в детском воспитании и другие статьи. 
Anwe.rd.und psychoanalytischen Wissens auf die Kindererzichung und andere 
Schriften. 8. 1965, Норма и патология детского развития. Wege und Ir-rwege in 
der Kinderentwicklung. 9. 1966-1970, Проблемы психоаналитического образования, 
диагноза и терапевтической техники. Problems der psychianalytisc-hen Ausbildung,
 der Diagnose ind der therapeutischen Technik. 10. 1971-1980, 
Психоаналитические доклады по нормальному детскому развитию, общий указатель. 
Psychoanalytische Beitroge zur normalen Kinderentwicklung. Geramtregister. II. 
Перые издания отдельных основных произведений: Введение в технику детского 
анализа, Лейпциг/Вена/Цюрих, МЕЖД. ПСИХОАН. ИЗД., 1927. Введение в психоанализ 
для педагогов, четыре лекции, Штут-ттарт, Гишюкратес, 1930. "Я" и механизмы 
защиты. Вена, МЕЖД ПСИХОАН ИЗД, 1936. (совм. с Дороги Берлингам) Дети в военное 
время..., Лондон, 1942. (совм. с Дороги Берлингам) Дети, лишенные семьи ..., 
Лондон, 1943, -"-. Норма и патология детского развития, Нью-Йорк, International 
Universites Press, 1965. (совм. с Т.Бергманн) Дети в госпитале, Нью-Йорк, —"—, 
1965.
      Библиография трудов Анны Фрейд 267 III. Книги об Анне Фрейд: 1. Бессер, 3.
: Жизнь и дело Анны Фрейд. Дисс., Майнц, 1976, с. 231-245. Besser, R.: Leben 
und Werk von Anne Freud, Diss, Mainz, 1976. 2. Петере, Уве Хенрик: Анна Фрейд — 
жизнь для ребенка, Мюнхен, 1976, с. 362. Peters, Uve Henrik: Anna Freud - Ein 
leben 'fur das Kind, Verlag Rindler. 3. Зальбер, Вильгельм: Анна Фрейд, Реинбек 
бай Гамбург, 1985, с. 149. Salber, Wilhelm: Anna Freus. Reinbek bei Hamburg, 
August 1985, Rowohit Taschenbuch Verlug GmbH.
       Зигмунд Фрейд
      Часть II ПСИХОАНАЛИЗ ДЕТСКИХ НЕВРОЗОВ
      ©Пер. с нем. К.Фельцман и М.Вульф
       Анализ фобии пятилетнего мальчика^ /Психоанализ детского страха/
      1-Введение Болезнь и излечение весьма юного пациента, о ко-ropbix я буду 
говорить в настоящей статье, строго говоря, наблюдались не мной. Хотя в общем я 
и руководил лечением и даже раз лично принимал участие в разговоре с мальчиком, 
но самое лечение проводилось отцом ребенка, которому я и приношу свою 
благодарность за заметки, переданные мне для опубликования. Заслуга отца идет 
еще дальше; я думаю, что другому лицу вообще не удалось бы побудить ребенка к 
таким признаниям; без знаний, благодаря которым отец мог истолковывать 
показания своего пятилетнего сына, нельзя было бы никак обойтись, и технические 
трудности психоанализа в столь юном возрасте остались бы непреодолимыми. Только 
совмещение в одном лице родительского и врачебного авторитета, совпадение 
чувства любви с интересом к науке позволило здесь использовать метод, который в 
подобных случаях вообще вряд ли мог бы быть применен. Но особенное значение 
этого наблюдения заключается в следующем. Врач, занимающийся психоанализом 
взрослого невротика, раскрывающий слой за слоем психические образования, 
приходит, наконец, к известным предположениям о детской сексуальности, в 
компонентах которой он видит производительную силу для всех невротических 
симптомов последующей жизни. Я изложил эти предположения в опубликованных мною 
в 1905 году трех статьях по теории полового влечения. И я знаю, что для 
незнакомого с психоанализом они покажутся настолько же чуждыми, насколько для 
психоаналитика неопровержимыми. Но и психоаналитик должен сознаться в своем 
желании получить более прямым и коротким путем доказательство этих основных 
положений. Изучить у ребенка его сексуальные побуждения и возникновение у него 
желаний благодаря их свежести значительно легче, чем у взрослого, где их 
приходится извлекать из под многочисленных наслоений. Тем бо-1) Перевод доктора 
О.Б.Фельцмана
      Введение
      271
      лее, что, по нашему убеждению, они составляют достояние конституции 
(предрасположения) всех людей и только у невротика оказываются усиленными или 
искаженными. С этой целью я уже давно побуждаю своих друзей и учеников собирать 
наблюдения над половой жизнью детей, которая обыкновенно по тем или другим 
причинам остается незамеченной или скрытой. Среди материала, который попадал в 
мои руки, сведения о маленьком Гансе заняли выдающееся место. Его родители, оба 
— мои ближайшие приверженцы, решили воспитать своего первенца с минимальным 
принуждением, какое требуется для со-храния добрых нравов. И так как дитя 
развилось в веселого, славного и бойкого мальчишку, попытки воспитать его без 
строгости, дать ему возможность свободно расти и проявлять себя, очевидно, 
привели к хорошим результатам. Я воспроизвожу здесь записки отца о маленьком 
Гансе и, конечно, я всячески воздержусь от искажения наивности и искренности, 
столь обычных в детской комнате, не обращая внимания на ненужные условности. 
Первые сведения о Гансе относятся к тому времени, когда ему еще не было полных 
трех лет. Уже тогда его различные разговоры и вопросы обнаруживали особенно 
живой интерес к той части тела, которую он на своем языке обычно называл 
Wiwimacher. Так, однажды он задал своей матери вопрос: Ганс: "Мама, у тебя есть 
Wiwimacher?" Мать: "Само собой разумеется. Почему ты спрашиваешь?" Ганс: "Я 
только подумал." В этом же возрасте он входит в коровник и видит, как доят 
корову. "Смотри", говорит он, "из Wiwimacher'a течет молоко". Уже эти первые 
наблюдения позволяют ожидать, что многое, если не большая часть из того, что 
проявляет маленький Ганс, окажется типичным для сексуального развития ребенка. 
Я уже однажды указывал 1), что не нужно приходить в ужас, когда встречаешься у 
женщины с представлением о сосании полового члена. Это непристойное побуждение 
довольно безобидно по своему происхождению, так как представление о сосании 
связано в нем с материнской грудью, причем вымя коровы занимает соответствующее 
ему среднее место, ибо по природе это — грудная железа, а по виду и положению 
своему — penis. Открытие маленького Ганса подтверждает последнюю часть моего 
предположения.
       3. Фрейд
      В то же время его интерес к Wiwimacher'y не исключительно теоретический. 
Как можно предполагать, у него имеется также стремление прикасаться к своему 
половому органу. В возрасте 3,5 лет мать застала его держащим руку на penis'e. 
Мать грозит ему: "Если ты это будешь делать, я позову доктора А., и он отрежет 
тебе твой Wi-wimacher. Чем же ты тогда будешь делать wiwi?" Ганс: "Моим роро." 
Тут он отвечает еще без сознания вины, но приобретает при этом "кастрационный 
комплекс", который так часто можно найти при анализе невротиков, хотя все они 
против этого протестуют. О значении этого элемента в истории развития ребенка 
можно было бы сказать много весьма существенного. Кастрационный комплекс 
оставил заметные следы в мифологии (и не только греческой). Я уже говорил о его 
роли в "Толковании сновидений" и других статьях. Почти в том же возрасте (3.5 
года) в Шенбрунне перед клеткой льва он возбужденно и радостно кричит: "Я видел 
у льва Wiwimacher". Большую часть того значения, которым пользуются животные 
-герои мифов и сказок, нужно, вероятно, приписать той откровенности, с которой 
они показывают любознательному младенцу свои половые органы и их сексуальное 
функционирование. Сексуальное любопытство нашего Ганса не знает сомнений, оно 
делает его исследователем и дает ему возможность правильного познавания. 3 3/4 
лет он видит на вокзале, как из локомотива выпускается вода. "Смотри, локомотив 
делает wiwi. А где его Wiwimacher?" Через минутку он глубокомысленно 
прибавляет: "У собаки, у лошади есть Wiwimacher, а у стола и стула — нет". 
Таким образом он установил существенный признак для различия одушевленного от 
неодушевленного. Любознательность и сексуальное любопытство, по-видимому, тесно 
связаны между собой. Любопытство Ганса направлено преимущественно на родителей. 
Ганс (3 3/4 лет): "Папа, и у тебя есть Wiwimacher?" Отец: "Да, конечно". Ганс: 
"Но я его никогда не видел, когда ты раздевался". В другой раз он напряженно 
смотрит на мать, когда та раздевается на ночь. Она спрашивает: "Почему ты так 
смотришь?" Ганс: "Я смотрю только, есть ли у тебя тоже Wiwimacher?"
      Введение
      273
      Мать: "Конечно. Разве ты этого не знал?" Ганс: "Нет, я думал, что так как 
ты большая, то и Wiwimacher у тебя, как-у лошади". Отметим это ожидание 
маленького Ганса. Позже оно получит свое значение. Большое значение в жизни 
Ганса — рождение маленькой сестры Анны — имело место, когда Гансу было как раз 
3.5 года (апрель 1903 — октябрь 1906 г.). Его поведение при этом 
непосредственно отмечено отцом: "В 5 часов утра, при начале родовьос болей, 
постель Ганса переносят в соседнюю комнату. Здесь он в 7 часов просыпается, 
слышит стоны жены и спрашивает: "Отчего это мама кашляет?" — И после паузы: 
"Сегодня, наверное, придет аист". "Вероятно, ему в последние дни часто говорили,
 что аист принесет мальчика или девочку, и он совершенно правильно ассоциирует 
необычные стоны с приходом аиста". "Позже его приводят на кухню. В передней он 
видит сумку врача и спрашивает: "Что это такое?" Ему отвечают: "Сумка". Тогда 
он убежденно заявляет: "Сегодня придет аист". После родов акушерка приходит на 
кухню и заказывает чай. Ганс обращает на это внимание и го-„ * *• и „ ворит: 
Ага, когда мамочка кашляет, она получает чаи . Затем его зовут в комнаты, но он 
смотрит не на мать, а на сосуды с водой, окрашенной кровью, и с некоторым 
смущением говорит: "А у меня из Wiwimacher'a никогда кровь не течет". Все его 
замечания показывают, что он приводит в связь необычное в окружающей обстановке 
с прибытием аиста. На все он смотрит с усиленным вниманием и с гримасой 
недоверия. Без сомнения, в нем прочно засело первое недоверие по отношению к 
аисту. "Ганс относится весьма ревниво к новомупришельцу, и, когда последнего 
хвалят, находят красивым и т.д., он тут же презрительно замечает: "А у нее зато 
нет зубов"'1. Дело в том, что Ганс, увидев ее в первый раз, был поражен тем 
обстоятельством, что она не говорит, и объяснил это отсутствием у нее зубов. 
Само собой понятно, что в первые дни на него меньше обращали внимание, и он 
заболел ангиной. В лихорадочном бреду он говорил: "А я не хочу никакой 
сестрички!" ., ,
      1) Опять типичное поведение. Другой брат, старший всего на два года, при 
аналогичных обстоятельствах выкрикивал со слезами: "Слишком мала, слишком мала 
".
       274
      3 Фрейд
      Приблизительно через полгода ревность его прошла, и он стал нежным, но 
уверенным в своем превосходстве братом' . "Несколько позже (через неделю) Ганс 
смотрит, как купают его сестрицу, и замечает: "A Wi\vimacher у нее еще мал", и, 
утешая ее, прибавляет: "Ну, когда она будет расти, он станет больше"21. В этом 
же возрасте (3 3/4 года) Ганс в первый раз рас-сказыва-ет свой сон: "Сегодня, 
когда я спал, я думал, что я в Гмундене с Марикой". "Марика — это 13-летняя 
дочь домохозяина, которая часто играла с ним". Когда отец в его присутствии 
рассказывает про этот сон матери, Ганс поправляет его: "Не с Марикой, а совсем 
один с Марикой". Здесь нужно отметить следующее: "Летом 1906 года Ганс 
находился в Гмундене, где он целые дни возился с детьми домохозяина. Когда мы 
уехали из Гмундена, мы 1) Другой мальчик, постарше, при появлении на свет 
братца говорит "Пусть его аист назад заберет " Сравним это с тем, что я говорил 
в "Толковании сновидении " о являющейся в сновидениях смерти дорогих родных 2) 
К подобному же умозаключению в тех же выражениях пришли другие два мальчика, 
когда с любопытством в первый раз разглядывали живот своей маленькой сестрички 
Можно было бы прийти в ужас по поводу этой ранней испорченности детского 
интеллекта Почему эти юные исследователи не констатируют того, что видят, а 
именно, что никакого Wiwimacher'а нет? Для нашего маленького Ганса это понятно. 
Мы знаем, как при помощи тщательной индукции он установил для себя общее 
положение, что живое отличается от неживого наличностью Wiwimacher'a; мать 
поддерживала его в этом убеждении, давая ему утвердительные ответы относительно 
лиц, уклонившихся от его наблюдения. И теперь он совершенно неспособен 
отказаться от своего приобретения после наблюдения над маленькой сестрой Он 
приходит к заключению, что Wiwimacher имеется и здесь, и он слишком мал, но он 
будет расти, пока не станет столь же большим, как у лошади Для реабилитации 
нашего маленького Ганса мы сделаем еще больше Собственно говоря, он поступает 
не хуже философа Вундтовской школы, который считает сознание никогда не 
отсутствующим признаком психический жизни, как Ганс считает Wiwimacher 
неотъемлемым признаком всего живого Когда философ наталкивается на пси-хическ 
ие явления, в которых сознание совершенно не участвует, он называют их не 
бессознательными, а смутно сознаваемыми Wiwimacher еще очень мал' И при этом 
сравнении преимущество все-таки на стороне нашего маленького Ганса, потому что, 
как это часто бывает при сексуальных исследованиях детей, за их заблуждениями 
всегда кроется частица истины Ведь у маленькой девочки все-таки есть маленький 
Wiwimacher, который мы называем клитором, но который HP растет, а остается 
недоразвитым
      Введение
      275
      думали, что для Ганса прощание и переезд в город окажутся тяжелыми. К 
удивлению, ничего подобного не было. Он, по-видимому, радовался перемене и 
несколько недель о Гмундене говорил очень мало. Только через несколько недель у 
него начали появляться довольно живые воспоминания о времени, проведенном в 
Гмундене. Уже 4 недели, как он перерабатывает эти воспоминания в фантазии. В 
своих фантазиях он играет с детьми Олей, Бертой и Фрицом, разговаривает с ними, 
как будто ,они находятся тут же, и способен развлекаться таким образом целыми 
часами. Теперь, когда у него появилась сестра, его, по-видимому, занимает 
проблема появления на свет детей; он называет Берту и Ольгу "своими детьми" и 
один раз заявляет: "И моих детей Берту и Ольгу принес аист". Теперешний сон его 
после б-месячного отсутствия из Гмундена нужно, по-видимому, понимать как 
выражение желания поехать в Гмунден". Так пишет отец; я тут же отмечу, что Ганс 
своим последним заявлением о "своих детях", которых ему будто бы принес аист, 
громко противоречит скрытому в нем сомнению. К счастью, отец отметил здесь 
кое-что, оказавшееся в будущем необыкновенно ценным. "Я рисую Гансу, который в 
последнее время часто бывал в Шенбрунне, жирафа. Он говорит мне: "Нарисуй же и 
Wiwimacher". —"Пририсуй его сам". Тогда он пририсовывает посредине живота 
маленькую палочку, которую сейчас же удлиняет, замечая: "Wiwimacher длиннее". 
"Я прохожу с Гансом мимо лошади, которая урини-рует. Он замечает: "У лошади 
Wiwimacher внизу, как и у меня". "Он смотрит, как купается его 3-месячная 
сестра, и тоном сострадания заявляет: "У нее совсем, совсем маленький 
Wiwimacher". "Он раздевает куклу, которую ему подарили, внимательно осматривает 
ее и говорит: "А у этой совсем маленький Wiwimacher". Мы уже знаем, что 
благодаря этой формуле ему удается поддержать правильность своего открытия. 
Всякий исследователь находится в опасности иной раз впасть в ошибку. Утешением 
ему может послужить то обстоятельство, что не он один заблуждается таким 
образом, а подобно нашему Гансу в нижеследующем примере он может сослаться в 
свое оправдание на смешение понятий, имеющееся в разговорном языке. Так, он 
видит в сво-
       276
      3. Фрейд
      ей книжке обезьяну, показывает на ее закрученный кверху хвост и говорит: 
"Смотри, папа, Wiwimacher"11. Из-за своего интереса к Wiwimacher'y он выдумал 
себе совершенно своеобразную игру. В передней помещается клозет и кладовая. С 
некоторого времени Ганс ходит в эту кладовую и говорит: "Я иду в мой клозет". 
Однажды я заглядываю туда, чтобы посмотреть, что он там делает. Оказывается, 
что он обнажает свой penis и говорит: "Я делаю виви", — это означает, что он 
играет в клозет. Характер игры проявляется не только в том, что он на самом 
деле не уренирует, но и в том, что вместо того, чтобы идти в клозет, 
предпочитает кладовую, которую он называет "своим клозетом". Мы будем 
несправедливы к Гансу, если проследим только автоэротические черты его 
сексуальной жизни. Его отец может нам сообщить свои подробные наблюдения над 
его любовными проявлениями к другим детям; в проявлениях этих можно 
констатировать "выбор объекта", как у взрослого. И здесь мы имеем дело с весьма 
подвижностью и полигамическими наклонностями. "Зимою (3 3/4 года) я беру с 
собою Ганса на каток и знакомлю его там с двумя дочурками моего коллеги в 
возрасте приблизительно около 10 лет. Ганс присаживается к ним. Они, в сознании 
своего зрелого возраста, смотрят с презрением на малыша. А он глядит на них с 
обожанием во взгляде, и, хотя это не производит на них никакого впечатления, он 
называет их уже "своими девочками": "Где же мои девочки? Когда же придут мои 
девочки?" А дома в течение нескольких недель он пристает ка мне с вопросом: "А 
когда я опять пойду на каток к моим девочкам?" "5-летний кузен находится в 
гостях у Ганса (которому теперь 4 года). Ганс много раз обнимает его и однажды 
при таком нежном объятии говорит: "Как я тебя люблю!" Это первая, но не 
последняя черта гомосексуальности, с которой мы встретимся у Ганса. Наш 
маленький Ганс начинает казаться образцом испорченности! "Мы переехали на новую 
квартиру (Гансу 4 года). Из кухни дверь ведет на балкончик, с которого видна 
находящаяся напротив во дворе квартира. Здесь Ганс открыл девочку 7—8 лет. 
Теперь он, чтобы глядеть на нее, садится на ступеньку, ведущую к балкончику, и 
остается там ча-
      1) На немецком (нелитературном) языке хвост и penis носят одно название. 
(перев.).
      Введение ________ 277 сами. Особенно в 4 часа пополудни, когда девочка 
приходит из школы, его нельзя удержать в комната» -»ли укс-ти с его 
наблюдательного поста. Однажды, когДАД^во*! ка в обычное время не показывается 
у окна, Ганс начинает волноваться и приставать ко всем с вопросами: "Когда 
придет девочка? где девочка?" и т.д., а затем, ИОГДа она появляется, Ганс 
счастлив и уже не отводит глаз от ее квартиры. Сила, с которою проявилась эта 
"любовь на расстоянии", объясняется тем, что у Ганса нет товарищей и подруг. 
Для нормального развития ребенка, по-видимому, необходимо постоянное общение с 
другими детьми". "Такое общение выпало на долю Ганса, когда мы на лето (4 1/2 
года) переехали в Гмунден. В нашем доме с ним играют дети домохозяина: Франц 
(12 лет), Фриц (8 лет), Ольга (7 лет) и Берта (5 лет) и, кроме того, дети 
соседей: Анна (10 лет) и еще две девочки 9 и 7 лет, имен которых я не знаю. Его 
любимец — Фриц, которого он часто обнимает и уверяет в своей любви. Однажды на 
вопрос, какая из девочек ему больше всего нравится, он отвечает: "Фриц". В то 
же время он по отношению к девочкам агрессивен, держится мужчиной, обнимает и 
целует их, что Берте, например, очень нравится. Вечером, когда Берта вькодит из 
комнаты, Ганс обнимает ее и в самом нежном тоне говорит: "Берта, и милая же 
ты!" Но это ему не мешает целовать и других девочек и уверять в своей любви. 
Ему нравится и Марика — 14-летняя дочь домохозяина, которая с ним играет. 
Вечером, когда его укладьшают в постель, он говорит: "Пусть Марика спит со 
мной". Когда ему указывают, что это невозможно, он говорит: "Тогда пусть она 
спит с папой или с мамой". Когда ему возражают, что и это невозможно, так как 
она должна спать у своих родителей, завязывается следующий диалог: Ганс: "Тогда 
я пойду спать к Марике". Мама: "Ты, действительно, хочешь уйти от мамы и спать 
внизу?" Ганс: "Но я ведь утром к кофе опять приду наверх". Мама: "Если ты, 
действительно, хочешь уйти от папы и мамы, забери свою куртку, штанишки и—с 
богом!" "Ганс забирает свои вещи и идет спать к Марике, но его, конечно, 
возвращают обратно". За желанием: "пусть Марика спит у нас" скрыто, конечно, 
другое: пусть Марика, в обществе которой он так охотно бывает, войдет в нашу 
семью. Но, несомненно, другое. Так как отец и мать Ганса, хоть и нечасто, брали 
его к себе
       278
      3. Фрейд
      в кровать, и при лежании с ними у него пробуждались эротические ощущения, 
то, вероятно, и желание спать с Марикой имеет свой эротический смысл. Для Ганса,
 как и для всех детей, лежание в постели с отцом или матерью -источник 
эротических возбуждений. Наш Ганс, несмотря на его гомосексуальные наклонности, 
при расспросах матери ведет себя, как настоящий мужчина. "И в нижеследующем 
случае Ганс говорит матери: "Слушай, я ужасно хотел бы один раз поспать с этой 
девочкой". Этот случай становится весьма забавным, так как Ганс держится, как 
взрослый влюбленный. В ресторан, где мы обедаем уже несколько дней, приходит 
хорошенькая 8-летняя девочка, в которую Ганс, конечно, сейчас же влюбляется. Он 
все время вертится на своем стуле, чтобы одним глазом поглядеть на нее; после 
обеда он становится около нее, чтобы пококетничать с ней, но жестоко краснеет, 
если замечает, что за ним наблюдают. Когда взгляд его встречается со взглядом 
девочки, он стыдливо отворачивается в противоположную сторону. Его поведение, 
конечно, развлекает всех посетителей ресторана. Каждый день, когда его ведут в 
ресторан, он спрашивает: "Как ты думаешь, девочка будет там сегодня?" Когда она,
 наконец, приходит, он краснеет, как взрослый при таких же условиях. Однажды он 
приходит ко мне сияющий и шепчет мне на ухо: "Слушай, я уже знаю, где живет 
девочка. Я видел ее там и там, где она поднималась на лестницу". В то время, 
как у себя он агрессивен по отношению к девочкам, здесь он держится, как 
платонически вздыхающий поклонник. Бьпъ-может, это связано и с тем, что девочки 
в доме — деревенские дети, а это — культурная дама. Выше уже было упомянуто, 
что он высказывал желание спать с этой девочкой". "Так как я не хочу оставить 
Ганса в том состоянии душевного напряжения, в котором он находится благодаря 
любви к девочке, я знакомлю его с ней и приглашаю ее прийти к нам в сад к тому 
времени, когда он выспится после обеда. Ганс в ожидании визита девочки приходит 
в такое возбуждение, что он в первый раз не может после обеда заснуть и 
беспокойно вертится в постели. Мать его спрашивает: "Почему ты не спишь? 
Бьпъ-может, ты думаешь о девочке?" На что Ганс, счастливый, отвечает: "Да". 
Кроме этого, когда он пришел домой, он всем рассказал: "Сегодня ко мне придет 
девочка", и все время приставал к Марике: "Послушай, как ты думаешь, будет она 
со мной
      Введение
      279
      мила, поцелует она меня, когда я ее поцелую?" и т.п. "После обеда шел 
дождь и посещение не состоялось, а Ганс утешился в игре с Бертой и Ольгой". 
Дальнейшие наблюдения, все еще из периода'пребывания в деревне, заставляют 
думать, что у мальчика появляется и кое-что новое. "Ганс (4 1/4 лет). Сегодня 
утром мать, как каждый день, купает Ганса и после купания вытирает его и 
напудривает. Когда мать очень осторожно припудривает penis, чтобы его не 
коснуться, Ганс говорит: "Почему ты здесь не трогаешь пальцем?" Мать: "Потому 
что это свинство". Ганс: "Что это значит? Свинство? Почему?" Мать: "Потому что 
это неприлично". Ганс (смеясь): "Но приятно"1'. Почти в это же время сновидения 
Ганса по содержанию своему резко отличаются от той смелости, которую он 
обнаружил по отношению к матери. Это первый искаженный до неузнаваемости сон 
мальчика. Только благодаря проницательности отца удается истолковать его. "Ганс 
4 1/4 лет. Сон. Сегодня утром Ганс просыпается и рассказывает: "Слушай, сегодня 
ночью я думал: Один говорит: кто хочет ко мне прийти? Тогда кто-то говорит: "Я".
 Тогда он должен его заставить сделать виви". "Из дальнейших вопросов 
становится ясно, что в этом сне зрительные впечатления отсутствуют, и он 
принадлежит к чисто слуховому типу. Несколько дней назад Ганс играл с детьми 
домохозяина, своими приятельницами Бертой (7 лет) и Ольгой (5 лет), в разные 
игры и между прочим в фанты (А. "Чей фант в моей руке?" В. "Мой". Тогда В. 
назначают, что он должен сделать). Сон Ганса имеет подражание игре в фанты, 
только Ганс хочет, чтобы тот, кому принадлежит фант, был присужден не к обычным 
поцелуям или пощечинам, а к уринированию или, точнее говоря, кто-то должен его 
(Ганса) заставить делать vviwi". "Я прошу его еще раз рассказать свой сон; он 
рассказывает его теми же словами, но вместо "тогда кто-то го-
      1) Про подобную же попытку совращения рассказывала мне одна 
невропатка-мать, которая не хотела верить в возможность детской мастурбации. Ей 
пришлось сшить своей маленькой девочке 3 1/2 лет панталоны; когда она примерила 
их, то, чтобы узнать, не будут ли они ее беспокоить при ходьбе, она провела 
рукой по внутренней поверхности бедер. Тут девочка вдруг сразу прижала ногами 
руку и попросила: "Мама, оставь там руку, — это так хорошо ".
       280
      З.Фрейд
      ворит" произносит: "Тогда она говорит". Эта "она", вероятно, Берта или 
Ольга, с которыми он играл. Следовательно, в переводе сон означает следующее: я 
играю с девочками в фанты и спрашиваю: кто хочет ко мне прийти? Она (Берта или 
ольга) отвечает: "Я". Тогда она должна меня поставить делать делать виви (т.е. 
помочь при ури-нировании, что, по-видимому, для Ганса приятно)". Ясно, что этот 
процесс, когда Гансу расстегивают штанишки и вынимают его penis, окрашен для 
него приятным чувством. Во время прогулок эту помощь Гансу оказьта-ет отец, что 
и дает повод фиксировать гомосексуальную склонность к отцу. "Два дня назад он, 
как я уже сообщал, спрашивал мать во время мытья и припудривания, почему она не 
прикасается к его penis'y пальцами. Вчера, когда я его отвел в сторонку для 
уринирования, он впервые попросил меня отвести к задней стороне дома, чтобы 
никто не мог видеть, и заметил: "В прошлом году, когда я делал виви, Берта и 
Ольга смотрели на меня". Это, по моему мнению, должно означать, что в прошлом 
году это любопытство девиц было для него приятно, а теперь — нет. 
Эксгибиционное удовольствие (от обнажения половых органов) теперь подвергается 
вытеснению. Вытеснение желания, чтобы Берта и Ольга смотрели, как он делает 
виви (или помогали ему при этом), объясняет появление этого желания во сне, 
которому он придал красивую форму игры в фанты. С этого времени я несколько раз 
наблюдал, что он хочет делать виви незаметно для всех". Я тут же отмечу, что и 
этот сон подчиняется закону, который я привел в своем "Толковании сновидений". 
Разговоры, которые имеют место во сне, происходят от собственных или услышанных 
разговоров в течение ближайших дней к моменту сна. Вскоре после переезда в Вену 
отец фиксирует еще одно наблюдение: "Ганс, 4 1/2 лет, еще раз смотрит, как 
купают его маленькую сестру, и начинает смеяться. Его спрашивают: почему?" 
Ганс: "Я смеюсь над Wiwimacher'ом у Анны". — Почему? "Потому что Wiwimacher у 
нее такой красивый". Ответ, конечно, ложный. Wiwimacher ему показался комичным. 
Но, между прочим, теперь он впервые в такой форме признает разницу между 
мужским и женским половым органом вместо того, чтобы отрицать ее.
      П. История болезни и анализ "Уважаемый г-н профессор! Я посылаю вам опять 
частицу Ганса, на этот раз, к сожалению, материал для истории болезни. Как вы 
видите из прочитанного, у Ганса в последние дни развилось нервное расстройство, 
которое меня с женой беспокоит, так как мы не можем найти средства устранить 
его. Прошу разрешить мне прийти к вам завтра, а пока посылаю вам имеющийся у 
меня материал в записях. "Сексуальное возбуждение, вызванное нежностью матери, 
вероятно, является причиной нервного расстройства, но вызывающего момента я не 
могу обнаружить. Страх, что его на улице укусит лошадь, быть может, связан с 
тем, что он был где-нибудь испуган видом большого penis'a. Как вы знаете, он 
уже раньше заметил большой penis лошади, и тогда он пришел к заключению, что у 
матери, так как она большая, Wiwimacher должен быть, как у лошади. "Как взяться 
за то, чтобы извлечь полезное из этих предположений, я не знаю. Быть может, он 
где-нибудь видел эксгибициониста? Или все это имеет отношение только к матери? 
"Нам весьма неприятно, что он уже теперь начинает нам задавать загадки." "Если 
не считать страха выйти на улицу и дурного настроения по вечерам, то Ганс и 
теперь все такой же бойкий и веселый мальчик." Не соглашаясь пока ни с вполне 
понятными опасениями отца, ни с его первыми попытками дать объяснения, 
попробуем прежде всего разобраться в материале. В нашу задачу вовсе не входит 
сразу "понять" болезнь. Это может удасться только позже, когда мы получим от 
нее достаточно впечатлений. Воздержимся пока от окончательного мнения и 
одинаковым вниманием отнесёмся ко всем данным наблюдения. Первые сведения, 
которые относятся к первым числам января 1908 года, гласят:
       282
      3 Фрейд
      "Ганс (4 3/4 года) утром входит к матери с плачем и на вопрос, почему он 
плачет, говорит: "Когда я спал, я думал, что ты ушла, и у меня нет мамы, чтобы 
ласкаться к ней". "Итак — тревожный сон. Нечто подобное я уже заметил летом в 
Гмундене. Вечером в постели он большей ча стью бывал нежно настроен, и однажды 
он выразился при близительно так: "А когда у меня не будет мамы, когда ты 
уйдешь", или что-то в этом роде, я не могу вспомнить дословно Когда он приходил 
в такое элегическое настроение, мать брала его к себе в постель" "Около 5-го 
января Ганс пришел утром к матери в постель и по этому поводу рассказал ей 
следующее "Ты зна ешь, что тетя М. сказала: "А у него славная писка'"' "(Тетка 
М. 4 недели тому назад жила у нас, однажды, присутствуя при купании мальчика, 
она действительно сказала тихо вышеприведенные слова моей жене. Ганс услышал и 
постарался это использовать)". "7 января он идет, как обычно, с нянею в 
городской парк, на улице он начинает плакать и требует, чтобы его вели домой, 
так как он хочет приласкаться к матери. Дома на вопрос, почему он нехотел идти 
дальше и плакал, он не хочет дать ответа. Вплоть до вечера он, как обыкновенно, 
весел, вечером становится, по-видимому, тревожен, плачет, и его никак нельзя 
увести от матери; он опять хочет "ласкаться" Потом он становится весел и ночь 
спит хорошо". "8 января жена хочет сама с ним пойти гулять, чтобы видеть, что с 
ним происходит, и именно в Шенбрунн, куда он обыкновенно охотно ходит. Он опять 
начинает плакать, не хочет отойти от матери, боится. Наконец, он все-таки идет, 
но на улице на него находит явный страх. По возвра щении из Шенбрунна Ганс 
после долгого упорства заявляет матери: "Я боялся, что меня укусит лошадь". 
(Действительно, в Шенбрунне он начал беспокоиться при виде лошади). Вечером у 
него опять был припадок страха вроде вчерашнего с требованием материнских ласк. 
Его успокаивают. Он со слезами говорит: "Я знаю, завтра я должен опять пойти 
гулять", и затем: "Лошадь придет в комнату" "В тот же день его спрашивает мать 
"Ты, может быть, трогаешь рукою Wiwimacher?" На это он отвечает: "Да, каждый 
вечер, когда я в кровати". На следующий день, 9 1) Писка — penis Нежность по 
отношению к половым органам детей, выражающаяся в словах и в поступках со 
стороны нежных родственников, а иногда и самих родителей, составляет обычное 
явление, которым полны психоанализы
      История болезни и анализ
      283
      января перед послеобеденным сном его предупреждают не трогать рукой 
Wiwimacher'a. На соответствующий вопрос после пробуждения он отвечает, что он 
все-таки на короткое время клал туда руку". Все это могло быть началом и страха,
 и фобии. Мы видим, что у нас есть достаточное основание отделить их друг от 
друга. В общем, материал кажется нам вполне достаточным для ориентировки, и 
никакой другой момент не является столь благоприятным для понимания, как это, к 
сожалению, обычно пропускаемая или замалчиваемая начальная стадия. Расстройство 
начинается с тревожно-нежных мыслей, а затем с тревожного сна. Содержание 
последнего: потерять мать, так, что к ней нельзя будет ласкаться. Итак, 
нежность к матери должна быть ненормально повышена. Это — основной феномен 
болезненного состояния. Вспомним еще обе попытки к совращению, которые Ганс 
предпринимал по отношению к матери. Первая из них имела место летом, вторая — 
непосредственно перед появлением боязни улицы и представляло собою просто 
рекомендацию своего полового органа. Эта повышенная нежность к матери 
превращается в страх, или как мы говорим, она подвергается вытеснению. Мы не 
знаем еще, откуда идет толчок к вытеснению; может быть, здесь играет роль 
интенсивность возбуждения, которая не по силам ребенку, быть-может, здесь 
принимают участие другие силы, о которых мы еще не знаем. Мы узнаем все это 
позже. Этот страх, соответствующий вытесненному эротическому влечению, как и 
всякий детский страх, не имеет объекта; это еще только страх, а не боязнь. Дитя 
не может знать чего оно боится, и когда Ганс на прогулке с нянею не хочет 
сказать, чего он боится, то это потому, что он этого еще не знает. Он говорит 
то, что знает, что ему на улице не хватает мамы; с которой он мог бы 
понежничать, и от которой он не хочет уйти. Тут он во всей своей искренности 
выдает первый смысл своего отвращения к улице. Кроме этого, его тревожные 
состояния перед сном, отчетливо окрашенные нежностью, следовавшие одно за 
другим два вечера подряд, доказывают, что в начале болезни у него еще не было 
фобии улиц^ прогулок .или даже лошадей, в противном случае его вечернее состоя 
ние было бы необъяснимо: кто перед тем, как идти спать думает об улице или 
прогулке? С другой стороны — весь ма легко себе представить, что на него 
вечером напада-
       284
      3. Фрейд
      ет страх потому, что перед тем, как лечь в постель, им с особенной силой 
овладевает libido, объектом которого является мать, а цель которого — спать у 
матери». Он уже из опыта знает, что при подобных настроениях в Гмун-дене мать 
брала его к себе в постель, и ему хотелось бы добиться этого в Вене. При этом 
не надо забывать, что в Гмундене он одно время был с матерью один, так как отец 
не мог там находиться в продолжение всего каникулярного времени, а кроме того, 
там нежность Ганса была распределена между рядом товарищей, друзей и 
приятельниц, которых здесь не было, и все libido могло нераздельно направляться 
на мать. Итак, страх соответствует вытесненной любовной тоске (Sehnsucht). Но 
он далеко не эквивалентен этой любовной тоске, и вытеснение тоже кое-чего стоит.
 Любовная тоска может быть целиком превращена в удовлетворение, когда к нему 
допускают желаемый объект. При страхе это лечение уже бесполезно. Страх 
остается даже тогда, когда тоска могла быть удовлетворена. Страх уже больше 
нельзя полностью превратить в libido, которое чем-то удерживается в состоянии 
вытеснения. Это обнаруживается на первой же прогулке с матерью и все таки 
одержим страхом, иначе говоря, неудовлетворенным стремлением к ней. Конечно, 
страх слабее, — он все-таки гуляет в то время как няню он заставил вернуться; к 
тому же улица не совсем подходящее место для ласк и для всего того, чего 
хочется маленькому влюбленному. Но страх уже выдержал испытание, и теперь он 
должен найти объект. На этой прогулке он в первый раз высказывает страх, что 
его укусит лошадь. Откуда взялся материал для этой фобии? Вероятно, из тех еще 
неизвестных комплексов, которые повели к вытеснению и удержали в вытесненном 
состоянии libido к матери. Это еще одна загадка данного случая, дальнейшее 
развитие которой нам придется проследить для того, чтобы найти решение. 
Некоторые опорные пункты, заслуживающие внимания, дал нам уже отец, а именно — 
что Ганс с интересом наблюдал лошадей благодаря их большому Wiwimacher'y, что, 
по его мнению, у матери должен быть такой же Wiwimacher, как у лошадей и т.п. 
На основании этого можно было бы думать, что лошадь — это только замена матери. 
Но почему Ганс высказывает вечером боязнь, что лошадь придет в комнату? Скажут, 
что это глупая тревожная мысль маленького ребенка. Но невроз, как и сон, не 
говорит ничего глупого.
      История болезни и анализ
      285
      Мы всегда бранимся тогда, когда ничего не понимаем. Это значит облегчить 
себе задачу. От этого искушения мы должны удержаться еще и в другом отношении. 
Ганс сознавался, что для удовольствия он перед засыпанием каждую ночь возится 
со своим penis'ом. Ну, скажет практический врач, теперь все ясно. Ребенок 
онанирует, и отсюда страх. Пусть так! То, что дитя вызывало у себя ощущения 
удовольствия, никак не объясняет нам его страха, и, наоборот, делает последний 
загадочньпл. Состояния страха не вызьшаются ни онанизмом, ни удовлетворением. 
При этом мы должны иметь ввиду, что наш Ганс, которому теперь 4 3/4 года, 
доставляет себе каждый вечер это удовольствие уже с год, и мы позже узнаем, что 
он как раз теперь борется с этой привычкой, что уже скорее вяжется с 
вытеснением и с образованием страха. Мы должны стать на сторону доброй и, 
конечно, весьма заботливой матери. Отец обвиняет ее, и не совсем без основания, 
что она своей преувеличенной нежностью и слишком частой готовностью взять 
мальчика к себе-д кровать вызвала появление невроза; мы могли бы также сделать 
ей упрек в том, что она ускорила наступление вытеснения своим энергичным 
отказом в ответ на его домогательства ("Это — свинство"). Но ее положение 
затруднительно, и она только исполняет веление судьбы. Я уславливаюсь с отцом , 
чтобы тот сказал мальчику, что история с лошадьми — это глупость и больше 
ничего. На самом деле он болен оттого, что слишком нежен с матерью и хочет, 
чтобы она его брала к себе в кровать. Он теперь боится лошадей потому, что так 
заинтересовал Wiwimacher у лошадей. Он сам заметил, что неправильно так сильно 
интересоваться Wiwimacher'ом, даже своим собственным, и это совершенно верно. 
Далее я предложил отцу взяться за сексуальное просвещение Ганса. Так как мы из 
записей отца знаем, что libido Ганса связано с желанием видеть Wiwimacher 
матери, то нужно отвлечь его от этой цели, сообщив ему, что у матери и у всех 
других женщин, как это он уже видел у Анны, Wiwimacher'a вообще не имеется. 
Последнее объяснение следует дать при удобном случае после какого-нибудь 
вопроса со стороны Ганса. Следующие известия, касающиеся нашего маленького 
Ганса, обнимают период с 1-го по 17-е марта. Месячная пауза вскоре получит свое 
объяснение.
       28о
      З.Фрейд
      "После разъяснения'' следует более спокойный период, когда Ганса можно 
ежедневно, без особенного труда, вести гулять в городской парк. Его страх перед 
лошадьми превращается скорее в навязчивое стремление смотреть на лошадей. Он 
говорит: "Я должен смотреть на лошадей и тогда я их боюсь". » После инфлюэнцы, 
которая его на 2 недели приковала к постели, фобия его опять настолько 
усилилась, что его никак нельзя было заставить выйти на улицу; в крайнем случае 
он выходит на балкон. Еженедельно он ездит со мной в Лайнц21 по воскресеньям 
так как в этот день на улице мало экипажей, то ему нужно пройти очень короткое 
расстояние до станции. В Лайнце он однажды отказывается выйти из сада на улицу 
гулять, так как перед садом стоит экипаж. Еще через неделю, которую ему 
пришлось оставаться дома, так как у него вырезали аденоиды, фобия опять 
усилилась. Он хотя все еще выходит на балкон, но не идет гулять; он быстро 
возвращается, когда подходит к воротам. "В воскресенье 1-го марта по дороге на 
вокзал у меня завязывается с ним следующий разговор. Я опять стараюсь ему 
объяснить, что лошади не кусаются. Он: "Но белые лошади кусаются. В Гмундене 
есть белая лошадь, которая кусается. Когда перед ней держат палец, она кусает". 
(Меня удивляет, что он говорит "палец" вместо "руку"). Затем он рассказывает 
следующую историю, которую я здесь передаю более связно. "Когда Лицци должна 
была уезжать, перед ее домом стоял экипаж с белой лошадью, чтобы отвезти вещи 
на вокзал (Лицци, как он мне рассказывает, это — девочка, жившая в соседнем 
доме). Ее отец стоял близко около лошади; лошадь повернула голову (чтобы его 
тронуть), а он и говорит Лицци: "Не давай пальцев белой лошади, а то она тебя 
укусит". — Я говорю на это: "Слушай, мне кажется, что то, что ты думаешь, вовсе 
не лошадь, a Wiw-imacher, которого нельзя трогать руками". Он: "Но ведь 
Wiwimacher не кусается?" Я: "Все может быть!" На что он весьма оживленно 
старается доказать, что там действительно была белая лошадь31.
      1) Что означает его страх, но еще ничего — о Wiwimacher'e женщин. 2) 
Предместье Вены, где живут его дедушка и бабушка. 3) У отца нет основания 
сомневаться, что Ганс рассказывает здесь действительное происшествие. Впрочем, 
при ощущениях зуда в головке члена, заставляющих прикасаться к нему, дети 
говорят обыкновенно: "Меня кусает ".
      История болезни и анализ
      287
      "2-го марта, когда он опять обнаруживает страх, я говорю ему: "Знаешь, 
что? Глупость — так называет .он фобию — пропадет, если ты будешь чаще ходить 
гулять.. Теперь она так сильна, потому что ты из-за болезни ,не выходил из 
дому". : Он: "О, нет, она так сильна потому, что я начал каждую ночь трогать 
рукою свой Wiwimacher". Врач и пациент, отец и сын, сходятся на том, что 
приписывают отвыканию от онанизма главную роль в, патогенезе нынешнего 
состояния. Но имеются указания и на значение других моментов. "3 марта к нам 
поступила новая прислуга, которая возбудила в Гансе особую симпатию. Так как 
она при уборке комнат сажает его на себя, он назьшает ее "моя лошадь" и всегда 
держит ее за юбку, понукая ее. 10 марта он говорит ей: "Когда вы сделаете то-то 
и то-то, вы должны будете совершенно раздеться, даже снять рубашку" (он думает, 
в наказание, но за этими словами легко видеть и желание). Она: "Ну что же из 
этого, я подумаю, что у меня нет денег на платье". Он: "Но это же стыд, ведь 
все увидят Wiwimacher". Старое любопытство направлено на новый объект, и, как 
это бывает в периоды вытеснения, оно прикрывается морализующей тенденцией! 
"Утром 13 марта я говорю Гансу: "Знаешь, когда ты перестанешь трогать свой 
Wiwimacher, твоя глупость начнет проходить". Ганс: "Я ведь больше не трогаю 
Wiwimacher'а". Я: "Но ты этого всегда хотел бы". Ганс: "Да, это так, но 
"хотеть" не значит "делать", а "делать" — это не "хотеть".(!!) Я: "Для того, 
чтобы ты не хотел, тебе сегодня на ночь наденут мешок". "После этого мы выходим 
за ворота. Он, хотя еще и испытывает страх, но, благодаря надежде на облегчение 
своей борьбы, говорит заметно храбрее: "Ну, завтра, когда я получу мешок, 
глупости больше не будет". На самом деле он пугается лошадей значительно меньше 
и довольно спокойно пропускает мимо себя проезжающие кареты". "В следующее 
воскресенье, 15 марта, Ганс обещал поехать со мной в Лайнц. Сначала он 
отказывается, наконец, он все-таки идет со мной. На улице, где мало экипажей, 
он чувствует себя хорошо и говорит: "Это умно, что боженька уже выпустил 
лошадь". По дороге я объясняю
       288
      3 Фрейд
      ему, что у его сестры нет такого же Wiwimacher'a. У мамы нет, у Анны нет 
и т.д. Ганс. "У тебя есть Wiwimacher?" Я. "Конечно, а ты что думал?" Ганс 
(после паузы): "Как же девочки делают wiwi, когда у них нет Wiwimacher'a?" Я. 
"У них нет такого Wiwimacher'a, как у тебя, разве ты не видел, когда АНН} 
купали?" "В продолжении всего дня он весел, катается на санях и т.д. Только к 
вечеру он становится печальным, и, по-видимому, опять боится лошадей." "Вечером 
нервный припадок и потребность в нежнича-нии выражены слабее, чем в прежние дни.
 На следующий день мать берет его с собой в город, и на улице он испытывает 
большой страх. На другой день он остается дома — и очень весел. На следующее 
утро около б часов он входит к нам испуганный. На вопрос, что с ним, он 
рассказывает: "Я чуть-чуть трогал пальцем Wiwimacher. Потом я увидел маму 
совсем голой в сорочке, и она показала мне свой Wiwimacher. Я показал Грете4, 
моей Грете, что мама делает, и показал ей мой Wiwimacher. Тут я скоро и отнял 
руку от Wiwimacher'a" На мое замечание, что может быть только одно из двух- или 
в сорочке, или совершенно голая, Ганс говорит: "Она была в сорочке, но сорочка 
была такая короткая, что я видел Wiwimacher". "Все это в целом — не сон, но 
эквивалентная сну она-нистическая фантазия. То, что он заставляет делать мать, 
служит, по-видимому, для его собственного оправдания: раз мама показывает 
Wiwimacher, можно и мне." На этой фантазии мы можем отметить следующее, 
во-первых, что замечание матери в свое время имело на него сильное влияние, и, 
во-вторых, что разъяснение об отсутствии у женщин Wiwimacher'a еще не было им 
принято. Он сожалеет, что на самом деле это так, и в своей фантазии прочно 
держится за свою точку зрения. Быть может, у него есть свои основания 
отказывать отцу в доверии. Недельный отчет отца: "Уважаемый г-н профессор! Ниже 
следует продолжение истории нашего Ганса, интереснейший отрывок. Быть может, я 
позволю себе посетить вас в понедельник, в приемные часы, и, если удастся, при-
      1) Грета — одна из девочек в Гиундене, о которой Ганс теперь как раз 
фантазирует, он разговаривает и играет с ней
      История болезни и анализ
      289
      веду с собой Ганса, конечно, если он пойдет. Сегодня я его спросил' 
"Хочешь пойти со мной в понедельник на прием к профессору, который у тебя 
отнимет глупость?" Он: "Нет" Я. "Но у него есть очень хорошенькая девочка". 
После этого он охотно и с удовольствием дает свое согласие. "Воскресенье, 22 
марта. Чтобы несколько расширить воскресную программу дня, я предлагаю Гансу 
поехать сначала в Шенбрунн и только оттуда к обеду — в Лайнц. Таким образом, 
ему приходится не только пройти пешком от квартиры до станции у таможни, но еще 
от станции Гитцинг в Шенбрунн, а оттуда к станции парового трамвая Гитцинг. Все 
это он и проделывает, при чем он, когда видит лошадей, быстро отворачивается, 
так как ему делается, по-видимому, страшно. Отворачивается он по совету матери.
" "В Шенбрунне он проявляет страх перед животными, на которых он до того 
смотрел без боязни. Так, он ни за что не хочет войти в домик, в котором 
находится жираф, не хочет войти к слону, который его обыкновенно весьма 
развлекает. Он боится всех крупных животных, а около маленьких чувствует себя 
хорошо. Среди птиц на этот раз он боится пеликана, чего раньше никогда не было, 
благодаря, вероятно, его величине." "Я ему на это говорю: "Знаешь, почему ты 
боишься больших животных? У больших животных большой Wiwimacher, а ты на самом 
деле испытываешь страх перед большим Wiwimacher'ом". Ганс: "Но я ведь никогда 
не видел Wiwimacher'a у больших животных'41. Я: "У лошади ты видел, а ведь 
лошадь тоже большое животное". Ганс: "Да, у лошади — часто. Один раз в Гмундене,
 когда перед домом стоял экипаж, один раз перед таможней". Я: "Когда ты был 
маленьким, ты, вероятно, в Гмундене вошел в конюшню..." Ганс (прерывая): "Да, я 
каждый день в Гмундене , когда лошади приходили домой, я заходил в конюшню". Я: 
"..и ты, вероятно, начал бояться, когда однажды увидел у лошади большой 
Wiwimacher. Но тебе этого нечего пугаться. У больших животных большой 
Wiwimacher, у маленьких — маленький".
      !) Это неверно Сравни его восклицание перед клеткой льва' здесь, вероятно,
 начинается забывание вследствие вытеснения
       290
      -3 Фрейд
      Ганс: "И у всех людей есть Wiwimacher, и Wiwimacher вырастет вместе со 
мной, когда я стану больше; ведь он уже вырос". "На этом разговор прекращается; 
в следующие дни страх, как будто, опять увеличился, Он не решается выйти за 
ворота, куда его обыкновенно водят после обеда". Последние слова утешения Ганса 
проливают свет на положение вещей и дают нам возможность внести некоторую 
поправку в утверждения отца. Верно, что он боится больших животных, потому что 
он должен думать об их большом Wiwimacher'e, но собственно нельзя еще говорить, 
что он испытывает страх перед самым большим Wiwimacher'ом. Представление о 
таковом было у него раньше безусловно окрашено чувством удовольствия, и он 
всячески старался как-нибудь увидеть этот Wiwimacher. С того времени это 
удовольствие было испорчено обращением удовольствия в неудовольствие, которое, 
непонятным еще для нас образом, охватило все его сексуальное исследование и, 
что для нас более ясно, после известного опыта и размышлений привело его к 
мучительным выводам. Из его самоутешения: Wiwimacher вырастет, когда я вырасту, 
можно заключить, что он при своих наблюдениях всегда занимался сравнениями и 
остался весьма неудовлетворенным величиной своего собственного Wiwimacher'а. Об 
этом дефекте напоминают ему большие животные, которые для него по этой причине 
неприятны. Но так как весь ход мыслей, вероятно, никак не может стать ясно 
сознаваемым, то это тягостное ощущение превращается в страх; таким образом, 
страх его построен как на прежнем удовольствии, так и на теперешнем 
неудовольствии. После того, как состояние страха уже установилось, страх 
поглощает все остальные ощущения. Когда процесс вытеснения прогрессирует, когда 
представления, связанные с аффектом и уже бывшие осознанными, все больше 
отодвигаются в бессознательное, — все аффекты могут превратиться в страх. 
Курьезное замечание Ганса: "Он ведь уже вырос", дает нам возможность, в связи с 
его самоутешением, угадать многое, что он не может высказать и чего он не 
высказал при настоящем анализе. Я заполню этот дефект моими предположениями, 
составленными на основании анализа взрослых. Но я надеюсь, что мои дополнения 
не покажутся включенными насильственно и произвольно. "Ведь я же вырос". Об 
этом
      История бспезни и анализ
      291
      Ганс думает на зло и для самоутешения, но это напоминает нам и старую 
угрозу матери, что ему отрежут Wiwimacher, если он будет продолжать возиться с 
ним. Эта угроза тогда, когда ему было 3 1/2 года, не произвела впечатления. Он 
с невозмутимостью ответил, что он тогда будет делать wiwi своим роро. Можно 
считать вполне типичным, что угроза кастрацией оказала свое влияние только 
через больший промежуток времени, и он теперь — через 1 1/2 года — находится в 
страхе лишиться дорогой частички своего *'я". Подобные проявляющиеся лишь 
впоследствии влияния приказаний и угроз, сделанных в детстве, можно наблюдать и 
в других болезненных случаях, где интервал охватывает десятилетия и больше. Я 
даже знаю случаи, когда вытесненное и "явившееся впоследствии послушание" 
оказывало существенное влияние на детерминирование болезненных симптомов. 
Разъяснение, которое Ганс недавно получил об отсутствии Wiwimacher'a у женщин, 
могло только поколебать его доверие к себе и пробудить кастрационный комплекс. 
Поэтому он и протестовал против него, и поэтому же не получилось лечебного 
эффекта от этого сообщения: раз действительно имеются живые существа, у которых 
нет никакого Wiwimacher'a, тогда уже нет ничего невероятного в том, что у него 
могут отнять Wiwimacher и таким образом сделают его женщиной11. "Ночью с 27-го 
на 28-е Ганс неожиданно для нас в темноте встает с своей кровати и приходит к 
нам. Его комната отделена от нашей спальни кабинетом. Мы спрашиваем его, зачем 
он пришел, не боялся ли он чего-нибудь. Он говорит: "Нет, я это скажу завтра", 
засыпает в нашей кровати, и затем уже его относят в его кровать".
      1) Я не могу настолько прервать изложение, чтобы указать, как много 
типичного в этом бессознательном ходе мыслей, который я приписываю маленькому 
Гансу Кастрационный комплекс — это самый глубокий бессознательный корень 
антисемитизма, потому что еще в детской мальчик часто слышит, что у евреев 
отрезают что-то — он думает, что кусок penis'а, и это дает ему право относиться 
с презрением к евреям И сознание превосходства над женщиной имеет тот же 
бессознательный корень Вейнингер, этот талантливый и сексуально больной молодой 
философ,, который после своей удивительной книги "По 1 и характер " покончил 
жизнь самоубийством, в одной обратившей на себя внимание многих главе осыпал 
евреев и женщин с одинаковой злобой одинаковыми ругательствами Вейнингер, как 
невротик, стоял всецело под влиянием инфантильных комплексов, отношение к 
кастрационно «у комплексу — это общее для женщины и еврея
       292
      3. Фрейд
      "На следующее утро я начинаю его усовещивать', чтобы узнать, зачем он 
ночью пришел к нам. Йосле некоторого сопротивления развивается следующий диалог,
 который я сейчас же стенографически записываю. Он: "Ночью в комнате был один 
большой, а другой измятый жираф, и большой поднял крик, потому что я отнял у 
него измятого. Потом он перестал кричать, а потом я сел на измятого жирафа". Я, 
с удивлением: "Что? Измятый жираф? Как это было?" Он: "Да" (быстро приносит 
бумагу, быстро мнет и говорит мне): "Вот так был он измят". Я: "И ты сел на 
измятого жирафа? Как?" Он это мне опять показывает и садится на пол. Я: "Зачем 
же ты пришел в комнату?" Он: "Этого я сам не знаю". Я: "Ты, боялся?" Он: "Нет, 
наверное нет". Я: "Тебе снились жирафы?" Он: "Нет, не снились; я себе это 
представлял, все это я придумал, проснулся я уже раньше". Я: "Что это должно 
значить: измятый жираф? Ведь ты знаешь, что жирафа нельзя смять, как кусок 
бумаги". Он: "Это я знаю. Я себе так и представлял. Этого даже не бывает на 
свете''. Измятый жираф совсем лежал на полу, а я его взял себе, взял руками". 
Я: "Что, разве можно такого большого жирафа взять руками?" Он: "Я взял руками 
измятого". Я: "А где в это время был большой?" Он: "Большой-то стоял дальше, в 
сторонке". Я: "А что ты сделал с измятым?" Он: "Я его немножко подержал в руке, 
пока большой перестал кричать, а потом сел на него". Я: "А зачем большой 
кричал?" Он: "Потому что я у него отнял маленького". Замечает, что я все 
записываю, и спрашивает: "Зачем ты все записываешь?" Я: "Потому что я все это 
пошлю одному профессору, который у тебя отнимет "глупость". Он: "Ага, а ты ведь 
написал и то, что мама сняла рубашку, ты это тоже дашь профессору?" Я: "Да, и 
ты можешь поверить, что он не поймет, как I) Ганс на своем языке определенно 
заявляет, что это была фантазия.
      История болезни и анализ
      293
      i"')
      можно измять жирафа". Он: "А ты ему скажи, что я сам этого не знаю, и 
тогда он не будет спрашивать, а когда он спросит, что такое измятый жираф, 
пусть он нам напишет, и мы ему ответим или сейчас напишем, что я сам этого не 
знаю". Я: "Почему же ты пришел ночью?" Он: "Я этого не знаю". Я: "Скажи-ка мне 
скоро, о чем ты теперь думаешь?" Его желания: а) Он (с юмором): "О малиновом 
соке". 6) Я: "О чем еще?" в) Он: "О настоящем ружье для убивания насмерть" Я: 
"Тебе ведь это не снилось?" Он: "Наверное, нет; нет, — я знаю совершенно 
определенно". "Он продолжает рассказывать: "Мама меня так долго просила, чтобы 
я ей сказал, зачем я пришел ночью. А я этого не хотел сказать, потому что мне 
было стыдно перед мамой". Я: "Почему?" Он: "Я этого не знаю". "В 
действительности жена моя расспрашивала его все утро, пока он не рассказал ей 
историю с жирафами". "В тот же день фантазия с жирафами получает разгадку". 
"Большой жираф — это я (большой penis — длинная шея), измятый жираф — моя жена 
(ее половой орган), и все это в результате моего разъяснения". "Жираф: см.
поездку в Шенбрунн". "Кроме того, изображение жирафа и слона висят над его 
кроватью". Все вместе есть репродукция сцены, повторяющейся в последнее время 
почти каждое утро. Ганс приходит утром к нам, и моя жена не может удержаться, 
чтобы не взять его на несколько минут к себе в кровать. Тут я обыкновенно 
начинаю ее убеждать не делать этого ("большой жираф кричал, потому что я отнял 
у него измятого"), а она с раздражением мне отвечает, что это бессмыслица, что 
одна минута не. может иметь последствий и т.д. После этого Ганс остается у нее 
на короткое время ("тогда большой жираф перестал кричать, и тогда я сел на 
измятого жирафа"). 1) Отец, чувствуя свою беспомощность, пробует применить 
классический прием психоанализа. Это немного ему помогает, но полученные данные 
могут все-таки иметь глубокий смысл в свете дальнейших открытий.
