он сложил следующий стих:
      Миг расставанья настал,
      Но я в нерешимости медлю…
      Ах, чувствую, ноги мои
      Воле моей непокорны,
      Как и ты, Кагуя-химэ! *
      Кагуя-химэ ответила на это так:
      Под бедною сельской кровлей,
      Поросшей дикой травой,
      Прошли мои ранние годы.
      Не манит сердце меня
      В высокий царский чертог*.
      Небесное одеяние из перьев
      На третий год после охоты микадо, весною, все заметили, что Кагуя-химэ 
стала подолгу смотреть на луну. На седьмой месяц, когда сияла полная луна, 
печаль Кагуя-химэ стала еще глубже, и ее плач встревожил девушек, 
прислуживающих ей. В конце концов, они пришли к старику Такэтори и сказали:
      — Долго смотрела Кагуя-химэ на луну, прибывала луна, и увеличивалась ее 
печаль, и скорбь ее ничем не прогнать, горько плачет она и причитает; потому мы 
пришли просить вас поговорить с ней.
      Старик попросил дочь поведать ему о причине своей печали. В ответ он 
услышал, что вид луны напоминает ей о несчастье мира.
      На восьмой месяц Кагуя-химэ поведала своим служанкам, что она необычная 
смертная, и что местом ее рождения была столица Лунной Страны, и наступает то 
время, когда ей нужно покинуть этот мир и вернуться домой.
      Не только у старика Такэтори разрывалось сердце от скорой разлуки, микадо 
тоже был весьма обеспокоен, когда прослышал об ожидаемом отбытии Кагуя-химэ. 
Императору сообщили, что, когда будет следующее полнолуние, несколько лунных 
жителей спустятся вниз с сияющего лика, чтобы забрать прекрасную девушку с 
собой обратно. Микадо приказал, чтобы отряд вооруженных воинов расположился 
рядом с домом старика и в случае нужды стрелами встретил бы посланников с Луны, 
которые так стремятся забрать Кагуя-химэ.
      Старик Такэтори действительно поверил, что с такой охраной им нечего 
страшиться гостей с Луны. Но Кагуя-химэ попыталась разубедить своего приемного 
отца, говоря:
      — Вы не сможете помешать людям из волшебной страны, ваши стрелы не 
повредят им, и не защититься вам от них, так как любая дверь легко откроется 
при их приближении, и доблесть вам не поможет, не настолько у вас стойкие 
сердца, чтобы сражаться с ними, когда они придут.
      Эти слова очень разозлили старика. Он заявил, что его ногти станут 
когтями и что он полностью уничтожит этих наглых пришельцев с Луны.
      Итак, воины императора окружили дом и расположились на крыше. Ночь 
медленно тянулась. В час Мыши[19] сияние, затмевающее свет луны и звезд, 
осветило все вокруг. Яркий свет не пропадал, и появилось странное облако — 
облако, на котором были люди с Луны. Оно медленно спускалось, пока не коснулось 
земли, затем лунные люди на нем построились. Воины императора, увидев 
пришельцев, потеряли всякую охоту сражаться. Но кое-кто из них нашел в себе 
достаточно храбрости натянуть луки и пустить свои стрелы. Однако все стрелы 
отвело в сторону.
      На облаке покоилась летучая колесница, украшенная навесом из чудеснейшего 
тончайшего шелка, и из этой колесницы прозвучал громкий голос:
      — Иди прямо сюда, Сануки-но Мияко!
      Старик Такэтори на трясущихся ногах шагнул вперед и упал ничком, почти 
без памяти. Гость из лунной страны сказал ему:
      — Ты глупец! Тебе была дарована возможность на краткий срок приютить у 
себя Кагуя-химэ, которая совершила грех в прежней жизни, во искупление которого 
была обречена некоторое время жить в доме такого человека, как ты. За это ты 
постоянно находил золото. Теперь же она полностью искупила свой грех и должна 
вернуться на Небо!
      Колесница взлетела с облака и опустилась до уровня крыши. Опять тот же 
голос крикнул:
      — Эй, Кагуя-химэ! Ты не можешь больше задерживаться на этой жалкой Земле!
      Тут же накрепко запертые двери распахнулись сами собой, не устояв перед 
силой людей с Луны, и появилась Кагуя-химэ, окруженная служанками.
      Кагуя-химэ перед своим отбытием тепло простилась с плачущим стариком 
Такэтори и дала ему свиток со следующими словами: «Если бы я родилась на Земле, 
никогда бы я не покинула ее, пока не пришло бы время моему отцу покинуть ее. Но 
сейчас должна я первой отправиться за пределы этого мира, хотя это и против 
моего желания. Я оставляю здесь на память мою шелковую накидку, и, когда Луна 
будет ясной, пусть мой отец посмотрит на нее. Теперь глаза мои в последний раз 
взглянут на тебя, отец, и я должна отправляться на небо, с которого в свое 
время была сослана на Землю».
      Люди с Луны принесли с собой в ларце небесное одеяние из птичьих 
перьев[20] и несколько капель эликсира жизни. Один из них сказал Кагуя-химэ:
      — Выпей, прошу тебя, этот эликсир, чтобы очистить свой дух от грязи этого 
жалкого мира.
      Кагуя-химэ, выпив эликсир, уже хотела укутаться в накидку, которую 
оставила на память старику Такэтори, но один из лунных людей помешал ей. Он 
предложил ей одеть небесное одеяние из птичьих перьев, но Кагуя-химэ попросила:
      — О, погодите хоть немного! Я знаю, что ваше одеяние тотчас изменит мое