ЯПОНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Составитель: Н. Ильина
      
Предисловие «МИР ИНОЙ, НЕПОХОЖИЙ И СТРАННЫЙ…» 
      Итак, друзья, скорей в страну Ямато,
      Туда, где сосны ждут на берегу!
      В заливе Мицу,
      Где я жил когда-то,
      О нас, наверно, память берегут![1]
      Яманоэ Окура
      До XVI века, когда острова Японского архипелага были нанесены на карту 
португальскими мореплавателями, Европа и не подозревала о существовании Страны 
восходящего солнца. Впрочем, «открытие» Японии оказалось кратковременным: уже в 
начале XVII столетия немногочисленные европейцы были изгнаны с островов, а сама 
Япония вступила в период «блистательной изоляции», замкнувшись в собственных 
границах. Лишь с наступлением эпохи Мэйдзи Япония снова сделалась «доступной» 
для остального мира; в этот период и началось изучение японской культуры, 
продолжающееся по сей день. Весьма своеобычная, абсолютно не вписывающаяся в 
привычный европейский контекст, эта традиция в восприятии европейцев встала в 
один ряд с не менее «экзотическими» и «чужеродными» традициями Индии и Китая; 
на основе европейской интерпретации этих традиций (с присовокуплением 
тибетской) сложилось столь популярное до сих пор представление о сказочном 
Востоке, бесконечно ином, бесконечно древнем и мудром, несущем «свет истины» 
погрязшему в алчности и бездуховности евроатлантическому сообществу.
      Впрочем, в этом ряду «азиатских львов» Япония стояла и продолжает стоять 
особняком. Позаимствовав в IV в. из Китая через Корею письменность и ряд 
обычаев, страна Ямато (древнее название Японии) в дальнейшем следовала своему 
собственному пути, уже ни на кого не ориентируясь — наоборот, сама создавая 
ориентиры для других. Не в последнюю очередь это связано с изолированным, 
островным положением Японии: водная преграда затрудняла все потенциальные 
влияния географических соседей. В сочетании же с искусственными преградами 
экономическому и культурному взаимодействию в период «блистательной изоляции» 
географическая отделенность Японии привела к возникновению того самого феномена,
 который сегодня довольно расплывчато именуется «японским менталитетом».
      Одним из проявлений этого феномена является японская мифология — 
уникальная система мифологического мировоззрения. Как писал видный 
отечественный японист В.Н. Горегляд, «географическое положение страны и 
стечение исторических обстоятельств предохранили японские мифы от подавляющего 
влияния китайских идей. Странный, ни на что не похожий мир открывается перед 
нами».
      
      Как известно, всякая мифология — плоть от плоти и кровь от крови народа, 
ее создавшего. Поэтому, прежде чем приступать к знакомству с мифами Японского 
архипелага, остановимся вкратце на истории заселения Японских островов.
      Считается, что еще сто тысяч лет назад Японский архипелаг на севере 
примыкал к Сибири, на юге — к Корейскому полуострову, а еще раньше, возможно, 
соединялся с Филиппинами и Индонезией. Именно столь давней эпохой датируются 
находки останков древнего человека и костей давно исчезнувших в Японии животных 
— слонов, тигров и леопардов. Однако активное заселение островов началось лишь 
около десяти тысяч лет назад, о чем свидетельствует характер неолитических 
находок.
      По словам известного отечественного япониста А.Н. Мещерякова, «в эпоху 
плейстоцена Япония была связана с материком сухопутными мостами. Считается, что 
во время максимального оледенения вюрмского периода уровень океана был на 140 
метров ниже нынешнего. Это позволяло проникать на архипелаг переселенцам из 
разных частей Азии — как с юга (через территорию нынешнего Кюсю), так и с 
севера (через Хоккайдо). Следует также иметь в виду, что территория 
современного Японского архипелага не была разделена на острова, т. е. 
представляла собой единый массив суши. Формирование архипелага в конфигурации, 
приблизительно соответствующей современной, относится к концу оледенения 
вюрмского периода, т. е. случилось это за 17–18 тысяч лет до наших дней. 
Поскольку в древности никакого архипелага не существовало, то и наиболее ранняя 
культура обитателей Японии образовывалась в результате тесного взаимодействия 
различных культурных и антропологических компонентов. И после того, как 
появились острова, миграции с материка продолжали играть очень большую роль в 
формировании японской культуры».
      Ныне преобладает та точка зрения, что первые поселенцы пришли на 
архипелаг в основном из Юго-Восточной Азии через Филиппины и острова Рюкю. 
Произошло это на рубеже палеолита и неолита. Вероятно, это были предки 
аборигенов Японии — айну, когда-то заселявших все острова. Принято относить 
первонасельников Японии к аустронезийцам — у них были густые волосы, окладистые 
бороды и широкие носы, но кожа при этом была светлой, а черты лица 
монголоидными (результат более позднего смешения с мигрировавшими на Хоккайдо 
охотниками и рыболовами из северных районов Сибири).
      Около III в. до н. э. в Японию через Корейский полуостров начали 
проникать выходцы из Китая и Кореи. Миграция шла и южным путем — с юга Китая, 
через Тайвань, острова Рюкю и Кюсю. Можно предположить, что на архипелаг 
попадали и переселенцы с островов Тихого океана, чьи лодки приносили сюда 
мощные океанские течения. В японской мифологии и фольклоре обнаруживается 
множество сюжетов, говорящих о связи с культурой Полинезии и Юго-Восточной Азии.
 Так, по замечанию японского исследователя Обаяси Таре, в рассказе о сотворении 
мира из первоначального хаоса, упоминающем бога Амэно-минака-нуси-но ками (Бог 
Правитель Священного Центра Небес), «прослеживаются общие характеристики с 
традицией Творца, обитающего на небе, известного как Тангала в Полинезии (Самоа,
 острова Общества) и как Тангандава в Индонезии (остров Целебес). С другой 
стороны, Тэнгри (или Тангри, Тангара, Тянгара, Тагара), божество, почитаемое 
кочевниками Центральной Азии, языки которых принадлежат к алтайской семье, 
имеет более тесное сходство с Амэ-но Минакануси в том, что также является 
верховным божеством, пребывающим на небесах в окружении подчиненных ему богов. 
Полагают, что культ Тэнгри проник в Японию через Корею и достиг Полинезии через 
Индонезию и Восточную Азию».
      Переселенцы из Кореи и Китая принесли в Японию рисосеяние и технику 
производства металла. Как писал А.Н. Мещеряков, «их смешение с коренным 
населением и привело к созданию культуры, которую мы называем японской. И если 
на севере (Хоккайдо и север Хонсю), куда переселенцы не дошли, благополучно 
продолжался каменный век, то в центре Хонсю сформировалась государственность».
      

      Карта древней Японии.
      
      Неолитическая культура Японии делится на два периода — Дземон и Яей. 
Первый (X–III вв. до н. э.) назван по типу узора, наносившегося веревкой на 
керамические изделия. Второму (III в. до н. э. — III в. н. э.) дал название 
район Яей в Токио, где впервые были найдены образцы материальной культуры этого 
периода. По археологическим исследованиям неолитических стоянок, культура 
Дземон принадлежала людям, напоминающим современных айну. Наиболее старые 
находки этой культуры имеют возраст до десяти тысячи лет. Керамика этого 
периода (сосуды и особенно глиняные фигурки, изображающие людей и животных, — 
догу) представляют собой настоящие шедевры древнего искусства. Широко известны 
и оригинальные терракотовые фигурки ханива, чаще всего встречающиеся в 
погребальных курганах III–V вв. Технику их изготовления удалось восстановить: 
влажную глину раскатывали в длинный цилиндр, затем резали на куски, вынимали 
сердцевину, а полученные кольца ставили в столбик и затирали швы. Из готовых 
цилиндров мастера создавали разнообразные скульптуры. Из фигурок ханива 
делались изгороди курганов, служившие магическим оберегом захоронений.
      Обитатели островов в период Яей получили в литературе наименование 
«протояпонцев», а их культура, соответственно, — протояпонской. Вероятно, 
именно к протояпонцам восходит миф о смерти богини пищи Оо-гэцу-химэ-но ками 
(Девы-Богини Великой Пищи): бог Сусаноо попросил у нее еды, и богиня достала из 
различных отверстий своего тела всевозможные яства и поднесла Сусаноо. Однако 
тот решил, что богиня своими действиями осквернила пищу, и убил ее. «И вот то, 
что в теле убитой богини родилось — в голове шелковичные черви родились, в 
обоих глазах рис-рассада родился, в обоих ушах просо родилось, в носу фасоль 
родилась, в тайном месте пшеница родилась, в заднем месте соевые бобы родились».
 Все эти растения, как установлено сегодня, появились на Японских островах в 
период Яей.
      Приток населения из Китая и Кореи продолжался вплоть до VII в. Скорее 
всего, именно эти «эмигранты» и принесли в Японию буддизм, столь успешно 
прижившийся на японской почве. А первые упоминания о Японии встречаются в 
китайских исторических хрониках I в. до н. э.; самая ранняя документально 
подтвержденная дата японской истории — 57 г., когда посольство одного из 
племенных объединений посетило двор ханьского Китая. Согласно китайским 
хроникам, на территории Японии существовало множество таких «государств в 
миниатюре». Два века спустя, в период Троецарствия в Китае (220–265 гг.), на 
Японском архипелаге насчитывалось до сорока отдельных владений.
      Китайская хроника III в. «Вэй Чжи» называет японцев «восточными 
варварами» или «Ва» — карликами. Согласно этой хронике, варвары «живут в домах, 
едят сырые овощи, еду подают на бамбуковых подносах, умерших хоронят в гробах. 
Гадают на костях, любят выпить, важные сановники имеют по пять жен, менее 
важные по две-три, в стране нет воровства. Страна Ва лежит на юго-востоке от 
юга Кореи в середине океана и состоит из множества островов. Там находится 
более сотни царств. Со времени завоевания императором У-ди страны Чосон 
(Северной Кореи, 108 г. до н. э. — Ред.) более тридцати царств поддерживали 
связь с Китаем посланниками или посланиями… Они знают ткачество… Их воины 
вооружены копьями и щитами, деревянными луками и бамбуковыми стрелами, 
наконечники которых иногда сделаны из кости. У всех мужчин на лицах татуировки, 
и их тела украшены рисунками. Размеры и место рисунков определяют разницу в 
положении. Они пользуются розовым и алым, чтобы раскрасить свои тела, подобно 
тому, как в Китае пользуются рисовой пудрой».
      К концу I в. некоторые кланы на Кюсю, добившись превосходства над 
соседями или объединившись с ними, начали распространять свою власть на восток 
и, продвигаясь вдоль побережья Внутреннего моря, достигли провинции Ямато 
(центральная часть острова Хонсю), где создали централизованное государство; 
они постепенно распространяли свою власть, насколько было возможно, во всех 
направлениях. К началу VII в. в Ямато было создано государство, которое в 
определенной степени контролировало запад и центр Японии, а также север и 
восток, вплоть до современного города Сэндай. «Создаются министерства, — писал 
А.Н. Мещеряков, — аристократы становятся чиновниками, народ начинает платить 
регулярные налоги. Отдавая себе отчет в том, что она создает политическую 
систему, основанную на новых принципах, правящая элита решила также сменить 
название государства, во главе которого она стояла. Если до VIII в. японцы 
называли свою страну Ямато, то в 702 г. мы впервые встречаемся с топонимом 
„Присолнечная страна“. Именно так назвал свою страну Авата-но Махито, 
отправленный послом в танский Китай и произведший там большое впечатление своей 
образованностью. Китайская хроника отмечала: „Япония — другое название Ямато. 
Эта страна находится там, где восходит солнце, и поэтому ей дали название 
Япония“».[2]
      

      Поход императора Дзимму на восток.
      
      Точная дата возникновения государства Ямато неизвестна. Племена 
соединялись и распадались, пока не произошло их объединение под главенством 
наиболее сильного. Вождь победившего клана стал верховным правителем, ему 
воздавали почести как прямому потомку богини солнца — Аматэрасу. Постепенно 
культ этой богини возобладал над местными культами и распространился на всю 
территорию Ямато, а верховный правитель и потомок богини в конце VII в. принял 
вместо прежнего титула «оокими» («великий господин») заимствованный из даосской 
философии титул «тэнно» (кит. тяньхуан) — то есть «небесный император». Знаки 
императорской власти — зеркало, меч и яшмовая печать (первоначально магатама — 
пластина из полудрагоценного камня в форме запятой) — также напоминали 
подданным о небесном происхождении их правителя. Согласно мифу, богиня 
Аматэрасу надела магатама, чтобы доказать чистоту своих намерений богу Сусаноо, 
с которым спорила; бронзовым зеркалом Аматэрасу выманивали из пещеры, куда 
богиня укрылась от оскорблений; меч же бог Сусаноо, брат Аматэрасу, извлек из 
хвоста побежденного им змея и преподнес сестре. Когда потомок Аматэрасу, бог 
Хикохо-но-ниниги-но микото (или Ниниги — Юноша-Бог Изобилия Рисовых Колосьев), 
спустился на землю к людям, дабы править ими, богиня вручила ему эти три 
предмета, и с тех пор они считаются священными регалиями императорского дома.
      Ключевой фигурой японской мифопоэтической традиции является Камуямато 
Иварэбико Хоходэми-но Сумэрами-кото, внук Юноши-Бога Изобилия Рисовых Колосьев. 
На нем завершился миф и с него началась священная история Срединной Страны 
Тростниковой Равнины, то есть Японии, а также и собственно история, ибо он стал 
первоимператором (называется даже год его вступления на престол — 660 г. до н.
 э.) и прославился под своим посмертным именем Дзимму.
      Упомянутые выше, а также и многие другие мифы были записаны в начале 
VIII в. в сводах «Кодзики» («Записки о деяниях древности», 712 г.) и «Нихон 
секи» («Анналы Японии», 720 г.) по прямому указанию императрицы Гэммэй. 
«Кодзики» составил придворный историограф Оно Ясумаро, обобщивший мифы, древние 
предания, сказки и песни и изложивший историю Японии с момента сотворения мира 
до начала VII в. Над «Нихон секи» трудилась целая коллегия под началом принца 
Тонэри; «Анналы» начинались с того же мифа о сотворении мира и завершались 
изложением исторических событий 679 г. Принято считать, что оба этих свода были 
составлены, дабы обосновать легитимность власти правящего страной рода; как 
писал В.Н. Горегляд, в обеих книгах «четко проведена идея наследственной 
преемственности от первобогов-сотворителей мира к небесным богам, от них к 
богам земным, а от земных богов к царям Ямато, далеким предкам нынешних 
японских императоров». Кроме того, оба свода сводили воедино мифологические 
представления различных племен, входивших в состав государства Ямато. «Едва ли 
не главным средством формирования общегосударственной версии мифа являлось 
установление родственных отношений между богами, принадлежащими к разным 
традициям. Получается, что известный нам сегодня „японский миф“ представляет 
собой продукт волевой деятельности правящей элиты. Тем не менее, эти мифы 
оказали очень большое влияние на формирование японского менталитета» 
(Мещеряков).
      Помимо «Кодзики» и «Нихон секи» (или, как их еще называют, «Нихонги») 
известны и другие сборники мифов и преданий — «Кого сюи» («Собрание упущенных 
прежде древних речений», начало IX в.), «Энгисики» («Установления годов Энги», 
927 г.), а также многочисленные фудоки — естественно-географические и 
этнографические описания провинций. Однако в них история возвышения и 
обожествления правящего рода Ямато представлена не столь подробно, 
неразрывность императорской династии не подчеркивается, поэтому они признаются 
«второстепенными» рядом с «Кодзики» — священной книгой национальной японской 
религии синто («путь богов»).
      Обычно мифы, включенные в «Кодзики» и «Нихон секи», делят на три основных 
группы. Первую группу составляют мифы о разделении Неба и Земли, появлении 
первых богов, брачном союзе божеств Идзанаги и Идзанами (брата и сестры) и 
рождении последними Японских островов, многочисленных божеств (в том числе 
Аматэрасу и Сусаноо) и «всех десяти тысяч вещей». Вторая группа — мифы о 
божествах Равнины Высокого Неба (Такама-но-хара), прежде всего мифы об 
Аматэрасу и ее брате Сусаноо. Наконец третья группа мифов — это мифы о 
нисхождении на землю прародителя императорской династии. Также существует 
разделение мифов на миротворческие и мироустроительные — и на мифы, посвященные 
«строительству страны», то есть мифы, связанные с деяниями первых земных 
потомков небесных богов — императоров Японии.
      Повествование «Кодзики» разделено на три свитка, первый из которых 
охватывает эпоху миротворения и мироустроения, а второй и третий рассказывают о 
«строительстве страны». Главные действующие лица первого свитка — разнообразные 
божества японского синтоистского пантеона, от первобогов Амэ-но-минака-нуси-но 
ками (Бог Правитель Священного Центра Небес), Така-ми-мусуби-но ками (Бог 
Высокого Священного Творения) и Камимусуби-но ками (Бог Божественного Творения) 
до таких экзотических богов, как Амацухико-хиконагисатакэугая-фукиаэдзу-но 
микото (Небесный Юноша-Доблестный Бог Баклановой Крыши, Не До Конца Настеленной 
На Морском Берегу). Все эти божества принадлежат к ками — этим, по выражению М. 
Элиаде, «вездесущим проявлениям всего священного». Само слово «ками» буквально 
означает «верхний»; в японской мифологии этим словом обозначаются не только 
собственно божества в привычном нам, европейском смысле, но и любые проявления 
сверхъестественной силы. «Сказать, что первобытные японцы представляли все 
явления природы прибежищем духов, — писал Дж. Б. Сэнсом, — или что их религия 
была анимистическим культом, означало бы применять точные термины к вещам 
слишком неясным и многообразным для простого определения. Однако японцы явно 
ощущали, что все различимые объекты некоторым образом живы, и история синтоизма 
— история поэтапного развития этих зачаточных представлений в религию 
государственную».[3] Бесчисленные поколения ками, по «Кодзики», заполняют 
временной промежуток между первобогами и людьми; основная особенность ками — и 
основная особенность японской мифологии в целом — заключается в том, что ками, 
согласно представлениям населения архипелага, породили не людей вообще, а 
именно японцев, то есть являются исключительно «национальными» божествами. 
Некоторые из этих божеств «управляли» людскими племенами и, следовательно, 
считались главными в конкретной местности, однако с образованием государства 
Ямато и учреждением в VII в. управления по делам богов верховным божеством 
всего архипелага была официально признана богиня солнца Аматэрасу.
      Любопытно, что «Кодзики», в которых прославлялись ками в целом и 
Аматэрасу в частности, были составлены в ту эпоху, когда у местных японских 
божеств появился весьма серьезный соперник — Будда, первоначально воспринятый в 
Японии как чужеземный «ками», обладавший, по утверждениям переселенцев из Кореи,
 безграничным могуществом. Мало-помалу получила распространение и 
религиозно-философская доктрина буддизма, усугубленная, вдобавок, пришедшим из 
Китая родительским культом. «Духовная сторона буддизма не могла долго 
оставаться неоцененной, тем более что родная религия содержала лишь 
примитивнейшие концепции философии и морали, и немудрено, что буддизм, после 
первоначального обращения к простым материальным стремлениям и страхам японцев, 
нашел у них сильную и настоящую ответную любовь. Чувство крепости и святости 
семейных уз, свойственное японцам и раньше, было усилено китайской доктриной 
сыновней почтительности, причем эта доктрина утратила в Японии значительную 
долю своего сухого формализма, и среди первых японских изображений Будды многие 
были посвящены родителям, живым либо умершим, в знак благодарности от их детей» 
(Сэнсом). Постепенно заполняя те духовные «ниши», которые не мог охватить синто,
 буддизм укоренялся в японской почве, и так сложился причудливый симбиоз — 
синтоистский буддизм, или буддийский синтоизм, — а в японской мифологии 
появились «одомашненные» иноземные будды и боддхисаттвы, ставшие хидзири, то 
есть святыми, творящими чудеса. Наибольшего почитания среди этих святых 
удостоились аватары (воплощения) боддхисаттвы Авалокитешвары, которого японцы 
приняли под именем Каннон и которого чаще всего представляли себе в женском 
облике. Также приобрел значительную популярность и культ Эмма-о (индийского 
Ямы) — правителя страны мертвых, определяющего меру греховности и 
благодетельности каждого человека. Логичным итогом победного шествия учения 
Будды по Японским островам следует признать тот факт, что по сей день 
большинство верующих японцев исповедуют буддизм наряду с синтоизмом.
      Классический пример объединения синтоизма и буддизма — представления о 
семи богах счастья (оитифукудзин). Их появление в японской традиции обычно 
объясняется тем отрывком из буддийской сутры «Нинно хання ке», в которой 
сказано, что при правильном следовании законам, изложенным в сутре, «семь 
несчастий немедленно исчезнут, а семь благ тут же явятся». Из семи ситифукудзин 
Дайкоку, Хотэй, Бисямонтэн и Бэндзайтэн — буддийские божества, Эбису — персонаж 
чисто синтоистский, а Фукурокудзю и Дзюродзин пришли из пантеона даосизма. Все 
эти боги, как считалось, наделены способностью даровать людям счастье, покой, 
материальное благополучие, здоровье, долголетие, беззаботность, веселье; 
поэтому их культ стал весьма популярным.
      Вместе с буддийскими святыми в японскую мифологию проникли и 
представления о злых духах — ракшасах, претах и якшах, органично наложившиеся 
на местные предания о духах загробного мира. Эти злые духи — они — обычно 
изображались как человекообразные существа с бычьими рогами, острыми 
выступающими клыками, трех- или четырехпалые, со ртом, раздвинутым до ушей, и в 
набедренных повязках из тигровых шкур; они считались обитателями ада, 
бесами-мучителями, которые могли появляться и в мире людей, вселяться в их тела 
и всячески им вредить. Как писал известный отечественный исследователь М.В. 
Успенский, «народное понимание образа они в народных верованиях Японии 
складывалось на основе многих традиций. Они воспринимался как обитатель 
потустороннего мира, носитель зла и его воплощение, тем не менее нередко его 
изображали в неподобающих ситуациях — например, во время ритуала скандирования 
имени будды Амиды. Особенно часто такая иконографическая схема, получившая 
название „бии-ио нэмбуцу“ — „молитва беса“, использовалась в японской народной 
печатной картине — оцуэ и нэцкэ. Тема „демон и буддизм“, то есть „зло и 
истинное учение“, по-разному решалась в искусстве. Непосредственным ее 
воплощением были сюжеты, изображающие борьбу архата и демона. Но встречаются и 
такие композиции, как пострижение демона в монахи (демону бреют голову и 
спиливают рога), демон перед зеркалом (рассматривает рога, собираясь с ними 
расстаться) и т. п. В подобной интерпретации ясно видно стремление к 
десакрализации, осмеянию того, что, по общепринятому мнению, страшно. Это 
свидетельствует о существовании в городской культуре периода Токугава особого 
пласта, по типу аналогичного „карнавальной культуре“ европейского средневековья.
 Такой подход часто встречается и в других сюжетах. В подобном ключе трактуется,
 например, образ Эмма-о — владыки ада, изображаемого в нэцкэ вместе с демонами. 
Они прислуживают ему, развлекают, играют с ним в различные игры. Эмма-о с 
удовольствием пьет сакэ, восхищенно созерцает свиток с изображением красавицы, 
играет в азартные игры и т. д. Смысл ясен: владыка ада и тот не чужд 
человеческих слабостей».
      Кроме они, японская мифологическо-фольклорная традиция знает немало 
других демонических персонажей. Среди них — и бакэмоно, и тэнгу, и каппы, и 
сёдзё. Об оборотнях-тэнгу впервые упоминается в «Нихон секи»; в дальнейшем 
облик и характеристики тэнгу изменялись и усложнялись под влиянием различных 
религий, в первую очередь буддизма. В период Токугава тэнгу воспринимались как 
духи, обитающие глубоко в горах и способные по желанию менять облик. Их 
отличительная особенность — длинный нос; подобную внешность тэнгу получили 
благодаря тому, что демонический образ был соединен в народных верованиях с 
образом синтоистского божества Сарутахиконо ками — бога дорог и охранителя 
путешественников. В «Нихон секи» этот бог описывается как существо ростом более 
двух метров и с носом длиною около метра. Каппы — японские водяные, прекрасно 
описанные, кстати сказать, в одном из рассказов Акутагавы Рюноскэ. По замечанию 
М.В. Успенского, «в искусстве каппа изображались как существа ростом с 
пятилетнего ребенка, с головой, несколько напоминающей тигриную, с острым 
клювом и панцирем, или вместо панциря с длинной желто-зеленой шерстью. Пальцы 
ног и рук каппа снабжены перепонками, на голове выемка, подобная 
раковине-хамагури, в которой каппа сохраняет воду, выходя на берег. Если эта 
вода есть, то каппа на суше непобедим, но если вода выливается, каппа слабеет, 
и с ним легко справиться. Тело у каппа клейкое, от него исходит дурной запах. 
По этому запаху, так же как и по особой гибкости конечностей, каппа можно 
узнать даже в тех случаях, когда он прикидывается человеком. Проделки каппа 
зловредны: считается, что он имеет обыкновение затаскивать людей и лошадей в 
воду и пить их кровь. В нэцкэ каппа чаще всего изображается сидящим на листе 
лотоса или на раковине, реже — затаскивающим в воду лошадь или в виде конюха. 
Частое изображение столь вредных существ, как каппа, объясняется тем, что их 
символика имеет и оборотную сторону: если каппа победить или оказать ему услугу,
 он начинает служить людям, и особенно полезен бывает рыбакам, загоняя в сети 
рыбу. О таких ситуациях сохранилось немало сказок и преданий».
      Во многих фольклорных текстах тэнгу и каппа причисляют к бакэмоно — 
сверхъестественным существам; впрочем, столь же часто их выделяют в особые 
«категории», тогда как к бакэмоно относят привидений, ведьм, чудовищ и о-бакэ, 
то есть животных-оборотней — лисиц и барсуков. Особняком в этом ряду 
демонических персонажей стоят сёдзё — существа, напоминающие обликом и 
повадками больших человекообразных обезьян. Впервые о сёдзё упоминается в 
китайском «Каталоге гор и морей». В Японии эти существа стали своего рода 
аналогом скандинавских троллей — сильными и злобными, но глупыми. Считается, 
что сёдзё весьма пристрастны к вину; именно поэтому в Японии словом «сёдзё» 
часто называют пьяниц.
      Разумеется, перечисленными демонами и духами круг персонажей японской 
низшей мифологии далеко не исчерпывается, однако подробное рассмотрение этого 
круга не входит в нашу задачу. Поэтому, оставив за спиной бакэмоно и сёдзё, 
каппа и тэнгу, мы вновь обратимся к японской истории — к тому ее фрагменту, 
который сыграл значительную роль в формировании традиционного «гайдзинского» 
(чужеземного) представления о Японии. Речь, конечно же, пойдет об эпохе 
самураев.
      