       294
      -3. Фрейд
      "Разрешение этой семейной сцены, транспонированной на жизнь жирафов, 
сводится к следующему: ночью у него появилась сильная тоска по матери, ее 
ласкам, ее половому органу, и поэтому он пришел в спальню. Все это — 
продолжение его боязни лошадей". Я мог бы к остроумному толкованию отца 
прибавить только следующее: "сесть на что-нибудь" у Ганса, вероятно, 
соответствует представлению от обладании. Все вместе — это фантазия упрямства, 
которая с чувством удовлетворения связана с победой над сопротивлением отца: 
"Кричи, сколько хочешь, а мама все-таки возьмет меня в кровать, и мама 
принадлежит мне". Таким образом, за этой фантазией скрывается все то, что 
предполагает отец: страх, что его не любит мать, потому что его Wiwimacher 
несравненно меньше, чем у отца. На следующее утро отец находит подтверждение 
своего толкования. "В воскресенье, 29 марта, я еду с Гансом в Лайнц. В дверях, 
прощаясь, я шутя говорю жене: "Прощай, большой жираф". Ганс спрашивает: "Почему 
жираф?" Я: "Большой жираф — это мама". Ганс: "Неправда, а разве Анна — это 
измятый жираф?" "В вагоне я разъясняю ему фантазию с жирафами. Он сначала 
говорит: "Да, это верно", а затем, когда я ему указываю, что большой жираф — 
это я, так как длинная шея напомнила ему Wiwimacher, он говорит: "У мамы тоже 
шея, как у жирафа, — я это видел, когда мама мыла свою белую шею'41. "В 
понедельник 30 марта утром Ганс приходит ко мне и говорит: "Слушай, сегодня я 
раздумывал о двух вещах". — "Первая?" "Я был с тобою в Шенбрунне у овец, и там 
мы пролезли под веревки, потом мы это сказали сторожу у входа, он нас и сцапал".
 Второе он забыл. "По поводу этого я могу заметить следующее: когда мы в 
воскресенье в зоологическом саду хотели подойти к овцам, оказалось, что это 
место было ограждено веревкой, так что мы не могли попасть туда. Ганс был 
весьма удивлен, что ограждение сделано только веревкой, под которую легко 
пролезть. Я сказал ему, что приличные люди
      1) Ганс подтверждает теперь толкование в той части, что оба жирафа 
соответствуют отцу и матери, но он не соглашается с сексуальной символикой, по 
которой жираф должен соответствовать penis 'у. Возможно, что эта символика 
верна, но от Ганса, по-видимому, пока большего нельзя и требовать.
      История болезни и анализ
      295
      не пролезают под веревку. Ганс заметил, что ведь это так легко сделать. 
На что я ему сказал, что тогда придет сторож, который такого человека и уведет. 
У входа в Шенб-рунн стоит гвардеец, о котором я говорил Гансу, что он 
арестовывает дурных детей". "В этот же день, по возвращении от Вас, Ганс 
сознался еще в нескольких желаниях сделать что-нибудь запрещенное: "Слушай, 
сегодня рано утром я опять о чем-то думал". "О чем?" "Я ехал с тобой в вагоне; 
мы разбили стекло, и городовой нас забрал". Правильное продолжение фантазии с 
жирафами. Он чувствует, что нельзя стремиться к обладанию матерью; он 
натолкнулся на границу, за которой следует кровосмешение. Но он считает это 
запретньпя только для себя. При всех запретных шалостях, которые он 
воспроизводит в своей фантазии, всегда присутствует отец, который вместе с ним 
подвергается аресту. Отец, — как думает он, — ведь тоже проделывает с матерью 
загадочное и запретное, как он себе представляет, что-то насильственное вроде 
разбивания стекла или проникания в загражденное пространство. В этот же день в 
мои приемные часы меня посетили отец с сыном. Я уже раньше знал этого забавного 
малыша, милого в своей самоуверенности, которого мне всегда приятно было видеть.
 Не знаю, вспомнил ли он меня, но он вел себя безупречно, как вполне разумный 
член человеческого общества. Консультация была коротка. Отец начал с того, что 
страх Ганса перед лошадьми, несмотря на все разъяснения, не уменьшился. Мы 
должны были сознаться и в том, что связь между лошадьми, перед которыми он 
чувствовал страх, и между раскрытыми побуждениями нежности к матери довольно 
слабая. Детали, которые я теперь узнал (Ганса больше всего смущает то, что 
лошади имеют над глазами, и нечто черное у их рта), никак нельзя было объяснить 
теми данными, которые у нас имелись. Но когда я смотрел на них обоих и 
выслушивал рассказ о страхе, у меня блеснула мысль о следующей части толкования,
 которая, как я мог понять, должна была ускользнуть от отца. Я шутя спросил 
Ганса, не носят ли его лошади очков. Он отрицает это. Носит ли его отец очки? 
Это он опять отрицает, даже вопреки очевидности. Не называет ли он черным у 
"рта" усы? Затем я объясняю ему, что он чувствует страх перед отцом, потому что 
он так любит мать. Он мог бы думать, что отец за это на него зол. Но это 
неправда. Отец его все-таки сильно любит, и он может без страха во всем ему 
сознаваться.
       296
      3. Фрейд
      Давно, когда Ганса не бьь\о на свете, я уже знал, что появится маленький 
Ганс, который будет так любить свою мать и поэтому будет чувствовать страх 
перед отцом. И я об ,этом даже рассказьшал его отцу. Тут отец прерывает меня: 
"Почему ты думаешь, что я сержусь на тебя? Разве я тебя ругал или бил?" "Да, ты 
меня бил", заявляет Ганс. "Это неправда. Когда?" "Сегодня перед обедом, и отец 
вспоминает, что Ганс его совершенно неожиданно толкнул в живот, после чего он 
рефлекторно шлепнул его рукою. Замечательно, что эту деталь отец не привел в 
связь с неврозом и только теперь он усмотрел в этом поступке выражение 
враждебного отношения мальчика, а также, быть может, проявление необходимости 
получить за это наказание1). На обратном пути Ганс спрашивает у отца: "Разве 
профессор разговаривает с богом, что он все мог знать раньше?" Я мог бы очень 
гордиться этим признанием из детских уст, если бы я сам не вызвал его своим 
шутливым хвастовством. После этой консультации я почти ежедневно получал 
сведения об изменениях в состоянии маленького пациента. Нельзя было, конечно, 
ожидать, что он после моего сообщения сразу освободится от страхов, но 
оказалось, что ему теперь уже была дана возможность обнаружить свои 
бессознательные продукции и расплести свою фобию. С этого времени он проделал 
программу, которую я уже заранее мог бы изложить его отцу. "2-го апреля можно 
констатировать первое существенное улучшение. В то время, как до сих пор его 
никак нельзя было заставить выйти за ворота ;на сколько-нибудь продолжительное 
время, и он со всеми признаками ужаса мчался домой, когда появлялись лошади, 
теперь он остается перед воротами целый час и даже тогда, когда проезжают мимо 
акипажи, что } ии<, случается довольно часто. Время от времени он бежит в дом, 
когда видит вдали лошадей, но он сейчас же, как бы передумавши, возвращается 
обратно. Но от страха оста-лась уже только частица, и нельзя не констатировать 
улучшения со времени разъяснения". Вечером он говорит: "Раз мы уже идем за 
ворота, мы поедем и в парк". „„ * л-го апреля он рано утром приходит ко мне в 
кровать, в то время как за последние дни он больше не приходил
      История болезни и анализ
      297
      I) Эту реакцию мальчик повторил позже более отчетливым и полным образом. 
Он сначала ударил отца в руку, а затем начал эту же руку нежно целовать.
      L
      ко мне и как бы гордился своим воздержанием. Я спрашиваю: "Почему же ты 
сегодня пришел?" Ганс: "Пока я буду бояться, я больше не приду". Я: "Значит, ты 
приходишь ко мне потому, что ты боишься?" Ганс: "Когда я не у тебя — я боюсь; 
когда я не у тебя в кровати — я боюсь. Когда я больше не буду бояться, я больше 
не приду". Я: "Значит ты меня любишь, и тебе жутко, когда ты утром находишься в 
своей постели; поэтому ты приходишь ко мне?" Ганс: "Да. А почему ты сказал мне, 
что я люблю маму, и на меня находит страх, когда я люблю тебя?" Мальчик теперь 
в своих выражениях становится необыкновенно ясным. Он дает понять, что в нем 
борется любовь к отцу с враждебностью к нему же вследствие соперничества по 
отношению к матери, и он делает отцу упрек за то, что тот до сих пор не обратил 
внимания на эту игру сил, которая превращалась в страх. Отец его еще не вполне 
понимает, потому что он только после этого разговора убеждается во враждебности 
мальчика, на которой я настаивал уже при нашей консультации. Нижеследующее, 
которое я привожу в неизменном виде, собственно говоря, более важно в смысле 
разъяснения для отца, чем для маленького пациента. "Это возражение я, к 
сожалению, не сразу понял во всем его значении. Так как Ганс любит мать, он, 
очевидно, хочет, чтобы меня не было, и он тогда 6ь1л бы на месте отца. Это 
подавленное враждебное желание становится страхом за отца, и он приходит рано 
утром ко мне, чтобы видеть, не ушел ли я. К сожалению, я в этот момент этого не 
понял и говорю ему: "Когда ты один, тебе жутко, что меня нет, и ты приходишь 
сюда". Ганс: "Когда тебя нет, я боюсь, что ты не придешь домой". Я: "Разве я 
когда-нибудь грозил тебе тем, что не приду домой?" Ганс: "Ты — нет, но мама — 
да. Мама говорила мне, что она больше не придет". (Вероятно, он дурно вел себя, 
и она пригрозила ему своим уходом). Я: "Она это сказала тебе, потому что ты 
дурно себя вел". Ганс: "Да". Я: "Значит, ты боишься, что я уйду, потому что ты 
себя дурно вел, и из-за этого ты приходишь ко мне?" За завтраком я встаю из-за 
стола, и Ганс говорит мне: "Папа, не убегай отсюда!" Я обращаю внимание на то, 
что
       298
      3. Фрейд
      он говорит "убегай" вместо "уходи", и отвечаю ему: "Ата, ты боишься, что 
лошадь убежит отсюда?" Он смеется". Мы знаем, что эта часть страха Ганса носит 
двойственный характер: страх перед отцом и страх за отца. Первое происходит от 
враждебности по отношении к отцу, второе — от конфликта между нежностью, 
которая здесь реактивно увеличена, и враждебностью. Отец продолжает: "Это, 
несомненно, начало важной части анализа. То, что он решается в крайнем случае 
только выйти за ворота, но от ворот не отходит, что он при первом приступе 
страха возвращается с половины пути — мотивировано страхом не застать родителей 
дома, потому что они ушли. Он не отходит от дома из любви к матери и боится, 
что я уйду вследствие его враждебных желаний (по отношению ко мне) занять место 
отца". "Летом я несколько раз по своим делам ездил из Гмун-дена в Вену; тогда 
отцом был он. Напоминаю, что страх перед лошадьми связан с переживанием в 
Гмундене, когда лошадь должна была отвезти багаж Лицции на вокзал. Вытесненное 
желание, чтобы я поехал на вокзал, и он остался один с матерью ("чтобы лошадь 
уехала") превращается в страх перед отъездом лошадей. И действительно, ничего 
не наводит на него большего страха, как отъезд повозок со двора таможни, 
находящейся против нас.
      таможенные склады
      ^_:_г< возы
      платформа
      решетка
      а
      улица
      ворота
       
      "Эта новая часть (враждебные помыслы против отца) обнаруживается только 
после того, как он узнает, что я не сержусь на него за то, что он так любит 
маму." "После обеда я опять выхожу с ним за ворота, он опять ходит перед домом 
и остается там даже тогда, когда проезжают экипажи. Только при проезде 
некоторых экипажей он испытывает страх и бежит во двор. Он даже
      История болезни и анализ
      299
      мне объясняет: "Не все белые лошади кусаются". Это значит: после анализа 
в.некоторых белых лошадях он узнал отца, и они больше не кусаются, но остаются 
еще другие, которые кусаются." "План улицы перед нашими воротами следующий: 
напротив находится склад таможни с платформой, к которой в течение всего дня 
подъезжают возы, чтобы забрать ящики и т.п. От улицы этот двор отделяется 
решеткой. Как раз против нашей квартиры находятся ворота этого двора. Я уже 
несколько дней замечаю, что Ганс испытывает особенно сильный страх, когда возы 
въезжают и выезжают из этих ворот и при этом должны поворачивать. В свое время 
я его спросил, чего он так боится, на что сказал мне: "Я боюсь, что лошади 
упадут во время поворота" (А). Также сильно волнуется он, когда возы, стоящие 
перед платформой для выгрузки, неожиданно приходят в движение, чтобы отъехать 
(В). Далее (С) он больше боится больших ломовых лошадей, чем маленьких, 
крестьянских лошадей — больше, чем элегантных (как, например, в экипажах). Он 
также испытывает больший страх, когда воз проезжает мимо очень быстро (D), чем 
когда лошади плетутся медленно. Все эти различия ^выступили отчетливо только в 
последние дни". Я позволил бы себе сказать, что благодаря анализу стал смелее 
не только пациент, но и его фобия, которая решается выступать с большей 
ясностью. "5-го апреля Ганс опять приходит в спальню и отсылается нами обратно 
в свою кровать. Я говорю ему: "До тех пор, пока ты будешь рано утром приходить 
в спальню, страх перед лошадьми не исчезнет". Но он упорствует и отвечает: "Я 
все-таки буду приходить, когда у меня страх". Итак. он не хочет, чтобы ему 
запретили визиты к маме. "После завтрака мы должны сойти вниз. Ганс очень 
радуется этому и собирается, вместо того, чтобы остаться, как обыкновенно, у 
ворот, перейти через улицу во двор, где, как он часто наблюдал, играет много 
мальчиков. Я говорю ему, что мне доставит удовольствие, когда он перейдет улицу,
 и, пользуясь случаем, спрашиваю его, почему он испытывает страх, когда 
нагруженные возы отъезжают от платформы (В). Ганс: "Я боюсь, когда я стою у 
воза, а воз быстро отъезжает, тогда я стою на нем, хочу оттуда влезть на доски 
(платформу) и отъезжаю вместе с возом". Я: "А когда воз стоит, тогда ты не 
боишься? Почему?"
       300
      3 Фрейд
      Ганс: "Когда воз стоит, я скоро вхожу на него и перехожу на доски". (Ганс,
 таким образом, собирается перелезть через воз на платформу и боится, что воз 
тронется, когда он будет стоять на нем). Я: "Может быть, ты боишься, что, когда 
ты уедешь с возом, ты не придешь больше домой?" Ганс: "О, нет, я всегда могу 
еще прийти к маме на возу или на извозчике; я ему даже могу сказать номер дома".
 Я: "Чего же ты тогда боишься?" Ганс: "Я этого не знаю, но профессор это будет 
знать" Я: "Так ты думаешь, что он узнает? Почему тебе хочется перебраться через 
воз на доски'" Ганс: "Потому что я еще никогда там наверху не был, а мне так 
хотелось бы быть там, и знаешь почему? Потому, что я хотел бы нагружать и 
разгружать тюки и лазить по ним. Мне ужасно хотелося бы лазить по тюкам. А 
знаешь, от кого я научился лазить? Я видел, что мальчишки лазят на тюках, и мне 
тоже хотелось бы это делать". "Его желание не осуществилось, потому что, когда 
Ганс решился выйти за ворота, несколько шагов по улице вызвали в нем слишком 
большое сопротивление, так как во дворе все время проезжали возы". Профессор 
знает также только то, что эта предполагаемая Гансом игра с нагруженными возами 
должна иметь символическое, замещающее отношение к другому желанию, которое еще 
не высказано. Но это желание можно было бы конструировать и теперь, если бы это 
не показа лось слишком смелым. "После обеда мы опять идет за ворота, и по 
возвращении я спрашиваю Ганса" " Каких лошадей ты, собственно, больше всего 
боишься'" Ганс: "Всех". Я "Это неверно" Ганс: "Больше всего я боюся лошадей, 
которые имеют что-то у рта". Я. "О чем бы говоришь? О железе, которое у них во 
рту?" Ганс: "Нет, у них есть что-то черное у рта (прикрывает свой рот рукой)". 
Я: "Может быть, усы?" Ганс (смеется): "О, нет!" Я. "Это имеется у всех 
лошадей?" Ганс: "Нет, только у некоторых". Я: "Что же у них у рта?"
      История болезни и анализ
      301
      Ганс: "Что-то черное". Я думаю, что, на самом деле, это -ремень, который 
ломовые лошади носят поперек головы. "Я боюсь тоже больше всего мебельных 
фургонов". Я: "Почему?" Ганс: "Я думаю, что когда ломовые лошади тянут тяжелый 
фургон, они могут упасть". Я: "Значит, маленьких возов ты не боишься?" Ганс: 
"Нет, маленьких и почтовых я не боюсь. Я еще больше всего боюсь, когда 
проезжает омнибус". Я: "Почему? Потому что он такой большой?" Ганс: "Нет, 
потому что однажды у омнибуса упала лошадь". Я: "Когда?" Ганс: "Однажды, когда 
я шел с мамой, несмотря на "глупость", когда я купил жилетку" (Это потом 
подтверждается матерью). Я: "Что ты подумал, когда упала лошадь?" Ганс: "Что 
теперь всегда будет так, — все лошади в омнибусах будут падать". Я. "В каждом 
омнибусе?" Ганс: "Да, и в мебельных фургонах. В мебельных не так часто". Я: 
"Тогда уже у тебя была твоя глупость?" Ганс: "Нет, я ее только что получил. 
Когда лошадь от мебельного фургона"упала, я так сильно испугался! Потом уже, 
когда я пошел, я получил свою глупость". Я: "Ведь глупость была в том, что ты 
подумал, что тебя укусит лошадь, а теперь, как оказывается, ты боялся, что 
упадет лошадь?" Ганс: "Опрокинется и укусит" '1 Я: "Почему же ты так 
испугался'" Ганс. "Потому что лошадь делала ногами так (ложится на землю и 
начинает барахтаться) Я испугался, пото му что она ногами производила шум" Я: 
"Где ты тогда был с мамой?" Ганс: "Сначала на катке, потом в кафе, потом 
покупали жилетку, потом в кондитерской, а потом вечером домой мы проходили 
через парк". (Моя жена подтверждает все это, а также и то, что непосредственно 
за этим появился страх). Я: "Лошадь умерла после того, как упала?"
      _____________________________________________________________________
      1) Ганс прав, как бы невероятно ни звучала это комбинация Как окажется 
впоследствии, связь заключается в 'том, что лошадь (отец) укусит его за его 
желание, чтобы она (отец) опрокинулась.
      301
      302
      3. Фрейд
      Ганс: "Да". Я: "Откуда ты это знаешь?" Ганс: "Потому что я это видел 
(смеется). Нет, она совсем не умерла". Я: "Быть может, ты подумал, что она 
умерла?" Ганс: "Нет, наверно нет. Я это сказал только в шутку". (Выражение лица 
его тогда было серьезным). "Так как он уже устал, я оставляю его в покое. Он 
успевает еще мне рассказать, что он сначала боялся лошадей, впряженных ы 
омнибус, а позже всяких других и только недавно — лошадей, впряженных в 
мебельные фургоны". "На обратном пути из Лайнца еще несколько вопросов: Я: 
"Когда лошадь от омнибуса упала, какого цвета она была? Белого, красного, 
коричневого, серого?" Ганс: "Черного, обе лошади были черные". Я: "Была она 
велика или мала?" Ганс: "Велика". Я: "Толстая или худая?" Ганс: "Толстая, очень 
большая и толстая". Я: "Когда лошадь упала, думал ты о папе?" Ганс: "Может быть.
 Да, это возможно". Отец, быть может, во многих пунктах производит свои 
исследования без успеха; но во всяком случае нисколько не вредно ближе 
познакомиться с подобной фобией, которой мы охотно давали бы названия по ее 
новым объектам. Мы таким образом узнаем, насколько, собственно говоря, эта 
фобия универсальна. Она направлена на лошадей и на экипажи, на то, что лошади 
падают и кусаются, на лошадей с особенными признаками, на возы, которые сильно 
нагружены. Предупредим уже теперь, что все эти особенности происходят от того, 
что страх первоначально относился не к лошадям и только вторично был перенесен 
(транспонирован) на них и фиксировался в местах комплекса лошадей, которые 
подходящи для известного переноса. Мы должны особенно высоко оценить один 
существенный факт, добытый допьпъшанием отца. Мы узнали действительный довод, 
вызвавший появление фобии. Это — момент, когда мальчик видел, как упала большая 
ломовая лошадь, и во всяком случае одно из толкований этого впечатления, 
подчеркнутое отцом, указывает на то, что Ганс тогда ощущал желание, чтобы его 
отец также упал — умер. Серьезное выражение во время рассказа как бы 
соответствует этому бессознательному
      История болезни и анализ
      303
      смыслу. Не скрывается ли за этим и другая мысль? И что должен означать 
этот шум, производимьш ногами? "С некоторого времени Ганс играет в комнате в 
лошадки, бегает, падает, топает ногами, ржет. Один раз он подвязывает себе 
мешочек, в виде мешка для корма. Несколько раз он подбегает ко мне и кусает". 
Таким образом, он принимает последние толкования более решительно, чем это 
можно сделать на словах... Но при этом меняются роли, так как эта игра служит 
для фантазии, основанной на желании. Следовательно, он — лошадь, он кусает отца,
 а в остальном он отождествляет себя с отцом. "В последние два дня я замечаю, 
что Ганс самым решительным образом выступает против меня, хотя без дерзости, а 
скорее шаловливо. Не оттого ли это, что он больше не боится меня -лошади?" "б 
апреля. После обеда я с Гансом находимся перед домом. При появлении лошадей я 
каждый раз спрашиваю, не видит ли он у них "черного рта". Он каждый раз 
отвечает на это отрицанием. Я спрашиваю, как именно выглядит это черное железо. 
Таким образом, мое первое предположение, что это ремень в упряжи ломовых 
лошадей, не подтверждается. Я спрашиваю, не напоминает ли это "черное" усы; он 
говорит: только цветом. Итак, я до сих пор не знаю, что это на самом деле." 
"Страх становится меньше. Он решается на этот раз подойти к соседнему дому, но 
он быстро возвращается, когда слышит издали приближение лошадей. Если воз 
проезжает и останавливается у нашего дома, он в страхе бежит домой, так как 
лошадь топает ногой. Я спрашиваю его, чего он боится, быть может, его пугает то,
 что лошадь так делает (при этом я топаю ногой). Он говорит: "Не делай такого 
же шума ногами!" Сравни с его словами по поводу падения лошади от омнибуса." 
"Особенно пугается он, когда проезжает мебельный фургон. Он тогда вбегает в 
комнаты. Я равнодушно спрашиваю его: "Разве мебельный фургон похож на омнибус?" 
"Он ничего не отвечает. Я повторяю вопрос. Тогда он говорит: "Ну конечно, иначе 
я не боялся бы мебельного фургона". ' "7-е апреля. Сегодня я опять спрашиваю, 
как выглядит "черное у рта лошади". Ганс говорит: "Как намордник". Удивительно 
то, что за последние три дня ни разу не проезжала лошадь, у которой имелся бы 
подобный "намордник". Я сам
       304
      3 Фрейд
      ни разу не видел подобной лошади во время прогулок, хотя Ганс настаивал 
на том, что такие лошади существуют. Я подозреваю, что ему действительно 
толстый ремень у рта напомнил усы, и что после моего толкования и этот страх 
исчез." "Улучшение состояния Ганса становится более прочным, радиус-круга его 
деятельности, считая наши ворота центром, становится все больше Он решается 
даже на то, что до сих пор было невозможно, — перебежать на противоположный 
тротуар. Весь оставшийся еще страх связан только со сценой с омнибусом, и смысл 
этой сцены мне во всяком случае еще не ясен". "9 апреля. Сегодня утром Ганс 
входит, когда я, обнаженный до пояса, умываюсь. Ганс: "Папа, ведь ты красивый, 
такой белый'" Я "Не правда ли, как белая лошадь7" Ганс "Только усы черные Или, 
может быть, это черный намордник?" "Я рассказываю ему, что я вчера вечером был 
у профессора, и говорю: "Он хотел бы еще кое что узнать", на что Ганс замечает" 
"Это мне ужасно любопытно". "Я говорю ему, что знаю, при каких обстоятельствах 
он подымает шум ногами. Он прерывает меня: "Не правда ли, когда я сержусь или 
когда мне нужно делать "Lumpf", a хочется лучше играть". (Когда он злится, он 
обыкновенно топает ногами. Деталь "Lumpf означает акт дефекации. Когда Ганс был 
маленький, он однажды, вставая с горшеч-ка, сказал: "Смотри — Lumpf. (Он хотел 
сказать Strumpf (чулок), имея ввиду сходство по форме и по цвету). Это 
обозначение осталось и до сих пор — Раньше, когда его нужно было сажать на 
судно, а ему не хотелось прекратить игру, он обыкновенно топал ногами, начинал 
дрожать и иногда бросался на землю)". Я- "Ты подергиваешь ногами и тогда, когда 
тебе нужно сделать wiwi, а ты удерживаешься, потому что предпочитаешь играть". 
Он" "Слушай, мне нужно сделать wiwi", — и он как бы для подтверждения выходит". 
Отец во время его визита ко мне спрашивал меня, что должно было напоминать 
Гансу подергивание ногами лошади Я указал ему на то, что это может напоминать 
Гансу его собственную реакцию задерживаемого позыва к мочеиспусканию. Ганс 
подтверждает это тем, что у него во время разговора появляется позыв, и он 
указывает еще и другие значения "шума, производимого ногами".
      История болезни и анализ
      305
      "Затем мы идем за ворота. Когда проезжает воз с углем, он говорит мне: 
"Слушай, угольный воз тоже наводит на меня страх". Я: "Быть может, потому, что 
он такой же большой, как омнибус?" Ганс: "Да, и потому, что он сильно нагружен, 
и лошадям приходится так много тянуть, и они легко могут упасть. Когда воз 
пустой, я не боюсь". Действительно, как это выяснено, он испытывает страх 
только перед грузовиками. И все же положение вещей довольно неясно. Анализ мало 
подвигается вперед, и я боюсь, что изложение его скоро может показаться скучным 
для читателя. Но такие темные периоды бывают в каждом психоанализе. Вскоре Ганс,
 совершенно неожиданно для нас, переходит в другую область. "Я прихожу и 
беседую с женой, которая сделала разные покупки и показывает их мне. Между ними 
— желтые дамские панталоны. Ганс много раз говорит "пфуй", бросается на землю и 
отплевьшается. Жена говорит, что он так делал уже несколько раз, когда видел 
панталоны". Я спрашиваю: "Почему ты говоришь "пфуй"?" Ганс: "Из-за панталон" Я" 
"Почему? Из-за цвета, потому что они желтые и напоминают тебе wiwi или Lumpf?" 
Ганс: "Lumpf ведь не желтый, он белый или черный". -Непосредственно за этим: 
"Слушай, легко делать Lumpf, когда ешь сыр?" (Это я ему раз сказал, когда он 
меня спросил, почему я ем сыр) . Я-"Да". Ганс. "Поэтому ты всегда рано утром 
уже идешь делать Lumpf? Мне хотелось бы съесть бутерброд с сыром". "Уже вчера, 
когда он играл на улице, он спрашивал меня: "Слушай, не правда ли, после того, 
как много прыгаешь, легко делаешь Lumpf?" — Уже давно действие его кишечника 
связано с некоторыми затруднениями, часто приходится прибегать к детскому меду 
и клистирам. Один раз его привычные запоры настолько усилились, что жена 
обращалась за советом к доктору Л. Доктор высказал мнение, что Ганса 
перекармливают, что и соответствовало действительности, и посоветовал сократить 
количество принимаемой им пищи, что сейчас же вызвало заметное улучшение. В 
последние дни запоры опять стали чаще. "После обеда я говорю ему: "Будем опять 
писать профессору", и он мне диктует. "Когда я видел желтые пан-
       306
      3. Фрейд
      талоны, я сказал "пфуй", плюнул, бросился на пол, зажмурил глаза и не 
смотрел". Я: "Почему?" Ганс: "Потому что я увидел желтью панталоны, и когда я 
увидел черные 1) панталоны, я тоже сделал что-то в этом роде. Черные это тоже 
панталоны, только они черные (прерывает себя). Слушай, я очень рад; когда я 
могу писать профессору, я всегда очень рад". Я: "Почему ты сказал "пфуй"? Тебе 
это противно?" Ганс: "Да, потому что я их увидел. Я подумал, что мне нужно 
делать Lumpf". Я: "Почему?" Ганс: "Я не знаю". Я: "Когда ты видел черные 
панталоны?" Ганс: "Однажды давно, когда у нас была Анна (прислуга), у мамы, она 
только что принесла их после покупки домой". (Это подтверждается моей женой). 
Я: "И тебе было противно?" Ганс: "Да". Я: "Ты маму видел в таких панталонах?" 
Ганс: "Нет". Я: "А когда она одевалась?" Ганс: "Желтые я уже раз видел, когда 
она их купила (противоречие! Желтые он увидел в первый раз, когда она их 
купила). В черных она ходит сегодня (верно!), потому что я видел, как она их 
утром снимала". Я: "Как? Утром она снимала черные панталоны?" Ганс: "Утром, 
когда она уходила, она сняла черные панталоны, а когда вернулась, она еще раз 
одела черные панталоны". "Мне это кажется бессмыслицей, и я расспрашиваю жену. 
Она говорит, что все это неверно. Она, конечно.-не переодевала панталон перед 
уходом." "Я тут-ж< спрашиваю Ганса: "Ведь мама говорит, что все это неверно". 
Ганс: "Мне так кажется. Быть может, я забыл, что она не сняла панталон. (С 
неудовольствием): оставь меня, наконец, в покое". К разъяснению этой истории с 
панталонами я тут же должен заметить следующее: Ганс, очевидно, лицемерит, 
когда притворяется довольным, что от него требуют от-
      1) У моей жены имеются уже несколько недель панталоны "реформ " для 
велосипедной езды.
      История болезни и анализ 307 вета по этому вопросу. К концу он сбрасывает 
свою маску и становится дерзким по отношению к отцу. Разговор идет о вещах, 
которые раньше доставляли ему много удовольствия и которые теперь, после 
наступившего вытеснения, вызывают в нем большой стыд и даже отвращение. Он даже 
в этом случае лжет, придумывая для наблюдавшейся им перемены панталон у матери 
другие поводы. На самом деле, снимание и одевание панталон находится в связи с 
комплексом дефекации. Отец в точности знает, в чем здесь дело, и что Ганс 
старается скрыть. "Я спрашиваю свою жену, часто ли Ганс присутствовал, когда 
она удалялась в клозет. Она говорит "Да, часто он хнычет до тех пор, пока ему 
это разрешают; это делали все дети". \ Запомним себе хорошо это вытесненное уже 
теперь удовольствие видеть мать при акте дефекации. "Мы идем за ворота. Ганс 
очень весел, и когда он бегает, изображая лошадь, я спрашиваю: "Послушай, кто, 
собственно говоря, вьючная лошадь? Я, ты или мама?" Ганс (сразу): "Я, я — 
молодая лошадь". "В период сильнейшего страха, когда страх находил на него при 
виде скачущих лошадей, я, чтобы успокоить его, , сказал: "Знаешь, это — молодые 
лошади, — они скачут, как мальчишки. Ведь ты тоже скачешь, а ты мальчик". С 
того времени он при виде скачущих лошадей говорит: "Это верно — это молодые 
лошади!" "Когда мы возвращаемся домой, я на лестнице, почти ничего не думая, 
спрашиваю: "В Гмундене ты играл с детьми в лошадки?" Он: "Да! (задумывается). 
Мне кажется, что я там приобрел мою "глупость". Я: "Кто был лошадкой?" Он: "Я, 
а Берта была кучером". Я: "Не упал ли ты, когда был лошадкой?" Ганс: "Нет! 
Когда Берта погоняла меня — ну!, я быстро бегал, почти вскачь". Я: "А в 
омнибусы вы никогда не играли?" Ганс: "Нет — в обыкновенные возы и в 
лошадки-без-воза. Ведь всегда у лошадки есть воз, он может остаться дома, а 
лошадь бегает без воза". Я: "Вы часто играли в лошадки?" Ганс: "Очень часто. — 
Фриц (также сын домохозяина) был тоже однажды лошадью, а Франц кучером, и Фриц 
так скоро бежал, что вдруг наступил на камень, и у него пошла кровь".
       308
      З.Фрейд
      Я: "Может быть, он упал?" Ганс: "Нет, он опустил ногу в воду и потом 
обернул" ее
      платком ''. Я: "Ты часто был лошадью?" Ганс: "О, да". Я: "И ты там 
приобрел "глупость"?" Ганс: "Потому что они там всегда, говорили: "За лошадь" и 
"за лошадь" (он подчеркивает это "за" (wegen)); поэтому, может быть, что они 
говорили "за лошадь", я и заполучил свою глупость"2). Некоторое время отец 
бесплодно производит исследования по другим путям. Я: "Дети тогда рассказывали 
что-нибудь о лошади?" Ганс: "Да!" Я: "А что?" Ганс: "Я это забыл"; Я: "Может 
быть, они что-нибудь рассказывали о ее Wiwimacher'e?" Ганс: "О, нет!" Я: "Там 
ты уже боялся лошадей?" Ганс: "О, нет, я совсем не боялся". Я: "Может быть, 
Берта говорила о том, что лошадь..." Ганс (прерывая): "Делает wiwi? Нет!" "10 
апреля я стараюсь продолжить вчерашний разговор и хочу узнать, что означает "за 
лошадь". Ганс не может этого вспомнить; он знает только, что утром несколько 
детей стояло перед воротами и выкрикивало "за лошадь, за лошадь". Он сам тоже 
стоял там. Когда я станов-люся настойчивее, он заявляет, что дети вовсе не 
говорили "за лошадь", и что он неправильно вспомнил". Я: "Ведь вы часто бывали 
также в конюшне и, наверно, говорили о лошади?" — "Мы ничего не говорили". — "А 
о чем же вы разговаривали?" — "Ни о-чем". — "Вас было столько детей, и 1) См 
дальше Отец, вполне справедливо полагает, что Фриц тогда упал 2) Поясняю. Ганс 
не хочет утверждать, что тогда заполучил глупость, а только в связи с теми 
событиями Обыкновенно так и бывает, как в теории, что тот же предмет, который 
раньше вызывал высокое наслаждение, теперь делается предметом фобии И я могу 
дополнить за ребенка, который этого не умеет сказать, что словечко "за " 
(w-esen) открыло путь распространению фобии с лошади на воз (Ганс привык 
слышать и произносить воз — W(a')gen вместо Wagen). He нужно забывать, 
насколько конкретнее, чем взрослые, относятся к словам дети, и сколь 
значительны должны быть для них ассоциации по сходству слов
      История болезни и анализ
      309
      вы ни о чем не говорили?" — "Кое о чем говорили,, но не о лошади". — "А о 
чем?" —"Я теперь уже этого не знаю". "Я оставляю эту тему, так как очевидно, 
что сопротивление слишком велико 1), и спрашиваю: "С Бертою ты охотно играл?" 
Он: "Да, очень охотно, а с Ольгой — нет; знаешь, что сделала Ольга? Грета 
наверху подарила мне раз бумажный мяч, а Ольга его разорвала на куски. Берта бы 
никогда его не разорвала. С Бертой я очень охотно играл". Я: "Ты видел, как 
выглядит Wiwimacher Берты?" Он: "Нет, я видел Wiwimacher лошади, потому что я 
всегда бывал в стойле". Я: "И тут тебе стало интересно знать, как выглядит 
Wiwimacher у Берты и мамы?" Он: "Да!" "Я напоминаю ему его жалобы на то, что 
девочка всегда ходила смотреть, как он делает wiwi". Он: "Берта тоже всегда 
смотрела (без огорчения, скорее с удовольствием), очень часто. В маленьком саду,
 там, где посажена редиска, я делал wiwi, а она стояла у ворот и смотрела". Я: 
"А когда она делала wiwi, смотрел ты?" Он: "Она ходила в клозет". Я: "А тебе 
становилось интересно?" Он: "Ведь я был внутри, в клозете, когда она там была". 
"(&го соответствует действительности: хозяева нам зло рассказали, и я 
припоминаю, что мы запретили Гансу делать это)". Я: "Ты ей говорил, что хочешь 
войти?" Он: "Я входил сам и потому, что Берта мне это разрешила. Это ведь не 
стыдно". Я: "И тебе было бы приятно увидеть Wiwimacher?" Он: "Да, но я его не 
видел". "Я напоминаю ему сон в Гмундене относительно значения фантов в моей 
руке и спрашиваю: "Тебе в Гмундене хотелось, чтобы Берта помогла тебе сделать 
wiwi?" Он: "Я ей никогда этого не говорил". Я: "А почему ты этого никогда ей не 
говорил?" Он: "Потому что я об этом никогда не думал (прерывает себя). Когда я 
обо всем этом напишу профессору, глупость скоро пройдет, не правда ли?"
      1) Здесь, собственно, ничего другого нельзя было извлечь, кроме словесной 
ассоциации, ускользнувшей от отца. Хороший образчик условий, при которых 
психоаналитические попытки оканчиваются н'еудачей.
       310
      3 Фрейд
      Я: "Почему тебе хотелось, чтобы Берта помогла тебе делать vviwi?" Он: "Я 
не знаю. Потому что она смотрела". Я: "Ты думал о том, что она положит руку на 
Wi-wimacher?" Он: "Да (отклоняется). В Гмундене было очень весело. В маленьком 
саду, где растет редиска, лежит маленькая куча песку, там я играю с лопаткой". 
Это сад, где он всегда делал wiwi". Я: "Когда ты в Гмундене ложился в постель, 
ты трогал руками Wiwimacher?" Он: "Нет, еще нет. В Гмундене я так хорошо спал, 
что об том еще не думал. Только на прежней квартире и теперь я это делал". Я- 
"А Берта никогда не трогала руками твоего Wi-wimacher'a?" Он: "Она этого 
никогда не делала, потому что я ей об этом никогда не говорил". Я: "А когда 
тебе этого хотелось?" Он: "Кажется, однажды в Гмундене". Я: "Только один раз?" 
Он: "Да, чаще". Я: "Всегда, когда ты делал wiwi, она подглядывала, — может, ей 
было любопытно видеть, как ты делаешь wiwi?" Он: "Может быть, ей было любопытно 
видеть, как выглядит мой Wiwimacher". Я: "Но и тебе это было любопытно только 
по отношению к Берте?" Он: "К Берте и к Ольге". Я "К кому еще'" Он: "Больше ни 
к кому". Я- "Ведь это неправда Ведь и по отношению к маме?" Он: "Ну к маме, 
конечно". Я: "Но теперь тебе уже не любопытно. Ведь ты знаешь, как выглядит 
Wiwimacher Анны". Он: "Но он ведь будет расти, не правда ли?"1) Я: "Да, конечно.
.. Но когда он вырастет, он все-таки не будет походить на твой". Он: "Это я 
знаю. Он будет такой, как теперь, только больше". Я: "В Гмундене тебе было 
любопытно видеть, как мама раздевается?"
      1) Он хочет быть утренным, что его собственный Wiwi будет расти
      История болезни и анализ
      311
      Он: "Да, и у Анны, когда ее купали, я видел маленький Wiwimacher". Я: "И 
у мамы?" Он: "Нет!" Я: "Тебе было противно видеть мамины панталоны?" Он: 
"Только черные, когда она их купила, и я их увидел, я плюнул. А когда она их 
надевала и снимала, я тогда не плевал. Я плевал тогда потому, что черные 
панталоны черны как Lumpf, а желтые, как Wiwi, и когда я смотрю на них, мне 
кажется, что нужно делать Wiwi. Когда мама носит панталоны, я их не вижу, 
потому что сверху она носит платье". Я: "А когда она раздевается?" Он: "Тогда я 
не плюю. Но когда панталоны новые, они выглядят ка Lumpf. А когда они старые, 
краска сходит с них, и они становятся грязными. Когда их покупают, они новые, а 
когда не покупают, они старые". Я: "Значит, старые панталоны не вызывают в тебе 
отвращения?" Он: "Когда они старые, они ведь немного чернее, чем Lumpf, не 
правда ли? Немножечко чернее"1). Я: "Ты часто бывал с мамой в клозете?" Он: 
"Очень часто". Я: "Тебе там не было противно?" Он: "Да... Нет!" Я: "Ты охотно 
присутствуешь при том, когда мама делает wiwi или Lumpf?" Он: "Очень охотно". 
Я: "Почему так охотно?" Он: "Я этого не знаю". Я: "Потому что ты думаешь, что 
увидишь Wiwimacher?" Он: "Да, я тоже так думаю". Я: "Почему ты в Лайнце никогда 
нехочешь идти в клозет?" "(В Лайнце он всегда просит, чтобы я его не сводил в 
клозет. Он один раз испугался шума воды, спущенной для промывания клозета)".
      1) Наш Ганс не может справиться с темой, которую он не знает, как 
изложить Быть может, он думает, что панталоны вызывают в нем отвращение только 
после их покупки, на теле матери они больше не вызывают у него ассоциации с 
Lumpf'ом или с wiwi, тогда уже они интересуют его в другом направлении
       312
      3 Фрейд
      Он: "Потому что там, когда тянут ручку вниз, получается большой шум". Я: 
"Этого ты боишься?" Он "Да'" Я "А здесь, в нашем клозете?" Oil "Здесь — нет. В 
Лайнце я пугаюсь, когда ты спускаешь воду. И когда я нахожусь в клозете, и вода 
стекает вниз, я тоже пугаюся". "Чтобы показать мне, что в нашей квартире он не 
боится, он заставляет меня пойти в клозет и спустить воду. Затем он объясняет: 
"Сначала делается большой шум, а потом поменьше (когда вода стекает). Когда 
большой шум, я лучше остаюсь внутри клозета, а когда слабый шум, я предпочитаю 
выйти из клозета". Я: "Потому что ты боишься?" Он: "Потому что мне ужасно 
хочется видеть большой шум (он поправляет себя), слышать, и я предпочитаю 
оставаться внутри, чтобы хорошо слышать его". Я: "Что же напоминает тебе 
большой шум?" Он: "Что мне в клозете нужно делать Lumpf. (To же самое, что при 
виде черных панталон)". Я "1 [очему^' Он: "Не знаю. Нет, я знаю, что большой 
шум напоминает мне шум, который слышен, когда делаешь Lumpf. Большой шум 
напоминает Lumpf, маленький — wiwi. (Ср. черные и желтью панталоны)". Я: 
"Слушай, а не был ли омнибус такого же цвета, как Lumpf? (По его словам, 
черного цвета)". Он (пораженный): "Да'" Я должен вставить несколько слов. Отец 
расспрашивает, слишком много и по готовому плану, вместо того, чтобы дать 
мальчику высказаться. Вследствие этого анализ становится неясным и сомнительным,
-Ганс'тядет'по своему пути, и когда его хотят свести с него, — он умолкает. 
Очевидно, его интерес, неизвестно почему, направлен теперь на Lumpf и на wiwi. 
История с шумом выяснена так же мало, как и история с черными и желтыми 
панталонами. Я готов думать, что его тонкий слух отметил разницу в шуме, 
который производят при мочеиспускании мужчины и женщины. Анализ искусственно 
сжал материал и свел его к разнице между мочеиспусканием и дефекацией Читателю, 
который сам еще не производил психоанализа, я могу посоветовать не стремиться
      История болезни и анализ
      313
      понимать все сразу. Необходимо ко всему отнестись с беспристрастным 
вниманием и ждать дальнейшего. "11 апреля. Сегодня утром Ганс опять приходит в 
спальню и, как всегда в последние дни, его сейчас же выводят вон." "Позже он 
рассказывает: "Слушай, я кое о чем подумал: Я сижу в ванне1), тут приходит 
слесарь и отвинчивает ее21. Затем он берет большой бурав и ударяет меня в 
живот". Отец переводит для себя эту фантазию: "Я—в кровати у мамы. Приходит 
папа и выгоняет меня. Своим большим penis'ом он отталкивает меня от мамы". 
Оставим пока еще наше заключение невысказанным. "Далее он рассказывает нечто 
другое, что он придумал: "Мы едем в поезде, идущем в Гмунден. На станции мы 
начинаем надевать верхнее платье, но не успеваем этого сделать, и поезд уходит 
вместе с нами". "Позже я спрашиваю: "Видел ли ты, как лошадь делает Lumpf?" 
Ганс: "Да, очень часто". Я: "Что же, она при этом производила сильный шум?" 
Ганс: "Да!" Я: "Что же напоминает тебе этот шум?" Ганс: "Такой же шум бывает, 
когда Lumpf падает в горшочек". "Вьючная лошадь, которая падает и производит 
шум ногами, вероятно, и есть Lumpf, который при падении производит шум. Страх 
перед дефекацией, страх перед перегруженным возом, главным образом, 
соответствует страху перед перегруженным животом". По этим окольным путям 
начинает для отца выясняться истинное положение вещей. "11 апреля за обедом 
Ганс говорит: "Хорошо, если бы мы в Гмундене имели ванну, чтобы мне не нужно 
было ходить в баню". Дело в том, что в Гмундене его, чтобы вымыть, водили 
всегда в соседнюю баню, против чего он обыкновенно протестовал с плачем. И в 
Вене он всегда подымает крик, когда его, чтобы выкупать, сажают или кладут в 
большую ванну. Он должен купаться стоя или на коленях". Эти слова Ганса, 
который теперь начинает своими самостоятельными показаниями давать пищу для 
психоана-лиаа, устанавливают связь между обеими соседними фан-
      1) Ганса купает мать 2) Чтобы взять ее в починку
       314
      З.Фрейд
      тазиями (о слесаре, отвинчивающим ванну, и о неудавшейся поездке в 
Гмунден). Из последней фантазии отец совершенно правильно сделал вьшод об 
отвращении к Гмунде-ну. Кроме того, мы имеем здесь опять хороший пример того, 
как вьшлывающее из области бессознательного становится понятным не при помощи 
предыдущего, а при помощи последующего. "Я спрашиваю его, чего и почему он 
боится в большой ванне". Ганс. "Потому, что я упаду туда". Я: "Почему же ты 
раньше никогда не боялся, когда тебя купали в маленькой ванне?" Ганс. "Ведь я в 
ней сидел, ведь я в ней не мог лечь, потому что она была слишком мала". Я: "А 
когда ты в Гмундене катался на лодке, ты не боялся, что упадешь в воду?" Ганс: 
"Нет, потому что я удерживался руками, и тогда я не мог упасть. Я боюсь, что 
упаду, только тогда, когда купаюсь в большой ванне". Я: "Тебя ведь купает мама. 
Разве ты боишься, что мама гебя бросит в воду?" Ганс: "Что она отнимет свои 
руки, и я упаду в воду с головой". Я: "Ты же знаешь, что мама любит тебя, ведь 
она не отнимет рук". Ганс: Я так подумал". Я: "Почему?" Ганс' "Этого я точно не 
знаю". Я: "Быть может, потому, что ты шалил и поэтому думал, что она тебя 
больше не любит?" Ганс- "Да". Я: "А когда ты присутствовал при купании Анны, 
тебе не хотелось, чтобы мама отняла руки и уронила Анну в воду?" Ганс. "Да". Мы 
думаем, что отец угадал это совершенно верно. "12 апреля. На обратном пути из 
Лайнца в вагоне 2-го класса Ганс при виде черной кожаной обивки говорит: "Пфуй, 
я плюю, а когда я вижу черные панталоны и черных лошадей, я тоже плюю, потому 
что я должен делать Lumpf". Я: "Быть может, ты у мамы видел что-нибудь черное, 
что тебя испугало?" Ганс: "Да". Я: "А что?" Ганс: "Я не знаю, черную блузу или 
черные чулки .
      История болезни и анализ
      315
      Я: "Быть может, ты увидел чернью волосы на Wiwim-acher'e, когда ты был 
любопытным и подглядывал?" Ганс (оправдываясь): "Но Wiwimacher'a я не видел". 
"Когда он однажды снова обнаружил страх при виде воза, выезжавшего из 
противолежащих ворот, я спросил его: "Не похожи ли эти ворота на роро'" Он. "А 
лошади на Lumpf?" После этого каждый раз при виде выезжающего из ворот воза он 
говорит' "Смотри, идет Lumpf. Выражение Lumpfi он употребляет в первый раз, оно 
звучит как ласкательное имя Моя своячни-ца называет своего ребенка Wumpfi "13 
апреля при виде куска печенки в супе он говорит "Пфуй, Lumpf" Он ест, 
по-видимому, неохотно, и рубленое мясо, которое ему по форме и цвету напоминает 
Lumpf." "Вечером моя жена рассказывает, что Ганс бь1Л на балконе и сказал ей: 
"Я думал, что Анна была на балконе и упала вниз" Я ему часто говорил, что когда 
Анна на балконе, он должен следить за ней, чтобы она не подошла к барьеру, 
которьш декандент -слесарь конструировал весьма нелепо, с большими отверстиями, 
которые мне пришлось заделать проволочной сеткой Здесь вытесненное желание 
Ганса весьма прозрачно. Мать спросила его, не было ли бы ему приятнее, если бы 
Анна совсем не существовала. На это он ответил утвердительно "14 апреля. Тема, 
касающаяся Анны, все еще на первом плане. Мы можем вспомнить из прежних записей,
 что он почувствовал антипатию к новорожденной, отнявшей у него часть 
родительской любви, эта антипатия и теперь еще не исчезла и только отчасти 
компенсируется преувеличенной нежностью. Он уже часто поговаривал, чтобы аист 
больше не носил детей, чтобы мы дали аисту денег, чтобы тот больше не приносил 
детей из большого ящика, в котором находятся дети (Ср. страх перед мебельным 
фургоном. Не выглядит ли омнибус как большой ящик?). Анна производит столько 
крику; это ему тяжело. "Однажды он неожиданно заявляет- "Ты можешь вспомнить, 
как пришла Анна? Она лежала в кровати у мамы такая милая и славная (эта похвала 
звучала подозрительно-фальшиво1). "Затем мы внизу перед домом. Можно опять 
отметить большое улучшение. Даже ломовики вызывают в нем более слабый страх. 
Один раз он с радостью кричит- "Вот едет лошадь с черным у рта", и я, наконец, 
могу констатировать, что это лошадь с кожаным намордником Но
       316
      3. Фрейд
      Ганс не испытывает никакого страха перед этой лошадью." "Однажды он 
стучит своей палочкой о мостовую и спрашивает: "Слушай, тут лежит человек... 
который похоронен... или это бывает только на кладбище?" Таким образом его 
занимает теперь не только загадка жизни, но и смерти.*' "По возвращении я вижу 
в передней ящик, и Ганс говорит 1): "Анна ехала с нами в Гмунден в таком ящике. 
Каждый раз, когда мы ехали в Гмунден, она ехала с нами в ящике. Ты мне уже 
опять не веришь? Это, папа, уже на самом деле. Поверь мне, мы достали большой 
ящик, полный детей, и они сидели там, в ванне. (В этот ящик упаковывалась 
ванна). Я их посадил туда, верно. Я хорошо припоминаю это"21. Я: "Что ты можешь 
припомнить?" Ганс: "Что Анна ездила в ящике, потому что я этого не забыл. 
Честное слово!" Я: "Но ведь в прошлом году Анна ехала с нами в вагоне". Ганс: 
"Но раньше она всегда ездила с нами в ящике". Я: "Не маме ли принадлежал ящик?" 
Ганс: "Да, он был у мамы". Я: "Где же?" Ганс: "Дома на полу". Я: "Может быть, 
она носила его с собой?"3) Ганс: "Нет! Когда мы теперь поедем в Гмунден, Анна 
опять поедет в ящике". Я: "Как же она вылезла из ящика?" Ганс: "Ее вытащили". 
Я: "Мама?" Ганс: "Я и мама. Потом мы сели в экипаж. Анна ехала верхом на лошади,
 а кучер погонял. Кучер сидел йа козлах. Ты был с нами. Даже мама это знает. 
Мама этого не знает, потому что она опять это забыла, но не нужно ей ничего 
говорить". "Я заставляю его все повторить". Ганс: "Потом Анна вылезла". Я: "Она 
ведь еще и ходить не могла!" Ганс: "Мы ее тогда снесли на руках". 1) Для нас 
ясно, почему тема "Анна " идет непосредственно за темою "Lumpf": Анна — сама 
Lumpf, все новорожденные дети -Lumpf'ы. 2) Тут он начинает фантазировать Мы 
узнаем, что для него ящик и ванна обозначают одно и то же, — это пространство, 
в котором находятся дети. Обратим внимание на его повторные уверения. 3) Ящик, 
конечно, живот матери. Отец хочет указать Гансу, что он это понял. И тот ящик, 
в котором выставляют героя мифов, начиная с Саргона из Агады, представляет то 
же самое.
      История болезни и анализ
      317
      Я: "Как же она могла сидеть на лошади, ведь в прошлом году она еще совсем 
не умела сидеть". Ганс: "О да, она уже сидела и кричала ну! ну! И щелкала 
кнутом, который раньше был у меня. Стремян у лошади не было, А Анна ехала 
верхом; папа, а может быть, это не шутка". Что должна означать эта настойчиво 
повторяемая и удерживаемая бессмыслица? О, это ничуть не бессмыслица,^ это 
пародия — месть Ганса отцу. Она должна означать приблизительно следующее: Если 
ты в состоянии думать, что я могу поверить в аиста, который в октябре будто бы 
принес Анну, тогда как я уже летом, когда мы ехали в Гмунден, заметил у матери 
большой живот, то я могу требовать, чтобы и ты верил моим вымыслам. Что другое 
может означать его утверждение, что Анна уже в прошлое лето ездила в ящике в 
Гмунден, как не его осведомленность о беременности матери? То, что он и для 
следующего года предполагает эту поездку в ящике, соответствует обычному 
появлению из прошлого бессознательных мыслей. Или у него есть особые основания 
для страха, что к ближайшей летней поездке мать опять будет беременна. Тут уже 
мы узнали, что именно испортило ему поездку в Гмунден, — это видно из второй 
его фантазии. "Позже я спрашиваю его, как, собственно говоря, Анна после 
рождения пришла к маме в постель". Тут он уже имеет возможность развернуться и 
подразнить отца. Ганс: "Пришла Анна. Госпожа Краус (акушерка) уложила ее в 
кровать. Ведь она еще не умела ходить. А аист нес ее в своем клюве. Ведь ходить 
она еще не могла (не останавливаясь, продолжает). Аист подошел к лестнице и 
постучал; здесь все спали, а у него был подходящий ключ; он отпер двери и 
уложил Анну в твою1) кровать, а мама спала; — нет, аист уложил Анну в мамину 
кровать. Уже была ночь, и аист совершенно спокойно уложил ее в кровать и совсем 
без шума, а потом взял себе шляпу и ушел обратно. Нет, шляпы у него не было". 
Я: "Кто взял себе шляпу? Может быть, доктор?" Ганс: "А потом аист ушел к себе 
домой и потом позвонил, и все в доме уже больше не спали. Но этого не 
рассказывай ни маме, ни Тине (кухарка). Это тайна!"
      I) Конечно, ирония, как и последующая просьба не выдать этой тайны матери
       318
      3. Фрейд
      Я: "Ты любишь Анну?" Ганс: "Да, очень". Я: "Было бы тебе приятнее, если 
бы Анны не было, или ты рад, что она есть?" Ганс: "Мне было бы приятнее, если 
бы она не появилась на свет". Я: "Почему?" Ганс: "По крайней мере, она 
нечсричала бы так, а я не могу переносить крика". Я: "Ведь ты и сам кричишь?" 
Ганс: "А ведь Анна тоже кричит". Я: "Почему ты этого не переносишь?" Ганс: 
"Потому что она так сильно кричит". Я: "Но ведь она совсем не кричит". Ганс: 
"Когда ее шлепают по голому роро, она кричит". Я: "Ты ее уже когда-нибудь 
шлепал?" Ганс: "Когда мама шлепает ее, она кричит". Я: "Ты этого не любишь?" 
Ганс: "Нет... Почему? Потому что она своим криком производит такой шум". Я: 
"Если тебе было приятнее, чтобы ее не было на свете, значит, ты ее не любишь". 
(Ганс соглашается). Я: "Поэтому ты думал, что мама отнимет руки во время 
купания, и Анна упадет в воду..." Ганс (дополняет): "... и умрет". Я: "И ты 
остался бы тогда один с мамой. А хороший мальчик этого все-таки не желает". 
Ганс: "Но думать ему можно". Я: "А ведь это нехорошо". Ганс: "Когда он об этом 
думает, это все-таки хорошо, потому что тогда можно написать об этом 
профессору"11. "Позже я говорю ему: "Знаешь, когда Анна станет больше и 
научится говорить, ты будешь ее уже больше любить". Ганс: "О, нет. Ведь я ее 
люблю. Когда она осенью уже будет большая, я пойду с ней один в парк и буду ей 
все объяснять". "Когда я хочу заняться дальнейшими разъяснениями, он прерывает 
меня, вероятно, чтобы объяснить мне, что это не так плохо, когда он желает 
смерти Анне". Ганс: "Послушай, ведь она уже давно была на свете, даже 1) 
Славный маленький Ганс! Я даже у взрослых не желал бы для себя лучшего 
понимания психоанализа.
      История болезни и анализ
      319
      когда ее не было. Ведь у аиста она тоже уже была на свете". Я: "Нет, у 
аиста она, пожалуй, и не была". Ганс: "Кто же ее принес? У аиста она была". Я: 
"Откуда же он ее принес?" Ганс: "Ну, от себя". Я: "Где же она у него там 
находилась?" Ганс: "В ящике, в аистином ящике". Я: "А как выглядит этот ящик?" 
Ганс: "Он красный. Выкрашен в красный цвет (кровь!)" Я: "А кто тебе это 
сказал?" Ганс: "Мама; я так подумал,; так в книжке нарисовано". Я: "В какой 
книжке?" Ганс: "В книжке с картинками". (Я велю принести его первую книжку с 
картинками. Там изображено гнездо аиста с аистами на красной трубе. Это и есть 
тот ящик. Интересно, что на той же странице изображена лошадь, которую 
подковывают. Ганс помещает детей в ящик, так как он не находит их в гнезде)". 
Я: "Что же аист с ней сделал?" • Ганс: "Тогда он принес Анну сюда. В клюве. 
Знаешь, это тот аист, из Шенбрунна, который укусил зонтик". (Воспоминание о 
меленьком происшествии в Шенбрунне).' Я: "Ты видел, как аист принес Анну?" 
Ганс: "Послушай, ведь я тогда еще спал. А утром уже никакой аист не может 
принести девочку или мальчика". Я: "Почему?" Ганс: "Он не может этого. Аист 
этого не может. Знаешь, почему? Чтобы люди сначала не видели, и чтобы сразу, 
когда наступит утро, девочка уже была тут"1). Я: "Но тогда было очень интересно 
знать, как аист это сделал?" Ганс: "О, да!" Я: "А как выглядела Анна, когда она 
пришла?" Ганс (неискренне): "Совсем белая и миленькая, как золотая". Я: "Но 
когда ты ее увидел в первый раз, она же тебе не понравилась?" Ганс: "О, очень!" 
Я: "Ведь ты был поражен, что она такая маленькая?"
      1) Непоследовательность Ганса не должна нас останавливать. В предыдущем 
разговоре из его сферы бессознательного выявилось его недоверие к басне об 
аисте, связанное с чувством горечи по отношению к делающему из этого тайну отцу.
 Теперь он спокойнее и отвечает официальными соображениями, при помощи которых 
он кое-как мог себе выяснить столь трудную гипотезу об аисте.
       320
      3. Фрейд
      Ганс: "Да". Я: "Как велика была она?" Ганс: "Как молодой аист". Я. "А еще 
как кто? Может быть, как Lumpf?" Ганс: "О, нет, Lumpf много больше, — капельку 
меньше, чем Анна теперь". Я уже раньше говорил отцу, что фобия Ганса может быть 
сведена к мыслям и желаниям, связанным с рождением сестренки. Но я упустил 
обратить его внимание на то, что по инфантильной сексуальной теории ребенок — 
это Lumpf, так что Ганс должен пройти и через экскре-ментальный комплекс. 
Вследствие этого моего упущения и произошло временное затемнение лечения. 
Теперь после сделанного разъяснения отец попытался выслушать вторично Ганса по 
поводу этого важного пункта. "На следующий день я велю ему рассказать еще раз 
вчерашнюю историю. Ганс рассказывает" "Анна поехала в Гмунден в большом ящике , 
мама в купе, а Анна в товарном поезде с ящиком, и когда мы приехали в Гмунден, 
я и мама вынули Анну и посадили на лошадь. Кучер сидел на козлах, а у Анны был 
прошлогодний кнут; она стегала лошадь и все кричала — но-но, и это было ужасно 
весело, а кучер тоже стегал лошади — Кучер вовсе не стегал, потому что кнут был 
v Липлы — Кучер держал вожжи, мы ка-/кд1.т па < с вокзала ездили домой в 
экипаже (Ганс старается здесь согласовать действительность с фантазией). В 
Гмундене мы сняли Анну с лошади, и она сама пошла по лестнице". "Когда Анна в 
прошлом году жила в Гмундене, ей было всего 8 месяцев. Годом раньше, в период, 
на который, по-видимому, направлена фантазия Ганса, ко времени приезда в 
Гмунден, жена находилась в конце 5-го месяца беременности". Я: "Ведь в прошлом 
году Анна была уже на свете?" Ганс: "В прошлом году она ездила в коляске, но 
годом раньше, когда уже она у нас была на свете..." Я: "Анна уже была у нас?" 
