будет тем продолжительнее, чем больше отличается первоначальное состояние 
ребенка от вышеописанного состояния идеального взрослого пациента.
   Однако, с другой стороны, не следует думать, что эта работа слишком трудна. 
Я вспоминаю об одном случае с маленькой шестилетней девочкой, которая в течение 
трех недель находилась в прошлом году под моим наблюдением. Я должна была 
установить, является ли трудновоспитуемая, малоподвижная и тяжелая психика 
ребенка результатом неблагоприятного предрасположения и неудовлетворительного 
интеллектуального развития, или же в данном случае речь шла об особенно 
заторможенном и запущенном ребенке. Ближайшее рассмотрение выявило наличие 
необычайно тяжелого для этого раннего возраста невроза навязчивости при весьма 
развитом интеллекте и очень острой логике. Маленькая девочка была уже знакома с 
двумя детьми, с которыми я провела анализ; в первый раз она явилась ко мне на 
прием вместе со своей подругой, которая была немного старше ее. Я не говорила с 
ней ни о чем особенном и дала ей лишь возможность несколько ознакомиться с 
чужой для нее обстановкой. Вскоре, когда она явилась ко мне одна, я предприняла 
первое наступление. Я сказала ей, что она, конечно, знает, почему ко мне 
приходили двое знакомых ей детей: один — потому что он никогда не мог сказать 
правду и хотел отучиться от этой привычки, другая — потому что она слишком 
много плакала и сама была удручена этим обстоятельством. Не послали ли также и 
ее ко мне из таких соображений? На это она прямо ответила: <<Во мне сидит черт. 
Можно ли вынуть его?» В первый момент я была поражена этим неожиданным ответом, 
но затем я сказала, что это можно сделать, но это — отнюдь не легкая работа. И 
если я попытаюсь сделать это вместе с ней, то она должна будет исполнить много 
вещей, которые вовсе не будут ей приятны. Я имела в виду, что она должна будет 
рассказать мне все. Она серьезно задумалась на одну минуту и затем возразила 
мне: «Если ты говоришь мне, что это единственный способ, с помощью которого это 
может быть сделано, и при том сделано скоро, то я согласна». Таким образом, она 
добровольно согласилась выполнять основное аналитическое правило. Ведь вначале 
мы и от взрослого не требуем большего.
   
346 Раздел VI. Техника детского психоанализа
Вместе с тем она полностью отдавала себе отчет и о продолжительности лечения. 
По истечении трех недель родители девочки оставались в нерешительности, 
оставить ли ее у меня для анализа или же лечить ее другим способом. Она же сама 
была очень обеспокоена, не хотела отказаться от возникшей у нее надежды на 
выздоровление и со все большей настойчивостью требовала, чтобы я освободила ее 
от черта в течение оставшихся трех или четырех дней, после которых она должна 
была уехать. Я уверяла ее, что это невозможно, что это требует длительного 
совместного пребывания. Я не могла объяснить ей этого с помощью цифр, так как в 
силу своих многочисленных задержек она не обладала еще арифметическими знаниями,
 хотя находилась уже в школьном возрасте. В ответ на это она уселась на пол и 
указала мне рисунок ковра: «Нужно ли для этого столько дней, — сказала она, — 
сколько красных точек имеется здесь? Или же еще столько, сколько зеленых 
точек?» Я объяснила ей, какое большое количество сеансов необходимо для лечения 
с помощью небольших овалов на рисунке моего ковра. Она отлично поняла это и, 
приняв вслед за этим решение лечиться, приложила все усилия к тому, чтобы 
убедить своих родителей в необходимости длительной совместной работы со мной.
Вы скажете, что в данном случае тяжесть невроза облегчила аналитику его работу. 
Однако я считаю мнение это ошибочным. Приведу вам в качестве примера другой 
случай, в котором подготовительный период протекал аналогичным же образом, хотя 
в данном случае о настоящем неврозе не могло быть и речи.
Около двух с половиной лет тому назад ко мне была приведена одиннадцатилетняя 
девочка, воспитание которой доставляло ее родителям величайшие трудности. Она 
происходила из зажиточного мелкобуржуазного дома; семейные отношения были 
весьма неблагоприятны: отец был вялым и слабовольным человеком, мать умерла 
много лет тому назад, взаимоотношения с мачехой и младшим сводным братом носили 
враждебный характер в силу многих обстоятельств. Целый ряд краж, совершенных 
ребенком, бесконечная серия грубой лжи, скрытность и нсоткровснность в как 
более серьезных, так и в мелких вопросах побудили мать обратиться но совету 
домашнего врача к помощи анализа. В данном случае аналитический «уговор» был

Введение в детский анализ 347
столь же прост: «Родители не могут с тобой ничего сделать, — таково было 
основное положение нашего уговора, — только с одной их помощью ты никогда не 
выйдешь из состояния постоянных сцен и конфликтов. Быть может, ты попытаешься 
сделать это с помощью постороннего человека?» Она сразу взяла меня в союзники 
против родителей подобно тому, как вышеописанная маленькая пациентка, 
страдавшая неврозом навязчивости, взяла меня в союзники против своего черта. В 
данном случае сознание болезни (невроза навязчивости) было очевидно заменено 
сознанием конфликта. Однако общий для обоих случаев действенный фактор, степень 
болезни, который возник в данном случае из оснований внешнего характера, имел в 
первом случае основания внутреннего характера. Мой образ действий в этом, 
втором, случае был позаимствован мною у Айх-горна, который пользуется им при 
воспитании беспризорных. детей. Воспитатель, по мнению Айхгорна, должен прежде 
всего стать на сторону беспризорного и предположить, что этот последний прав в 
своей установке по отношению к окружающим людям. Только таким образом ему 
удастся работать со своим воспитанником, вместо того чтобы работать против него.
 Я хотела бы здесь отметить только, что для такого рода работы позиция Айхгорна 
гораздо более выгодна, чем позиция аналитика. Он уполномочен городом или 
государством принимать те или иные меры и имеет за собой авторитет должностного