      «Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти 
оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, 
он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и 
умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего 
постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты 
будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твоё тело уже умерло, 
ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты 
преуспеешь на своем поприще».
      Этот отрывок — из «Хагакурэ» («Сокрытое в листве»), знаменитого трактата 
о нормах поведения самураев, принадлежащего перу бывшего самурая Ямамото 
Цунэтомо. Во многом благодаря именно «Хагакурэ» образ самурая с течением лет 
сильно мифологизировался; следы этой мифологизации мы наблюдаем по сию пору — 
как в японской, так и в евроатлантической культуре.
      Слово «самурай» образовано от глагола «сабурахи», означающего «служить 
великому человеку». Самураями — или буси, воинами — называли тех, кто служил 
своим мечом какому-либо правителю, то есть дружинников. Мало-помалу эти 
дружинники превращались в вооруженных вассалов, получая в награду за службу 
земельные наделы и крестьян. Самурайские дружины с годами увеличивались в 
численности, превращаясь в настоящие армии. Воинское мастерство самураев 
оттачивалось в постоянных схватках с разнообразными противниками — от соседей, 
покушавшихся на земли их господина, до отрядов айну, от которых самураи 
переняли многие военные навыки, а также, в частности, и обряд сеппуку — 
ритуального вспарывания живота.
      Схватки между самураями противоборствующих домов становились все более 
кровавыми. Одна из таких схваток вошла не только в историю страны, но и в ее 
фольклор; это широко известная вражда кланов Тайра и Минамото, описанная в 
«Повести о доме Тайра», в других литературных произведениях и во множестве 
народных преданий. Особое место в этих преданиях занимал Минамото Есицунэ — 
первый сегун Японии. Впрочем, истории — зачастую с совершенно фантастическими 
деталями — слагали и рассказывали не только о нем, но и о таких воинах, как 
соратник Минамото странствующий монах Бэнкэй, Саката Кинтоки, Кинтаро 
(бросивший вызов богу грома Райдэну), Ура-бэ Суэтакэ, Усуи Садамицу и 
Ватанабэ-но Цуна. О последнем, к примеру, говорили, что он победил разбойника 
Кидомару, участвовал в грандиозном походе против демонов, обитавших на горе 
Оэяма, и в одиночку одолел демона ворот Расемон в Киото. По легенде, Ватанабэ 
отрубил демону руку. Именно эта гигантская рука, обычно трех- или четырехпалая, 
изображалась в нэцкэ, иногда рядом с ней помещался маленький демон, 
оплакивающий своего сородича.
      Но если фольклорные самураи, как правило, совершали, как и подобало 
культурным героям, мироустроительные подвиги, то деятельность самураев реальных 
была куда более разрушительной. Во второй половине XV в. междоусобные 
самурайские стычки переросли в настоящую гражданскую войну, вследствие чего 
период с 1467 по 1568 год получил название Сэнгоку дзидай, то есть «Эпоха 
воюющих провинций».
      Именно этот период вдобавок стал, если можно так выразиться, зенитом 
самурайства — воины получили множество привилегий, они, и только они, приобрели 
законное право носить два меча,[4] а всякого простолюдина, который, по мнению 
самурая, проявил к нему неуважение, воин мог зарубить на месте — закон был в 
этом случае на его стороне. В дальнейшем развитие экономических отношений 
привело к тому, что самураи стали постепенно утрачивать свое влияние в обществе.
 После революции Мэйдзи самураи как военно-политическая сила окончательно сошли 
со сцены — но в духовной жизни Японии самурайство продолжало играть 
значительную роль. Принципы Бусидо, этого кодекса чести воина, считались 
основополагающими принципами жизни истинного японца. Так складывался мифический 
образ самурая, который мало-помалу в глазах представителей западной культуры 
сделался образом типичного японца; и этот образ оказался столь жизнеспособным, 
что не изжил себя и по сей день — чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, 
хотя бы, голливудские фильмы последних лет, использующие японский «антураж».
      Раз уж речь зашла о кино, нельзя не упомянуть и последний — 
хронологически — японский миф, получивший всемирную известность благодаря 
кинематографу. Он принадлежит уже не столько традиционной мифологии, сколько 
мифологии современной, повествующей о маленьких зеленых человечках из НЛО, 
гигантских насекомых и крысах-мутантах, разнообразных парапсихических 
способностях и тому подобных необъяснимых явлениях. Это — миф о чудовище ростом 
выше небоскребов, нежданно появляющемся среди людей, миф о Кинг-Конге и 
Годзилле (Годзирои). По силе воздействия на умы этот вклад Японии в современную 
мифологию можно сопоставить, пожалуй, лишь с вкладом Америки, 
мифологизировавшей злонамеренный искусственный разум.
      
      Географическое открытие Японии европейцами произошло в XVI столетии. 
Открытие же духовное продолжается до сих пор — через Харуки Мураками и Юкио 
Мисиму, Акутагаву Рюноскэ и Ясунари Кавабату, через анимэ, через повести о 
принце Гэндзи и о доме Тайра, через «Хагакурэ» и «Будо сесин-сю», через 
«Кодзики» и «Нихон секи». Подобно Индии, Тибету и Китаю, Япония в восприятии 
homo occidentalis — один из так называемых «узлов силы», один из 
мифогеографических локусов, которыми фиксируется мифологическое пространство 
(или мифологический контекст) Юго-Восточной Азии. Японский мир зачаровывает, 
«японский миф» вовлекает в круг идей и сюжетов, принадлежащих, кажется, иному 
измерению (настолько они непривычны) — и все же представимых и постижимых. 
Познаваемая в мифах, в этой сокровищнице «национального духа», Япония 
становится немного ближе и понятнее — убедитесь в этом сами.
      
      При составлении настоящей энциклопедии использована работа английского 
исследователя Ф. Х. Дэвиса «Myths of Japan». Перевод выполнен И. Рудометовой, О.
 Сафоновой, А. Соколовой и А. Зузенко под общей редакцией Н. Ильиной, которой 
также принадлежат комментарии и глоссарий.
      Краткая хронология 
      До нашей эры
      40 000-13 000 лет. Палеолит. Археологические находки позволяют установить 
только основные занятия населения Японских островов этого периода: охота и 
собирательство; антропологический же состав населения не поддается определению.
      13 000 — III в. Эпоха Дземон. Керамика с «веревочным» орнаментом. 
Культура Дземон получила распространение по всей территории архипелага — от 
Хоккайдо до Рюкю.
      660. Вступление на престол первоимператора Дзимму.
      III в. до н. э. — III в. н. э. Эпоха Яей. Миграция населения с материка, 
появление протояпонцев. Статуэтки догу.
      Наша эра
      57. Первое упоминание о Японии («страна Ва», т. е. карликов) в китайских 
хрониках.
      107. Посольство из Японии в Китай.
      147–190. Гражданская война в Японии (по сообщениям китайских и корейских 
исторических хроник). Летописи называют Японию «страной цариц» — 
женщин-правительниц, с которыми воевали вожди Ямато.
      Ок. 180 г. Более тридцати государств страны Ва объединяются в союз под 
главенством Химико — правительницы государства Яматаи.
      III–VII. Курганный период. Многочисленные погребальные курганы по всей 
территории архипелага. Статуэтки ханива. Возникновение государства Ямато. 
Начало распространения буддизма. Культурные заимствования из Китая 
(письменность, система управления и т. д.).
      350. Двор Ямато создан в районе современной префектуры Нара.
      Середина и конец VI в. Проникновение буддизма в Японию. Постепенное 
утверждение новой религии на государственном уровне.
      552. Принятие буддизма в Японии. Буддийские изображения и сутры посланы 
правителем корейского государства Пэкче императору Японии Киммэй. (Некоторые 
исследователи называют более раннюю дату — 538 г.).
      604. Свод законов принца Умаяды (Сетоку-тайси — Принца Святые 
Добродетели), собрание этических буддийских предписаний для аристократии.
      607. По приказу принца Сетоку в селении Хорюдзи (префектура Нара) 
построен буддийский храм Хорюдзи. Древнейшее в Японии деревянное буддийское 
сооружение, хранилище буддийских реликвий (перестроен в 708 году).
      624. По данным летописи, в стране насчитывалось 46 буддийских храмов, 816 
жрецов и монахов и 569 монахинь.
      682. Император Тэмму приказал свести воедино записи о древних временах. 
Из этих записей позднее сложились «Кодзики».
      686. Составлена древнейшая из сохранившихся до наших дней японских копий 
буддийского канона «Трипитака».
      692. По данным летописи, в стране насчитывалось 545 буддийских храмов.
      710–794. Эпоха Нара. Название эпохе дала первая официальная столица 
страны — город Нара в центральной Японии.
      Смена названия страны с Ямато на Нихон («там, откуда восходит солнце»). 
Появление первых мифологических текстов, законодательных сводов и поэтических 
сборников.
      710. Завершение строительства Нары.
      712. Составление «Кодзики».
      720. Составление «Нихон секи».
      733. Составление географо-этнографического описания провинций «Записи 
обычаев и земель» («Фудоки»). Дошло 5 описаний: административное деление, 
селения, храмы, происхождение названий, флора, фауна, обычаи, фольклор 
провинций Хитати, Хидзэн, Идзумо, Харима и Бунго.
      Конец VIII в. Составление поэтической антологии «Манъесю» («Мириады 
листьев»). Составление «Секу Нихонги» — продолжения «Анналов Японии».
      794-1185. Эпоха Хэйан. Название эпохе дала новая столица страны — Хэйан 
(«столица мира и спокойствия», современный Киото). Упадок государственной 
власти. Создание национальной письменности на основе китайского 
иероглифического письма и изобретенной японцами слоговой азбуки.
      940. Мятеж Тайра-но Масакадо в провинции Хитати — первый крупный мятеж 
военных против правительства. Тайра назвал себя «новым императором» и 
организовал свой двор в г. Масима в провинции Симо-оса (ныне префектура Тиба).
      1008. Выход в свет основной части «Гэндзи-моногатари» — повествования о 
принце Гэндзи, принадлежащего перу придворной дамы Мурасаки Сикибу.
      1156–1185. Вражда кланов Тайра и Минамото, завершившаяся разгромом армии 
Тайра. Во главе страны становится сегун Минамото-но Есицунэ.
      1185–1333. Эпоха Камакура (сегунат Минамото). Название эпохе дала ставка 
военного правителя — сегуна. К власти в стране приходят самураи.
      1191. Начало распространения китайских идей дзэн-буддизма и культуры 
чайной церемонии.
      1218. Первая публикация «Повести о доме Тайра» («Хэйкэ-моногатари»).
      1274. Первое нападение монголов на Японию. Монгольское войско захватило 
острова Цусима и Ики, флот вошел в залив Хаката, но был рассеян и потоплен 
тайфуном.
      1281. Второе нападение монголов на Японию. Войско хана Хубилая захватило 
острова Цусима и Ики, флот встал в заливе Хаката. Сильный шторм потопил многие 
монгольские суда, уцелевшие монголы вернулись в Корею.
      1392–1568. Эпоха Муромати (сегунат Асикага). Название по ставке сегунов 
из рода Асикага в Муромати (район Киото). Непрерывная череда междоусобных войн. 
Первые контакты с европейцами — купцами и миссионерами.
      1397. Начало строительства Золотого павильона (храма Кинкакудзи) в г. 
Киото сегуном Асикага Есимицу.
      1488. Последователи буддийской Истинной секты Чистой земли вместе с 
феодалами и крестьянами разбили армию губернатора провинции Кага (ныне южная 
часть префектуры Исикава) и учредили в ней самоуправление. «Крестьянская 
провинция» существовала почти сто лет.
      1543. Ввоз португальцами в Японию мушкетов. Начало распространения в 
Японии огнестрельного оружия.
      1549. Испанский иезуит Франциск Ксаверий основал первую в Японии 
христианскую миссию в городе Кагосима на острове Кюсю.
      1559. Губернатор острова Кюсю открыл порт Фунай (ныне Оита) для 
европейских торговых судов.
      1571. В Нагасаки прибыл первый португальский торговый корабль.
      1587. Военачальник Тоетоми Хидэеси издал указ о высылке из Японии всех 
христианских миссионеров. Мастера чайной церемонии совершили торжественные 
чаепития на территории храма Китано дзиндзя (Киото). По указу Хидэеси мастер 
Соэки разработал правила чайной церемонии, которых придерживались последующие 
мастера и горожане.
      1603–1867. Эпоха Эдо. Название по ставке сегунов из рода Токугава в Эдо 
(современный Токио). Объединение страны под властью дома Токугава. Изгнание 
европейцев, закрытие границ, «блистательная изоляция». Бурный рост городов, 
развитие экономики и городской культуры.
      1607. Прибытие в Эдо первого посольства от корейской династии Ли для 
установления дипломатических отношений с сегунатом Токугава.
      1614. Закон о запрещении христианства по всей стране.
      1615. Законы о регламентации дел самурайского сословия: о строительстве 
замков, семейно-имущественных отношениях супругов, вассальных отношениях, а 
также законы о регламентации дел императорского двора и дворянства, об этикете, 
назначении на должности, одежде.
      1635. Иностранным кораблям разрешено заходить только в порт Нагасаки. 
Иностранцам запрещено заниматься миссионерской деятельностью. Японцам запрещены 
поездки за границу, живущим за рубежом не разрешено возвращаться в Японию.
      1639. Всем европейцам, за исключением голландцев, запрещено посещать 
Японию. В единственный порт в стране — Нагасаки — два раза в год разрешен заход 
голландских, а также китайских и корейских кораблей.
      1707. Последнее извержение вулкана Фудзияма.
      1854. Появление у японских берегов американской эскадры М. Пэрри. Высадка 
американцами десанта. Подписание договоров о мире и сотрудничестве между 
Японией, США и Великобританией.
      1868–1911. Эпоха Мэйдзи. Название по девизу правления императора Муцухито 
— «светлое правление». Открытие границ, реформирование экономики и общества в 
целом, «реставрация» императорской власти, военные конфликты в Корее и Китае, 
война с Россией. Признание синтоизма государственной религией.
      1868. Низложение сегуната Токугава и создание нового правительства. 
Император Муцухито обнародовал «Клятвенную хартию пяти общественных принципов», 
включавшую разрешение собраний, участие граждан в управлении государством, 
отказ от «плохих обычаев прошлого», усвоение знаний мировой цивилизации. 
Принятие конституции Японии. Город Эдо переименован в Токио (Восточная столица) 
и в него переносится столица из Киото. Создание управления по делам небесных и 
земных божеств. Разделение синто на четыре категории — императорский, храмовый, 
сектантский и народный.
      1871. Преобразование управления в министерство по делам небесных и земных 
божеств. Указом правительства самураям разрешено отказаться от формальной 
прически и обязательного ношения мечей.
      1873. Переход Японии на григорианский календарь.
      1912–1926. Эпоха Тайсе. Название по имени императора. Экспансия на 
Дальний Восток, аннексия Китая, интервенция в Россию.
      1926–1989. Эпоха Сева. Название по имени императора Хирохито. Вторая 
мировая война, нападение японской авиации на Перл-Харбор, оккупация 
Юго-Восточной Азии, разгром Японии, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, 
капитуляция Японии, японское «экономическое чудо».
      1940. Сокровища хранилища Сесоин буддийского храмового комплекса Тодайдзи 
в городе Нара впервые выставлены для публичного ознакомления.
      1946. Император публично отрекся от мифа о божественном происхождении 
императорской династии.
      1970. Ультраправое военизированное Общество щита во главе с известным 
писателем Мисима Юкио пыталось совершить военный путч в Токио.
      1989. Эпоха Хэйсэй.
      Слово редактора 
      В древние времена китайцы называли Японию Жибэньго — «Место откуда 
приходит солнце».
      Великий путешественник Марко Поло называл эту страну Зипангу, а одно из 
древних названий Японии «Страна Богатых Тростниковых Равнин Молодых Рисовых 
Колосьев Тысячи Осеней Пятисот Долгих Осеней». Неудивительно, что такое долгое 
и описательное название страны в наши дни японцы уже не употребляют, но все же 
старое название Японии — Ямато все еще часто в ходу.
      В старых японских хрониках говорится, что в 660 году до нашей эры 
император Дзимму поднялся на холм, который назывался Вакикаму-но Хацума, с 
которого можно было обозревать страну со всех сторон. Он был так впечатлен 
красотой Японии, что воскликнул: «Этот остров напоминает стрекозу, лижущую свое 
брюшко!» Вот так остров получил еще одно название — Акицу-сима, или Остров 
Стрекозы.
      На страницах этой книги читатель встретится с Идзанаги и Идзанами, 
Аматэрасу, Сусаноо и другими многочисленными божествами, о чьих царственных 
судьбах повествуют странные, прекрасные, иногда слегка смешные, а иногда и 
пугающие истории. Аматэрасу — центральная фигура в японской мифологии, потому 
что именно она, Богиня Солнца, является родоначальницей династии японских 
императоров.
      В цикле легенд, известных как «Эпоха Богов», мы узнаем о священных 
регалиях богов, а позже и императоров, о происхождении японских танцев, сможем 
побродить по Равнине Высокого Неба, воспарить на Небесном Парящем Мосту, после 
этого прибыть в Срединную Страну Тростниковой Равнины, заглянуть в Страну Ёми и 
побывать во дворце Дракона, Бога Моря.
      В японских мифах и легендах древние герои и воины всегда рассматриваются 
как полубоги, и благодаря своей силе, умениям, стойкости, мужеству и 
способности преодолевать любые препятствия, демонстрируя при этом 
сообразительность и предприимчивость, японские легендарные герои занимают 
достойное место среди героев других стран. Врожденная любовь к поэзии и 
прекрасному придала японским героям благородства, поэтому их могучая сила 
всегда сочетается с добротой. Наиболее доблестные герои — это те, кто встает на 
защиту слабых или борется со злом, и как раз в японских легендарных героях 
проявляются именно эти благородные качества.
      Бэнкэй — один из самых любимых персонажей. Он обладал сверхчеловеческой 
силой, безупречным тактом, отличным чувством юмора, и немногие японские матери 
могли бы сравниться с ним в мягкости и доброте. Случай свел его с Ёсицунэ, 
которому он стал преданным товарищем и не раз спасал его от смерти. Когда 
Ёсицунэ и Бэнкэй в морской битве при Данноура разбили, наконец, приверженцев 
клана Тайра, этот успех вызвал зависть сёгуна, и двум великим воинам пришлось 
бежать. Мы вместе с ними пересечем моря и горы, наблюдая, как они снова и снова 
умудряются перехитрить своих многочисленных врагов. Когда в последней из битв 
горящие костры вражеской армии окружили сверкающей линией последнее пристанище 
наших героев, Ёсицунэ был в доме с женой и маленьким ребенком. Смерть ожидала 
их, и было лучше, если они примут ее по приказу Ёсицунэ, а не врагов, ожидавших 
за воротами. Верный слуга убил дитя, а Ёсицунэ, поддерживая голову любимой жены 
левой рукой, правой вонзил в ее тело свой меч. Совершив это, Ёсицунэ сделал 
себе харакири. Бэнкэй, однако, решил встретить врага в бою. Он стоял, широко 
расставив свои могучие ноги и прижавшись спиной к скале. Когда взошла заря, он 
все еще стоял в той же позе, но тысяча стрел вонзилась в его тело. Бэнкэй был 
мертв, но даже смерть оказалась слишком слаба, чтобы свалить героя. Солнце 
осветило человека, который был настоящим героем и не нарушил своего слова: «Что 
бы ни ожидало моего господина, победа или смерть, я последую за ним».
      Многие японские легенды рассказывают о победах над демонами и чудовищами, 
чтобы освободить прекрасных дев, оказавшихся у них в плену. Один из героев 
убивает огромное чудовище, забравшееся на крышу императорского дворца, другой 
расправляется с демоном горы Оэяма, третий побеждает гигантского паука, 
четвертый — огромного змея. Все японские герои, какие бы приключения ни 
выпадали на их долю, демонстрируют предприимчивость, верность цели, холодное 
самообладание и презрение к опасности и смерти.
      Японские легенды особенно поражают своей широтой и резкими контрастами. 
Многие народы обожествляли солнце и луну, звезды и горы и другие великие 
явления природы, но японцы в дополнение к этому описывали красные цветы азалий 
и огни богов, белый снег горы Фудзи и красоту луны в ночном небе. Можно сказать,
 что японские легенды в высшей степени поэтичны; и японцы, которые преклоняются 
перед огромной и великой горой Фудзи, сложили также волшебные легенды о самых 
маленьких и незаметных насекомых, — легенды, в которых одушевляются деревья, 
цветы и бабочки, в которых одновременно бережно и настойчиво проявляется 
божественное значение природы.
      В японских легендах также присутствует реализм. Мы испытываем отвращение, 
читая, что любит вкушать во время пира Бог Грома, поражаемся волшебным 
способностям лис, барсуков и кошек, пугаемся истории Безухого Хоити, а 
священник, поедающий трупы, может служить шокирующим примером переплетения 
странного и ужасного в этих легендах. Читая одну историю, мы смеемся над 
проделками чайника-барсука, а читая другую — с трудом сдерживаем слезы, когда 
маленькое японское лоскутное одеяло тихо спрашивает: «Старшему брату, наверное, 
холодно?» — «Нет, тебе, наверное, холодно?»
      В этой книге мы совершим путешествие в Страну Богов, где великий Кобо 
Дайси сумеет запечатлеть на небесах, в струящейся воде, в наших сердцах 
очарование и волшебство древней Японии. Кобо Дайси будет нашим проводником, и 
мы увидим, как возникла гора Фудзи, мы будем бродить по дворцу на дне моря, 
побываем в стране Вечной Юности, увидим сражения могучих героев, услышим мудрые 
речи святых, пересечем Небесную Реку по мосту, построенному из птиц, и, наконец,
 устав, уютно устроимся в широком рукаве вечно улыбающегося Дзидзо.
      
