ерью, деловой женщиной.
    Ученые еще не знают, какой из процессов чаще заставляет людей подчиняться 
гендерным ролям: уступчивость, одобрение или идентификация. К сожалению, эта 
тема пока мало разработана, но, по данным нескольких исследований, и мужчины и 
женщины сильнее выражают свою приверженность гендерным стереотипам на публике, 
чем среди близких людей (Eagly & Crawley, 1986; Eagly et al., 1981; Eisenberg & 
Lennon, 1983). Это скорее указывает на уступчивость, чем на одобрение или 
идентификацию. Исследование мужской роли, в котором выяснилось, что 
традиционная мужественность находит слабое одобрение и поддержку (Burn & Laver, 
1994; Thompson & Pleck, 1986), также указывает на важнейшую роль уступчивости в 
подчинении гендерной роли.
    Нормативное и информационное давление отнюдь не исключают друг друга. Как 
утверждают Плеки соавторы (Pleck et al., 1993 b), именно те, кто одобряет и 
принимает традиционные гендерные роли (чаще в результате воздействия 
информационного давления), с большей вероятностью подвергаются социальному 
порицанию за их нарушение (нормативному давлению). И наоборот, со всех сторон 
обрушивающаяся на человека информация о том, как хорошо подчиниться гендерной 
роли, может повлечь за собой это подчинение даже при отсутствии одобрения. 
Прежде всего человек хочет, чтобы общество его принимало.
    Люди в разной степени привержены традиционным половым ролям. Каган (Kagan, 
1964) и Колберг (Kohlberg, 1966) отметили, что некоторые люди в высшей степени 
соответствуют физиологическим нормам для соответствующего пола — 
полотипизированы (sex-typed) (например, предельно женственные женщины и крайне 
мужественные мужчины). У них особенно сильна мотивация выдерживать все свое 
поведение в рамках гендерно-ролевых стандартов. Они подавляют в себе любое 
поведение, которое может быть расценено окружающими как несвойственное гендеру. 
Фрейбл (Frable, 1989) обнаружил, что такие люди с большей готовностью 
воспринимали гендерные правила, диктующие надлежащее поведение мужчинам и 
женщинам в данной культуре. Разные подгруппы в структуре общества, так же как 
отдельные люди, могут различаться по степени приверженности традиционным 
гендерным ролям. В некоторых религиозных общинах подчинение традиционным 
гендерным ролям щедро поощряется, тогда как в других предоставляется больше 
свободы. Джонс и Макнамара (Jones & McNamara, 1991) обнаружили, что у искренне 
верующих людей (в отличие от тех, для кого религия в первую очередь 
представляла собой источник комфорта) были более традиционные ценности в 
отношении женщин. Личностные отличия и разные способности не меньше влияют на 
приверженность к традиционным гендерным ролям. Так, математически одаренная 
женщина может продолжить свое обучение в области точных наук, хотя это и не 
приветствуется обществом, а маленький, тонкокостный мужчина вряд ли станет 
заниматься таким типично мужским видом спорта, как футбол.
    Наконец, некоторые люди побывали в ситуациях, когда их отклонение от 
гендерных ролей вызвало сильный стресс — либо из-за того, что последовавшее 
наказание было действительно суровым, либо из-за того, что оно показалось таким,
 потому что произошло в период личностного дискомфорта. Люди с такими 
критическими переживаниями гендерной социализации могут хотеть подчиниться 
традиционным гендерным ролям, поскольку негативные переживания особенно ярко 
запечатлелись в их памяти. (Пока это не более чем гипотеза; я не встречала ни 
одного исследования, которое проверяло бы ее.) Например, одна из моих студенток 
рассказывала, что ее отцу при рождении дали имя Мишель, а дядю назвали Николь. 
Когда они выросли, это вылилось в забавную ситуацию. По ее словам, это два 
самых больших мачо из всех, кого она видела в жизни (между прочим, они сменили 
имена на «Майкл» и «Ник»). Не исключено, что такая приверженность традиционной 
мужской роли частично была реакцией на насмешки, которым они подвергались в 
детстве. Некоторые из моих студенток описали, как, сделав себе короткую стрижку,
 они через некоторое время прикладывали все усилия, чтобы соответствовать 
женской роли. Вот рассказ одной из них:
    "Мне было восемь лет. В школе намечался карнавал, я одновременно и очень 
хотела пойти, и волновалась, а мама сказала, что отпустит меня, только если я 
сделаю прическу. Отец не пожалел денег и отвел меня к своему собственному 
парикмахеру сделать модную стрижку. Но когда я пришла на карнавал и встретила 
там маму, она бросилась в слезы и страшно накричала на отца за то, что тот 
«позволил парикмахеру обкорнать ребенка». И еще четыре недели меня как минимум 
раз в день принимали на улице за мальчика. Именно тогда я и решила, что никогда 
больше не буду похожей на мальчишку, отрастила длинные волосы и стала носить 
только платья. Меня потрясло, когда в выпускном классе все сошлись во мнении, 
что у меня «скорее всего, будет десять детей»."
Дифференциальная социализация.
    С точки зрения социальной психологии, гендер находится под сильным влиянием 
как культурных норм, устанавливающих, что должны делать мужчины, а что — 
женщины, так и социальной информации, внушающей людям, насколько велика разница 
между мужчинами и женщинами. Теория нормативного и информационного давления 
частично объясняет, каким образом мы учимся этим нормам и что заставляет нас 
придерживаться их. В этой главе будет обсуждаться гендерно-ролевая социализация,
 процесс, в ходе которого мы научаемся тому, что социально приемлемо для мужчин 
и для женщин. Несмотря на то что многие из представленных здесь идей присущи 
скорее психологии развития, чем социальной психологии, они с полным правом 
заняли свое место в социальной психологии гендера.
    Специалисты, занимающиеся психологией развития, обозначают термином 
дифференциальная социализация процесс, в ходе которого мы учим мужчин и женщин, 
что есть вещи, которые свойственны одним и несвойственны другим, в зависимости 
от пола обучаемого.
   Социализация (Socializati