вами. По ее мнению, такое 
восприятие в какой-то степени оправданно: мы видим, как мужчины и женщины 
вокруг нас выполняют разные социальные роли, большинство из которых требует 
проявления стереотипно мужских или стереотипно женских качеств. Например, 
большинство знакомых нам нянек, матерей и секретарш — женщины, а среди 
инженеров, компьютерных техников и бизнесменов преобладают соответственно 
мужчины. Поэтому совсем не удивительно, что мы видим мужчин и женщин такими 
разными — ведь в обществе они занимаются совсем разными вещами. Тем не менее, 
как считала Таврис (Tavris, 1992), нам не следует путать различия в том, чем 
мужчины и женщины занимаются, с различиями в их базовых психологических 
способностях. Как мужчины, так и женщины стремятся соответствовать ожиданиям 
общества в отношении их гендера, чтобы избежать социального неодобрения.
    Действительно, в целом ряде исследований (Klein & Willerman, 1979; LaFrance 
& Carmen, 1980; Putnam & McCallister, 1980; Serbin et al., 1993) было показано, 
что проявление мужчинами и женщинами поло-стереотипного поведения серьезно 
зависит от особенностей ситуации и того поведения, которое считается в данной 
ситуации «правильным».
    Тенденция считать, что гендерно-ролевые различия между мужчинами и 
женщинами основываются на фундаментальных отличиях представителей одного пола 
от другого, а не на социализации или социальных ролях, очень напоминает 
фундаментальную ошибку атрибуции.
   Фундаментальная ошибка атрибуции (Fundamental attribution error). Тенденция 
наблюдателей недооценивать влияние ситуации на поведение человека, в то же 
время переоценивая влияние диспозиции.
    Этим термином социальные психологи обозначили тенденцию недооценивать роль 
ситуации в формировании поведения (Ross, 1977). Понятие «фундаментальная ошибка 
атрибуции» подразумевает, что мы склонны скорее допустить, что за поведение 
человека ответственны личностные черты и аттитюды, нежели согласиться, что его 
поведение зависит от внешних (ситуационных) причин. Гейс (Geis, 1993) заметила, 
что именно благодаря фундаментальной ошибке атрибуции характеристики, 
относящиеся к высокому статусу, видятся нам внутренними личностными чертами 
мужчин, а те, что относятся к подчиненности,— внутренними диспозициями женщин. 
Она приводит следующий пример: видя, как Марси ждет указаний Марка, мы 
заключаем, что Марси — женщина зависимая, а Марк — мужчина властный, при этом 
совершенно игнорируя тот факт, что Марси — секретарша Марка и ведет себя в 
соответствии со своей ролью.
    Появлению фундаментальной ошибки атрибуции способствует наше незнание 
ситуационных сил, которые породили данное конкретное поведение. Как писал Дэвид 
Майерс (Myers, 1990), «причина находится там, куда направлено наше внимание». В 
случае с гендерными различиями общество направляет фокус нашего внимания на 
биологический пол как атрибуцию самого себя и для себя. Таким образом, мы 
приходим к выводу, что различия в поведении между мужчинами и женщинами 
отражают внутренние личностные отличия, которые, в свою очередь, проистекают из 
биологических отличий между полами. Мы часто упускаем из виду, что различные 
социальные роли, которые занимают мужчины и женщины, требуют разных типов 
поведения и стимулируют развитие разных качеств. На мой взгляд, эта тенденция 
получила такое широкое распространение, что напрашивается необходимость ввести 
термин фундаментальная ошибка гендерной атрибуции!
    В заключение хотелось бы примирить две тенденции: стремление социальных 
психологов найти во всем разнообразие и нашу направленность на сокращение 
гендерных различий. Феминистское движение отличий, последовательницы которого 
почитают различия, диктуемые гендерными стереотипами, обеспокоены тем, что 
андрогиния и другие новые веяния, сокращающие отличия мужчин от женщин, 
превратятся в конце концов в плавильную печь, из которой женщины выйдут копиями 
мужчин. Они также утверждают, что женские качества, передававшиеся при помощи 
гендерных стереотипов, попали в незаслуженную опалу. Подобно им, 
мифопоэтическое движение мужчин (называемое так, потому что они используют 
сказки и мифы для иллюстрации «базовой мужественной природы» мужчин) заявляет, 
что естественные мужские качества были незаслуженно забыты и что мужчины 
слишком «феминизировались» и стали «слюнтяями» (Kimmel & Kaufman, 1994). В 
определенном смысле эти идеи совпадают с современными критическими 
высказываниями в адрес «плавильной печи», которую представляет собой культура. 
Идея «плавильной печи», где люди из разных культур собираются вместе и в 
конечном счете сплавляются друг с другом (т. е. ассимилируются), уже вышла из 
моды. Проблема здесь в том, что, когда более сильная культура ассимилирует 
более слабую, последняя теряет свои уникальные культурные традиции и свое лицо. 
Вместо метафоры «плавильной печи» появилась метафора «салатницы», которая 
отражает, что разные культуры могут смешиваться, сохраняя свой уникальный вкус. 
Модель «салатницы» поддерживает и ценит культурное разнообразие.
    Ценить разнообразие — не означает ли это, что нам надо ценить гендерные 
различия? Я считаю, что нам следует ценить качества, связанные с тем и с другим 
гендером, но никак не гендерные различия. Как будет показано в главах 3, 4 и 5, 
искусственное разделение качеств на мужские и женские приводит к наложению 
бессмысленных ограничений на оба пола и способствует развитию гендерного 
конфликта. Мы, естественно, должны ценить некоторые качества, которые в прошлом 
считались мужскими (или женскими), но при этом не следует считать, что человек 
непременно должен принадлежать к определенному полу, чтобы обладать ими. Однако 
решение перестанет казаться нам таким простым, когда мы рассмотрим выгоды в 
самооценке и идентичности, которые дает нам подчеркивание различий между 
гендерами. Этот вопрос мы разберем в главе 5.
Резюме.
    Если гендерные различия и обнаруживаются, то они относительно малы. В 
большинстве т