Ганс: "Да, ведь ты же всегда ездил со мной в лодке, и Анна прислуживала тебе". 
Я: "Но ведь это происходило не в прошлом году. Анны тогда еще не было вовсе на 
свете". Ганс: "Да, тогда она уже была на свете. Когда она ехала в ящике, она 
уже могла ходить и говорить: "Анна". "(Она научилась этому только 4 месяца тому 
назад)".
      История болезни и анализ 321 Я: "Но ее тогда ведь не было еще у нас". 
Ганс: "О, да, тогда все-таки была у аиста". Я: "А сколько лет Анне?" Ганс: 
"Осенью ей будет два года; Анна была тогда, ведь ты это знаешь". Я: "А когда же 
она была у аиста в аистином ящике?" Ганс: "Уже давно, еще до того, как она 
ехала в ящике. Уже очень давно". Я: "А когда Анна научилась ходить? Когда она 
была в Гмундене, она ведь еще не умела ходить". Ганс: "В прошлом году — нет, а 
то умела". Я: "Но Анна только раз была в Гмундене". Ганс: "Нет! Она была два 
раза; да, это верно. Я это очень хорошо помню. Спроси только маму, она тебе это 
уже скажет". Я: "Ведь это уже неверно". Ганс: "Да, это верно. Когда она в 
первый раз была в Гмундене, она могла уже ходить и ездить верхом, а уже позже 
нужно бь1ло ее нести. — Нет, она только позже ездила верхом, а в прошлом году 
ее нужно было нести". Я: "Но она ведь только недавно начала ходить. В Гансе она 
еще не умела ходить". Ганс: "Да, запиши себе только. Я могу очень хорошо 
вспомнить. — Почему ты смеешься?" Я: "Потому, что ты плут; ты очень хорошо 
знаешь, что Анна была только раз в Гмундене". Ганс: "Нет, это неверно. В первый 
раз она ездила верхом на лошади..., а во второй раз (по-видимому, начинает 
терять уверенность)". Я: "Быть может, мама была лошадью?" Ганс: "Нет, на 
настоящей лошади в одноконном экипаже". Я: "Но ведь мы всегда ездили на паре". 
Ганс: "Тогда это был извозчичий экипаж". Я: "Что Анна ела в ящике?" Ганс: "Ей 
дали туда бутерброд, селедку и редиску (Гмунде-новский ужин), и так как Анна 
ехала, она намазала себе бутерб-род и 50 раз ела". Я: "И она не кричала?" Ганс: 
"Нет". Я: "Что же она делала?" Ганс: "Сидела там совершенно спокойно". Я: "И не 
стучала?" Ганс: "Нет, она все время ела и ни разу не пошевелилась. Она выпила 
два больших горшка кофе — до утра ничего
       320
      -3. Фрейд
      Ганс: "Да". Я: "Как велика была она?" Ганс: "Как молодой аист". Я. "А еще 
как кто? Может быть, как Lumpf?" Ганс: "О, нет,, Lumpf много больше, — капельку 
меньше, чем Анна теперь". Я уже раньш'е говорил отцу, что фобия Ганса может 
быть сведена к мыслям и желаниям, связанным с рождением сестренки. Но я упустил 
обратить его внимание на то, что по инфантильной сексуальной теории ребенок — 
это Lumpf, так что Ганс должен пройти и через экскре-ментальный ком'плекс. 
Вследствие этого моего упущения и произошло временное затемнение лечения. 
Теперь после сделанного разъяснения отец попытался выслушать вторично Ганса по 
поводу этого важного пункта. "На следующий день я велю ему рассказать еще раз 
вчерашнюю историю. Ганс рассказывает: "Анна поехала в Гмунден в большом ящике , 
мама в купе, а Анна в товарном поезде с ящиком, и когда мы приехали в Гмунден, 
я и мама вынули Анну и посадили на лошадь. Кучер сидел на козлах, а у Анны был 
прошлогодний кнут; она стегала лошадь и все кричала — но-по, и это было ужасно 
весело, а кучер тоже стегал лошади — Кучер вовсе не стегал, потому что кнут был 
v Лнилы. — Кучер держал вожжи, мы каждый n,i t с вокзала ездили домой в экипаже 
(Ганс старается здесь согласовать действительность с фантазией). В Гмундене мы 
сняли Анну с лошади, и она сама пошла по лестнице". "Когда Анна в прошлом году 
жила в Гмундене, ей бь1ло всего 8 месяцев. Годом раньше, в период, на который, 
по-видимому, направлена фантазия Ганса, ко времени приезда в Гмунден, жена 
находилась в конце 5-го месяца беременности". Я: "Ведь в прошлом году Анна была 
уже на свете?" Ганс: "В прошлом году она ездила в коляске, но годом раньше, 
когда уже она у нас была на свете..." Я: "Анна уже была у нас?" Ганс: "Да, ведь 
ты же всегда ездил со мной в лодке, и Анна прислуживала тебе". Я: "Но ведь это 
происходило не в прошлом году. Анны тогда еще не было вовсе на свете". Ганс: 
"Да, тогда она уже была на свете. Когда она ехала в ящике, она уже могла ходить 
и говорить: "Анна". "(Она научилась этому только 4 месяца тому назад)".
      История болезни и анализ 321 Я: "Но ее тогда ведь не было еще у нас". 
Ганс: "О, да, тогда все-таки была у аиста". Я: "А сколько лет Анне?" Ганс: 
"Осенью ей будет два года; Анна была тогда, ведь ты это знаешь". Я: "А когда же 
она была у аиста в аистином ящике?" Ганс: "Уже давно, еще до того, как она 
ехала в ящике. Уже очень давно". Я: "А когда Анна научилась ходить? Когда она 
была в Гмундене, она ведь еще не умела ходить". Ганс: "В прошлом году — нет, а 
то умела". Я: "Но Анна только раз была в Гмундене". Ганс: "Нет! Она была два 
раза; да, это верно. Я это очень хорошо помню. Спроси только маму, она тебе это 
уже скажет". Я: "Ведь это уже неверно". Ганс: "Да, это верно. Когда она в 
первый раз была в Гмундене, она могла уже ходить и ездить верхом, а уже позже 
нужно было ее нести. — Нет, она только позже ездила верхом, а в прошлом году ее 
нужно было нести". Я: "Но она ведь только недавно начала ходить. В Гансе она 
еще не умела ходить". Ганс: "Да, запиши себе только. Я могу очень хорошо 
вспомнить. — Почему ты смеешься?" Я: "Потому, что ты плут; ты очень хорошо 
знаешь, что Анна была только раз в Гмундене". Ганс: "Нет, это неверно. В первый 
раз она ездила верхом на лошади..., а во второй раз (по-видимому, начинает 
терять уверенность)". Я: "Быть может, мама была лошадью?" Ганс: "Нет, на 
настоящей лошади в одноконном экипаже". Я: "Но ведь мы всегда ездили на паре". 
Ганс: "Тогда это был извозчичий экипаж". Я: "Что Анна ела в ящике?" Ганс: "Ей 
дали туда бутерброд, селедку и редиску (Гмунде-новский ужин), и так как Анна 
ехала, она намазала себе бутерб-род и 50 раз ела". Я: "И она не кричала?" Ганс: 
"Нет". Я: "Что же она делала?" Ганс: "Сидела там совершенно спокойно". Я: "И не 
стучала?" Ганс: "Нет, она все время ела и ни разу не пошевелилась. Она выпила 
два больших горшка кофе — до утра ничего
       322
      3 Фрейд
      не осталось, а весь сор она оставила в ящике и листья от редиски, и ножик,
 она все это прибрала, как заяц, и в одну минуту 6ь1ла уже готова Вот была 
спешка' Я даже сам с Анной ехал в ящике, и я в ящике спал всю ночь (мы на самом 
деле года два назад ночью ездили в Гмунден), а мама ехала в купе; мы все время 
ели и в вагоне, это было очень весело... — Она вовсе не ехала верхом на лошади 
(теперь он уже колеблется, так как он знает, что мы ехали в парном экипаже)... 
она сидела в экипаже Это уже верно, но я ехал один с Анной... мама ехала верхом 
на лошади, а Каролина (прошлогодняя прислуга) ехала на другой... Слушай, все, 
что я тебе тут рассказываю, все неверно". Я. "Что неверно?" Ганс: "Все не так. 
Послушай. Мы посадим ее и меня в ящик1), а я в ящике сделаю wiwi в панталоны, 
мне это все равно, это совсем не стыдно Слушай, это серьезно, и все-таки очень 
весело!" "Затем он рассказывает, как вчера, историю о приходе аиста, но не 
говорит, что аист при )'ходе взял шляпу". Я- "Где же у аиста был ключ от 
дверей?" Ганс: "В кармане" Я- "А где у аиста карман?" Ганс: "В клюве". Я: "В 
клюве? Я еще не видел ни одного аиста с ключом в клюве". Ганс: "А как же он мог 
войти? Как входит аист в двери? Это неверно, я ошибся, аист позвонил, и кто-то 
ему открыл дверь". Я- "Как же он звонит'" Ганс: "В звонок" Я: "Как он это 
делает'" Ганс "Он берет клюв и нажимает им звонок". Я: "И он опять запер 
дверь?" Ганс: "Нет, прислуга ее заперла. Она уже проснулась. Она отперла ему 
дверь и заперла". Я: "Где живет аист7" Ганс: "Где? В ящике, где он держит 
девочек. Может быть, В Шенбрунне". Я' "Я в Шенбрунне не видел никакого ящика". 
Ганс: "Он, вероятно, находится где-то подальше. — Знаешь, как аист открывает 
ящик? Он берет клюв — в ящике есть замок — и одной половинкой его так откры-
      I) Ящик для Гмунденовского багажа, который стоит в передней
      История болезни и анализ
      323
      вает (демонстрирует это мне на ящике письменного стола). Тут есть и 
ручка". Я: "Разве такая девочка не слишком тяжела для аиста?" Ганс: "О, нет!" 
Я: "Послушай, не похож ли омнибус на ящик аиста?" Ганс: "Да!" Я: "И мебельный 
фургон?" Ганс: "Гадкий фургон — тоже". "17 апреля. Вчера Ганс исполнил свое 
давнишнее намерение и пошел во двор, находящийся против нашего дома. Сегодня он 
этого уже не хотел сделать, потому что как раз против ворот у платформы стоял 
воз. Он сказал мне: "Когда там стоит воз, я боюсь, что я стану дразнить лошадей,
 они упадут и произведут ногами шум". Я: "А как дразнят лошадей?" Ганс: "Когда 
их ругают, тогда дразнят их, и когда им кри-чат но-но" '>. Я: "Ты дразнил уже 
лошадей?" Ганс: "Да, уже часто. Я боюсь, что я это сделаю, но это не так". Я: 
"В Гмундене ты уже дразнил лошадей?" Ганс" "нет" Я: "Но ты охотно дразнишь 
лошадей?" Ганс: "Да, очень охотно". Я: "Тебе хотелось и стегнуть их кнутом?" 
Ганс: "Да". Я: "Тебе хотелось бы так бить лошадей, как мама бьет Анну? Ведь 
тебе это тоже приятно?" Ганс: "Лошадям это не 'вредно, когда их бьют. (Я так 
ему говорил в свое время, чтобы умерить его страх перед битием лошадей). Я это 
однажды на самом деле сделал. Я один раз имел кнут и ударил лошадь, она упала и 
произвела ногами шум". Я: "Когда?" Ганс: "В Гмундене" Я: "Настоящую лошадь? 
Запряженную в экипаж?" Ганс: "Она была без экипажа". Я: "Где же она была?" 
Ганс: "Я ее держал, чтобы она не убежала. (Все это, конечно, весьма 
невероятно)".
      I) Часто, когда кучера били и понукали лошадей, на него находил большой 
страх
       324
      З.Фрейд
      Я: "Где это было?" Ганс: "У источника". Я: "Кто же тебе это позволил? 
Разве кучер ее там оставил?" Ганс: "Ну, лошадь из конюшни". Я: "Как же она 
пришла к источнику?" Ганс: "Я ее привел". Я: "Откуда? Из конюшни?" Ганс: "Я ее 
вывел потому, что я хотел ее побить". Я: "Разве в конюшне никого не было?" 
Ганс: "О, да, Людвиг (кучер в Гмундене)". Я: "Он это тебе позволил?" Ганс: "Я с 
ним ласково поговорил, и он сказал, что я могу это сделать". Я: "А что ты ему 
сказал?" Ганс: "Можно ли мне взять лошадь, бить ее и кричать? А он сказал — да".
 Я: "А ее много бил?" Ганс: "Все, что я тебе тут рассказывал, совсем неверно". 
Я: "А что же из этого верно?" .: : Ганс: "Ничего не верно. Я тебе все это 
рассказал только в шутку". Я: "Ты ни разу не вел лошадь из конюшни?" Ганс: "О, 
нет!" Я: "Но тебе этого хотелось?" Ганс: "Конечно, хотелось. Я об этом думал". 
Я: "В Гмундене?" Ганс: "Нет, только здесь. Я уже об этом думал рано утром, 
когда я только что оделся; нет, еще в постели". Я: "Почему же ты об этом 
никогда не рассказывал?" Ганс: "Я об этом не подумал". Я: "Ты думал об этом, 
потому что видел это на улицах?" Ганс: "Да!" Я: "Кого, собственно, тебе 
хотелось бы ударить — маму, Анну или меня?" Ганс: "Маму". Я: "Почему?" Ганс: 
"Вот ее я хотел бы побить". „' Я: "Разве ты когда-нибудь видел, что ктонибудь 
бьет маму?" Ганс: "Я этого еще никогда не видел, во всей моей жизни". Я: "И ты 
все-таки хотел бы это сделать. Как бы ты хотел это сделать?" Ганс: "Выбивалкой".
 (Мама часто 1розит ему побить его выбивалкой).
      325
      История болезни и анализ
      "На сегодня я должен прекратить разговор". "На улице Ганс разъясняет мне: 
омнибусы, мебельные, угольные возы — все это аистины ящики". Это должно 
означать — беременные женщины. Садистический порыв непосредственно перед 
разговором находится, вероятно, в связи с нашей темой. "21 апреля. Сегодня 
утром Ганс рассказывает, что он себе подумал: "Поезд был в Лайнце, и я поехал с 
Лайнц-ской бабушкой в таможню. Ты еще не сошел с моста, а второй поезд был уже 
в Сан-Байт. Когда ты сошел, поезд уже пришел, и тут мы вошли в вагон". "(Вчера 
Ганс был в Лайнце. Чтобы выйти на перрон, нужно пройти через мост. С перрона 
вдоль рельсов видна дорога до самой станции Сан-Байт. Здесь дело не совсем ясно.
 Вероятно, вначале Ганс представлял себе, что он уехал с первьпл поездом, на 
которьш я опоздал. Потом пришел с полустанка Сан-Вайт другой поезд, на котором 
я и поехал. Он изменил часть этой фантазии бегства, и у него вышло, что мы оба 
уехали вторым поездом. Sh-a фантазия стоит в связи с последней неистолкованной, 
по которой мы в Гмундене потратили слишком много времени на переодевание в 
вагоне, пока поезд не ушел оттуда)". "После обеда — мы перед домом. Ганс 
вбегает внезапно в дом, когда проезжает парный экипаж, в котором я не могу 
заметить ничего необыкновенного. Я спрашиваю его, что с ним. Он говорит: "Я 
боюсь, потому что лошади так горды, что упадут" (лошади были сдерживаемы на 
вожжах кучером и шли мелким шагом с поднятою головою, — они, действительно, шли 
"гордо")". "Я спрашиваю его, кто, собственно, так горд". Он: "Ты, когда я иду к 
маме в кровать". Я: "Ты, значит, хотел бы, чтобы я упал?" Он: "Да, чтобы ты 
голый (он думает: босой, как в свое время фриц) ушибся о камень, чтобы потекла 
кровь; по крайней мере я смогу хоть немножко побыть с мамой нат едине. Когда ты 
войдешь в квартиру, я могу скоро убежать, чтобы ты этого не видел". Я: "Ты 
можешь вспомнить, кто ушибся о камень?" Он: "Да, Фриц". Я: "Что ты подумал, 
когда упал Фриц?"1) Он: "Чтобы ты споткнулся о камень и упал". I) Значит, Фриц 
действительно упал, — что в свое время отрицал Ганс.
       326
      3. Фрейд
      Я: "Тебе, значит, сильно хотелось к маме?" Он: "Да!" Я. "А почему я, 
собственно, ругаюсь?" Он: "Этого я не знаю (!!)". Я: "Почему?" Он: "Потому что 
ты ревнуешь". Я. "Ведь это неправда". Он: "Да, это правда, ты ревнуешь, я это 
знаю. Это, должно быть, верно". "По-видимому, мое объяснение, что только 
маленькие мальчики приходят к маме в кровать, а большие спят в собственной 
кровати, мало импонировало ему". "Я подозреваю, что желание "дразнить" лошадь, 
бить и кричать на нее относится не к маме, как он говорил, а ко мне, Он тогда 
указал на мать, потому что не решился Nine сознаться в другом. В последние дни 
он особенно нежен по отношению ко мне". С чувством превосходства, которое так 
легко приобретается "потом", мы может внести поправку в предположения отца, 
указавши, что желание Ганса "дразнить" лошадь двойное и составилось из неясного 
садистического порыва по отношению к матери и ясного желания мести по отношению 
к отцу. Последнее не могло быть репродуцировано раньше, чем в связи с 
комплексом беременности не наступила очередь первого. При образовании фобии из 
бессознательных мыслей происходит процесс сгущения; поэтому путь психоанализа 
никогда не может повторить путь развития невроза. "22 апреля. Сегодня утром 
Ганс опять "что-то подумал": "Один уличный мальчишка ехал в вагончике; пришел 
кондуктор, раздел мальчишку донага и оставил его там до утра, а утром мальчик 
заплатил кондуктору 5000 гульденов, чтобы тот позволил ему ехать s этом 
вагончике" "(Против нас проходит Северная железная дорога. На запасном пути 
стоит дрезина. Ганс видел, как мальчишка на ней катался, и ему самому хотелось 
прокатиться на ней. Я ему сказал, что этого нельзя делать, а то придет 
кондуктор Второй элемент фантазии -вытесненное желание обнажиться)". Мы 
замечаем уже несколько времени, что фантазия Ганса работает "под знаком 
способов передвижения" и с известной последовательностью идет от лошади, 
которая тащит воз, к железной дороге. Так ко всякой боязни улиц со временем 
присоединяется страх перед ездой на железной дороге
      История болезни и анализ
      327
      "Днем я узнаю, что Ганс все утро играл с резиновой куклой, которую он 
называл Гретой. Через отверстие, в которое раньше был вделан свисток, он 
воткнул в середину маленький перочинный ножик, а затем для того, чтобы ножик 
выпал из куклы, оторвал ей ноги. Няне он сказал, указывая на соответствующее 
место: "Смотри, здесь Wiwimacher!" Я: "Во что ты играл сегодня с куклой?" Он: 
"Я оторвал ей ноги, знаешь, почему? Потому что внутри был ножичек, который 
принадлежал маме. Я всунул его туда, где пуговка пищит, а потом вырвал ноги, и 
оттуда ножик и выпал". Я: "Зачем же ты разодрал ноги? Чтобы ты мог увидеть 
Wiwimacher?" Он: "Он и раньше там был, так что я его мог видеть". Я: "А зачем 
же ты всунул нож?" Он: "Я не знаю". Я: "А как выглядит ножичек?" "Он приносит 
мне его". Я: "Ты думал, что это, быть может, маленький ребенок?" Он: "Нет, я 
ничего не думал, но мне кажется, что аист или кто другой однажды получил 
маленького ребенка". Я: "Когда?" Он: "Однажды. Я об этом слышал, или я вовсе не 
слышал, или я заговорился". Я: "Что значит заговорился?" Он: "Это неверно". Я: 
"Все, что ни говорят, немножко верно". Он: "Ну да, немножко". Я (меняя тему): 
"Как, по твоему, появляются на свет цыплята?" Он: "Аист выращивает их, нет, 
боженька". "Я объясняю ему, что куры несут яйца, а из яиц выходят цыплята". 
"Ганс смеется". Я: "Почему ты смеешься?" Ганс: "Потому что мне нравится то, что 
ты рассказываешь". "Он говорит, что он уже это видел". Я: "Где же?" Он:"У тебя".
 Я: "Где же я нес яйца?" Ганс: "В Гмундене ты положил яйцо в траву и тут вдруг 
выскочил цыпленок. Ты однажды положил яйцо, — это я знаю, я знаю это совершенно 
точно, потому что это мама мне рассказывала".
       328
      3 Фрейг
      Я: "Я спрошу маму, правда ли это?" Ганс: "Это совсем неверно, но я уже 
раз положи.', яйцо и оттуда выскочила курочка". Я: "Где?" Ганс: "В Гмундене, я 
лег в траву, нет, стал на колени и дети тут совсем не смотрели, а на утро я 
рассказал им "Ищите, дети, я вчера положил яйцо". И тут они вдруг посмотрели и 
вдруг нашли яйцо, и тут из него вьшз-л ма-ленький Ганс. Чего же ты смеешься? 
Мама этого не зна ет, и Каролина этого не знает, потому что никто не смотрел, а 
я вдруг положил яйцо, и вдруг оно там оказалось Верно. Папа, когда вырастет 
курочка из яйца? Ког-:а егс оставляют в покое? Можно его есть?" "Я объясняю ему 
это". Ганс: "Ну да, оставим его у курицы, тогда вырастет цыпленок. Упакуем его 
в ящик и отправим в Гмушен". Ганс смелым приемом захватил в свои руки веденае 
ана лиза, так как родители медлили с давно уместными разъяснениями, и в 
блестящей срорме симптомного действия пока зал: Видите, таким образом я 
представляю себе рождение. То, что он рассказывал няне о смысле его игры с кук 
лой, было неискренне, а перед отцом он это упрямо отрицает и говорит, что он 
только хотел видеть Wiwimacher После того, как отец в виде уступки рассказал о 
происхож дении цыплят из яиц, его неудовлетворенность, недоверие и имеющиеся 
знания соединяются в великолепную на смешку, которая в последних словах 
содержит уже опре-деленньш намек на рождение сестры. Я: "Во что ты играл с 
куклой?" Ганс: "Я говорил ей: Грета". Я: "Почему?" Ганс: "Потому что я говорил 
Грета". Я: "Кого изображал ты?" Ганс: "Я ее няньчил, как настоящего ребенка". 
Я: "Хотелось бы тебе иметь маленькую девочки "-'' Ганс: "О, да. Почему нет? Я 
бы хотел иметь, но мамане надо иметь, я этого не хочу". "(Так он уже часто 
говорил. Он боится, что третий ребенок еще больше сократит его права)". Я: 
"Ведь только у женщины бывают дети". Ганс: "У меня будет девочка". Я: "Откуда 
ты ее получишь'?" Ганс: "Ну, от аиста. Он вынет девочку, положит девоч ку в 
яйцо, а из яйца выйдет еще одна Анна, еше одна
      История болезни и анализ
      329
      Анна. А из Анны еще будет одна Анна. Нет, выйдет только одна Анна". Я: 
"Тебе бы очень хотелось иметь девочку?" Ганс: "Да, в будущем году у меня 
появится одна, которая тоже будет называться Анна". Я: "Почему же мама не 
должна иметь девочки?" Ганс: "Потому что я хочу иметь девочку". Я: "Но у тебя 
же не может быть девочки". Ганс: "О, да, мальчик получает девочку, а девочка 
получает мальчика"1). Я: "У мальчика не бывает детей. Дети бывают только у 
женщин, у мам". Ганс: "Почему не у меня?" Я: "Потому что так устроил господь 
бог". Ганс: "Почему у тебя не может быть ребенка? О, да, у тебя уже будет, 
подожди только". Я: "Долго мне придется ждать?" Ганс: "Ведь я принадлежу тебе". 
Я: "Но на свет принесла тебя мама. Значит, ты принадлежишь маме и мне". Ганс: 
"А Анна принадлежит мне или маме?" Я: "Маме". Ганс: "Нет, мне. А почему не мне 
и маме?" Я: "Анна принадлежит мне, маме и тебе". Ганс: "Разве вот так!" 
Естественно, что ребенку недостает существенной части в понимании сексуальных 
отношений до тех пор, пока для него остается неоткрытым женский половой орган. 
"24 апреля мне и моей жене удается разъяснить Гансу, что дети вырастают в самой 
маме, и потом они при сильных болях, с помощью напряжения, как Lumpf, выходят 
на свет." "После обеда мы сидим перед домом. У него наступило уже заметное 
облегчение, — он бежит за экипажами, и только то обстоятельство, что он не 
решается отойти далеко от ворот или пойти далеко гулять, указывает на остатки 
страха". "25 апреля Ганс налетает на меня и ударяет головой в живот, что 
случилось один раз и раньше. Я спрашиваю его, не коза ли он. Он говорит: "Нет, 
баран". — "Где ты видел барана? 1) Опять отрывок детской сексуальной теории с 
неожиданным смыслом
       330
      3 Фрейд
      Он. "В Гмундене. У Фрица был баран". (Фриц имел для игры маленькую живую 
овцу) Я: "Расскажи мне об овечке, что она делала?" Ганс' "Знаешь, фрейлен Мицци 
(учительница, которая жила в доме) сажала всегда Анну на овечку, так чтоювеч-ка 
не могла встать и могла бодаться А когда от нее отходят, она бодается, потому 
что у нее есть рожки. Вот Фриц водит ее на веревочке и привязывает к дереву Он 
всегда привязывает ее к дереву". Я: "А тебя овечка боднула?" Ганс. "Она 
вскочила на меня, Фриц меня однажды подвел Я раз подошел к ней и ничего не знал,
 а она вдруг на меня вскочила Это было очень весело — я не испугался" Я "Это 
вероятно, неправд а'" Я: "Ты папу любишь?" Ганс. "О, да" Я. "А может быть, и 
нет?" (Ганс играет с маленькой лошадкой. В этот момент лошадка падает Он 
кричит: Упала лошадка' Смотри, какой шум она делает!) Я "Ты немножко злишься на 
папу за то, что мама его любит" Ганс: "Нет". Я: "Почему же ты так всегда 
плачешь, когда мама целует меня' Потому что ты ревнив". Ганс: "Да, пожалуй". Я. 
"Тебе, небось, хотелось быть палой?" Ганс- "О, да" Я. "А что бы ты захотел 
сделать, если бы ты был папой'" Ганс "А ты Гансом' Я бы тогда возил тебя каждое 
воскресенье в Лайнц, нет, каждый будний день Если бы я был папой, я был бы 
совсем хорошим". Я: "А что бы ты делал с мамой?" Ганс. "Я брал бы ее тоже в 
Лайнц". Я: "А что еще?" Ганс: "Ничего". Я: "А почему же ты ревнуешь?" Ганс: "Я 
этого не знаю". Я: "А в Гмундене ты тоже ревновал'" Ганс: "В Гмундене нет (это 
неправда). В Гмундене я имел свои вещи, сад и детей" Я "Ты можешь вспомнить, 
как у коровы родился теленок?" Ганс: "О, да. Он приехал туда в тележке". (Это, 
наверно, ему рассказали в Гмундене. И здесь — удар теории об
      История болезни и анализ
      331
      аисте) "А другая корова выжала его из своего зада". (Это уже результат 
разъяснения, которое он хочет привести в соответствие с "теорией о тележке"). Я.
 "Ведь это неправда, что он приехал в тележке, ведь он вышел из коровы, которая 
была в стойле". "Ганс, оспаривая это, говорит, что утром видел тележку. Я 
обращаю его внимание на то, что ему, вероятно, рассказывали, что теленок прибыл 
в тележке. В конце концов он допускает это: "Мне, вероятно, это рассказывала 
Берта, или нет, или, может быть, хозяин. Он был при этом, и это ведь было ночью,
 — значит, это все так, как я тебе говорю, или, кажется, мне про это никто не 
говорил, а я думал об этом ночью" "Если я не ошибаюсь, теленка увезли в 
тележке; отсюда и путаница". Я: "Почему ты не думал, что аист принес его?" Ганс 
"Я этого не хотел думать". Я: "Но ведь ты думал, что аист принес Анну?" Ганс. 
"В то утро (родов) я так и думал. Папа, а господин R. (хозяин) был при том, как 
теленок вышел из коровы'"1) Я. "Не знаю, а ты как думаешь?" Ганс. "Я уже верю.. 
Папа, ты часто видел у лошади что-то черное вокруг рта?" Я: "Я это уже много 
раз видел на улице в Гмундене"21. Я: "В Гмундене ты часто бывал в кровати у 
матери'" Ганс "Да!" Я: "И ты воображал, что ты папа?" Ганс "Да'" Я. "И тогда у 
тебя был страх перед папою'" Ганс: "Ведь ты все знаешь, я ничего не знал" Я: 
"Когда Фриц упал, ты думал: "если бы так папа упал", и когда овечка тебя 
боднула, ты думал "если бы она папу боднула". Ты можешь вспомнить о похоронах в 
Гмундене? (Первые похороны, которые видел Ганс. Он о них часто вспоминает)". 
(Несомненное покрывающее воспоминание) Ганс- "Да, а что ^ам было'" Я- "Ты думал 
тогда, что если бы умер папа, ты был бы на ei о месте '
      1) Ганс, имеющий основание относиться недоверчиво к показаниям взрослых, 
теперь гоображает, не заслуживает ли хозяин большего доверия, чем отги 2) Связь 
здесь & ебующст по поводу черного рта лошади отец долго не хотел ему в"рить, 
пока, наконец, истина не выяснилась
       332
      3. Фрейд
      Ганс: "Да!" Я: "Перед какими возами ты, собственно, все еще ис-
      ?"
      пьпъшаешь страх:" Ганс: "Перед всеми". Я: "Ведь это неправда?" Ганс: 
"Перед пролетками и одноконными экипажами я страха не испытываю. Перед 
омнибусами и вьючными возами только тогда, когда они нагружены, а когда они 
пусты, я не боюсь. Когда воз нагружен доверху, и примем одна лошадь, я боюсь, а 
когда он нагружен и впряжены две лошади — я не боюсь". Я: "Ты испытываешь страх 
перед омнибусами, потому что на них много людей?" Ганс: "Потому что на крыше 
так много поклажи". Я: "Мама, когда она получила Анну, была тоже нагружена?" 
Ганс: "Мама будет опять нагружена, когда она опять получит ребенка, пока один 
вырастет, и пока опять будет один там, внутри". Я: "А тебе бы этого хотелось?" 
Ганс: "Да!" Я: "Ты говорил, что не хочешь, чтобы мама получила еще одного 
младенца". Ганс: "Тогда она больше не будет нагружена. Мама говорила, что когда 
она больше не захочет, то и бог этого не захочет. (Понятно, что Ганс вчера уже 
спрашивал, нет ли в маме еще детей. Я ему сказал, что нет, и что, если господь 
не захочет, в ней не будут расти дети)". Ганс: "Но мне мама говорила, что когда 
она не захочет, больше у нее не вырастет детей, а ты говоришь, когда бог не 
захочет". "Я ему сказал, что это именно так, как я говорю, на что он заметил: 
"Ведь ты был при этом и знаешь это, наверное, лучше". Он допросил и мать, и та 
примирила оба показания, сказавши, что когда она не захочет, то и бог не 
захочет" 1). Я: "Мне кажется, что ты все-таки хотел бы, чтобы у мамы был 
ребенок?" Ганс: "А иметь его я не хочу". Я: "Но ты этого желаешь?" Ганс: 
"Пожалуй, желаю".
      I) Се quefemme veut, dieu le veut. Умный Ганс ч здесь додумался до очень 
серьезной проблемы.
      История болезни и анализ
      333
      Я: "Знаешь,
      ь, почему? Потому что тебе хотелось бы быть папой". Ганс: "Да... Как эта 
история?" Я: "Какая история?" Ганс^ "У папы не бывает детей, а как же бывает, 
когда я хотел бы быть папой?" Я: "Ты хотел бы быть папой и женатым на маме, 
хотел бы быть таким большим, как я, иметь такие же усы, как у меня, и ты хотел 
бы, чтобы у мамы был ребенок". Ганс: "Папа, когда я буду женатым, у меня будет 
ребенок, когда я женюсь на маме и не захочу иметь ребенка, то и бог не захочет".
 Я: "А тебе хотелось бы быть женатым на маме?" Ганс: "О, да". Здесь ясно видно, 
как в фантазии еще портится радость благодаря неуверенности в роли отца и 
вследствие сомнений в том, от кого зависит деторождение. "Вечером в тот же день 
Ганс, когда его укладывают в постель, говорит мне: "Послушай, знаешь, что я 
теперь делаю? Я теперь до 10 часов буду разговаривать с Гретой, она у меня в 
кровати. Мои дети всегда у меня в кровати. Ты мне можешь сказать, что это 
означает?" — Так как он уже совсем сонный, я обещаю ему записать это завтра, и 
он засыпает". Из прежних записей видно, что Ганс со времени возвращения из 
Гмундена всегда фантазирует о своих "детях", ведет с ними разговоры и т.д."1). 
"26 апреля я его спрашиваю, почему он всегда говорит о своих детях". Ганс: 
"Почему? Потому что мне так хочется иметь детей, но я этого не хочу, мне не 
хотелось бы их иметь"2). Я: "Ты всегда так себе представлял, что Берта, Ольга и 
т.д. — твои дети?" Ганс: "Да, Франц, Фриц, Поль (его товарищ в Лайнце) и Лоди" 
(вымышленное имя, его любимица, о которой он 1) Нет нужды видеть здесь, в этой 
страсти к обладанию детьми, женскую черту. Так как он самые счастливые 
переживания получал у матери в качестве ребенка, он теперь возобновляет их в 
активной роли, при чем он сам изображает мать. 2) Это столь удивительное 
противоречие — 'то же, что между фантазией и действительностью, "желать " и 
"иметь ". Он знает, что в действительности он ребенок, и другие дети мешали бы 
ему, а в своей фантазии — мать, и ему нужны дети, чтобы иметь возможность 
повторить на них пережитые им ласки.
       334
      3. Фрейд
      чаще всего говорит). — Я отмечаю здесь, что эта Лоди появилась не только 
в последние дни, но существует со дня последнего разъяснения (24 апреля)". Я: 
"Кто это Лоди? Она живет в Гмундене?" Ганс: "Нет". Я: "А существует на самом 
деле эта Лоди?" Ганс: "Да, я знаю ее". Я: "Которую?" Ганс: "Ту, которую я имею".
 Я: "Как она выглядит?" Ганс: "Как? Черные глаза, черные волосы; я ее однажды 
встретил с Марикой (в Гмундене), когда я шел в город". "Когда я хочу узнать 
подробности, оказывается, что все это вьвдумано"1). Я: "Значит, ты думал, что 
ты — мама?" Ганс: "Я, действительно, и был мамой". Я: "Что же ты, собственно, 
делал с детьми?" Ганс: "Я их клал к себе спать, мальчиков и девочек". Я: 
"Каждый день?", Ганс: "Ну, конечно". Я: "Ты разговаривал с ними?" Ганс: "Когда 
не все дети влезали в постель, я некоторых клал на диван, а некоторых в детскую 
коляску, а когда еще оставались дети, я их нес на чердак и клал в ящик; там еще 
были дети, и я их уложил в другой ящик". Я: "Значит, аистины ящики стояли на 
чердаке?" Ганс: "Да". Я: "Когда у тебя появились дети, Анна уже была на свете?" 
Ганс: "Да, уже давно". Я: "А как ты думал, от кого ты получил этих детей?" 
Ганс: "Ну, от меня"21. Я: "Ведь ты тогда еще не знал, что дети рождаются 
кем-нибудь". Ганс: "Я думал, что их принес аист". (Очевидно, ложь и увертка)31. 
Я: "Вчера у тебя была Грета, но ведь ты знаешь, что мальчик не может иметь 
детей". Ганс: "Ну да, но я все-таки в это верю". Я: "Как тебе пришло в голову 
имя Лоди? Ведь так ни одну девочку не зовут. Может быть, Лотти?" I) Возможно, 
что Ганс случайно встреченную девочку возвел в идеал, который, впрочем, по 
цвету глаз и волос уподобил матери. 2) Иначе Ганс и не может ответить, как с 
точки зрения автоэротизма. 3) Это — дети фантазии — мастурбаторных ощущений.
      История болезни и анализ
      335
      Ганс: "О, нет, Лоди. Я не знаю, но ведь это все-таки красивое имя". Я 
(шутя): "Может быть, ты думаешь Шоколоди?" Ганс (сейчас же): "Saffalodi31... 
потому что я люблю есть колбасу и салами". Я: "Послушай, не выглядит ли 
Saffalodi, как Lumpf?" Ганс: "Да!" Я: "А как выглядит Lumpf?" Ганс: "Черным. 
Как это и это (показывает на мои брови и усы)". Я: "А как еще, круглый как 
Saffalodi?" Ганс: "Да". Я: "Когда ты еще сидел на горшке, и когда выходил Lumpf,
 ты думал, что у тебя появляется ребенок?" Ганс (смеясь): "Да, на** улице и 
здесь". Я: "Ты знаешь, как падали лошади, везущие омнибус. Ведь воз выглядит, 
как детский ящик, и когда черная лошадь падала, то это было так..." Ганс 
(дополняет): "Как когда имеют детей". Я: "А что ты думал, когда она начала 
топать ногами?" Ганс: "Ну, когда я не хочу сесть на горшочек, а лучше хочу 
играть, я так топаю ногами. (Тут же он топает ногой)". "При этом он 
интересуется тем, охотно или неохотно имеют детей". "Ганс сегодня все время 
играет в багажные ящики, нагружает их и разгружает, хочет иметь игрушечный воз 
с такими ящиками. Во дворе таможни его больше всего интересовали нагрузка и 
разгрузка возов. Он и пугался больше всего в тот момент, когда нагруженный воз 
должен был отъехать: "Лошади упадут!" Двери таможни он называл "дырами" (Loch) 
(первая, вторая, третья... дыра). Теперь он говорит Podlloch (anus)." "Страх 
почти совершенно прошел. Ганс старается только оставаться вблизи дома, чтобы 
иметь возможность вернуться в случае страха. Но он больше не вбегает в дом и 
все время остается на улице. Его болезнь, как известно, началась с того, что он 
плача вернулся с прогулки, и когда его вторично заставили идти гулять, он дошел 
только до городской станции "Таможня", с которой виден еще наш дом. Во время 
родов жены он, ко-3) Saffaladi — первелатная колбаса. Моя жена иногда 
рассказывает, что ее тетка говорила всегда Soffilodi. Ганс, может быть, слышал 
это.
       336
      3. Фрейд
      нечно, был удален от нее, и теперешний страх, мешающий ему удалиться от 
дома, соответствует тогдашней тоске по матери". "30 апреля. Так как Ганс опять 
играет со своими воображаемыми детьми, я говорю ему: "Как, дети твои все еще 
живут? Ведь ты знаешь, что у мальчика не бывает детей". Ганс: "Я знаю это. 
Прежде я был мамой, а теперь я папа". Я: "А кто мать твоих детей?" Ганс: "Ну, 
мама, а ты дедушка". Я: "Значит, ты хотел бы быть взрослым, как я, женатым на 
маме, и чтобы у нее бььли дети?" Ганс: "Да, мне хотелось бы, а та из Лайнца 
(моя мать) тогда будет бабушкой". Все выходит хорошо. Маленький Эдип нашел 
более счастливое разрешение, чем это предписано судьбой. Он желает отцу, вместо 
того, чтобы устранить его, того же счастья, что он требует и для себя; он 
производит отца в дедушки и женит его на его собственной матери. " 1 мая. Ганс 
днем приходит ко мне и говорит: "Знаешь, что? Напишем кое-что для профессора". 
Я: "А что?" Ганс: "Перед обедом я со всеми своими детьми был в клозете. Сначала 
я делал Lumpf и wiwi, а они смотрели. Потом я их посадил, они делали Lumpf и 
wiwi, а я их вытер бумажкой. Знаешь, почему? Потому что мне очень хотелось бы 
иметь детей, я бы делал с ними все, что делают с маленькими детьми, водил бы их 
в клозет, обмывал и подтирал бы их, все, что делают с детьми". После признания 
в этой фантазии вряд ли можно еще сомневаться в удовольствии, которое связано у 
Ганса с экскрементальными функциями. "После обеда он в первый раз решается 
пойти в городской парк. По случаю 1-го мая на улице меньше, чем обычно, но все 
же достаточно экипажей, которые на него до сих пор наводили страх. Он гордится 
своей способностью, и я должен с ним вечером еще раз пойти в городской парк. На 
пути мы встречаем омнибус, который он мне указы вает: смотри, вот воз, воз 
аистиного ящика! Когда он утром идет со мной опять в парк, он ведет себя так, 
что его болезнь можно считать излеченной. "2 мая Ганс рано утром приходит ко 
мне: "Слушай, я сегодня что-то думал". Сначала он это забыл, а потом рас-
      История болезни и анализ
      337
      сказывает мне со значительным сопротивлением: "Пришел водопроводчик и 
сначала клещами отнял у меня мой зад, дал мне другой, а потом и другой 
Wiwimacher. Он сказал мне: "Покажи мне зад", и я должен был повернуться, а 
потом он мне сказал: "Покажи мне Wiwimacher". Отец улавливает смысл этой 
фантазии-желания и ни минуты не сомневается в единственно допустимом толковании.
 Я: "Он дал тебе больший Wiwimacher и больший зад". Ганс: "Да!" Я: "Как у папы, 
потому что ты очень хотел быть папой?" Ганс: "Да, и мне хотелось бы иметь такие 
же усы, как у тебя, и такие же волосы (показывает волосы на моей груди)". 
"Толкование недавно рассказанной фантазии — водопроводчик пришел и отвинтил 
ванну, а потом воткнул мне бурав в живот -сводится теперь к следующему. Большая 
ванна обозначает зад. Бурав или отвертка, как это и тогда указывалось — 
Wiwimacher1). Эти фантазии слишком идентичны. Тут открывается также новый 
доступ к страху Ганса перед большой ванною. Ему неприятно, что его зад слишком 
мал для большой ванны". В следующие дни мать несколько раз обращается ко мне с 
выражением своей радости по поводу выздоровления мальчика.
      Дополнение, сделанное отцом спустя неделю: "Уважаемьш профессор! Я хотел 
бы дополнить историю болезни Ганса еще нижеследующим. "1. Ремиссия после 
первого разъяснения не была настолько совершенна, насколько я ее, быть может, 
изобразил. Ганс во всяком случае шел гулять, но с принуждением и большим 
страхом. Один раз он дошел со мной до станции "Таможня", откуда виден наш дом, 
а дальше ни за что не хотел идти." "2. К словам малиновый сок и ружье. 
Малиновый сок Ганс получает при запоре. Ружье — Schiessgewehr. Ганс часто 
смешивает слова schiessen и scheissen — стрелять и испражняться."
      !) Может быть, следует прибавить, что слово "бурав " имеет отношение к 
слову "родить " (Bohrer — geboren, Geburt) Ребенок не различает gebohri от 
geboren Я принимаю это предположение, высказанное опытным коллегой, но 
сомневаюсь, имеем ли мы здесь дело с глубокой общей связью или только с 
использованием случайного созвучья в немецком языке И Прометей (Праманта) 
-создатель людей — этимологически соответствует бураву Ср Abraham- Traum und 
Mythus
       338
      З.Фрейд
      "3. Когда Ганса перевели из нашей спальни в отдельную комнату, ему было 
приблизительно 4 года". "4. Следы остались еще теперь и выражаются не в страхе, 
а во вполне нормальной страсти к вопросам. Вопросы относятся преимущественно к 
тому, из чего делаются различные предметы (трамваи, машины и т.д.), кто их 
делает и т.д. Характеристично для большинства вопросов, что Ганс задает их, 
несмотря на то, что у него ответ уже готов. Он хочет только удостовериться. 
Когда он меня однажды очень утомил своими вопросами и я сказал ему: "Разве ты 
думаешь, что я могу ответить на все твои вопросы?", он ответил мне: "Я думал, 
что ты и это знаешь, раз ты знал о лошади". "5. О своей болезни Ганс говорит, 
как о чем-то, давно прошедшем: Тогда, когда у меня была глупость". "б. 
Неразрешенный остаток, над которым Ганс ломает себе голову, это: что делает с 
ребенком отец, раз мать производит его на свет. Это можно заключить из его 
вопросов: Не правда ли, я принадлежу также тебе (он думает, не только матери). 
Ему неясно, почему он принадлежит мне. С другой стороны, у меня нет прямых 
доказательств, чтобы предполагать, как говорили вы, что он подслушал coitus 
родителей". "7. При изложении, быть может, следовало больше подчеркнуть силу 
страха. Иначе могут сказать: "Нужно было его основательно поколотить, и он 
тогда бы пошел гулять". Я здесь же могу прибавить: с последней фантазией Ганса 
был побежден страх, исходящий из кастрационно-го комплекса, при чем томительное 
ожидание было заменено надеждой на лучшее. Да, приходит врач, водопроводчик и т.
п., отнимает penis, но только для того, чтобы дать ему больший. Что касается 
остального, пусть наш маленький исследователь преждевременно приобретет опыт, 
что всякое знание есть только частица, и что на каждой ступени знания всегда 
останется неразрешимый остаток.
      Ш. Эпикриз Это наблюдение над развитием и разрешением фобии у пятилетнего 
мальчика я имею ввиду разобрать в трех направлениях: во-первых, насколько оно 
подтверждает положения, выставленные мной в 1905 году в "Теории полового 
влечения"; во-вторых, что дает наблюдение к пониманию это столь частой формы 
болезни; в-третьих, что можно извлечь из него для выяснения душевной жизни 
ребенка и для критики наших обычных планов воспитания. 1 У меня получается 
впечатление, что картина сексуальной жизни ребенка, представляющаяся из 
наблюдений над маленьким Гансом, хорошо совпадает с описанием, которое я 
набросал в моей теории полового влечения на основании психоаналитических 
исследований над взрослыми. Но прежде, чем я приступлю к исследованию деталей 
этого совпадения, я должен ответить на два возражения, которые могут возникнуть 
при оценке этого анализа. Первое возражение: быть может, Ганс ненормальный 
ребенок, и, как видно из его болезни, предрасположен к неврозу, т.-е. ребенок с 
"тяжелой наследственностью", а поэтому, быть может, выводы, правильные по 
отношению к нему, не следует переносить на других, нормальных детей. На это 
возражение, которое не уничтожает, а только ограничивает ценность наблюдения, я 
отвечу позже. Второе и более основательное возражение — это то, что анализ 
ребенка, произведенный его отцом, находящимся под влиянием моих теоретических 
взглядов, захваченным моими предвзятостями, вряд ли может иметь какую-нибудь 
объективную цену. Само собой понятно, что ребенок в высокой степени внушаем и, 
быть может, особенно по отношению к отцу. Чтобы угодить отцу, он даст взвалить 
на себя все, что угодно, в благодарность за то, что тот с ним так много 
занимается; естественно, что все высказанное им, как фантазии, сновидения и 
приходящие в голову мысли, идет в том направлении, на которое его толкали.
       340
      3. Фрейд
      Коротко, это опять все "внушение", которое у ребенка сравнительно со 
взрослым удается легче скрыть. Я припоминаю время, когда я, 22 года назад, 
начал вмешиваться в научные споры. С какой насмешкой тогда старое поколение 
неврологов и психиатров отнеслось к "внушению" и его влияниям. С того времени 
положение вещей совершенно изменилось: противодействие со слишком большой 
поспешностью перешло в готовность идти навстречу. И это произошло не только 
благодаря влиянию, которое в эти десятилетия должны были иметь работы Льебо, 
Бернгейма (liebeault, Bemheim) и их учеников, но еще вероятнее благодаря 
сделанному открытию, что применение этого модного термина "внушение" дает 
большую экономию в процессе мышления. Ведь никто не знает и не старается узнать,
 что такое внушение, откуда оно идет и когда оно имело место. Достаточно, что 
все неудобное в психической жизни можно назвать "внушением". Я не разделяю 
излюбленного теперь взгляда, что детские показания все без исключения 
произвольны и не заслуживают доверия. В психическом вообще нет произвола. 
Недостоверность показаний у детей основана на преобладании фантазии, у взрослых 
-на преобладании предвзятых мнений. Вообще, и ребенок не лжет без основания, и 
у него даже имеется большая любовь к правде, чем у взрослого. Было бы слишком 
несправедливо по отношению к Гансу отбросить все его показания. Можно вполне 
отчетливо разобрать, где он под давлением сопротивления лукавит или старается 
скрыть что-нибудь, где он во всем соглашается с отцом (и эти места совсем 
недоказательны) и, наконец, где он, освобожденный от давления, стремительно 
сообщает все, что является его внутренней правдой и что он до сих пор знал 
только один.'Большей достоверности не представляют и показания взрослых. Но 
остается все-таки заслуживающим сожаления, что никакое изложение психоанализа 
не передает впечатлений, которые выносишь при проведении его, и что 
окончательная убежденность никогда не наступает после чтения, а только после 
личного переживания. Но этот недостаток в одинаковой степени присущ и анализам 
над взрослыми. Родители изображают Ганса веселым откровенным ребенком; таким он 
и должен быть, судя по воспитанию, которое дают ему его родители, из которого 
исключены наши обычные огрехи воспитания. До тех пор, пока Ганс в веселой 
наивности производил свои исследования, не подозре-
      Эпчкриз
      341
      вая возможного появления конфликтов, он сообщал их без задержки, и 
наблюдения из периода до фобии можно принимать тут же без всякого сомнения. В 
период болезни и во время психоанализа у него возникает несоответствие между 
тем, что он говорит и что он думает. Причина это-J'O отчасти та, что у него 
набирается слишком много бессознательного материала, чтобы он мог им сразу 
овладеть, а отчасти — это внутренние задержки, происходящие вследствие его 
отношений к родителям. Я утверждаю совершенно беспристрастно, что и эти 
последние затруднения оказались ничуть не больше, чем при анализах взрослых. 
Конечно, при анализе приходилось говорить Гансу много такого, чего он сам не 
умел сказать; подсказывать ему мысли, которые у него еще не успели появиться; 
приходилось направлять его внимание в сторону, от которой отец ждал очередных 
разрешений. Все это ослабляет доказательную силу анализа; но так поступают при 
всех психоанализах. Психоанализ не есть научное, свободное от тенденциозности 
исследование, а терапевтический прием; он сам по себе ничего не хочет доказать, 
а только кое-что изменить. Каждый раз в психоанализе врач указывает пациенту на 
сознательные ожидаемые представления, с помощью которых он был бы в состоянии 
познать бессознательное и воспринять его один раз в большем, другой раз в более 
скромном размере. И есть случаи, где требуется большая поддержка, а другие — 
где меньшая. Без подобной поддержки никто не обходится. То, с чем пациент может 
справиться сам, есть легкое расстройство, а ничуть не невроз, который является 
совершенно чуждым для нашего "я". Чтобы осилить такой невроз, нужна помощь 
другого, и только если этот другой может помочь, тогда невроз излечим. Если в 
самом существе психоза лежит отворачивание от "другого", как это, по-видимому, 
характеристично для состояний группы "dementia praecox", то такие психозы, 
несмотря на все наши усилия, окажутся неизлечимыми. Можно допустить, что 
ребенок, вследствие слабого развития его интеллектуальной системы, нуждается в 
особенно интенсивной помощи. Но все то, что врач сообщает больному, вытекает из 
аналитического опыта, и если врачебное вмешательство приводит в связь и к 
разрешению патогенный материал, то этот факт можно считать достаточно 
убедительным. И все-таки наш маленький пациент во время анализа проявил 
достаточно самостоятельности, чтобы его можно
       342
      3 Фрейд
      было оправдать от обвинения во "внушаемости". Он, как все дети, без 
всякого внешнего побуждения применяет свои детские сексуальные теории к своему 
материалу. Эти теории слишком чужды взрослому; в этом случае я даже сделал 
упущение, не подготовив отца к тому, что путь к теме о разрешении от 
беременности идет через экскреци-онный комплекс. И то, что вследствие моей 
поспешности привело к затемнению части анализа, дало, по крайней мере, хорошее 
свидетельство в неподдельности и самостоятельности мыслительной работы у Ганса. 
Он вдруг заинтересовался экскрементами, в то время как отец, подозреваемый во 
внушении, еще не знал, что из этого выйдет. Столь же мало зависело от отца 
развитие обеих фантазий о водопроводчике, которые исходили из давно 
приобретенного "кастрационного комплекса". Я должен здесь сознаться в том, что 
я совершенно скрыл от отца ожидание этой связи из теоретического интереса, 
чтобы не ослабить силы столь трудно достигаемого доказательства. При дальнейшем 
углублении в детали анализа мы встретим еще много новых доказательств в 
независимости нашего Ганса от "внушения", но здесь я прекращаю обсуждение 
первого возражения. Я знаю, что и этот анализ не убедит тех, кто не дает себя 
убедить, и продолжаю обработку этих наблюдений для тех читателей, которые уже 
имели случаи убедиться в объективности бессознательного патогенного материала. 
Я не могу не высказать приятного сознания, что число последних растет. Первая 
черта, которую можно отнести к сексуальной жизни маленького Ганса, это 
необыкновенно живой интерес к своему "Wiwimacher'y", как он называет этот орган 
по одной из важных его функций, неизбежной для детской. Интерес этот делает его 
исследователем; таким образом он открывает, что на основании присутствия или 
отсутствия этого органа можно отличать живое от неживого. Существование этой 
столь значительной части тела он предполагает у всех живых существ, которых он 
считает подобными себе; он изучает его на больших животных, делает 
предположения о существовании его у родителей, и даже сама очевидность не 
мешает ему констатировать наличность этого органа у новорожденной сестры. Можно 
сказать, что, если бы ему пришлось признать существование этого органа у 
подобного себе живого существа, это было бы слишком большим потрясением основ 
его "миросозер-
      Эпикриз
      343
      цания" -все равно, что этот орган отняли бы и у него. Поэтому, вероятно, 
угроза матери, содержащая в себе возможность потери Wiwimacher'a, самым 
поспешным образом подвергается вытеснению, и ей придется обнаружить свое 
действие только впоследствии. В этом комплексе принимает участие мать, потому 
что прикосновение ее к этому органу доставляло ему ощущение удовольствия. Наш 
мальчик начал свою автоэротическую сексуальную деятельность обычным и вполне 
нормальным образом. Удовольствие, испытываемое на собственном половом органе, 
переходит в удовольствие при глядений в его активном и пассивном развитии; это 
то, что А.Адлер (Alf. Adier) весьма удачно назвал скрещиванием влечения 
(Tnebversch(-а )nkung)1). Мальчик ищет случая видеть Wiwimacher других лиц, у 
него развивается сексуальное любопытство, и ему нравится показывать свои 
половые органы. Один из его снов, из начального периода вытеснения, содержит 
желание, чтобы одна из его маленьких приятельниц помогала ему при 
мочеиспускании и таким образом могла видеть его половой орган. Сон этот 
доказывает, что его желание оставалось до этого невытесненным. Более поздние 
сообщения подтверждают, что ему удавалось находить себе такого рода 
удовлетворение. Активное направление сексуального удовольствия от 
рассматривания вскоре связывается у него с определенным мотивом. Когда он 
повторно высказывает отцу и матери сожаление, что он никогда не видел их 
половых органов, то причиной этого является, вероятно, его желание сравнивать. 
"Я" всегда остается масштабом, которым оценивается мир, путем постоянного 
сравнения с собой научаешься понимать его. Ганс Заметил, что большие животные 
имеют половой орган, на много больший, чем у него; поэтому он предполагает 
подобное же соотношение и для своих родителей, и ему хотелось бы убедиться в 
этом. У мамы, по его словам, наверно, такой же Wiwimacher, "как у лошади". 
Таким образом, у него приготовлено утешение, что Wiwimacher будет расти вместе 
с ним; получается впечат-. ление, что желание ребенка быть большим он 
проецирует только на половые органы. Итак, в сексуальной конституции маленького 
Ганса уже с самого начала зона половых органов оказывается более других 
эрогенных зон окрашенной чувством удовольствия.
      1) Der Aggressionatneb т Leben und in dem Neurose Fortschr der Mediyrt 
1908, N 19
       344
      -3 Фрейд
      Кроме них, у него проявляется еще удовольствие от экск-рементальной зоны, 
в отверстиях для выделения мочи и кала. Когда он в своей последней "фантазии о 
счастье", которой кончилась его болезнь, имеет детей, водит их в клозет, 
заставляет их делать wiwi, подтирает их и делает с ними все то, что делают с 
детьми, то из этого можно, несомненно, сделать вывод, что все эти процедуры в 
его детские годы были для него источником наслаждения. Это наслаждение от 
эрогенных зон, которое он получал при помощи ухода матери, ведет его к выбору 
объекта, но все-таки нужно считать возможным, что он уже и раньше привык 
доставлять себе это наслаждение автоэротическим путем, что он принадлежит к 
числу тех детей, которые любят задерживать экскременты до тех пор, пока 
выделение их доставит им раздражение, связанное с наслаждением Я говорю лишь, 
что это возможно, потому что в анализе это не выяснено; "делание шума ногами", 
перед которым он позже испытывает страх, дает некоторые указания в этом 
направлении. В общем, эти источники наслаждения не подчеркнуты у него так резко,
 как у других детей. Он скоро сделался опрятным; упускание мочи в постели и в 
течение дня не играло никакой роли в его первые годы, у него не было даже следа 
отвратительной для взрослых привычки играть своими экскрементами {эта привычка 
снова появляется на исходе психической регрессии (инволюции)) Отметим здесь же, 
что мы, несомненно, наблюдали у него в период фобии вытеснение этих обоих 
хорошо развитых у него компонентов. Он стыдится выпускать мочу перед 
посторонними, он жалуется на себя за то, что кладет руку на свой Wiwimacher, 
старается избавиться от онанизма и чувствует отвращение перед "Lumpf, "wiwi" и 
всем, что это напоминает В своей фантазии об уходе за детьми он опять 
уничтожает это вытеснение Сексуальная конституция нашего Ганса, по-видимому, не 
содержит в себе предрасположения к развитию перверсий и их негатива (здесь мы 
можем ограничиться истерией) Насколько мне пришлось узнать (а здесь, 
действительно, надо быть осторожным), прирожденная конституция истериков (при 
перверсиях это понятно само собой) отличается тем, что зона половых органов 
отступает на второй план перед другими эрогенными зонами Из этого правила 
исключение составляет одно определенное уклонение сексуальной жизни. У лиц, 
которые стали впоследствии гомосексуальными и которые, по моим ожиданиям и по 
наблюде-
      Эпикриз
      345
      ниям Задгера, проделывают в детстве амфигенную фазу, мы встречаем 
инфантильное преобладание зоны половых органов и, особенно, мужского органа. И 
это превознесение мужского полового органа становится роковым для 
гомосексуалистов Они в детстве избирают женщину своим сексуальным объектом до 
тех пор, пока подозревают у нее обязательное существование такого же органа, 
как у мужчин, когда они убеждаются, что женщина разочаровала их в этом пункте, 
она становится для них неприемлимой в качестве сексуального объекта Они не 
могут себе представить без penis'a лицо, которое должно их привлекать к 
сексуальным отношениям, и при благоприятном случае они фикси руют свое либидо к 
"женщине с penis'ом", к юноше с женоподобной внешностью Итак, гомосексуальные — 
это лица, которые вследствие эрогенного значения собственных половых органов 
лишены возможности принять сексуальный объект без половых органов, подобных 
своим. Ни пути развития от автоэротизма до любви к объекту они фиксировались на 
месте, находящемся ближе к автоэротизму. Нет никакого основания допускать 
существование особого гомосексуального влечения Гомосексуальный вырабатывается 
не вследствие особенности во влечении, а—в выборе объекта. Я могу сослаться на 
указание, которое я сделал в "Теории полового влечения", что мы ошибочно 
представляем себе слишком тесной связь между влечением и объектом в сексуальной 
жизни. Гомосексуальньш со своими, быть может, нормальными влечениями не может 
развязаться со своим объектом, выбранным им благодаря известному условию В 
своем детстве, когда это условие обычно имеет место, он может вести себя как 
наш маленький Ганс, который без различия нежен как с мальчиками, так и с 
девочками, и который при случае называет своего Друга Фрица "своей милейшей 
девочкой". Ганс гомосексуален, как все дети, соответственно тому, что он знает 
только один вид половых органов — такой, как у него. Дальнейшее развитие нашего 
маленького эротика идет не к гомосексуальности, но к энергичной полигамически 
проявляющейся мужественности, в которой он в зависимости от меняющихся женских 
объектов знает, как действовать: в одном случае от решительно наступает, в 
других он страстно и стыдливо тоскует В период, когда других объектов в любви 
нет, его склонность возвращается к матери (от которой он уходит к другим), 
чтобы здесь потерпеть крушение в форме невроза. Тут только мы узнаем, до какой 
интенсив-
       346
      3. Фрейд
      ноет развивается любовь к матери, и какая судьба ее постигла. Сексуальная 
цель, которую он преследовал у своих приятельниц, "спать у них", исходила от 
матери. Цель эта определена словами, которыми пользуются и в зрелом возрасте, 
хотя с другим, более богатым содержанием. Мальчик наш о6ь1чнь1м путем, в годы 
раннего детства, нашел путь к любви к объекту и новый источник наслаждения: сон 
рядом с матерью стал для него определяющим. В это сложном чувстве мы могли бы 
на первое место поставить удовольствие при прикосновении к коже, которое лежит 
в нашей конституции, и которое, по кажущейся искусственной номенклатуре Молля 
(Moll), можно было бы назвать удовлетворением влечения к контректации (к 
прикосновению). В своих отношениях к отцу и матери Ганс самым ярким образом 
подтверждает все то, что я в своей сексуальной теории говорил о сексуальных 
отношениях детей к родителям. Он действительно маленький Эдип, который хотел бы 
"устранить прочь" отца, чтобы самому остаться с красивой матерью, спать с ней. 