      Н. Ильина
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВРЕМЯ БОГОВ 
      
      Глава 1 ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИРА 
      Мифы о разделении Неба и Земли. — Божества-близнецы. — Идзанаги и 
Идзанами. — Аматэрасу и Сусаноо. — Аматэрасу в пещере. — Мифы Идзумо. — Сусаноо 
и Дракон. — Посланники богов. — Божественный Внук и другие божества Равнины 
Высокого Неба. — О схождении на Землю прародителя императорской династии. — 
Морской бог. — Предания об императорах. — Сон Дзингу. — Драгоценности Прилива и 
Отлива.
      Начало…
      В самом начале Земля и Небеса еще не были разделены, и Ин и Ё не 
отделились. Подобное начало напоминает нам другие истории о создании Вселенной. 
Ин и Ё, так же как и китайские Инь и Ян, символизируют женское и мужское начало.
 Конечно, древним японским писателям было гораздо ближе и понятнее представлять 
модель сотворения Вселенной по аналогии с обычными родами. В полинезийской 
мифологии мы находим довольно похожую концепцию — Ранги и Папа представляют 
Небеса и Землю. Те же параллели могут быть обнаружены как в египетской, так и в 
других космогонических мифах. Почти везде принцип разделенности мужского и 
женского начала оправдано и занимает главное место. В «Нихонги» говорится, что 
эти мужское и женское начало «образовали бесформенную массу, напоминающую яйцо, 
с расплывчатыми очертаниями и с зародышами внутри». Вскоре это яйцо пробудилось 
к жизни и его прозрачная и более чистая часть отделилась и стала Небесами, 
тогда как более тяжелые элементы опустились и стали Землей, которая напоминала 
рябь, оставляемую плывущей рыбой на поверхности воды. Таинственное нечто, 
напоминающее побег тростника, внезапно появилось между Небесами и Землей и так 
же внезапно превратилось в бога по имени Куни-но-токотати-но ками (Бог Навечно 
Утвердившийся на Земле). Мы опустим рождение других богов вплоть до появления 
очень важных в японской мифологии богов, известных как Идзанаги и Идзанами (Бог 
Влекущий к Себе и Богиня Влекущая к Себе). Об этих созданиях сложен 
очаровательный миф, с которого мы и начнем знакомство с японскими богами.
      Идзанаги и Идзанами
      Идзанаги и Идзанами стояли на Небесном Парящем Мосту и смотрели вниз, в 
пропасть первозданного Хаоса. Они спрашивали друг друга, есть ли земли 
далеко-далеко под ними, и решили это выяснить. Боги опустили копье из 
драгоценного камня вниз и вскоре обнаружили океан. Когда же они слегка 
приподняли копье, вода, стекающая с него, загустела и превратилась в остров 
Оногородзима (Сам Собой Застывший Остров).
      На этот остров и спустились два божества. Вскоре после этого они решили 
стать мужем и женой, хотя и были братом и сестрой, но подобные родственные 
связи на Востоке — не препятствие для брака. Идзанаги и Идзанами вместе 
установили столб на острове; Идзанаги пошел вокруг него в одну сторону, а 
Идзанами — в другую. Когда они встретились, Идзанами сказала:
      — Как чудесно! Я встретила прелестного юношу.
      Кто-то мог бы подумать, что такая трогательная реплика должна была 
понравиться Идзанаги, но она, напротив, его сильно разозлила, и он резко 
ответил:
      — Я мужчина, и по праву должен говорить первым. Как может быть наоборот — 
чтобы женщина заговорила первой? Это к несчастью. Давай обойдем столб еще раз.
      Они опять встретились, и на этот раз Идзанаги первый заметил:
      — Как чудесно! Я встретил прелестную девушку.
      Вскоре после этого нехитрого обряда они поженились.
      Когда Идзанами создавала острова, моря, реки, травы и деревья, она вместе 
со своим господином размышляла: «Мы уже создали Великую Страну Восьми Островов 
с горами, реками, травами и деревьями. Почему бы нам не создать кого-нибудь, 
кто мог бы стать Правителем Вселенной?»
      Желание богов осуществилось, и родилась богиня Аматэрасу (Богиня Солнца). 
Ее также именовали Великой Священной Богиней Сияющей на Небе, и она была так 
красива, что родители решили отправить ее вверх по Небесной Лестнице, чтобы с 
высокого неба вечно проливать свет на Землю.
      Их вторым ребенком был Цукиюми (Бог Луны). Его серебряный круглый лик не 
был столь прекрасен, как золотое лицо сестры, Богини Солнца, но тем не менее 
было решено, что он вполне годится быть ее мужем. И вслед за Аматэрасу по 
Небесной Лестнице поднялся Бог Луны. Однако вскоре они поссорились, и Аматэрасу 
сказала:
      — Ты плохой Бог. Я не желаю встречаться с тобой лицом к лицу.
      С тех пор они жили врозь, разделенные днем и ночью.
      Следующим ребенком Идзанаги и Идзанами был Сусаноо (Порывистый Бог-Муж). 
Мы расскажем о нем и его деяниях позже, а пока вернемся к его родителям.
      Идзанами родила Кагуцути (Бога-Духа Огня). После родов она очень ослабла 
и заболела. Идзанаги, узнав об этом, пал на колени, горько плача и стеная. Но 
его печаль ничем не помогла ей, и Идзанами удалилась в Страну Ёми (Страну 
Вечного Мрака, или Страну Мертвых).
      Однако Идзанаги не мог жить без нее и через некоторое время отправился 
вслед за ней. Когда он обнаружил свою возлюбленную и стал умолять ее вернуться 
обратно, она печально спросила у него:
      — Мой муж и господин, почему ты так поздно пришел ко мне? Я уже успела 
поесть с Очага Страны Ёми. Как бы там ни было, я хочу прилечь отдохнуть, но я 
заклинаю тебя не смотреть на меня.
      Идзанаги, движимый любопытством, не выполнил просьбы жены. В Стране Ёми 
было темно, поэтому он потихоньку вытащил свой частый гребень, отломил толстый 
зубец и зажег его. Зрелище, открывшееся ему, было ужасающе-омерзительным: 
вместо его когда-то прекрасной жены он обнаружил распухшую, истекающую гноем 
тварь. Восемь воплощений Бога Грома сидели подле Идзанами. Воплощения Огня, 
Земли и Гор злобно уставились на него, извергая из уст оглушающий рев.
      Идзанаги испугался и сказал с отвращением:
      — Я, сам того не зная, пришел в отвратительные и нечистые земли.
      Его жена с гневом воскликнула:
      — Почему же ты не выполнил того, о чем я просила тебя? Теперь я 
посрамлена.
      

      Идзанаги и его сестра Идзанами, создающие остров Оногоро. Идзанаги 
возмущает море своим небесным копьем, чтобы создать сушу (Японские острова). 
Картина на шелке (XIX в.).
      
      Идзанами так рассердилась на своего господина за то, что он пренебрег ее 
желанием и узнал ее тайну, что послала за ним в погоню Восемь Уродливых Женщин 
Страны Ёми. Идзанаги обнажил меч и бросился прочь по темным равнинам 
Преисподней. На бегу он снял с себя головную повязку и бросил ее на землю. В 
тот же миг повязка превратилась в гроздь спелого винограда. Когда Восемь 
Уродливых Женщин Страны Ёми увидели виноград, они остановились и стали пожирать 
его. Идзанами, увидев, что они прекратили погоню, решила сама броситься 
вдогонку за своим мужем.
      К тому времени Идзанаги уже достиг прохода, служащего границей между 
Страной Ёми и остальным миром. Проход он загородил огромной скалой. В тот же 
самый миг он почувствовал присутствие Идзанами. Когда Идзанаги, стоя по ту 
сторону скалы, предложил Идзанами расторгнуть их союз, она ответила:
      — Мой дорогой муж и господин, если ты и вправду намерен поступить так, 
как говоришь, я задушу всех людей за один день.
      Это леденящая и устрашающая угроза ни в коей мере не смутила Идзанаги, 
который с готовностью отвечал, что он обещает возводить в день тысячу пятьсот 
домиков для рожениц.
      На том они, должно быть, и расстались, так как далее об Идзанаги 
сообщается, что он благополучно выбрался из Страны Ёми, спасшись от 
преследования разгневанной жены и Восьми Уродливых Женщин. После своего 
возвращения Идзанаги без устали предавался многочисленным очищающим омовениям и 
породил тем самым еще немало богов. В «Нихонги» сказано: «После того как 
божественное предназначение его было исполнено и духовное состояние потребовало 
перемен, Идзанаги собственными руками воздвиг жилище Мрака на острове Ахадзи, 
где он и пребывает поныне в тишине и тайне».
      Аматэрасу и Сусаноо
      Сусаноо, Порывистый Бог-Муж, был братом Богини Солнца, Аматэрасу. На 
самом деле он был не самым удачным среди японских богов и считался Неистовым 
Богом. Его характер подробно описан в «Нихонги», может быть, более подробно, 
чем характеры остальных упоминающихся там богов. Сусаноо обладал поистине 
скверным нравом, который часто проявлялся в жестоких и злых деяниях. Вдобавок, 
несмотря на длинную бороду, у него была привычка подолгу плакать и причитать. 
Как ребенок в гневе может разбить игрушку на кусочки, так и Сусаноо в приступах 
гнева мог внезапно обесцветить когда-то зеленые горы и вызвать преждевременную 
смерть многих людей.
      Родители Сусаноо, Идзанаги и Идзанами, были очень обеспокоены его 
деяниями и, посовещавшись, решили прогнать своего непокорного сына в Страну Ёми.
 Сусаноо, однако, в ответ на известие об изгнании удивил их просьбой. Он 
заявил:
      — Я тотчас же покорюсь вашей воле и отправлюсь в Страну Ёми, как только 
вы выполните мое желание. Я хотел бы ненадолго подняться на Равнину Высокого 
Неба и встретиться с моей старшей сестрой Аматэрасу. После этого я уйду 
навсегда.
      Эта безобидная просьба была выполнена, ему было позволено навестить 
сестру, и его пропустили на Небеса. Отбытие Сусаноо вызвало волнение на море, а 
горы с холмами тяжело вздохнули.
      Аматэрасу услышала эти звуки и, понимая, что они предвещают близкое 
появление Неистового Бога Сусаноо, сказала сама себе: «Вряд ли мой брат идет ко 
мне с благими намерениями. Я думаю, на самом деле цель его — захватить мои 
владения. По воле наших родителей у каждого из нас свои обязанности. Почему же 
тогда он отказывается отправиться в свое царство? Да еще и дерзко пытается 
проникнуть в мои владения, чтобы шпионить за мной?»
      И тогда Аматэрасу стала готовиться к битве. Она завязала свои волосы в 
узлы и украсила их драгоценными камнями. Запястья она также обернула длинными 
нитями с множеством нанизанных магатама. Когда вдобавок к этому она повесила на 
спину колчан с тысячей стрел, а к груди прикрепила колчан с пятьюстами стрел и 
надела кожаные нарукавники, чтобы защитить руки от отскакивающей тетивы, она 
приобрела по-настоящему грозный вид. Приготовившись к смертельной битве, 
Аматэрасу взмахнула луком, сжала рукоять меча и стала топать по земле, пока не 
образовалась яма, достаточная, чтобы служить укреплением.
      Все эти тщательные и искусные приготовления оказались тщетны. Сусаноо 
предстал перед ней в образе кающегося грешника.
      — Изначально, — сказал он, — сердце мое не было черно. И сейчас я готов 
выполнить строгое повеление наших родителей и собираюсь навеки отправиться в 
Страну Ёми. Но как мог я отправиться в путь, не повидавшись с моей старшей 
сестрой? Для этого, идя сюда издалека, я пешком пересек облака и туманы. И я 
удивлен тому, что моя старшая сестра встречает меня с таким сердитым выражением 
лица.
      Аматэрасу восприняла его слова с некоторым подозрением, кажущаяся 
братская почтительность Сусаноо и его жестокость явно были несовместимыми. 
Поэтому она решила проверить его искренность. Само испытание мы описывать не 
будем, скажем лишь, что в результате открылись чистота помыслов и уважение 
Сусаноо к старшей сестре.
      Но вести себя хорошо Сусаноо, как обычно, долго не мог. Так случилось, 
что Аматэрасу подготовила на Небесах несколько превосходных рисовых полей. 
Некоторые были узкими, другие длинными, и Аматэрасу очень ими гордилась. Весной 
посадила она зерна, но Сусаноо осенью разрушил межи между полями и осенью 
запустил туда нескольких пегих жеребцов, чтобы те потоптали урожай.
      Однажды, увидев свою сестру в священных Ткацких Покоях, вышивающей 
одеяния для богов, он проделал дыру в крыше и бросил в нее освежеванную шкуру 
лошади. Аматэрасу так напугалась, что нечаянно поранилась челноком. Сильно 
разозлившись, она решила покинуть свое жилище и сделала так: завернулась в свои 
сияющие одежды, спустилась с голубых Небес и, отворив дверь Небесного 
Скалистого Грота, укрылась в нем.
      Мир тут же погрузился во мрак, и никто не мог отличить день от ночи. Как 
только произошла эта ужасная катастрофа, великое множество богов собралось на 
берегу Небесной Реки и стало обсуждать и думать, как же им убедить Аматэрасу 
вновь украсить Небеса своим сияющим великолепием. После долгих разъяснений и 
обсуждений Бог-Размышляющий собрал вместе стаю певчих птиц из Вечной Земли. 
Сначала после всевозможных гаданий на лопатке оленя боги создали необходимые 
для выполнения их плана инструменты, кузнечные меха и несколько горнов. Звезды 
они сковали вместе таким образом, что получилось зеркало, изготовили также 
драгоценности и музыкальные инструменты, должным образом украшенные.
      Когда все было готово, великое множество богов пришло к пещере, в которой 
скрывалась Богиня Солнца, и там началось небывалое представление. На верхних 
ветвях Правдивого Дерева Сакаки они развесили драгоценности, а на средних 
повесили зеркало. Со всех сторон раздавалось великолепное пение птиц, которое 
было лишь прелюдией к тому, что за этим последовало. И тогда Удзумэ взяла в 
руку копье, оплетенное травой, и сделала головной убор из ветвей Правдивого 
Дерева Сакаки. Затем она перевернула бочонок и стала танцевать на нем так 
бесстыдно, что через какое-то время великое множество богов начало громко 
хохотать над ней.
      Такие необычные вещи пробудили любопытство Аматэрасу, и она украдкой 
выглянула наружу. Мир опять наполнился ее золотым сиянием. Она вновь поселилась 
на Равнине Высокого Неба, а Сусаноо был должным образом наказан и изгнан в 
Страну Ёми.
      Сусаноо и Дракон
      В мифах и легендах часто встречаются определенные несообразности и 
расхождения, так что нет ничего удивительного, что мы не находим в них ни слова 
о приключениях Сусаноо в Стране Ёми. Когда мы вновь встречаемся с ним, он уже 
совсем не злобный. Наоборот, мы обнаруживаем его в достойной роли Благородного 
Мужа. Трудно сказать было ли его превращение в благородного рыцаря хитрой 
уловкой ради каких-то иных причин, или внезапное изгнание его с Небес стало 
причной временного изменения его дурных манер.
      Сусаноо, изгнанный с Небес, оказался на берегу реки Хи, что в Стране 
Идзумо (Срединной Стране Тростниковой Равнины). Здесь его внимание привлек звук 
плача. Для Сусаноо было так непривычно слышать, что кто-то другой, а не он 
плачет, поэтому он отправился на звук этого плача, чтобы выяснить его причину. 
И там он увидел старика и старуху. Рядом стояла девушка, которую они нежно 
гладили и смотрели на нее так печально, как будто прощались с ней навсегда. 
Когда Сусаноо спросил стариков, кто они и почему так горько плачут, старик 
отвечал:
      — Я — земной бог, и зовут меня Асинадзути (Старец Гладящий Ноги). Имя 
моей жены Тэнадзути (Старуха Гладящая Руки). Девушка эта — наша дочь, и зовут 
ее Кусинада-химэ[5] (Дева-Гребень из Инада). Скорбим же мы потому, что вначале 
у нас было восемь дочерей; но всех их год за годом пожирает восьмиглавый Дракон,
 и теперь пришло время этой дочери — Дракон собирается поглотить и ее. Нет 
никаких путей спасения, оттого-то мы так и безутешны.
      Сусаноо выслушал эту печальную историю с должным вниманием и, заметив 
чудесную красоту девушки, предложил сразить Дракона, в награду же попросил 
родителей отдать девушку ему в жены. Старики поспешно согласились.
      Тогда Сусаноо превратил Кусинада-химэ в частый гребень и воткнул его себе 
в волосы. Затем он приказал старикам сварить сакэ. Когда сакэ было готово, он 
налил его в восемь бочек и принялся ждать появления страшного чудовища.
      В это мгновение появился Дракон. У него действительно было восемь голов, 
а глаза на всех головах были красные, как зимняя вишня. Мало того, у него было 
еще и восемь хвостов, а кипарисы и криптомерии росли прямо на спине. В длину он 
был как восемь холмов и восемь долин. Дракон передвигался важно и неторопливо, 
но, обнаружив сакэ, каждая голова с жадностью принялась поглощать 
соблазнительный напиток и пила до тех пор, пока Дракон не захмелел настолько, 
что заснул. Тогда Сусаноо, ничего не боясь, вытащил свой меч, который был 
десяти пядей в длину, и разрубил чудовище на мелкие кусочки. Когда он рубил 
один из хвостов, лезвие его меча внезапно треснуло. Сусаноо, движимый 
любопытством, наклонился и обнаружил в останках Дракона меч, называемый 
Муракумо-но-Цуруги (Небесный Меч из Кучащихся Облаков). Рассудив, что меч, 
скорее всего, принадлежал какому-то божеству, он преподнес его великой богине 
Аматэрасу.
      Победив Дракона и исполнив свой долг, Сусаноо превратил гребень обратно в 
Кусинада-химэ и вместе с ней добрался до местечка под названием Суга, что в 
провинции Идзумо, где они и поженились.
      Посланники богов
      К тому времени боги, собравшиеся на Равнине Высокого Неба, были 
обеспокоены постоянными нарушениями порядка в стране Идзумо (Срединной Стране 
Тростниковой Равнины). Тогда равнины, скалы, деревья и травы еще умели говорить.

