доставляет нам ребенок, как вы уже видели из приведенных мною примеров, 
особенно ясен и понятен. Он дает нам ключ к пониманию содержа ния детских 
неврозов; я оставляю за собой право дать опи сание их в другом месте. Этот 
материал дает нам много веских подтверждений таких фактов, о которых мы до сих 
пор говорили лишь на основании выводов, сделанных из анализов со взрослыми 
людьми. Однако, существующий у меня до настоящего времени опыт, накопленный с 
помощью описанной здесь техники, показывает, что мы не можем перешагнуть за тот 
период, когда у ребенка появ ляется речевая способность, то есть когда его 
мышление при равнивается к нашелу. Теоретически это ограничение наших 
возможностей, на мой взгляд, нетрудно понять. Все, что мы узнаем относительно 
этого "доисторического" периода времени при анализе взрослых пациентов, добыва 
ет;я с помощью свободных ассоциаций и толкования ре акций перенесения, т.е. с 
помощью тех двух технических прьемов, которые неприменимы при детском анализе. 
Но, кроме того, наше положение в данном случае можно сравнить с положением 
этнолога, который тщетно пытался бы пол /чить у первобытного народа ключ к 
пониманию дои сторического времени более кратким путем, чем при изучении 
культурного народа. Напротив того, у первобытно-
       А. Фрейд
      а он был бы лишен такого источника, как сказа-;фы, которые позволяют ему 
при изучении куль-1арода сделать вывод о доисторических временах. жже и у 
меленького ребенка нет еще реактивных ний и покрывающих воспоминаний, которые 
воз-лишъ во время латентного периода, и из которых ный впоследствии анализ 
может добыть скры-ними материал. Таким образом, вместо того, леть какие-нибудь 
преимущества перед анализом лыми пациентами, детский анализ оказывается ^.
агодарным также и в добывании бессознатель-•ериала. ib я перехожу к третьей и 
последней части нашего использованию аналитического материала, кото-получен 
после тщательно проведенного подгото-iro периода с помощью описанных здесь 
прямых ых путей. После сделанных до сих пор выводов вы лены к тому, чтобы 
услышать от меня нечто но-тупающее от классических правил анализа. ' :отрим еще 
раз более подробно аналогичную си-/ взрослого пациента. Его невроз 
разыгрывается, наем, в пределах его психических инстанций меж-г факторами: 
между его бессознательными влече-го Я и сверх-Я, которое является 
представителем ix и эстетических требований общества. Задача заключается в том, 
чтобы путем осознания бес-ьных влечений упразднить конфликт, сугцеству-;жду 
этими тремя инстанциями. Побуждения, на-[еся до сих пор в вытесненном состоянии,
 не под-ъ вследствие этого воздействию сверх-Я. Анализ дает их, делает 
доступными влиянию сверх-Я, ко-ределяет теперь их дальнейшую судьбу. Место вы-[ 
занимает теперь сознательная критика, осужде->й части влечений, в то время как 
другие частич-мируются, отклоняются от сексуальных целей, ча-ке допускаются к 
удовлетворению. Этот новый 1ЯТНЫЙ исход связан с тем, что Я пациента, начи-о 
времени, когда 6ь1ло осуществлено первоначаль-еснение, вплоть до того времени, 
когда анализ [л свою освободительную работу, проделало все ческое и 
интеллектуальное развитие, и таким об-пациента может принимать теперь совсем 
иные [, чем те, которые принимались им раньше. Вле-лжны подвергнуться теперь 
разнообразным огра-
      Лекцчя 4. Психоанализа в детском возрасте и воспитание 63 ничениям, а 
сверх-Я должно отказаться от некоторых своих преувеличенных притязаний. На 
общем поприще сознательной работы осуществляется теперь синтез между обеими 
инстанциями. Сравните теперь с этим ситуацию, с которой мы встречаемся у 
ребенка. Конечно, невроз ребенка тоже разыгрывается в прееделах психических 
инстанций; и в данном случае он тоже определяется тремя силами: влечениями, Я и 
сверх-Я. Но мы уже дважды сталкивались с обстоятельствами, подготовившими нас к 
тому, что при анализе ребенка внешний мир является, хотя и неудобным для 
анализа, но органически важным фактором и оказывает очень сильное влияние на 
внутренние соотношения', во-первых, при рассмотрении начальной ситуации 
детского анализа мы были вынуждены считаться с тем, что такой важный момент, 
как сознание болезни, существует не у самого ребенка, а у окружающих его лиц, и 
во-вторых, при описании ситуации перенесения выяснилось, что аналитику 
приходится делить любовь и ненависть ребенка с его фактическими объектами. 
Таким образом, нас не должно удивлять, что внешний мир оказывает гораздо более 
сильное влияние на механизм инфантильного невроза и на течение анализа, чем у 
взрослого пациента. Мы сказали раньше, что сверх-Я взрослого индивида является 
представителем моральных требований общества, в котором живет человек. Мы знаем,
 что сверх-Я обязано своим происхождением отождествлению ребенка с первыми и 
самыми важными любовными объектами — с родителями, на которых опять-таки 
общество возложило задачу внедрить в ребенка общеобязательные этические 
требования и добиться требуемого обществом ограничения влечений. Таким образом, 
требование, которое имело первоначально личный характер и исходило от родителей,
 становится лишь в ходе прогресса (от объектной любви к родителям до 
отождествления с ними) Я-идеалом, независи-мьш от внешнего мира и его 
прототипов. У ребенка же о такой независимости не может быть и речи. 
Освобождение от привязанности к любимым объектам произойдет лишь в далеком 
будущем, отождествление же при продолжающейся объектной любви происходит очень 
медленно и частично. Тем не менее в этот ранний перииод сверх-Я существует, и 
многие отношения между ними и Я аналогичны соотношениям, существующим в более 
позднем возра-СГ^- Однако, не следует упускать из виду постоянной сме-
       64
      А. Ф^ейд
      Hbi взаимоотношений между сверх-Я и объектами, которым оно обязано своим 
возникновением; мы можем сравнить их с соотношениями, имеющими место в двух