Это желание появилось во время летнего пребывания в деревне, когда перемены, 
связанные с присутствием или отсутствием отца, указали ему на условия, от 
которых зависела желаемая интимность с матерью. Тогда, летом, он 
удовольствовался желанием, чтобы отец уехал. К этому желанию позже 
присоединился страх быть укушенным белой лошадью, — благодаря случайному 
впечатлению, полученному при отъезде другого отца. Позже, вероятно, в Вене, где 
на отъезд отца больше нельзя бьгло рассчитывать, уже появилось другое желание, 
чтобы отец подолгу был в отсутствии, был мертв. Исходящий из этого желания 
смерти отца и, следовательно, нормально мотивированный страх перед ним 
образовал самое большое препятствие для анализа, пока оно не было устранено во 
время разговора у меня на дому1). На самом деле наш Ганс вовсе не злодей и даже 
не такой ребенок, у которого жестокие и насильственные склонности человеческой 
природы развиваются без задержек в этот период его жизни. Напротив, он 
необыкновенно добродушен и нежен; отец отметил, что превращение агрессивной 
наклонности в сострадание произошло довольно рано. Еще
      1) Обе случайные мысли Ганса: малиновый сок ч ружье для убывания, 
наверное, детерминированы не с одной только стороны. Вероятно, они столько же 
связаны с ненавистью к отцу, сколько с комплексом запора. Отец, который сам 
угадал последнюю связь, думает еще при "малиновом соке " о "крови ".
      Эпикриз
      347
      задолго до фобии он начинал беспокоиться, когда при нем в детской игре 
били "лошадку", и он никогда не оставался равнодушным, когда в его присутствии 
кто-то плакал. В одном месте анализа у него в известной связи обнаруживается
      подавленная частица садизма ''; но она подавлена, и мы позже из этой 
связи сможем догадаться, зачем эта частица появилась, и что она должна 
заместить. Ганс сердечно любит отца, по отношению к которому он питает желание 
смерти, и в то время, как его ум не признает этого противоречия2), он 
оказывается принужденным его демонстрировать тем, что он ударяет отца и сейчас 
же целует то место, которое ударил. И нам следует остеречься признать это 
противоречие пре-досудительнь1м; из таких противоположностей преимущественно и 
складывается жизнь чувства у людей31; быть может, если бы это бь1ло иначе, дело 
не доходило бы до вытеснения и до невроза. Эти контрастные пары в ссрере чувств 
у взрослых доходят одновременно до сознания только на. высоте любовной страсти; 
обыкновенно один член такой пары подавляет другой до тех пор, пока удается 
держать его скрытым. В душе детей такие пары могут довольно мирно 
сосуществовать рядом, несмотря на их внутреннее противоречие. Наибольшее 
значение для психосексуального развития нашего мальчика имело рождение сестры, 
когда ему было 3 1/2 года. Это событие обострило его отношения к родителям, 
поставило для его мышления неразрешимые задачи, а присутствие при ее туалете 
оживило в нем следы воспоминаний из его собственных прежних переживаний, 
связанных с наслаждением. И это влияние вполне типично. В неожиданно большем 
количестве историй жизни и болезни нужно взять за исходньш пункт эту вспьпцку 
сексуального наслаждения и сексуального любопытства, связанньк с рождением 
следующего ребенка. Поведение Ганса по отношению к пришельцу то же самое, что я 
описал в "Толковании сновидений". Во время лихорадки, через несколько дней 
после рождения сестры, он обнаруживает, насколько мало он соглашается с этим 
увеличением семьи. Здесь всегда прежде всего появляется враждебность, а затем 
уже может последовать и нежность41. Страх, что может появиться еще новый
      J) Желание бить и дразнить лошадей. 2) См. критические вопросы, 
предложенные отцу. 3) "Я — не книга — результат фантазии, Я — человек со всеми 
его противоречиями". (C.F.Meyer, Huttens leWe Tage). 4) Сравни его намерение по 
отношению к тому периоду, когда маленькая девочка сможет говорить.
       348
      3. Фрейд
      ребенок, с этого момента занимает определенное место в его сознательном 
мышлении. В неврозе эта подавленная враждебность замещается особь1м страхом 
перед ванной. В анализе он откровенно обнаруживает свое желание смерти сестре, 
и не только в тех намеках, которые отец должен дополнить. Его самокритика 
указывает ему, что желание не столь скверно, как аналогичное желание по 
отношению к отцу. Но бессознательно он, очевидно, к обоим относится одинаково, 
потому что и отец, и сестра отнимают у него маму, мешают ему быть с ней одному. 
Это событие и связанные с ним вновь ожившие переживания дали еще и другое 
направление его желаниям. В победной заключительной фантазии он подводит итог 
всем своим эротическим побуждениям, происходящим из автоэротической фазы и 
связанным с любовью к объекту. Он женится на своей прекрасной матери, имеет 
несчетное число детей, за которыми он по своему может ухаживать. 2 В один 
прекрасный день Ганс заболевает на улице страхом. Он не может еще сказать, чего 
он боится, но уже в начале своего припадка страха он выдает отцу мотив своего 
заболевания, выгоды болезни. Он хочет оставаться около матери, ласкаться к ней; 
в этой тоске по матери некоторую роль, как думает отец, могло сыграть 
воспоминание, что он был удален о нее, когда появилась новорожденная. Вскоре 
выясняется, что этот страх уже больше не может быть обратно заменен тоскою, так 
как он испытывает страх даже тогда, когда мать идет с ним. А между тем мы 
получает указание, на что фиксируется его либидо, превратившееся в страх. Он 
обнаруживает весьма специальный страх, что его укусит белая лошадь. Такое 
болезненное состояние мы называем "фобией", и мы могли бы причислить ее к 
боязни лошадей, но последняя отличается тем, что неспособность ходить по улице 
легко исправима, когда больного сопровождает известное выбранное для этого лицо 
и в крайнем случае врач. Фобия Ганса не вьвдерживает этого условия, она 
перестает быть связанной с пространством и все отчетливее избирает своим 
объектом лошадь; в первые же дни на высоте своего тревожного состояния он 
высказывает опасение, что "лошадь войдет в комнату", которое мне так облегчило 
понимание его страха. Положение фобий в системе неврозов до сих пор было 
неопределенным. Кажется, можно с уверенностью сказать,
      Эпикриз
      349
      что в фобиях нужно видеть только синдромы, принадлежащие к различньпл 
неврозам, и им не следует придавать значение особых болезненных процессов. Для 
фобий наиболее частых, как у нашего пациента, мне кажется целесообразным 
название истерии страха (Angsthysterie); я предложил его д-ру Штеккелю (W. 
Steckel), когда он взялся за описание нервных состояний страха, и я надеюсь, 
что это название получит права гражданства1). Оправданием ему служит полное 
соответствие между психическим механизмом этих фобий и истерией, за исключением 
одного пункта, очень важного для различения этих форм. Либидо, освобожденное из 
патогенного материала путем вытеснения в истерии страха, не конвертируется, т.
-е. не переходит из сферы психики на телесную иннервацию, а остается свободным 
в виде страха. Во всех случаях болезни эта истерия страха может в каких угодно 
размерах комбинироваться с "конверсионной истерией". Но существуют как чистые 
случаи конверсионной истерии без всякого страха, так и случаи чистой истерии 
страха, выражающиеся в ощущениях страха и фобиях без примеси конверсии; случай 
нашего Ганса принадлежит к числу последних. Истерии страха принадлежат к числу 
наиболее частых психоневротических заболеваний и, самое главное, появляющихся 
раньше всех в жизни; это, можно сказать, — неврозы периода детства. Когда мать 
рассказывает про своего ребенка, что он "нервен", то можно в 9 случаях из 10-ти 
рассчитывать, что ребенок имеет какой-нибудь страх или много страхов за раз. К 
сожалению, более тонкий механизм этих столь важных заболеваний еще недостаточно 
изучен. Еще не установлено, находятся ли эти условия происхождения истерии 
страха (в отличие от конверсионной истерии и других неврозов) в конституционных 
моментах или в случайных переживаниях, и какая комбинация тех или иных условий 
дает эту болезнь. Мне кажется, что это невротическое заболевание меньше всего 
зависит от особой конституции и вследствие этого легче всего может быть 
приобретено во всякий период жизни. Довольно легко выделить один существенный 
признак истерии страха Эта болезнь всегда развивается преимущественно в фобию; 
в конце концов больной может освободиться от страхов, но только за счет 
задержек и ограничений, которым он должен себя подвергнуть. При истерии
      1) W Steckel Nerv(o)se Angstrtusl(a-)nde und ihre Behandlung 1908
       350
      ЗФреуд
      страха уже начинается психическая работа, имеющая целью психически 
связать ставший свободным страх. Но эта работа не может не превратить страх 
обратно в либидо, ни связать его с теми комплексами, из которых происходит это 
либидо. Не остается ничего другого, как предупреждать всякий повод к развитию 
страха путем психических над-строек в форме осторожности, задержки, запрещения. 
Эти психические прикрытия проявляются наружу в форме фобии и кажутся нам 
сущностью болезни. Нужно сказать, что лечение истерии страха было до сих пор 
чисто отрицательным. Опыт показал, что невозможно, а при некоторых 
обстоятельствах даже опасно, достигать излечения болезни насильственным путем, 
ставя больного в такое положение, при котором у него должен развиваться страх, 
после того, как его лишают прикрытия. Таким образом, его заставляют искать себе 
защиты там, где он надеется ее найти, и проявляют к нему не имеющее на него 
влияния презрение за его "непонятную трусость". Для родителей нашего маленького 
пациента с самого начала уже бь1ло ясно, что здесь ни насмешкой, ни строгостью 
ничего сделать нельзя, и что нужно искать доступа к его вытесненным желаниям 
психоаналитическим путем. Успех вознаградил необычайные труды отца, и его 
сообщения дают нам возможность проникнуть в самую структуру подобной фобии и 
проследить путь предпринятого анализа. Мне не кажется невероятным, что для 
читателя этот аналлз вследствие его обширности и обстоятельности потерял в 
некоторой мере свою ясность. Поэтому я хочу сначала вкратце повторить его, 
оставляя ненужные подробности и отмечая те факты, которые шаг за шагом можно 
будет констатировать. Прежде всего мы узнаем, что вспышка припадка страха была 
не столь внезапна, как это может показаться с первого взгляда. За несколько 
дней до того ребенок проснулся от кошмарного сна: мать ушла, и теперь у него 
"нет мамы, чтобы ласкаться к ней". Уже этот сон указывает на процесс вытеснения 
значительной интенсивности Его нельзя истолковывать так, как большинство 
тревожных сновидений, что мальчик испытал во сне страх соматического 
происхождения и затем уже использовал его для исполнения интенсивно 
вытесненного желания (ср. "Толкование сновидений"). Сновидение Ганса — это 
настоящее сновидение наказания и вытеснения, при котором наруша-
      Эпикриз
      351
      ется самая функция сновидения, так как Ганс со страхом пробуждается. 
Можно легко восстановить самый процесс, имевший место в бессознательном. 
Мальчику снилось, что его ласкает мать, что он спит у нее: все наслаждение 
превратилось в страх, и все содержание представления стало прямо 
противоположным. Вытеснение одержало победу над механизмом сновидения. Но 
начало этоапсихологической ситуации можно отнести еще к более раннему периоду. 
Уже летом у него подобные тоскливо-тревожные настроения, во время которых он 
высказывал приблизительно то же, что и теперь, и которые давали ему то 
преимущество, что мать брала его к себе в постель. С этого периода мы могли бы 
уже признать существование у Ганса повышенного сексуального возбуждения, 
объектом которого оказалась мать, а интенсивность которого выразилась в двух 
попытках совращения матери (последняя незадолго до появления страха). Это 
возбуждение привело его к ежевечернему мастурба-торному удовлетворению. 
Произошло ли превращение возбуждения спонтанно, вследствие отказа матери или 
вследствие случайного пробуждения прежних впечатлений при случае, послужившим 
"поводом" к заболеванию, этого решить нельзя, но это и безразлично, так как все 
три возможности не противоречат друг другу. Но несомненен факт превращения 
сексуального возбуждения в страх. Мы уже слышали о поведении мальчика в начале 
его страха и о первом содержании страха, на которое он указывал, а именно, что 
его укусит лошадь. Тут происходит первое вмешательство терапии. Родители 
указывают на то, что страх является результатом мастурбации, и стараются его 
отучить от нее. Я принимаю меры к тому, чтобы ему основательно подчеркнули его 
нежность к матери, которую ему хотелось бы выменять на страх перед лошадьми. 
Маленькое улучшение, наступившее после этой меры, вскоре во время соматической 
болезни исчезает. Состояние остается неизмененным. Вскоре Ганс находит источник 
боязни, что его укусит лошадь, в воспоминании о впечатлении в Гмундене. 
Уезжающий отеи предупреждал тогда сына: "Не подноси пальца лошади, иначе она 
тебя укусит". Словесная форма, в которую Ганс облек предостережение отца, 
напоминает форму, в которой было сделано предупреждение против онанизма. 
Получается впечатление, что родители правы, полагая, что Ганс испытывает страх 
перед своим онанистичес-
       352
      3 Фрейд
      ким удовлетворением. Но связь получается все еще непрочная, и лошадь 
кажется попавшей в свою устрашающую роль совершенно случайно. Я высказал 
предположение, что вытесненное желание Ганса могло означать, что он во что бы 
то ни стало хочет BitqeTb"Wiwimaher" матери. Так как поведение его по отношению 
к новопоступившей прислуге соответствовало моему предположению, то отец дает 
ему первое разъяснение: "У женщин нет Wiwimaher'a". На эту первую помощь Ганс 
реагирует сообщением своей фантазии, в которой он видел мать прикасающейся к 
его Wiwi-maher'y. Эта фантазия и высказанное в разговоре замечание, что его 
Wiwimaher все-таки вырос, дают возможность в первый раз заглянуть в ход 
бессознательных мыслей пациента. Он действительно находился под впечатлением 
угрозы матери кастрацией, которая имела место 1 1/4 года назад, так как 
фантазия, что мать делает то же самое (обыкновенный прием обвиняемых детей), 
должна освободить его от страха перед угрозой; это — защитная фантазия. В то же 
время мы должны сказать, что родители извлекли у Ганса из его 
патогенно-действующего материала тему интереса к Wiwimaher'y. Он последовал за 
ними в этом направлении, но самостоятельно не принимал участия в анализе. 
Терапевтического успеха еще не было заметно. Анализ далеко ушел от лошадей, и 
сообщение, что у женщин нет Wiwimaher'a, по своему содержанию скорее способно 
было усилить его заботы о сохранении собственного Wiwimaher'a. Но мы прежде 
всего стремимся не к терапевтическому успеху; мы желаем привести пациента к 
тому, чтобы он мог сознательно охватить свои бессознательные побуждения. Этого 
мы достигаем, когда на основании указаний, которые он нам делает, при помощи 
нашего искусства толкования своими словами вводим в его сознание 
бессознательный комплекс. Следы сходства между тем, что он услышал, и тем, что 
он ищет, что само, несмотря на все сопротивления, стремится дойти до сознания, 
помогают ему найти бессознательное. Врач идет немного впереди; пациент идет за 
ним своими путями до тех пор, пока у определенного пункта они не встретятся. 
Новички в психоанализе обыкновенно сливают в одно эти два момента и считают, 
что момент, в который им стал известен бессознательный комплекс больного, в то 
же время есть момент, когда этот комплекс стал понятен и больному. Они
      Эпикриз
      353
      ждут слишком многого, желая вылечить больного от сообщения ему такого 
знания, между тем как сам больной может использовать сообщенное ему только для 
того, чтобы с его помощью найти бессознательный комплекс в сфере 
бессознательного там, где он застрял. Первого успеха подобного рода мы 
достигаем теперь у Ганса. После частичной победы над его кастрационным 
комплексом ori теперь в состоянии сообщить свои желания по отношению к матери, 
он делает это в еще искаженной форме в виде фантазии о двух жирафах, из которых 
одна безуспешно кричит в то время, как сам Ганс овладевает другой. Ов-ладевание 
он изображает тем, что он садится на нее. В этой фантазии отец узнает 
воспроизведение сцены, которая утром разыгралась в спальне между родителями и 
мальчиком, и он тут же спешит освободить желание от всего, что его искажает. 
Обе жирафы — это отец и мать. Форма фантазии с жирафами в достаточной мере 
детерминирована посещением этих больших животных в Шенбрунне, которое имело 
место несколько дней назад, рисунком жирафы, ко-юрый отец сохранил из прежнего 
времени, и, быть может, благодаря бессознательному сравнению, связанному с 
высокой и неподвижной шеей жирафыЧ. Мы замечаем, что жирафа, как большое и по 
своему Wiwimaher'y интересное животное, могла бы сделаться конкурентом лошади в 
ее устрашающей роли; а то, что отец и мать выведены в виде жираф, дает нам пока 
еще неиспользованное указание на значение вызьшающих страх лошадей. Две меньшие 
фантазии, которые Ганс рассказывает непосредственно после истории с жирафами, 
ускользают от истолкования со стороны отца, а их сообщение не'приносит и Гансу 
никакой пользы. Содержание этих фантазий состоит в том, что он в Шенбрунне 
стремится проникнуть в огороженное пространство, и что он в вагоне разбивает 
стекло; в обоих случаях подчеркивается преступное в поступках и соучастие отца. 
Но все, что оставалось непонятым, возникает опять; как рвущийся на свободу дух, 
оно не находит себе покоя до тех пор, пока дело не доходит до освобождения и 
разрешения. Понимание обеих преступных фантазий не представляет для нас никаких 
затруднений. Они принадлежат комплексу овладевания матерью. В мальчике, как 
будто, про-
      1) С этим находится в соответствии высказанное позже удивление Ганса по 
поводу шеи его отца
       354
      -3. Фрейд
      бивает себе дорогу неясное представление о том, что следовало бы сделать 
с матерью, чтобы достичь полного ов-ладевания ею. И для того, что он не может 
понять, он находит известные образные подстановки, общим для которых является 
насильственное, запретное, а содержание которых так удивительно хорошо 
соответствует скрытой действительности. Мы может теперь сказать, что это — 
символические фантазии о coitus'e, и ни в коем случае нельзя считать 
второстепенным то, что отец в них принимает участие: "Я бы хотел делать с мамой 
что-то запретное, не знаю, что именно, но знаю, что и ты это делаешь". Фантазия 
о жирафах усилила во мне убеждение, которое возникло при словах маленького 
Ганса: "лошадь придет в комнату", и я нашел этот момент подходящим, чтобы 
сообщить существенно важную предпосылку в его бессознательных побуждениях: его 
страх перед отцом вследствие ревнивых и враждебных желаний по отношению к нему. 
Этим я отчасти истолковал ему страх перед лошадьми и именно, что лошадь — это 
отец, перед которым он испытывает страх с достаточным основанием. Известные 
подробности, как страх перед чем-то черным у рта и у глаз (усы и очки, как 
преимущества взрослого), казались мне перенесенными на лошадей с отца. Подобным 
разъяснением я устранил у Ганса самое существенное сопротивление по отношению к 
обнаруживанию бессознательных мыслей, так как отец сам исполнял роль врача. С 
этого времени мы перешагнули через высшую точку болезни, материал начал 
притекать в изобилии, маленький пациент обнаруживал мужество сообщать отдельные 
подробности своей фобии и вскоре самостоятельно принял участие в ходе анализа11.
 Теперь только можно узнать, перед какими объектами и впечатлениями Ганс 
испытывает страх. Не только перед лошадьми и перед тем, что его укусит лошадь 
(этот страх скоро утихает), а перед экипажами, мебельными фургонами и 
омнибусами, общим для которых оказывается их тяжелая нагрузка, перед лошадьми, 
которые на-
      1) Страх перед отцом, даже в тех анализах, которые врач предпринимает с 
посторонними, играет весьма значительную роль, как сопротивление против 
репродукции бессознательного патогенного материала. Эти сопротивления отчасти 
принадлежат к "мотивам", с другой стороны, как в настоящем случае, они 
составляют частицу бессознательного материала, по содержанию способного служить 
задержкой для репродукции другой части анализа
      Эпикриз
      355
      чинают двигаться, которые выглядят большими и тяжелыми, которые скоро 
бегут. Смысл этих определений указывает сам Ганс; он испытывает страх, что 
лошади упадут, и содержанием его фобии он делает все то, что способствует 
падению лошади. Весьма нередко приходится услышать настоящее содержание фобии, 
правильную формулировку навязчивого импульса и т.п. только после ряда 
психоаналитических усилий. Вытеснение касается не только бессознательных 
комплексов, — оно направлено также на непрерывно образующиеся дериваты их и 
мешают самим больным заметить продукты из болезни. Тут часто оказываешься в 
необыкновенном положении, когда в качестве врача приходится прийти на помощь 
болезни, чтобы вызвать к ней внимание. Но только тот, кто совершенно не 
разбирается в сущности психоанализа, будет выставлять на первый план эту фазу 
усилий и ждать вследствие этого вреда от анализа. Истина в том, что нюрнбержцы 
никого не вешают прежде, чем не заполучат в свои руки, и что требуется 
известная работа, чтобы овладеть теми болезненными образованиями, которые 
хочешь разрушить. В своих замечаниях, сопровождающих историю болезни, я 
упомянул уже о том, что весьма поучительно настоль-* ко углубиться в детали 
фобии, чтобы можно было вынести верное впечатление о вторично появившемся 
соотношении между страхом и его объектами. Отсюда происходит своеобразная 
расплывчатость и в то же время строгая обусловленность сущности фобии. Материал 
для этих вторичных образований наш маленький пациент, очевидно, получил из 
впечатлений, связанных с положением квартиры напротив таможни. По этой причине 
он высказывает заторможенное страхом побуждение играть, подобно мальчикам на 
улице, вокруг нагруженных возов, багажа, бочек и ящиков. В этой стадии анализа 
он сталкивается опять с довольно безобидным переживанием, которое 
непосредственно предшествовало началу заболевания и которое можно считать для 
него поводом. Во время прогулки с матерью он видел, как впряженная в омнибус 
лошадь упала и задергала ногами. Это произвело на него большое впечатление. Он 
сильно испугался и думал, что лошадь околела; с этого времени все лошади могут 
упасть. Отец указывает Гансу на то, что, когда лошадь упала, тот думал об отце 
и, вероятно, желал, чтобы отец также упал и умер.
       354
      3 Фрейд
      бивает себе дорогу неясное представление о том, что следовало бы сделать 
с матерью, чтобы достичь полного ов-ладевания ею. И для того, что он не может 
понять, он находит известные образные подстановки, общим для которых является 
насильственное, запретное, а содержание которых так удивительно хорошо 
соответствует скрытой действительности. Мы может теперь сказать, что это — 
символические фантазии о coitus'e, и ни в коем случае нельзя считать 
второстепенным то, что отец в них принимает участие: "Я бы хотел делать с мамой 
что-то запретное, не знаю, что именно, но знаю, что и ты это делаешь". Фантазия 
о жирафах усилила во мне убеждение, которое возникло при словах маленького 
Ганса: "лошадь придет в комнату", и я нашел этот момент подходящим, чтобы 
сообщить существенно важную предпосылку в его бессознательных побуждениях: его 
страх перед отцом вследствие ревнивых и враждебных желаний по отношению к нему. 
Этим я отчасти истолковал ему страх перед лошадьми и именно, что лошадь — это 
отец, перед которым он испытывает страх с достаточным основанием. Известные 
подробности, как страх перед чем-то черным у рта и у глаз (усы и очки, как 
преимущества взрослого), казались мне перенесенными на лошадей с отца. Подобным 
разъяснением я устранил у Ганса самое существенное сопротивление по отношению к 
обнаруживанию бессознательных мыслей, так как отец сам исполнял роль врача. С 
этого времени мы перешагнули через высшую точку болезни, материал начал 
притекать в изобилии, маленький пациент обнаруживал мужество сообщать отдельные 
подробности своей фобии и вскоре самостоятельно принял участие в ходе анализа1).
 Теперь только можно узнать, перед какими объектами и впечатлениями Ганс 
испытывает страх. Не только перед лошадьми и перед тем, что его укусит лошадь 
(этот страх скоро утихает), а перед экипажами, мебельными фургонами и 
омнибусами, общим для которых оказыва ется их тяжелая нагрузка, перед лошадьми, 
которые на-
      1) Страх перед отцом, даже в тех анализах, которые врач предпринимает с 
посторонними, играет весьма значительную роль, как сопротивление против 
репродукции бессознательного патогенного материала Эти сопротивления отчасти 
принадлежат к "мотивам", с другой стороны, как в настоящем случае, они 
составляют частицу бессознательного материала, по содержанию способного служить 
задержкой для репродукции другой части анализа
      Эпикриз
      355
      чинают двигаться, которые выглядят большими и тяжелыми, которые скоро 
бегут. Смысл этих определений указывает сам Ганс, он испытывает страх, что 
лошади упадут, и содержанием его фобии он делает все то, что способствует 
падению лошади. Весьма нередко приходится услышать настоящее содержание фобии, 
правильную формулировку навязчивого импульса и т.п. только после ряда 
психоаналитических усилий. Вытеснение касается не только бессознательных 
комплексов, — оно направлено также на непрерывно образующиеся дериваты их и 
мешают самим больным заметить продукты из болезни. Тут часто оказываешься в 
необыкновенном положении, когда в качестве врача приходится прийти на помощь 
болезни, чтобы вызвать к ней внимание. Но только тот, кто совершенно не 
разбирается в сущности психоанализа, будет выставлять на первый план эту фазу 
усилий и ждать вследствие этого вреда от анализа. Истина в том, что нюрнбержцы 
никого не вешают прежде, чем не заполучат в свои руки, и что требуется 
известная работа, чтобы овладеть теми болезненными образованиями, которые 
хочешь разрушить. В своих замечаниях, сопровождающих историю болезни, я 
упомянул уже о том, что весьма поучительно настоль-* ко углубиться в детали 
фобии, чтобы можно было вынести верное впечатление о вторично появившемся 
соотношении между страхом и его объектами. Отсюда происходит своеобразная 
расплывчатость и в то же время строгая обусловленность сущности фобии. Материал 
для этих вторичных образований наш маленький пациент, очевидно, получил из 
впечатлений, связанных с положением квартиры напротив таможни. По этой причине 
он высказывает заторможенное страхом побуждение играть, подобно мальчикам на 
улице, вокруг нагруженных возов, багажа, бочек и ящиков. В этой стадии анализа 
он сталкивается опять с довольно безобидным переживанием, которое 
непосредственно предшествовало началу заболевания и которое можно считать для 
него поводом. Во время прогулки с матерью он видел, как впряженная в омнибус 
лошадь упала и задергала ногами Это произвело на него большое впечатление Он 
сильно испугался и думал, что лошадь околела; с этого времени все лошади могут 
упасть. Отец указывает Гансу на то, что, когда лошадь упала, тот думал об отце 
и, верЬятно, желал, чтобы отец также упал и умер.
       356
      3 Фрейд
      Ганс не протестует против этого толкования; несколько позже он принимает 
его, изображая в игре, как он кусает отца При этом он идентифицирует отца с 
лошадью и теперь он уже держится по отношению к отцу свободно, без страха и 
даже несколько дерзко. Но страх перед лошадьми не исчез, и еще неясно, 
вследствие каких ассоциаций падающая лошадь пробудила бессознательные желания. 
Резюмируем все, что получили до сих пор: за проявленным страхом, что лошадь его 
укусит, открывается более глубоко лежащий страх, что лошади упадут, и обе 
лошади, ку сающая и падающая, это отец, который его накажет за его дурные 
желания. Матери в этом анализе мы еще не касались. Совершенно неожиданно и уже, 
наверное, без участия отца Ганса начинает занимать "комплекс испражнения", и он 
обнаруживает отвращение к предметам, которые напоминают ему действие кишечника. 
Отец, который здесь идет за Гансом довольно неохотно, проводит, между прочим, 
свой анализ в желательном для него направлении и напоминает Гансу про одно 
переживание в Гмундене, впечатление от которого скрывается за падающей лошадью. 
Его любимый товарищ игр и, быть может, конкурент у его приятельниц, Фриц, во 
время игры в лошадки споткнулся о камень, упал, а из раненой ноги у него пошла 
кровь Переживание с упавшей лошадью от омнибуса вызвало воспоминание об этом 
несчастном случае. Любопытно, что Ганс, который в это время был занят другими 
вещами, сначала отрицает падение Фрица (которое устанавливает связь) и признает 
его только в более поздней стадии анализа. Но для нас очень интересно отметить, 
каким образом превращение либидо в страх проецируется в главный объект фобии — 
лошадь. Лошади были для Ганса самыми интересными большими животными, игра в 
лошадки — самой любимой игрой с его товарищами — детьми. Предположение, что 
отец первый изображал для него лошадь, подтверждается отцом, и, таким образом, 
при несчастном случае в Гмундене Фриц мог быть замещен отцом. После наступившей 
волны вытеснения он должен был уже испытывать страх перед лошадьми, с которыми 
до этого у него было связано столько удовольствий. Но мы уже сказали, что этим 
последним важным разъяснением о действительности повода болезни мы обязаны 
вмешательству отца. Ганс остается при своих фекальных интересах, и мы в конце 
концов должны за ним сле-
      Эпикриз
      357
      довать. Мы узнаем, что он уже обыкновенно навязывался матери с просьбой 
сопровождать ее в клозет, и что он то же предлагал заместительнице матери — 
свое приятельнице Берте, пока это не стало известным и не было запрещено. 
Удовольствие, испытываемое при наблюдении за известными операциями у любимого 
лица, соответствует также "сплетению влечения", пример которого мы уже заметили 
у Ганса. Наконец, и отец идет на эту фекальную символику и признает аналогию 
между тяжело нагружен-нь1м возом и обремененным каловыми массами животом, между 
тем, как выезжает из ворот воз, и тем, как выделяется кал из живота, и т.п. Но 
позиция Ганса в анализе сравнительно с прежними стадиями существенно изменилась.
 В то время как раньше отец мог всегда сказать ему наперед, что будет потом, и 
Ганс, следуя указаниям, плелся за ним, теперь наоборот, Ганс уверенно спешит 
вперед, и отец должен прилагать усилия, чтобы поспевать за ним. Ганс, как бы 
самостоятельно, приводит новую фантазию: слесарь или водопроводчик отвинтил 
ванну, в которой находится Ганс, и своим большим буравом толкнул его в живот. С 
этого момента уже наше понимание с трудом поспевает за материалом. Только позже 
нам удается догадаться, что это есть искаженная страхом переработка фантазии 
оплодотворения. Большая ванна, в которой Ганс сидит в воде, это — живот матери; 
"бурав", который уже отцу напомнил большой penis, упоминается как способ 
оплодотворения. Конечно, это звучит довольно курьезно, если мы истолкуем 
фантазию так: "Твоим большим penis'ом ты меня "пробуравил" (привел к появлению 
на свет) и всадил меня в чрево матери". Но пока фантазия остается 
неистолкованною и служит Гансу только связью для продолжения его сообщений. 
Перед купаньем в большой ванне Ганс обнаруживает страх, который тоже 
оказывается сложным. Однако часть его пока ускользает от нас, другая вскоре 
выясняется отношением его к купанию маленькой сестры. Ганс соглашается с тем, 
что у него есть желание, чтобы мать во время купания сестренки уронила ее, и 
чтобы та умерла; его собственный страх при купании был страхом перед возмездием 
за это злое желание, перед наказанием, которое будет состоять в том, что так и 
с ним поступят. Тут он оставляет тему экскрементов и непосредственно переходит 
к теме о сестренке. Но мы может подозревать, что озна-
       358
      ,3. Фрейд
      чает этот переход. Ничего другого, как то, что маленькая Анна сама 
"Lumpf", что все дети "Lumpfbi" и рождаются наподобие дефекации. Теперь мы 
понимаем, что все виды возов только возы для аистиных ящиков и представляют для 
него интерес только как символическое замещение беременности, и что падение 
ломовой или тяжело нагруженной лошади может означать только разрешение от 
беременности. Таким образом, падающая лошадь означала не только умирающего отца,
 но и рожающую мать. И тут Ганс подносит сюрприз, к которому мы на самом деле 
не были подготовлены. Уже когда ему было 3 1/2 года, он обратил внимание на 
беременность матери, закончившуюся рождением сестренки, и он конструировал для 
себя — во всяком случае после родов — истинное положение вещей, никому не 
открьтая этого и, быть может, не будучи в состоянии сделать это. Тогда можно 
было только наблюдать, что непосредственно после родов он скептически относился 
ко всем признакам, которые должны были указывать на присутствие аиста. Но то, 
что он в бессознательной части своей психики и противоположно своим официальным 
заявлениям знал, откуда пришло дитя, и где оно раньше находилось, 
подтверждается этим анализом вне всякого сомнения; быть может, это даже самая 
неопровержимая часть анализа. Доказательством этому служит упорно держащаяся и 
украшенная столькими деталями фантазия о том, что Анна уже летом, до ее 
рождения, находилась с ними в Гмунде-не, что она туда переезжала и что она 
тогда была способна к большему, чем через год после ее рождения. Дерзость, с 
которой Ганс преподносит эту фантазию, бесчисленные лживые вымыслы, которые он 
в нее вплетает, не совсем лишены права: все это должно служить местью отцу, на 
которого он сердится за то, что тот вводил его в заблуждение сказкой об аисте. 
Как будто он хотел сказать: если ты мог считать меня столь глупым, чтобы я 
поверил в аиста, который принес Анну, тогда я могу и от тебя требовать, чтобы 
ты мои выдумки принял за истину. В довольно прозрачном соотношении с этим актом 
мести маленького исследователя находится фантазия о том, как он Дразнит и бьет 
лошадей. И эта фантазия тоже связана с двух сторон; с одной — она опирается на 
дерзости, которые он только что наносил отцу, а с другой стороны она вновь 
обнаруживает неясные садистские желания по отношению к матери, которые вначале, 
когда мы еще их не понимали, проявлялись
      Эпикриз
      359
      в фантазиях о преступных поступках. Он и сознательно признает весьма 
приятным бить маму. Теперь нам уже нечего ожидать многих загадок. Неясная 
фантазия об опоздании поезда кажется предшественницей последующего помещения 
отца у бабушки в Лайн-це, так как в этой фантазии дело идет о путешествии в 
Лайнц, и бабушка участвует в ней. Другая фантазия, в которой мальчик дает 
кондуктору 50 000 флор., чтобы тот позволил ему ехать на дрезине, звучит просто 
как план откупить мать у отца, сила которого отчасти в его богатстве. Затем он 
признается в желании устранить отца и соглашается с обоснованием этого желания 
(потому что отец мешает его интимности с матерью) с такой откровенностью, до 
какой он до сих пор еще не доходил. Мы не должны удивляться, что одни и те же 
побуждения во время анализа выплывают по нескольку раз; дело в том, что 
монотонность происходит только от приемов толкования; для Ганса это не простые 
пов горения, а прогрессирующее развитие от скромного намека до сознательной 
ясности, свободной от всяких искажений. Все, что последует теперь, это — только 
исходящие от Ганса подтверждения фактов, несомненных для толкования, благодаря 
анализу. В довольно недвусмысленных симптомных поступках, которые он слегка 
прикрывает перед прислугой, а не перед отцом, он показывает, как он 
представляет себе деторождение; но при более внимательном наблюдении мы можем 
отметить еще кое-что, в анализе больше не появившееся. Он втыкает в круглое 
отверстие резиновой куклы маленький ножичек, принадлежащий матери, и затем дает 
ему выпасть оттуда, при чем он разрывает ноги кукле, раздвигая их в стороны. 
Последовавшее за этим разъяснение родителей, что дети действительно вырастают в 
чреве матери и выходят оттуда, как каловые массы при испражнении, оказывается 
запоздавшим; оно ему уже ничего нового сказать не может. При помощи другого, 
как бы случайно последовавшего симптомного поступка он допускает, что он желал 
смерти отца; он опрокидывает лошадь, с которой играл в тот момент, когда отец 
говорит ему о желании смерти. На словах он подтверждает, что тяжело нагруженные 
возы представляют для него беременность матери, а падение лошади — процесс 
родов. Великолепное подтверждение того, что все дети — Lumpfbi, мы видим в 
придуманном им для его любимого
       360
      3. Фрейд
      ребенка имени "Лоди". Но оно становится нам известным несколько поздно, 
так как мы узнаем, что он давно играет с этим "колбасным" ребенком1). Обе 
заключительные фантазии Ганса, которыми закончилось его излечение, мы отметили 
уже раньше. ОднаЪ водопроводчике, который ему приделывает новый и, как 
угадывает отец, больший "Wiwimaher", является не исключительно повторением 
прежней фантазии, в которой фигурировали водопроводчик и ванна. Это — победная 
фантазия, которой преодолевается страх перед кастрацией. Вторая фантазия, 
подтверждающая желание быть женатым на матери и иметь с ней много детей, не 
исчерпывает одного только содержания тех бессознательных комплексов, которые 
пробудились при виде падающей лошади и вызвали вспышку страха. Цель ее в 
исправлении всего того, что было совершенно неприемлемо в тех мыслях; вместо 
того, чтобы умертвить отца, он делает его безвредным женитьбой на бабушке. С 
этой фантазией вполне правильно заканчивается болезнь и анализ. Во время хода 
анализа определенного случая болезни нельзя получить наглядного впечатления о 
структуре и развитии невроза. Это дело синтетической работы, которую нужно 
предпринять потом. Если мы произведем этот синтез для фобии нашего маленького 
Ганса, то мы начнем с его конституции, с его преобладающих сексуальных желаний 
и его переживаний до рождения сестры, о чем мы говорили на первых страницах 
этой статьи. Появление на свет этой сестры принесло для него много такого, что 
с этого момента больше не оставляло его в покое. Прежде всего частица лишения: 
вначале временная разлука с матерью, а позже длительное уменьшение ее 
заботливости и внимания, которые он должен был делить с сестрой. Во-вторых, все 
то, что на его глазах мать проделывала с его сестренкой, пробудило в нем вновь 
его переживания, связанные с чувством наслаждения из того периода, когда он был 
грудным младенцем. Оба эти влияния усилили в нем его эротические потребности, 
вслед-
      1). Кажущаяся сначала странной мысль гениального рисовальщика Т. Т. Heine,
 изображающего на страницах Simplicissimus'a, как ребенок мясника попадает в 
колбасную машину, как родители оплакивают его в виде сосиски, как его отпевают 
и как он возносится па небо, благодаря эпизоду о Lodi находит свое объяснение в 
инфантильных фантазиях.
      Эпикриз
      361
      ствие чего он начал чувствовать необходимость удовлетворения. Ущерб, 
который ему принесла сестра, он компенсировал себе фантазией, что у него самого 
есть дети. Пока он в Гмундене на самом деле мог играть с этими детьми, его 
нежность находила себе достаточное отвлечение. Но по возвращении в Вену, опять 
одинокий, он направил все свои требования на мать и претерпел опять лишение, 
когда его в возрасте 4 лет удалили из спальни родителей. Его повышенная 
эротическая возбудимость обнаружилась в фантазиях, в которых вызывались, чтобы 
разделить его одиночество, его летние товарищи, и в правильных автоэротических 
удовлетворениях при помощи мастурбатор-ного раздражения полового органа. 
В-третьих, рождение его сестры дало толчок для мыслительной работы, которой, с 
одной стороны, нельзя было разрешить, и которая, с другой стороны, впутывала 
его в конфликты чувств. Пред ним предстала большая загадка, откуда появляются 
дети; быть может, первая проблема, разрешение которой начинает беспокоить 
духовные силы ребенка, и которая в измененном виде воспроизведена, вероятно, в 
загадке фиванского сфинкса. Предложенное Гансу объяснение, что аист принес Анну,
 он отклонил. Все-таки он заметил, что у матери за несколько месяцев до 
рождения девочки сделался большой живот, что она потом лежала в постели, во 
время рождения девочки стонала, и затем встала похудевшей. Таким образом, он 
пришел к заключению, что Анна находилась в животе матери и затем вылезла из 
него как "Lumpf. Этот процесс рождения в его представлении был связан с 
удовольствием, так как он опирался на прежние собственные ощущения удовольствия 
при акте дефекации, и поэтому с удвоенной мотивировкой мог желать иметь детей, 
чтобы их с удовольствием рожать, а потом (наряду с удовольствием от 
компенсации) ухаживать за ними. Во всем этом не лежало ничего, что могло бы 
привести к сомнению или к конфликту. Но тут было еще кое-что, нарушавшее его 
покой. Отец должен был иметь отношение к рождению маленькой Анны, так как он 
утверждал, что как Анна, так и он, Ганс, — его дети. Но, наверное, это не отец 
принес их на свет, а мама. Этот отец стоял у него поперек дороги к маме. В 
присутствии отца он не мог спать у матери, а когда мать хотела брать Ганса в 
постель, отец подымал крик. Гансу пришлось испытать, как это хорошо, когда отец 
находит-
       362
      -3. Фрейд
      i ся в отсутствии, и желание устранить отца было вполне естественным. 
Затем эта враждебность получила подкрепление. Отец рассказал ему ложь про аиста 
и этим сделал для него невозможным просить разъяснения по поводу этих вещей. Он 
не только мешал ему лежать у мамы в постели, а скрывал от него знание, к 
которому стремился Ганс. Отец наносил ему ущерб в обоих направлениях, и все это,
 очевидно, к своей выгоде. Первый, сначала неразрешимый, душевный конфликт 
создало то обстоятельство, что того же самого отца, которого он должен был 
ненавидеть как конкурента, он раньше любил и должен был любить дальше, потому 
что тот для него был первым образцом, товарищем, а в первые годы и нянькой. С 
развитием Ганса любовь должна была одержать верх и подавить ненависть в то 
самое время, когда эта ненависть поддерживалась любовью к матери. Но отец не 
только знал, откуда приходят дети, он сам в этом принимал участие, что Ганс не 
совсем ясно мог подозревать. Что-то здесь должен был делать Wiwimaher, 
возбуждение которого сопровождало все эти мысли, и, вероятно, большой Wiwimaher,
 больший, чем Ганс находил у себя. Если следовать указаниям ощущений, которые 
тут появлялись, то здесь должно было иметь место насилие над мамой, разбивание, 
открывание, внедрение в закрытое пространство, импульсы, которые Ганс 
чувствовал в себе. Но хотя он находился уже на пути, чтобы на основании своих 
ощущений в penis'e постулировать vaginam, он все-таки не мог разрешить этой 
загадки, так как у него не было знаний того, что необходимо Wiwimaher'y. И, 
наоборот, разрешению препятствовала уверенность в том, что у мамы такой же 
"Wiwimaher", как и у него. Попытка решения вопроса о том, что нужно было 
предпринять с матерью, чтобы у нее появились дети, затерялась в области 
бессознательного. И без применения остались оба активных импульса — враждебный 
против отца и садистически любовный по отношению к матери, первый вследствие 
существующей наряду с ненавистью любви, второй — вследствие беспомощности, 
вытекающей из инфантильных сексуальных теорий. Только в таком виде, опираясь на 
результаты анализа, я мог конструировать бессознательные комплексы и стремления,
 вытеснение и воскрешение которых вызвало у маленького Ганса фобию. Я знаю, что 
тут слишком много
      Эпикриз
      363
      приписывается мыслительным способностям мальчика в возрасте 4-5 лет, но я 
руковожусь только тем, что мы узнали, и не поддаюсь влиянию предвзятостей, 
вытекающих из нашего незнания. Быть может, можно было использовать страх перед 
топаньем ногами лошади, чтобы выполнить несколько пустых мест в нашем процессе 
толкования. Даже сам Ганс говорил, что это напоминает ему его топа-ние ногами, 
когда его заставляют прервать игру, чтобы пойти в клозет; таким образом, этот 
элемент невроза становится в связь с проблемой, охотно ли или с принуждением 
получает мама детей; но у меня не получается впечатления, что этим разъясняется 
значение "топания ногами". Моего предположения, что у Ганса пробудилось 
воспоминание о половом сношении родителей, замеченном им в спальне, отец 
подтвердить не мог. Итак, удовлетворимся тем, что мы узнали. Благодаря какому 
влиянию в описанной ситуации появилось у Ганса превращение страстного желания в 
страх, с какого конца имело место вытеснение, — сказать трудно, и это можно 
решить только после сравнения со многими подобными анализами. Вызвала ли 
вспышку интеллектуальная недостаточность ребенка разрешить трудную загадку 
деторождения и использовать развившиеся при приближении к разрешению 
агрессивные импульсы; или недостаточность соматическая, невыносливость его 
конституции к правильно проделывавшемуся мастурбаторному удовлетворению; или 
самая продолжительность сексуального возбуждения в столь высокой интенсивности 
должна была повести к перевороту, — все это я оставляю под вопросом, пока 
дальнейший опыт не придет нам на помощь. Приписать случайному поводу слишком 
много влияния на появление заболевания запрещают условия времени, так как 
намеки на страх наблюдались у Ганса задолго до того, как он присутствовал на 
улице при падении лошади. Но во всяком случае невроз непосредственно опирается 
на это случайное переживание и сохраняет его следы, возводя лошадь в объект 
страха. Само по себе это впечатление не имеет "силы травмы"; только прежнее 
значение лошади, как предмета особой любви и интереса, и ассоциация и более 
подходящим для роли травмы переживанием в Гмундене, когда во время игры в 
лошадки упал Фриц, а затем уже легкий путь ассоциации от Фрица к отцу придали 
этому случайно наблюдавшемуся несчастию столь большую действительную силу. Да, 
вероятно, и этих
       364
      З.Фрейд
      отношений оказалось бы мало, если бы, благодаря гибкости и 
многосторонности ассоциационных связей, то же впечатление не оказалось 
способным затронуть другой комплекс, затаившийся у Ганса в сфере 
бессознательного, — роды беременной матери. С этого времени был открыт путь к 
возвращению вытесненного, и по этому пути патогенньш материал был переработан 
(транспонирован) на комплекс лошади, и все сопутствующие аффекты оказались 
превращенными в страх. Весьма интересно, что идейному содержанию фобии пришлось 
еще подвергнуться искажению и дополнению прежде, чем оно дошло до сознания. 
Первая формулировка страха, высказанная Гансом: "лошадь укусит меня"; она 
обусловлена другой сценой в Гмундене, которая, с одной стороны, имеет отношение 
к враждебным желаниям, на-правленнь1м на отца, с дугой — напоминает 
предостережение по поводу онанизма. Здесь проявилось также отвлекающее влияние, 
которое, вероятно, исходило от родителей; я не уверен, что сообщения о Гансе 
тогда записывались достаточно тщательно, чтобы решиться сказать, дал ли он эту 
формулировку для своего страха до или только после предупреждения матери по 
поводу мастурбации. В противоположность приведенной истории болезни я склонен 
предположить последнее. В остальном довольно ясно, что враждебный комплекс по 
отношению к отцу повсюду скрывает похотливый комплекс по отношению к матери; 
точно так же, как и в анализе, он первым открывается и разрешается. В других 
случаях болезни нашлось бы больше данных, чтобы говорить о структуре невроза, 
его развитии и распространении, но история болезни нашего маленького Ганса 
слишком коротка; она вскоре же после начала сменяется историей лечения. Когда 
фобия в продолжение лечения казалась дальше развивающейся, привлекала к себе 
новые объекты и новые условия, лечивший Ганса отец оказывался, конечно, 
достаточно благоразумным, чтобы видеть в этом только проявление уже готового, а 
не продукцию нового, в котором можно было бы винить лечение. На такое понимание 
в других случаях лечения не всегда можно рассчитывать. Прежде, чем закончить 
этот синтез, я должен принять в соображение еще другую точку зрения, при 
которой мы очутимся посреди трудностей понимания невротических состояний. Мы 
видим, как нашего маленького пациента
      Эпикриз
      365
      охватывает волна вытеснения, которое касается преимущественно его 
преобладающих сексуальных компонентов 1). Он признается в онанизме, с 
отвращением отвергает от себя все то, что напоминает экскременты и операции, 
связанные с действием кишечника. Но это не те компоненты, которые затронуты 
поводом к заболеванию (падение лошади) и которые дают материал для симптомов, 
содержание фобии. Таким образом, здесь есть повод установить принципиальное 
различие. Вероятно, можно достигнуть более глубокого понимания случая болезни, 
если обратиться к тем другим компонентам, которые удовлетворяют обоим 
вышеприведенным условиям. У Ганса это -стремления, которые уже раньше были 
подавлены и которые, насколько мы знаем, никогда не могли проявиться 
незаторможенными: враждебно ревнивые чувства к отцу и садистические, 
соответствующие предчувствию coitus'a, влечения к матери. В этих ранних 
подавлениях находится, быть может, предрасположение для позже появившейся 
болезни. Эти агрессивные наклонности не нашли у Ганса никакого выхода, и как 
только они в период лишения и повышенного сексуального возбуждения стремились 
проявиться с большей силой, вспыхнула борьба, которую мы называем "фобией". Во 
время ее проникает в сознание, как содержание фобии, част вытесненных 
представлений, искаженных и переработанных на другой комплекс; но несомненно, 
что это — жалкий успех. Победа остается за вытеснением, которое при этом случае 
захватывает и другие компоненты. Но это ничего не изменяет в том, что сущность 
болезненного состояния остается безусловно связанной с природой компонентов 
влечения, подлежащих удалению. Цель и содержание фобии — это далеко идущее 
ограничение свободы движения и, таким образом, мощная реакция против неясных 
двигательных импульсов, которые особенно стремятся направиться на мать. Лошадь 
для нашего мальчика всегда была образцом удовольствия от движения ("я молодая 
лошадь", говорит Ганс, прыгая), но так как удовольствие от движения заключает в 
себе импульс coitus'a, то это удовольствие невроз ограничивает, а лошадь 
возводится в символ ужаса. Кажется, что вытесненным влечениям в неврозе ничего 
больше не остается, как честь I) Отец наблюдал даже, что одновременно с этим 
вытеснением у ребенка наступает в известной мере сублимирование Вместе с 
наступлением боязливости он проявляет повышенный интерес к музыке и развивает 
унаследованное музыкальное дарование.
       366
      ,3 Фрейд
      доставлять в сознание поводы для страха Но как бы ни было отчетливо 
выраженной победа сексуального отклонения в фобии, все-таки компромиссная 
природа болезни не допускает, чтобы вытесненное могло достичь чего-либо другого 
Фобия перед лошадью — все-таки препятствие выйти на улицу и может служить 
средством остаться дома у любимой матери Здесь победила его нежность к матери, 
любящий цепляется вследствие своей фобии за любимый объект, но он, конечно, 
заботится и о том, чтобы не испытать опасности. В этих обоих влияниях 
обнаруживается настоящая природа невротического заболевания. Недавно А.Адлер в 
богатой идеями работе, из которой я взял термин "сплетение влечения", писал, 
что страх происходит от подавления так назьшаемого "агрессивного влечения", и в 
обширном синтезе он приписал этому влечению главную роль "в жизни и в неврозе" 
Если бы мы, в конце концов, были склонны признать, что в нашем случае фобии 
страх объясняется вытеснением агрессивных склонностей, враждебной — к отцу и 
садистической — к матери, то мы имели бы блестящее подтверждение взглядов 
Адлера И все-таки я с этим не могу согласиться, так как это ведет к вносящим 
заблуждение обобщениям Я не могу решиться признать особое агрессивное влечение 
наряду и на одинаковых правах с известными нам влечениями самосохранения и 
сексуальным Мне кажется, что Адлер неправильно считает особенным влечением 
общий и непременный характер всякого влечения и именно то "влекущее", 
побуждающее в них, что мы могли бы описать как способность давать толчок 
двигательной сфере Из всех влечений не осталось бы ничего, кроме отношения к 
цели, после того, как мы отняли бы от них отношение к средствам для достижения 
этой цели, "агрессивное влечение" Несмотря на всю неуверенность и неясность 
нашего учения о влечениях, я все-таки пока держался без привычных воззрений, 
которые признают за каждым влечением свою собственную возможность сделаться 
агрессивным и без того, чтобы быть направленным на объект. И в обоих влечениях, 
достигших вытеснения у Ганса, я признал бы давно известные компоненты 
сексуального либидо. 3 Прежде, чем я приступлю к своим кратким замечани ям по 
поводу того, что можно извлечь ценного из фобии маленького Ганса для жизни и 
воспитания детей, я должен ответить на возражение, что Ганс — невротик, отяг
      Эпикриз
      367
      ченный наследственностью дегенерат и ненормальный ребенок сравнительно с 
другими детьми Мне уже заранее досадно думать, как сторонники существования 
"нормального человека" будут третировать нашего маленького бедного Ганса, после 
того как узнают, что у него, действительно, можно отметить наследственное 
отягощение. Я в свое время пришел на помощь его прекрасной матери, которая в 
своем конфликте девичьего периода заболела неврозом, и это даже было началом 
моего сближения с его родителями. Но я позволю себе лишь с большой робостью 
привести кое-что в его защиту. Прежде всего, Ганс совсем не то, что после 
строгого наблюдения можно было бы назвать дегенеративным, наследственно 
обреченным на нервозность ребенком На оборот, это скорее физически хорошо 
развитой, веселый, любезный, с живым умом мальчишка, который может вызвать 
радость не только у отца. Конечно, не подлежит сомнению его скороспелое половое 
развитие, но для правильного суждения у нас нет достаточного сравнительного 
материала Так, например, из одного массового исследования, произведенного в 
Америке, я мог видеть, что подобный же ранний выбор объекта и любовные ощущения 
у мальчиков вовсе не так редки; а так как то же известно и из истории детства 
"великих" людей, то я склонен думать, что сексуальная скороспелость является 
редко отсутствующим коррелятом интеллектуального развития, и поэтому она 
является у одаренных детей чаще, чем этого можно было ожидать. Открыто 
сознаваясь в моем неравнодушии к маленькому Гансу, я должен заявить, что он не 
единственный ребенок, который в периоде детства был одержим фобиями. Известно, 
что эти заболевания необыкновенно часты, и даже у таких детей, воспитание 
которых в смысле строгости не оставляет желать ничего большего. Такие дети 
позже или делаются невротиками, или остаются здоровыми Их фобии заглушаются 
криками в детской, потому что для лечения они недоступны и, наверное, весьма 
неудобны. В течение месяцев или лет эти фобии ослабевают и кажутся излеченными; 
какие психические изменения обуславливают подобное излечение, какие связаны с 
ними изменения характера, об этом никто не узнает И когда приступаешь к 
психоанализу взрослого невротика, у которого болезнь, предположим, обнаружилась 
только в годы зрелости, то каждый раз узнаешь, что его невроз связан
       368
      3. Фрейд
      с таким детским страхом и представляет только его продолжение, и что 
непрерывная, а в то же время ничем не нарушаемая психическая работа, начинаясь 
с детских конфликтов, продолжается и дальше в жизни, независимо от того, 
отличатся ли первый симптом постоянством или исчезал под давлением 
обстоятельств. -Таким образом, я думаю, что наш Ганс был болен не сильнее, чем 
многие другие дети, на которых не налагают клейма дегенерата; но так как его 
воспитывали возможно бережно, без запугиваний и возможно малым принуждением, то 
и его страх проявился более открыто. У этого страха не было мотивов нечистой 
совести и страха перед наказанием, которые, наверное, обыкновенно оказывают 
влияние на его уменьшение. Я склонен думать, что мы обращаем слишком много 
внимания на симптомы и мало заботимся о том, откуда они происходят. Ведь в деле 
воспитания детей мы ничего больше не желаем, как покоя, не желаем переживать 
никаких трудностей, коротко сказать, мы культивируем послушного ребенка и 
слишком мало обращаем внимания, полезен ли для него такой ход развития. Итак, я 
могу предположить, что продуцирование фобии Гансом было для него целительным, 
1) потому, что оно направило внимание родителей на неизбежные трудности, 
которые ребенку при современном культурном воспитании приносит преодоление 
прирожденных компонентов влечения, 2) потому, что его болезнь повлекла за собой 
подачу помощи отцом. Быть может, у него даже есть преимущество перед другими 
детьми, что он больше не носит в себе того ядра вытесненных комплексов, которое 
в дальнейшей жизни всякий раз должно иметь какое-нибудь значение. Оно, наверное,
 приносит с собой в известной мере неправильности в развитии характера, если не 
предрасположение к будущему неврозу. Я склонен так думать, но не знаю, 
согласятся ли со мной и другие, не знаю также, подтвердит все это опыт. Но 
должен спросить, чем повредили Гансу выведенные на свет комплексы, которые не 
только вытесняются детьми, но которых боятся и родители? Разве мальчик начал 
серьезно относиться к своим претензиям на мать, или место дурных намерений по 
отношению к отцу заняли поступки? Этого, наверное, боялись бы все те, которые 
не могут оценить сущность психоанализа думают, что можно усилить дурные 
побуждения, если сделать их сознательными. Эти мудрецы только тогда поступают 
последова-
      Эпт оиз
      369
      тельно, когда они всячески убеждают не заниматься теми дурзлми вещами, 
которые кроются за неврозом. Во всяком случае, они при этом забывают, что они 
врачи, и у них обнаруживается фатальное сходство с шекспировским Dog berry в 
"Много шуму из пустяков", который тоже дает строке совет держаться вдали от 
всякого общения с по-павгшмися ворами и разбойниками. Подобньш сброд вовсе Е? 
компания для честных людей! '* Наоборот, единственные последствие анализа — это 
то, что Ганс выздоравливает, не боится больше лошадей и начинает относиться к 
отцу более по-товарищески, о чем пос' едний сообщает с усмешкой. Но все, что 
отец теряет в уьзжении, он выигрывает в доверии. "Я думал, что ты знаешь все, 
потому что ты знал это о лошади". Благодаря анализу, успех вытеснения не. 
ослабляется, влечения, которые были в свое время подавлены, остаются 
подавлен-HbDssi. Но успех получается другим путем, так как анализ заменяет 
автоматический и эксцессивный процесс вытес-ненгя полным и целесообразным 
преодолением при помощи высших духовных инстанций. Одним словом, он заменяет 
вытеснение осуждением. Нам кажется, что анализ дает давно ожидаемое 
доказательстве того, что сознание носит биологическую функцию, и с его 
выступлением связаны значительные преимущества. Если бы я мог сам все устроить 
по своему, я решился бы ^ать мальчику еще одно разъяснение, которого родителя 
не сделали. Я подтвердил бы его импульсивные предчувствия, рассказавши ему о 
существовании vaginae и cc.tus'a, и таким образом еще больше уменьшил 
неразрешенный остаток и положил бы конец его стремлению к задаванию вопросов. Я 
убежден, что вследствие этих разъяснений не пострадала бы ни его любовь к 
матери, ни его детский характер, и он понял бы, что с занятиями УГИМИ важными, 
даже импозантньши вопросами нужно подождать, пока не исполнится его желание 
стать большим. Но педагогический эксперимент не был доведен так далеко.