      По ночам они издавали шум, подобный треску пламени, а в дневное время 
гудели, как пчелы в пятый месяц. Да еще и некоторые божества в этой стране 
стали вести себя предосудительным образом. Боги решили положить конец этим 
беспорядкам и хаосу. Посовещавшись, Така-ми-мусуби (Бог Высокого Священного 
Творения) решил отправить своего внука Ниниги (Юношу-Бога Изобилия Рисовых 
Колосьев) править Срединной Страной Тростниковой Равнины — он должен был 
подавить мятеж и принести мир и процветание в эту страну. Решили предварительно 
отправить посланников, чтобы подготовить все к прибытию Ниниги. Первым 
посланником был Амэно-хохи (Бог Небесного Рисового Колоса), но он, проведя три 
года в мятежной стране, так и не удосужился сообщить что-либо пославшим его 
богам. И было решено отправить вслед за ним его сына. Сын, однако, поступил так 
же, как и его отец, — не торопился выполнять приказы. Третьим посланником стал 
Амэно-вакахико (Небесный Молодой Юноша). Но и он, как и его предшественники, 
отказался выполнять поручения, несмотря на превосходное оружие. И вместо того 
чтобы выполнить порученное, он влюбился и взял в жены Ситатэру-химэ (Дева-Снизу 
Светящаяся Богиня).
      Вскоре собрание богов из-за длительного ожидания каких-либо вестей 
окончательно пришло в ярость, и боги решили послать фазана по имени Накимэ 
(Плачущая Женщина), чтобы она узнала, что там, в Идзумо, происходит. Фазан, 
слетев вниз, приземлилась на верхушку дерева кассия, что росло перед воротами в 
жилище Амэ-но-вакахико. Как только Амэ-но-вакахико увидел птицу, он тут же в 
нее выстрелил. Стрела пронзила грудь фазана и достигла Равнины Высокого Неба, 
где находились боги. Со страшной силой она была отброшена, да так, что убила 
непослушного и ленивого Амэ-но-вакахико.
      

      Поклонение духу горы. Гора Юдоно-сан, префектура Ямагато.
      
      Плач Ситатэру-химэ достиг самих Небес — она любила своего господина и не 
смогла распознать в его случайной смерти мести богов. Дева плакала так жалобно 
и громко, что поднялся сильный ветер и тело Амэ-но-вакахико взлетело вверх на 
Равнину Высокого Неба. Там был воздвигнут погребальный дом, в который положили 
покойника. Восемь дней и восемь ночей не прекращались плач и стенания. Дикий 
гусь на реке, цапля, зимородок, воробей и фазан в великой скорби оплакивали 
погибшего.
      В то время друг Амэ-но-вакахико, которого звали Адзиси-китака 
(Юноша-Высокий Бог Плугов), услышал погребальные песни с Небес. Он отправился 
выразить свои соболезнования. Адзисикитака очень сильно напоминал покойного, и 
когда родители, родственники и жена Амэ-но-вакахико увидели его, они 
воскликнули:
      — Наш господин по-прежнему жив!
      Это так разозлило Адзисикитака, что он вытащил свой меч и разрубил 
погребальный дом, да так, что тот упал на Землю и превратился в гору Мояма 
(Погребальная Гора).
      После этого еще двух богов послали в Срединную Страну Тростниковой 
Равнины, и на сей раз посланники успешно справились с поручением. Они вернулись 
на Небеса и доложили, что уже все готово к прибытию Божественного Внука.
      Прибытие Божественного Внука
      Аматэрасу одарила своего внука Ниниги многочисленными подарками. Она 
отдала ему драгоценные камни, добытые у подножия Небесных Гор, белые шары из 
кристалла, а также самый дорогой подарок — божественный меч, извлеченный 
Сусаноо из хвоста восьмиглавого Дракона. Еще она дала ему зеркало из звезд, с 
помощью которого Аматэрасу выманили из Небесного Скалистого Грота. Несколько 
богов отправили сопровождать Ниниги, в том числе и ту добрую богиню танца и 
веселья Удзумэ, чей танец, как мы помним, так понравился богам.
      Когда Ниниги и его спутники уже пронзили облака и появились на небесной 
развилке из восьми дорог, они внезапно увидели огромное создание с большими 
светящимися глазами. Увидев его, они сильно встревожились; вид гиганта был так 
грозен, что Ниниги и все его спутники, за исключением счастливой и 
очаровательной Удзумэ, решили повернуть назад, намереваясь отказаться от своего 
путешествия. Но Удзумэ приблизилась к гиганту и поинтересовалась, кто он такой 
и почему хочет помешать им следовать дальше. Великан отвечал:
      — Я — Бог Полевых Дорог. Я пришел выразить свое почтение Ниниги и прошу 
оказать мне честь быть его проводником. Вернись к своему повелителю, о 
прекрасная Удзумэ, и передай ему мои слова.
      Удзумэ вернулась к богам, которые так позорно бежали, и передала послание 
великана. Когда они услышали хорошие новости, они очень обрадовались, опять 
пробились сквозь облака, отдохнули на Небесном Парящем Мосту и, в конце концов, 
достигли вершины горы Такатихи.
      Ниниги, сопровождаемый Богом Полевых Дорог, путешествовал из конца в 
конец по стране, которой должен был править. Достигнув же одного из 
прекраснейших мест, он решил воздвигнуть там дворец.
      Ниниги был так доволен службой Бога Полевых Дорог, что решил отдать ему в 
жены веселую Удзумэ.
      Наградив своего верного проводника, Ниниги сам начал ощущать потребность 
в любви, и однажды, гуляя по берегу, он увидел очень красивую девушку.
      — Кто ты, прекраснейшая из женщин? — спросил у нее Ниниги.
      Она отвечала:
      — Я — дочь Оо-яма-цуми-но ками (Бога-Духа Больших Гор). Имя мое 
Ко-но-хана-но-сакуя-бимэ (Дева Цветения Цветов на Деревьях).
      Ниниги влюбился в нее. Он поспешил к ее отцу просить руки его дочери.
      У Бога-Духа Больших Гор была и старшая дочь, Иванага-химэ (Дева 
Долговечности Скал). Как видно из ее имени, она была не очень красива. Но ее 
отец хотел, чтобы дети Ниниги жили так же вечно, как и скалы. И потому он 
представил Ниниги обеих дочерей, надеясь, что выбор жениха падет на 
Иванага-химэ, но Ниниги даже и не взглянул на старшую сестру. Такое 
пренебрежение очень разозлило Иванага-химэ, и она, недолго думая, громко 
выкрикнула:
      — Если б ты выбрал меня, ты и дети твои жили бы долго на Земле. Но раз ты 
выбрал мою сестру, ты и дети твои умрут так же быстро, как отцветают цветы на 
деревьях и как румянец пропадает на щеках моей сестры.
      Несмотря на это, Ниниги и K°-но-хана-но-сакуя-бимэ какое-то время жили 
счастливо, но однажды ревность затуманила разум Ниниги. Причин для ревности у 
него не было, и Коно-хана-но-сакуя-бимэ сильно обидело обращение мужа. Она 
удалилась в маленькую хижину и подожгла ее. Из пламени вышли три мальчика: 
Хосусэри-но микото (Бог Ярящийся Огнем), Ходэри-но микото (Бог Светящий Огонь) 
и Хоори-но микото (Бог Пригибающий Огонь). О последних двух богах и 
рассказывает следующая легенда.
      Во дворце Морского бога
      Ходэри-но микото был искусным рыбаком, а его младший брат Хоори-но микото 
— умелым охотником. Однажды они воскликнули:
      — А почему бы нам не попробовать поменяться? Ты будешь охотиться, а я 
рыбачить.
      Так они и поступили, но старший брат, умелый рыбак, вернулся домой с 
охоты без добычи. Он вернул брату лук и стрелы и попросил вернуть его 
рыболовный крючок. Но Хоори-но микото, ловя рыбу, случайно потерял крючок брата.
 Благородное предложение подарить брату новый крючок взамен утраченного было 
презрительно отвергнуто. Он также отказался принять взамен старого крючка целый 
пучок новых. На предложение Хоори-но микото старший брат лишь ответил:
      — Это не мой старый крючок, пусть этих новых и много, я все равно их не 
возьму.
      Тогда Хоори-но микото, обеспокоенный жестокостью брата, спустился к 
берегу моря и там расплакался. Добрый старик по имени Сио-цути-но ками (Бог-Дух 
Морских Вод), увидев плачущего Хоори-но микото, спросил:
      — Отчего ты плачешь здесь?
      Когда Хоори-но микото поведал ему свою историю, старик сказал:
      — Не печалься. Я все улажу.
      Подтверждая искренность своих слов, старик тут же изготовил корзину, 
усадил в нее Хоори-но микото и в ней опустил его на дно морское. Погрузившись 
достаточно глубоко, Хоорино микото очутился на дне, заросшим чудесными 
водорослями. Он вышел из корзины и почти сразу предстал перед дворцом морского 
бога.
      Дворец выглядел очень впечатляюще — со стенами, украшенными зубцами, 
бойницами и величественными башнями. У ворот бил чистый родник, рядом с ним 
росло коричное дерево. Хоори-но микото замешкался, залюбовавшись прекрасным 
строением. Не успел он простоять и минуты, как увидел красивую девушку, которая 
вышла из дворца. Она уже собиралась зачерпнуть воды, когда, подняв глаза, 
заметила незнакомца. Встревожившись, девушка тут же исчезла, чтобы предупредить 
мать с отцом.
      Морской бог, услышав новость, пригласил незнакомца во дворец, 
расспрашивая, чем они обязаны такой чести. Когда Хоори-но микото грустным 
голосом поведал о пропаже крючка старшего брата, морской бог призвал всех рыб 
своего царства, и с широкими плавниками, и с узкими плавниками. И когда тысячи 
и тысячи рыб собрались на его зов, Бог Моря спросил у них, знают ли они 
что-нибудь о пропавшем крючке.
      — Мы не знаем, — отвечали рыбы. — Но мы слышали, что рыба по имени Тай 
(Красная Дева) недавно поранила себе рот и потому сегодня не явилась.
      За ней послали, открыли ей рот, там и обнаружился потерянный крючок.
      Хоори-но микото взял в жены дочь морского бога Тоётама-бимэ (Деву 
Обильных Жемчужин), и они жили вместе в подводном дворце. Три года прошли в 
мире и согласии, но вскоре Хоори-но микото очень захотел повидать свою родную 
землю, и его все еще тяготило то, что он так и не вернул крючок брату. 
Переживания мужа не укрылись от любящей жены Тоётама-бимэ и тронули ее сердце. 
Она пошла к отцу и поведала ему о своей печали. Морской бог, который всегда был 
добрым, не осудил поведение зятя. Наоборот, он отдал ему рыболовный крючок и 
сказал:
      — Когда ты будешь возвращать этот крючок своему брату, перед тем как 
отдать, шепни крючку тихонько: «Бедный крючок!»
      Также морской бог одарил Хоори-но микото Драгоценным Камнем Текущего 
Прилива и Драгоценным Камнем Текущего Отлива, сказав при этом:
      — Запомни, если будет нужда, брось в воду первый Драгоценный Камень 
Текущего Прилива, тогда внезапно наступит прилив и захлестнет твоего старшего 
брата. Но если твой брат одумается и извинится, брось в воду второй Камень, 
сразу наступит отлив, и так ты спасешь своего старшего брата.
      До того как Хоори-но микото отправился в путь к нему пришла жена и 
сообщила, что вскоре подарит ему ребенка. На прощание она сказала:
      — Однажды, когда ветры и волны взволнуются, я обязательно приду на берег. 
Выстрой для меня дом и жди меня там.
      Примирение Ходэри-но микото и Хоори-но микото
      Когда Хоори-но микото добрался наконец до дома, он нашел там своего 
старшего брата, который очень сожалел о случившемся и сразу принес брату свои 
извинения, которые Хоори-но микото, конечно же, принял.
      Тоётама-бимэ и ее младшая сестра храбро преодолели ветры и волны и вышли 
на берег. Там Хоори-но микото построил хижину, крытую перьями баклана, и в ней 
Тоётама-бимэ в свое время родила ему сына. Подарив своему мужу наследника, 
Тоётама-бимэ обернулась драконом и нырнула обратно в море. Сын Хоори-но микото, 
когда вырос, женился на своей тетке и стал отцом четырех детей, один из которых 
был Камуямато Иварэбико-но микото (Юноша-Бог Иварэ из Божественного Ямато); он, 
как говорят, стал первым императором Японии и ныне известен как Дзимму-тэнно.
      Белый заяц из Инаба
      В незапамятные времена жили восемьдесят и один брат, и были они принцами 
в Японии. За исключением одного брата, все остальные были склочными и проводили 
свое время в мелкой подозрительности и ревности друг к другу. Каждый хотел 
править всей империей, и более того — каждый из них хотел жениться на принцессе 
Яками из Инаба. И хотя все эти восемьдесят братьев в основном жили в несогласии 
друг с другом, единственным, что их объединяло, была ненависть к одному брату, 
доброму и мирному.
      В конце концов, после многочисленных грубых слов и пререканий, 
восемьдесят братьев решили идти в Инаба, чтобы посетить принцессу Яками, и 
каждый из них думал, что только он будет удачлив и подойдет в женихи принцессе. 
Добрый брат тоже пошел с ними, но, конечно же, не как искатель руки прекрасной 
принцессы, а как слуга, которому пришлось тащить на спине огромный и тяжелый 
мешок.
      Наконец восемьдесят принцев, оставив своего многострадального брата 
далеко за собой, дошли до мыса Кэта. Когда они уже собрались продолжить свой 
путь, то увидели белого зайца, лежащего на земле, выглядевшего очень несчастным 
и к тому же полностью лишенного шерсти.
      Восемьдесят принцев были очень удивлены таким состоянием зайца и сказали:
      — Если ты хочешь, чтобы твой мех снова вырос, искупайся в море и, когда 
ты так сделаешь, взбеги на вершину высокой горы и подставь свое тело ветру.
      С этими словами восемьдесят бессердечных братьев последовали своей 
дорогой.
      Заяц тут же пошел к морю, обрадованный перспективой вернуть себе свой 
прекрасный белый мех. Искупавшись, он побежал на вершину горы и лег там. Но он 
тотчас же понял, что холодный ветер, обдувающий кожу, только что погруженную в 
соленую воду, начал приносить ему еще большие страдания, так как кожа стала 
трескаться. Помимо унизительного душевного состояния — ощущать себя без меха — 
прибавилась еще и нестерпимая физическая боль, и заяц понял, что восемьдесят 
принцев его беззастенчиво и бессердечно обманули.
      Когда заяц лежал на горе, испытывая невыносимую боль, мимо медленно 
проходил добрый брат, нагруженный тяжелым мешком, который он нес на спине. 
Когда он увидел плачущего зайца, то спросил, как получилось так, что бедное 
животное попало в беду.
      — Пожалуйста, остановись на минуту, — сказал заяц, — и я расскажу тебе, 
как все это со мной произошло. Я хотел переправиться с острова Оки на мыс Кэта 
и сказал крокодилам: «Мне очень хотелось бы знать, сколько крокодилов живет в 
море и сколько зайцев на берегу. Разрешите мне сначала сосчитать всех вас». И 
после того как я сказал эти слова, крокодилы вытянулись в длинную линию от 
острова Оки до мыса Кэта. Я побежал по их твердым спинам, считая каждого. Когда 
я добежал до последнего, то сказал: «О глупые крокодилы, мне совсем не 
интересно, сколько вас в море или сколько зайцев на земле, я всего лишь хотел 
вас использовать вместо моста, чтобы перебраться на другой берег». Увы, мое 
жалкое хвастовство дорого обошлось мне, так как последний крокодил поднял 
голову и зубами стянул с меня всю мою шкурку!
      — Да, могу сказать, ты был не прав и заслужил наказание за свою глупость. 
Это конец твоей истории?
      — Нет, — ответил заяц. — Я бы не дошел до такого состояния, если бы 
восемьдесят принцев, проходящих мимо, не обманули меня, сказав, что соленая 
вода и ветер смогут помочь мне. Увы! Не думая, что они обманывают меня, я 
выполнил все их указания, и в результате моя кожа потрескалась и я испытываю 
невыносимую боль.
      — Искупайся в родниковой воде, мой бедный друг, — сказал добрый брат, — и 
после того как ты это сделаешь, раскидай по земле цветочную пыльцу осоки и 
поваляйся в ней. Это действительно должно залечить раны и помочь твоему меху 
опять отрасти.
      Заяц медленно побрел к реке, искупался и вывалялся в пыльце осоки. Как 
только он все это проделал, у него перестала саднить кожа и он снова покрылся 
толстым мехом.
      Благодарный заяц побежал обратно к своему благодетелю.
      — Твои жестокие и бессердечные братья, — сказал он, — никогда не завоюют 
сердца принцессы из Инаба. Это ты женишься на ней и будешь править всей страной.

