Подобная затрата необходима и для того, чтобы Я ребенка могло поддерживать и 
драматизировать его приятные фантазии. Мужественность братьев маленькой девочки,
 чей случаи я описывала, постоянно выставлялась перед ней напоказ; с не меньшей 
регулярностью она отвечала утверждением: «Мне тоже есть что показать».
Зависть маленького мальчика в случае с шапкой постоянно возбуждалась мужчинами, 
которых он видел вокруг себя, и он упорно представал перед ними со шляпой, 
шапкой или рюкзаком, которые считал надежным доказательством собственной 
мужественности. Любое внешнее вмешательство в такого рода поведение дает такой 
же результат, как и помеха протеканию действительно навязчивой деятельности. 
Нарушается тщательно сохранявшееся равновесие между отвергавшейся тенденцией и 
защитном силой; внешний стимул, который отрицался, или инстинктивный стимул, 
который был вытеснен, стремится проложить себе путь в сознание и вызывает в Я 
чувства тревоги и неудовольствия.
Способ защиты посредством отрицания в слове и действии подвержен таким же 
ограничениям во времени, как и те, что я обсуждала в предыдущей главе в связи с 
отрицанием в фантазии'. Он может быть использован, лишь пока он способен
' «Деперсонализация» в детской игре, которую я не буду здесь детально 
анализировать, находится между «отрицанием в слове и действии» и «отрицанием в 
фантазии».

Отрицание в слове и действии  1 69
сосуществовать со способностью к проверке реальности, не нарушая ее. 
Организация зрелого Я становится объединенной на основе синтеза; способ 
отрицания отбрасывается и используется вновь лишь в том случае, когда отношение 
к реальности серьезно нарушено и функция проверки реальности приторможена. 
Например, в психотических иллюзиях кусок дерева может представлять объекты 
любви, к которым пациент стремится или которые он утратил, так же как дети 
используют подобные вещи для того, чтобы защитить себя'. Единственным возможным 
исключением в неврозе является «талисман» навязчивых невротиков, но я не 
собираюсь углубляться в дискуссию относительно того, представляет ли собой этот 
предмет, столь драгоценный для пациентов, защиту от внутренних запретных 
импульсов или внешних враждебных сил, или же в нем сочетаются оба типа защиты.
   Способ отрицания в слове и действии подвержен и второму ограничению, не 
относящемуся к отрицанию в фантазии. В своих фантазиях ребенок всемогущ. До тех 
пор пока он никому их не сообщает, никто не может в них вмешаться. Однако 
драматизация фантазий в слове и действии требует подмостков во внешнем мире. 
Таким образом, использование ребенком этого механизма внешне ограничено тем, в 
какой мере окружающие соглашаются с его драматизацией, так же как внутренне оно 
ограничено мерой совместимости с функцией проверки реальности. Например, в 
случае мальчика с шапкой успешность его защитных усилий целиком зависит от 
разрешения надевать ее дома, в школе и в детском саду. Однако люди вообще судят 
о нормальности или ненормальности таких защитных механизмов не по их внутренней 
структуре, а по степени их заметпос-ти. Пока навязчивость маленького мальчика 
имела форму хождения в шапке, у него был «симптом». Его считали странным 
ребенком, и всегда оставалась опасность, что у него отберут вещь, которая 
защищала его от тревоги. В следующий период жизни его стремление к защите 
становится менее заметным. Он
' Ср. с понятием скотомизации у Р. Лафорга (R. Laforgue, 1928).
 Скотомпзация в психоанализе метафорически означает образование психических 
«слепых пятен», т. е. областей, в границах которых мы не можем оценить ничего, 
что вступает в противоречие с нашим Я. — Примеч. ред.
 
170 Раздел III. Механизмы защиты
откладывает рюкзак и головной убор и ограничивается тем, что носит в кармане 
карандаш. С этого времени он считается нормальным. Он адаптировал свой механизм 
к своему окружению, или по крайней мере он скрыл его и не позволяет ему 
вступать в конфликт с требованиями других людей. Но это не значит, что 
произошли какие-либо изменения во внутренней тревожной ситуации, В успешности 
отрицания у себя страха кастрации он не менее навязчивым образом зависит от 
наличия при нем карандаша, и если он потеряет его или не будет иметь при себе, 
то будет страдать от приступов тревоги и неудовольствия в точности так же, как 
и раньше.
Судьба тревоги иногда определяется терпимостью других людей по отношению к 
таким защитным мерам. Тревога может на этом остановиться и остаться 
ограниченной исходным «симптомом», или, если попытка защиты оказалась неудачной,
 она может развиваться дальше, приводя к внутреннему конфликту, к тому, что 
защитная борьба оборачивается против инстинктивной жизни, а тем самым к 
развитию настоящего невроза. Но было бы опасно пытаться предотвратить детский 
невроз, соглашаясь с отрицанием реальности ребенком. При чрезмерном 
использовании оно представляет собой механизм, который провоцирует в Я 
искажения, эксцентричность и идиосинкразии, от которых трудно избавиться после 
окончания периода примитивного отрицания.

Идентификация с агрессором 171
Идентификация с агрессором1
Вскрыть защитные механизмы, к которым обычно прибегает Я, бывает относительно 
легко, когда каждый из них используется раздельно и лишь в случае конфликта с 
какой-либо конкретной опасностью. Когда мы обнаруживаем отрицание, мы знаем, 
что это реакция на внешнюю опасность; когда имеет место вытеснение, Я борется с 
инстинктивным стимулом. Сильное внешнее сходство между торможением и