      1) Я -е могу удержаться, чтобы не задать вопроса, откуда противники *')их 
взглядов получают свои, по-видимому, обширные знания насчет гого, играют ли 
роль вытесненные сексуальные влечения (и какие из гл) в этиологии неврозов, 
если они закрывают рот пациенту, как глько он начинает говорить про свои 
комплексы и производные Единственное знание, которое остается для них доступным,
 — это ^ общения мои и моих последователей
       370
      3 Фрейд
      Что между "нервными" и "нормальными" детьми и взрослыми нельзя провести 
резкой границы, что "болезнь" — это чисто практическое суммарное понятие, что 
предрасположение и переживание должны встретиться, чтобы переступить порог 
достижения этой суммации, что вследствие этого то и дело многие индивидуумы 
переходят из класса здоровых в разряд нервно-больных, а гораздо меньшее число 
людей проделывает обратный путь от болезни к здоровью, — все это вещи, о 
которых уже столько людей говорило и столько поддерживало, что я со своими 
утверждениями, наверное, окажусь не одино ким. Что воспитание ребенка может 
оказать мощное влияние в пользу или во вред предрасположению к болез ни при 
этом процессе суммации, считается по меньшей мере весьма вероятным. Но чего 
надо добиваться при воспитании и где надо в него вмешаться, до сих пор остается 
под вопросом. До сих пор воспитание всегда ставило себе задачей обуздывание или 
часто настоящее подавление влечений; успех получался далеко не 
удовлетворительный, а там, где он имелся, то—к выгоде небольшого числа 
избранных, для которьгх такого подавления и не требовалось. Никто даже не 
спрашивал себя, каким путем и какими жертвами достигается подавление неудобных 
влечений. Но попробуем эту задачу заменить другой, а именно — сделать 
индивидуума при наименьших потерях в его активности пригодным для культурной 
социальной жизни. Тогда нужно принять во внимание все разъяснения, полученные 
от психоанализа, по поводу происхождения патогенных комплексов и ядра всякой 
нервозности, и воспитатель найдет уже в этом неоценимые указания, как держать 
себя по отношению к ребенку. Какие практические выводы можно отсюда извлечь, и 
насколько наш опыт может оправдать проведение этих выводов в нашу жизнь при 
совре менных социальных отношениях, я предоставлю другим для испытания и 
разрешения Я не могу расстаться с фобией нашего маленького пациента, не 
высказавши предположения, которые делает для меня этот анализ, приведший к 
излечению, особенно ценным. Строго говоря, из этого анализа я не узнал ничего 
нового, ничего такого, чего я уже раньше, быть может, в менее отчетливой и 
непосредственной форме, не мог угадать у других взрослых. Неврозы этих других 
больных каждый раз можно свести на такие же инфан-
      Эпчкриз
      371
      тильные комплексы, которые открывались за фобией Ганса. Поэтому я хотел 
бы считать этот детский невроз типичным и образцовым, как если бы ничто не 
мешало приписывать разнообразие невротических явлений вытеснения и богатство 
патогенного материала происхождению от очень немногих процессов и одних и тех 
же комплексах представлений.
       Из истории одного детского невроза^
      I. Предварительные замечания Заболевание, о котором я намерен здесь 
сообщить, -опять-таки, в виде отрывка — отличается целым рядом особенностей, 
которые необходимо отдельно подчеркнуть, прежде чем приступить к изложению 
самого случая. Случай этот касается молодого человека, впавшего на 18-м году 
жизни, после гоноррейной инфекции, в тяжелую болезнь, выражавшуюся в полной его 
зависимости от окружающих; он совершенно не был способен к существованию к тому 
времени, когда — спустя несколько лет после заболевания — с ним было 
предпринято психоаналитическое лечение. Первые десять юношеский лет до момента 
заболевания он прожил почти в нормальном состоянии здоровья и закончил среднее 
образование без особых затруднений. Но в предшествующие годы благополучие 
нарушалось тяжелыми невротическими страданиями, начавшимися как раз перед самым 
днем его рождения, на пятом году жизни, в форме истерии страха (фобии животных),
 превратившейся затем в невроз навязчивости с религиозным содержанием, причем 
некоторые симптомы сохранились до восьмилетнего возраста. Содержание моего 
сообщения составит только этот детский невроз. На прямое предложение пациента с
      1) Эта история болезни написана вскоре после окончания лечения зимою 
1914-] 5 г под свежим еще тогда впечатлением тех новых толкований, которые Юнг 
(Jung) u Адлер (Adier) хотели придать результатам психоанахиза Она, таким 
образом, примыкает к опубликованной в Jahrbuch der Psychoanalyse, VI, статье "К 
истории психоаналитического движения " (см III выпуск этой библиотеки) и 
дополняет содержащуюся там личную, по существу, полемику с объективной оценкой 
аналитического Она первоначально была предназначена для следующего тома журнала,
 но так как появление его затянулось на неопределенное время вследствие помех 
великой войны, то я решился включить ее в этот сборник, выпускаемый новым 
издателем Многое из того, что должно было быть впервые высказано в этой статье, 
я должен был между тем разобрать в моих "Лекциях по введению в психоанализ, 
1916-17"(см вып 1 и II этой библиотеки) Текст первой рукописи не подвергся 
никакому, сколько-нибудь значительному изменению, дополнения отмечались 
квадратными скобками
      Предварительные замечания
      373
      просьбой дать ему полное описание его заболевания, лечения и 
выздоровления, я ответил отказом, так как считаю эту задачу технически 
неосуществимой и социально недопустимой. Благодаря этому пропадает возможность 
показать связь между его инфантильным заболеванием и более поздним 
окончательным. Относительно последнего я могу сказать только, что больной 
провел много времени в немецких санаториях, и тогда его заболевание 
авторитетным специалистом было квалифицировано, как маниакально-депрессивное. 
Этот диагноз был несомненно верен по отношению к отцу пациента, жизнь которого, 
полная интересов и деятельности, неоднократно нарушалась припадками тяжелой 
депрессии. У сына, при многолетнем наблюдении, мне не удавалось ни разу 
наблюдать перемену настроения, которая по своей интенсивности или по условиям 
своего возникновения превосходила бы то, что было естественно при той или иной 
создавшейся психической ситуации. Об этом случае у меня сложилось представление,
 как об одном из тех, в которые клиническая психиатрия ставит разнообразные и 
различные диагнозы, и которые нужно понимать как последствие невроза 
навязчивости, самопроизвольно закончившегося выздоровлением с дефектом. В моем 
описании будет, следовательно, идти речь об инфантильном неврозе, 
подвергнувшемуся анализу не тогда, когда он был, а лишь пятнадцать лет спустя 
после того, как он прошел. Такое положение имеет свои преимущества, но вместе с 
тем и свои недостатки по сравнению с другим. К анализу, производимому 
непосредственно над невротическим ребенком, кажется, можно отнестись с большим 
доверием, но такой анализ не может быть очень содержателен; приходится 
подсказывать ребенку очень много слов и мыслей, и все же самые глубокие слои 
могут оказаться непро-ницаемь1ми для сознания. Анализ детского заболевания, 
проходящий через среду воспоминаний, у взрослых и духовно зрель1х свободен от 
этих ограничений; но необходимо принять во внимание искажения и переработку, 
которым подвергаются собственные воспоминания, когда рассматриваешь их 
ретроспективно в более поздний период жизни. В первом случае получаются, 
пожалуй, более убедительные результаты, второй — гораздо поучительней. Во 
всяком случае, можно утверждать, что анализы детских неврозов могут 
претендовать на особенно повышенный теоретический интерес. Для правильного 
пони-
       374
      мания неврозов взрослых они дают приблизительно столько же, сколько 
детские сны для снов взрослых. Дело не в том, что их легче разобрать или что 
они беднее элементами; трудность проникновения в душевную жизнь ребенка делает 
работу врача при их анализе особенно тяжелой. Но в них отпадает так много из 
позднейших наслоений, что самое существенное в неврозе выступает особенно ярко. 
Сопротивление, оказываемое выводам психоанализа, в настоящей фазе борьбы за 
психоанализ, как известно, приняло новые формы. Прежде довольствовались тем, 
что отрицали действительную реальность утверждаемых анализом фактов, а для 
этого лучшим техническим методом было — избегать каких-либо проверок личным 
опытом. Этот прием, как будто, постепенно сходит на нет; теперь идут другим 
путем: факты признают, но выводы, к которым эти факты приводят, стараются 
истолковать как-нибудь по иному и таким образом их обезвредить, чтобы снова 
освободиться от всех неприличных новинок. Изучение детских неврозов убеждает в 
полной несостоятельности этих нетрудных или насильственных попыток 
перетолковать все по иному. Оно доказывает преобладающее участие так охотно 
отрицаемых либидонозных влечений в формировании невроза и открывает отсутствие 
отдаленных культурных целей и стремлений, неизвестных ребенку и не имеющих 
поэтому для него никакого значения. Другая черта, на которую излагаемый здесь 
анализ пытается обратить внимание, находится в связи с тяжестью заболевания и 
длительностью его лечения. Анализы, приводящие в короткий срок к благоприятному 
исходу, ценны для самочувствия терапевта и служат доказательством врачебного 
значения психоанализа; для успехов научного познания они, по большей части, 
ничего не дают. На них ничему новому не научишься. Они только потому так быстро 
удаются, что все необходимое известно уже заранее. Новое можно узнать только из 
анализов, представляющие особые трудности, для преодоления которых требуется, 
конечно, много времени. Только в таких случаях удается добраться до самых 
глубоких и примитивных слоев душевного развития и там найти разрешение проблем 
позднейших душевных формирований. Тогда начинаешь думать, что только тот анализ,
 который проник так далеко, заслуживает этого названия. Разумеется, один только 
случай не научает всему, что
      Предварительные замечания
      375
      хотелось бы знать. Вернее говоря, он мог бы научить всему, если только 
сам в состоянии все понимать и не вынужден довольствоваться немногим благодаря 
собственной неопытности при восприятии. В отношении таких плодотворных 
трудностей описываемый здесь случай болезни не оставляет желать ничего лучшего. 
Первые годы лечения не дали почти никакой перемены. Счастливое стечение 
обстоятельств привело к тому, что, несмотря ни на что, внешние условия сделали 
возможным продолжение терапевтических попыток. Охотно допускаю, что при менее 
благоприятных условиях лечение через некоторое время было бы прекращено; что 
касается точки зрения врача, то я могу сказать только, что в таких случаях 
последний должен вести себя так же "вне времени", как и само бессознательное, 
если только он хочет что-нибудь узнать и чего-нибудь достичь. Это ему в конце 
концов удается, если он в состоянии отказаться от близорукого терапевтического 
честолюбия. Ту бездну терпения, покорности, понимания и доверия, которые 
требуются от больного и его родных, можно встретить только в немногих случаях. 
Но аналитик может себе сказать, что выводы, полученные в одном случае после 
такой длительной работы, помогут ему значительно сократить срок лечения 
следующего такого же тяжелого заболевания и таким образом постепенно преодолеть 
"вневремен-ность'' бессознательного, подчинившись ему в первый раз. Пациент, 
которым я здесь занят, долгое время оставался недоступным под броней 
"установки" покорного безучастия. Он внимательно слушал, понимал, но его ничего 
не трогало. Его безупречная интеллигентность была как бы отрезана от 
действовавших сил влечений, господствовавших над всем его поведением в немногих 
оставшихся ему жизненных отношениях. Потребовалось длительное воспитание, чтобы 
заставить его принять самостоятельное участие в работе; а когда вследствие этих 
стараний наступило первое облегчение, он немедленно прекратил работу, чтобы не 
допустить дальнейших изменений и, таким образом, остаться в создавшейся уютной 
обстановке. Его боязнь перед необходимостью самостоятельного существования была 
так велика, что превосходила все страдания, вызванные болезнью. Нашелся только 
один путь, который помог преодолеть ее. Мне пришлось ждать до тех пор, пока 
привязанность к моей личности настолько окрепла, что составила противовес этой 
болезни, и тогда я исполь-
       376
      3 Фрейд
      зовал этот фактор против другого. Руководствуясь верным признакам 
своевременности, я решил, что лечение должно быть закончено к определенному 
сроку независимо от того, насколько оно пока продвинулось вперед. У,меня было 
твердое решение не нарушать этого срока; пациент, наконец, поверил серьезности 
моего намерения. Под неумолимым давлением этого определенного срока его 
сопротивление пошло на уступки, как и его привязанность к болезни, и тогда 
анализ в относительно очень короткое время вскрыл весь материал, который сделал 
возможным разрешение его задержек и уничтожение его симптомов. К этому 
последнему периоду работы, когда сопротивление временно исчезло и больной 
производил впечатление просветленности, обычно возможной только в гипнозе, 
относятся все те объяснения, которые сделали для меня возможным понимание 
детского невроза. Таким образом, ход этого лечения иллюстрирует уже давно 
установленное аналитической техникой положение, что длина пути, который должен 
пройти анализ, и обилие материала, которое приходится на этом пути преодолеть, 
не имеют значения в сравнении с сопротивлением, оказываемым во время работы 
самим больным; с ним приходится считаться лишь постольку, поскольку они по 
необходимости пропорциональны этому" сопротивлению. Это тот же процесс, какой 
имеет место, когда наступающая армия тратит недели и месяцы, чтобы пройти 
расстояние, которое в мирное время можно проехать за несколько часов скорым 
поездом и которое за некоторое время до того было пройдено враждебной ей армией 
за несколько дней. Третья особенность описанного здесь анализа опять-так 
затруднила решение опубликовать его Результаты его в общем вполне 
удовлетворительно совпадали с нашими прежними знаниям или составляли хорошее к 
ним дополнение Но некоторые детали казались мне такими замечательными и 
невероятными, что у меня явилось сомнение в возможности завоевать для них 
доверие других. Я требовал от пациента строжайшей критики по отношению к свои 
воспоминаниям, но он не находил в своих показаниях ничего невероятного и 
продолжал на них настаивать Читатели, по крайней мере, должны быть убеждены в 
том, что я сам передаю только сообщенное мне как независимое переживание, без 
всякого влияния со стороны делаемых мною предположений. В таком слу-
      Предварительные замечания
      377
      чае мне ничего другого не оставалось, как вспомнить ту мудрость, которая 
гласит, что между небом и землей происходят такие вещи, какие и не снились 
нашим мудрецам. Тому, кто сумел бы еще основательней освобо диться от влияния 
предвзятых убеждений, удалось бы наверное открыть еще больше подобного рода 
вещей.
       Историю моего больного я не могу писать ни чисто исторически, ни чисто 
прагматически; я не могу дать ни истории лечения, ни истории болезни, а 
вынужден комбинировать эти оба способа изложения. Как известно, не найдено еще 
пути передать в изложении то личное убеждение, которое создается в результате 
проведенного анализа. Исчерпывающими протокольными записями во время 
аналитического сеанса наверное ничего не сделаешь; составление их исключается к 
тому же и техникой лечения. Поэтому подобные анализы не следует публиковать с 
целью убедить тех, кто до сих пор относится отрицательно и недоверчиво. Можно 
надеяться дать что-нибудь новое только таким исследователям, которые составили 
себе уже определенное убеждение на основании собственного опыта с больными. 
Начну с того, что опишу мир, окружавший ребенка, и то, что легко было узнать из 
истории его детства и что в течение многих лет лечения не дополнялось и не 
выяснялось. Рано женившиеся родители жили в счастливом браке, на который первую 
тень бросили их болезни: женская болезнь матери и первые припадки депрессии у 
отца, имевшие последствием его отсутствие из дома. Пациент научается, 
разумеется, только гораздо позже понимать болезнь отца, но с болезненным 
состоянием матери он знакомится уже в ранние детские годы. Из-за этой болезни 
мать сравнительно мало занималась детьми. Однажды, быть может, на шестом году 
жизни, он слышит, идя рядом с матерью и держа ее за руку,- ее жалобы врачу, 
которого она проводит на станцию; он запоминает ее слова с тем, чтобы 
использовать их для себя. Он не единственный ребенок; у него есть еще сестра, 
старше его на два года, живая, одаренная и преждевременно испорченная, которой 
суждено сыграть большую роль в его жизни. За ним ухаживает, насколько хватает 
его воспоминаний, необразованная старая женщина из народа, питающая к нему 
неисчерпаемую нежность. Он заменил ей рано
      Обзор среды и история болезни
      379
      умершего сына. Семья живет в имении, из которого летом переезжает в 
другое. Большой город находится недалеко от обоих имений. Целый период его 
детства составляет продажа родителями имений и переезд в город. Часто в течение 
долгого времени, в том или другом имении проживают близкие родственники, братья 
отца, сестры матери, их дети и дедушка и бабушка со стороны матери. Летом 
обыкновенно родители уезжают на несколько недель. Одно "покрывающее 
воспоминание" (Deckerinnenmg) рисует ему картину, как он со своей няней смотрит 
вслед экипажу, увозящему отца, мать и сестру, а затем спокойно возвращается 
домой. Он был тогда, вероятно, очень маленьким 1). Следующим летом сестра 
осталась дома; была приглашена ^вернантка-лшличанка, ко-юрой было поручено 
наблюдение за детьми. В более позднем возрасте ему много рассказывали о его 
детстве21. Многое он сам знал, но, разумеется, без временной или внутренней 
связи. Одно из этих преданий, несметное число раз повторяемое впоследствии, по 
поводу его позднейшего заболевания, знакомит нас с проблемой, разрешение 
которой будет нас занимать. Сначала он был, будто бы, кротким, послушным и 
спокойным ребенком, так что обыкновенно говорили, что ему следовало бы быть 
девочкой, а старшей сестре его — мальчуганом. Не Однажды родители, 
возвратившись из летней поездки, нйп1ли в нем большую перемену. Он стал 
недовольным, раздражительным, несдержаншлм, обижался по всякому поводу, бесился 
и кричал, как дикарь, так что родители, видя, что состояние его не меняется, 
высказывали опасение, что позже не будет возможности посылать его в школу. Это 
было в то лето, когда появилась англичанка-гувернантка, которая оказалась 
глупой, несносной особой, а к тому же еще и пьяницей. Мать поэтому была склонна 
привести в I) Два с половиной года Почти все сроки удалось впоследствии точно 
установить 2) Сообщениями такого рода нельзя обыкновенно пользоваться, как 
материалом, заслуживающие^ неограниченного доверия. Весьма естественно без 
особого труда заполнить пробелы воспоминаний пациента расспросам старших членов 
семьи, однако, я не могу с достаточной решительностью предупредить против 
такого приема То, что родственники рассказывают при подобных расспросах, 
подлежит возможно критическому отношению. Всегда приходится вести изложение в 
зависимости от такого рода сообщений, при этом нарушается доверие к анализу, 
так как над ним наставлена другая инстанция То, что только удается вспомнить, 
проявляется в дальнейшем течении анализа
       380
      3 Фрейд
      связь перемену в характере мальчика влиянием англичанки, предполагая, что 
последняя привела его в раздражение своим обращением. Проницательная бабушка, 
проведшая лето с детьми, придерживалась мнения, что раздражительность ребенка 
вызвана раздорами между англичанкой и няней. Англичанка неоднократно назьшала 
ее ведьмой и выгоняла из комнаты. Ребенок открыто принимал сторону любимой няни 
и проявлял свою ненависть к гувернантке. Как бы то ни было, вскоре после 
возвращения родителей англичанку отпустили, а в несносном характере ребенка в 
то же время ничто не переменилось. У пациента сохранилось воспоминание об этом 
тяжелом времени. Он рассказывает, что первое бурное проявление его характера 
имело место на Рождестве, когда он не получил двойного подарка, как то ему 
следовало, потому что день Рождества был одновременно и днем его рождения. 
Своими капризами и обидами он не щадил даже любимую няню и может быть ее-то 
мучил самым жестоким образом. Но эта фаза изменения характера неразрывно 
связана в его воспоминаниях со многими другими странными и болезненными 
явлениями, которых он не умеет распределить во временной последовательности. 
Все, что сейчас последует в рассказе, — что не могло иметь место в одно и то же 
время и что полно внутреннего противоречия, — он приводит к одному и тому же 
времени, которое определяет, как "еще в первом имении". Он полагает, что выехал 
из этого имения, когда ему было пять лет. Он помнит, что страдал "страхом", — 
чем пользовалась его сестра, чтобы мучить его. У него была книжка с картинками, 
в которой был изображен волк, стоявший на задних лапах и широко шагавший. Когда 
ему попадалась на глаза эта книга, он начинал иссупленно кричать, боясь, что 
придет волк и сожрет его. Но сестра всегда умела так устраивать, что ему 
приходилось смотреть на эту картинку, и радовалась его испугу. Однако, он 
боялся и других животных, маленьких и больших. Однажды он гнался за красивой 
большой бабочкой с крыльями в желтых полосках, заостренных к концу, желая 
поймать насекомое (это был, вероятно, "Адмирал"). Вдруг его охватил ужасный 
страх перед этим насекомым, и он с криком прекратил ловлю. Он питал также к 
жукам и гусеницам страх и отвращение. Но ему удалось вспомнить, что в то же 
время он мучил жуков и разрезал гусениц; и лошади внушали ему жуткое чувство. 
Когда били лошадь, он не мог сдер-
      Обзор среды и история болезни
      381
      живать крика и однажды должен был из-за этого уйти из цирка. В других 
случаях он сам любил бить лошадей. Но по воспоминаниям своим он не мог решить, 
проявлялись ли эти противоположные отношения к животным одновременно, или же 
одно отношение сменялось другим, а в последнем случае, в какой 
последовательности и когда. Он не мог также сказать, сменилось ли у него это 
тяжелое время фазой болезни, или сохранилось и в течение последней. Во всяком 
случае, его последующие рассказы оправдывали предположение, будто в те детские 
годы он перенес вполне явное заболевание неврозом навязчивости. Он рассказал, 
что долгое время был очень набожен. Перед сном он должен был долго молиться и 
творить бесконечно длинный ряд крестных знамений. Вечером он обыкновенно со 
скамейкой, на которую взбирался, обходил все иконы, висевшие в комнате и 
проникновенно целовал каждую. С этим благочестивым церемониалом очень плохо, — 
а может быть, очень хорошо, -вязалось то обстоятельство, что он вспоминал 
богохульные мысли, возникавшие в уме его, как навождение диавола. Он должен был 
думать: бог — свинья или бог — кал. Однажды во время путешествия на немецкий 
курорт отстрадал от навязчивости, так как должен был думать о святой троице, 
когда видел на улице три кучки навоза или другого кала. Тогда же он совершал 
своеобразный церемониал, когда видел людей, внушавших ему жалость: нищих, калек,
 старцев. Он должен был с шумом выдохнуть воздух, чтобы не стать таким, как 
они; при определенных других условиях — втягивать также с силой воздух. Мне 
казалось вполне естественным предположение, что эти явные симптомы невроза 
навязчивости относятся к несколько более позднему возрасту и к периоду развития,
 чем явления страха и жестокости по отношению к животным. Более зрелые годы 
жизни пациента протекали при очень неблагоприятном отношении к отцу, который 
тогда после неоднократных припадков депрессии не мог скрывать болезненных 
сторон своего характера. В течение первых лет детства взаимоотношения между 
сыном и отцом отличались большой нежностью, воспоминания о которой сохранились 
в памяти ребенка. Отец очень любил его и охотно с ним играл. Мальчик с малых 
лет гордился отцом и говорил, что хочет быть таким господином, как тот. Няня 
говорила ему, что сестра принадлежит матери, а он — отцу, чем он был очень 
доволен. На исходе детства
       382
      3. Фрейд
      между ним и отцом произошло охлаждение. Отец явно оказывал предпочтение 
сестре, что очень огорчало мальчика. Позже в отношениях к отцу доминировал 
страх. Около восьмилетнего возраста исчезли все явления, которые пациент 
относит к периоду жизни, начавшемуся с "испорченности" (Schlimmheit). Они 
исчезли не сразу, а несколько раз появлялись снова, но в конце концов исчезли, 
как думает больной, под влиянием учителей и воспитателей, которые к тому 
времени заняли место воспитательниц-женщин. Таковы, в общих контурах, загадки, 
разрешение которых предстояло найти психоанализу: откуда взялась внезапная 
перемена характера мальчика, что означала его фобия п его перверсии, каким 
образом нашла на него его навязчивая набожность и какая связь между этими всеми 
феноменами? Еще раз напоминаю, что наша терапевтическая работа касалась более 
позднего рецентного невротического заболевания и что объяснение тех более 
ранних проблем могло получиться только тогда, когда течение анализа на 
некоторое время отступало от настоящего и вынуждало нас направляться обходным 
путем через самое раннее детство.
      III. Соблазн и его непосредственные последствия
      Самое естественное предположение имело, понятно, в виду 
англичанку-гувернантку, в присутствии которой наступила перемена в мальчике. У 
него сохранились два непонятных "покрывающих воспоминания" (deckerinn-^runeen^ 
относите льно пг^ Однажды, идя впереди, она сказала тем, кто за ней шел. 
посмотрите-ка на мой хвостик! Однажды во время езды, к великой радости детей, у 
нее улетела шляпа. Это указывало на кастрационный комплекс и вызывало 
предположение, что ее угроза по адресу мальчика много способствовала тому, что 
он стал так странно себя вести. Высказывать анализируемому такого рода 
предположения не представляют никакой опасности; они никогда не вредят анализу, 
если оказываются ошибочными, и никто не станет их высказывать, не имея надежды 
приблизиться благодаря этому к действительности. Под непосредственным влиянием 
этого предположения у больного появились сновидения, толкование Koropbix не 
вполне удавалось, но которые, как будто, всегда вращались вокруг одного и того 
же содержания. Поскольку их можно было понять, дело в них шло об агрессивных 
действиях мальчика по отношению к сестре или гувернантке и об энергичных 
выговорах и наказаниях за это. Как будто... после купания... обнажить сестру... 
покрывала... или одеяла... хотел сорвать или что-то в этом роде. Но из 
толкования не удалось получить что-либо определенное, и когда создалось 
впечатление, что в этих снах один и тот же материал разрабатывается различным 
образом, то не могло уже подлежать сомнению, как следует понимать эти мнимые 
воспоминания. Речь могла быть тут только о фантазиях, относящихся к детству, 
которые некогда возникли у больного, вероятно, в юношеские годы, и которые 
теперь снова появились в такой трудно узнаваемой форме. Понимание их далось не 
сразу, когда пациент вдруг вспомнил тот факт, что сестра соблазнила его на 
сексу-
       384
      3 Фрейд
      альные поступки, "когда он был еще совсем мал, в первом имении". Сперва 
явилось воспоминание, что в клозете, которым дети часто пользовались вместе, 
она предложила ему: покажем друг другу роро (задние части), и за словом 
последовало и дело Позже припомнилось более существенное в соблазне ее во всех 
деталях по времени и месту. Дело происходило весной, в такое время, когда отца 
не было дома; дети играли на полу в комнате, а мать что-то делала в соседней. 
Сестра схватила его орган, играла с ним и при этом рассказывала как бы в 
объяснение непонятные вещи про няню Няня делает то же самое со всеми, например, 
с садовником, она ставит его половой орган внич и "!лт"\1 берет его гешт vr" 
1аким образом, понятны сгалп предугаданные преж де фантазии. Они должны были 
уничтожить воспоминания о событии, которое оскорбляло позже мужское самолюбие 
пациента, и достигли этой цели, заменив историческую истину чем-то желательным. 
Согласно этим фантазиям, не он играл пассивную роль по отношению к сеет ре, а 
наоборот, он был агрессивен, хотел видеть сестру обнаженной, был остановлен и 
наказан и поэтому впал в гнев, о котором так много рассказывает домашняя тради 
ция. Было также целесообразно вплести в эту выдумку гувернантку, которой мать и 
бабушка приписывали главную вину в его припадках гнева. Эти фантазии вполне 
соответствовали сложившимся легендам, которыми со временем великая и гордая 
нация старается окутать ела бость и неудачи своего появления на арене истории. 
В действительности, во всей этой истории соблазна и его последствий гувернантка 
могла принимать только весьма отдаленное участие. Сцена с сестрой имела место 
весною того же года, в летние месяцы которого появилась гувернантка для замены 
отсутствующих родителей. Враждебность мальчика к гувернантке возникла иным 
образом. Тем, что она ругала няню и назвала ее ведьмой, она пошла в его глазах 
по стопам сестры, рассказавшей впервые чудовищные вещи про няню, и, таким 
образом, дала ему возможность проявить по отношению к ней ту же антипатию, 
которая, как мы услышим, возникла к сестре вслед ствие соблазна. Но соблазн, 
совершенный сестрой, несомненно, не был фантазией Достоверность его была 
подтверждена рассказом в более поздние зрелые годы, которого пациент никогда не 
забывал Двоюродный брат, старший более, чем
      Соблазн и его непосредственные последствия
      385
      на десять лет, в беседе о сестре однажды рассказал ему, что он прекрасно 
помнит, что она была любопытная чувственная девочка. Ребенком четырех или пяти 
лет она как-то взобралась к нему на колени, расстегнула брюки, чтобы взять в 
руки его орган. Я прерываю теперь историю детства моего пациента, чтобы сказать 
несколько слов об этой сестре, ее развитии, дальнейшей судьбе и об ее влиянии 
на него. Она была двумя годами старше его и стояла всегда выше его по своему 
развитию. Ребенком она была мальчишески шаловливым, а затем стала блестяще 
развиваться интеллектуально, отличаясь острым реалистическим умом, в занятиях 
предпочитала естественные науки, но также пя-<,а.\^ и стихи, которые ои-ц ценил 
очень высоко. Она духовно значительно превосходила своих первых многочисленных 
поклонников и обычно смеялась'над ними. Но с началом двадцатых годов своей 
жизни она стала впадать в удрученное состояние, жаловалась, что недостаточно 
красива, и стала избегать общество. Ее отправили путешествовать в сопровождении 
близкой немолодой дамы; по возвращении она рассказывала совершенно невероятные 
вещи о том, как спутница ее мучила, но сохраняла, однако, сильную привязанность 
к своей мнимой мучи тельнице. Во время второго путешествия вскоре после этого 
она отравилась и умерла вдали от дома. Вероятно, ее заболевание было началом 
Dementia ргаесох. Она служила одним из доказательств значительной 
невропатической наследственности семьи, но никоим образом не единственным 
доказательством ее. Один дядя, брат отца, после многих лет жизни, полной 
чудачеств, умер, проявляя симптомы тяжелого неврозы навязчивости; значительное 
число родственников страдало и страдает более легкими нервными болезнями. Для 
нашего пациента сестра была в детстве не считая соблазна — неудобным 
конкурентом в отношениях к родителям; беспощадно подчеркиваемое превосходство 
ее было для него очень тягостным. Он особенно завидовал ей за то уважение, 
которое отец оказывал ее умственным способностям и проявляемой интеллектуальной 
деятельности, между тем как он, интеллектуально подавленный со времени 
возникновения его невроза навязчивости, должен был довольствоваться более 
низкой оценкой. С четырнадцатилетнего возраста отношения между братом и сес 
трои стали улучшаться; сходный духовный склад и общая
       386
      З.Фрейд
      оппозиция родителям сблизила их настолько, что между ними установились 
самые лучшие приятельские отношения. Во время одного бурного сексуального 
возбуждения при наступлении половой зрелости он решился попытаться завязать с 
ней интимные физические отношения. Когда же она ему отказала в такой же мере 
решительно, как и ловко, он немедленно обратился к молоденькой крестьянской 
девушке, прислуживавшей в доме и носившей то же имя, что и сестра. Этим он 
совершил шаг, предопределивший гетеросексуальный выбор объекта, потому что все 
девушки, в которых он впоследствии, при явных признаках навязчивости, влюблялся,
 были также прислугой, в отношении образования и интеллигентности уступавшими 
ему. Если все эти лица были заместителями запретной для него сестры, то нельзя 
не признать, что решающим моментом при выборе объекта была тенденция унизить 
сестру, уничтожить ее интеллектуальное превосходство, которое в былое время так 
подавляло его. Мотивам такого рода, продиктованным волей к могуществу, 
влечением индивида к самоутверждению, Адлер подчинил, наряду со всеми другими 
проявлениями, также и сексуальное поведение человека. Никогда не отрицая 
значения таких мотивов могущества, я никогда не был убежден в том, что они 
действительно могут играть приписываемую им доминирующую и исключительную роль. 
Если бы я не довел анализ моего пациента до конца, то наблюдения, сделанные 
мной в этом случае, должны были бы послужить поводом к тому, чтобы исправить 
мое предвзятое мнение в пользу взглядов Адлера. Неожиданным образом конец этого 
анализа дал новый материал, из которого стало ясно, что эти мотивы могущества 
(в нашем случае тенденция унижения) влияли на выбор объекта только как 
дополнительная тенденция и как рационализация, между тем как настоящая, 
глубокая, детерминирующая причина дала мне возможность остаться при моих 
прежних убеждениях ч. Когда случилось известие о смерти сестры, рассказывал 
пациент, он почувствовал еле ощутимый намек на душевную боль. Он заставлял себя 
проявлять признаки печали и с полным душевным спокойствием мог радоваться тому, 
что остался теперь единственным наследником. К этому времени он находился уже в 
течение нескольких
      1) См. ниже.
      Соблазн и его непосредственные последствия
      387
      лет во власти своей последней болезни. Должен сознаться, что одно только 
это сообщение лишило меня на некоторое время уверенности в правильности моего 
диагноза. Можно бь1ло допустить, что боль из-за потери самого любимого члена 
семьи в проявлении своем наткнется на задержку из-за непрекращающейся ревности 
и вследствие примеси ставшей бессознательной инцестуозной влюбленности, но я 
все же не мог отказаться от мысли, что непроявленный взрыв душевной боли должен 
был найти себе какую-нибудь замену. Эта замена в конце концов нашлась в другом, 
оставшемся ему непонятным проявлении чувств. Несколько месяцев спустя после 
смерти сестры он сам совершил путешествие в TV местность, где она умерла, 
посетил там место дуэли великого поэта, бывшей) тогда его идеалом, и проливал 
горячие слезы на этой могиле. Эта реакция казалась ему самому странной, потому 
что ему было хорошо известно, что со смерти обожаемого поэта прошло больше, чем 
два поколения. Он понял ее только тогда, когда вспомнил, что отец часто 
сравнивал стихотворения покойной сестры с произведениями великого поэта. Другое 
указание на правильное понимание этого акта почитания, оказанного как будто 
поэту, он случайно привел в своем рассказе. Прежде он неоднократно повторял, 
что сестра застрелилась, а теперь он должен внести поправку, что она приняла яд,
 Но поэт на дуэли был застреляй из пистолета. Теперь возвращаюсь к истории 
брата, которую я, однако, с этого момента должен в некоторой части изложить 
прагматически. Оказалось, что в то время, когда сестра начала свои попытки 
соблазна, мальчику было 31/4—3 1/2 года. Это произошло, как сказано, весною 
того же года, в летние месяцы которого появилась гувернантка, и когда осенью 
родители, по своем возвращении домой, нашли в нем такую глубокую перемену. 
Весьма естественно эту перемену в нем привести в связь с имевшим место в этот 
период времени пробуждением его сексуальности. Как реагировал мальчик на 
соблазн его старшей сестры? Ответ гласит: отказом, но отказ относился к лицу, а 
не к делу. Сестра, как половой объект, оказалась для него неприемлимой, 
вероятно, потому, что отношение к ней вследствие соревнования из-за любви 
родителей приняло враждебный характер. Он стал ее избегать, и ее ухаживания 
скоро кончились. Но он старался вместо нее найти другое любимое лицо, и 
рассказы самой сестры, ссылав-
       388
      3 Фрейд
      шейся на пример няни, руководили ее выбором. Он начал поэтому играть 
перед няней своим органом, что, как и во многих других случаях, когда дети не 
скрывают своего онанизма, должно пониматься, как попытка соблазнить Няня 
разочаровала его, сделала серьезное лицо и сказала, что нехорошо так делать: у 
детей, которые этим занимаются, на этом месте делается "рана". Влияние этих 
слов, напоминающих угрозу, можно проследить в различных направлениях. Благодаря 
им ос лабла его привязанность к няне. Теперь он мог бы на нее рассердиться, 
позже, когда наступили его припадки яро сти, оказалось также, что он 
действительно озлоблен против нее Но д \я него было характерно, что всякую л.
иби-динозную позицию, от которой он должен Оыл онувз.иь ся, он сначала упорно 
защищал против новой. Когда на сцену появилась гувернантка и обругала няню, 
прогнала из комнаты, пыталась подорвать ее авторитет, он преувеличил свою 
любовь к няне и проявил ненависть и упрям ство по отношению к нападающей 
гувернантке Тем не менее, втайне он стал искать другой секс} альный объект 
Соблазн указал ему на пассивную сексуальную цель — искание чьих-либо 
прикосновений к своим гениталиям; мы услышим, от кого он хотел этого добиться и 
какие пути вели его к этому выбору. В полном соответствии с нашим ожиданием, мы 
узнаем, что с первыми генитальными возбуждениями начались его сексуальные 
исследования л что скоро он столкнулся с проблемой кастрации. В это время он 
имел возможность наблюдать при мочеиспускании свою сестру и ее приятельницу. 
Благодаря своей проницательности, он мог бы и сам, наблюдая их, понять 
настоящее положение вещей, но он вел себя при этом так, как нам это известно о 
других маль чиках. Он отклонил мысль, что видит здесь подтвержде ние раны, 
которой угрожала няня, и объяснил себе, что это "переднее роро" девочек. Такое 
решение не покончило с темой о кастрации; во всем, что он слышал, он находил 
новые намеки на нее. Когда однажды детям дали ок рашенные продолговатые конфеты,
 то гувернантка, склонная к диким фантазиям, объявила, что это куски 
разрезанный змей. Это напомнило ему, что отец однажды во время гуляния увидел 
змею и разрубил ее своей палкой на куски. Он слышал, как читали историю (из 
"Рейнеке-Лиса"), как волк хотел зимой ловить рыбу и пользовался своим хвостом 
для приманки, причем хвост примерз и
      Соблазн и его непосредственные последствия
      389
      оторвался. Он расспрашивал о различных названиях, которыми обозначают 
лошадей в зависимости от сохранения ими половых признаков. Он был, 
следовательно, занят мыслями о кастрации, но не верил в нее еще и не боялся ее. 
Известные ему в то время сказки навели его на другие сексуальные проблемы. В 
"Красной Шапочке" и в "Семи козлятах" детей вынимают из живота волка. Был ли, 
следовательно, волк женским существом или, может быть, и мужчины могли иметь в 
животе детей? В то время это еще не было решено. Впрочем, во время этих ис 
следовании он не знал еще страха перед волком. Один из рассказов пациента 
откроет нам путь к пони манию перемены в характере, которая наступила у него во 
ире\1Я ото, '1.гпия ^>о,(1пе\ей в игдаленной связи с соблазном Он рассказывает, 
что после отказа няни и ее угроз он скоро перестал онанировать. Начинающаяся 
сексуальная жизнь под руководством генитальной зоны подверглась, таким образом, 
внешней задержке и отброшена была под влиянием этой задержки на прежнюю фазу 
пре-генитальной организации Вследствие подавления онанизма, сексуальная жизнь 
мальчика приняла анально-садис-тический характер Он стал раздражительным, 
проявлял склонность к мучительству и удовлетворял себя таким образом, мучая 
людей и животных. Главным его объектом была любимая няня, которую он ухитрялся 
мучить до того, что она заливалась слезами. Таким образом он мстил ей за 
полученньш отказ и одновременно удовлетворял свое половое желание в форме, 
соответствующей регрессивной фазе. Он начал проявлять жестокость к маленьким 
животным, ловить мух, чтобы оторвать у них крылья, давить жуков, в фантазии он 
любил бить также и крупных животных, лошадей Это все 6ь1ли безусловно активные, 
садистические проявления, об анальных чувствованиях этого времени речь пойдет в 
дальнейшем. Чрезвычайно ценно, что одновременно в воспоминаниях пациента 
всплывали фантазии совершенно иного рода, содержащие картины того, как бьют и 
секут мальчиков, особенно бьют по пенису, а каких мальчиков должны были 
заменить эти анонимные объекты, легко понять из других фантазий, которые 
рисовали ему картины того, как престолонаследника запирают в карцер и бьют. 
Престолонаследником был, очевидно, он сам, садизм обратился, следовательно,, в 
фантазии против него самого и превратился в мазохизм. То обстоятельство, что 
половой
       390
      3 Фрейд
      орган сам получает наказание, заставляет сделать вывод, что при этом 
превращении принимало участие сознание своей вины, что относилось к онанизму. В 
анализе не оставалось сомнения, что эти пассивные стремления появились 
одновременно или очень скоро после активно-садистических1). Это соответствует 
необычайно ясной, интенсивной и длительной амбивалентности больного, которая 
здесь впервые проявилась в равномерном развитии противоположных частичных 
влечений. Такое положение вещей осталось и в будущем для него так же 
характерным, как и другая черта, выражающаяся в том, что, собственно говоря, ни 
одна из имевшихся у него когда-либо позиций либидо не уничтожалась вполне более 
поздней. Она сохранялась наряду со всеми другими и давала ему возможность 
постоянно колебаться, что было несовместимо с образованием установившегося 
характера. Мазохистические стремления мальчика приводят к другому пункту, 
упоминания о котором я избегал, потому что он был окончательно установлен 
только анализом следующей фазы развития пациента. Я уже упомянул, что после 
отказа, полученного от няни, он не стал больше связывать с ней свои 
либидонозные ожидания и направил свои виды на другое лицо, как на сексуальный 
объект. Этим лицом был тогда отсутствующий отец. К этому выбору его привело 
совпадение случайных различных моментов, в том числе и случайных, как-то 
воспоминание о змее, рассеченной на куски отцом; но главным образом он 
возобновил этим выбором свой первый и первоначальный выбор объекта, который, в 
соответствии в нарцисизмом маленького ребенка, совершен был путем 
отождествления. Мы уже слышали, что отец был для него образцом, вызывающим 
удивление, что на вопрос о том, чем он хочет быть, он обыкновенно отвечал: 
"господином, как отец". Этот объект идентификации его активных сгремлений стал 
теперь сексуальным объектом пассивного психического течения в 
анально-садистической фазе. Создается впечатление, будто соблазн, совершенный 
сестрой, втолкнул его в пассивную роль и дал ему пассивную сексуальную цель. 
Под постоянным влиянием этого переживания он описал теперь путь от сестры через 
няню к отцу, от
      I) Под пассивными стремлениями я понимаю стремления с пассивной 
сексуальной целью, но имею при этом в виду не превращение одного влечения в 
другое, а только превращение цели в указанном смысле
      Соблазн и его непосредственные последствия
      391
      пассивной установки по отношению к женщине к такому же отношению к 
мужчине и нашел при этом еще связь со своей прежней естественной фазой развития.
 Отец стал теперь снова объектом; идентификация, в соответствии с высшим 
развитием, сменилась выбором объекта; превращение активной направленности в 
пассивную было результатом и признаком случившегося между тем соблазна. 
Активная установка по отношению к всемогущему отцу в садистической фазе была бы,
 разумеется, не так легко осуществима Когда отец вернулся к концу лета или 
осенью, припадки ярости и сцены буйства ребенка получили новое применение. По 
отношению к няне они служили активно-садистическим целям, по отношению к отцу 
они преследовали мазохические намерения. Проявлениями своей испорченности он 
хотел заставить отца прибегнуть к наказанию и ударам и получить от него, таким 
образом, желанное мазохическое сексуальное удовлетворение. Его припадки крика 
были прямо попытками к соблазну. Соответственно мотивировке мазохизма, он нашел 
бы при таком наказании также удовлегворение своего чувства вины. У него 
сохранилось воспоминание о том, как он во время такой сцены "испорченности" 
начинает громче кричать, как только к нему подходит отец. Но отец его не бьет, 
а старается успокоить тем, что играет с ним, как мячом, подушками постельки. Я 
не знаю, как часто необъяснимая "испорченность" ребенка дает родителям и 
воспитателям повод вспомнить о такой типичной связи фактов. Ребенок, который 
ведет себя так несносно, этим самым делает признание и хочет спровоцировать 
наказание. В наказании он ищет одновременно и успокоения сознания своей вины, и 
удовлетворения своих мазохических сексуальных стремлений. Дальнейшим 
разъяснением нашего случая мы обязаны появившемуся с большой точностью 
воспоминанию о том, что все симптомы страха присоединились к признакам перемены 
в характере только после одного события. До того не было никакого страха, а 
непосредственно после события страх проявился в мучительной форме. Время этого 
превращения можно установить с полной точностью; это случилось перед самым днем 
рождения его на пятом году жизни Период детства, которым мы займемся, 
распадается благодаря этому сроку на две фазы" первая — "испорченности" и 
перверзности от момента соблазна в 3 1/4 года до дня рождения, и более длинная 
последующая,
       392
      3 Фрейд
      в которой преобладают признаки невроза. Но событие, делающее такое 
подразделение возможным, было не внешней травмой, а сновидением, после которого 
он проснулся со страхом.
      IV. Сновидение и первичная сцена Этот сон, из-за содержащегося в нем 
сказочного материала, я публиковал уже в другом месте 1) и сначала повторю уже 
сообщенное там-"Мне снилось, что — ночь, и я лежу в моей кровати (моя кровать 
стояла так, что ноги приходились к окну, перед окном находился ряд старых 
ореховых деревьев. Знаю, что бь1ла зима, когда я видел этот сон, и ночь). Вдруг 
окно само распахнулось и в большом испуге я вижу, что на большом ореховом 
дереве перед окном сидят несколько белых волков. Их было шесть или семь штук. 
Волки были совершенно белы и скорей похожи на лисиц или овчарок, так как у них 
были большие хвосты, как у лисиц, и уши их торчали, как у собак, когда они 
насторожатся. С большим страхом, очевидно, боясь быть съеденным волками, я 
вскрикнул и проснулся Няня поспешила к моей кроватке, чтобы посмотреть, что со 
мной случилось. Прошло довольно много времени, пока я убедился, что то был 
только сон — так естественно и ясно рисовалась мне картина, как открывается 
окно и как волки сидят на дереве. Наконец, я успокоился, почувствовал себя так, 
будто избежал какой-то опасности, и опять заснул". "Единственным действием во 
сне было то, как распахнулось окно, потому что волки сидели спокойно без 
всякого движения на ветках дерева, справа и слева от ствола и глядели на меня. 
Как будто все свое внимание они сосредоточили на мне. Думаю, что это был мой 
первый кошмарный сон. Мне было тогда три, четыре, самое большее — пять лет. До 
одиннадцати или двенадцатилетнего возраста я с тех пор боялся увидеть 
что-нибудь страшное во сне". При этом он дает еще рисунок, изображающий дерево 
с волками на нем, подтверждающий его описание. Анализ сновидения вскрывает 
нижеследующий материал. !) Сказочный материал в сновидениях Int Zeitschr f(u )r 
(a )i~[fl P-&\choanalyse В I, 1913
       394
      3 Фрейд
      Это сновидение он всегда приводил в связь с воспоминанием о том, что в 
эти годы детства он проявлял всегда совершенно невероятный страх перед 
картинкой в одной книжке сказок, изображавшей волка. Старшая, значительно 
превосходившая его по развитию сестра, часто дразни-\а его, показывая ему под 
каким-нибудь предлогом именно эту картинку, вследствие чего он начинал ужасно 
кричать На картинке волк был изображен стоящим на задних лапах, с выставленной 
вперед одной задней лапой и протянутыми вперед передними лапами и навостренными 
ушами. Он думает, что картинка была иллюстрацией к сказке о Красной Шапочке 
Почему волки белы7 Это напоминает ему овец, большие стада кото; ы\ разводились 
недалеко от имения Отец брал его иногда с собой при посещении этих стад, и он 
бывал в таких случаях всегда горд и счастлив. Позже — по наведенным справкам 
весьма возможно, что это было незадолго до сновидения — среди овец появился мор.
 Отец выписал своего ученика Пастера (Pasteur), который сделал животным 
прививку, но после прививки они погибали еще в большем количестве, чем до этого 
Каким образом волки попали на дерево7 По этому поводу ему припоминается история,
 которую он слышал от дедушки. Он не может вспомнить, слышал ли он это до или 
после сновидения, но по содержанию рассказа это безусловно должно было 
предшествовать сновидению История эта гласит- Один портной сидел за работой в 
комнате, как вдруг распахнулось окно и на него прыгнул волк Портной бьет его 
аршином — нет, поправляется он — портной схватывает его за хвост и отрывает 
хвост, так что ис пуганный волк убегает Несколько времени спустя порт ной шел 
лесом и вдруг видит стаю волков, от которых спасается на дерево Сначала волки 
растерялись, но находившийся среди них бесхвостый, желая отомстить портному, 
предлагает, чтобы один волк влез на другого с тем, чтобы самый верхний добрался 
до портного Сам он — матерый старый волк — составит основание этой пирамиды. 
Волки так и делают, но портной узнал наказанного посетителя и закричал вдруг, 
как и тогда: ловите серого за хвост. При этом воспоминании бесхвостый волк 
испугался, убежал, а все прочие свалились вниз В этом рассказе имеется дерево, 
на котором в сновидении сидят волки Но он имеет также вполне связь с 
ка-страционным комплексов У сгарого волка портной ото-
      Сновчденче и первичная сцена
      395
      рвал хвост Лисьи хвосты у волков в сновидении являются вероятно 
компенсацией за эту "бесхвостость" Почему их имеется пять или шесть волков? На 
этот вопрос не находилось ответа, пока я не выразил сомнения в том, может ли 
его страшная картинка относиться непременно к сказке о Красной Шапочке Эта 
сказка дает повод только к двум иллюстрациям, ко встрече Красной Шапочки с во 
\ком в лесу и к сцене, когда волк лежит в чепчике бабуцпси в ее кровати. За 
воспоминанием о картинке должна, следовательно, скрываться какая-нибудь другая 
сказка Тогда он скоро вспомнил, что такой сказкой может быть только сказка и 
волке и семи козлятах. Здесь имеется также число семь, потому что волк пожирает 
только шестерых козлят, а седьмой прячется в ящи ке от часов Также и белое 
встречается в этой сказке, потому что волк велит пекарю выбелить себе ногу, 
после того, как козлята при первом посещении узнали его по серой лапе Впрочем, 
в обеих сказках много общего. В обеих имеет место пожирание, взрезание живота, 
извлечение съеденных, замена их тяжелыми камнями и, наконец, в обеих злой волк 
погибает В сказке о козлятах встречается также и дерево После обеда волк 
ложится под деревом и храпит Этим сном я должен буду заняться еще в другом 
месте, благодаря особому обстоятельству, и подробнее истолковать и оценить его. 
Это первый кошмарный сон, сохранившийся в воспоминаниях детства, содержание 
которого, в связи с другими снами, последовавшими вскоре после этого, и с 
известными событиями детства сновидца, будят совершенно исключительный интерес. 
Здесь мы ограничиваемся указанием на отношение сновидения к двум сказкам, 
имеющим много общего между собой, к "Красной Шапоч ке" и к "Волку и семи 
козлятам" Впечатление от этих сказок выразилось у ребенка в форме настоящей 
фобии животных, отличающейся от других подобный случаев только тем, что 
страшное животное было не легко доступным для восприятия объектом (вроде лошади 
и собаки), а знакомо лишь по рассказам и из книжки с картинками В другой раз я 
подробно изложу, какое объяснение имеют чти фобии животных и какое значение 
следует им приписывать Пока замечу только, что это объяснение очень подо одит к 
главному характеру, который носил невроз сновидца в более позднем возрасте 
Страх перед отцом был сильнейшим мотивом его заболевания, и амбивалентная
       396
      3. Фрейд
      установка ко всякому заместителю отца господствовала во всей его жизни, 
как и в его поведении во время лечения. Если волк был у моего пациента только 
первым заместителем отца, то возникает вопрос, имеют ли сказки о волке, который 
пожирает козлят, и о Красной Шапочке своим тайным содержанием что-либо другое, 
чем инфантильный страх "перед отцом" 1). У отца моего пациента была, кроме того,
 особенность "ласковой брани", которую проявляют многие в обращении со своими 
детьми, и угроза в шутку: "я тебя съем" в первые годы, вероятно, не раз была 
произнесена, когда позже строгий отец, играя, ласкал своего маленького сына. 
Одна моя пациентка рассказала мне, что оба ее ребенка никогда не могли полюбить 
дедушку, погому что, играя с ними, он их часто пугал тем, что вскроет им живот. 
Оставим в стороне все, что в этой статье предвосхищает использование сновидения,
 и вернемся к его ближайшему толкованию. Хочу заметить, что это толкование 
составило задачу, разрешение которой тянулось в течение нескольких лет. Пациент 
сообщил сновидение очень рано и скоро присоединился к моему убеждению, что за 
этим скрывается причина его инфантильного невроза. В период лечения мы часто 
возвращались к сновидению, но только благодаря самостоятельной работе пациента. 
Он всегда подчеркивал, что два момента сновидения произвели на него самое 
сильное впечатление, во-первых — полное спокойствие и неподвижность волков и, 
во-вторых, напряженное внимание, с которым они на него глядели. Так же казалось 
ему замечательным то длительное чувство реальности, которым закончился сон. С 
этого последнего мы и начнем. Из нашего опыта с толкованием сновидений нам 
известно, что этому чувству реальности нужно придавать определенное значение. 
Оно убеждает нас в том, что нечто в латентном содержании сновидения имеет право 
считаться воспоминанием действительности, т.е. что сновидение имеет отношение к 
событиям действительности, которые на самом деле имели место, а не только 
разыгрались в фантазии. Разумеется, речь может идти только о действительности 
чего-либо, что неизвестно; например, убеждение, что дед действи-
      1) Сравни подчеркнутое О Rank 'ом сходство этих обеих сказок с мифом о 
Кроносе (V(o )lkerpsychologische Paralielen w den mfantilen Sexiialt-heorien; 
Zentralblatt f(u')r Psychoanalyse, II, 8)
      Сновидение и первичная сцена
      397
      тельно рассказал историю про портного и волка, или что ему, сновидцу, 
действительно читали вслух сказки про Красную Шапочку и про семь козлят, 
никогда не могло быть заменено чувством действительности более длитель ным, чем 
сновидение. Сновидение, как будто, намекало на какое-го событие, реальность 
которого подчеркивается особенно в противоположность нереальности сказок. Если 
за содержанием сновидения предполагать такую неизвестную, т.е. ко времени, 
когда приснился сон, уже забытую, сцену, то эта сцена должна была иметь место в 
очень раннем детстве. Сновидец так и говорит: когда я видел этот сон, мне было 
три, четыре, самое большее пять лет. Мы можем прибавить ii этот сон \те что-то 
напомнил, что должно быть отнесено к еще более раннему периоду. К содержанию 
этой сцены должно привести то, что сновидец подчеркнул из явного содержания 
сновидения, — моменты внимательного разглядывания и неподвижности. Мы, 
разумеется, ждем, что этот материал воспроизводит в каком-нибудь искажении 
неизвестный материал, может быть, даже искаженный в смысле полной 
противоположности. Из сырого материала, который дал первый анализ с пациентом, 
можно было также сделать несколько выводов, которые удалось вплести в искомую 
связь. За упоминанием об овцеводстве можно было искать доказательств его 
сексуальных исследований, интересы которых он мог удовлетворять во время своего 
посещения стад совместно с отцом, но при этом также должны были иметь место и 
намеки на страх смерти, потому что овцы погибли, по большей части, от мора. То, 
что в сновидении' было ярче всего, — волки на дереве, прямо вело к рассказу 
деда, в котором не могло быть ничего другого, захватывающего и возбуждающего 
сновидение, как только связь с кастрационным комплексом. Из первого неполного 
анализа сновидения мы далее заключили, что волк является заместителем отца, так 
что в этом первом кошмарном сне проявился страх перед отцом — страх, который с 
того времени преобладал во всей его жизни. Такой вывод сам по себе, правда, не 
был еще обязателен. Но если в результате предварительного анализа мы сопоставим 
то, что удается вывести из данного сновидцем материала, то у нас имеются 
приблизительно следующие отрывки для реконструкции: Действительное событие — 
относится к очень раннему возрасту — разглядывание — неподвижность — 
сексуальные проблемы — кастрация — отец — что-то страшное.
       398
      3 Фрейд
      Однажды пациент стал продолжать толкование сновидения. Место сновидения, 
говорил он, в котором значится: вдруг окно само распахнулось, не совсем 
выяснено в отношении к окну, у которого сидит портной и через которое в комнату 
впрыгивает волк. Оно должно означать: вдруг открываются глаза. Следовательно, я 
сплю и вдруг просыпаюсь, при этом что-то вижу: дерево с волками на нем. Против 
этого ничего нельзя было возразить, но это можно было использовать дальше. 
Внимательное разглядывание, приписываемое в сновидении волкам, оказывается, 
нужно перенести на него самого. Тут в решительном пункте имело место 
превращение в противоположное, которое, впрочем, проявляется посредством 
другого превращения в явном содержании сновидения Превращением было также и то, 
что волки сидели на дереве, между тем как, по рассказу деда, они находились 
внизу и не могли влезть на дерево. Если в таком случае и другой момент, 
подчеркнутый сновидцем, искажен превращением в противоположное, тогда вместо 
неподвижности (волки сидят совершенно неподвижно, глядят на небо и не трогаются 
с места) должно наблюдаться большое движение. Он, следовательно, внезапно 
проснулся и увидел перед собой сцену, заключавшуюся в большом движении, на 
которую он смотрел с напряженным вниманием. В одном случае искажение состоит в 
замене субъекта объектом, активности пассивностью, быть рассматриваемым вместо 
рассматривать; в другом случае — в превращении в противоположное: спокойствие 
вместо подвижности. Дальнейший шаг вперед в понимании сновидения составила 
появившаяся внезапно мысль: дерево это — елка. Теперь он уже знал, что 
сновидение появилось перед самым рождеством в ожидании сочельника. Так как день 
рождества был также и днем его рождения, то явилась возможность с точностью 
установить время сновидения и происшедшего в связи с ним изменения его 
душевного состояния. Это было накануне дня его рождения на четвертом году жизни.
 Он заснул в напряженном ожидании того дня, когда должен был получить двойные 
подарки. Нам известно, что ребенок при таких условиях легко предвосхищает 
исполнение своих желаний в сновидении. В сновидении, следовательно, было уже 
рождество, содержание сновидения показывало ему предназначенные для него 
подарки, которые висели на дереве. Но вместо подарков оказались волки, и сон 
закончился тем, что им овла-
      СновиВение и первичная сцена
      399
      дел страх быть съеденным волком (вероятно, отцом) и тогда он прибег к 
помощи няни. Знание его сексуального развития до сновидения дает нам 
возможность восполнить пробел в сновидении и объяснить превращение 
удовлетворения в страх. Среди образующих сон желаний сильней всего, вероятно, 
было желание получить сексуальное удовлетворение, которого он тогда добивался 
от отца. Силе этого желания удалось освежить давно забытые следы воспоминаний о 
сцене, которая могла ему показать, какой вид имело сексуальное удовлетворение, 
доставляемое отцом, и в результате появился испуг, отчаяние перед исполнением 
этого желания, вытеснение этого душевного движения, выразившегося в этом 
желании, и он обратился в бегство от отца к не представляющей опасности няне. 
Значение этого срока — рождества — сохранилось в указанном воспоминании о 
первом припадке ярости, явившейся следствием неудовлетворенности 
рождественскими подарками. Воспоминание соединило правильное с неправильным; 
оно не могло быть верным без всяких изменений, потому что, согласно часто 
повторяемым показаниям родителей, его "испорченность" обратила на себя внимание 
уже после их возвращения осенью, а не на рождестве; но самое существенное во 
взаимоотношении между недостаточным любовным удовлетворением, яростью и 
рождеством сохранилось в воспоминании. Но какой образ мог вызвать действующую в 
ночное время сексуальную тоску и оказаться в состоянии так интенсивно отпугнуть 
от желанного удовлетворения? Судя по материалу анализа, этот образ должен был 
выполнить одно условие: он должен был подходить для того, чтобы обосновать 
убеждение в существовании кастрации. Страх кастрации становился в таком случае 
двигателем для превращения аффекта. Тут я подхожу к месту, где мне приходится 
придерживаться хода анализа. Боюсь, это будет в то же время и тем местом, где 
читатель перестанет мне верить В ту ночь из хаоса бессознательных следов 
воспринятых впечатлений оживилась картина коитуса между родителями при не самых 
обыкновенньк и для наблюдения особенно благоприятных обстоятельствах. 