      Предсказание зайца сбылось. Когда восемьдесят братьев прибыли в Инаба, на 
этом их миссия и закончилась, но брат, который был добр к белому зайцу, женился 
на принцессе Яками и стал править страной.
      Страна Утренней Свежести
      Однажды ночью императрица Дзингу спала в своем шатре, и приснился ей 
странный сон. Ей снилось, что пришел к ней дух и рассказал о чудесной стране на 
западе, в которой полно сокровищ, золота и серебра, стране ослепительной, как 
красивая женщина. Дух поведал ей, что название этой земли — Страна Утренней 
Свежести (Корея) и что она может принадлежать Японии, если императрица выступит 
с войском и завоюет эту богатую страну.
      На следующий день императрица Дзингу рассказала про сон своему мужу, но 
император был человеком бесстрастным и не верил снам. Тем не менее, поскольку 
его жена настаивала на выступлении войск, он поднялся на высокую гору, хотя и 
считал это глупой затеей, и не увидел на западе, там, где заходит солнце, 
никакой страны. Когда император спустился с горы, он заявил, что ни в коем 
случае не даст согласия на завоевание страны, которая обязана своим 
существованием только буйной фантазии императрицы. Но боги разгневались на него,
 и вскоре после того, как он огласил свой отказ, император погиб в одном из 
сражений.
      Подарок Дракона
      Став единовластной правительницей, императрица Дзингу твердо решила идти 
в ту страну, о которой узнала во сне. Она обратилась к Духу Гор и попросила 
дать ей дерево и металл для своих кораблей, Дух Полей дал ей рис и прочее зерно 
для ее армии, Дух Трав преподнес ей пеньку для канатов, Бог Ветра благосклонно 
отнесся к ее плану и пообещал вести ее корабли к Корее. Все духи служили 
императрице, кроме Исора, Духа Морского Побережья.
      Исора был ленив, и когда он в конце концов появился над морскими волнами, 
то предстал перед императрицей без своих роскошных одеяний, а был одет в ил и 
раковины, а морские водоросли украшали его взлохмаченную голову. Увидев его, 
императрица приказала ему пойти к своему повелителю Дракону и попросить дать ей,
 императрице, драгоценности Прилива и Отлива.
      Исора послушался, нырнул в воду, предстал перед Драконом и передал ему 
просьбу императрицы.
      Дракон достал из шкатулки драгоценности Прилива и Отлива, положил их в 
большую морскую раковину и велел Исора быстро вернуться к императрице Дзингу с 
этим изысканным подарком.
      Исора вынырнул из дворца повелителя на поверхность моря, и императрица 
Дзингу поместила драгоценности на своем поясе.
      Путешествие
      Теперь, когда императрица получила драгоценности Прилива и Отлива, она 
построила и спустила на воду три тысячи кораблей, и на десятый месяц начала 
свое путешествие. Ее флот не далеко отошел от берега, когда начался такой 
сильный шторм, что все суда разбились и, вероятно, пошли бы на дно моря, если 
бы не Дракон, который приказал огромным морским чудовищам идти императрице на 
помощь. Некоторые из них везли корабли на своих громадных телах, другие толкали 
корму корабля своими огромными головами, и так, двигая суда по морю, они 
вынесли их обратно к берегу. Могучие рыбы-драконы, держа во рту корабельные 
тросы и таща их на буксире с удивительной скоростью, помогали чудовищам. Вскоре 
шторм прекратился, и морские чудовища и рыбы-драконы исчезли.
      Помощь драгоценностей Прилива и Отлива
      Наконец императрица Дзингу и ее армия увидели на горизонте неясные 
очертания далеких гор Кореи. Подплыв ближе к берегу, они обнаружили, что вся 
корейская армия со своими кораблями сконцентрировалась у берега в ожидании 
команды к бою. Как только корейская стража заметила японский флот, она дала 
сигнал к выступлению и огромное количество кораблей начало атаку.
      Императрица стояла и наблюдала за происходящим с невозмутимым 
спокойствием. Она знала, что победа или поражение японской армии в ее власти. 
Когда корейские корабли близко подошли к японскому флоту, она кинула в море 
драгоценности Отлива. Как только драгоценности оказались в воде, начался отлив, 
вода опустилась до самого киля корейских кораблей, и они сели на мель. Корейцы, 
учитывая то, что японский флот уступал им по силе, и не ожидая колдовства, 
полагали, будто их корабли оказались на мели из-за естественного спада воды. И 
покинув суда, воины побежали по песку. Японские лучники натянули тетиву, и 
огромное облако стрел полетело в воздух, убивая сотни врагов. Когда корейцы 
были уже близко к японским кораблям, императрица Дзингу бросила в воду 
драгоценности Прилива. И вмиг нахлынула большая волна, уничтожив почти всю 
корейскую армию. Теперь для японцев уже не было преград, чтобы высадиться на 
берег и захватить страну. Император Кореи сдался, а императрица Дзингу 
вернулась в Японию, нагруженная шелками и драгоценностями, книгами и картинами, 
шкурами тигров и роскошными одеждами.
      Драгоценности Прилива и Отлива, брошенные императрицей, недолго лежали на 
дне океана. Исора быстро забрал их и отнес назад Дракону.
      Принц Одзин
      Вскоре после возвращения, императрица Дзингу родила сына, которого 
назвали Одзин. Когда Одзин подрос и стал красивым и умным мальчиком, мать 
рассказала ему о чудесных драгоценностях Прилива и Отлива и сказала, что хотела 
бы, чтобы и у сына они были, тогда он сможет защитить честь и принести славу 
Японии.
      Однажды главный министр, которому, как говорят, было уже триста 
шестьдесят лет и который служил уже не менее чем пяти императорам, взял с собой 
Одзин на императорский военный корабль. Корабль заскользил по морю на вытканных 
золотом шелковых парусах. Министр громким голосом попросил Дракона дать юному 
Одзин драгоценности Прилива и Отлива.
      В ту же минуту волны вокруг корабля вспенились, раздался громоподобный 
рык и появился сам повелитель водной стихии, голову которого вместо шлема 
украшало ужасное чудовище. Потом из воды выплыла огромная раковина — в глубине 
ее сверкали драгоценности Прилива и Отлива. Отдав драгоценности и произнеся 
несколько слов, Дракон вернулся в свое зеленое подводное царство.
      Глава 2 БУДДИЙСКИЕ БОЖЕСТВА 
      Легенды о Будде. — Легенда о Золотом Лотосе. — Бронзовый Будда в Камакура.
 — Кристалл Будды. — Каннон. — Воплощение Каннон. — Каннон-мать. — 33 святилища 
Каннон. — Храм Второй Луны. — Каннон и олень. — Дзидзо. — Алтарь Дзидзо. — 
Сухое Ложе Реки Душ. — Легенда о гудящей Сай-но кавара. — Пещера 
детей-призраков. — Фонтан Дзидзо. — Благодарность Дзидзо. — Карма. — Легенды о 
колоколах. — Колокол и сила кармы. — Колокол храма Энканудзи. — Возвращение 
Оно-но Кими. — Женщина и колокол храма Миидэра.
      Легенда о Золотом Лотосе
      Будда, закончив свою медитацию на горе Дандоку, медленно шел по усеянной 
камнями дороге в город. Темные тени ночи наползали на землю, и глубокое 
спокойствие царило повсюду.
      Почти достигнув своей цели, Будда услышал, как кто-то крикнул:
      — Внешние манеры не всегда показывают характер.
      Будда удивился, услышав эти слова, и решил узнать, кто говорит такие 
мудрые вещи. Снова и снова слышал он эту фразу. Добравшись до края обрыва, 
Будда посмотрел вниз в долину и увидел отвратительного дракона, смотревшего на 
него злыми глазами.
      Будда уселся на скалу и спросил дракона, как тот сумел постичь одну из 
высших тайн буддизма. Такая глубокая мудрость подразумевает ряд духовных истин 
и открытий. Как бы там ни было, Будда попросил дракона поведать еще что-нибудь 
столь же мудрое.
      Тогда дракон, обвив скалу, громко воскликнул громовым голосом:
      — Все живущее враждебно закону Будды!
      Выкрикнув эти слова, дракон некоторое время пребывал в молчании. Тогда 
Будда попросил сказать еще что-нибудь.
      — Все живущие существа должны умереть! — вскричал дракон.
      После этих слов дракон посмотрел на Будду, и гримаса жуткого голода 
исказила его черты.
      Дракон сказал Будде, что следующая истина будет последней и она так ценна,
 что он не сможет открыть ее, пока не утолит свой голод.
      На это Будда отвечал, что не будет отвлекать дракона, пока не услышит 
четвертую истину, и спросил, что нужно дракону в качестве пищи. Когда Будда 
услышал, что в обмен на последнюю мудрую истину дракон желает человеческого 
мяса, Будда ответил, что его религия воспрещает убийство, но для благополучия 
своих людей он пожертвует собственным телом.
      Дракон открыл свою огромную пасть и сказал:
      — Самое большое счастье познается лишь после того, как душа покидает 
тело!
      Будда поклонился, а затем прыгнул в раскрытую пасть дракона.
      Как только Будда коснулся челюстей чудовища, они внезапно разделились на 
восемь частей и в тот же миг превратились в восемь лепестков Золотого Лотоса.
[6]
      Бронзовый Будда в Камакура и Кит
      Величественный бронзовый Будда в Камакура, или Дайбуцу, без сомнения, 
один из самых великолепных памятников Японии. Когда-то Камакура была столицей 
Японии. Это был большой город примерно с миллионным населением, но Камакура, 
излюбленное место поклонников Будды, была уничтожена ураганом, причем дважды, и 
в конце концов утратила свое величие. Ныне рисовые поля и деревья растут на 
местах былой славы. Ураган и огонь, однако, пощадили храм Хатимана (Бога Войны) 
и бронзовое изображение Будды. Одно время эта гигантская фигура стояла в храме, 
но сейчас она возвышается над деревьями под открытым небом. С загадочной 
улыбкой на огромном лице, с глазами, наполненными мирным светом, она не может 
быть поколеблена ничтожными бурями времени.
      Сильно отличается от основного учения о Будде история о Дайбуцу и Ките. 
Легенда об этой статуе довольно простая. Божества, несмотря на их 
божественность, оценивались по человеческим меркам. Кто-то может увидеть в этой 
легенде трогательную и забавную попытку преуменьшить величие Будды. Гигантские 
размеры Дайбуцу не очень сочетаются с любовью к маленьким вещам, столь 
характерной для японцев. Эта история полна иронии, в ней просматривается 
желание слегка сбить спесь с великого Учителя, уменьшив его в росте хоть на 
пару дюймов!
      Многое в японской жизни и культуре кажется нам запутанным и непонятным. 
Так что нет ничего удивительного в том, что футы для измерения металлических 
изделий и изделий из ткани совсем разные. Для мягких предметов одна мера, для 
твердых — другая. В этих единицах измерения два дюйма разницы, и эта легенда, 
возможно, откроет нам причину такого странного противоречия.
      Бронзовый Будда в своей сидячей позе имеет пятьдесят футов в высоту, 
девяносто семь футов в окружности. Лицо его восемь футов в длину, а его большие 
пальцы на руках три фута в диаметре. Возможно, это самое большое бронзовое 
изваяние в мире. Такая громадная статуя, естественно ставшая сенсацией во 
времена процветания Камакура, была отлита по приказу великого Минамото Ёритомо. 
Все дороги в городе и его округе были забиты паломниками, жаждущими взглянуть 
на чудо, и все в один голос соглашались, что бронзовая статуя была самой 
большой в мире.
      Так случилось, что моряки, видевшие эту статую, обсуждали ее в то время, 
когда забрасывали свои сети в море. Ходит легенда, что огромный Кит, живущий в 
Северном море, случайно услышал о Бронзовом Будде Камакура, а поскольку считал 
себя самым большим существом на земле, идея о появлении соперника его не 
порадовала. Ему казалось, что люди не способны создать ничего, что могло бы 
соперничать размерами с его большим телом, и он от души посмеялся даже над 
самим предположением, что они на это способны.
      Смеялся он, однако, недолго. Кит очень ревниво относился к своей славе и, 
услышав о толпах паломников, идущих в Камакура, и непрекращающихся словах 
восхищения тех, кто видел лик Будды, очень разозлился и, вспенив море, 
погрузился в пучину так стремительно, что другие обитатели глубин поспешили 
убраться с его дороги. Одиночество лишь усилило его беспокойство, он не мог ни 
есть, ни спать, отчего даже похудел. В конце концов Кит решил обсудить эту 
проблему с одной знакомой акулой.
      Акула, выслушав Кита, посочувствовала ему и согласилась сплавать в Южное 
море, чтобы измерить статую. А потом обещала вернуться обратно и рассказать 
своему взволнованному другу, что из этого вышло.
      Акула отправилась в путь и через какое-то время добралась до побережья, 
где и увидела статую Будды, вздымающуюся вверх на расстоянии в полмили от моря. 
Так как она не могла передвигаться по суше, то уже хотела отказаться от 
задуманного. Но на свое счастье заметила крысу, бегающую по лодке. Акула 
объяснила, в чем проблема, и попросила польщенную крысу измерить Бронзового 
Будду.
      Крыса спрыгнула с лодки, доплыла до берега и пробралась в темный храм, 
где стоял Великий Будда. Поначалу она была поражена величием статуи и не могла 
сообразить, как ей выполнить поручение акулы. В конце концов крыса решила 
обойти вокруг статуи, считая при этом свои шаги. Обойдя статую вокруг, она 
насчитала ровно пять тысяч шагов и, вернувшись на лодку, сообщила акуле о своих 
измерениях основания Бронзового Будды.
      Акула, сердечно поблагодарив крысу, вернулась в Северное море и сообщила, 
что слухи о размерах этой ненавистной Киту статуи оказались правдивы.
      «И маленькое знание может быть опасным» — это выражение применительно 
даже к китам, и наш Кит не был исключением. После того, как он узнал новости от 
акулы, он еще больше разозлился. Он надел волшебные башмаки, которые позволяли 
ему передвигаться по земле так же легко, как по морю.
      Кит добрался до храма в Камакура поздно вечером. Он обнаружил, что 
священники уже разошлись и крепко спят. Кит постучал в дверь, и вместо 
бормотания заспанного священника услышал, как Будда сказал голосом звучным, как 
большой колокол:
      — Войди!
      — Не могу, — ответил Кит, — я слишком большой. Ты не мог бы сам выйти 
наружу?
      Когда Будда узнал, кто был этим ночным гостем и что ему нужно в такой 
поздний час, он снизошел до того, чтобы спуститься с пьедестала и выйти из 
храма. Удивлению с обеих сторон не было предела. Если бы у Кита были колени, он 
бы на них рухнул. Вместо этого он ударился головой о землю. А Будда же был 
очень удивлен, встретив животное такого размера.
      Вы можете себе представить ужас настоятеля храма, обнаружившего пьедестал,
 на котором ранее возвышалась статуя Будды, пустым. Услышав странную беседу за 
дверьми храма, он решил посмотреть, в чем дело. Перепуганного священника 
призвали помочь в споре и попросили измерить статую и Кита, что он и принялся 
делать, используя свои четки. Пока настоятель этим занимался, статуя и Кит 
ждали результатов, затаив дыхание. Когда священник закончил подсчеты, то 
сообщил, что Кит на два дюйма длиннее и выше, чем Бронзовый Будда.
      Тогда Кит вернулся в Северное море еще более гордый собой, чем раньше, а 
статуя вернулась на свое место в храме, где и остается по наши дни, не став 
хуже оттого, что обнаружилось, что не такая уж она и большая, как думали. А 
торговцы с тех пор договорились: товары из ткани и товары из металла и дерева 
мерить по-разному. И разница между футами одних товаров и других будет ровно 
два дюйма.
      Кристалл Будды
      В древние времена жил в Японии великий государственный советник по имени 
Каматари. Единственная дочь Каматари, Кохаку, была очень красива и добра. Она 
была утешением отцовского сердца, и он так любил ее, что решил: если она и 
выйдет замуж, то за человека, чье положение не ниже, чем положение императора. 
Идея прочно укрепилась в его голове, и он отклонил немало предложений о 
замужестве дочери.
      Однажды во дворе дворца поднялась невиданная суматоха. Через открытые 
ворота вошли несколько человек, несущих знамя, на котором шелком был вышит 
дракон на желтом фоне.
      Каматари сообразил, что это посланники китайского Двора с посланием от 
императора Косо. Император прослышал о необычайной красоте и очаровании Кохаку 
и решил жениться на ней. Следуя обычаям Востока, предложение сопровождалось 
обещанием, что, когда Кохаку станет невестой императора, тот позволит ей 
выбрать из своей сокровищницы все, что угодно, и отошлет это ей на родину.
      После того как Каматари должным образом принял посланников и предоставил 
в их распоряжение целое крыло дворца, он вернулся к себе в покои и приказал 
слугам привести к нему дочь.
      Когда Кохаку вошла в комнату отца, она поклонилась ему и села на белые 
циновки, смиренно ожидая, пока ее благородный отец заговорит с ней.
      Каматари сообщил дочери, что он выбрал китайского императора ей в мужья, 
и девушка, услышав эту новость, заплакала. Она так была счастлива в этом доме, 
а Китай так далеко от него. Но когда отец рассказал ей о том, как она в будущем 
будет счастлива, гораздо счастливее, чем здесь, она вытерла глаза. С удивлением 
Кохаку восприняла слова отца о том, что все сокровища Китая лягут к ее 
маленьким ногам. Она обрадовалась, услышав, что сможет послать три 
драгоценности из этих сокровищ в храм Кофукудзи, где получила благословение, 
когда родилась.
      Так что когда Кохаку покинула своего отца, она больше не сожалела ни о 
чем. Девушки, прислуживавшие ей, зарыдали, услышав эти новости, но успокоились, 
когда мать Кохаку сказала, что некоторые из них отправятся с хозяйкой.
      Прежде чем отплыть в Китай, Кохаку пошла в свой любимый храм Кофукудзи и, 
подойдя к священному алтарю, помолилась о том, чтобы боги защитили ее в пути. 
Она пообещала, что если молитвы ее будут услышаны, то пришлет в храм три самые 
ценные вещи из Китая.
      Кохаку благополучно добралась до Китая, где ее с большим великолепием 
встретил сам император Косо. Ее детские страхи вскоре исчезли, так добр был к 
ней император. Он говорил ей на языке влюбленных:
      — После долгих, долгих дней утомительного ожидания я сорвал цветок азалии 
в далеких горах, а теперь он растет в моем саду, и и сердце мое преисполнено 
радостью!
      Император Косо водил ее из дворца во дворец, а она не знала, какой из них 
выбрать, такие они были красивые. Но ее царственный супруг счел, что она 
гораздо красивее их всех. И за ее неописуемую красоту он решил, что весь Китай 
и даже крестьяне, работающие на его землях, должны помнить об этом. И позвал он 
своих золотых дел мастеров и садовников, и приказал им сотворить такую дорогу 
для императрицы, о которой никогда никто не слышал во всем мире. Ступеньки 
должны были быть в виде золотых и серебряных цветков лотоса; и куда бы она ни 
пошла — прогуляться ли под сенью деревьев, или вдоль озера, — чтобы никогда 
нога ее не касалась простой земли; и именно с тех пор поэты, пишущие о любви в 
своих стихах, называли ступни возлюбленных «ступнями лотоса». Но несмотря на 
все великолепие, что окружало Кохаку, она не забыла о родной земле и об 
обещании, данном богам в храме Кофукудзи. Однажды она робко рассказала о своем 
обещании императору. Император, обрадовавшийся еще одной возможности сделать ей 
приятное, разложил перед ней такое количество красивых и драгоценных вещей, что 
казалось, будто изысканный яркий мир совершенных форм внезапно появился у ее 
ног. Там было так много красивых вещей, что Кохаку поняла — сделать выбор будет 
очень сложно. В конце концов она выбрала три магических предмета: музыкальный 
инструмент, по которому ударишь лишь раз, и он будет играть, пока его не 
остановишь; каменную чернильницу с тушью, у которой внутри был неиссякаемый 
запас туши; а самым последним она выбрала прекраснейший кристалл, в глубине 
которого, с какой стороны ни посмотришь, было видно Великого Будду, едущего на 
белом слоне. Драгоценный камень сиял ярко, как звезда, и кто смотрел в него и 
видел божественный лик Будды, пребывал в мире и покое.
      Кохаку, налюбовавшись этими сокровищами, послала за великим воином Банко 
и поручила ему в целости и сохранности доставить их в храм Кофукудзи.
      Корабль Банко благополучно доплыл до японских берегов. Но когда он входил 
в залив Сидоноура, вдруг началась страшная буря, которая все усиливалась. Волны 
бились о борт с яростью диких животных, молнии беспрестанно рассекали небо, 
лишь на секунду освещая мелькающий корабль; он то взлетал вместе с горой воды, 
то обрушивался в пропасть, из которой, казалось, ему не суждено выбраться.
      Шторм прекратился так же неожиданно, как и начался. Чья-то благая длань 
разогнала облака и расстелила голубой сверкающий ковер на море. Первой мыслью 
Банко была мысль о том, все ли в порядке с сокровищами, доверенными ему. 
Спустившись вниз, он нашел и музыкальный инструмент, и чернильницу на своих 
местах. Но самая драгоценная вещь — Кристалл Будды — исчез. Горе Банко было так 
велико, что он захотел лишить себя жизни. Но, подумав, решил, что будет мудрее 
жить столько, сколько понадобится, чтобы найти кристалл. Он поспешил сойти на 
берег и доложил об этом ужасном несчастье Каматари.
      Как только Каматари поведали о пропаже Кристалла Будды, его мудрый 
министр сообразил, что, скорее всего, Дракон, повелитель моря, похитил его. Для 
этого он и вызвал шторм, позволивший ему безнаказанно похитить сокровище.
      Каматари посулил большую награду рыбакам, жившим вдоль побережья 
Сидоноура, если те смогут добыть и привезти кристалл обратно. Рыбаки 
согласились, но после многочисленных попыток драгоценный камень все еще 
оставался у Повелителя Моря.
      Вдруг Каматари, весьма недовольный, увидел бедную женщину с ребенком на 
руках, которая сообщила, что могла бы броситься в море и отыскать кристалл. 
Несмотря на то что выглядела она очень хрупкой, речи ее звучали убедительно. 
Сердце матери укрепляло дух женщины: она вызвалась помочь, рассчитывая, что, 
если она вернется с кристаллом, в качестве награды Каматари сделает ее сына 
самураем и жизнь его будет совсем иной, чем жалкая жизнь рыбака.
      Как мы помним, Каматари очень заботился о благополучии своей дочери, и 
потому он понял желание бедной женщины и торжественно пообещал, что, если 
женщина справится, он будет рад поступить с ее сыном так, как она того желает.
      Женщина отошла в сторону, сняла с себя верхнюю одежду, обвязалась 
веревкой, за которую заткнула нож, и, отдав конец веревки одному из рыбаков, 
бросилась в воду.
      Сначала женщина видела под собой лишь тусклую полосу скал, мелькание 
испуганных рыб и сверкающее золото песка. Внезапно под ней открылись крыши 
дворца Дракона, огромного и величавого сооружения из кораллов, повсюду 
украшенных кустами разноцветных водорослей. Как огромная пагода, дворец 
поднимался ярус за ярусом. Женщина подплыла поближе, чтобы лучше разглядеть его,
 и заметила яркий свет, более яркий, чем свет нескольких лун. Это был свет 
Кристалла Будды, что лежал на вершине громадного здания; и со всех сторон 
сияющий драгоценный камень окружали стражники-драконы; они крепко спали, но, 
казалось, следили за камнем даже сквозь сон.
      Женщина подплывала к камню и молилась своим храбрым сердцем, чтобы 
стражники не проснулись в тот момент, когда она будет похищать сокровище. Но 
как только она взяла кристалл, стража проснулась; челюсти их распахнулись, а 
хвосты яростно взбивали воду. Не прошло и секунды, как они бросились в погоню. 
Чтобы не потерять кристалл, который с таким трудом ей достался, женщина 
поранила себя в левую грудь и вложила кристалл в кровоточащую рану. Она не 
издала ни звука от боли, а лишь прижала страдающую плоть рукой. Когда драконы 
доплыли до места, замутненного кровью женщины, они повернули назад: морские 
драконы боятся вида крови.
      Тогда женщина резко дернула веревку, и рыбаки, сидящие на скалах и ждущие 
ее, потащили изо всех сил. Они осторожно положили спасенную на берегу и увидели,
 что глаза женщины закрыты, а из раны на груди течет кровь. Каматари сначала 
решил, будто женщина зря пожертвовала жизнью, но, осмотрев ее, обнаружил 
странную рану на груди.
      В этот момент она открыла глаза и, достав драгоценный камень, напомнила 
Каматари о его обещании, а затем умерла с улыбкой на лице в полном 
благоденствии.
      Каматари выполнил свое обещание. Он забрал ребенка женщины к себе и 
заботился о нем, как заботился бы любящий отец о своем сыне. В должное время 
мальчик вырос и стал мужчиной. Он был храбрым самураем, а после смерти Каматари,
 так же как и он, стал государственным советником. Когда ему поведали историю о 
самопожертвовании его матери, он возвел храм у залива — храм в память о той, 
что была такой храброй и бескорыстной. Храм назвали Сидодзи, и паломники 
приходят сюда и чтят благородство бедной искательницы жемчуга.
      Каннон
      Каннон, Богиня Милосердия, во многом напоминает не менее милосердного и 
великодушного Дзидзо, поскольку оба они отреклись от блаженства нирваны, чтобы 
принести покой и счастье другим. Однако Каннон — намного более сложное божество,
 чем Дзидзо. И хотя ее чаще всего изображают в образе прекрасной и праведной 
женщины, Каннон тем не менее принимает множество различных обликов. Всем 
знакомы многорукие индийские божества, и Каннон иногда изображают как Каннон 
Тысячерукую. В каждой руке она держит какой-нибудь предмет в знак любви и 
щедрости богини, ее готовности отозваться на молитву каждого человека. Есть еще 
Одиннадцатиликая Каннон. Вечно молодое лицо богини озарено улыбкой, полной 
бесконечной нежности, оно сияет красотой и глубокой мудростью. На голове у 
Одиннадцатиликой Каннон диадема с маленькими прекрасными лицами, изображениями 
богини в миниатюре. Иногда диадема Каннон принимает другую форму, как у 
Каннон-с-Головой-Лошади. В этом случае название не вполне отражает суть, 
поскольку ни в одном из своих обличий такое изящное существо не может иметь 
лошадиную голову. В изображениях этой ипостаси Каннон лошади вырезаны на ее 
диадеме. Каннон-с-Головой-Лошади — божество, которому крестьяне возносят 
молитвы о здоровье и благополучии лошадей и скота. Но считается, что 
Каннон-с-Головой-Лошади не только охраняет бессловесных животных, работающих на 
благо своих хозяев, но и заботится об их душах, даруя им после смерти более 
легкую и счастливую жизнь, чем та, что они проживают на земле.
      От ипостасей богини Каннон, перечисленных выше, сильно отличается Каннон, 
которая отзывается лишь на одну молитву. Ее часто изображают вместе с богами 
Любви и Мудрости. Но во всех обличьях Каннон сохраняет свою непорочную красоту, 
и эту Богиню Милосердия не зря называют японской Мадонной.
      

