средствами ее проявления. Он обладает и тем и другим, но не может применить их 
для самообороны.
2. Второй наблюдаемый феномен касается отношения маленьких детей к боли, 
которую они причиняют. Фактически эти дети абсолютно не имеют понятия о 
результатах своих

112 Раздел II. Фантазии и агрессия
агрессивных действий, и со стороны взрослых необходима наглядность, чтобы 
продемонстрировать их детям. Среди большинства матерей детей, начинающих ходить,
 общеприз-нано, что ребенка надо «укусить самого» для того, чтобы он осознал ту 
боль, которую может принести укус. Работники детских садов обычно указывают 
обидчику на то, что его жертва плачет, раздражена, обозлена, испугана, у нее 
течет кровь, и так далее, что часто вызывает у обидчика удивление и даже 
замешательство.
' Это, на мой взгляд, «сводит на нет» предположение о том, что нанесение боли — 
это основная цель агрессивного поступка. Скорее нам придется заключить, что 
изначально первичным является сам агрессивный поступок, а его результат — 
вторичным. Однако такое заключение возвращает нас обратно к одному из 
нерешенных вопросов, поставленных в начале, насчет внутренней цели врожденной, 
первичной агрессивности.
Можно получить больше информации, если изучать детей второго года жизни 
систематически, а пока результаты наблюдений, по общему признанию, являются 
фрагментарными. Однако президент конгресса еще с самого начала предупредил его 
членов о том, что им не следует ожидать всего и сразу.
Теория агрессии
Психоаналитическое исследование агрессивности имеет в качестве отправного 
пункта работу Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия» (1920). Эта 
публикация имела двойной эффект, с одной стороны, выдвинув на повестку дня 
ранее отрицаемую тему агрессивности, а с другой стороны, затруднив ее 
клиническое изучение, так как поставила ее в центр теоретической дискуссии. 
Поскольку была затронута теория стимулов, теоретический мир, начиная с 1920 
года, оставался расколотым на два лагеря, убеждения которых варьировались от 
полной и даже чрезмерной приверженности дуалистической теории Фрейда о стимулах 
до полного отрицания существования инстинкта смерти и агрессивности, являющейся 
его проявлением. В то время как часть, которая касалась секса, в течение ряда 
лет использовалась в изучении пациентов, та часть,

Толкование агрессии 113
которая касалась агрессивности, еще до своего подтверждения или опровержения, 
использовалась для обоснования или оспа-ривания одной из ведущих теоретических 
гипотез. В данной статье намеренно не предпринимаются такие попытки, она 
предполагает остаться чисто клинической.
   Однако каждому отдельному аналитику, включая меня, даже если он не является 
теоретиком, приходится выбрать какую-либо точку зрения среди этих крайних 
позиций. В соответствующей аналитической литературе существует несколько 
рекомендаций и предостережений в этом отношении, которые могут быть 
использованы в качестве руководства.
   С моей точки зрения, наиболее полезные рекомендации содержатся в упомянутой 
выше статье Эйсслера «Инстинкт смерти, амбивалентность и нарциссизм» (1971), 
написанной с открыто признанной целью «оказания поддержки теории Фрейда об 
инстинкте смерти». Подобно Шопенгауэру и Фрейду Эйсслер утверждает, что, как и 
рождение, смерть является наиболее важным событием в человеческой жизни и что 
любая стоящая психологическая теория нуждается в том, чтобы «определить место 
смерти в своей общей структуре». Полностью полагаясь в своем предположении на 
теорию немецкого психолога Рудольфа Эренберга, Эйсслер, возможно, получает 
поддержку своих взглядов у поэта Райнера Марии Рильке, который расценивает 
стремление к смерти как одну из основных целей жизни или находит поддержку в 
результатах анализа детского поведения, поскольку обнаружено, что дети, 
страдающие от невротического страха смерти, неизменно расценивают каждый шаг 
роста как пугающий шаг к смерти, которого необходимо избегать.
   Однако даже базируясь на своей собственной концепции биологических 
предпосылок, Эйсслер считает, что «пока не разработаны правила, которые бы 
сказали нам о том, когда биология может быть с полным правом быть призвана на 
службу психологии». Он также расценивает необходимость избавления от вторжения 
биологии такой же важной для психоанализа, как и опору на некоторые данные из 
биологии и культуры. В этой связи он обращается к своему исследованию 
амбивалентности, психологическому феномену, который «предполагает
   
114 Раздел II. Фантазии и агрессия
присутствие противоположных инстинктов, но не полностью
объясняется их присутствием».
Мне интересно распространить вышеприведенную формулировку на сферу наших 
вопросов и проблем в клинической области. Многие из них исчезнут, если мы будем 
предупредительны и согласимся признать существующие расхождения между 
клиническими фактами и биологическим объяснением вместо того, чтобы 
принудительно навязывать прямые причинные связи между двумя этими сферами. Тема 
«источника» аг-i рессии может служить в качестве примера. В дуалистической 
биологической теории-Фрейда никогда не подразумевалось, что жизненный инстинкт 
— это актуальный источник сексуальных побуждений; было всегда признано, что 
этот источник является либо гормональным, либо анатомическим. Нет также