Постепенно удалось для всех вопросов, которые могли быть связаны с этой сценой, 
получить удовлетворительные ответы, благодаря тому, что этот первый сон в 
течение лечения возвращался с бесконечными изменениями и в повторных изданиях, 
которым
       400
      ,3 Фрейд
      анализ давал желаемое объяснение Так выяснился сперва возраст ребенка во 
время этого наблюдения, а именно — около 1 1/2 года1) Он страдал тогда малярией,
 припадок которой наступал ежедневно в один и тот же час 2) С деся тилетнего 
возраста он был подвержен временами депрес CIIBHLIM настроениям, начинавшимся 
после обеда и дости гавшим наибольшей высоты к пяти часам Этот симптом 
сохранился еще и во время аналитическою лечения Воз вращающаяся депрессия 
заменяла тогдашний припадок лихорадки и слабости, пятый час был или временем 
наибольшего повышения температуры или наблюденного коитуса, если оба срока 
вообще не совпадали3) Вероятно, именно вследствие этой болезни он находился в 
комнате родителей Эта подтвержденная непосредственной тради цией болезнь 
заставляет нас перенести это событие на лето и вместе с тем предположить, что 
ребенку, родившемуся на рождестве, могло быть п+1 1/2 года Он спал, следова 
тельно, в комнате своих родителей в своей кроватке и проснулся, вследствие 
повышающейся температуры, после обеда, может быть, около пяти часов, отмеченных 
позже деп рессией Это согласуется с предположением о том, что это происходило в 
жаркий летний день, если допустить, что родители полураздетые 4) прилегли 
отдохнуть после обеда Когда он проснулся, он стал свидетелем трижды 
повторенного 5) коитуса a tergo, мог при этом видеть gemtahae матери и perns 
отца и понял значение происходящего6) Наконец, он помешал общению родителей и 
позже будет сказа но, каким именно образом
      I) Наряду с этим мота бы оыть речь с гораздо меньшей вероятностью о едва 
допустимом в сущности возрасте в 1/2 года 2) Сравни позднейшее возвращение 
этого момента в неврозе навязчивое ти В сновидениях во время лечения — замена 
сильным ветром 1) С этим нужно привести в связь и то, что пациент нарисовал для 
иллюстрации сна только пять волков хотя в тексте сна говорится о шести или семи 
2) В белом белье, белые волки 3) Почему три раза 7 Вдруг он стал утверждать, 
что эту деталь я узнал путем толкования Но это было неверно Эта мысль пришла 
ему сама в голову без какой бы то ни было критики и по обыкновению своему он ее 
приписал мне и благодаря такой проекции сделал ее более вероятной 4) Хочу 
сказать, что происходящее он понял в то время, когда ему при снился сон, в 
четыре года а не тогда когда сделал свое наблюдение В 1 1/2 года он по лучил 
определенное впечатление, понимание кото рого стало для него возможный позже в 
то время когда он видел сон благодаря своему развитию сексуальному возбуждению 
и сексу альному исследованию
      Сновидение и первичная сцена
      401
      В сущности, ничего необыкновенного нет в этом, и не производит 
впечатления дикой фантазии тот факт, что молодая, несколько лет тому назад 
поженившаяся суп ружеская пара после послеобеденного сна в жаркую лет нюю пору 
предается нежному общению и не обращает при этом внимания на присутствие 
полуторагодовалого спящего в своей кровати ребенка Я полагаю, что это скорее 
нечто банальное, повседневное, и предполагаемое положение при коитусе не может 
повлиять на наше мне ние В особенное ги, если из имеющегося .материала не 
следует, что коитус всякий раз производился в положе нии a tegro Одного раза 
было достаточно, чтобы дать зрителю возможность сделать наблюдения, которые 
Ьыло бы очень тр\дно сделать или даже совсем невоз можно при другом положении 
любящих Содержание самой сцены не может, поэтому, быть доказательством того, 
что она не заслуживает доверия Сомнение в веро ятности направится на три других 
пункта на то, что ре бенок в раннем возрасте 1 1/2 лет окажется в состоянии 
воспринять такой сложный процесс и с такой точностью сохранить его в бессозна! 
ельном, во вторых — против того, что последующая, дошедшая до понимания, обра 
ботка воспринятого таким образом впечатления возмож на в четыре года, и, 
наконец, что может удастся каким бы то ни было способом довести до сознания 
подробно сти такой сцены, пережитой и понятой при таких обсто ятельствах в 
общей связи и убедительным образом 1) Позже я более тщательно исследую эти и 
другие со мнения, уверяю читателя, что я не менее, чем он, кри тически отношусь 
к допущению такого наблюдения у ре бенка, и прошу его вместе со мной решиться 
пока по верить в реальность этой сцены Сперва продолжим изу чение этой 
"первичной сцены" ("Urszene") к сновидению,
      1) Из первой из этих трудностей нельзя вычти допустив что ребенок к тому 
времени когда он наблюдал эту сцену, был вероятно стар ше на год то есть ему 
оыло 2 1/2 года когда он, может быть уже умел вполне хорошо говорить Для моего 
пациента благодаря сово купности привходящих обстоятельств в данном случае 
такое ото двигание времени событии почти исключается Впрочем, необходи мо 
принять во внимание что подобные сцены наблюдения родитель ского коитуса вовсе 
не редко открываются в анализе Но условием их является именно то что они 
случаются в раннем детстве Чем старше ребенок тем тщательней на известном 
социальном уровне родители станут ооерегать реоенка от возможности делать тако 
го рода наблюдения
       402
      3 Фрейд
      к симптомам и к истории жизни пациента. Мы проследим в отдельности, какое 
действие произвело содержание сцены, по существу, и одно из ее зрительных 
впечатлений, в частности. Под последним я понимаю положение родителей, которое 
он видел, — вертикальное мужчины и звероподобное, согнутое -женщины. Мы уже 
слышали, что в то время, когда он страдал страхами, сестра пугала его картинкой 
из сказок, на которой волк был изображен в вертикальном положении, с выдвинутой 
вперед задней лапой, протянутыми вперед передними и навостренными ушами. Во 
время лечения он не пожалел трудов на поиски в антикварных магазинах, пока не 
отыскал книжку сказок из своего детства и узнал пугавшую его картинку в 
иллюстрации к сказке о "Волке и семи козлятах". Он полагал, что положение волка 
могло ему напомнить положение отца во время сконструированной "первичной сцены".
 Эта картинка, во всяком случае, стала исходным пунктом дальнейшего развития 
страха. Когда он на седьмом или восьмом году жизни однажды узнал, что завтра к 
нему придет новый учитель, он в ближайшую ночь видел этого учителя во сне в 
виде льва, который с громким рыканием приближался к его кровати в положении 
волка на той картинке, и опять проснулся со страхом. Фобия волка была тогда уже 
преодолена, у него была поэтому свободная возможность выбрать себе нового зверя,
 как предмет страха, и в этом позднем сновидении он узнал в учителе заместителя 
отца. Каждый учитель его в более поздние годы его детства играл ту же роль отца 
и приобретал влияние отца как в хорошую, так и в дурную сторону. Судьба дала 
ему особенный повод освежить свою фобию волка в гимназическое время и лежавшее 
в основе ее отношения сделать исходной точкой тяжелых задержек. Учитель, 
преподававший в его классе латынь, назывался Вольф (волк). С самого начала он 
стал его бояться; однажды учитель его жестоко выбранил из-за глупой ошибки в 
латинском переводе, и с тех пор он не мог уже освободиться от чувства 
парализующего страха перед этим учителем, страха, который скоро перенесся на 
других \-чителей. Но и случай, при котором он ошибся в переводе, не был 
свободен от внутренних отношений. Он должен был перевести латинское слово 
"filius" и перевел его, употребив французское слово "fils"
      Сновидение и первичная сцена
      403
      вместо соответствующего слова на родном языке. Волк все еще оставался 
отцом 1). Первый "преходящий симптом" ("passagere Symptom")2), который появился 
у пациента во время лечения, относился еще к фобии волка и к сказке о семи 
козлятах. В комнате, где происходили первые сеансы, находились большие стен ные 
часы против пациента, лежавшего отвернувшись от меня на диване. Я обратил 
внимание на то, что он время от времени поворачивал ко мне лицо, смотрел на 
меня очень дружелюбно, как будто старался умилостивить меня, и затем переводил 
взор на часы. Я полагал тогда, что этим он выражает свое сильное желание 
поскорей закончить сеанс. Долгое время спустя пациент напомнил мне эту игру вы 
ражения его лица и жестов и дал мне ее объяснение, напомнив, что самый молодой 
из семи козлят спрятался в ящике стенных часов, между тем как шесть остальных 
его братьев были съедены волком. Он хотел тогда сказать: будь добр со мной 
Должен ли я тебя бояться? Сожрешь ли ты меня? Должен ли я спрятаться от тебя в 
ящике от часов, как самый молодой из козлят? Волк, которого он боялся, был, 
несомненно, его отец, но страх перед волком был связан с условием вертикального 
положения. На основании своих воспоминаний он с полной определенностью 
утверждает, что изображения волка, идущего на всех четырех лапах, как в сказке 
"Красная Шапочка", лежащего в кровати, не испугали бы его. Не меньшее значение 
имело положение, в котором он, согласно нашей конструкции первичной сцены, 
видел женщину; но это значение осталось ограниченным в сексуальной области. 
Самым замечательным явлением в его любовной жизни по наступлении зрелости были 
припад ки навязчивой чувственной влюбленности, которые наступали и вновь 
исчезали в загадочной последовательности,
      1) После этой брани со стороны учителя — Вочьфа ему стало известно общее 
мнение товарищей, что учитель для примирения ждет от него денег К этому мы 
вернемся позже Могу себе представить, какое большое значение это имело бы для 
рационалистического на такую историю болезни, если бы можно было предположить, 
что весь страх перед волком в действительности исходил от учителя латинского 
языка с такой фамилией, что он был проецирован обратно в детство и вызвал при 
посредстве иллюстрации к сказке фантазию о . первичной сцене Но с этим 
согласиться нельзя, первенство фобии волка во времени и перенесение ее в 
детские годы в первом имении установлены с несомненностью А сновидение в 4 
года7 ?.) Ferencv — (U )ber passagere Symptombildung w(a:)hrend der Analyse 
Zen-iralblattf Psychoanalyse, II Jhg 1912 S 588ff
       404
      3. Фрейд
      развивали в нем колоссальную энергию даже в периоды заторможенносги и 
овладеть которыми бь1ло совершенно не в его власти. Полную оценку этой 
навязчивой любви я должен отложить до другого места вследствие особенно ценной 
связи ее с другими моментами, но здесь могу указать, что она была связана с 
определенным, скрытым для него условием, узнать о котором удалось только во 
время лечения. Женщина должна была занять положение, какое в первичной сцене мы 
приписываем матери. Крупные, бросающиеся в глаза задние части он с юных лет 
воспринимал, как самую привлекательную прелесть женщины; коитус a tergo почти 
не доставлял ему наслаждения. Критическое соображение вполне оправдывает 
возможное здесь возражение, что такое сексуальное предпочтение, оказываемое 
задним частям тела, составляет общий характер лиц, склонных к неврозу 
навязчивости, и не оправдывает объяснение, приписываемое особенному впечатлению,
 имевшему место в детские годы. Оно входит в состав анально-эротического 
предрасположения и относится к тем архаическим чертам, которыми отличается эта 
конституция. Коитус a tegro — more ferrarum можно ведь филогенетически 
рассматривать, как более старую форму. Мы вернемся к этому пункту в позднейшей 
дискуссии, когда приведем материал, касающийся бессознательных условий его 
любовного чувства. Будем теперь продолжать рассмотрение отношений между 
сновидением и первичной сценой. Согласно теперешним нашим ожиданиям, сон должен 
был представить ребенку, радующемуся исполнению своих желаний к рождеству, 
картину сексуального удовлетворения отцом в том виде, в каком он это наблюдал в 
той первичной сцене, что стало образцом собственного удовлетворения, которое он 
желал получить от отца. Но вместо этой картины появляется материал истории, 
незадолго до того рассказанной дедом: дерево, волки, "бесхвостость" в форме 
сверхкомпенсации в виде пушистых хвостов означенных волков. Здесь у нас не 
хватает связи*, ассоциативного моста, который ведет от содержания первичной 
сцены к истории о волке. Эта связь создается опять-таки только этим положением. 
Бесхвостый волк предлагает другим в рассказе деда взобраться на него. Эта 
деталь вызвала в воспоминаниях картину первичной сцены. Таким путем материал 
первичной сцены мог быть заменен материалом из истории о волке и при этом 
одновременно двое родителей
      Сновидение ч первичная сцена
      405
      могли быть заменены по желанию несколькими волками. Ближайшее превращение 
содержания сновидения состояло в том, что история о волке приспособилась к 
содержанию сказки о "Семи козлятах", позаимствовав у нее число семь1). 
Превращение материала: первичная сцена — история о волке — сказка о семи 
козлятах — является отражением развития хода мыслей во время образования 
сновидения: тоска по сексуальному удовлетворению отцом — понимание связанного с 
ним условия кастрации — страх перед отцом. Полагаю, что кошмарный сон 
четырехлетнего ребенка только теперь ясен вполне21.
      I) Шесть 11ли семь значится во сне' 6 — число съеденных детей, 7-ой 
спасается а часовой ящик Строгий зи^он толкования сновидения сохраняет свою cu.
iy, каждая деталь получает свое объяснение. 2) После того, как нам удался 
синтез этого сна, я хочу попробовать изложить в ясной форме отношение явного 
содержания сновидения к скрытым его мыслям. Ночь, я лежу в своей кровати. 
Последнее является началом репродукции первичной сцены "Ночь " — представляет 
собой искажение вместо — я спал. Замечание' я знаю, что бьпа зима, когда мне 
это приснилось, и ночь, — относится к воспоминанию о сновидений и не входит в 
его содержание. Оно вполне верно: это была одна из ночей, ближайших ко дню его 
рождения, тек рождеству Вдруг окно само распахнулось. Это нужно понимать — 
вдруг я сам просыпаюсь, воспоминание о первичной сцене Влияние истории о волке, 
в которой волк вскакивает через окно, оказывает свое модифицирующее действие и 
превращает непосредственное выражение в обратное. Введение окна служит 
одновременно для того, чтобы переместить в настоящее время следующее содержание 
сновидения. В сочельник вдруг открывается дверь и появляется елка с подарками. 
Здесь сказывается таким образом влияние действительного рождественского 
ожидания, которое включает в себя сексуальное удовлетворение. Большое ореховое 
дерево заменяет елку. т.е. относится к действительному; кроме того, еще дерево 
из истории о волке, на которое взбирается преследуемый портной, и под которым 
стерегут его волки. Высокое дерево является также, как я в этом часто убеждался,
 символом наблюдения Voyeurtum' если сидишь на дереве, можешь видеть все, что 
происходит внизу, а сам остаешься невидимым Сравни известную историю Боккаччо и 
др. Волки Их число: шесть ши семь В истории о волке появляется целая стая без 
указания числа Определение числа указывает влияние сказки о семи козлятах, из 
которых съедено шесть. Замена числа два в первичной сцене несколькими, что было 
бы абсурдно в первичной сцене, желательно сопротивлению, как средство искажения 
В сделанном к этому сну рисунке сновидец подчеркнул число пять, исправляющее, 
вероятно, указание' была ночь Они сидят на дереве Во-первых, они заменяют 
висящие на дереве рождественские подарки Но они также помещены на дерево потому,
 что это может означать' они глядят В истории деда они находятся под деревом Их 
отношение к дереву превращено, следовательно, во сне в обратное, откуда 
приходится заключить, что в содержании сновидения имеют место еще и другие 
превращения латентного материала
       406
      3. Фрейд
      После всего вышесказанного я могу лишь вкратце остановиться на 
патологическом влиянии "первичной сцены" и на тех изменениях, которые 
пробуждение этой сцены вызвало в его сексуальном развитии. Проследим только то 
действие, которое нашло себе выражение в сновидении. Позже выяснится, что не 
одно только сексуальное течение про-Они глядят на него с напряженным вниманием. 
Эта черта происходит всецело из первичной сцены, за счет полного превращения в 
сновидений. Они совсем белые. Эта несущественная, сама по себе. но резко 
подчеркнутая в рассказе сновидца черта, своей интенсивностью обязана 
значительной спайке элементов из всех слоев материала и соединяет 
второстепенные детали других источников сновидения со значительной частью 
первичной сцены. Это последнее детерминирование исходит из белизны нос11.1Ы1пгп 
ч постельного белья родителей; сюда же относится белизна овечьих стад, собак 
пастухов, как намек на его сексуальное исследование над животными, белизна в 
сказке о семи козлятах, в которой мать узнают по белизне ее руки. Ниже мы 
поймем, что белое белье является также намеком на смерть. Они сидят неподвижно. 
Этим высказывается противоречие с странным содержанием виденной сцены, с 
подвижностью, которая, благодаря связанному с ней положению, соединяет 
первичную сцену с историей о волке. У них хвосты, как у лисиц. Это должно 
противоречить результату, который получился от влияния первичной сцены на 
историю о волке, и в этом приходится признать самый важный вывод, к которому 
привело его сексуальное исследование: значит, действительно существует 
кастрация. Испуг, с которым встречается этот результат размышления, находит 
себе, наконец, выход в сновидении и приводит его к концу. Страх быть съеденным 
волками. Сновидцу казалось, что этот страх не мотивирован содержанием 
сновидения. Он говори.1: мне не следовало бы бояться, потому что волки были 
скорее похожи на лисиц или на собак, они на меня не бросались для того, чтобы 
укусить меня, и они были совершенно спокойны и совсем не страшны. Мы узнаем, 
что работа сновидения некоторое время старалась обезвредить мучительные 
содержания, превратив их в противоположные (они неподвижны, у них самые 
прекрасные хвосты), пока, наконец, это средство уже не помогает, и страх берет 
верх. Он достигает этого при помощи сказки, в которой детки — козлята 
пожираются волком — отцом. Возможно, что это место сказки само по себе 
напомнило шутливые угрозы отца, когда он играл с ребенком, так что страх быть 
съеденным волком так. же хорошо мог быть воспоминанием, как и заменой путем 
сдвига. Мотивы желаний в этом сновидений совершенно осязательны; к 
поверхностным желаниям дня, чтобы скорее уже наступило рождество (сны от 
нетерпения), присоединяется более глубокое непрекращающееся в то же время 
желание сексуального удовлетворения от отца, которое сначала заменяется 
желанием снова увидать то, что тогда произв&ю такое сильное впечатление. Тогда 
протекает психический процесс от исполнения этого желания в воспоминаниях о 
первичной сцене до ставшего теперь неизбежным отказа этого желания и вытеснения.
 Обстоятельность и подробность изложения, необходимые благодаря старанию дать 
читателю какой-нибудь эквивалент взамен убедительности проведенного над самим 
собой анализа, пусть убедит его не требовать публикации анализов, тянувшихся в 
течение нескольких лет. .
      Сновидение и первичная сцена
      407
      изошло от этой первичной сцены, а целый ряд течений, прямо расщепление 
сексуальной жизни. Далее мы должны будем принять во внимание, что оживление 
этой сцены (я нарочно избегаю слова: воспоминание) имеет то же действие, как 
если бы это было настоящее переживание. Сцена действует спустя некоторое время, 
и за это время — в промежутке между полутора и четырьмя годами — она не 
потеряла своей нежности. Может быть, мы в дальнейшем найдем признаки того, что 
определенное действие она оказала уже в то время, когда была воспринята, т.е. 
начиная с полугорых лет. Когда пациент погружался в ситуацию первичной сцены, 
то он высказал следующее самонаблюдение. Раньше он полагал, что наблюдаемое 
происшествие представляет собой акт насилия, но этому не соответствовало 
выражение удовольствия, которое он видел на лице матери; он должен был признать,
 что дело идет тут об удовлетворении 1). Существенно новым, что дало ему 
наблюдение над общением родителей, было убеждение в действительном 
существовании кастрации, возможность которой уже раньше занимала его мысли (вид 
обеих девочек, пускавших мочу, угроза няни, объяснение гувернантки, данные ею 
кон-
      1) Правильнее всего, может быть, мы поймем указание пациента, если 
допустим, что сначала предметом его наблюдения был коитус в нормальном 
положении, который должен произвести впечатление садистического акта. Только 
после этого переменилось положение, так что у него был случай сделать другие 
наблюдения и рассуждать иначе. Но это предположение не достоверно и не кажется 
мне необходимым. Сокращенное изложение текста не должно заставить нас забыть 
настоящее положение вещей, а именно, что анализируемый в возрасте 25 лет 
выражал словами впечатления и душевные движения, относившиеся к четырехлетнему 
возрасту, которые тогда он выразить не сумел бы. Если пренебречь этим 
замечанием, то легко может показаться комичным и невероятным, что четырехлетний 
ребенок может быть способным высказывать такие специальные суждения ч ученые 
мысли. Это просто второй случай запоздалого действия. В возрасте полутора лет 
ребенок получает впечатление, на которое он не может достаточно полно 
реагировать. В четырехлетнем возрасте, когда это впечатление снова оживает, оно 
производит на него сильное впечатление, и он начинает его понимать. И только 
двадцать лет спустя, во время анализа, ему удается сознательным мышлением 
понять то, что в нем тогда происходило. Анализируемый вполне правильно не 
принимает во внимание эти три временные фазы и переносит свое настоящее я в 
далекую прошлую ситуацию. Мы следуем за ним в этом, потому что при правильном 
самонаблюдении и толковании эффект должен получиться такой, будто можно было бы 
пренебречь промежутком между второй и третьей временной фазой. У нас также нет 
других средств описать процессы во второй фазе.
       408
      3 Фрейд
      феты, воспоминание о том, что отец палкой разрубил на куски змею) Ибо 
теперь он видел собственными глазами рану, о которой говорила няня, и понял, 
что существование ее является необходимым условием для общения с отцом Он не 
мог уже смешивать ее с роро, как при наблюдении над маленькими девочками1) 
Сновидение закончилось страхом, от которого он успокоился не раньше, чем к нему 
подошла няня. Он, следовательно, бежал от отца к ней Страх был отказом от 
желания сексуального удовлетворения отцом, стремление к которому ему было 
внушено сном. Формулировка страха: быть съеденным отцом, была только, как мы 
услышим, регрессивным превращением желания иметь общение с отцом, т.е оыть им 
так удовлетворенным, как мать Его последняя сексуальная цель, пассивная 
установка к отцу, подверглась вытеснению, ее место занял страх перед отцом в 
форме фобии волка А каковы двигающие силы этого вытеснения? Судя по всему 
положению вещей, такой силой могло быть только нарцистическое генитальное 
либидо, которое из опасения за свой мужской орган воспротивилось 
удовлетворению; необходимым условием казался отказ от этого органа. В 
угрожаемом нарцисизме он почерпал то мужество, с которым противился пассивной 
установке к отцу Теперь мы обращаем внимание на то, что в этом пункте изложения 
мы должны изменить нашу терминологию. Во время сновидения он достиг новой фазы 
в сексуальной организации До сих пор сексуальные противоположности выражались 
для него в активном и пассивном. Со времени соблазна его сексуальная цель была 
пассивной, вы ражалась в желании, чтобы дотрагивались до его гениталий; затем, 
благодаря регрессии на прежнюю ступень са диетически-анальной организации 
превратилась в мазохи-ческую, в желание быть избитым и наказанным. Ему было 
безразлично, достигнет ли он этой цели у мужчины или женщины. Не принимая во 
внимание различие полов, он перешел от няни к отцу, требовал от няни, чтобы она 
касалась его органа, и желал спровоцировать отца на наказание При этом 
гениталии во внимание не принимались, в фантазии о том, чтобы его били по 
пенису, нашла себе выражение связь, скрытая благодаря регрессии. Активи
      I) Как он справился далее с этой частью проблемы, мы узнаем ниже при 
исследовании его анальной эротики
      Сновидение и первичная сцена
      409
      рование первичной сцены в сновидении снова привело его обратно к 
генитальной организации. Он открыл вагину и биологическое значение мужского и 
женского. Он понял теперь, что активное равнозначно мужскому, и пассивное — 
женскому. Его пассивная сексуальная цель должна; •6bi теперь превратиться в 
женскую, получить выражение i чтобы отец совершил над ним половой акт, вместо; 
чтобы отец бил по гениталиям или по роро. Эта женская цель подпала теперь 
вытеснению, и ее пришлось заменить страхом перед волком. Здесь мы должны 
прервать обсуждение его сексуального развития до тех пор, пока на эту раннюю 
стадию его истории не прольется новый свет из более поздних стадий Для оценки,,
фобии волка мы ^ще прибавим, что волками стали и мать, и отец Мать стала 
кастрированным волком, который позволил другим взобраться на себя, отец 
превратился в волка, который взбирался. Но мы слышали, как он уверял, что его 
страх относился только к стоящему волку, т.е. к отцу. Далее, мы должны обратить 
внимание на то, что страх, которым закончился сон, имел прообраз в рассказе 
деда В этом рассказе кастрированного волка, который позволил другим взобраться 
на себя, охватывает страх, как только ему напоминают о его "бесхвостос-ти". 
Похоже на то, как будто в процессе сновидения он отождествил себя с 
кастрированной матерью и воспротивился этому в вполне правильном убеждении: 
если ты хочешь получить удовлетворение от отца, то должен, как мать, 
согласиться на кастрацию; но я этого не хочу. Итак, явный протест 
мужественности! Однако, уясним себе, что сексуальное развитие случая, 
подлежащее сейчас нашему изучению, страдает для нашего исследования тем 
недостатком, что протекает с нарушениями. Сначала на него производит 
решительное влияние соблазн, а затем его нарушает сцена наблюдения коитуса, 
которая впоследствии действует, как второй соблазн.
       V. Несколько принципиальных соображений
      Белый медведь и кит, как говорят, не могут вести друг с другом войны, так 
как каждый ограничен пределами своей стихии, и не могут попасть друг к другу, 
Так же невозможно и мне вести дискуссии с работниками в области психологии или 
невротики, не признающими исходных положений психоанализа и считающими его 
результаты искусственными. Наряду с этим в последние годы развилась оппозиция и 
других авторов, которые, по их собственному мнению по крайней мере, стоят на 
почве анализа, не оспаривают его техники и результатов и оставляют за собой 
только право из того же материала делать иные выводы и по другому понимать его. 
Но теоретические возражения по большей части остаются бесплодными.. Как только 
начинаешь отдаляться от материала, из которого приходится исходить, сейчас же 
подвергаешься опасности опьянеть от собственных взглядов и даже отстаивать 
мнения, которым противоречит всякое наблюдение. Поэтому мне кажется несомненно 
целесообразней бороться с противоположными взглядами тем, что подвергаешь их 
испытанию на отдельных случаях и проблемах. Выше я указал, что многие, наверное,
 будут считать невероятным, "чтобы ребенок в раннем возрасте полутора лет 
оказался в состоянии получать восприятия такого сложного процесса и с такой 
точностью сохранить их в бессознательном, во-вторых, чтобы позже — в возрасте 
четырех лет — возможна была дошедшая до сознательного понимания обработка этого 
материала, и, наконец, чтобы каким-нибудь методом могло удасться довести 
убедительным и связным образом до сознания и подробности такой сцены, пережитой 
и понятой при таких обстоятельствах". Последний вопрос чисто фактический. Кто 
берет на себя труд вести анализ в таких глубинах при помощи описанной техники, 
тот убедится, что это весьма возможно; кто этого не делает и обрывает анализ в 
каком-нибудь
      Несколько принципиальных соображении
      411
      более высоком слое, тот лишается возможности судить об этом. Но этим не 
разрешается понимание того, что добыто путем глубокого анализа. Оба других 
соображения опираются на пренебрежительную оценку ранних детских впечатлений, 
для которых не допускается такого длительного действия. Причину неврозов желают 
искать исключительно в серьезных конфликтах более поздней поры жизни и 
предполагают, что значение детства раздувается в анализе благодаря склонности 
невротиков выражать свои интересы настоящего времени воспоминаниями и символами 
прошлого. При такой оценке инфантильного момента отпадает много, что 
принадлежит к самым интимным особенностям анализа, разумеется, также многое, 
что вызывает сопротивление ему и подрывает доверие стоящих в стороне от него. 
Итак, мы возбуждаем дискуссию по поводу взгляда, что такие сцены раннего 
детства, какие открывает исчерпывающий анализ неврозов, например, нашего случая,
 не представляют собой репродукции настоящих событий, которым можно приписать 
влияние на дальнейший склад жизни и на образование симптомов; это только 
образование фантазий, возникающих в период созревания и предназначенных в 
известной степени для символической замены реальных желаний и интересов, и 
обязанных своим возникновением регрессивной тенденции, отходу от задач 
настоящей действительности. Если это так, то нет, разумеется, надобности в том, 
чтобы делать такие странные допущения по поводу душевной жизни и 
интеллектуальных способностей детей в самом раннем возрасте. Этому взгляду 
соответствует, помимо общего нам всем желания рационализации и упрощения 
трудных задач, также и нечто фактическое. Является также возможность устранить 
наперед сомнения, возникающие именно у практического аналитика. Приходится 
сознаться, что если верен вышеизложенный взгляд на инфантильные сцены, то в 
проведении анализа сначала ничего не меняется. Если у невротика имеется дурная 
особенность отнимать свой интерес от настоящего и направлять его на такие 
регрессивные замены его фантазии, то ничего другого нельзя сделать, как 
последовать за ними на этом пути и привести в его сознание эти бессознательные 
продукции, потому что, независимо от их реальной незначимости, они чрезвычайно 
ценны для нас, как временные носители и обладатели интереса, который мы хотим 
освободить и направить на
       412
      3. Фрейд
      задачи настоящей действительности. Анализ необходимо вести точно также, 
как если в наивном доверии принимать за истину такие фантазии. Пришлось бы 
сказать больному: "ну, хорошо; ваш невроз протекал так, как будто бы в детском 
возрасте у вас такие впечатления были и затем продолжали свое действие. Но вы 
ведь видите, что это невозможно, это были продукты вашей фантазии, которые 
должны были отвлечь вас от предстоявших вам реальных задач. Теперь позвольте 
нам исследовать, каковы были эти задачи и какие соединительные пути 
существовали между этими задачами и вашими фантазиями". После того, как будет 
покончено с этими детскими фантазиями, будет приступлено ко второй части 
лечения, имеющей ввиду реальную жизнь. Сокращение этого пути, т.е. изменение 
применяемого до сих пор психоаналитического лечения, было бы технически 
недопустимо. Если не довести до сознания больного эти фантазии в их полном 
объеме, то нельзя дать ему возможности располагать связанным с ними интересом. 
Если отвлечь его от них, когда начинаешь догадываться об их существовании и 
общем объеме, то только поддерживаешь'таким образом работу вытеснения, 
благодаря которой они оказались недосягаемыми для всех усилий больного 
освободиться от их влияний. Если преждевременно обесценить их в его глазах, 
открыв ему, что речь идет только о фантазиях, не имеющих никакого реального 
значения, то никогда не встретишь с его стороны содействия для приведения их в 
его сознание. Аналитическая техника не должна поэтому при правильном ведении 
подвергнуться никакому изменению, независимо от оценки этих инфантильных сцен. 
Я упомянул, что, понимая эти сцены, как агрессивные фантазии, можно сослаться, 
для подкрепления, на некоторые фактические моменты. Прежде всего, следующее: 
эти инфантильные сцены репродуцируются в лечении — поскольку хватает до 
настоящего времени моего опыта — не как воспоминание, они — результаты 
конструкции. Понятно, многим благодаря одному этому признанию спор покажется 
уже разрешенным. Я не хотел бы быть неправильно понятым. Всякий аналитик знает 
и много раз убеждался, что при удачном лечении пациент сообщает много 
воспоминаний из детства, в появлении которых — быть может, первичном появлении 
— врач не чувствует себя совершенно виновным, так
      Несколько принципиальных соображений
      413
      как никакими конструктивными попытками он не навязывал больному 
воспоминаний подобного содержания. Эти бессознательные раньше воспоминания 
вовсе не должны всегда быть верными; они могут быть и верными, но часто они 
представляют собой искаженную правду, перепутаны с созданными фантазией 
элементами, совершенно так же, как сохранившиеся в памяти так называемые 
покрывающие воспоминания. Я хочу только сказать: сцены вроде тех, что у моего 
пациента, из такого раннего периода и такого содержания, которым приходится 
придавать такое исключительное значение в истории этого случая, воспроизводятся 
обыкновенно не как воспоминания, но их приходится с трудом ii постепенно 
угадывать — конструировать -из целого ряда намеков. Вполне достаточно для 
доказательства, если я соглашусь, что такие сцены, в случаях невроза 
навязчивости, не доходят до сознания, как воспоминания, или если я ограничусь 
ссылкой на один только этот случай, который мы изучает. Я не придерживаюсь 
мнения, будто эти сцены должны быть обязательно фантазиями, потому что они не 
возникают вновь в виде воспоминаний. Мне кажется, что они вполне равноценны 
воспоминанию, если они — как в нашем случае — заменены сновидениями, анализ 
которых всегда приводит к той же сцене и которые в неумолимой переработке 
воспроизводят каждую отдельную часть своего содержания. Видеть сны значит тоже 
вспоминать, хотя и в условиях ночного времени и образования сновидений. Этим 
постоянным повторением в сновидениях я объясняю себе, что постепенно у самого 
пациента создается глубокое убеждение в реальности первичной сцены, убеждение, 
ни в чем не уступающее убеждению, основанному на воспоминании1). Противникам 
незачем, разумеется, отказываться от борьбы против этих доказательств, как от 
безнадежной. Как известно, снами можно управлять21. А убеждение анализируемого 
может быть результатом внушения, для которого все
      1) Доказательством тому, как рано я стал заниматься этой проблемой, мжет 
послужить место из первого издания моего "Толкования сновидений ", 1900 Там, на 
стр 126, по поводу анализа встречающейся в < новидении речи' этого нельзя уже 
больше иметь, эта речь принадлежит самому мне, несколько дней тому назад я ей 
объявил, что "самые ранние детские воспоминания, как воспоминания, больше уже 
не-дхтупны (нем их нельзя уже больше иметь, как воспоминания), но заменяются 
"перенесением " ч сновидениями в течение анализа " I) Механизм сновидения не 
поддается влиянию, но содержание сновидения частично поддается воздействию
       414
      3. Фрейд
      еще ищут роли в игре психических сил при аналитическом лечении. 
Психотерапевт старого склада внушил бы своему пациенту, что он здоров, 
преодолел свои задержки и т.п. А психоаналитик внушает ему, что он ребеиком 
имел то или иное переживание, которое он должен теперь вспомнить, чтобы 
выздороветь. Вот и все различие м<ежду ними. Уясним себе, что последняя попытка 
противников дать объяснешм этим сценам сводится к гораздо большему уничтожению 
инфантильных сцен, чем это указывалось раньше. Они представляют собой не 
действительность, а фантазии. Теперь становится ясно: фантазии принадлежат не 
больному, а самому аналитику, который навязывает их анализируемому под влиянием 
каких-то личных комплексов. Правда, аналитик, слушающий этот упрек, припомнит 
для своего успокоения, как постепенно сложилась конструкция этой будто бы 
внушаемой им фантазии; как образование ее во многих пунктах происходило 
совершенно независимо от врачебного воздействия; как, начиная с одной 
определенной фазы лечения, все, казалось, приводит к ней, и как в синтезе от 
нее исходят самые большие и самые маленькие проблемы и особенности истори и 
болезни находят свое разрешение в этом одном только предположении; он укажет 
еще на то, что не может допустить у себя такой проницательности, чтобы 
измыслить событие, которое отвечало всем этим требованиям. Но и эта защита не 
повлияет на противную сторону, которая не пережила сама анализа. Утонченный 
самообман -скажет одна сторона, тупость суждения — другая; и такой спор решить 
невозможно. Обратимся к другому моменту, подкрепляющему взгляд противников на 
сконструированную инфантильную сцену. Он заключается в следующем: все процессы, 
на которые ссылаются для объяснения спорного образования, как фантазии, 
действительно существуют, и необходимо признать их большое значение. Потеря 
интереса к задачам реальной жизни1), существование фантазий, как замены 
несовершенных действий, регрессивная тенденция, проявляющаяся в этих 
образованиях, — регрессивная больше, чем в одном смысле, поскольку одновременно 
наступает отход от жизни и возврат к прошлому, — все это вполне правильно, и 
анализом можно всегда это подтвердить. Можно было бы подумать, что этого 
впол-I) Исходя из серьезных основании, я предпочитаю говорить: отход либидо от 
актуальных конфликтов.
      Несколько принципиальных соображений
      415
      не достаточно, чтобы объяснить ранние детские воспоминания, о которых 
идет речь, и это объяснение, согласно экономическим принципам науки, имело бы 
преимущество перед другими, которое не может обойтись без новых и странных 
предположений. Позволю себе в этом месте обратить внимание на то, что 
возражения в современной психоаналитической литературе обыкновенно 
изготовляются согласно принципу pars pro toto. Из очень сложного ансамбля 
извлекают часть действующих факторов, объявляют их истиной и во имя этой истины 
возражают против другой части или против сего. Если присмотреться к тому, какая 
именно группа пользуется этим преимуществом то оказывается, что именно та, 
которая содержит уже известное из других источников или ближе всего к нему 
подходит. Таковы у Юнга актуальность п регрессия, у Адлера эгоистические мотивы.
 Оставленным же. отброшенным, как заблуждение, оказывается именно то. что ново 
в психоана-.•• изе и что составляет его особенность. Таким путем удается легче 
всего отбросить революционные удары неудобного псиуоапализа. Нелишне 
подчеркнуть, что ни один из моментов, приводимых противной точкой зрения для 
объяснения сцен детства, Юнгу незачем создавать, как новое учение- 'Актуальный 
конфликт, отход от реальности, заменяющее удовлетворение в фантазии, регрессия 
к материалу из прошлого, — все это, и в том же сопоставлении, может быть, 
только с незначительными изменениями в терминологии, составляло всегда основную 
часть моего же учения. Это было не все учение, а только часть, являющаяся 
причиной и действующая в регрессивном направлении от реальности к образованию 
невроза. Кроме того, я оставил еще свободное место для другого прогрессирующего 
влияния, действующего от детских впечатлений, указывающего путь либидо, которое 
отступает от жизни, и объясняющего непонятную иначе регрессию к детству. Таким 
образом, по моему мнению, оба момента действуют при образовании симптомов, но 
прежнее совместное действие кажется мне также имеющим большое значение. Я 
утверж--даю, что влияние детства чувствуется уже в первоначальной ситуации 
образования неврозов, так как оно решающим образом содействует определению 
момента: — оказывается ли индивид несостоятельным и в каком именно месте, при 
одолении реальных проблем жизни.
       416
      3. Фрейд
      Спор, следовательно, идет о значении инфантильного момента. Задача 
состоит в том, чтобы найти такой случай, который может доказать это значение 
вне всякого сомнения. Но таким именно и является разбираемый нами здесь так 
подробно случай, который отличается тем, что неврозу в более поздний период 
жизни предшествовал невроз в раннем периоде детства. Поэтому-то я и остановился 
на этом случае с целью опубликовать его. Если бы кто-нибудь захотел считать его 
несоответствующим намеченной цели, потому что фобия животных кажется ему 
недостаточно важной, чтобы считать ее самостоятельным неврозом, то я хочу ему 
указать на то, что без всякого интервала к этой фобии присоединился навязчивый 
церемониал, навязчивые действия и мысли, о которых будет речь в последующих 
частях этой статьи. Прежде всего невротическое заболевание на пятом или 
четвертом году жизни показывает, что детские переживания сами по себе 
оказываются в состоянии продуцировать невроз, и что для этого не требуется 
отказа от поставленной в жизни задачи. Мне возразят, что и ребенку беспрерывно 
предъявляются требования, от которых он желал бы избавиться. Это верно, но 
жизнь ребенка дошкольного возраста нетрудно видеть насквозь, можно ведь 
исследовать, -имеется ли в ней "задача", являющаяся причиной невроза. Но обычно 
отмечают только влечения, удовлетворение которых невозможно для ребенка, 
одоление которых ему не под силу, и источники, из которых эти влечения 
проистекают. Громадное сокращение интервала между возникновением невроза и 
временем, когда разыгрались детские переживания, о которых идет речь, приводит,
как и следовало ожидать, к крайнему уменьшению регрессивной части причинных 
моментов и ведет к открытому проявлению прогрессивной части их, влиянию ранних 
впечатлений. Эта история болезни, как я надеюсь, даст ясную картину этих 
обстоятельств. Но еще и по другим основаниям этот детский невроз дает 
решительный ответ на вопрос о природе первичных сцен или самых ранних, открытых 
анализом, детских переживаний. Допустим, что никто не возражает против того, 
что подобная первичная сцена технически сконструирована правильно, что она 
необходима для обобщающего разрешения всех загадок, которые у нас возникают 
благодаря симптоматике детского заболевания, что из этой сцены
      Несколько принципиальных соображений
      417
      исходят все влияния, подобно тому, как к ней привели все нити анализа — 
тогда, если принять во внимание ее содержание, она не может оказаться 
чем-нибудь иным, как репродукцией пережитой ребенком реальности. Потому что 
ребенок может, как и взрослый, продуцировать фантазии только при помощи 
каким-либо образом приобретенного материала; пути такого приобретения для 
ребенка частично (как, например, чтение) недоступны, время, которым он 
располагает для такого приобретения, коротко и его легко изучить для открытия 
таких источников приобретения. В нашем случае первичная сцена содержит картину 
полового общения между родителями в положении, особенно благоприятном для 
некоторых наблюдений. Если бы мы открыли эту сцену у больного, симптомы 
которого, т.е. влияние сцены, проявились когда-нибудь в более позднем периоде 
жизни, то это вовсе не доказывало бы еще реальности этой сцены. Такой больной 
может в самые различные моменты длинного интервала приобрести те впечатления, 
представления и знания, которые он впоследствии превращает в фантастическую 
картину, проецирует ее в детство и связывает с родителями. Но если действия 
такой сцены проявляются на четвертом и пятом году жизни, то ребенок должен был 
видеть эту сцену еще в более раннем возрасте. Но тогда сохраняют свою силу все 
те выводы, к кото-pbiM мы пришли посредством анализа инфантильного невроза. 
Разве только кто-нибудь стал бы утверждать, что пациент бессознательно 
вообразил себе не только эту первичную сцену, но сочинил также и изменение 
своего характера, свой страх перед волком и свою религиозную навязчивость — но 
такое мнение прямо противоречило бы его обычному трезвому складу и прямой 
традиции его семьи. Итак, приходится остаться при том — другой возможности я не 
вижу, — что анализ, исходящий из его детского невроза, представляет собой 
бессмысленную ш}-гку или же что все обстояло именно так, как я изложил это выше.
 Выше нам показалась странной двусмысленность того места, где говорится, что 
особенная любовь пациента к женским nates и к коитусу в таком положении, при 
котором эти части особенно выдаются, должна происходить от наблюденного коитуса 
родителей, между тем как такое предпочтение составляет общую черту 
предрасположенных к неврозу навязчивости архаических конструкций. Здесь само 
напрашивается объяснение, разрешающее противоречие, как сверх детерминирование. 
,\ицо, у которо-
       418
      3 Фрейд
      го он наблюдал это положение при коитусе, был ведь его родной отец, от 
которого он и мог унаследовать эту кон-ституциональную особенность. Против 
этого не говорит ни последующая болезнь отца, ни история семьи, брат отца, как 
уже сказано, умер в состоянии, которое следует считать тяжёлой болезнью 
навязчивости В связи с этим нам вспоминается, что сестра, соблазняя 3 1/2 — 
годовалого мальчика, высказала о няне странную клевету, что та ставит всех на 
голову и прикасается к их гениталиям. Тут у нас напрашивается мысль, что, может 
быть, и сестра в таком же раннем возрасте видела те же сцены, что позже брат, и 
это навело ее на мысль о том, что при половом акте становятся на голову Такое 
предположение содержало бы указание на источник ее собственного 
преждевременного сексуального развития В мои намерения первоначально не входило 
продолжать здесь обсуждение вопроса о реальной ценности "первичной сцены", но 
так как я вынужден был коснуться этой темы в моих "Лекциях по введению в 
психоанализ" в более широком освещении вопроса и не с полемической целью, то 
могло бы повести к недоразумению, если бы я не применил решающих там точек 
зрения к разбираемому здесь случаю. В дополнение и исправление сказанного я 
продолжаю поэтому возможно еще одно понимание пер вичной сцены, лежащей в 
основе сновидения, которое значительно меняет принятое раньше решение и 
избавляет нас от многих затруднений. Учение, желающее свести инфантильные сцены 
к регрессившлм символам, все же ничего не выиграет и при этой модификации; оно 
мне кажется вообще окончательно опровергнутым этим — как и всяким другим — 
анализам детского невроза Я полагаю, что можно представить себе положение вещей 
и следующим образом Мы не может отказаться от предположения, будто ребенок 
наблюдал коитус, вид которого привел его к убеждению, что кастрация может быть 
чем-то большим, чем одна только п) стая угроза, также значение, которое 
приобретает положение мужчины и женщины для развития страха, и условие любви не 
оставляет нам никакого другого выбора, как только прийти к заключению, что 
должен быть коитус a tegro, more fen-arum Но другой момент не так незаменим, и 
от него можно отказаться Может быть, ребенок наблюдал коитус не родителей, а 
животных и перенес его на родителей, как бы сделав заключение, что родители 
поступают точно так же
      Несколько принципиальных соображений
      419
      В пользу такого взгляда говорит прежде всего то, что волки в сновидении 
представляют собой, собственно говоря, овчарок и на рисунке кажутся таковыми 
Незадолго до сновидения мальчика неоднократно брали на осмотр овец, где он мог 
видеть таких больших белых собак и вероятно, наблюдать их при коитусе Я хотел 
бы также при вести в связь с этим число три, которое сновидец выдвинул без 
всякой дальнейшей мотивировки, и предположить, что у него сохранилось в памяти, 
что он сделал три таких наблюдения над овчарками Возбужденный ожиданием в ночь, 
когда он видел сон, он перенес воспринятую недавно картину, запечатлевшуюся в 
памяти, со всеми деталями на родителей, вследствие чего только и стали возможны 
1акие мо1}-чие деисгвия аффектов Теперь вдруг яви лось понимание этих 
впечатлений, воспринятых, может быть, несколько недель или месяцев до того, — 
процесс, который может каждый из нас испытать на самом себе. Перенесение с 
совокупляющихся собак на родителей совершилось не в виде словесного вывода, а 
благодаря тому, что в воспоминании всплыла реальная сцена нежности родителей, 
которая слилась с ситуацией коитуса. Все ус тановленные анализом сновидения 
детали сцены могут быть воспроизведены вполне правильно Дело, действительно, 
происходило летом после обеда, когда ребенок болел малярией, родители были оба 
в белом и присутствовали при том, когда ребенок проснулся со сна, но -сцена 
была самая невинная. Все остальное прибавило потом желание любопытного ребенка 
подглядеть любовное общение родителей на основании его опыта с собаками, и 
тогда вымышленная таким образом сцена привела ко всем тем последствиям, которые 
мы ей приписьшаем, таким же, как если бы она была совершенно реальна и не была 
склеена из двух частей, одной ранней — индифферентной и позднейшей, произведшей 
очень сильное впечатление. Совершенно очевидно, насколько меньше предъявляется 
требований к нашему доверию в последнем случае. Нам незачем больше предполагать,
 что родители совершали коитус в присутствии хотя и очень маленького ребенка, — 
представление, не очень-то для нас приятное Значительно уменьшается момент 
запоздалости действия; он относится теперь только к нескольким месяцам 
четвертого года жизни ребенка и вовсе не доходит до темных первых \ет детства 
Ничего странного не остается в поведении ребенка, который переносит с собак на 
родителей и боит
       420
      3 Фрейд
      ся волка вместо отца. Ребенок находится в фазе развития своего 
мировоззрения, которое в "Тотем и Табу" называется возвращением тотемизма. 
Учение, желающее объяснить первичные сцены неврозов обратным фантазированием 
переживаний поздних лет, приобретает, по-видимому, в нашем наблюдении, несмотря 
на ранний четырехлетний возраст, в нашем невротике веское подтверждение. Как он 
ни молод, ему все же удалось заменить впечатление из четвертого года жизни 
вымышленной травмой в возрасте полутора лет; но регрессия не кажется ни 
загадочной, ни тенденциозной. Сцена, которую нужно было создать, должна была 
отвечать известным условиям, которые благодаря обстоятельствам жизни сновидца 
могли иметь место только в ранние годы, например, то обстоятельство, что он 
находился в кровати в спальне родителей. Но большинство читателей придаст 
решающее значение тому, что я могу еще прибавить из аналитических результатов 
других случаев в пользу правильности предложенного последнего взгляда. Сцена 
наблюдения родительского коитуса в очень раннем детстве — будь то реальное 
воспоминание или фантазия — вовсе не составляет редкости в анализах 
невротических людей. Может быть, она так же часто встречается и у не ставших 
невротиками. Может быть, она составляет постоянную часть их — сознательного или 
бессознательного — сокровища воспоминаний. Но всякий раз, когда мне удавалось 
развить подобную сцену благодаря анализу, она имела те же особенности, которые 
приводят нас в смущение и у нашего пациента: она относилась к коитусу a tegro, 
который один только и дает возможность зрителю разглядеть гениталии. Тут уже не 
приходится более сомневаться, что дело идет только о фантазии, которая, может 
быть, всегда вызывается наблюдением над сексуальным общением животных. И еще 
больше; я уже заметил, что мое описание "первичной сцены" осталось 
несовершенным, так как я отложил до другого раза сообщение о том, каким образом 
ребенок мешает общению родителей. Должен прибавить, что и способ, каким он это 
делает, один и тот же во всех случаях. Могу себе представить, что навлек на 
себя тяжелые подозрения со стороны читателя этой истории болезни. Если я 
располагал этими доказательствами в пользу такого понимания "первичной сцены", 
то как я мог взять на себя защиту другого понимания, кажущегося таким 
абсурдньхм? Или, может быть, в промежуток времени
      Несколько принципиальных соображений
      421
      между описанием этой истории болезни и этого добавления я приобрел новый 
опыт, заставивший меня изменить мое первоначальное понимание, и по каким-либо 
мотивам я и хотел в этом сознаться? Зато я сознаюсь в чем-то другом: на этот 
раз я собираюсь закончить обсуждение вопроса о реальной ценности первичной 
сцены с поп liquet. Эта история болезни еще не закончена; в дальнейшем в ее 
течении всплывет момент, который нарушит уверенность нашу в настоящую минуту. 
Тогда уже ничего другого не останется, как сослаться на то место в моих 
"Лекциях", где я обсуждаю проблему первичных фантазий (Urphantasien) или 
первичных сцен.
       VI. Невроз навязчивости
      В третий раз он подвергся влиянию, изменившему решительным образом его 
развитие. Когда ему было 4 1/2 года, и его состояние раздражительности и 
боязливости все еще не улучшалось, мать решила познакомить его с библией, в 
надежде отвлечь его и поднять его настроение. Это ей удалось, введение религии 
в систему воспитания положило конец предшествующей фазе, но повлекло за собой 
замену симптомов страха симптомами навязчивости. До того он с трудом засыпал, 
так как боялся, что увидит во сне такие же дурные вещи, как в ночь перед 
рождеством, теперь прежде чем лечь в постель, он должен был целовать все иконы 
в комнате, читать молитвы и класть бесконечное количество раз крестное знамение 
на постель и на самого себя. Его детство явно расчленилось для нас теперь на 
следующие эпохи во-первых, время, предшествующее соблаз ну (3 1/4 года), когда 
имела место первая сцена, во-вторых, время изменения характера до страшного 
сновидения (4 года), в-третьих, фобия животного до знакомства с религией (4 1/2 
года), а с этого момента период невроза навязчивости до десятилетнего возраста 
включительно Внезапной и гладкой замены одной фазы последующей не бывает в силу 
природы вещей и обстоятельств; не было и у нашего пациента, для которого, 
наоборот, характерны были сохранение в силе всего прошлого и одновременное 
существование самых различных течений. "Испорченность" не исчезла, когда 
наступил страх, и, постепенно уменьшаясь, продолжалась во время набожности Но о 
фобии волков в этой последней фазе нет больше речи Невроз навязчивости протекал 
с перерывами; первый припадок был самым длинным и интенсивным, следующие 
наступали в восемь и десять лет, всякий раз по поводам, которые находились в 
явной связи с содержанием невроза. Мать сама рассказывала ему священную историю 
и, кроме того, велела няне Ч1гтать eviy о ней из книги, разукрашенной 
иллюстрациями Главное значение при этом
      Невроз навязчивости
      423
      придавалось, разумеется, истории страстей господних. Няня, которая была 
очень набожна и суеверна, давала по этому поводу свои объяснения, но должна 
была также выслушивать все возражения и сомнения маленького критика. И если 
колебания и борьба, которые его теперь начали потрясать, к конце концов 
закончились победой веры, то это произошло не без влияния няни. То, что он мне 
рассказал, как воспоминание о своих реакциях на знакомство с религией, 
встретило с моей стороны сначала решительное недоверие. Это, говорил я, не 
могло быть мыслями 4 1/2 — 5-летнего ребенка; вероятно, он перенес в это раннее 
прошлое то, что явилось плодом размышления 30-летнего взрослого человека1) Но 
пациент ничего и знать не хотел о такой поправке; его не удалось убедить в этом,
 как и во многих других различиях во взглядах между нами; связь между 
припоминаемыми им мыслями и симптомами, о которых он сообщал, как и то, что они 
вполне подходили к его сексуальному развитию, заставили меня, в конце концов, 
поверить ему. Я сказал себе тогда также, что критика учений религии, которую я 
не хотел допустить у ребенка, выполняется только самым минимальным числом 
взрослых людей. Я приведу теперь материал его воспоминаний и потом уже поищу 
путь, который ведет к его пониманию Впечатление, произведенное на него 
рассказами священной истории, было, по его словам, сначала неприятное. Сперва 
он возмущался страдальческим характером личности Христа, а потом всей 
совокупностью его истории. Он направил свою недовольную критику против 
бога-отца. Если он, мол, так всемогущ, то это вина, что люди так дурны и мучают 
других, за что попадают потом в ад ЕМ} следовало бы сдс\ать ii\ \t^ OIUIIMII, 
он iii-M огвеи.»ьиЮ1 за все зло и все мучения Он возмутился заповедью, 
требующей подставить другую щек\, если получишь удар по одной, и тем, что 
Христос на кресте желал, чтобы его миновала сия чаша, но также и тем, что не 
совершилось чуда, которое
      1) Я делал также неоднократно попытки передвинуть историю больного, по 
крайней мере, на один год, т е отнести соблазн к возрасту 4 1/2 года, а 
сновидение на пятую годовщину рождения В интервалах ничего нельзя было изменить,
 но пациент оставался и в этом отношении непоколебимым, хотя и не мог 
совершенно устранить во мне последнюю тень сомнения Для впечатления, которое 
получается от его истории и всех связанных с ней выводов и соображений, такая 
отсрочки на год была бы совершенно безразличной
       424
      3 Фрейд
      доказало бы, что он сын божий Его острый ум был уже таким образом 
пробужден и с неумолимой строгостью вскрывал все слабые стороны освященной 
легенды. Но скоро к этой рационалистической крт-ике присоединились 
мудрствования и сомнения, которые могут обнаружить яам сотрудничество потаенных 
душевных движения.Юдин из первых вопросов, поставленных им няне, был, — имел ли 
Христос заднюю часть. Няня ответила, что он бь1л1богом;»но также и человеком. 
Как человек он имел и делал все как другие люди. Это его совершенно не 
удовлетворило, но он сумел сам себя успокоить, подумав, что задняя часть ведь 
составляет только продолжение ног. Едва \ сяокоеюп.ш страх nppf'я вынужденным 
унижением священной ;г>соЬы опять разгорелся, когда у него возник новый вопрос" 
испражнялся ли также Христос? Он не решался доставить этот вопрос благочестивой 
няне, но сЛл нашел выход, лучше которого она не могла бы ему указать. Так как 
Христос сделал из ничего вино, то он мог, вероятно,/ также превратить пищу в 
ничего и мог таким образом избавиться от необходимости дефекации. Мы 
^приблизимся к понятию этих умствований, если начнем сюписанной раньше части 
его сексуального развития Нам известно, что его сексуальная жизнь после отпора, 
данного ему няней, и связанного с ним подавления начинающейся генитальной 
деятельности развилась в сторону садизма и мазохизма. Он мучил и терзал 
животных, фантазировал о нанесении ударов лошадям, а с другой стороны о том, 
как престолонаследника бьют '1. В садизме он сохранял самую старую 
идентификацию с отцом, в мазохизме он избрал себе отца в сексуальные объекты. 
Он находился полностью в фазе прегенитальной организации и превратил свой 
мазохизм по отношению к отцу в женственную установку к нему же, в 
гомосексуальность. Но такого успеха это сновидение не имело, оно закончилось 
страхом. Отношение к отцу, которое от сексуальной цели, состоящей в желании 
испытать от него телесное наказание, должно было привести к следующей цели — 
иметь, как женщина, с отцом половое сношение, — было, благодаря противодействию 
его нарцистйческой мужественности, отброшено на еще более примитивную ступень; 
посредством сдвига на замену отца волком, оно затем отщепилось, тсак страх быть 
съеденным отцом, но чтим нико-
      I) Особенно, об ударах по пенису
      Невроз навязчивости
      425
      им образом не исчерпалось Скорее мы сможем понять кажущееся таким сложным 
положение вещей, если будем твердо Помнить, что у него одновременно существуют 
три сексуальных стремления, направленных на отца. Со времени сновидения он был 
гомосексуален в бессознательном, а в неврозе, на уровне каннибализма 1), 
господствующей осталась прежняя мазохическая установка. Все три течения имел» 
пассивные сексуальные цели; объект был тот же, те же сексуальные стремления, но 
произошло расщепление ^ix на три различных уровня. Знание'священной истории 
дало ему возможность сублимировать господствующую мазохическую установку к отц\ 
Он1 cr'aA Хрястом что ему особенно легко было благодаря" одному и тому же дню 
рождения Этим он стал чем-то большим, а также — чему пока не придавалось еще 
большого значения — мужчиной. В сомнении, имел ли Христос заднюю часть слегка 
отражается вытесненная гомосексуальная установка, так как все это мудрствование 
те могло иметь никакого другого значения, кроме вопроса, может ли он быть 
использован отцом, как женщина, как мать в первичной сцене Когда мы придем к 
разрешению второй навязчивой идеи, мы увидим, что это толкование^ 
подтверждается. Вытеснению пассивной гомосексу-альнЬсти соответствовало 
соображение, что заслуживает резкого порицания -связывать священную особу с 
такими предположениями. Заметны его старания освободить свои новые сублимации 
от придатка, который они получали из источников вытесненного. Но это ему не 
удалось. Мы еще не понимаем, почему он восставал также против пассивного 
характера Христа и против истязаний со стороны отца и этим стал отрицать свой 
прежний мазохи-ческий идеал даже в его сублимированной фюрме. Мы можем 
предположить, что этот второй конфликт особенно благоприятствовал проявлению 
унижающих навязчивых мыслей из первого конфликта (между господствующим 
мйэохическим и вытесненным гомосексуальным течением), потому что ведь вполне 
естественно, если в душевном конфликте суммируются друге другом все 
противоположные течения, идущие даже из самых различных источников. Мотив его 
сопротивления вместе с проявляемой критикой религии мы узнаем из новых его 
сообщений.
      I) Выражающемся в стреле (желании) быть съеденным, волком-отцом. 
(Примечание переводчики)
       426
      З^Фрейд
      Из рассказов священной истории выиграли ФакЯс^ его сексуальные 
исследования. До сих пор у него- не было никакого основания думать, что дети 
происходят только от женщины Напротив, няня дала ему повод верить, Ч-WQH 
ребенок отца, а сестра — матери, и это более близкое отношение к отцу было для 
него очень ценно Теперь он услышал, что Марию звали богородицей Значит, дети 
происходили от матери, и слова^ няни не следует больше верить Далее, благодаря 
этому рассказу он не знал больше, кто именно был отцом Христа. Он был склонным 
'Счи-тать таковым Иосифа, потому что слышал, что они всегда в месте жили, но 
няня сказала, что Иосиф был только как отец, а настоящим отцом был бог Tvr он 
тгчего Не Moi понячь Он понял ю\ько ю, что если ob этом во обще еще можно 
спорить, то, значит, отношения между сьшом и отцом не такие близкие, как он 
себе представлял. Ребенок чувствовал в известной мере ту амбивалентность чувств 
к отцу, которая отразилась во всех религиях, и напал на свою религию вследствие 
ослабления этих отношений к отцу Разумеется, его оппозиция скоро перестала быть 
сомнением в истинах учения и обратилась прямо против особы бога. Бог сурово и 
жестоко обращался со своим сыном, но не лучше относился он к людям Он принес 
своего сына в жертву и того же требовал от Авраама. Ребенок начал бояться бога. 