      Сэндзю Каннон. Это изображение так называемой Тысячерукой (сэндзю) Каннон 
— воплощение бесконечного числа способов, которыми Бодхисаттва Каннон спасает 
страждущих. Позолоченная бронза (ок. 1237–1247 гг.). Нагодзи, префектура Тиба.
      Воплощение Каннон
      Тюдзё-химэ — буддийская монахиня, известная как великая вышивальщица 
древности. Согласно легенде, Тюдзё была воплощением богини Каннон. У нее была 
мачеха, которая жестоко обращалась с ней, отчего Тюдзё удалилась в монастырь 
Таймадэра и работала там над прекрасной вышивкой из волокон лотоса, 
изображающей буддийский рай. Вышивка отличалась такой изысканностью и красотой, 
что здесь явно не обошлось без помощи богов.
      Каннон-Мать
      В еще одной замечательной вышивке, выполненной Кано Хогаи, богиня Каннон 
изображена в роли Божественной Матери, которая льет из хрустального сосуда Воду 
Сотворения. Святая вода разлетается на множество пузырьков, а в каждом из них 
сидит младенец. Ручки младенцев сложены как для молитвы. Это настоящий шедевр, 
и для его изготовления потребовалось три года, двенадцать тысяч сто оттенков 
шелковых и двенадцать оттенков золотых нитей.
      Тридцать три святилища богини Каннон
      Есть тридцать три святилища, посвященных богине Каннон. Все они находятся 
в провинциях недалеко от Киото. Следующая легенда, возможно, относится именно к 
этим почитаемым тридцати трем священным местам.
      Когда умер великий буддийский настоятель по имени Токудо Сёнин, он 
предстал перед Эмма, Повелителем мертвых.
      Замок, в котором жил Эмма, блистал золотом, серебром, розовым жемчугом и 
сверкающими драгоценными камнями. От самого Эмма тоже исходил свет, а на лице 
страшного бога сияла улыбка. Эмма принял великого настоятеля со всей 
любезностью и сказал ему:
      — Токудо Сёнин, есть тридцать три священных места, в которых богиня 
Каннон являет свое благословение, ведь она все видит, в своей бесконечной любви 
принимая множество обличий, чтобы молитвы тех, кто взывает к ней, не оставались 
без ответа. Но увы, люди продолжают творить зло: они не ведают об этих 
священных местах. Люди проживают свою убогую жизнь и неисчислимые мириады 
грешников уходят в ад. О, как они слепы, как упрямы, как глупы! Если бы они 
хоть раз совершили паломничество к этим тридцати трем святилищам нашей 
Милосердной Каннон, их ноги засияли бы чистым и прекрасным светом, они налились 
бы силой и смогли бы растоптать все зло, разбить на кусочки все сто тридцать 
шесть кругов ада. Если, несмотря на совершенное паломничество, человек все 
равно попадет в ад, я приму на себя все его страдания, потому что в таком 
случае мои слова окажутся ложью, а это значит, что я действительно заслужил 
наказание. Вот тебе список всех тридцати трех священных мест богини Каннон. 
Возьми его в мир людей, полный бед и несчастий, пусть все узнают о 
беспредельном милосердии Каннон.
      Токудо, внимательно выслушав Эмма, ответил ему:
      — Это честь для меня — принять такую важную миссию, но смертные полны 
страхов и сомнений, они скажут, что им нужно подтверждение моих слов.
      Тогда Эмма протянул монаху свою печать, украшенную драгоценными камнями, 
и, попрощавшись, отправил его с двумя провожатыми в обратный путь.
      

      Сидящий Яма-раджа (Эмма) (конец XIII в.). Дерево.
      
      В то время как монах беседовал с повелителем Царства мертвых, ученики 
Токудо увидели, что прошло уже три дня и три ночи, а тело их учителя все еще 
теплое. Преданные последователи не стали хоронить тело, уверенные, что учитель 
не умер. И это было действительно так, потому что в конце концов Токудо очнулся.
 В правой руке он сжимал драгоценную печать Эмма. Токудо кратко поведал 
ученикам о своих странных приключениях, а затем вместе со своими 
последователями отправился в паломничество к священным местам, в которых 
обитает незримый дух Богини Милосердия.
      Храм Второй Луны
      В одном из буддийских храмов под названием Храм Второй Луны (Нигацудо), 
есть маленькое медное изображение богини Каннон. Некая волшебная сила сохраняет 
статую теплой, как живую плоть. В феврале в храме проводятся особые службы в 
честь Каннон, а на восемнадцатый день каждого месяца священную статую 
выставляют для верующих.
      Каннон и олень
      Старый отшельник, по имени Сайон Дзэндзи, нашел себе прибежище на горе 
Нариай, откуда можно было любоваться красотой Ама-но-Хасидатэ, поросшего 
соснами узкого мыса, разделяющего озеро Иватаки и залив Миядзу. Ама-но-Хасидатэ 
до сих пор входит в число «Трех великих пейзажей» Японии, а с горы Нариай 
открывается самый лучший вид на этот прекрасный пейзаж.
      На горе Нариай этот добрый святой отшельник построил маленькое святилище 
Каннон неподалеку от одиноко стоящей сосны. Много счастливых дней провел 
отшельник, глядя на Ама-но-Хасидатэ, нараспев читая священные буддийские тексты.
 Зная добрый нрав и исключительную праведность отшельника, многие люди 
приходили помолиться в маленьком святилище, с любовью возведенном его руками.
      

      Дзюитимэн (Одиннадцатиликая) Каннон. Черное дерево (начало XIII в.). 
Национальный музей, Нара.
      
      Жилище отшельника, столь уютное в теплую и солнечную погоду, зимой 
становилось невыносимым, поскольку из-за снега добрый старик терял всякую связь 
с внешним миром. Однажды снег шел так долго, что сугробы кое-где достигали 
двадцати футов в высоту. Дни шли за днями, ужасная погода все не менялась, и 
вскоре бедный отшельник обнаружил, что у него совсем не осталось еды. Однажды 
утром он выглянул наружу и увидел лежащего на снегу мертвого оленя. Несчастное 
животное замерзло до смерти. Отшельник вспомнил, что Каннон не одобряет тех, 
кто ест мясо; но после долгих размышлений отшельник решил, что, если он съест 
этого оленя, он сможет принести еще много пользы людям. Если же он последует 
строгому правилу и умрет от голода, то какая в этом будет польза?
      Придя к этому мудрому решению, Сайон Дзэндзи отрезал кусок оленины, 
вернулся в хижину, приготовил и съел половину мяса, вознося благодарственные 
молитвы за свое спасение. Другая половина мяса осталась в горшке.
      В конце концов снег растаял, и несколько крестьян из соседней деревушки 
поспешили на гору Нариай, со страхом ожидая увидеть, что их любимый добрый 
отшельник навсегда покинул этот мир. Однако, подойдя к святилищу, они услышали 
чистый и звонкий голос старика, который пел священные буддийские молитвы.
      Жители деревни собрались вокруг отшельника, и он рассказал им историю 
своего чудесного спасения. Слушатели, снедаемые любопытством, заглянули в 
горшок, где отшельник оставил мясо, и, к своему изумлению, обнаружили там 
вместо мяса кусочек позолоченного дерева. Гадая, что бы это могло означать, они 
посмотрели на маленькую статую Каннон: кусочек дерева был вырезан из ее бедра. 
Когда они приложили свою находку к этому месту, рана затянулась. Отшельник и 
крестьяне поняли, что тот олень был не кем иным, как самой богиней Каннон, 
которая в знак своей бесконечной любви и милосердия пожертвовала собственной 
божественной плотью.
      Дзидзо
      Дзидзо, бог маленьких детей, бог, успокаивающий бушующее море, без 
сомнения, самое любимое божество в буддизме, и некоторые его черты немного 
схожи с чертами Каннон, Богини Милосердия. Самые популярные боги, не важно, на 
Востоке или на Западе, — это те боги, которые больше всего похожи на людей. 
Дзидзо хотя и буддийский, но в то же время очень японский бог, и лучше всего 
можно описать его, сказав, что это бог-покровитель бесчисленного числа женщин, 
стремящихся заботиться о своих детях и после их смерти. Дзидзо является богом 
женских сердец. Изучение природы и характера Дзидзо открывает все лучшее, что 
есть в японских женщинах. Он, конечно же, воплощает их любовь, чувство 
прекрасного и их бесконечное сострадание. Дзидзо — защитник детей. Он — бог 
улыбок и длинных рукавов, враг злых духов и бог, способный исцелить раны матери,
 потерявшей ребенка. Мы часто говорим, что все реки ведут в море. Для японской 
женщины, чей ребенок лежит на кладбище, все реки направляют свои серебристые 
воды в место, где сидит бесконечно терпеливый и бесконечно добрый Дзидзо. Вот 
почему женщины, чьи дети умерли, пишут молитвы на маленьких бумажках и пускают 
их плыть по реке к великому Отцу и Матери, что ответит на все их мольбы любящей 
улыбкой.
      У алтаря Дзидзо
      Перед алтарем доброго Дзидзо
      Вишни цветы нынче раскрылись,
      Розовое облако цветов на тонкой ветке,
      Нечеткая линия узора.
      Розовый рассвет, против серого цвета мха,
      На котором дрожат капельки росы.
      Отблеск спокойной улыбки и безмятежности бровей,
      Вырезанного лица, на котором играют солнечные блики.
      Время рассвета. Я сорвал ветку — стремительно
      Порхание чудесных лепестков в полете;
      Сквозь кристально прозрачный утренний воздух
      На колышущуюся траву они опустились.
      Полночный час мои праздные пальцы смутил,
      Среди чудного видения цветов и почек,
      Послав внезапно водопад цветов
      Со сладко пахнущего дерева.
      Далеко на западе погасли красные огни,
      Робко поднял я руку, но теперь
      Не было ни Дзидзо, ни ветки вишни —
      Лишь темнота беззвездных небес!
      Сухое Ложе Реки Душ
      Под землей есть Сай-но кавара, или Сухое Ложе Реки Душ. Это место, куда 
все дети отправляются после смерти, а также те, кто так и не женился и не вышел 
замуж. Здесь дети играют с улыбающимся Дзидзо, и здесь они строят маленькие 
пагоды из камня, которого там очень много. Матери этих детей складывают камни 
вокруг статуи Дзидзо и молятся об этих пагодах — они заклинают они, злых духов. 
Иногда в Сухом Ложе Реки Душ они ненадолго одерживают победу и разрушают пагоды,
 которые, смеясь, строили дети-призраки. Когда случается это бедствие, смех 
прекращается и маленькие дети летят к Дзидзо, чтобы он защитил их. Он прячет их 
в своих больших рукавах и святым посохом прогоняет красноглазых они.
      Места, где обитают души детей, — темный и серый мир туманных холмов и 
долин, через которые и пролегает путь Сайно кавара. Все дети одеты в короткие 
белые одежды, и, если случается злым духам испугать их, всегда есть Дзидзо, 
который высушит их слезы и позволит им опять играть в их призрачные игры.
      Следующий гимн, посвященный Дзидзо и известный как «Легенда о гудящей 
Сай-но кавара», дает нам красивое и глубокое понимание бога Дзидзо и этих 
призрачных земель, где играют дети.
      Легенда о гудящей Сай-но кавара
      Не об этом мире эта грустная повесть,
      История Сай-но кавара,
      У корней горы Сидэ;
      Не об этом мире рассказ; но все-таки очень печальный.
      Ибо собраны вместе в Сай-но кавара
      Множество сладкого возраста детей —
      Дети двух и трех лет,
      Четырех и пяти лет, дети, коим нет десяти;
      В Сай-но кавара все они собраны вместе.
      И голоса их, тоскующих по родным,
      Их плач об их матерях и отцах —
      Совсем не тот плач, что слышим мы в этом мире,
      Но плач, который так грустно слышать,
      Что звук его проникает сквозь кости и плоть.
      Так же печально, как плач, занятие их —
      Собирают они камни по руслу реки,
      Дабы сложить из них пагоды молитв.
      Читая молитву о счастье отца, возводят они первую пагоду;
      Читая молитву о счастье матери,
      они вторую возводят пагоду;
      Читая молитвы за братьев своих, сестер и всех,
      кого дома любили они,
      Возводят они третью пагоду —
      Так целый день они предаются
      своим печальным развлечениям.
      Но только солнце начинает клониться к горизонту,
      Как они являются, злобные демоны ада,
      И так говорят им: «Что это делаете здесь вы?
      Ах! Родители ваши, все так же живущие в мире,
      Помыслить не могут ни о жертвах богам,
      ни о праведных делах:
      С утра до вечера лишь только оплакивают вас.
      О! Как печально! Увы! Как безжалостно!
      Поистине причина той боли, что мучает вас,
      Лишь только в рыданиях и причитаниях ваших родителей».
      И, сказав: «Не упрекайте нас!»,
      Демоны рушат возведенные пагоды,
      Разбивая камни своими железными палками.
      Но вдруг — о чудо! Учитель Дзидзо,
      Добрый, приходит и говорит плачущим детям:
      «Не бойтесь, дорогие! Никогда не бойтесь!
      Бедные крошки-души, вы жили так мало!
      Слишком рано пришлось вам отправиться в путь,
      Долгий путь в земли мертвых!
      Доверьтесь мне! Я и отец вам и мать,
      Отец всем детям в землях мертвых!»
      И он прикрывает их полами своего сияющего одеяния;
      Так милосердно он жалеет детей.
      Тем, кто не может идти, протягивает он
      свой могучий священный посох.
      И он играет с малышами, заботится о них,
      прижимая их к своей любящей груди.
      Так милосердно он жалеет детей.
      Дзидзо родили любящие японские сердца, Дзидзо, а не его страну. Это 
прибежище детских душ, конечно же, земля, далекая от совершенства. Но в этой 
стране Дзидзо любяще указывает путь, по которому ножки детей так легко бегут.
      Строгое учение Будды о причинах и следствиях, о рождении и перерождении 
относится даже к маленьким детям так же, как и ко взрослым.
      Пещера детей-призраков
      Есть в Японии пещера, известная как Древняя Пещера (Кю-Кукэдо-сан), и 
глубоко внутри нее находится статуя Дзидзо с его таинственным драгоценным 
камнем и священным посохом. Перед Дзидзо расположены маленькие тории и пара 
гохэй, являющихся символами синтоизма. Здесь встречаются души детей, тихо 
перешептывающихся, склоняясь то там, то здесь, чтобы построить свои пагоды. 
Ночью они перелетают через море из своей долины Сай-но кавара и покрывают песок 
следами своих призрачных ног, строя, как всегда, каменные башни, а Дзидзо 
улыбается, наблюдая за их старательной работой. Они отправляются обратно в путь 
с восходом Солнца, так как мертвые не могут смотреть на Аматэрасу, Богиню 
Солнца, и больше всего боятся ее светлых золотых глаз.
      Фонтан Дзидзо
      В еще одной красивой пещере у моря находится Фонтан Дзидзо. Из этого 
фонтана течет молоко, там души детей утоляют жажду. Матери, страдающие 
недостатком молока, приходят к этому фонтану и молятся Дзидзо, а матери, у 
которых молока больше, чем нужно их малышу, тоже молятся ему, чтобы он забрал 
лишнее молоко и отдал его детям своего великого темного царства. И считается, 
Дзидзо отвечает на эти молитвы.
      Благодарность Дзидзо
      Женщина, по имени Сога Садаёси, жила, занимаясь разведением шелковых 
червей и сбором шелка. Однажды, посетив храм Кэнтёдзи, она решила, что статуя 
Дзидзо выглядит замерзшей, и, придя домой, сделала шапку. Вернувшись с ней в 
храм, она надела ее на голову Дзидзо и сказала:
      — Если бы я была достаточно богата, я бы покрыла теплой одеждой все тело 
великого бога. Но, увы! Я бедна, и даже то, что я в силах предложить тебе, ниже 
твоего божественного достоинства.
      На пятидесятом году жизни женщина скончалась, но, поскольку тело ее три 
дня оставалось теплым, родственники не стали погребать ее. Вечером третьего дня,
 к большому удивлению и радости родных, она ожила.
      Вскоре после этого женщина поведала, как ее душа предстала перед великим 
и ужасным Эмма, Повелителем и Судьей мертвых, и как ужасный Эмма был зол на нее,
 ведь она, ослушавшись учения Будды, убила множество шелковых червей. Эмма был 
так зол, что приказал бросить ее в чан, наполненный расплавленным металлом. 
Пока она кричала от жуткой боли, Дзидзо появился и встал позади нее. В тот же 
миг металл перестал обжигать. По-доброму поговорив с женщиной, Дзидзо отвел ее 
к Эмма и попросил, чтобы та, которая согрела однажды одну из его статуй, 
получила прощение. И Эмма внял просьбе милосердного бога, и женщина вновь 
вернулась в мир солнца и света.
      Карма
      Сила кармы — одно из основополагающих в буддийском учении, и очень многие 
истории, как реальные, так и вымышленные, связаны с этим понятием. В одной 
легенде говорится о священнике, который, к несчастью, пользовался большим 
успехом у женщин. Он старался не поддаваться их настойчивым приставаниям и в 
конце концов, чтобы избежать соблазна, покончил с собой.
      В легенде «Старик Такэтори и Лунная Дева» мы встречаем еще одно 
упоминание о воздействии кармы. Госпожа Кагуя была изгнана из своего дома на 
Луне в наказание за подверженность чувственной страсти. Далее упоминается, что 
за время изгнания, когда госпожа Кагуя жила на Земле, она преодолела свою 
слабость и научилась противостоять этому греху.
      Карма никоим образом не относится только и исключительно к каким-то злым 
намерениям, хотя чаще всего закон кармы применим к человеческим страстям. В 
более широком смысле карма олицетворяет собой закон причинно-следственных 
связей, что влияет на все мысли и действия, не зависящие от божественного 
провидения. Согласно учению буддизма, мир и все, что в нем есть, определяется 
только законом кармы. Желание быть, существовать — это также проявление кармы. 
Но желание не быть останавливает великое колесо рождений и перерождений и 
приводит к достижению нирваны.
      Бывало, что влюбленные, которые не имели возможности пожениться из-за 
каких-то обстоятельств, не винили в этом судьбу. Они считали, что все их 
несчастья — результат ошибки в прежних жизнях: например, нарушения брачной 
клятвы или плохого отношения друг к другу. Люди верили, что если влюбленные 
свяжут руки поясом и прыгнут в реку или в озеро, в следующей жизни они 
обязательно соединятся. Такое самоубийство влюбленных называется «дзёси», что 
означает «страсть-смерть». Буддизм против саморазрушения и не одобряет подобной 
любви, поскольку при этом влюбленные только увеличивают силу кармы, а не 
борются с ней. Да, они могут соединиться, но Будда учит, что союз такого рода — 
это иллюзия, обман. Только достижение нирваны стоит борьбы. Вот что гласит 
сутра под названием «Ратана-Сутра», где говорится: «Их старая карма исчерпана, 
но нет новой кармы: их сердца свободны от стремления к будущей жизни. Причина 
их существования уничтожена, в их душе не возникает новых желаний. И тогда они 
— мудрые — гаснут, как эта лампа».
      Колокол и сила кармы
      Возле берегов реки Хидака стоял известный всем чайный домик в уютном 
уголке у холма под названием Драконий Коготь. Самой красивой девушкой в чайном 
домике была Киё. Она «как бы источала аромат белых лилий, тот аромат, который 
несет ветер, спускаясь с горных вершин навстречу путнику».
      На другой стороне реки стоял буддийский храм, где набожные монахи вели 
безыскусную и благочестивую жизнь. В этом храме висел большой колокол, весивший 
несколько тонн. Правила монастыря гласили, что монахам запрещается есть рыбу 
или мясо и пить сакэ. Самый же суровый запрет касался посещений чайных домов, 
из-за них можно потерять духовную святость и предаться греховным наслаждениям 
плоти.
      Однажды один монах, возвращаясь из другого святилища, случайно заметил 
красавицу Киё, которая порхала туда-сюда по саду возле чайного домика, как 
прекрасная бабочка со сверкающими крыльями. Монах остановился, глядя на девушку 
и борясь с желанием подойти и заговорить с ней. Но, вспомнив о запрете, он 
продолжал путь: пересек реку и направился к своему храму. Однако в ту ночь ему 
так и не удалось заснуть. Лихорадка страстной любви к прекрасной девушке 
зародилась в его сердце и овладела им. Монах стал перебирать четки и читать 
священные молитвы в надежде справиться с искушением и вновь обрести покой, но 
тщетно. Несмотря на все благочестивые размышления, перед ним все время сияло 
прекрасное лицо Киё, и монаху казалось, что она как будто зовет его с той 
стороны реки.
      Огонь любви разгорался все ярче, и вскоре монах не смог побороть соблазн. 
Он нарушил запрет и отправился в чайный домик. А там он очень скоро позабыл о 
своей прежней вере, найдя себе новую: он преклонялся перед красотой Киё, 
которая была для него, как дуновение свежего ветра. Ночь за ночью монах 
потихоньку перебирался на другой берег, попав под чары этой девушки. Она тоже 
страстно любила его, и в тот момент заблудшему монаху казалось, что любовь 
женщины — нечто гораздо более важное и приятное, чем возможность достичь 
нирваны.
      Много ночей приходил монах к Киё, но в конце концов в нем проснулась 
совесть, принуждая к борьбе с этой нечестивой любовью. Сила кармы и учение 
Будды боролись в его груди. Борьба была жестокой, и, наконец, любовь потерпела 
поражение, хотя, как известно, ничто не исчезает бесследно. Монах, победив 
чувственную страсть, решил не показывать этого девушке и действовать осторожно, 
поскольку такая внезапная перемена могла рассердить Киё.
      Когда Киё увидела своего возлюбленного, увидела его отрешенное лицо и 
глаза, смотрящие куда-то вдаль, она решила воспользоваться всеми известными ей 
женскими уловками, чтобы заставить монаха снова полюбить ее. Если же ее 
постигнет неудача, Киё была готова предать его жестокой смерти, прибегнув к 
колдовству.
      Но никакие увещевания и уговоры девушки не могли возродить умершее 
чувство в сердце монаха, и тогда Киё преисполнилась жаждой мести. Она 
облачилась в белое платье и отправилась к горе, где стояло святилище бога Фудо. 
Фудо сидел, окруженный языками пламени, с мечом в одной руке и с веревкой в 
другой. Здесь Киё стала истово молиться, чтобы этот ужасный бог показал ей, как 
убить неверного монаха, который некогда любил ее.
      Из святилища Фудо она отправилась к святилищу Компира, божества, 
обладающего магическим знанием и способного обучать колдовству. Киё просила, 
чтобы бог дал ей силу превращаться в дракона-змею. Много раз ходила девушка в 
святилище, пока, наконец, обитавший там длинноносый дух тэнгу не исполнил ее 
желание, и тогда Киё обрела способность превращаться в это ужасное чудовище.
      Тем временем монах все еще приходил к Киё, но он уже перестал быть ее 
любовником. Своими проповедями и наставлениями он пытался утихомирить страсть 
некогда любимой им девушки. Но все эти благочестивые беседы только укрепляли 
решимость Киё одержать победу над его принципами. Она плакала, умоляла, 
ласкалась к нему, но никакие уловки не помогали, и в конце концов монах сказал, 
что пришел к ней в последний раз.
      Он уже собрался уходить, как вдруг со страхом увидел, что глаза девушки 
стали похожи на змеиные. Содрогнувшись от ужаса, он бросился прочь: пробежал 
через сад, переплыл реку и, оказавшись в храме, спрятался внутри огромного 
колокола.
      Киё взмахнула волшебной палочкой, пробормотала заклинание, и в один миг 
прекрасная девушка превратилась в дракона-змею, шипящего и изрыгающего пламя. 
Глаза ее стали огромными, как луна, и испускали бледное сияние. Она проползла 
по саду, переплыла на другой берег и направилась к колокольне. Столбы, 
поддерживавшие крышу, не выдержали огромного веса чудовища и рухнули, а вместе 
с ними с оглушительным грохотом рухнул и колокол.
      

