к или даже у героинь 
телевизионных передач. Бирнат и Вортман (Biernat & Wortman, 1991) установили, 
что работающие жены обеспокоены грязью в доме, невкусной едой и невыполнением 
плановых домашних работ значительно в большей степени, чем их мужья. 
Исследователи предположили, что относительно строгие стандарты жен при оценке 
домашней обстановки имеют место потому, что женщин учат определять свою 
значимость исходя из того, как ведется домашнее хозяйство. Аналогичным образом 
другие специалисты (Hochschild, 1989; Pleck, 1983) допускают, что женщины не 
желают отказываться от контролирования домашних обязанностей из-за того, что 
сфера семейной жизни остается для жен основным источником идентификации. Также 
представляется вероятным, что женщины могут не желать отказываться от контроля 
за той единственной областью, в которой их признают более компетентными по 
сравнению с мужчинами. В экспериментальном исследовании, в котором участвовали 
смешанные пары, обсуждавшие женские, мужские и гендерно-нейтральные обязанности,
 Довидио с коллегами (Dovidio et al., 1988) обнаружили, что единственный случай,
 при котором испытуемые женщины демонстрировали более властные вербальные и 
невербальные модели поведения, имел место тогда, когда обсуждалась какая-то 
женская обязанность, с которой мужчины не были знакомы (например, шитье). 
Мужчины демонстрировали более властные модели поведения, чем женщины, в случае 
обсуждения как мужских обязанностей (замена масла в автомобиле), так и работ, 
не связанных с гендерной принадлежностью (садоводство).
    Что же можно сделать, чтобы уменьшить несправедливость в разделении 
домашних обязанностей? У меня есть ряд предложений. Первое состоит в том, что 
уменьшение разницы в заработной плате мужчин и женщин может способствовать 
большему участию мужчин в домашней жизни. Это помогло бы избавиться от 
рационализации, что женщины должны выполнять большую часть домашних работ, с 
тем чтобы компенсировать свой меньший финансовый вклад в домашнее хозяйство. 
Другое предложение сводится к тому, что в отдельных случаях женщины должны 
снизить свои стандарты. Третье предложение заключается в следующем: родителям 
следует учить своих маленьких сыновей выполнению домашних обязанностей. 
Аналогичным образом мужчины должны позволять женщинам наставлять их в том, как 
эти обязанности выполнять.
    Наконец, женщины должны вносить ясность в свои требования, касающиеся 
участия мужчин в домашней жизни. Поскольку женщины часто проявляют 
амбивалентность в отношении требований о большем вкладе мужчин в работы по дому,
 они не всегда прямы в своих просьбах о помощи. К примеру, они могут произнести 
такие слова: «Дорогой, эта куча белья растет прямо на глазах. Я чертовски 
устала с ней бороться», тогда как на самом деле они хотят сказать следующее: 
«Пожалуйста, постирай кое-что на этой неделе». Подобная нерешительность 
усугубляется еще и тем, что им не хочется просить о помощи. Тому существует две 
причины. Во-первых, они не хотят выглядеть сварливыми. Это неприемлемо. 
Во-вторых, они трактуют добровольное участие своего партнера как знак его любви 
к ним. Иными словами, женщинам часто кажется: «Если бы он действительно меня 
любил, то захотел бы оказать мне помощь и облегчить мою ношу». В результате они 
продолжают ждать в надежде увидеть этот знак его любви. Когда же этого не 
происходит, они сердятся, негодуют и чувствуют себя оскорбленными. Их 
негодование еще больше усиливается, когда они начинают рассматривать нежелание 
мужчин помогать как признак того, что последние считают свой статус и авторитет 
более высокими. Другими словами, им кажется, что нежелание мужчин помогать по 
дому — это еще один способ заявить: «Я заслуживаю больших привилегий, чем ты. Я 
не должен по возвращении домой выполнять дополнительную работу, ты же, будучи 
женщиной, не обладаешь подобными привилегиями». Неудивительно, что все это 
расстраивает женщин, стремящихся быть равноправными партнерами. Мне 
представляется, что многие мужчины не догадываются об этой часто невыраженной 
динамике и что они стремились бы принять большее участие в работе по дому, если 
бы поняли, какой ущерб их отношениям с женщинами наносит их неучастие в 
выполнении домашних обязанностей.
Изменение поведения родителей и педагогов.
    Родителям и педагогам необходимо научиться подходить к детям исходя из 
индивидуальных особенностей последних, а не из предполагаемых гендерных 
различий. Из содержания глав 1, 2, 5 и 6 видно, что гендер детей может влиять 
на то, чего родители и учителя от них ждут, а это может повлечь за собой 
различное отношение к детям, основанное на их гендерной принадлежности. В 
результате у детей могут выработаться гендерно дифференцированные навыки и 
представления о себе, которые станут затем ограничивать их возможности.
    Учителей можно направлять на курсы, на которых будет говориться о гендерной 
тенденциозности в педагогике и о том, как с ней бороться. Бем (Bem, 1981) 
предполагает, что безобидные на первый взгляд гендерные различия в учебной 
обстановке тем не менее играют весьма важную роль. Так, Бем заметила, что 
мальчиков и девочек часто просят построиться по отдельности; они разучивают 
песни, в которых большие пальцы рук — это «мужчины», а остальные пальцы — 
«дамы»; они видят, что изображения девочек и мальчиков в расписаниях уроков 
чередуются. В классе моего сына в 1993 г. в расписании уроков можно было 
увидеть девочек-медведиц и мальчиков-медвежат, а также слышать песни с такими 
словами: «Маленькие девочки сделаны из сладостей, пряностей и всяческих 
любезностей... мальчики сделаны из улиток, ракушек и зеленых лягушек». Мне 
кажется, что даже такие гендерные различия, как только что названные, которые 
выглядят совершенно безобидными, не должны иметь место в классе, поскольку они 
заставляют детей проводить гендерные разграничения в отношении вещей, которые 
играют определенную роль, например того, должны ли представители их гендера 
демонстрировать превосходство в какой-то дисциплин