Если он был Христом, то отец был богом. Но бог, которого ему навязывала религия,
 не был настоящей заменой отца, которого он любил и которого не хотел позволить 
у себя отнять Любовь к этому отцу была источником его критического остроумия. 
Он сопротивлялся богу для того, чтобы иметь возможность сохранить отца, и при 
этом, собственно говоря, защищал старого отца против нового Ему пришлось тут 
проделать трудное дело отхода от привязанности к отцу (Ablosung vom Vater). 
Итак, это была старая, проявившаяся в самом раннем детстве любовь к отцу, у 
которой он черпал энергию для борьбы против бога и остроту ума для критики 
религии. Но с другой стороны, эта враждебность к новому оогу не была также 
первоначальным; актом, она имела прообраз во враждебных душевных движениях к 
отцу, появившихся под влиянием страшного сновидения,и, по существу, была только 
их обновлением Оба противоположных движения чувств, которым предстояло 
управлять веей его последующей жизнью, столкнулись здесь для -амбйвален
      Невроз навязчивости
      427
      тной борьбы вокруг темы религии. То, что получилось из этой борьбы, как 
симптом,— богохульственные мысли, навязчивость, владевшая им и заставляющая 
думать, бог -грязь, бог — свинья, — было, поэтому, настоящим компромиссным 
результатом, как нам покажет анализ этих идей в связи с анальной эротикой 
Некоторые другие симптомы навязчивости менее типичного характера так же 
несомненно ведут к отцу, но дают также возможность открыть связь невроза 
навязчивости с прежними случаями. К богобоязненному церемониалу, которь1м он в 
конце концов искупал свое богохульство, относилась также заповедь при известных 
условиях торжественным образом дыша гь При LDiiepmeiiHii крестоги дна-мешм он 
должен Ьь1л всякий раз глубоко вдыхать или сильно выдыхать. На его родном языке 
выдох (Hauch) то же самое, что дух (Geist). Это была, следовательно, роль 
святого духа. Он должен был вдохнуть святой дух и выдохнуть злых духов, о 
которых он слышал и читал1) Этим злым духам он приписал также и богохульные 
мысли, за которые он должен был наложить на себя столько покаяния. Но он должен 
был выдыхать, когда он видел нищих, калек, старых, внушающих жалость людей, и 
он не понимал, какая связь между этой навязчивостью и духами Он отдавал себе 
отчет только в том, что делает это, чтобы не стать таким, как эти люди Тут 
анализ в связи с сновидением привел к тому объяснению, что выдыхание при виде 
людей, внушающих сожаление, началось только на седьмом году жизни и имело 
отношение к отцу. Он несколько месяцев не видел отца, когда мать однажды 
сказала, что поедет с детьми в город и покажет им что-то такое, что их очень 
обрадует Она привела их в санаторий, в котором они увидались с отцом, он плохо 
выглядел, и сыну было его очень жалко. Отец, следовательно, был прообразом всех 
калек, попрошаек и нищих, в присутствии которых он должен был выдыхать, подобно 
тому, как он обычно бывает прообразом рож, которые показываются в состоянии 
страха, и карикатур, которые рисуют в насмешку В другом месте мы еще узнаем, 
что эта установка сострадания относится еще к особенной детали первичной сцены, 
которая так поздно проявилась в неврозе навязчивости.
      1) Kw мы еще услышим, этот симптом развился на шестом году жизни когда он 
уже умел читать
       428
      3 Фрейд
      Желание не стать таким, как калеки, мотивировавшее вьщыхание в 
присутствии последних, бььло, следовательно, старой идентификацией с отцом, 
превращенной в негатив. Все же он копировал отца в положительном смысле, потому 
что глубокое вдыхание было подражанием шуму, который при коитусе, как он слышал,
 издавал отец 1). Святой дух обязан был своим происхождением этому признаку 
чувственного возбуждения у мужчин Благодаря вытеснению это дыхание стало злым 
духом, для которого имеется еще и другая генеалогия, а именно малярия, которой 
он был болен во время первичной сцены. Отрицание этих злых духов 
соответствовало явно ас-кетпчегкоп черте прояп \яв1иепся от" и в других реакци 
ях Коыа он услышал, чю Христос вселил однажды злых духов в свиней, давших затем 
с кучи, то он подумал о том, что сестра в свои первые детские годы еще до того, 
как он мог об этом помнить, скатилась со скалистой дорожки на берег. Она, 
значит, тоже была таким злым духом и свиньей, отсюда короткий путь вел к 
богу-свинье Отец сам, как оказалось, также находится во власти чувственности. 
Когда он узнал историю первых людей, то обратил внимание на сходство своей 
судьбы с судьбой Адама В разговоре с няней он лицемерно удивился тому, что Адам 
позволил женщине навлечь на себя несчастье, и обещал няне, что никогда не 
женится. В это время резко проявилась враждебность к женщине вследствие 
соблазна сестрой. В его будущей любовной жизни ему очень-часто мешала эта 
враждебность. Сестра стала для него надолго воплощением искушения и греха. 
Когда он исповедовался, он казался себе чистым и безгрешным, и затем ему 
казалось, будто сестра подстерегает его, чтобы снова ввергнуть его в грех, и не 
успевал он опомниться, как он провоцировал уже какой-нибудь спор с сестрой, 
благодаря которому снова становился грешным. Таким образом, он вынужден был все 
время снова воспроизводить акт соблазна. Кстати, как его ни мучили его 
богохульственные мысли, он никогда не рассказывал о них на исповеди. Незаметно 
мы перешли к симптоматике невроза навяз чивости более поздних лет и потому, 
пропустив многое, что было в это время, расскажем о его конце. Нам уже известно,
 что невроз этот, никогда не прекращаясь окончатель но, усиливался от времени 
до времени периодически, один I) При допущении реальности первичной сцены
      Невроз навязчивости
      429
      раз, — что нам еще не может быть понятным, — когда на той же улице умер 
мальчик, с которым он себя отождествлял. В десятилетнем возрасте к нему был 
приглашен гувернер — немец, который вскоре приобрел на него очень большое 
влияние Очень поучительно, что вся его тяжелая набожность исчезла и никогда 
больше не оживала, после того, как он заметил и в поучительных беседах с 
учителем узнал, что этот заместитель отца не придает никакого значения 
набожности и не верит в истины религии. Набожность исчезла вместе с 
зависимостью от отца, которого сменил другой, более общительный отец Это 
произошло, правда, не без последней вспышки невроза навязчивости, из которой 
особенно запомнилась ему навязчивость — вспоминать о свяюй троит- всякий раз, 
когда видишь на улице три куч ки навоза, лежащие вместе Он никогда не 
поддавался какому-нибудь воздействию, не сделав попытки удержать обесцененное 
Когда учитель убедил его не быть жестоким по отношению к мелким животным, он 
положил конец и этим злым поступкам, но не без того, чтобы основательно 
удовлетвориться предварительно еще раз разрезыванием гусениц. Так же он вел 
себя и во время аналитического лечения, проявляя преходящую и "отрицательную" 
реакцию После всякого окончательного разрешения симптома он на короткое время 
пытался отрицать его действие ухудшением разрешенного симптома. Известно, что 
дети вообще ведут себя подобным образом по отношению к запрещению. Когда на них 
накричишь за то, что они производят, например, бесконечный шум, то прежде, чем 
прекратить его, они его повторяют еще раз после запрещения. Они достигли этим 
того, что прекратили шум, как будто, добровольно, а запрещения не послушались. 
Под влиянием немецкого учителя развилась еще новая и лучшая сублимация его 
садизма, одержавшего в связи с приближавшимся тогда его половым созреванием, 
верх над мазохизмом. Он стал мечтать о военщине, о формах, оружии и лошадях и 
беспрерывно отдавался этим грезам Т^-ким образом, под влиянием мужчины он 
освободился от своей пассивной установки и сперва находился на довольно 
нормальном пути Отзвуком зависимости от учителя, покинувшего его вскоре после 
этого, было то, что в последующей жизни он отдавал предпочтение немецкому 
элементу (врачи, санатории, женщины) перед родным (за-мешением отца), что 
создало большие преимущества перенесению в лечении
       430
      3. Фрейд
      Ко времени перед освобождением благодаря учителю относится еще сновидение,
 о котором я упоминаю, потому что оно было забыто до соответствующего случая в 
лечении. Он видел себя верхом на лошади, преследуемым огромной гусеницей. Он 
узнал в этом сне намек на прежнее сновидение из периода жизни, 
предшествовавшего учителю, которое мы давно уже истолковали. В том прежнем 
сновидении он видел черта в черном одеянии, в вертикальном положении, которое в 
свое время так напугало его в волке и во льве. Протянутым пальцем черт указывал 
на огромную улитку. Он сейчас же понял, что этот черт есть демон из известной 
поэмы, а само сновидение — переработка очень распространенной картины, 
изображающей демона в любовной сцене с девушкой. Улитка была вместо женщины, 
как исключительно женский сексуальный символ. Руководясь указывающим жестом 
демона, мы смогли скоро прийти к заключению, что смысл сна состоит в том, что 
сновидец тоскует по ком-то, кто дал бы ему последние еще недостающие 
наставления о загадке полового общения, как в свое время отец в первичной сцене 
дал ему первые. По поводу более позднего сновидения, в котором женский символ 
заменен мужским, он вспоминает одно определенное переживание незадолго до 
сновидения. Однажды он проезжал верхом в имении мимо спящего мужика, возле 
которого лежал его сын. Мальчик разбудил отца и сказал ему что-то, вслед за чем 
отец стал ругать и преследовать всадника, так что последний поспешил удалиться 
на своей лошади. К этому присоединяется второе воспоминание, что в том же 
имении имелись деревья, совершенно белые от того, что были облеплены гусеницами.
 Нам понятно, что он бежал также перед реализацией фантазии, что сын спит с 
отцом, и что он примешал сюда белые деревья, чтобы намекнуть на кошмарный сон о 
белых волках на ореховом дереве. Это был, следовательно, просто взрыв страха 
перед женственной установкой к мужчине, от которой он сначала защищался 
посредством религиозной сублимации, а скоро затем посредством воинской, еще 
более действительной установки. Но большой ошибкой было бы полагать, что после 
прекращения симптомов навязчивости невроз навязчивости не оставил у него 
никакого следа. Процесс привел к победе благочестивой веры над 
критически-исследовательским протестом, и предпосылкой его было вытесне-
      Невроз навязчивости
      431
      ние гомосексуальной установки. Оба фактора привели к устойчивым дефектам. 
Интеллектуальная деятельность после этого первого большого поражения тяжело 
пострадала. Прилежания к учению не развилось, и больше не проявлялся у него тот 
острый ум, который в свое время, в раннем пятилетнем возрасте разрушил своей 
критикой учения религии. Совершившееся во время того кошмарного сновидения 
вытеснение слишком сильной гомосексуальности сохранило это душевное движение 
огромной важности за бессознательным, задержало его таким образом при его 
первоначальной целевой установке и отняло его от всех тех сублимаций, на 
которые оно обычно направ\яется У пациента поэтому не бы\о тех социальных 
интересов, которые дают содержание жизни. Только тогда, когда в лечении удалось 
освободить эту скованность гомосексуальности, положение вещей смогло принять 
л)-чший оборот, и очень интересно было наблюдать, как — без непосредственного 
указания врача -всякая освобожденная доля гомосексуального либидо стремилась 
найти себе применение в жизни и приобщиться к большой общественной деятельности 
человека.
       VII. Анальная эротика и кастрационный комплекс
      Прошу читателя вспомнить, что эту историю детского невроза я получил, так 
сказать, как побочный продукт во время анализа заболевания в зрелом возрасте. Я 
должен 6ь1л составить ее из еще меньших отрывков, чем те, какими обыкновенно 
раиюлш аешь для синтеза. — Эта, не грудная обычно работа, имеет свою 
естественную границу там, где дело идет о расположении в плоскости описания 
образования, имеющего различные протяжения. Я, следовательно, должен 
удовлетвориться тем, что предлагаю отдельные члены, которые читатель должен сам 
соединить в одно живое, целое. Как неоднократно подчеркивалось, описанный 
невроз навязчивости возник на почве садистически анальной конституции. Но до 
сих пор речь шла. только о главном факторе: о садизме и его превращениях. Все, 
что касается анальной эротики, было преднамеренно оставлено в стороне, теперь 
же необходимо все вместе дополнить. Аналитики уже давно перешли к заключению, 
что многочисленные влечения, объединенные в понятии анальной эротики, имеют 
необычайное, неподдающееся достаточно высокой оценке, значение для всего строя 
сексуальной жизни и душевной деятельности. А также и то, что одно из самых 
важных проявлений преобразованной эротики из этого источника проявляется в 
обращении с деньгами; этот ценный материал в течение жизни привлек к себе 
психический интерес, направленный первоначально на кал, продукт анальной зоны. 
Мы привыкли объяснять экскременталь-ным наслаждением интерес к деньгам, 
поскольку он, по природе своей, либидинозен и не рационален, и требовать от 
нормального человека, ч гобы он в своих отношениях к деньгам был безусловно 
свободен от либидинозных влияний и руководился реальными соображениями. У 
нашего пациента во время его позднейшего заболевания отношение к деньгам было 
нарушено в особенно жестокой мере, и это имело далеко не малое значение для его 
несамостоятельности и жизненной пригодности. Бла-
      Анольная эротика и кастрационный комплекс
      433
      годаря наследству от отца и от дяди он стал очень богат, явно придавал 
большое значение тому, чтобы слыть богатым, и, очень огорчался, когда его в 
этом отношении недооценивали. Но он знал, сколько он имел, сколько тратил и 
сколько у него оставалось, трудно было сказать, считать ли его скупым или 
расточительным. Он вел себя то так, то иначе, но никогда его поведение не 
указьшало на преднамеренную последовательность. Судя по некоторым странным 
чертам, которые я ниже упомяну, можно было бы его считать за ненормального 
скупца, который в богатстве видит самые большие преимущества своей личности, и, 
в сравнении с денежными интересами, не принимает даже во внимание какие бы то 
ни было интересы чувства. Но др}1;!\ oil ценил не по их Ьога.1иву и во многих 
слу чаях проявлял себя скорее скромным и готовым оказать помощь другому. Он не 
умел сознательно распоряжаться деньгами, они имели для него какое-то другое 
значение. Я уже упомянул, что мне казалось очень подозрительным то, как он 
утешил себя в гибели сестры, ставшей за последние годы его лучшим товарищем, 
соображением: теперь ему незачем делить с ней наследство родителей. Еще 
страннее, может быть, было то спокойствие, с которым он это рассказывал, как 
будто бы совсем не понимал бесчувственности, в которой таким образом 
признавался. Хотя анализ реабилитировал его, показав, что боль за сестру 
подверглась сдвигу, но тогда ведь только стало совсем непонятно, что в 
обогащении он хотел найти замену сестры. В другом случае его поведение казалось 
ему самому загадочным. После смерти отца оставшееся имущество было разделено 
между ним и матерью. Мать управляла имуществом и, как он сам признавал, шла 
навстречу его денежным требованиям щедро и самым безупречным образом. И тем не 
менее, каждое обсуждение денежных вопросов между ними кончалось жесточайшими 
упреками с его стороны, что она его не любит, что она думает только о том, 
чтобы сэкономить на нем, и что она, вероятно, желала бы лучше всего видеть его 
мертвым, чтобы одной распоряжаться деньгами. Мать, плача, уверяла в своем 
бескорыстии, он стыдился и совершенно искренне уверял, что вовсе этого и не 
думает, но был уверен, что при ближайшем случае повторит эту сцену. Что кал 
задолго до анализа имел для него значение денег, -это явствует из многих 
случаев, из которых я сообщу только два. В то время, когда кишечник его еще не
       434
      3. Фрейд
      был захвачен болезнью, он однажды в одном большом городе навестил своего 
бедного кузена. Когда он ушел, он упрекал себя в том, что не оказал этому 
родственнику денежной помощи, и непосредственно за этим "у него бььл, быть 
может, самый обильный стул в его жизни". Два года спустя он назначил этому 
кузену ренту. Другой случай: в 18-летнем возрасте, во время подготовки к 
экзамену зрелости, он посетил товарища и обсуждал с ним, что бы лучше 
предпринять, так как оба боялись провалиться на экзамене1). Решили подкупить 
служителя гимназии, и его доля в требуемой сумме была, разумеется, самая 
большая. По дороге домой он думал о том, что готов дать еще больше, если он 
только выдержит, если на экзамене с ним ничего нс сл)-чится, н с ним, 
действительно, случилось другое несчастье еще раньше, чем он успел дойти до 
дома21. Мы готовы услышать, что в своем последующем заболевании он страдал 
упорньми, хотя и колеблющимися по различным поводам, расстройствами кишечника. 
Когда он начал у меня лечиться, он привык к клизмам, которые ему делал 
сопровождавший его человек; самостоятельно опорожнения кишечника не бывало 
месяцами, если не случалось внезапного возбуждения определенного характера, 
вследствие которого несколько дней устанавливалось правильное действие 
кишечника. Главная его жалоба состояла в том, что мир окутан для него завесой 
или, что он отделен от мира завесой; Эта завеса разрывалась только в тот момент,
 когда при вливании опорожнялось содержимое кишечника, и тогда он снова 
чувствовал себя здоровым и нормальным31. Коллега, к которому я направил его для 
освидетельствования кишечника, был достаточно проницателен и диагностировал 
функциональное и даже психически обусловленное расстройство и воздержался от 
серьезных назначений. Впрочем, ни эти назначения, ни предписанная диета не 
оказали никакой пользы. В годы аналогического лечения не было произвольного 
действия кишечника (не считая указанных внезапных влияний). Больного удалось 
убедить, что всякая интенсивная обработка упрямого органа еще ухуд-
      I) Пациент говорит, что на его родном языке нет употребления слова 
"провал " (Durchfall) д.гя обозначения кишечных расстройств. 2) Этот оборот 
речи имеет на родном языке пациента такое же значение, как и по-немецки. 3) 
Действие было одинаковое независимо от того, делал ли он вливание сам или 
поручал другому.
      Анальная эротика и кастрационный комплекс
      435
      шила бы его состояние, и он удовлетворился тем, что вызывал действие 
кишечника один или два раза в неделю посредством вливания или приемом 
слабительного. При изложении нарушений кишечника я предоставил позднейшему 
состоянию болезни пациента больше места, чем это входило в план данной работы, 
посвященной его детскому неврозу. К этому побудили меня два основания, 
во-первых, то, что симптоматика кишечника, собственно с малыми изменениями, 
перешла из детского невроза в позднейший, и во-вторых, при окончании лечения на 
его долю выпала главная роль. Известно, какое значение имеет для врача, 
анализирующего невроз навязчивости, сомнение. Оно является самым сильным 
оружием больного, предпочтительным средством его сопротивления. Благодаря этому 
сомнению пациенту удавалось, забаррикадировавшись почтительным безразличием, 
годами противиться всем усилиям лечения. Ничего не менялось, и не было никакого 
средства убедить его в чем-нибудь. Наконец, я понял, какое значение нарушение 
кишечника могло иметь для моих целей; оно представляло собой ту долю истерии, 
которая всегда лежит в основе невроза навязчивости. Я обещал пациенту полное 
восстановление деятельности его кишечника, сделал, благодаря этому обещанию, 
его недоверие явным и получил затем удовлетворение, видя, как исчезло его 
сомнение, когда кишечник, как истерически больной орган, начал принимать участи 
в работе и в течение немногих недель восстановил свою нормальную, так долго 
нарушенную функцию. Теперь возвращаюсь к детству пациента, к периоду, когда кал 
для него не мог иметь значения денег. Нарушения кишечника у него появились 
очень рано, прежде всего — самое частое и естественное у ребенка недержание 
кала. Но мы, безусловно, правы, если не согласны с патологическим объяснением 
этих ранних случаев и видим в них только доказательство намерения не допустить 
до помехи или задержки в удовольствии, связанном с функцией опорожнения 
кишечника. Большое удовольствие ог анальных острот и проявлений, которое обычно 
соответствует естественно грубости некоторых классов общества, сохранилось у 
него и после начала позднейшего заболевания. Во время пребывания 
англичанки-гувернантки неоднократно случалось, что он и няня должны были 
оставаться в комнате ненавистной воспитательницы. Няня, вполне
       436
      3 Фрейд
      верно понимая, констатировала тогда, что именно в эти ночи он пачкался в 
кровати, чего уже давно не было Он вовсе этого не стыдился, то было выражение 
упрямства по отношению к гувернантке. Год спустя (в 4 1/2 года), в период 
страхов случилось, что он днем испачкал штаны. Он ужасно стыдился и плакал, 
когда его мыли. он так не может жить. За это время, значит, что-то изменилось, 
и на след этого изменения нас навело исследование его жалобы. Оказалось, что 
слова: так он не может больше жить — он повторял за кем-то другим Однажды1) 
мать взяла его с собой, когда провожала на станцию посетившего ее врача Дорогой 
она жаловалась на боли и кровотечения, и v нее вырвались те же слова " 1 ак я 
не могу больше жить", она не думала, что ребенок, которого она вела за руку, 
сохранит их в памяти. Жалоба, которую, между прочим, бесконечное число раз 
повторял в своей последующей болезни, означала, следовательно, идентификацию с 
матерью. Скоро появилось воспоминание о недостающем по времени и содержанию 
своему звене между этими двумя событиями. Это случилось однажды в начале 
периодов его страха, когда озабоченная мать велела принять меры 
предосторожности, чтобы уберечь детей от дизентерии, вспыхнувшей по соседству с 
имением. Он осведомился, что такое дизентерия, и когда услышал, что при 
дизентерии находят кровь в испражнениях, он очень испугался и стал утверждать, 
что и в его испражнениях имеется кровь; он боялся умереть от дизентерии, но 
посредством исследования его удалось убедить, что он ошибся и что ему нечего 
бояться. Мы понимаем, что в этом страхе пыталось проявиться отождествление с 
матерью, о кровотечениях которой он слышал в ее разговоре с врачом При его 
последующей попытке к отождествления (в 4 1/2 года) он упустил момент крови; он 
больше не понимал себя, полагал, что стыдится и не знал, что дрожит то страха 
смерти, который вполне определенно проявился в его жалобе Страдавшая женской 
болезнью мать вообще тогда боялась за детей; весьма вероятно, что его 
боязливость, помимо ее собственных мотивов, упиралась еще на отождествление с 
матерью. Что же обозначает это отождествление с матерью?
      I) Точнее не установлено, когда это было во всяко м случае — перед 
кошмарным сном в 4 года, вероятно — перед отъездом родителей
      Анальная эротика и кастрационный комплекс
      437
      Между дерзким использованием недержания кала в 3 1/2 года и ужасом перед 
этим недержанием в 4 1/2 года имело место сновидение, с которого начался его 
период страха и которое объяснило ему пережитую им в 1 1/2 года сцену 1) и дало 
ему понимание роли женщины при половом акте Весьма естественно перемену по 
отношению к дефекации привести в связь с этим большим переворотом. Дизентерией, 
очевидно, называлась, по его мнению, болезнь, на которую, как он слышал, мать 
жаловалась, что "с такой болезнью нельзя жить", он считал мать больной не 
женской, и кишечной болезнью. Под влиянием первичной сцены он открыл связь 
между заболеванием матери и тем, что сделал с ней отец21, и его страх перед 
кровью в испражнениях, т е страх быть таким же больным, как мать, был 
отрицанием отождествления с матерью в той сексуальной сцене, — тем же 
отрицанием, с которым он проснулся после сновидения. Но страх был также 
доказательством того, что в последующей обработке первичной сцены он поставил 
себя на место матери, завидовал ей в ее отношениях к отцу Орган, в котором 
могло проявиться это отождествление с женщиной, пассивно гомосексуальная 
остановка к мужчине, был анальной зоной. Нарушения функций этой зоны приобрели 
значение гомосексуальных нежных душевных движений и сохранили это значение во 
время последующего заболевания. В этом месте нам придется услышать возражение, 
обсуждение которого внесет много ясности в запутанное, по-видимому, положение 
вещей Ведь мы уже должны были предположить, что во время процесса сновидения он 
понял, что женщина кастрирована, что вместо мужского органа ) нее рана, которой 
пользуются для полового общения, что кастрация является необходимым условием 
женственности, и что под влиянием угрозы такой потери он вытеснил женскую 
установку к мужчине и со страхом проснулся от гомосексуальных мечтаний Как 
вяжется это понимание полового общения, это признание вагины с избранием 
кишечника для идентификации с женщиной? Не покоются ли кишечные симптомы на 
вероятно более старом, находящемся в полном противоречии с кастраци-онным 
страхом понимании, что вььход из кишечного тракта является местом сексуального 
общения'
      I) Си предыдущее 2) При че'1 он вероятно, не ошибся
       438
      3. Фрейд
      Несомненно, это противоречие существует, И оба понимания вовсе не вяжутся 
друг с другом. Вопрос только в том, должны ли они вязаться. Наше недоумение 
происходит от того, что мы всегда склонны относится к бессознательным душевным 
процессам, как к сознательным и забывать о глубоком различии обеих психических 
систем. Когда в возбужденном ожидании в рождественском сновидении ему 
представилась картина когда-то наблюденного (или сконструированного) полового 
общения родителей, то, несомненно, сперва явилось старое понимание его, по 
которому частью тела женщины, воспринимающей мужской орган, является выход из 
кишечного канала. Что же другое он мог подумать, когда в 1 1/2 года был 
свидетелем этой сцены 1)? Л теперь присоединилось то, что впервые случилось в 4 
года. Его последующий опыт, услышанные намеки на кастрацию проснулись и 
набросили тень сомнения на "теорию клоаки", дали ему знание полового различия и 
сексуальной роли женщины. Он вел себя при этом как вообще ведут себя дети, 
когда им дают нежелательные для них объяснение — сексуальное или какое-нибудь 
другое. Он отброс11л новое — в данном случае из мотива страха кастрации, и 
уцепился за старое. Он решил вопрос в пользу кишечшпса и против вагины таким же 
образом и из таких же мотивов, как позже он стал на сторону отца против бога. 
Новое объяснение было отвергнуто, а старая теория сохранена; последняя могла 
дать материал для отождествления с женщиной, проявившегося потом, как страх 
перед смертью от кишечника и как первое религиозное сомнение, имел ли Христос 
заднюю часть и т.п.... Дело не в том, что новый взгляд остался без всякого 
влияния, как раз наоборот: он оказал невероятно сильное действие, став мотивом 
для того, чтобы удержать в вытеснении весь процесс сновидения и исключить его 
из позднейшей сознательной переработки. Но этим исчерпано было его влияние, — 
на разрешение сексуальной проблемы он не оказал никакого действия. Разумеется, 
было несомненным противоречием то, что с того времени мог существовать страх 
кастрации, наряду с отождествлением с женщиной при посредстве кишечника. Но 
противоречие это было только логическое, что не имеет большого значения. Весь 
процесс скорее характеризует теперь то, как работает бессознательное. 
Вытеснение представляет собой нечто другое, чем осуждение. 1) Или пока он не 
понимал coitus'а собак.
      Анальная эротика и кастрационныи комплекс
      439
      Когда мы изучали происхождение фобии волка, мы проследили влияние нового 
взгляда на половой акт. Теперь, исследуя нарушение деятельности кишечника, мы 
находимся на почве старой теории клоаки. Обе точки зрения остаются отделенными 
одна от другой вытеснением. Отвергнутая актом вытеснения женская установка к 
мужчине как бы сконцентрировалась в симптоматике кишечника и проявляется в 
часто наступающих поносах, запорах и болях в кишечнике в детском возрасте. 
Более поздние сексуальные фантазии, создавшиеся на основании правильных 
сексуальных знаний, могут регрессивным образом проявиться, как нарушение 
деятельности кишечника. Но мы их не поймем, пока не откроем изменения значения 
кала со времени первого детского периода1). Раньше я в одном месте намекнул, 
что часть содержание первичной сцены еще осталась, и теперь я могу ее пополнить.
 Ребенок прервал общение родителей испражнением, которое могло мотивировать его 
крик. К критике этого добавления относится все то, что я раньше привел при 
обсуждении остального содержания этой сцены. Пациент принял этот 
сконструированньш заключительный акт и как будто подтвердил его "проходящим 
симптомообразовани-ем" (passagere Symptombildung). Дальнейшее добавление, 
предложенное мной, что отец, недовольный помехой, выразил свое недовольство тем,
 что выругался, должно было отпасть. Материал анализа на это не реагировал. 
Деталь, которую я теперь прибавил, не может, разумеется, быть поставленной в 
ряд с остальным содержанием сцены. Дело тут идет не о впечатлении извне, 
возвращения которого можно ждать во многих позднейших признаках, а о реакции 
самого ребенка. Во всей истории ничего не изменилось бы, если бы этого 
проявления тогда не было или же если бы оно было вставлено в события сцены из 
позднейшего. Но не подлежит никакому сомнению то, как его нужно понимать. Оно 
означает возбужденность анальной зоны (в самом широком смысле). В других 
случаях такого рода наблюдение сексуального акта закончилось мочеиспусканием; 
взрослый мужчина при таких же условиях почувствовал бы эрекцию. То 
обстоятельство, что наш мальчуган продуцирует, как признак своего сексуального 
возбуждения, опорожнение кишечника, нужно пони-
      1) Ср. статью: "Превращение влечений и т.д. ", третий выпуск этой 
библиотеки.
       440
      3. Фрейд
      мать, как характерную черту его врожденной сексуальной конституции. Он 
сейчас же становится пассивным, проявляет больше склонности к отождествлению в 
последующем с женщиной, чем с мужчиной. Он, как и всякий другой ребенок, 
пользуется при этом содержание кишечника в его первом и первоначальном значении.
 Кал представляет собой первый подарок, первую жертву нежности ребенка, часть 
собственного тела его, от которой он отказывается, но только в пользу любимого 
лица1). Использование для того, чтобы поступить наперекор, как в нашем случае в 
3 1/2 года по отношении к гувернантке, представляет собой только отрицательное 
превращение этого подарка. "Grumus merdae", которое воры оставляют на месте 
преступления, имеет, по-видимому, оба значения: насмешку и регрессивно 
выраженное возмещение. Всегда, когда достигнута более высокая ступень, прежнее 
может найти применение еще в отрицательно униженном смысле. Вытеснение находит 
себе выражение в противоположном21. На более поздней ступени развития кал 
получает значение ребенка. Ребенок ведь рождается через задний проход как 
испражнение. Значение кала, как подарка, легко допускает это превращение. В 
обычном разговоре ребенок называется "подарком"; часто о женщине говорят, что 
она "подарила" ребенка мужу, но в бессознательном вполне правильно принимается 
во внимание и другая сторона отношений, т.е. женщина " получает" ребенка в 
подарок от мужчины. Значение кала, как денег, ответвляется в другом направлении 
от его значения, как подарка. Раннее покрывающее воспоминание нашего больного о 
случившемся результатом того, что он к Рождеству по-
      1) Я думаю, что легко доказать, что младенцы пачкают своими экскрементами 
только тех лиц, которых они знают и любят. Чужих они не удостаивают таким 
отличием. В 3-х статьях о сексуальной теории я упомянул о самом первом значении 
кала для автоэротического раздражения слизистой оболочки кишечника; как 
дальнейшее завоевание к этому присоединяется, что при дефекации большое 
значение имеет внимание к объекту, которого ребенок слушается и идет навстречу 
ему. Это же отношение сохраняется и в дальнейшем в том, что более взрослый 
ребенок позволяет только некоторым предпочитаемым лицам сажать себя на горшок 
или помогать при мочеиспускании. при чем, однако, принимаются во внимание и 
другие цели. 2) В бессознательном, как известно, не существует "нет "; 
противоположности совпадают. Отрицание вводится только процессом вытеснения.
      Анальная эротика и кастрационныч комплекс
      441
      лучил недостаточно много подарков, разоблачает теперь свой более глубокий 
смысл. Ему недоставало сексуального удовлетворения, которое он понимал, как 
анальное. Его сексуальное исследование до сновидения уже подготовило его к 
этому, а во время процесса образования сновидения он понял, что сексуальный акт 
разрешает загадку происхождения маленьких детей. Еще до сновидения он не 
переносил маленьких детей. Однажды он нашел маленькую еще голую птичку, 
выпавшую из гнезда, принял ее за маленького человечка и испугался его. Анализ 
доказал, что все те маленькие животные, гусеницы, насекомые, на которых он бььл 
так зол, имеют для него значение маленьких детей 1). Его отношения к старшей 
сестре дали ему повод много раздумывать над взаимоотношениями между старшими и 
младшими детьми. Когда ему однажды няня сказала, что мать его так сильно любит, 
потому что он младший, то у него явился вполне понятный мотив желать, чтобы за 
ним не последовал еще младший ребенок. Под влиянием сновидения, воспроизведшего 
перед ним общение родителей, у него снова ожил страх перед этим младшим. Нам 
нужно поэтому к известным уже сексуальным течениям прибавить еще новое, которое,
 как и другие, происходит из воспроизведенной им в сновидении первичной сцены. 
В отождествлении своем с женщиной (с матерью) он готов подарить отцу ребенка и 
ревнует к матери, которая это уже сделала и, быть может, снова сделает. 
Обходным путем через общий результат значения подарка деньги могут приобрести 
значение ребенка и в таком виде могут стать выражением женского 
(гомосексуального) удовлетворения. Этот процесс совершился у нашего пациента, 
когда однажды — в то время брат и сестра находились в немецкой санатории — он 
увидел, как отец дал сестре деньги в виде двух бумажек большого достоинства. В 
своей фантазии он всегда подозревал отца в близости с сестрой. Тут в нем 
проснулась ревность, он бросился на сестру, когда они остались одни, и с такой 
настойчивостью и с такими упреками стал требовать свою долю в деньгах, что 
сестра, плача, бросила ему все. Его рассердила не только реальная стоимость 
денег, а еще гораздо больше денег, анально-сексуальное удовлетворе-
      I) Также вши, которые в сновидениях и фобиях часто означают маленьких 
детей.
       442
      3 Фрейд
      ние от отца. В этом отношении он мог утешиться, когда — при жизни отца 
-умерла сестра. Его возмутительная мысль при известии о ее смерти означало 
только: теперь я единственный ребенок, теперь отец может любить меня одного. Но 
гомосексуальная подоплека этого безусловно доступного сознанию соображения была 
так невыносима, что его замаскированно в неизменной жадности оказалось 
возможным как большее облегчение. То же самое было, когда, после смерти отца, 
он делал матери те несправедливые упреки, что она его хочет обмануть в денежном 
отношении, что на больше любит деньги, чем его. Старая ревность, что она любила 
еще другого ребенка, кроме него, что после него она желала иметь еще ребенка, 
вырывала у него обвинение, беспочвенность которого он сам сознавал. Благодаря 
анализу значения кала нам становится теперь ясным, что навязчивые мысли, 
которые должны были привести бога в связь с калом, имеют еще другое значение, 
кроме оскорбления, которое он в них сознавал. Это были настоящие компромиссные 
образования, в которых нежное преданное течение принимает такое же участие, как 
враждебное и оскорбительное. "Бог-кал" было, вероятно, сокращением приглашения, 
которое приходится слышать и в несокращенной форме. "Испражняться на бога", 
"испражняться богу" — означает также подарить ему ребенка. Старое 
отрицательно-унизительное значение подарка в навязчивых словах соединено с 
более поздним, развившемся из него значением ребенка. В последнем значении 
находит себе выражение женская нежность, готовность отказаться от 
мужественности, если за это получаешь любовь от женщины. Таким образом, это — 
душевное ^движение против бога, которое недвусмысленными словами выражено в 
бредовой системе параноического президента сената Шребера1). Когда, я позже 
сообщу о последнем разрешении симптома у моего пациента, то можно будет еще раз 
показать, что нарушение кишечника служило гомосексуальному гечению и выражало 
женск\то установку к отцу. Новое значение кала должно открыть нам путь к 
описанию кас-грационного комплекса. Раздражая эрогенную слизистую оболочку 
кишечника, твердая каловая масса приобретает для него роль актив-
      I) См. анализ в Samm! Kl Schriften ;. Neurosenlehre, 111 F
      Анальная эротика и кастрационныи комплекс
      443
      ного органа, действует так, ка пенис на слизистую оболочку вагины, и 
становится как бы предшественником пениса в эпоху клоаки. Отдача кала в пользу 
(из любви) какого-нибудь другого лица в свое время становится прообразом 
кастрации; это первый случай отказа от части собственного тела1), чтобы 
приобрести милость другого любимого человека. Обычно нарцистическая любовь к 
своему пенису не лишена известного притока со стороны анальной эротики. Кал, 
ребенок, пенис — образуют, таким образом, нечто единое, бессознательное понятие 
— sit venia verbo — отделенного от тела "маленького". По этим соединительным 
путям могут произойти сдвиги и усиления привязанности либидо, имеющие значение 
для патологии и открытые анализом. Первоначальное отношение нашего пациента к 
проблеме кастрации нам уже известно. Он отрицал кастрацию и остался на точке 
зрения общения через задний проход. Если я сказал, что он отрицал ее, то 
главное значение этого выражения состоит в том, что он ничего не хотел о ней 
знать в смысле вытеснения. Таким образом, в существовании ее не имело места, 
собственно, никакое суждение, но было так, будто бы кастрации вовсе не 
существовало. Однако, эта установка не могла быть окончательной, не оставалась 
даже в течение всех лет его детского невроза. Позже имеются веские 
доказательства того, что он признавал кастрацию, как факт. Он и в этом пункте 
ведет себя так, как это было показательно для его существа, что, разумеется, 
так необыкновенно затрудняет нам описание и понимание его. Он сначала 
противился, а потом уступил, но одна реакция не прекратила другую. В конце 
концов, у него одновременно имелись два противоположных течения, из которых 
одно пугалось кастрации, а другое готово было принять ее и утешиться 
женственностью, как заменой. Третье, самое старое и глубокое, которое просто 
отрицало кастрацию, при чем вопрос о реальности ее еще не возникал, было, 
несомненно, еще также жизненно. В другом месте я рассказал галлюцинацию этого 
же пациента из пятого года жизни, к которой я хочу присоединить небольшой 
комментарий21: "Когда мне было пять лет, я играл в саду возле няни и резал 
перочинным ножом кору одного из тех ореховых
      I) А ч иенно так ребенок относится к калу 2) См выпуск IVэтой библиотеки 
стр 87
       444
      3. Фрейд
      деревьев, которые играли роль 1) в моем сновидении21. Вдруг я заметил с 
невыразимым ужасом, что так перерезал себе мизинец (правой или левой) руки, что 
он остался висеть на коже. Я не чувствовал боли, а только сильный страх. Я не 
решался сказать об этом находящейся в нескольких шагах няне, а опустился на 
ближайшую скамью и остался сидеть, неспособный бросить еще взгляд на палец. 
Наконец, я успокоился, посмотрел на палец, и оказалось, что он был совершенно 
невредим". Нам известно, что в 4 1/2 года после знакомства с священной историей,
 у него началась интенсивная работа мысли, которая закончилась навязчивой 
набожностью. Мы может поэтому предположить, что эта галлюцинация случилась в то 
время, когда он решился признать реальность кастрации, и что она, может быть, 
отмечает именно этот шаг. И маленькая корректура пациента тоже представляет 
некоторый интерес. Если он галлюцинировал то же жуткое переживание, о котором 
Тассо (Tasso) рассказывает в "Освобожденном Иерусалиме" о своем герое Тан-креде,
 то имеет свое оправдание и толкование, что и для моего маленького пациента 
дерево означало женщину. Он играл, следовательно, при этом роль отца и привел 
знакомое ему кровотечение матери в связь с открытой им кастрацией женщины, 
"раной". Поводом к галлюцинации про отрезанный палец послужил, как он позже 
сообщил, рассказ о том, что у одной родственницы, которая родилась с шестью 
пальцами, этот лишний палец был сейчас же отрублен топором. У женщин, 
следовательно, не было пениса потому, что при рождении его у них отрезали. 
Таким путем он принял во время невроза навязчивости то, что знал уже во время 
процесса образования сновидения и что тогда отверг посредством вытеснения. 
Также и ритуальное обрезание Христа, как вообще евреев, не могло при чтении 
священной истории и разговорах о ней остаться ему неизвестным. Не подлежит 
никакому сомнению, что к тому времени отец стал для него тем страшилищем, со 
стороны которого ему угрожает кастрация — от жестокого бога, с которым он тогда 
боролся, который заставляет людей
      I) См. M(a:)rchenstoffe im Tr(a:)umen. Intern. Zeitschriftf. (a:)i7.t. 
PsA. 1, 2 N. 2) Корректура при последующем рассказе: мне кажется, что я резал 
не дерево. Это — слияние с другим воспоминанием, которое также извращено 
гал-шцинациеч. будто я сделал надрез ножом в дереве и будто ' при этом из 
дерева появилась кровь.
      Анальная эротика и кастрационный комплекс
      445
      провиниться, чтобы за тем за это их наказывать, который приносит в жертву 
своего сына и сынов человечества, и роторый отразился на характере отца, 
которого он, с другой стороны, старался защитить против этого бога. Мальчику 
предстояло тут выполнить филогенетическую схему, и он осуществил это, хотя его 
личные переживания этому не соответствовали. Угрозы кастрацией или намеки на 
нее, с которыми он сталкивался, исходили от женщин 1), но это не могло надолго 
задержать конечный результат. В конце концов, все же отец стал тем лицом, со 
стороны которого он боялся кастрации. В этом пункте наследственность одержала 
победу над случайным переживанием; в доисторическую эпоху человечества, 
несомненно, отец совершал кастрацию в наказание, а затем уменьшал его до 
обрезания. Чем дальше он в процессе невроза навязчивости продвигался по пути 
вытеснения чувственности, тем естественней было бы для него приписывать 
подобные, злостные намерения отцу, настоящему представителю чувственных 
проявлений. Отождествление отца с кастратором2) приобрело громадное значение, 
став источником острой, усилившейся до желания смерти бессознательной 
враждебности к нему и чувства вины, как реакции на эту враждебность. Но пока он 
вел себя нормально, т.е. как всякий невротик, находящийся во власти комплекса 
Эдипа. Замечательно, что и в этом отношении у него было противоположное течение,
 в котором отец был кастрированным и, как таковой, вызывал у него сострадание. 
При анализе церемониала дыхания в присутствии калек, нищих и т.д. я показал, 
что и этот симптом относился к отцу, который вызвал в нем сострадание при 
посещении им лечебницы. Анализ дал возможность проследить эту нить еще дальше. 
В очень раннем возрасте, вероятно, еще до соблазна (3 1/4 года), в имении был 
бедный поденщик, который носил в дом воду; он не мог говорить, будто бы потому, 
что ему отрезали язык. Веро-
      I) Мы знаем это относительно няни и узнаем то же относительно другой 
женщины. 2) К самым мучительным, но также и нелепым симптомам его будущего 
страдания принадлежит его отношение ко всякому... портному, которому он 
заказывал когда-либо платье, его робость и уважение перед этим 
высокопоставленным лицом, его старание расположить последнего в свою пользу 
несоразмерными чаевыми и отчаяние по поводу результатов работы, независимо от 
того, какими они оказались в действительности.
       446
      3 Фреид
      ятно, это был глухонемой. Ребенок его очень любил и жалел от всего сердца.
 Когда несчастный умер, он искал его не небе1). Это был первый калека, 
вызвавший в ним жалость; судя по» общей связи и порядку в анализе, он был, 
несомненно, заместителем отца. Анализ открыл в связи с этим калекой 
воспоминание о других симпатичных сл}тах, о которых он подчеркнул, что они были 
болезненны или евреи (обрезание!). И лакей, который помогал чистить его при его 
несчастьи в 4 1/2 года, был евреем, чахоточным, и вызывал в нем сострадание. 
Все эти лица относятся ко времени до посещения отца в санатории, т.е. до 
образования симптома, который посредством в ыдыхания не должен был допустить 
отождествления с внушающими жалость. Тут анализ в связи со сновидением снова 
повернул к самому раннему периоду и побудил его к утверждению, что при коитусе 
в первичной сцене он наблюдал исчезновение пениса, пожалел по этому поводу отца 
и радовался появлению нового органа, который считал потерянным. Итак, — новое 
чувство, опять-таки исходящее из этой сцены. Нарцистическое происхождение 
сострадания, за которое говорит само слово, здесь вполне очевидно.
      1) В связи с эт1ш упоминаю о сновидениях, которые он видел позже, чем 
кошмарный сон. но еще в первом имении, и представлявших сцену коитуса между 
небесными те юми
      Vin. Дополнения из самого раннего детства Разрешение
      Во многих анализах бывает так, что при приближении к концу вдруг 
всплывает новый материал, остававшийся до того тщательно скрытым Или же однажды 
делается мельком незначительное замечание равнодушным тоном, как будто это 
нечто совершенно излишнее, к этому в другой раз присоединяется что-то новое, 
что уже заставляет врача насторожиться, и, наконец, в том обрывке воспоминаний, 
которому не придавалось значения, открывается ключ к самым важным тайнам, 
окутывающим невроз больного. Еще в начале мой пациент рассказал о том времени, 
когда его испорченность стала переходить в страх. Он преследовал прекрасную 
большую бабочку с желтыми полосками, большие крылья которой заканчивались 
острыми углами, т.е. адмирала. Вдруг, когда он увидел, как бабочка опустилась 
на цветок, им овладел ужасный страх перед насекомым, и он с криком убежал. От 
времени до времени он возвращался в анализе к этому воспоминанию, требующему 
объяснения, которое долго не давалось. Заранее можно было предположить, что 
подобная деталь сохранилась в воспоминании не сама по себе, а занимала место 
более важного, как покрывающее воспоминание, с чем она была каким-либо образом 
связана. Однажды он сказал, что это насекомое на его языке называется бабочка, 
старая бабушка; вообще, бабочки казались ему женщинами и девушками, а жуки или 
гусеницы — мальчиками. При той сцене страха должно было простться воспоминание 
о каком-нибудь женском существе Не хочу умолчать, что тогда я предположил, как 
возможность, что желтые полисы адмирала напомнили ему такие же полосы на платье,
 которое носила женщина. Делаю это только для того, чтобы показать на примере, 
как, обыкновенно, бывают недостаточны комбинации врача для разреше-
       448
      З.Фрейд
      ния возникающих вопросов, и как неверно взваливать ответственность за 
результаты анализа на фантазию врача и на внушение с его стороны. В связи с 
чем-то совершенно другим, много месяцев спустя, пациент заметил, что 
распускание и складывание крыльев бабочки, когда она опустилась, произвело на 
него самое неприятное впечатление. Это было так, как если женщина раздвигает 
ноги, и при этом получается фигура римского V, — как известно, время, в которое 
еще в детские годы, но также и теперь обыкновенно наступало у него пониженное 
настроение. Подобная мысль мне никогда не пришла бы в голову, но ценность ее 
возрастала от соображения, что вскрытый ею ход ассоциаций носил чисто 
инфантильный характер. Внимание детей, как я часто замечал, привлекается 
гораздо больше движением, чем покоящимися формами, и часто на основании 
сходства движения у них являются такие ассоциации, которые взрослые упускают, 
не обращая на них внимания. Затем маленькая проблема снова приостановилась. Я 
хочу еще указать на то основательное предположение, будто острые, палкообразные 
концы крыльев бабочки могли иметь значение генитальных символов. Однажды очень 
робко и неясно всплыло у больного нечто вроде воспоминания о том, как очень 
рано, еще до няни, за детьми ходила девушка, которую он очень любил; у нее было 
то же имя, что у матери. Несомненно, он отвечал на ее нежность. Итак, забытая 
первая любовь. Мы согласились оба на том, что, вероятно, произошло нечто, что 
потом приобрело большое значение. Затем, в другой раз он исправил свое 
воспоминание. Ее не могли звать так, как мать, это было с его стороны ошибкой, 
которая показывала, что в его воспоминаниях она слилась с матерью. Настоящее ее 
имя припомнилось ему косвенным путем. Вдруг он вспомнил о сарае в первом имении,
 в котором хранились собранные плоды, и об определенном сорте груш 
великолепного вкуса, больших с желтыми полосками на кожице. На его родном языке 
эти плоды называются груша, — это и было ее имя. Таким образом стало ясно, что 
за покрывающим воспоминанием о преследуемой бабочке скрывалось воспоминание об 
этой девушке. Но желтые полосы находились не на платье, а на груше. Но откуда 
же взялся страх, когда ожило воспоминание о ней.
      Дополнения из самого раннего детства
      449
      Возможна была следующая комбинация: у этой девушки он маленьким ребенком 
впервые увидел движения ног, которое и запомнил, как знак римского V, — 
движения, которые открыли доступ к гениталиям. Мы отказались от этой комбинации 
и ждали дальнейшего материала. - Скоро появилось воспоминание об одной сцене, 
неполное, но вполне определенное, поскольку оно сохранилось. Груша лежала на 
полу, возле нее стоял чан и метла из коротких прутьев; он был тут же, она 
дразнила или высмеивала его. То, что тут недоставало, легко было пополнить 
другими воспоминаниями. В первые месяцы лечения он рассказывал о навязчивой 
влюбленности в крестьянскую девушку, от которой заразился болезнью, послужившей 
поводом к дальнейшему заболеванию. Странным образом он противился тогда назвать 
имя девушки. То был совсем единичный случай сопротивления; обычно он безусловно 
подчинялся основному аналитическому правилу. Но он утверждал, что должен очень 
стыдиться, произнося это имя, потому что оно совсем мужицкое. Знатные девушки 
никогда не носили бы такого имени. Имя, которое, наконец, стало известным, было 
Матрена. Оно звучало матерински. Стыд был, очевидно, не по адресу. Самого факта,
 что это увлечение относилось к простой девушке, он не стыдился, а только ее 
имени. Если это приключение с Матреной могло иметь нечто общее со сценой с 
Грушей, то стыд нужно перенести на это раннее происшествие. В другой раз он 
рассказал, что, когда он узнал о жизни Иоганна Гусса, он был очень потрясен 
этой историей, и его внимание было приковано к связкам хвороста, которые тащили 
на его костер. Симпатии к Гуссу будят вполне определенное подозрение; я часто 
находил их у молодых пациентов, и мне всегда удавалось объяснить их одинаковым 
образом. Один из них сделал даже драматическую обработку судьбы Гусса. Он начал 
писать драму в тот день, когда лишился объекта своей тайной влюбленности; Гусе 
погиб от огня, и, как другие отвечающие такому же условию, он становился героем 
бывших энуретиков (enuresis — недержание мочи). Вязки хвороста на костер Гусса 
мой пациент сам поставил в связь с веником (связка прутьев) молодой девушки. 
Этот материал легко подошел к тому, чтобы восполнить изъян воспоминаний в сцене 
с Грушей. Глядя, как
       450
      -3. Фрейд
      девушка моет пол, он помочился в комнате, и после этого она в шутку 
погрозила ему кастрацией1). Не знаю, догадываются ли уже читатели, почему я так 
подробно сообщаю этот эпизод из раннего детства2). Он образует важную связь 
между первичной сценой и более поздней навязчивой влюбленностью, сыгравшей 
такую решительную роль в его судьбе, и, кроме того, вводит еще условие любви, 
объясняющее эту навязчивость. Когда он увидел, как девушка лежала на полу, 
занятая мытьем этого пола, стоя на коленях с выдающимися вперед частями задними 
частями, а спиной — в горизонтальном направлении, он узнал в ней положение, 
которое мать занимала в сцене коитуса Она стала его матерью, им ов ладело 
сексуальное возбуждение, вследствие того, что в его воспоминании ожила та 
картина, и он поступил по отношению к девушке, как отец, поступок которого он 
тогда мог понять, как мочеиспускание. Мочеиспускание на пол у ребенка было в 
сущности попыткой к соблазн}-, и девушка ответила угрозой кастрации, как будто 
бы она его поняла. Навязчивость, исходящая из первичной сцены, перенеслась на 
эту сцену с Грушей и продолжала свое действие. Но условие любви потерпело 
изменение, указывающее на влияние второй сцены С положения женщины оно пере 
неслось на ее деятельность в таком положении. Это стало очевидным, например, в 
переживании с Матреной. Он гулял по деревне, принадлежащей (более позднему) 
имению, и на берегу пруда увидел крестьянскую девушку, стоявшую на коленях и 
занятую мытьем белья в пруде. Он моментально и непреодолимой силой влюбился в 
прачку, хотя и не видал еще ее лица. Благодаря своему положению и работе она 
заняла для него место Гр\тпи. Мы понимаем теперь, почему стыд, относившийся к 
содержанию в сцене с Грушей, связался с именем Матрены. Навязчивое влияние 
сцены с Грушей проявилось еще яснее в другом припадке влюбленности за несколько 
лет
      I) Весьма замечательно, что реакция стыда так тесно связана с 
непроизвольным мочеиспусканием (дневным и ночным), а не. как следовало бы 
ожидать, с недержанием кала Опыт не оставляет в этой отношении никакого 
сомнения Заставляет задуматься также постоянная связь между недержанием мочи и 
огнем. Весьма возможно, что в этих реакциях и связях мы имеем дело с осадками 
культуры человечества, идущими глубже всего и сохранившими для нас свои следы в 
мифах и фольклоре 2) По вре мени он с учился в возрасте 2 1/2 лет — между 
предполагаемым наблюдением коитуса и соблазном
      Дополнения из самого раннего' детства
      451
      до этого. Молодая крестьянская девушка, исполнявшая в доме обязанности 
служанки, нравилась ему уже давно, но ему удавалось все же сдержать себя и не 
приближаться к ней. Однажды он был охвачен влюбленностью, когда застал ее одну 
в комнате. Он нашел ее лежащей на полу, занятой мытьем пола, а возле нее 
находились ведро и метла, т.е. совсем так, как та девушка в детстве. Даже его 
окончательный выбор объекта, получивший такое большое значение в его жизни 
благодаря подробностям обстоятельств, которых здесь нельзя привести, 
оказывается в зависимости от таких же условий любви, проявлением навязчивости, 
которая, начиная с первичной сцены и через сцену с Грушей, владела выбором его 
объекта. Прежде я заметил, что признаю у пациента стремление к унижению объекта 
его любви. Это объясняется реакцией на давление от превосходства сестры над ним.
 Но я тогда обещал показать, что не один только этот мотив, самостоятельный по 
природе своей, имел решающее значение, а он покрывал более глубоко 
детерминированные, чисто эротические мотивы. Эту мотивировку проявило 
воспоминание о моющей пол девушке, стоящей по своему положению ниже его. Все 
позднейшие объекты любви были заместительницами этой одной, которая, в свою 
очередь, сама была, благодаря случайному положению, первой заместительницей 
матери. В первой мысли, пришедшей пациенту в голову по вопросу о страхе перед 
бабочкой, потом уже легко узнать отдаленный намек на первичную сцену (5-ый час).
 Отношение сцены с Грушей к угрозу кастрацией он подтвердил особенно 
содержательным сновидением, которое он сумел сам истолковать. Он сказал: мне 
снилось, будто какой-то человек отрывает крылья espe. — Espe? Я должен спросить,
 что вы хотите этим сказать? — Насекомое с желтыми полосками на теле, которое 
кусает. Это, вероятно, намек на Грушу, грушу с желтыми полосками. — Wespe — оса,
 хотите вы сказать? — поправил я. — Разве это называется wespe? Я, право, думал,
 что это называется — espe (он, как и многие другие, пользуется тем, что 
говорит на чужом ему языке, чтобы скрыть свои симптоматические действия). Но — 
espe ведь это же я сам — P.S. (инициалы его имени). — Espe, разумеется, 
искалеченное Wespe. Сон ясен: он мстит Груше за ее угрозу кастрацией. Поступок 
ребенка в 2 1/2 года в сцене с Грушей пред ставляет собой первое известное нам 
действие первичной
       452
      3. Фрейд
      сцены; в этом поступке он является копией отца, и мы можем в нем узнать 
тенденцию в том направлении, которое позже заслужит название мужского. Соблазн 
вынуждает его на пассивность, которая тоже уже была подготовлена его положением 
зрителя при общении родителей. Из истории лечения я должен еще подчеркнуть, что 
получилось впечатление, будто с отдалением сцены с Грушей, первым переживанием, 
которое он, действительно, сумел вспомнить и вспомнил без моих предположений и 
моей помощи, разрешилась задача лечения. С этого момента не было больше 
сопротивления, оставалось еще только собирать и составить весь добытый материал.
 Старая теория травм, построенная на впечатлениях из психоаналитической теории, 
вдруг опять получила свое значение. Из критического интереса я еще рез сделал 
попытку навязать пациенту другое понимание его истории, более приемлимое для 
трезвого рассудка. В сцене с Грушей сомневаться не приходится, но сама по себе 
она не имеет никакого значения; лишь впоследствии она усилилась благодаря 
регрессии, исходящей из событий, связанных с выбором его объекта, который, 
вследствие тенденции унижения, перенесся с сестры' на прислуг}'. Наблюдение же 
коитуса представляет его фантазию, явившуюся в более поздние годы; историческим 
ядром ее могли быть какие-нибудь наблюдения или собственные переживания -хотя 
бы наблюдение какого-нибудь самого невинного вливания. Некоторые читатели, 
может быть, подумают, что только сделав это предположение, я приблизился к 
пониманию данного случая. Пациент же посмотрел на меня, не понимая, в чем дело, 
когда я изложил ему этот взгляд, и никогда больше на него не реагировал. 
Собственные мои доказательства против такой рационализации я изложил выше. Но 
сцена с Грушей содержит не только условия выбора объекта, имеющие решающее 
значение для всей жизни пациента, но остерегает нас от ошибки переоценить 
значение тенденции унизить женщину. Она может также оправдать меня в моем 
прежнем отказе от точки зрения, объясняющей первичную сцену, как несомненный 
результат наблюдения над животными незадолго до сновидения. Она возникла сама в 
воспоминании больного, без моего содействия. Объясняющийся ею страх перед 
бабочкой в желтых полосках показывает, что содержание ее имело большое значение 
или что была возможность придать впоследствии ее содержанию такое значение. Все 
это зна-
      Дополнения из самого раннего детства
      453
      чительное, чего не было в воспоминаниях, можно было с точностью пополнить 
благодаря мыслям, сопровождавшим эти воспоминания и связанным с ними выводам. 
Тогда оказалось, что страх перед бабочкой совершенно аналогичен страху перед 
кастрацией; он в обоих случаях был страхом перед кастрацией, относившемся 
сперва к лицам, грозившим кастрацией, и перенесенным затем на других, с 
которыми он в соответствии с филогенетическим прообразом должен был связаться. 
Сцена с Грушей произошла в 2 1/2 года, а страшное переживание с. бабочкой — 
наверное после страшного сновидения. Легко было понять, что возникшее позже 
понимание возможности кастрации вызвало впоследствии уже страх в сцене с 
Грушей; но сама эта сцена не содержала ничего отталкивающего или невероятного, 
а скорее банальные детали, в которых нет никакого основания сомневаться. Ничего 
не наводит на мысль объяснить ее фантазией ребенка; да это и вряд ли возможно. 
Возникает вопрос, вправе ли мы видеть сексуальное возбуждение в мочеиспускании 
стоящего мальчика в то время, когда стоящая на коленях девушка моет пол? В 
таком случае его возбуждение указывало бы на влияние прежнего впечатления, 
которое могло в такой же мере исходить от действительно имевшей место первичной 
сцены, как и от наблюдения над животными, сделанного до 2 1/2-летнего возраста. 