      Божество школы Сингон — Синий Фудо.
      
      Киё обвилась кольцами вокруг колокола, снедаемая нестерпимой жаждой мести.
 Ее змеиное тело сжимало колокол, как в тисках, все сильнее и сильнее, пока 
металл не раскалился докрасна. Запертый под колоколом монах в ужасе молился, но 
напрасно. Тщетны были и все мольбы его собратьев, которые умоляли Будду 
уничтожить этого демона. Все сильнее накалялся колокол, и изнутри неслись 
жалобные вопли несчастного монаха. Наконец его голос умолк, а колокол 
расплавился, превратившись в лужу жидкого металла. Великая сила кармы 
уничтожила его вместе с монахом и со страшным драконом-змеей, бывшим некогда 
прекрасной Киё.
      Колокол храма Энкакудзи
      Японские колокола считаются одними из самых лучших в мире, поскольку их 
размеры, конструкция и украшения показывают высокий уровень мастерства их 
создателей. Самый большой колокол во всей Японии принадлежит храму Тиодзи школы 
Дзёдо, который находится в Киото. Он весит семьдесят четыре тонны, и чтобы 
извлечь из этой огромной массы металла максимально полный звук, требуются 
усилия семидесяти пяти человек. Колокол храма Энкакудзи — самый большой колокол 
в Камакура. Он был отлит в начале тринадцатого века: шесть дюймов толщиной, 
четыре фута семь дюймов в диаметре и около восьми футов высотой. Этот колокол, 
в отличие от европейских колоколов, имеет одинаковый диаметр как в основании, 
так и на верхушке (т. е. не сужается кверху), что является характерной чертой 
всех японских колоколов. Звонят в него при помощи огромного бревна, 
подвешенного к перекладине крыши, с которого свисает веревка. Когда бревно 
раскачивается до нужной амплитуды, оно ударяется в литое изображение лотоса на 
боку колокола, и тогда раздается глубокий звук, подобный раскату грома, низкий, 
как бас могучего органа.
      Возвращение Оно-но-Кими
      Когда Оно-но-Кими умер, он предстал на суд перед троном Эмма, Судьи Душ. 
Это страшное божество сказало Оно-но-Кими, что он слишком рано оставил свою 
земную жизнь и должен сейчас же вернуться обратно. Оно-но-Кими возразил, что он 
не может возвратиться по своим следам, поскольку не знает дороги. Тогда Эмма 
сказал:
      — Слушай колокол храма Энкакудзи, иди на этот звук, и ты найдешь дорогу 
обратно в мир живых.
      Оно-но-Кими прислушался, последовал за звоном колокола и вскоре снова 
очутился в своем старом доме.
      Огромный монах
      Люди рассказывают, что однажды в Японии появился монах огромного роста. 
Никто не знал, как его имя и откуда он пришел. Не зная усталости, он 
странствовал по всей стране от деревни к деревне, от города к городу, призывая 
жителей молиться перед колоколом храма Энкакудзи. В конце концов выяснилось, 
что могучий монах — не кто иной, как воплощение самого колокола. Эта 
необычайная новость разнеслась повсюду, множество людей стекалось к буддийскому 
храму Энкакудзи, где висел колокол. Они возносили молитвы, и многие их желания 
были исполнены.
      Другая история рассказывает о том, что однажды священный колокол стал 
звонить сам по себе. Тех, кто не поверил в это чудо, постигло несчастье, а те, 
кто уверовал в чудесную силу священного колокола, были вознаграждены счастьем и 
процветанием.
      Женщина и колокол храма Миидэра
      В древнем буддийском храме Миидэра был огромный бронзовый колокол. Каждое 
утро и каждый вечер раздавался его чистый могучий звон. Поверхность колокола 
сияла, как сверкающая на солнце роса. Монахи монастыря запрещали женщинам 
приближаться к колоколу. Они считали, что иначе металл может испортиться и 
потускнеть, а монахов постигнет несчастье.
      В то время в Киото жила одна красивая девушка. Когда она услышала об этом 
запрете, ее разобрало любопытство, и, не в силах противиться ему, девушка 
однажды воскликнула:
      — Я хочу увидеть этот чудесный колокол! Я отправлюсь в Миидэра и тихонько 
позвоню в него. А потом, глядя в его сияющую поверхность, которая больше и чище 
тысячи зеркал, причешусь, напудрю лицо и накрашу глаза.
      После долгого пути эта нечестивая девушка наконец добралась до колокольни 
храма Миидэра, в которой висел колокол. В это время монахи были поглощены 
священными обрядами, и девушка пробралась в колокольню незамеченной. В 
блестящих боках колокола отразилось ее румяное лицо, красивые глаза и ямочки на 
щеках. Девушка протянула свои маленькие пальчики, слегка коснулась сверкающего 
металла и сказала:
      — Я бы очень хотела иметь такое большое и роскошное зеркало!
      Но в том месте, где она коснулась бронзовой поверхности, металл сморщился 
и потускнел, и на боку колокола образовалась небольшая впадина.
      Глава 3 СТИХИИ 
      Гром. — Бог грома Райдэн. — Животное-Гром. — Птица-Гром и Женщина-Гром. — 
Дитя Бога Грома. — Сёкуро и Бог Грома. — Легенды о горе Фудзи. — Божества горы 
Фудзи. — Эликсир жизни. — Путешествие Сэнтаро в страну Вечной Молодости. — 
Богиня Фудзи. — Рип Ван Винкль древней Японии. — Путешествие Вису. — Легенды о 
море. — Урасима Таро. — Убийство Морского Змея. — Дух Меча. — Драгоценные слезы 
Самэбито.
      Гром
      Земля полна селитры и серы, они, поднимаясь в форме тумана и собираясь в 
небе, становятся смесью, обладающей возможностями пороха. И когда вся эта смесь 
приближается к палящему солнцу, происходит взрыв, и ужасный грохот слышен всему 
миру. Удар, поражая животных и птиц, странствующих в облаках, швыряет их на 
землю. Поэтому гром, вспышки молний и существа, падающие с неба во время грозы,
 — не одно и то же.
      «Синрай-ки» (Записи о Громе)
      Райдэн
      Существует множество причудливых легенд, повествующих о громе, и в книге 
«Кумо-но-Таэма-Ама-Ё-но Цуки» (Луна, Светящая сквозь Разрыв в Облаках в 
Дождливую Ночь) известного японского писателя Такидзава Бакин, твердо верившего 
чуть ли не во все сверхъестественные легенды своей страны, есть множество 
описаний и рассказов о Райдэн, Боге Грома, и о божественных существах, которые 
с ним тесно связаны. Райдэн обычно изображают как красноликого демона с двумя 
когтями на каждой ноге, несущего на спине большое колесо или дугу с барабанами. 
Его часто можно найти в компании с Фугэн или со своим сыном, Райтаро. Когда 
монголы попытались завоевать Японию, им помешала великая гроза, и, согласно 
легенде, только трем монголам удалось избежать гибели, чтобы рассказать об этом 
всем остальным. Помощь Райдэн, оказанная Японии, запечатлена в японском 
искусстве. Его изображают сидящим на облаках, извергающим молнии и посылающим 
ливень стрел на головы захватчиков. В Китае считают, что Бог Грома ищет злых и 
порочных людей, его так и изображают. И когда он находит таких людей, Богиня 
Молний наводит зеркало на тех, кого Бог Грома хочет поразить.
      Животное-Гром
      Райдзю, или Животное-Гром, по всей видимости, больше ассоциируется с 
молнией, чем с громом. Его представляли в образе ласки, барсука или обезьяны. В 
книге «Синрай-ки» (Записи о Громе) мы можем прочесть следующее: «На двадцать 
второй день шестого месяца второго года Мэйва (июль 1766 г.) Животное-Гром 
упало на гору Ояма (Большая гора) в провинции Сагами. Его подобрал крестьянин, 
который принес животное в Эдо и показывал за деньги на мосту Риёгоку. Существо 
было немногим больше кошки и напоминало ласку: у него был черный мех и по пять 
когтей на каждой лапе. В хорошую погоду оно было ручным и спокойным, но перед 
грозой и во время грозы чрезвычайно диким и неуправляемым». В Китае это 
существо описывалась как животное с головой обезьяны, темно-красными губами, 
глазами, похожими на зеркала, и двумя острыми когтями на каждой лапе. Во время 
грозы японское Животное-Гром прыгает с дерева на дерево, а когда дерево 
оказывается сожженным молнией, считается, что это работа его когтей. Говорят, 
что это существо так же, как и Бог Грома, знает, что у людей самое уязвимое 
место — это пупок, и поэтому суеверные люди во время грома стараются, по 
возможности, лежать на животе. Кора деревьев, содранная этим животным, 
тщательно сохраняется и считается, что она служит прекрасным средством против 
зубной боли.
      

      Бодхисаттва Фугэн (Самантабхадра). Живопись на шелке (XI в.).
      Птица-Гром и Женщина-Гром
      Райтё, Птица-Гром, напоминает грача, но у нее есть шпоры, издающие 
ужасный шум, когда трутся друг о друга. Этой птице император Готоба посвятил 
следующую поэму:
      В тени соснового дерева около Сирояма
      Птицы грома отдыхают и проводят ночь.
      Эти птицы питаются древесными лягушками, которые называются рай (гром), и 
их всегда видят парящими в небе во время грозы.
      Очень мало известно о Каминари (Женщина-Гром). Известно лишь, что однажды 
она явилась в облике китайской императрицы.
      Странное поверье
      Считается, что тот, кто боится грома, имеет Ин, или женское доминирующе 
начало, а тот, кто не боится грома, имеет Ё, то есть мужское начало. Тому, кто 
пострадал в результате грозы и молнии, дают следующие рекомендации:
      — Если кто-либо пострадал от грома, поверните его на спину и положите ему 
живого карпа на грудь. Если карп будет подпрыгивать и шевелиться, пострадавший 
выздоровеет. Это безошибочное средство. Если гром и молния опалили кожу, 
сожгите благовоние перед носом у пострадавшего. Это заставит его чихнуть и 
разрушит проклятие Бога Грома.
      Дитя Бога Грома
      Большинство легенд, связанных с Райдэн и родственными ему духами, не 
очень доброжелательны, но из следующей легенды мы узнаем, что ребенок Бога 
Грома может принести процветание и благополучие.
      Около горы Хакудзан жил когда-то очень бедный крестьянин, которого звали 
Бимбо. Его участок земли был очень маленьким, и, несмотря на то что он работал 
на нем от восхода до заката, ему было трудно вырастить достаточное количество 
риса для себя и своей жены.
      Однажды, после длительной засухи, Бимбо мрачно осматривал свои засохшие 
ростки риса. Он стоял, уже почти ощущая, как голод подбирается к нему в будущем,
 и вдруг начался дождь, сопровождаемый раскатами грома. Бимбо хотел было найти 
укрытие от грозы, но его буквально ослепила яркая вспышка молнии, и он стал 
горячо молить Будду о помощи. Когда Бимбо закончил молиться, он огляделся и 
неожиданно увидел младенца, лежащего в траве и с улыбкой что-то напевающего.
      Бимбо осторожно поднял малыша на руки и понес в свое жилище, где жена 
встретила его с изумлением и радостью. Ребенка назвали Райтаро, Дитя Грома, и 
он стал жить со своими приемными родителями и был добрым и послушным сыном.
      Райтаро никогда не играл с другими детьми, так как любил в одиночестве 
бродить по полям, смотреть на ручей и на то, как быстро бегут в небе облака.
      С появлением мальчика в дом Бимбо пришли благополучие и достаток, так как 
Райтаро мог приказать облакам пролить дождь только на поля своего приемного 
отца.
      Когда Райтаро подрос и превратился в привлекательного восемнадцатилетнего 
юношу, он еще раз поблагодарил Бимбо и его жену за все, что они сделали для 
него, и сказал им, что теперь должен проститься со своими благодетелями.
      Не успел юноша закончить свою речь, как превратился в маленького белого 
дракона, помедлил немного и улетел прочь.
      Бимбо с женой бросились к двери. Пока белый дракон летел к небесам, он 
становился все больше и больше и, наконец, скрылся за огромной тучей.
      Когда Бимбо и его жена умерли, на их надгробье был высечен маленький 
белый дракон в память о Райтаро, ребенке Грома.
      Сёкуро и Бог Грома
      Сёкуро, чтобы сохранить добрые отношения с Тору, который был окружным 
судьей, пообещал ему, что поймает Бога Грома.
      — Если бы, — сказал Сёкуро, — мне удалось привязать пупок человека к 
воздушному змею и запустить его в день грозы, я точно смог бы поймать Райдэна, 
потому что Бог Грома не сможет устоять перед такой трапезой. Самым трудным 
здесь будет добыть эту трапезу.
      Имея такой план, Сёкуро отправился странствовать в поисках пищи для Бога 
Грома. Когда он дошел до леса, ему повстречалась прекрасная девушка по имени 
Тиё. Честолюбивый Сёкуро без всякого сожаления убил девушку и, исполнив 
задуманное, бросил тело в глубокий ров. Затем он с легким сердцем проследовал 
далее своей дорогой.
      Райдэн, который в это время сидел на облаке, случайно заметил тело 
девушки, лежащее во рву. Он быстро спустился и, очарованный красотой Тиё, 
достал из своего рта пупок и возвратил ее к жизни, и они вместе взмыли на 
небеса.
      Несколько дней спустя Сёкуро отправился поохотиться за Богом Грома. Его 
воздушный змей с привязанной к нему ужасной добычей парил высоко над деревьями, 
подгоняемый порывами сильного ветра. Тиё увидела змея и стала спускаться за ним 
все ближе и ближе к земле. Наконец она поймала его и увидела то, что было 
привязано к змею. Полная негодования, она посмотрела вниз, чтобы увидеть, кто 
запускал этого воздушного змея, и была очень удивлена, узнав своего убийцу. В 
этот момент рассвирепевший Райдэн спустился, чтобы наказать Сёкуро, но сам был 
жестоко наказан. Сёкуро же затем помирился с Тиё и стал самым знаменитым 
человеком в своей деревне. Воистину это удивительная история!
      Гора, похожая на лотос и веер
      Гора Фудзи, или Фудзияма (Бессмертная гора), имеет типично японские черты.
 Ее высокая снежная вершина напоминает огромный перевернутый веер. Полосы на 
склонах горы похожи на каркас веера. Один японец однажды сказал: «Фудзи 
покоряет нашу жизнь своей молчаливой красотой: горе утихает, страсти теряют 
свой накал, и кажется, будто покой струится с ее неизменной вершины, 
напоминающей белый лотос». Фудзи действительно очень похожа не только на широко 
раскрытый веер, но и на цветок лотоса, священный цветок Будды. Таким образом, 
Фудзи имеет религиозные черты и одновременно напоминает веер, громадный и 
прекрасный, раскрытый среди звезд и летящих по небу облаков. Поэты и художники 
воспевали несравненную красоту Бессмертной горы. Вот пример изысканного 
стихотворения, посвященного этой неисчерпаемой теме:
      

