анализе матери и ребенка. Долговременные и дорогие исследования, вероятнее 
всего, оправдываются благодаря полученной в них информации. (См. по этому 
поводу публикации Госпиталя "Ребенок, терапия, клиника" и авторов: Доротти 
Барленгхэм, 1955; Ильза Хеллман, I960; Катта Леви, I960; Марджори Спринц, 1962).
 Из анализа матери и ребенка мы узнали следующее: а) что для многих родителей 
их ребенок представляет собой либо идеальную фигуру, либо объект из их 
собственного прошлого, что их соединение с ребенком зависит от этого мнимого 
отношения, и что ребенок развивается в духе этих фантазий, чтобы сохранять 
расположение к себе родителей, даже где ему самому причиняется наличие; б) что 
многие невротические или психотические родители втягивают ребенка в свою 
патологическую систему и пренебрегают его собственными потребностями развития; 
в) что некоторые матери фактически разделяют симптом с ребенком и вместе с ним 
действуют в форме совместного психоза, г) что патогенное влияние на ребенка тем 
сильнее, чем больше он выступает на стороне родителей в фактических действиях, 
а не только в фантазиях; в последнем случае анализ ребенка может 
удовлетвориться терапией, в первом случае необходимо обследование референтного 
родителя, если ребенок должен быть освобожден от его патологической зависимости.
 Изветен факт: родители часто ответственны также за поддержание нарушений у 
ребенка. Многие из инфантильных фобий, инфантильных нарушений питания, 
церемоний засыпания и т.п. могут появиться только при поддержке матери. Матери, 
которые также сильно боятся состо-
      Глава 2. Связь взрослого и детского анализа
      111
      яния страха у ребенка, как и он сам, сами становятся защитниками его 
страха и тем сопричастны предостерега-ниям, избеганиям, отречениям и т.д. Часто 
инфантильные нарушения такого рода для наблюдателя еще очевиднее, когда 
невротические дети отдалены от своих родителей (как, например, при эвакуации 
лондонских детей в годы войны 1939-1945 гг.). Непременные навязчивые действия 
производятся навязчивоневротическими детьми на теле матери, а не на собственном 
теле. Для некоторых родителей анализ показал, что патология у ребенка отвечает 
некоторому бессознательному желанию с их стороны, и что по этой причине они 
вынуждены способствовать нарушению вместо того, чтобы противостоять ему. 
Неопровержимый факт: родительской помощи отводится важная роль при лечении. 
Здесь детский аналитик имеет хорошие основания завидовать коллегам из взрослого 
анализа в исключительности отношений к их пациентам. О начале, продолжении и 
конце лечения в детском анализе решает, как упоминалось выше, не Я пациента, а 
разум и понимание родителей. Родителям, а не самому ребенку, выпадает задание 
поддерживать терапевтический союз с аналитиком, даже если сопротивления "и 
отрицательные переносы этому противодействуют; где Ъни вместо этого стоят на 
стороне сопротивления ребенка и разделяют его, анализ раньше времени 
разрушается. Где возрастает положительный перенос, повышается обычно и ревность 
матери к аналитику и усиливается никогда не исчезающий детский конфликт 
лояльности. В общем фактическое участие родителей в аналитическом процессе 
изменяется в зависимости от возраста ребенка, от типа его нарушения, от 
личности и патологии родителей и от технических убеждений аналитика. Мы 
встречаемся со всеми имеющимися возможностями. На одном конце стоит 
преднамеренное отстранение родителей, пока это позволяют внешние обстоятельства 
и строгое соблюдение аналитической секретности по отношению к ним. От этого 
идет: частная информация через самого детского аналитика; одновременная 
консультация матери, чтобы дать ей возможность быть в курсе протекания анализа; 
одновременная психотерапия отца или матери; присутствие матери на аналитическом 
занятии маленьких детей; инструкция матери по самостоятельному обращению с 
маленькими детьми; одновременное подключение одного из родителей к анализу 
взрослых и т.д. На другом
       110
      А. Фрейд
      правлении объектного либидо; г) потребности в помощи и руководству при 
ориентации во внутреннем мире и при овладении им, т.е. при ограничении 
побуждений; д) потребности в образцах во внешнем мире как стимул для 
образования СВЕРХ-Я. Для аналитика также важно понимать, какую роль можно 
приписать влиянию родителей на возникновение патологических явлений. Здесь не 
всегда легко различить причину и следствие, т.е. не путать реакцию матери на ее 
нездорового (к примеру, аутичного) ребенка с ее патогенным влиянием на его 
развитие. Вероятнее всего эти различия могут встретиться в одновременном 
анализе матери и ребенка. Долговременные и дорогие исследования, вероятнее 
всего, оправдываются благодаря полученной в них информации. (См. по этому 
поводу публикации Госпиталя "Ребенок, терапия, клиника" и авторов: Доротги 
Барленгхэм, 1955; Ильза Хеллман, I960; Катта Леви, I960; Марджори Спринц, 1962).
 Из анализа матери и ребенка мы узнали следующее: а) что для многих родителей 
их ребенок представляет собой либо идеальную фигуру, либо объект из их 
собственного прошлого, что их соединение с ребенком зависит от этого мнимого 
отношения, и что ребенок развивается в духе этих фантазий, чтобы сохранять 
расположение к себе родителей, даже где ему самому причиняется наличие; б) что 
многие невротические или психотические родители втягивают ребенка в свою 
патологическую систему и пренебрегают его собственными потребностями развития; 
в) что некоторые матери фактически разделяют симптом с ребенком и вместе с ним 
действуют в форме совместного психоза, г) что патогенное влияние на ребенка тем 
сильнее, чем больше он выступает на стороне родителей в фактических действиях, 
а не только в фантазиях; в последнем случае анализ ребенка может 
удовлетвориться терапией, в первом случае необходимо обследование референтного