Или все это положение было совершенно невинно, мочеиспускание ребенка чисто 
случайным, и вся эта сцена была сексуализирована только впоследствии, в 
воспоминаниях, после того как открыто было значение подобных положений? Тут я 
не рискую дать решающий ответ. Должен сказать, что считаю большой заслугой 
психоанализа уже самую постановку такого вопроса. Но не могу отрицать, что 
сцена с Грушей, роль, которую ей пришлось сыграть в анализе, и влияние ее в 
жизни легче и полнее всего объясняются, если считать в данном случае первичную 
сцену реальной, хотя в других случаях она может быть фантазией. В сущности, 
ничего невозможного в ней нет; допущение ее реальности очень хорошо вяжется с 
возбуждающим влиянием наблюдения за животными, на которое указывают овчарки в 
картине сновидения. От этого неудовлетворительного заключения перехожу к 
разбору вопроса, разрешить который я пытался в "Лекциях по введению в 
психоанализ". Я сам хотел бы знать, была ли первичная сцена у моего пациента 
фантазией или
       454
      3. Фрейд
      реальным переживанием, но, принимая во внимание другие подобные случаи, 
приходится сказать, что, в сущности, вовсе не важно разрешить этот вопрос. 
Сцены наблюдения родительского сексуального общения, соблазна в детстве, угрозы 
кастрацией представляют собой несомненно унаследованное психическое достояние, 
филогенетическое наследство, но могут также быть приобретением в результате 
личного переживания. У моего пациента соблазн, исходивший от старшей сестры, 
был неоспоримой реальностью; почему же не принять то же самое для наблюдения 
родительского коитуса? В первичной истории невроза мы видим только то, что 
ребенок прибегает к этому филогенетическому переживанию в том случае, когда его 
личного переживания недостаточно. Изъян в индивидуальной истине он заполняет 
исторической истиной, на место собственного опыта ставит опыт предков. В 
признании этого филогенетического наследства я вполне согласен с Юнгом 
("Психология бессознательных процессов", 1917, труд, который не мог уже оказать 
влияния на мои "Лекции"); но я считаю неправильным прибегать для объяснения к 
филогенезу, не исчерпав предварительно всех возможностей онтогенеза; я не 
понимаю, почему упрямо оспаривают у самого раннего детского периода то значение,
 которое охотно признают за самой ранней эпохой предков; не могу не признать, 
что филогенетические мотивы и продукции сами нуждаются в объяснении, которое 
могут им дать в ряде случаев переживания индивидуального детства, и, в конце 
концов, я не удивляюсь, если те же условия, сохранившись, органически создают у 
каждого в отдельности то, что эти условия однажды в отдаленные времена создали 
и передали по наследству, как предрасположение к личному приобретению. К 
промежутку времени между первичной сценой и соблазном (1 1/2—3 1/4 года) нужно 
отнести еще и немого водовоза, который был для ребенка заместителем отца 
подобно тому, как Груша была заместительницей матери. Полагаю, что неправильно 
говорить тут о тенденции к унижению, хотя оба родителя оказываются замененными 
прислугой. Ребенок не обращает внимания на социальные различия, которые имеют 
для него еще мало значения, и ставит в один ряд с родителями и незначителькоях 
по своему положению людей, если они только проявляют к нему такую же любовь, 
как родители. Так же мало значения имеет эта тенденция при замене родителей 
животными,
      Дополнения из самого раннего детства
      455
      низкая оценка которых ребенку совершенно чужда. Независимо от такого 
унижения, для замены родителей берутся также дяди и тети, как это доказывают 
неоднократные воспоминания у моего пациента. К этому же времени относятся 
смутные сведения о фазе, в которой он хотел есть только сладости, так что 
опасались за его жизнь. Ему рассказали про дядю, который также отказывался от 
еды и умер молодым от истощения. Он слышал еще, что в возрасте трех месяцев он 
был так тяжело болен (воспалением легких?), что для него уже готовили саван. 
Удалось его запугать, и он опять начал есть; в старшем детском возрасте он даже 
преувеличил эту обязанность, как бы для того, чтобы защитить себя от угрожающей 
смерти. Страх смерти, который тогда в нем возбудили для его защиты, позже снова 
проявился, когда мать предупреждала его против опасности дизентерии; еще позже 
он спровоцировал припадок невроза навязчивости. В другом месте мы постараемся 
исследовать происхождение и значение последнего. Нарушению в принятии пищи я 
хотел бы придать значение самого первого невротического заболевания, так что 
нарушение в принятии пищи, фобия волка, навязчивая набожность дают совершенный 
ряд детских заболеваний, которые повлекли за собой предрасположение к 
невротической болезни в годы после наступления половой зрелости. Мне возразят, 
что не многие дети не подвергаются подобным нарушениям вроде временного 
нежелания есть или фобии животных. Но этому аргументу я очень рад. Я готов 
утверждать, что всякий невроз взрослого зиждется на Тгго детском неврозе, 
который, однако, не всегда достаточно интенсивен, чтобы его заметили и узнали в 
нем болезнь. Теоретическое значение инфантильного невроза для понимания 
заболеваний, которые мы считаем неврозами и хотим объяснить только вливаниями 
более позднего периода жизни только увеличивается от такого возражения. Если бы 
наш пациент в придачу к своему нарушению в принятии пищи и фобии животного не 
получил еще навязчивой набожности, то история его детства мало чем отличалась 
бы от истории других детей, и мы были бы беднее ценными материалами, которые 
уберегли бы нас от легко допускаемых ошибок. Анализ не был бы 
неудовлетворителен, если бы не привел к пониманию тех жалоб, которыми пациент 
определял свою болезнь. Они гласили, что мир как бы окутан
       456
      3. Фрейд
      для него завесой, и психоаналитический опыт отрицает возможность того, 
что эти слова не имеют значения и сто формулировка эта случайна. Эта завеса 
разрывалась — удивительным образом — только в таком положении, когда после 
клизмы каловые массы проходили через задний проход. Тогда он снова чувствовал 
себя хорошо, и на короткое время мир казался ему ясным. Выяснение значения этой 
"завесы" подвигалось с такими же трудностями, как и выяснение страха перед 
бабочкой. Последний не ограничивался одной только завесой, она рассеивалась, 
превращаясь в чувство сумеречности, "ten(e')bres" и в другие неуловимые вещи. 
Только незадолго до окончания лечения он вспомнил, что слышал, будто родился на 
свет в "сорочке". Поэтому считал себя всегда особым счастливчиком, с которым не 
может произойти ничего плохого. Эта уверенность покинула его только тогда, 
когда он вынужден был согласиться с тем, что гонорройное заболевание приносит 
тяжелый вред его здоровью. Этот удар по его нарцизму сломил его. Мы скажем, что 
он повторил этим механизм, который однажды уже сыграл у него роль. И фобия 
волка возникла у него тогда, когда он столкнулся с фактом возможности кастрации,
 а гоноррею он, очевидно, поставил в один ряд с кастрацией. Счастливая 
"сорочка", следовательно, и есть та завеса, которая укрывает его от мира и мир 
от него. Его жалоба представляет собой, собственно говоря, замаскированную 
фантазию-желание, она рисует его снова в утробе матери; правда, в этой фантазии 
осуществляется бегство от мира. Ее можно формулировать: я так несчастен в жизни,
 я должен снова вернуться в утробу матери. Какое значение имеет то, что эта 
символическая, при рождении реальная, завеса разрывается в момент испражнения 
после клизмы, что при таком условии его покидает болезнь? Общая связь дает нам 
возможность ответить: когда разрывается завеса рождения, он начинает видеть мир 
и снова рождается. Стул представляет собой ребенка, каким он вторично является 
для счастливой жизни. Это и есть фантазия возрождения, на которую Юнг недавно 
обратил внимание и которой он отвел такое господствующее положение в желаниях 
невротика. Было бы прекрасно, если бы все кончалось на этом. Некоторые 
особенности ситуации и требования необходимой связи со специальной историей 
жизни заставляют нас
      Дополнения из самого раннего детства
      457
      продолжать толкование. Условия возрождения требуют, чтобы ему ставил 
клизму мужчина (этого мужчину уже позже он по необходимости заменил сам). Это 
может означать только то, что он отождествил себя с матерью, отца заменил этот 
мужчина, клизма повторяет акт совокупления, плодом которого является каловый 
ребенок — опять-таки он сам. Фантазия возрождения опять-таки тесно связана с 
условием сексуального удовлетворения мужчиной. Значение всего, следовательно, 
такое: только став в положение женщины, заменив мать с тем, чтобы получить 
удовлетворение от отца и родить ему ребенка, он освободится от своей болезни. 
Фантазия возрождения была здесь только исковерканным, цензурированным 
переизданием гомосексуальной фантазии-желания. Если ближе присмотримся, то 
должны будем заметить, что в этом условии своего выздоровления больной только 
воспроизводит ситуацию так называемой первичной сцены; тогда он хотел подменить 
собою мать; калового ребенка, как мы уже давно предположили раньше, од, в той 
сцене воспроизвел сам. Он все еще фиксирован, как бы связан со сценой, ставшей 
решающей для его сексуальной жизни, возвращение которой в ту ночь сновидения 
положило начало его болезни. Разрыв завесы аналогичен открыванию глаз, 
распахнувшемуся окну. Первичная сцена превратилась в условие выздоровления. То, 
что изображается в жалобах, и то, что составляет исключение, можно легко 
соединить в одно целое, которое в таком случае открывает весь свой смысл. Он 
желает вернуться в материнское лоно, не просто для того, чтобы снова родиться, 
а чтобы отец застал его там при коитусе, дал ему удовлетворение, и чтобы он 
родил отцу ребенка. Быть рожденным отцом, как он это сначала думал, быть им 
сексуально удовлетворенным, подарить ему ребенка, отказавшись при этом от своей 
мужественности и выражаясь языком анальной эротики: этими желаниями замыкается 
круг фиксации на отце; в этом гомосексуальность нашла свое высшее и самое 
интимное выражение1). Я полагаю, что этот пример проливает свет на смысл и 
происхождение фантазии и пребывании в материнском лоне и возрождении его. 
Фантазия о пребывании в лоне, 1) Возможное побочное значение, что завеса 
представляет собою девственную плеву, разрываюи{уюся при сношений с отцом, не 
совпадает с условием излечения и не имеет никакого отношения к жизни пациента, 
для которого девственность не имела никакого значения.
       458
      З.Фрейд
      как и в нашем случае, произошла от привязанности к отцу. Является желание 
быть в лоне матери, чтобы заменить ее при коитусе, занять ее место у отца. 
Фантазия возрождения является, вероятно, всегда ослабленной фантазией, так 
сказать — евфемизмом инцестуозного общения с матерью, анагогическим сокращением 
его, пользуясь выражением Зильберера (Silberer). Возникает желание вернуться к 
положению, которое ребенок занимал в гениталиях матери, при чем мужчина 
отождествляется с его пенисам, заменяет его собой. Тогда обе фантазии 
оказываются противоположными, выражающими желание общения с отцом или матерью, 
в зависимости от мужской или женской установки данного лица. Не исключается 
возможность и того, что в жалобе и в условиях выздоровления нашего пациента 
объединены обе фантазии, т.е. оба инцестуозных желания. Хочу сделать еще раз 
попытку перетолковать последние результаты анализа по образцу объяснений 
противников: пациент жалуется на свое бегство от мира в типичной фантазии о 
пребывании в утробе матери и видит свое исцеление только в типичном образе 
возрождения. Это последнее он выражает в анальных симптомах в соответствии с 
преобладающим у него предрасположением. По образцу анальной фантазии 
возрождения он создал себе детскую сцену, воспроизводящую его желание в 
архаически-символических выражениях. Затем его симптомы сплетаются так, как 
будто они исходили из такой первичной сцены. Он должен был решиться на весь 
этот обратный путь, потому что натолкнулся на жизненные задачи, для разрешения 
которых он был слишком ленив, или потому что у него было полное основание 
относиться с недоверием к своей ма-лоценности; он полагал, что таким способом 
он лучше всего защитит себя от унижения. Все это было бы хорошо и прекрасно, 
если бы несчастному в 4 года не приснился сон, с которого начался его невроз; 
сон, вызванный рассказами деда о портном и волке, и толкование которого делает 
необходимым предположение о такой первичной сцене. 06 эти мелочные, но 
неопровержимые факты разбиваются, к сожалению, все те облегчения, которые нам 
хотят создать теории Юнга и Адлера. Настоящее положение вещей, как мне кажется, 
говорит скорее за то, что фантазия о возрождении происходит от первичной сцены, 
чем наоборот, что пер-
      Дополнения из самого раннего детства
      459
      вичная сцена является отражением фантазии возрождения. Может быть, можно 
также допустить, что тогда, в 4 года после рождения, пациент был еще слишком 
молод, чтобы уже желать себе возрождения. Но от этого последнего аргумента я 
должен отказаться''.
      1) Допускаю, что этот вопрос — самый тонкий во всем психоаналитическом 
учении. Я не нуждался в сообщениях Юнга и Адлера, чтобы критически задуматься 
над возможностью, что утверждаемые анализом детские переживания. — пережитые в 
невероятно раннем возрасте! — скорее основаны на фантшиях, сочиненных по поводу 
более поздних случаев, и чти необходимо допустить проявление 
кон-ституционального момента или филогенетически унатедоиинниМ предрасположения 
во всех тех случаях, когда в анализах находишь влияние детского впечатления на 
последующую жизнь. Наоборот, ничто не вызывало во мне больше сомнений, никакая 
другая неуверенность не удерживала сильнее от публикации. Я первый открыл как 
роль фантазии для образования симптомов, так и "обратное фантазирование " в 
детство более поздних наблюдений и последующую сексуализацию этих фантазий — на 
что не указал бы никто из противников. (См. "Толкование сновидений ". I издание,
 стр.49, и примечание к случаю невроза навязчивого состояния. I9W. стр.164, 
^а-mml. Kl. Schrift.111. Folgel. Если я все-таки остался при своих более 
трудных и менее приемлимых чзгляоах. то это случилось олагч')аря аргументам, на 
которые наводит исследователя описанный здесь случай или любой другой детский 
невроз, и которые я здесь предлагаю на суд читателя.
       IX. Выводы и проблемы Не знаю, удалось ли читателю предлагаемого 
описания анализа составить себе ясную картину возникновения и развития болезни 
у моего пациента. Опасаюсь, что это скорее не так. Но как мало я обычно ни 
защищаю ИСКУССТВО моего изложения, на этот раз я хотел бы сослаться на 
смягчающие обстоятельства. Передо мною стояла задача, за которую никто еще 
никогда не брался: ввести в описание такие ранние фазы и такие глубокие слои 
душевной жизни; и лучше уже разрешить плохо эту задачу, чем обратиться перед 
нею в бегство, которое, помимо всего, должно быть связано с известными 
опасностями для струсившего. Итак, лучше уж смело показать, что не 
останавливаешься и перед сознанием своей недостаточности. Сам случай был не 
особенно благоприятен. Изучение ребенка сквозь призму сознания взрослого, что 
сделало возможным получить обилие сведений о детстве, — должно было искупаться 
тем, что анализ был разорван на самые мелкие крохи; это и привело к 
соответствующему несовершенству его описания. Личные особенности, чуждый нашему 
пониманию национальный характер, ставили большие трудности перед необходимостью 
вчувствоваться в личность больного. Пропасть между милой, идущей навстречу 
личностью больного, его острым интеллектом, благородным образом мыслей и 
совершенно неукротимыми порывами влечений сделало необходимой очень длительную 
подготовительную и воспитательную работу, благодаря которой еще больше 
пострадала ясность. Но сам пациент совершенно не виноват в том, что характер 
этого случая ставит самые трудные задачи перед описанием. В психологии 
взрослого нам счастливо удалось разделить душевные процессы на сознательные и 
бессознательные и описать их с достаточной ясностью. В отношении ребенка это 
различие почти недоступно нам. Часто не решаешься сам указать, что следовало бы 
считать сознательным, что -бессознательным. Психические процессы, которые стали 
господствую-
      Выводы и проблемы
      461
      щими и которые, судя по их позднейшему проявлению, должны быть отнесены к 
сознательным, все же не были осознаны ребенком. Легко понять, почему сознание 
не приобрело еще у ребенка всех характеризующих его признаков: оно находится в 
процессе развития и не обладает еще способностью превратиться в словесные 
представления. Обыкновенно мы всегда грешим тем, что путаем феномен, как 
восприятие в сознании, с принадлежностью его к какой-нибудь предполагаемой 
психической системе, которую мы должны были как-нибудь условно назвать, но 
которую также называем сознанием (система Bw); эта путаница безобидна при 
психологическом описании взрослого, но вводит в заблуждение при описании 
деленной жизни ребенка. Введение "предсознательного" тут тоже мало помогает, 
потому что предсознательное ребенка также мало совпадает с предсознательным 
взрослого. Приходится поэтому удовлетвориться тем, что сознаешь все темные 
стороны вопроса. Само собой понятно, что случай, подобный описанному здесь, мог 
бы послужить поводом для дискуссии о всех результатах и проблемах психоанализа. 
Это была бы бесконечная и ничем не оправдываемая работа. Нужно сказать себе, 
что из одного случая всего не узнаешь, всего на нам не разрешишь, и 
удовлетворшъся тем, что используешь его для того, что он всего яснее 
обнаруживает. Задача дать объяснения, стоящая перед психоанализом вообще, узко 
ограничена. Объяснить нужно бросающиеся в глаза симптомы, вскрывая их 
происхождение; психических механизмов и влечений, к которым приходишь таким 
путем, объяснять не приходится; их можно только описать. Для того, чтобы прийти 
к новым общим положениям из того, что констатировано в отношении этих последних 
пунктов, нужно иметь много таких хорошо и глубоко анализированных случаев. Их 
нелегко получить, каждый в отдельности требует долголетней работы. В этой 
области возможен поэтому только очень медленный успех. Весьма естественно, 
поэтому, искушение "наскрести" у некоторого числа лиц на психической 
поверхности кое-какие данные, а остальное заменить общими соображениями, 
которые затем ставятся под защиту какого-нибудь философского направления. В 
пользу такого метода можно привести и практическую необходимость, но требования 
науки нельзя удовлетворить никаким суррогатом11.
      1) Нииек ни Stekel'я Ред
       462
      З.Фрейд
      Я хочу попробовать набросать синтетический обзор сексуального развития 
моего пациента, при котором могу начать с самьхх ранних проявлении. Первое, что 
мы о ним слышим, это нарушение удовольствия от еды (Esslust), в котором я, на 
основании опыта в других случаях, однако, без какой бы то ни было 
категоричности в утверждение, склонен видеть результат какого-то процесса в 
сексуальной области. Первую явно сексуальную организацию я должен видеть в так 
называемой каннибальной или оральной фазе, в которой главную роль еще играет 
первоначальная связь сексуального возбуждения с влечением к пище. 
Непосредственных проявлений этой фазы ждать не приходится, но при наступлении 
каких-нибудь нарушений в этой области должны быть соответствующие проявления. 
Нарушение влечения к пище — которое может, разумеется, иметь еще и другие 
причины — обращает наше внимание на то, что организму не удалось справиться с 
сексуальным возбуждением. Сексуальной целью этой фазы мог бы быть только 
каннибализм, пожирание; у нашего пациента это проявляется как регрессия в более 
высокой ступени в виде страха: быть съеденным волком. Известно, что в гораздо 
более старшем возрасте, у девушек во время наступления половой зрелости или 
вскоре после этого, встречается невроз, выражающий отрицание сексуальности 
посредством анорексии; ее можно привести в связь с этой оральной фазой 
сексуальной жизни. На высоте пароксизма влюбленности ("я бы мог тебя съесть от 
любви") и в ласковом общении с маленькими детьми, при чем взрослый сам ведет 
себя, как ребенок, опять появляется любовная цель оральной организации. В 
другом месте я высказал предположение, что у отца моего пациента была привычка 
"ласковой ругани", что он играл с ребенком в волка или собаку и в шутку угрожал 
ему, что сожрет его. Пациент подтвердил это предположение своим странным 
поведением в перенесении. Как только он, отступая перед трудностями лечения, 
возвращался к "перенесению", он угрожал тем, что съест, сожрет, а позже 
всевозможными другими истязаниями, — что было все только выражением нежности. В 
разговорном языке сохранился отпечаток этой оральной сексуальной фазы: говорят 
об "аппетитном" любовном объекте, возлюбленную называют "сладкой". Мы 
вспоминаем, что наш маленький пациент хотел есть только сладкое- Сладости, 
конфеты в сновидении обыкновенно зани-
      Выводы и проблемы
      463
      мают место ласк, сексуального удовлетворения. По-видимому, к этой же фазе 
относится страх (в случае заболеваний, разумеется), который проявляется как 
страх за жизнь и может привязаться ко всему, что ребенку покажется для этого 
подходящим. У нашего пациента этот страх использовали для того, чтобы побудить 
ребенка преодолеть его нежелание есть и даже для сверхкомпенсации этого 
нежелания. Оставаясь на почве предположения, о котором столько было речи, и 
помня, что наблюдение за коитусом, которое оказало на будущее его во многих 
отношениях огромное влияние, приходится на возраст в 1 1/2 года, — несомненно 
раньше, чем время наступления затруднений с едой, -мы можем набрести на мысль о 
возможных источниках этого нарушения в принятии пищи. Может быть, позволительно 
допустить, что это наблюдение ускорило процессы полового созревания и этим 
оказало непосредственные, хотя и незаметные влияния. Мне, разумеется, также 
известно, что симптоматику этого периода, страх перед волком, нарушение в 
принятии пищи можно объяснить проще, не принимая во внимание сексуальность и 
прегенитальную ступень ее организации. Кто охотно игнорирует признаки невротика 
и связи явлений, предпочтет это другое объяснение, и я не смогу помешать ему в 
этом. Об этих зачатках сексуальной жизни трудно узнать что-нибудь убедительное 
иначе, чем указанным окольным путем. Сцена с Грушей (в 2 1/2 года) показывает 
нам ребенка в начале развития, которое должно быть признано нормальным, за 
исключением, может быть, некоторой преждевременности: отождествление с отцом, 
мочевая эротика (Harnerotik), как замена мужественности. Все развитие находится 
под влиянием первичной сцены. Отождествление с отцом мы до сих пор понимали, 
как нарцистичес-кое, но, принимая во внимание содержание первичной сцены, мы не 
может отрицать, что оно уже соответствует ступени генитальной организации. 
Мужской орган начал играть свою роль и, под влиянием соблазна со стороны сестры,
 продолжает играть эту роль. Однако, получается впечатление, будто соблазн не 
только способствует развитию, а в гораздо большей степени нарушает его и 
отклоняет. Он создает пассивную сексуальную цель, которая по существу 
несовместима с активностью мужских гениталий. При первом же внешнем пре-
       464
      3 Фрейд
      пятствии, при намеке няни на кастрацию (в 3 1/2 года), робкая еще 
генитальная организация рушится и регрессирует на предшествовавшую ей ступень 
садистически-анальной организации, которая в противном случай была бы, может 
быть, пройдена при таких же легких признаках, как у других детей В садистически 
анальной организации легко узнать дальнейшее развитие оральной Насильственная 
мужская активность, проявляемая над объектом, которой отличается 
садистически-анальная организация, находит себе место, как подготовительный акт 
для пожирания, которое в таком случае становится сексуальной целью. Этот 
подготовите \ьньш акт становится самостоятельной целью (при садистически 
анальной организации) Новшество по сравнению с предыдущей ступенью состоит по 
существу в том, что воспринимающий пассивный орган, отделенный ото рта, 
развивается в анальной зоне Здесь сами собой напрашиваются биологические 
параллели или взгляд на прегенитальные человеческие организации, как на остатки 
такого устройства, какое остается навсегда у некоторых классов животных Так же 
характеризует эту ступень конструирование исследовательского влечения из его 
компонентов Анальная эротика не очень-то бросается в глаза. Кал под влиянием 
садизма обменял свое значение, как выражение нежности, на агрессивное В 
превращении садизма в мазохизм принимает участие также и чувство вины, 
указывающее на процессы развития в других сферах помимо сексуальной. Соблазн 
продолжает оказывать свое влияние, поддерживая пассивность сексуальной цели. Он 
превращает теперь садизм в большей части его в пассивную противоположность его, 
в мазохизм Еще вопрос, можно ли всецело поставить ему в счет характер 
пассивности, так как реакция 1 1/2-годовалого ребенка на наблюденный коитус 
была уже преимущественно пассивной Заражение сексуальным возбуждением 
выразилось в испражнении, в котором, хотя, необходимо различать и активную долю 
Наряду с мазохизмом, господствующим в его сексуальных стремлениях и 
выражающимся в фантазиях, сохраняется и садизм, и проявляется по отношению к 
маленьким животным Его сексуальные исследования начались после соблазна и по 
существу посвящены двум проблемам откуда являются дети и можно ли лишить-
      Выводы и проблемы
      465
      ся гениталий, — и сплетаются с проявлениями его влечений Эти же 
исследования направляют его садистические наклонности на маленьких зверей, как 
на представителей маленьких детей Наше описание дошло почти до четвертой 
годовщины его жизни, до момента, когда после сновидения начинается запоздалое 
влияние увиденного коитуса Разыгрыва ющиеся теперь процессы мы не мо/кем ни 
полностью понять ни в достаточной мере описать. Оживление карта нь1, ставшей 
теперь понятной благодаря интеллектуально м\ развитию, действует как свежее 
событие, но так же как и новая травма, как удар со стороны, аналогичный соблаз 
н\ Нарушенная генитальная организация сразу снова вое clamBAHBiieim, но 
достигнутый в шовидениях успех не может быть сохранен Процесс, который можно 
поставить в ряд только с вытеснением, ведет к отказу от нового и к замене его 
фобией Садистически анальная организация сохраняется, таким образом, также и в 
наступившей теперь фазе фобии животных с той лишь разницей, что к ней 
примешиваются явления страха Ребенок продолжает проявлять садистические ii 
мазохистические влечения, но только реагирует стра хом на некоторые части их, 
превращение садизма в проти воположность его делает, вероятно, успехи в 
дальнейшем Из анализа кошмарного сновидения мы узнаем, что вытеснение 
связывается с признанием кастрации. Новое отрицается, потому что принятие 
стоило бы пениса. Более тщательное соображение открывает приблизительно 
следующее- вытесненной оказывается гомосексуальная уста новка в генитальном 
смысле, образовавшаяся под влияни ем нового знания. Но эта установка 
сохраняется в бессоз-нате \ьном, образовав изолированный глубокий слой Дви-гате 
\ем этого вытеснения, по-видимому, является нарци-стическая мужественность 
гениталий, вступающая в давно ) уке подготовляющийся конфликт с пассивностью 
гомосексуальной цели Вытеснение яв \яется, таким образом, следствием 
мужественности Возникает искушение, исходя из этого положения, изменить часть 
психоаналитической теории Кажется, что нащупываешь руками, будто конфликт между 
мужскими и женскими устремлениями, т.е бисексуальность, именно, и ведет к 
вытеснению и образованию невроза Однако, такой взгляд не отличается полнотой Из 
двух борющихся сексуальных течений одно приемлемо для "я", а дру
       466
      3 Фрейд
      roe оскорбляет нарцистический интерес; поэтому оно подпадает вытеснению. 
И в этом случае опять-таки "я" создает вытеснение в пользу одного из 
сексуальных течений. В других случаях нет такого конфликта между 
мужественностью и женственностью; имеется только одно сексуальное устремление, 
которое добивается торжества, но неприемлемо для некоторых сил "я" и поэтому 
устраняется Гораздо чаще, чем конфликты в пределах самой сексуальности, 
встречаются другие, возникающие между сексуальностью и моральными тенденциями 
"я" Таков моральный конфликт в нашем случае. Подчеркивание бисексуальности, как 
мотива вытеснения, оказалось бы слишком узким, указание на конфликт между "я" и 
сексуальным стремле нием (лиоидо) покрывает все возможности. Против учения о 
"мужском протесте", разработанного Адлером, можно возразить, что вытеснение 
никоим образом не становится всегда на сторону мужественности и относится к 
женственности. В большом количестве случаев именно мужественность подвергается 
вытеснению со стороны "я". Правильная оценка вытеснения в нашем случае приводит 
к оспариванию того, что нарцистическая мужественность является единственным 
мотивом вытеснения Гомо сексуальная установка, возникающая во время сновидения, 
так интенсивна, что "я" маленького человека оказывает ся не в состоянии владеть 
ею и защищается от нее посредством процесса вытеснения С этой целью 
привлекается на помощь противоположная этой гомосексуальности нарцистическая 
мужественность гениталий Только во избе жание недоразумений необходимо указать, 
что все нарци стические душевные движения исходят от "я" и остаются при нем А 
вытеснения направлены против либидонозных привязанностей к объектам Обратимся 
от процесса вытеснения, с которым нам не удалось справиться до конца, к 
состоянию, создавшемуся при пробуждении после сновидения Если бы действитель но 
во время процесса сновидения мужественность победи ла гомосексуальность 
(женственность), то мы должны были бы найти господство активного сексуального 
устремления с выраженным мужским характером Об этом нет речи, сущность 
сексуальной организации не изменилась, садистически-анальная фаза продолжает 
свое существование, она осталась господствующей Победа мужественности 
проявляется только в том, что теперь в ответ на пас-
      Выводы и проб1вмы
      467
      сивные сексуальные цели господствующей организации (мазохистическои, по 
не женской) является реакция страха Нет победоносного мужского сексуального 
течения, существует только пассивное и сопротивление ему. Могу себе представить,
 какие трудности представляет для читателя непривычное, но неизбежное 
разделение активно мужского и пассивно женского, и поэтому не стану избегать 
повторений Состояние после сновидения можно описать следующим образом 
сексуальные устремления расщепились, в бессознательном достигнута ступень гени 
тальной организации и сконструирована очень интенсив пая гомосексуальность, над 
этим имеется (возможно — в сознании) прежнее гатистическое и преимущественно 
мазохистическое сексу сильные течения, я в оЬщем изме нило свое отношение к 
сексуальности, оно находится в состоянии отрицания сексуальности и со страхом 
отклоняет господствующие мазохистические цели, подобно тому, как реашровало на 
на более глубокие гомосексуальные цели ^e^I, ч ю образовало фобии Рез\ль1ат 
сновиде ния состоял, следовательно, не с-юлько в победе мужско го течения, 
сколько в реакции против женского, пассив ного Было большой натянутостью желать 
приписывать этому течению характер мужественности У "я" нет ника ких 
сексуальных устремлений, а только интерес к самосохранению и к удержанию своего 
нарцизма. Рассмотрим теперь фобию. Она возникла на уровне генитальной 
организации, показывает нам сравнительно простой механизм истерии страха. "Я" 
защищается путем развития страха от того, что оценивает как слишком большую 
опасность, от гомосексуального удовлетворения Все же процесс вытеснения 
оставляет явный след Объект, с которым связалась внушающая страх сексуальная 
цель, должен в сознании быть заменен другим. Сознается страх не перед отцом, а 
перед волком Дело не ограничивается образованием фобии с одним только этим 
содержанием Некоторое время спустя волка сменяет лев С садистичес кими 
душевными движениями по отношению к малень ким детям конкурирует фобия перед 
ними, как предста внтеля\ш соперников, возможных маленьких детей (у матери) 
Особенно интересно возникновение фобии бабоч ки Оно как бы повторяет механизм, 
создавший в сновидении фобию волка Случайный толчок оживляет старое переживание,
 сцену с Грушей, угроза кастрацией которой начинает действовать некоторое время 
спустя, между тем
       468
      -3 Фрейд
      как эта угроза не оказала никакого действия тогда, когда была 
произнесена1). Можно сказать, что страх, принимающий участие в образовании этой 
фобии, является кастрационным страхом. Это мнение не противоречит взгляду, что 
страх произошел из вытеснения гомосексуального либидо. Обеими формулировками 
обозначают тот же процесс, что "я" отнимает либидо у гомосексуального желания, 
и это либидо превращается в свободно витающий страх, который затем удается 
сконцентрировать на фобии. В первой формулировке был только отмечен также и 
мотив, которым руководится "я". При ближайшем рассмотрении оказывается, что это 
первое ^a болев а ш ie нашего nanneirra lie исчерпывается од ной только фобией 
(не принимая во внимание нарушение в принятии пищи), а должно быть понято, как 
настоящая истерия, состоящая кроме симптомов страха еще и из явлений конверзии. 
Часть гомосексуальных душевных движений сохраняется в болезненных явлениях, 
которыми захвачены органы; начиная с этого времени, а также и гораздо позже, 
кишечник ведет себя как истерически больной орган. Бессознательная, вытесненная 
гомосексуальность сконцентрировалась на функции кишечника. Именно эта часть 
истерии оказала нам самые ценные услуги впослед ствии, при аналитическом 
разрешении заболевания.
      1) Как указано выше, сцену с Грушей пациент припомнил сам, в 
возникновении этого воспоминания конструкции или поведение врача не принимали 
никакого участия, изъяны в воспоминании о ней были анализом восполнены таким 
образом, что заслуживают названия безупречного, если вообще придавать 
какую-нибудь ценность методу аналитической работы Рационалистическое толкование 
этой фобии могло бы только сказать ничего необыкновенного нет в том. что 
расположенный к боязливости ребенок получает припадок страха и от бабочки с 
желтыми полосками, вероятно, вследствие врожденной склонности к страху (Ср 
Stanley Holl, A Synthetic genetic Study of fear Amer J of Psychology, XXV, 
1914) He зная причины этому, ребенок ищет какои-нибудь связи в детстве для 
этого страха и пользуется -случачным сходством имени и одинаковостью полос, 
чтобы сконструировать себе фантазию о приключении с нянькой, о которой еще 
сохранилось воспоминание Но если побочные условия невинного само по сеое 
события. — мытье пола. метла, ведро, проявляют в дальнейшей жизни такую силу, 
что навсегда и навязчиво обуславливают выбор объекта у этого человека, то фобия 
бабочки приобретает непонятное значение Положение вещей становится, по крайней 
мере, сто гь же замечательным, как и предполагаемое мною, и пропадает вся 
выгода от рационалистического понимания этой сцены Сцена с Грушей для нас 
особенно ценна, так как на ней мы можем подготовить свое суждение для понимания 
менее достоверной первичной сцены
      Выводы и проблемы
      469
      Теперь у нас должно хватить мужества разобрать еще более сложные условия 
невроза навязчивости. Представим себе еще раз всю ситуацию: господствующее 
мазохистичес-кое и вытесненное гомосексуальное сексуальные течения, а с другой 
стороны — "я", захваченное истерическим отстранением обоих, какие процессы 
превращают это состояние в невроз навязчивости? Превращение происходит не 
самопроизвольно, благодаря дальнейшему внутреннему развитию, а благодаря 
постороннему влиянию извне. Явное следствие его состоит в том, что стоявшее на 
первом месте отношение к отцу, которое до того находило себе выражение в фобии 
волка, выражается теперь в навяушпой набожности Не МОГУ не указать на ч о, что 
этот процесс у нашего пациента является прямым подтверждением взгляда, 
высказанного мною в "Тотем и Табу" 1) об отношении животного — тотема к 
божеству. Я склонился там в пользу того взгляда, что представление о божестве 
не является дальнейшим развитием тотема, а возникает независимо от него на 
смену ему из общего обоим корня. Тотем представляет собой первого заместителя 
отца, а бог -позднейшего, в котором отец снова приобретает свой человеческий 
образ. То же имеет место и у нашего больного В фобии волка пациент проделывает 
тотемистичес кую ступень заместителя отца, ступень, которая затем обрывается и, 
вследствие новых отношений между ним и отцом, сменяется фазой религиозной 
набожности. Влияние, произведшее это превращение, исходило из религиозного 
учения и священной истории, с которыми он познакомился при посредстве матери. 
Результаты соответствуют тому, чего добивалось воспитание. 
Садистически-мазохистическая организация медленно приходит к концу, фобия волка 
быстро исчезает, вместо боязливого отрицания сексуальности наступает высшая ее 
форма. Набожность становится господствующим фактором в жизни ребенка. Но все 
эти преодоления совершаются не без борьбы, признаком которой являются 
богохульственные мысли и вследствие которых утверждается навязчивое 
преувеличение религиозного церемониала. Еслд не считать этих патологических 
феноменов, то можно сказать, что в этом случае религия совершила все то, для 
чего она вводится в воспитание. Она укротила сексуальные стремления ребенка, 
дав им возможность субли-
      I) "Тотем и Табу ", V выпуск этой библиотеки
      470
      3 Фрейд
      мироваться и остановиться на чем-нибудь твердо, уменьшила значение его 
семейных отношений и предотвратила угрожавшую ему изоляцию благодаря тому, что 
открыла для него связь с великой общественностью людей. Дикий запуганный 
ребенок стал социальным, нравственным и поддающимся воспитанию Главным 
двигателем религиозного влияния было отождествление с образом Христа, который 
стал ему особенно близок благодаря случайности его рождения Здесь слишком 
большая любовь к отцу, сделавшая необходимым вытеснение, нашла, наконец, выход 
в идеальной сублимации. В образе Христа можно было любить отца, называвшегося 
теперь богом, г таким усерчием, которое 1ще'1но искало выхода ни и i ношению к 
земному отцу Пути, которыми можно было проявить эт\ любовь, были предуказаны 
религией; им чуждо чувство вины, которого нельзя отделить от индивидуальных 
любовных стремлений. Если таким образом самое глубокое, уже сраженное, как 
бессознательная гомосексуальность, сексуальное стремление могло еще быть 
дренировано, то поверхностное мазохистическое стремление нашло себе 
несравненную сублимацию в сказаниях о муках Христа, который отдал себя в жертву 
па истязания по поручению и в честь своего божественного отца. Таким образом, 
благодаря смеси удовлетворения, сублимации и отвлечения от чувственного на 
чисто духовные процессы и открытию социальных отношений, какие она дает 
верующему, религия сделала свое дело у свихнувшегося с пути ребенка. Его 
противодействие религии вначале име \о три различных исходных пункта. Во первых,
 это было отклонение всяких новшеств,— чему примеры мы уже видели. Он защищал 
всякую однажды занятую позицию либидо в страхе перед потерей при отказе от нее 
и из недоверия к возможности найти полную замену ей в новой позиции. Это и есть 
та важная и фундаментальная психологическая особенность, которую я описал в 
трех статьях по теории сексуальности, как особенность к фиксации. Юнг хо тел, 
под названием психической "инертности" (Tr(a )ghe-it), сделать ее главной 
причиной всех неудач невротиков. Я думаю, что он неправ, она идет гораздо 
дальше и играет значительную роль также и в жизни не нервных людей. Легкая 
подвижность или неподвижность либидинозных, а также и др)того рода 
привязанностей энергии составляет особую характерную черту, свойственную многим 
нор-
      Выводы и проблемы
      471
      мальным, и вместе с тем не у всех нервных она встречается; до сих пор эту 
черту не удалось привести в связь с другими особенностями психики, и она, как 
простое число, не делится ни на какие составные части. Нам известно только то, 
что свойство подвижности психических привязанностей энергии с возрастом заметно 
уменьшается. Оно составило для нас одно из показаний для установления границ 
возможности психоаналитического воздействия. Но встречаются лица, у которых эта 
психическая пластичность сохраняется гораздо дольше обычного возраста, а у 
других она пропадает в очень раннем возрасте. Если последнее бывает у 
невротиков, то с огорчением открываешь, что при одинаковых, по видимому, \ 
словиях у них не удается устранить таких изменений, с которыми у других удается 
легко справиться. Поэтому и при превращении психических процессов приходится 
принимать во внимание понятие об энтропии, большая степень которой мешает 
исчезновению уже совершившегося. Вторым пунктом для нападения был для него факт,
 что в основе самого религиозного учения нет одинакового отношения к богу-отцу, 
что оно проникнуто признаками амбивалентной установки, господствовавшей при 
возникновении этого учения Эту амбивалентность он сразу почувствовал, благодаря 
большому развитию этой черты у него самого, и связал с ней ту острую критику, 
которая так поразила нас у ребенка в возрасте пяти лет. Но самое большое 
значение имел несомненно третий момент, влиянию которого мы должны приписать 
патологические последствия его борьбы против религии. Течение, которое 
стремилось к мужчине и должно было подвергнуться субли-мированию при помощи 
религии, не было уже свободно, а частично отделено благодаря вытеснению, 
вследствие чего оно не могло быть сублимировано и осталось связанным со своей 
первоначальной сексуальной целью. Благодаря такой связи вытесненная часть 
стремилась проложить себе дорогу к сублимированной части или привлечь ее к себе 
Первые размышления, касающиеся личности Христа, содержали уже вопрос о том, 
может ли возвышен ный сын выполнить также и застрявшее в бессознательном 
сексуальное отношение к отцу. Отказ от этих стремлений не имел иных последствий,
 кроме появления как будто богохульств енных навязчивых мыслей, в которых 
проявилась физическая нежность к богу в форме унижения его. Жестокая борьба 
против этих компромиссных
       472
      3. Фрейд
      Выводы и проблемы
      473
      образований должна была привести к навязчивому преувеличению всех 
действий, в которых находили выход, согласно религиозному предписанию, 
набожность и чистая любовь к богу. В конце концов, победила религия, но ее 
основа, коренящаяся во влечениях, оказалась несравненно более сильной, чем 
устойчивость продуктов ее субли-мирования. Как только жизнь дала ему нового 
заместителя отца, влияние которого направилось против религии, он отказался от 
нее и заменил ее другим. Вспомним еще интересное осложнение, а именно, что 
набожность развилась под влиянием женщин (мать, няня), между тем как мужское 
влияние способствовало освобождению от нее. Развитие невроза навязчивости па 
почве анально-сади-стической сексуальной организации в общем подтверждает то, 
что в другом месте я говорил о "предрасположению к неврозу навязчивости" 1). Но 
предшествующая тяжелая истерия делает наш случай в этом отношении неясным. Я 
хочу закончить обзор сексуального развития нашего больного коротким освещением 
дальнейших его изменений. С наступлением половой зрелости у него появилась 
сильная чувственность, которую следует считать нормальной, мужское течение с 
сексуальной целью генитальной организации, переживания которой заполняют весь 
период, предшествовавший вторичному заболеванию. Они непосредственно связаны со 
сценой с Грушей, заимствуют у этой сцены навязчивый характер возникающей 
припадками и вдруг исчезающей влюбленности, причем ей приходится бороться с 
задержками, исходящими из остатков инфантильного невроза. Наконец, посредством 
сильного порыва к женщине, он завоевал себе полную мужественность; с этого 
времени он крепко держится этого сексуального объекта, но радостей от этого не 
испытывает, потому что сильная теперь совершенно бессознательная склонность к 
мужчине, сконцентрировавшая в себе все силы последних фаз развития, постоянно 
отрывает его от женщины и заставляет сильно преувеличивать, в промежутках, свою 
зависимость от женского объекта. Приступая к лечению, он жаловался, что не 
может долго оставаться верным женщине, и вся работа направилась на то, чтобы 
открыть ему его бессознательное отношение к мужчине. Прибегая к краткой 
формулировке, можно сказать, что отличительной чертой его детства было 
колебание между активнос-
      I) Internal. Zeitschrift vir (a:)n.tlich. Psychoanalyse. I Bd. 1913. S. 
525 ff.
      I
      тью и пассивностью, его юности — борьба за мужественность, и периода 
жизни с момента заболевания — борьба за объект мужских устремлений. Повод к его 
заболеваниям не совпадает ни с одним из "типов невротических заболеваний", 
которые я объединил, как специальные случаи "несостоятельности"1), и таким 
образом обращает внимание на известный изъян в перечисленном ряду типов. Он 
заболел, когда органическая болезнь гениталий разбудила в нем страх кастрации, 
нанесла смертельный удар его нарцизму и заставила его отказаться от ожидания 
исключительной к себе благосклонности судьбы. Он заболел, следовательно, 
благодаря нарцистической "несостоятельности" Эта огромная сила его парцисизма 
вполне согласуется с другими признаками сексуального развития, протекавшего с 
задержками, а именно с тем, что его ге-теросексуальный любовный выбор при всех 
своей энергии содержал так мало психических устремлений, и что гомосексуальная 
установка, настолько более близкая нарцисиз-му, с такой настойчивостью 
проявлялась у него, как бессознательная сила. Разумеется, при таких нарушениях 
психоаналитическое лечение не может произвести внезапного переворота и сравнить 
его развитие с нормальным; оно в состоянии только устранить препятствие и 
расчистить пути к тому, чтобы жизненные влияния могли дать развитию лучшее 
направление. Как особенности его психического существа, раскрытые психоанализом,
 но не выясненные и соответственно не подвергшиеся непосредственному 
воздействию, я называю упомянутую уже устойчивость его фиксации, невероятное 
развитие наклонностей к амбивалентности и, как третью черту конституции, 
заслуживающей названия архаической, способность сохранять одновременно годньши 
к функционированию самые различные и противоположные либидинозные привязанности.
 Постоянное колебание между этими привязанностями, долгое время как бы 
исключающее всякое окончательное изживание и продвижение вперед в лечении, 
преобладало во всей картине болезни последнего периода, которой я могу лишь 
слегка коснуться. Вне всякого сомнения, это была черта характерная для 
бессознательного, но перешедшая у него и на достигшие сознания процессы. Но эта 
черта проявлялась у него только на результатах эффективных переживаний, в 
области /; Zentralbl. f(u:)r Psychoanalyse. II, 6. 1912.
       474
      3 Фрейд
      чистой логики он проявил, наоборот, исключительное умение в улавливании 
противоречий и непонятного Благодаря этому его душевная жизнь производит то же 
впечатление, что и древняя египетская религия, столь непостижимая для нас, так 
как она сохраняет все ступени развития одновременно с конечными результатами, 
самых древних богов и значения божества — наряду с самыми последними, 
располагает в одной плоскости то, что в ходе развития других составляет 
глубокие наслоения Я довел до конца то, что хотел сообщить об этом случае 
заболевания Только еще две из многочисленных проблем, которые этот случай 
затрагивает, кажутся мне достойными особого упоминания Первая касается филогене 
тически унаследованных схем, под влиянием которых жизненные впечатления, как 
под руководством философских "категорий", укладываются в определенный порядок Я 
готов защищать взгляд, что они составляют осадки истории человеческой культуры 
Комплекс Эдипа, обнимающий отношения ребенка к родителям, принадлежит к числу 
этих схем или, вернее, составляет известный пример этого рода В тех случаях, 
когда переживания не соответствуют унас ледованной схеме, совершается 
переработка их фантазий, работу которой проследгпъ в деталям было бы безусловно 
полезно Именно эти случаи лучше всего могут показать нам самостоятельное 
существование схем Мы часто можем заметить, что схема одерживает победу над 
индивидуальным переживанием, как, например, в нашем случае, когда отец 
становится кастратором и угрозой детской сексуальности, несмотря на 
отрицательный, в общем, комплекс Эдипа Другое влияние этой схемы выражается в 
том, что кормилица занимает место матери или сливается с нею Противоречия между 
переживанием и схемой доставляют, по-видимому, богатый материал детским 
конфликтам Вторая проблема стоит близко к этой, но она несравненно более 
значительна Если принять во внимание отношение семилетнего ребенка к ожившей 
первичной сцене1) или даже если только подумать о гораздо более простых 
реакциях полуторагодовалого ребенка при переживании этой
      1) Могу не считаться с тем что это поведение получило свое словесное 
выражение только два десятилетия спустя, потому что все влияние, приписываемое 
нами этой сцене выразилось в форме симптомов, навязчивостеи и т д уже в детстве,
 задолго до анализа При этом совершенно безразлично, считать in ее первичной 
сценой или первичной фантазией
      Выводы и проблемы
      475
      сцены, то нельзя не согласиться с мнением, что у ребенка при этом 
проявляется влияние своего рода трудноопределимого знания, чего-то, похожего на 
подготовку к понима нйю1) В чем оно может состоять, — об этом у него нет 
никакого представления,) нас имеется только великолепная аналогия с глубоким 
инстинктивным знанием у животных Если бы и у человека существовало 
инстинктивное зна ние, то не Ьыло бы ничего удивительного в юм, что оно 
преимущественно касалось Ьы процессов сексуальной жизни, xo^я никоим образом не 
ограничивалось бы толь ко ими Это инстинктивное составляло Ьы ядро бессозна 
тельного, примитивную душевную деятельность, которая впос\Р4(. гвпи 
ш[звер1ае-1ся г тропа ц закрывается разви вающимся у человека разумом, но часто 
оно, быть может, у всех, сохраняет способность притянуть к себе высшие духовные 
силы Вытеснение было бы возвращением к этой инстинктивной ступени, и человек 
расплачивался бы та ким образом за свои великие завоевания своей наклонно стью 
к неврозу, а самая возможность возникновения неврозов доказывала бы 
существование прежней инстинк тпвной предварительной ступени психического 
развития Значение же ранних травм в детстве заключается в таком случае в том, 
что пос \едние доставляют материал этому бессознательному, защищающий его от 
полного поглощения последующим развитием Мне известно, что подобные мысли, 
подчеркивающие унаследованный филогенетически приобретенный мо мент душевной 
жизни, высказывались с различных сторон, и я даже думаю, что им слишком 
поспешно уделя лось место в психоаналитических взглядах Они мне ка жутся 
допустимыми только тогда, когда психоанализ, со храняя вполне корректную линию 
различных инстанций в добытом им материале, доходит до следов унас\едо ванного, 
после того, как он проник сквозь все наслоения индивидуально приобретенного
      I) Снова должен подчеркнуть что все эти рассуждения были оь. север шенно 
излишнлмч если оы сновидение и невроз не относи гись к пе рчоду детства
       Из истории детской души1)
      Два случая детской лжи Вполне понятно, что дети лгут, когда они этим 
подражают лжи взрослых. Но некоторые случаи лжи хорошо воспитанных, 
неиспорченных детей имеют особое значение, и воспитателям следует задуматься 
над ними вместо того, чтобы сердиться на так\то ложь. Она совершается под 
влиянием очень сильной любви и становится пагубной, если вызывает недоразумения 
между ребенком и любимым им лицом. 1 Семилетняя девочка (во втором классе) 
просила у отца денег на покупку красок, чтобы окрасить к пасхе писан-ки. Отец 
отказал ей в этом, сославшись на отсутствие денег. Вскоре после этого девочка 
снова просит у отца денег, чтобы сделать свой взнос на покупку венка умершей 
владетельной особе страны. Каждый ученик школы должен был внести пятьдесят 
пфеннигов. Отец дает ей десять марок; она уплачивает свой взнос, кладет отцу на 
стол девять марок, а на остальные пятьдесят пфеннигов покупает краски, которые 
прячет в свой шкафчик. За столом отец с раздражением спрашивает ее, что она 
сделала с недостающими пятьюдесятью пфеннигами, уже не купила ли она все-таки 
на них красок. Она это отрицает, но ее выдает старший на.два года брат, с 
которым она совместно собралась окрашивать яйца; краски нашли в шкафу. 
Рассерженный отец предоставляет матери наказать провинившуюся, и она была очень 
строго наказана. Мать после этого сама была потрясена, когда заметила, в какое 
отчаяние пришел ребенок. Она осыпает девочку ласками после наказания, ведет ее 
гулять, чтоб утешить ее. Но впечатление от этого переживания, названного самой 
пациенткой "поворотным пунктом" в ее юности, оказывается неизгладимым. До того 
она была резвая, самоуверенная девочка, а с той поры она становится робкой, 
боязливой. Будучи невестой, она однажды переживает ей самой не-
      I) Internationale Zeitachrift f(u )r (a:)ntliche Psychoanalyse, I. 1913
      Из истории детской души
      477
      понятную вспышку ярости, когда мать покупает ей мебель л приданое. У нее 
мелькает мысль, что деньги принадлежат ей, и никто не имеет права распоряжаться 
ими даже для нее. Молодой женщиной она не решается просить у мужа денег на 
личные расходы и без всякой надобности отделяет от его денег "свои". Во время 
лечения случается несколько раз, что муж опаздывает с присылкой денег, так что 
она остается в чужом городе без всяких средств. Когда однажды она мне это 
рассказала, я хотел взять с нее слово, что если такой случай повторится, она 
займет у меня ту незначительную сумму, которая ей пока нужна на расходы. Она 
обещает, но когда в следующий раз она была стеснена в деньгах, обещания своего 
не сдержала, а предпочла взять деньги под залог своих драгоценностей. Она 
объявила, что не может брать у меня денег. Присвоение пятидесяти пфеннигов в 
детстве имело значение, которого отец не мог подозревать. За некоторое время до 
поступления в школу она выкинула удивительную штуку с деньгами. Соседка, с 
которой она была в дружеских отношениях, просила ее проводить в лавку своего 
малыша, снабдив небольшой суммой денег для покупки чего-то. Оставшиеся после 
покупки деньги она, как старшая, понесла домой. Но, встретив на улице прислугу 
соседки, она бросила деньги на мостовую. При анализе этого, ей самой 
непонятного поступка, ей пришла в голову мысль об Иуде, который швырнул 
сребреники, полученные за предательство Христа. Она с уверенностью утверждает, 
что знала повествование о страданиях Христа еще до поступления в школу. Но в 
каком отношении она могла отождествить себя с Иудой? Когда ей бььло три с 
половиной года, у нее была бонна, к которой она сильно привязалась. Эта девушка 
вступила в эротическую связь с одним врачом, на прием к которому она являлась 
вместе с ребенком. Вероятно, ребенок стал тогда свидетелем различных инцидентов 
сексуального характера. Видела ли она, что врач давал девушке деньги, с 
точностью нельзя установить, но не подлежит никакому сомнению, что девушка 
дарила ребенку мелкие монеты, чтобы этим обеспечить его молчание, и на эти 
деньги делались по дороге домой покупки (вероятно, сласти). Возможно, что и сам 
врач иной раз дарил девочке деньги. Однако, ребенок все же выдал матери девушку,
 из чувства ревности. Она так вызывающе играла полученными мелкими монетами, 
что мать не могла не спросить: откуда у тебя деньги? Девушке отказали.
       478
      3. Фрейд
      Итак, уже с самого раннего возраста получение от кого-нибудь денег 
приобрело для нее значение любовных от ношении, физического отдавания себя. 
Взять у отца деньги имело значение объяснения в любви. Фантазия, будто отец ее 
возлюбленный, была так соблазнительна, что при помощи ее детское желание иметь 
краски для пасхальных яиц, несмотря на запрещение, легко было осуществить. Но 
сознаться в присвоении денег она не могла, она должна была отрицать, потому что 
в настоящем мотиве этого поступка, ею самой неосознанном, она сознаться не 
могла. Наказание со стороны отца было, следовательно, выражением того, что он 
отвергает предложенную ему нежность, выражением его презрения, и потому 
надломило ее. Во время лечения наступило вдруг состояние глубокой удрученности, 
разрешение которого и привело к воспоминаниям о всем вышеизложенном, когда я 
однажды вынужден был, как бы в подражание выраженному отцом презрению, просить 
ее не приносить мне цветов. Для психоаналитика вряд ли нужно еще подчеркнуть, 
что это маленькое детское переживание представляет из себя один из столь частых 
случаев сохранения ранней анальной эротики в поздней любовной жизни. Из того же 
источника происходит наслаждение от окрашивания яиц 2 Одна женщина тяжело 
заболела вследствие своей неспособности справиться с предъявленными ей жизнью 
требованиями. До того она была исключительно толковая, правдивая, серьезная и 
хорошая девушка, а потом милая женщина. Но еще раньше, в первые годы жизни, она 
была своенравным, прихотливым ребенком. В то время, когда она еще в школе 
быстро преобразилась в слишком добрую и слишком совестливую, с ней произошли 
такие вещи, которые дали повод к тяжелым упрекам во время болезни и в которых 
она видела доказательство своей глубокой испорченности. Воспоминания убеждали 
ее в том, что она тогда часто хвастала и лгала. Однажды по дороге в школу одна 
подруга ее прихвастнула: а у нас вчера к обеду было мороженое 1). Она 
возразила: о, мороженое подается у нас каждый день В действительности, она даже 
не понимала, что значит подавать к обеду мороженое; она знала лед только в виде 
длинных кусков, которые разво-
      I) fJo-не.мецки мороженое ч кд обозначается одни.\1 ч тем же словом EIS, 
благодаря чему ч возможно было девочке спутать оба представления
      Из истории детской души
      479
      зятся на повозках, но она полагала, что под этим подразумевается что-то, 
имеющее особый шик, и поэтому не хотела отставать от подруги. Когда ей было 
десять лет, то во время урока рисования им однажды задано было нарисовать от 
руки круг. Но она воспользовалась для этого циркулем и таким образом с 
легкостью нарисовала совершенный круг и с торжеством показала свою работу 
соседке. Учитель подо-ше-л ближе, услышал ее хвастовство, открыл след цирку ALH 
в кругу и потребовал у девочки объяснений. Но она упорно отрицала все, не 
сдавалась ни на какие доказательства и наконец, совершенно замолчала. Учитель 
совещался по этому поводу с отцом; оба пришли к решению оставить этот поступок 
без последствий, так как девочка обыкновенно ведет себя хорошо. Оба случая лжи 
ребенка были мотивированы тем же комплексом. Как у старшей из пятерых детей 
в^семье, у маленькой девочки рано развилась очень сильная привя-зандюсть к отцу,
 из-за которой в зрелом возрасте суждено было рушиться счастью ее жизни. Скоро, 
однако, она не могла не заметить, что к ее любимому отцу вовсе не подходит то 
величие, которое она готова была ему приписать. Ему приходилось бороться с 
денежными затруднениями, он вовсе не был так могуществен и знатен, как она 
воображала. Но с таким умалением своего идеала она не могла примириться. 
Сосредоточив, по женскому обычаю, все свое честолюбие на любимом мужчине, она 
подпала под власть сильнейшего побуждения к тому, чтоб быть отцу поддержкой 
против всех. Она хвастала поэтому перед подругой, чтобы избавить отца от 
унижений. Когда позже она узнала, что лед (мороженое) к обеду нужно перевести 
словом "glace", то у нее открылся ассоциативный путь к тому, чтобы упреки 
благодаря этим воспо-ми наниям привели, в конце концов, к страху перед 
стеклянными (Glas) осколками и черепками. Отец был прекрасным рисовальщиком и 
часто вызывал своим талантом восторг и восхищение у детей. Отождествляя себя с 
отцом, она нарисовала в школе тот круг, который мог ей удасться только 
благодаря обманным приемам. Словно она хотела похвастать: смотри-ка, что умеет 
мой отец! Сознание вины, которое было связано с такой слишком сильной 
привязанностью к отцу, выразилось в попытке солгать; сознаться она не могла по 
то же причине, что и девочка в вышеизложенном наблюдении, по-
       480
      3. Фрейд
      ОГЛАВЛЕНИЕ
      тому что в таком случае она должна была сознаться в своей тайной 
инцестуозной любви. Не следует преуменьшать значение таких эпизодов из детской 
жизни. Было бы грубой ошибкой, если бы на основании таких детских проступков 
ставился диагноз в смысле развития безнравственного характера. Однако, подобные 
проступки находятся в связи с самыми сильными побуждениями детской души и 
указывают на предрасположение к тому, чтобы в дальнейшем жизнь сложилась так 
или иначе, или к тому, чтобы развился невроз.
      Часть I Вступление . Благословленный и запретный инцест 3 Предисловие к 
русскому изданию 8 Биографический очерк 11 ВВЕДЕНИЕ В ДЕТСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ. А.
Фрейд Лекция 1 Введение в детский анализ 22 Лекция 2 Приемы детского анализа 34 
Лекция 3 Роль перенесения в детском анализе 48 Лекция 4 Психоанализ в детском 
возрасте и воспитание 60 ПСИХОПАТОЛОГИЯ ДЕТСТВА И ЕЕ ИСТОКИ Глава 1 Истоки 
детской психопатологии 76 Глава 2 Связь взрослого и детского анализа 93 Глава 3 
Нормальное детское развитие (масштабы и оценка) - 116 Глава 4 Патологическое 
детское развитие (масштабы и оценки) 157 Глава 5 Патологическое детское 
развитие Инфантильные предварительные ступени более поздних заболеваний 186 
Глава 6 Пути и возможности терапии 235 Краткий словарь психоаналитических 
терминов 256 Библиография 265
       482
      ОГЛАВЛЕНИЕ
      Часть II ПСИХОАНАЛИЗ ДЕТСКИХ НЕВРОЗОВ. 3. Фрейд Анализ фобии пятилетнего 
мальчика т т»„_ _.,—--
      I Введение II История болезни и анализ III Эпикриз Из истории одного 
детского невроза т т-т_-.__-_-_ г
      I П Ш IV V VI VII VIII IX
      Предварительные замечания Обзор среды и история болезни Соблазн и его 
непосредственные последствия Сновидения и первичная сцена Несколько 
принципиальных соображений Невроз навязчивости Анальная эротика и кастрационный 
комплекс Дополнения из самого раннего детства Разрешение Выводы п проблемы
      1Ь жшни детской души
      270 281 339 372 378 383 393 410 422 432 447 460 474