это так, то это означает, что усиление интеллектуальности в подростковом 
возрасте — а возможно также и резкое возрастание интеллектуального понимания 
психических процессов, которое обычно характерно для приступов психического 
расстройства, — является просто частью привычного стремления Я к овладению 
инстинктами при помощи мышления.
   Я полагаю, что теперь мы можем сделать вторичное открытие, к которому нас 
привели рассуждения в этом направлении. Если верно, что неизменным следствием 
возрастания либидоз-ной заряженности является удвоение усилий Я по 
интеллектуальной проработке инстинктивных процессов, то это объясняет тот факт, 
что инстинктивная опасность делает человека умнее. В периоды спокойствия в 
инстинктивной жизни, когда опасности нет, индивид может позволить себе 
определенную степень глупости. В этом отношении инстинктивная тревога оказывает 
знакомое влияние объективной тревоги. Объективная опасность и депривация 
побуждают человека к интеллектуальным подвигам и изобретательным попыткам 
разрешить свои трудности, тогда как объективная безопасность и изобилие делают 
его довольно глупым. Сосредоточение интеллекта на инстинктивных процессах 
представляет собой аналог бдительности человеческого Яперед лицом окружающих 
его объективных опасностей.
   До сих пор спад интеллекта у маленького ребенка в начале латентного периода 
объяснялся иначе. В раннем детстве блестящие интеллектуальные достижения детей 
связаны с исследованием ими тайн пола, а когда этот предмет становится табу, 
запрет и торможение распространяются на другие области мышления. Неудивительно, 
что с возобновлением сексуальности в предпубертатном периоде, т. е. с распадом 
сексуального вытеснения раннего детства, интеллектуальные способности оживают с 
прежней силой.
   Это обычное объяснение, к которому мы можем теперь добавить еще одно. 
Возможно, в латентном периоде дети не только
   
300 Раздел V. Детская психопатология
не осмеливаются погружаться в абстрактное мышление, но и просто не имеют в этом 
нужды. Детство и пубертатный период — это периоды инстинктивной опасности, и 
характеризующий их «интеллект» по меньшей мере частично помогает человеку 
преодолевать эту опасность. При этом в латентном периоде и во взрослой жизни Я 
относительно сильно и может без ущерба для индивида ослабить его усилия по 
интеллектуализации инстинктивных процессов. В то же время не следует забывать, 
что эти умственные достижения, особенно в пубертат-4 ном периоде, при всей их 
замечательности и блеске остаются бесплодными. В одном отношении это верно даже 
для интеллектуальных достижений раннего детства, которыми мы так восхищаемся и 
которые так высоко ценим. Не надо лишь забывать о том, что детские исследования 
сексуальности, которые психоанализ считает ярчайшим проявлением 
интеллектуальной активности ребенка, не приводят к знанию истинных явлений 
взрослой сексуальной жизни. Как правило, их результатом является создание 
детских сексуальных теорий, которые отражают не реальность, а инстинктивные 
процессы, протекающие в психике ребенка.
   Интеллектуальная работа, совершаемая Я в латентном периоде и во взрослой 
жизни, несопоставимо более серьезна, надежна и прежде всего намного теснее 
связана с действием.
   Любовь к объекту и идентификация в пубертатном периоде. Рассмотрим теперь, 
насколько аскетизм и интеллектуализация, характерные для пубертатного периода, 
соответствуют нашей схеме классификации защитных процессов в зависимости от 
тревоги и опасности. Сразу видно, что аскетизм и интеллектуализация попадают в 
третий тип защиты. Опасность, угрожающая Я, заключается в том, что оно может 
быть затоплено инстинктами; более всего оно опасается количества инстинктов. Мы 
полагаем, что эта тревога возникает в ходе развития индивида очень рано. 
Хронологически она принадлежит к тому периоду, в котором Я постепенно 
отделяется от недифференцированного Оно. Защитные меры, к которым его 
заставляет прибегать страх перед силой инстинктов, направлены на поддержание 
этой дифференциации между Я и Оно и на обеспечение стабильности вновь 
установившейся организации Я.
   
Инстинктивная тревога в пубертатном периоде 301
Задача, которую ставит перед собой аскетизм, заключается в том, чтобы 
удерживать Оно в определенных границах, попросту налагая запреты; цель 
интеллектуализации — теснее связать инстинктивные процессы с мыслительным 
содержанием и тем самым сделать их доступными для сознания и подверженными 
контролю.
Когда при внезапном возрастании либидо индивид отступает на этот примитивный 
уровень страха перед силой инстинктов, покой инстинктивных процессов и 
процессов Я должен быть потревожен. Ниже я опишу две из наиболее важных 
особенностей пубертатного периода и покажу их связь с этим процессом регрессии 
Я.
Наиболее примечательные явления в жизни подростков в конечном счете связаны с 
их отношениями с объектом. Здесь особенно заметен конфликт между двумя 
противоположными тенденциями. Мы уже видели, что вытеснение, вызванное общей 
враждебностью по отношению к инстинктам, обычно выбирает для своих первых атак 
фантазии предпубертатного периода на тему инцеста. Подозрительность и аскетизм 
Я исходно направлены против фиксации субъекта на всех объектах любви его 
детства. Результатом этого, с одной стороны, является стремление молодого 
человека к изоляции; начиная с этого времени он живет с членами своей семьи как 
с чужими людьми. Но врожденная враждебность Я по отношению к инстинктам