      Кацусика Хокусай. Вид на Фудзи в ясную погоду. Из серии «Тридцать шесть 
видов горы Фудзи». Цветная ксилография. (1822–1832 гг.).
      Фудзияма,
      Согретые твоим божественным дыханием,
      Мы возвращаемся к образу Будды.
      В твоем молчании — песня,
      Песня Небес.
      Наша земля, полная страстей и любви,
      Превращается в дом мудрости и покоя,
      А твой дом далек от тех мест,
      Где люди рождаются только для того, чтобы умереть.
      Дочери и сыновья Японии
      Поют о твоей величественной красоте.
      Божественная гордость!
      Сохрани наши тени в своем сердце,
      Полном утешения приюте вечности.
      О белолицее чудо!
      О несравненный пейзаж!
      О величие, о красота!
      Тысячи рек несут твой священный образ
      В зеркале своих вод.
      Все горы тянутся к твоей вершине,
      Как бегущий поток,
      Будто силятся услышать твой последний приказ.
      Смотри! Моря вокруг японских берегов
      Забывают свою голодную песню и волчье желание
      Под поцелуями тишины, поющей им колыбельную песню,
      При виде твоей тени,
      Будто мечтая о стихотворении.
      У твоих склонов мы забываем о смерти:
      Смерть сладка,
      Но жизнь слаще смерти.
      Мы — смертные, но мы также и боги,
      Твои невинные спутники,
      О вечная Фудзи!
      Ногути Ёнэдзиро
      Фудзи сотни лет была местом паломничества, и ее вершину описывают, как 
величайший алтарь Солнца. До сих пор многие люди придерживаются древней 
синтоистской традиции и совершают восхождение на священную гору, надев белые 
одежды и широкополые соломенные шляпы. Паломники звонят в колокольчики и поют: 
«Пусть наши помыслы будут чисты, и пусть погода на нашей уважаемой горе всегда 
будет ясной».
      Когда-то Фудзи была очень активным вулканом, ее последнее извержение 
произошло в 1707–1708 гг., в результате которого Токио, в шестидесяти милях от 
горы, был засыпан шестидюймовым слоем пепла. Само название Фудзи, возможно, 
происходит от Хути или Фути, имени богини огня племени айну.
      Божества горы Фудзи
      Сэнгэн, богиня горы Фудзи, также носит имя Ко-но-ханано-сакуя-бимэ (Дева 
Цветения Цветов на Деревьях), ее храм стоит на вершине горы. Древняя легенда 
гласит, что богиня живет в сверкающем облаке над кратером Фудзи. Ей служат 
невидимые слуги, которые готовы сбросить вниз всякого, кто придет на гору с 
нечистыми помыслами. Еще одно божество Фудзи — это О-ана-моти (Хозяин Большой 
Дыры, или Хозяин Кратера). А еще есть Светящаяся Женщина, которая соблазнила и 
погубила одного императора. На месте его гибели было построено святилище, 
почитаемое до сих пор. Согласно другой легенде, над горой однажды пролился 
дождь из драгоценных камней. Также рассказывают, что днем песок со склонов 
Фудзи сыплется вниз, потревоженный ногами множества паломников, а ночью 
возвращается обратно на гору.
      Фудзи, хранилище эликсира жизни
      Неудивительно, что вокруг такой древней и почитаемой горы возникла 
легенда об эликсире жизни. То же происходило со многими другими горами в Японии,
 да и в других восточных странах. Слова японского поэта «У твоих склонов мы 
забываем о смерти» напоминают об этой древней легенде.
      Как гласит древняя легенда, молва о волшебной горе достигла ушей 
императора Китая. Ему сказали, что Фудзи возникла за одну ночь, и он 
предположил, что где-то на горе находится источник эликсира жизни. Император 
собрал прекрасных молодых юношей и девушек и отправился с ними по морю в страну 
Восходящего Солнца. Разразился шторм, суда летели вперед, подгоняемые ревущим 
ветром, как дождь из золотых лепестков. Неожиданно буря утихла, и тогда 
император и его люди увидели перед собой белоснежную вершину Фудзи, 
величественно вздымающуюся в небо. Лодки пристали к берегу, император приказал 
своим людям следовать за ним и медленно зашагал к горе. Час за часом процессия 
во главе с императором в золотых одеждах взбиралась по склону Фудзи, пока не 
стих позади шум морского прибоя. Тысячи ног в тишине ступали по снегу, а вокруг 
простирался вечный покой. Уже в самом конце пути император радостно бросился 
вперед, чтобы первым испить эликсира бессмертия. Он и был первым, кто познал 
жизнь без старости и смерти, но, когда свита обнаружила его, император лежал на 
спине с застывшей улыбкой на лице. Он действительно нашел жизнь вечную, но 
через смерть.
      Путешествие Сэнтаро в страну Вечной Молодости
      Желание вырвать у Фудзи секрет вечной жизни, по-видимому, так и не 
исполнилось. Один китаец по имени Сюй Фу отправился на священную гору, чтобы 
обрести бессмертие, но потерпел неудачу и никогда так и не вернулся домой. Но 
за это его стали почитать как святого, и все, кто отправлялся в подобное 
путешествие, возносили молитвы в святилище Дзёфуку.
      Однажды человек по имени Сэнтаро пришел в это святилище помолиться, и там 
он получил в дар маленького бумажного журавлика. Но как только Сэнтаро коснулся 
подарка, журавлик вдруг вырос до огромных размеров. На спине этого гигантского 
журавля Сэнтаро и прилетел в страну Вечной Молодости. К его удивлению, жители 
этой страны все время принимали разные яды и тщетно стремились умереть! 
Довольно быстро Сэнтаро надоело жить среди них, и он решил вернуться домой, 
туда, где каждому смертному отмерен свой срок.
      Богиня Фудзи
      В одной деревне жил-был юноша по имени Ёсодзи. Однажды в тех краях 
разразилась эпидемия оспы, и многие жители деревни заболели. Болезнь не 
миновала и мать Ёсодзи. С каждым часом ей становилось все хуже, и тогда Ёсодзи, 
боясь, что она умрет, отправился к волшебнику Камо Ямакико за помощью и советом.
 Волшебник велел юноше отправиться к небольшому ручью на юго-западном склоне 
горы Фудзи.
      — У истока этого ручья, — сказал волшебник, — находится святилище Бога 
Долгого Дыхания. Набери воды из этого источника и отнеси своей матери. Только 
эта вода может ей помочь.
      Ёсодзи преисполнился надежды и поспешил отправиться в путь. Вскоре юноша 
подошел к перепутью трех дорог и остановился в нерешительности, какую же из них 
выбрать. Пока он раздумывал, из леса неожиданно появилась прекрасная девушка в 
белом платье. Она предложила Ёсодзи последовать за ней туда, где возле 
святилища Бога Долгого Дыхания находится драгоценный источник.
      Девушка привела Ёсодзи к ручью, из которого он напился сам и наполнил 
фляжку искрящейся водой для своей матери. Затем девушка проводила его обратно к 
тому месту, где они встретились, и сказала:
      — Приходи сюда через три дня, тебе еще понадобится вода.
      Пять раз приходил Ёсодзи к священному источнику, пока, наконец, его мать 
не поправилась окончательно. Выздоровели и остальные жители деревни, которым 
юноша тоже принес чудесной воды. Все славили храброго Ёсодзи, а волшебнику Камо 
Ямакико послали щедрые дары за его своевременный совет. Но честный юноша 
стеснялся всеобщих похвал: он понимал, что на самом деле благодарить нужно 
прекрасную девушку, которая показала ему дорогу к источнику. Ёсодзи хотел найти 
ее и еще раз выразить свою благодарность, поэтому он снова отправился к 
священному месту.
      Но, дойдя до святилища Бога Долгого Дыхания, Ёсодзи увидел, что ручей 
высох. Юноша был очень удивлен и огорчен этим. Он опустился на колени и стал 
молиться, чтобы та девушка, что была так добра к нему, явилась бы снова и он 
смог бы отблагодарить ее за помощь. Когда Ёсодзи поднялся с колен, девушка 
стояла прямо перед ним.
      Ёсодзи с большой теплотой и изяществом поблагодарил девушку, а затем 
попросил ее назвать свое имя. Он хотел знать имя той, что была его проводником 
и помогла матери Ёсодзи вновь обрести здоровье. Но в ответ на все его мольбы 
девушка только молча улыбалась и качала головой. Все еще улыбаясь, она 
взмахнула в воздухе цветущей веткой камелии, которую держала в руке, — как 
будто подзывая издалека какой-то невидимый дух. В ответ на ее призыв с вершины 
Фудзи спустилось облако, оно окутало прекрасную девушку и унесло обратно на 
вершину горы. Только тогда Ёсодзи понял, что его проводником была не кто иная, 
как сама богиня горы Фудзи. Юноша преклонил колена, провожая восторженным 
взглядом окутанную облачной пеленой фигуру. Глядя ей вслед, Ёсодзи почувствовал 
в своем сердце не только благодарность, но и любовь. И тогда богиня горы Фудзи 
бросила к его ногам ветку камелии — на память, как символ своей любви.
      Рип Ван Винкль древней Японии[7]
      Как уже упоминалось в этой книге, гора Фудзи, по преданию, появилась 
всего за одну ночь. Эта легенда, которая будет приведена ниже, перекликается с 
другой, китайской, легендой, что также относится к возникновению Фудзи.
      Давным-давно на бесплодной равнине Суруга жил-был лесоруб по имени Вису. 
Он был огромного роста и жил в хижине со своей женой и детьми. Однажды ночью 
Вису лег спать и вдруг услышал, как из-под земли раздался оглушающий грохот, 
громче и ужаснее, чем раскаты грома. Вису решил, что это землетрясение, которое 
может погубить его самого и его семью, схватил в охапку младших детей и 
бросился к двери хижины. И тут его глазам предстало необычайное зрелище. Вместо 
просторов пустынной равнины перед ним высилась огромная гора, из вершины 
которой вырывались языки пламени и густые клубы дыма! Гора, которая вдруг 
выросла на равнине Суруга, и простиралась над землей на двести миль, была так 
величественно-прекрасна, что Вису, его жена и дети сели прямо на землю, как 
зачарованные глядя на гору. Следующим утром, когда взошло солнце, Вису увидел, 
что вся гора будто бы окутана опаловым покрывалом. Это зрелище произвело на 
Вису такое сильное впечатление, что он назвал гору Фудзияма (Бессмертная гора), 
и так ее и зовут до сих пор. Совершенная красота горы напомнила лесорубу о 
вечности, а затем дала начало верованиям в эликсир жизни, который будто бы 
можно найти на склонах Фудзи.
      День за днем Вису сидел и смотрел на Фудзи, думая о том, как было бы 
хорошо, если бы гора могла увидеть свою красоту.
      И однажды у подножья Фудзи возникло большое озеро в форме лютни, за что 
ему дали потом название Бива.
      Путешествие Вису
      Однажды к Вису пришел старый монах и сказал ему:
      — Почтенный лесоруб, боюсь, ты никогда не молишься.
      Вису отвечал:
      — Если бы у тебя была большая семья, которую надо кормить, у тебя тоже не 
было бы времени на молитвы.
      Услыхав слова Вису, монах рассердился и стал расписывать перед смущенным 
лесорубом ужасные последствия такой жизни. Ведь можно в следующий раз родиться 
в образе жабы, мыши или букашки, и так будет продолжаться миллионы лет. Мрачный 
рассказ старика испугал Вису, и тот пообещал монаху, что впредь станет усердно 
молиться.
      — Работай и не забывай про молитву, — напутствовал его монах на прощанье 
и удалился.
      К сожалению, с того дня Вису только и делал, что молился. Он возносил 
молитвы с утра до ночи и вообще перестал работать, так что его рис засох, а 
семья голодала. Жена Вису, до сих пор не произносившая ни единого резкого или 
гневного слова, очень рассердилась.
      — Вставай, Вису, возьми топор и помоги своей семье! Одними молитвами сыт 
не будешь! — закричала она, показывая на исхудавшие лица детей.
      Вису был так изумлен словами жены, что не сразу смог придумать достойный 
ответ. Но когда он заговорил, его жестокие и несправедливые слова больно ранили 
душу бедной женщины.
      — Женщина, — вскричал он. — Молитва и обращение к богам важнее всего на 
свете. Как ты посмела говорить со мной в таком тоне, дерзкое создание?! Я 
больше не хочу иметь с тобой ничего общего!
      Вису схватил свой топор и, не сказав ни слова на прощание и не 
оглядываясь, вышел из хижины и направился через лес к горе. Он стал взбираться 
по склону Фудзи, пока не скрылся в тумане.
      Взобравшись на гору, Вису присел отдохнуть и тут услышал тихий шорох, а 
затем увидел лису, юркнувшую в чащу. «Какая удача!» — подумал Вису, забыв про 
свои молитвы. Он вскочил на ноги и бросился в погоню за зверьком. Он долго 
бегал по лесу туда-сюда и уже хотел было сдаться, как вдруг впереди показалась 
прогалина, и Вису увидел двух женщин, сидящих на поляне у ручья и играющих в го.
 Лесоруб был очарован этим зрелищем, он сел неподалеку и стал наблюдать за 
игрой. Вокруг стояла тишина, слышно было лишь журчание ручья да постукивание 
костяшек по доске. Женщины не замечали Вису, всецело поглощенные своей игрой, 
которая казалась бесконечной. Вису не мог отвести глаз от прекрасных 
черноволосых незнакомок. Их маленькие ловкие руки то и дело выглядывали из-под 
широких шелковых рукавов, чтобы сделать очередной ход. Вису думал, что провел 
на прогалине всего лишь несколько часов, но на самом деле этот летний полдень 
длился триста лет. Наконец лесоруб увидел, что одна из женщин сделала неверный 
ход.
      — Неправильно, прекрасная госпожа! — взволнованно воскликнул Вису. Тут же 
обе незнакомки обратились в лис и убежали.
      Вису хотел было броситься следом за лисами, но вдруг с ужасом обнаружил, 
что не может пошевелиться: его конечности застыли, а волосы и борода отросли до 
самой земли. Более того, лесоруб увидел, что рукоять его топора, сделанная из 
самого крепкого дерева, рассыпалась в прах и стала горсткой пыли.
      Возвращение Вису
      Наконец, после долгих мучительных усилий, Вису смог встать на ноги и 
медленно побрел по направлению к дому. Как же он был удивлен, когда не нашел 
своей хижины на ее обычном месте! Мимо проходила старая женщина, и Вису спросил 
ее:
      — Добрая женщина, я не понимаю, как это могло случиться, но мой дом исчез.
 Я ушел из дому сегодня утром, а сейчас вечер, и моя хижина исчезла!
      Старуха подумала, что Вису сумасшедший, и спросила, как его зовут. 
Лесоруб назвал себя, и она воскликнула:
      — О, да ты точно сумасшедший! Вису жил здесь триста лет назад! Однажды он 
ушел из дому и никогда больше не вернулся.
      — Триста лет! — ошеломленно пробормотал Вису. — Это невозможно! А где моя 
жена и дети?
      — В могиле! — прошамкала старуха. — А если ты говоришь правду, то и дети 
твоих детей тоже давно умерли. Боги продлили твою жалкую жизнь в наказание за 
то, что ты не заботился о жене и детях.
      Горькие слезы побежали по щекам Вису.
      — Я перестал быть мужчиной, — сказал он дрожащим голосом. — Я только и 
делал, что молился, когда мои родные умирали с голоду. А я не пошевелил и 
пальцем, чтобы им помочь. Старуха, запомни мои последние слова: молись, но не 
забывай трудиться!
      Неизвестно, сколько еще жил несчастный раскаявшийся Вису после 
возвращения из своего таинственного путешествия. Говорят, его дух иногда 
появляется на склонах горы Фудзияма ясными ночами под ярким светом Луны.
      Урасима Таро
      Весна и туманы пришли незаметно
      К берегу Суминоэ,
      И я стоял на побережье, размышляя
      О днях, которые не вернуть.
      Я размышляю над старинной историей,
      Пока лодки скользят туда-сюда,
      О рыбаке Урасима,
      Который любил рыбачить.
      Урасима Таро и черепаха
      Однажды Урасима Таро, живущий в маленькой рыбацкой деревне Мидзуноэ, что 
в провинции Танго, пошел на рыбалку. Неожиданно он поймал черепаху, и, 
поскольку говорят, что черепахи живут много тысяч лет, добрый Урасима позволил 
существу вернуться обратно в море. Он снова насадил приманку на крючок и начал 
ждать, когда клюнет рыба. Морские волны тихо плескались, солнце припекало, и в 
конце концов Урасима заснул.
      Он спал недолго и вдруг услышал, как кто-то зовет его по имени:
      — Урасима, Урасима!
      Это был приятный мелодичный голос; рыбак встал в своей лодке, огляделся 
по сторонам и увидел ту самую черепаху, которую он отпустил обратно в море. 
Черепаха, умеющая говорить, благодарила Урасима за его доброту и предложила 
отвести его в Рюгу, или дворец Дракона.
      Приглашение было тотчас же принято, и, взобравшись на спину черепахи, 
Урасима поплыл по морю с огромной скоростью, и, что любопытно, его одежда 
оставалась совершенно сухой.
      Во дворце Дракона
      Как только Урасима Таро и черепаха прибыли ко дворцу Дракона, им 
навстречу вышли придворные: красный лещ, камбала, морской язык, каракатица и 
другие. Сердечно поприветствовав Урасима и выразив свою радость, они проводили 
рыбака во внутренние покои, где сидела сама хозяйка дворца и дочь Дракона, 
прекрасная принцесса Ото-химэ, и ее фрейлины. Принцесса была в роскошном 
одеянии красного и золотого цвета, всех оттенков морских волн и солнечного 
света.
      Ото-химэ рассказала Урасима, что это она приняла облик черепахи, чтобы 
проверить его доброту. Он успешно прошел испытание, и в награду за его 
добродетель она предлагает Урасима стать ее женихом в стране вечной молодости и 
лета.
      Урасима смущенно принял великую честь, которой он был удостоен. Не успел 
он договорить, как появилось много рыб, они одели его в длинные парадные 
одеяния, а на плавниках несли большие коралловые подносы с деликатесами. Затем 
счастливая пара выпила свадебную чашечку сакэ, а в это время несколько рыб 
играли веселую музыку, другие пели, а рыбы с серебряной чешуей и золотыми 
хвостами вытанцовывали странный танец на белом песке.
      Когда празднества закончились, Ото-химэ показала своему мужу чудеса 
дворца Дракона. Самым удивительным было видеть страну, в которой все времена 
года были представлены вместе. Глядя на восток, Урасима видел цветущие сливовые 
и вишневые деревья с яркими бабочками, порхающими над цветками, и на расстоянии 
казалось, что розовые лепестки и бабочки неожиданно превращались в нежную песню 
соловья. На юге предстали деревья в их летнем великолепии, и было слышно тихое 
пение сверчка. Глядя на запад, он видел осенние клены с огненными ветвями и 
пышно цветущие хризантемы.
      Прекрасная богиня бледнеющих осенних небес,
      Хотел бы я узнать, сколько ткацких станков она использует,
      На которых так мастерски плетет
      Свои роскошные наряды из огненных кленовых листьев, —
      С тех пор на каждом холме, с каждым порывом ветра, который дует,
      Сверкает ее огромная вышивка разнообразными оттенками.
      Когда Урасима посмотрел на север, его взору предстали снега, а громадный 
пруд был покрыт льдами. Все времена года существовали одновременно в этой 
прекрасной стране, и природа предстала во всем разнообразии своей красоты.
      Пробыв во дворце Дракона три дня и увидев много чудесных вещей, Урасима 
вдруг вспомнил о своих старых родителях и ощутил сильное желание повидаться с 
ними. Когда он пошел к жене и сказал ей о своей тоске по дому, Ото-химэ 
зарыдала и попыталась убедить его остаться еще на один день. Но Урасима был 
тверд в своем решении.
      — Я должен идти, — сказал он, — но я оставлю тебя только на один день. Я 
вернусь обратно, моя дорогая жена.
      Возвращение домой
      Прощаясь, Ото-химэ дала мужу подарок на память об их любви. Это была 
шкатулка-таматэбако. Ото-химэ велела Урасима ни в коем случае не открывать ее. 
Муж пообещал исполнить ее волю, попрощался и, взобравшись на большую черепаху, 
скоро очутился в своей стране. Но напрасно он искал дом отца — он не смог найти 
и следа дома. Дом исчез, и лишь маленький ручеек остался.
      Весьма озадаченный, Урасима спросил об этом у одного незнакомого рыбака и 
узнал от него, что рыбак по имени Урасима Таро ушел в море триста лет тому 
назад и утонул, а его родители, братья и их внуки давно похоронены. Урасима 
вдруг вспомнил, что страна Дракона была необычной страной, в которой один день 
равнялся ста годам на земле.
      Мысли Урасима становились все мрачнее. Все, кого он любил на земле, были 
мертвы. В этот момент он услышал шум моря и вспомнил прелестную Ото-химэ и 
страну, в которой красота всех времен года была представлена одновременно — 
страну с изумрудно-зелеными листьями деревьев и ягодами цвета рубина, страну, 
где рыбы носили длинные одежды, танцевали, пели и играли. Громче становился шум 
моря — конечно же, это Ото-химэ звала его. Но вход не открывался перед ним, не 
появлялась любезная черепаха, готовая везти его туда, где ждет любимая жена.
      — Шкатулка! Шкатулка! — воскликнул Урасима. — Если я открою таинственный 
подарок моей жены, он может указать мне дорогу.
      Урасима развязал красную шелковую нить и медленно, робко открыл крышку 
шкатулки. Вдруг оттуда вылетело маленькое белое облако, слегка помедлило и 
полетело над морем. Но обещание было нарушено, и Урасима из привлекательного 
молодого юноши превратился в немощного, покрытого морщинами старца. Он 
пошатнулся, ветер развевал его седые волосы и бороду. Урасима посмотрел на море 
и упал замертво на берегу.
      Убийство Морского Змея
      Орибэ Сима однажды оскорбил великого правителя Ходзё Такатоки и поэтому 
был изгнан на остров Камисима, один из островов группы Оки. Он был вынужден 
расстаться со своей прекрасной и горячо любимой дочерью Токоё.
      Настало время, когда Токоё уже не могла более выносить разлуку с отцом и 
решила отправиться на его поиски. Ей предстоял длинный путь. Сначала она 
прибыла в город Акасаки в провинции Хоки, из которого в ясный день можно было 
увидеть острова Оки. Она просила многих рыбаков перевезти ее на эти острова, но 
они только смеялись над ней, советовали отказаться от такого глупого намерения 
и вернуться домой. Девушка этого совета не послушалась и на закате, сев в самую 
легкую лодку и воспользовавшись попутным ветром, принялась упорно грести. 
Наконец, храбрая девушка добралось до одной из скалистых бухт на островах Оки.
      В ту ночь Токоё крепко спала, а наутро, заметив рыбака, спросила его, где 
можно найти ее отца.
      — Я никогда не слышал об Орибэ Сима, — сказал рыбак, — но, если он 
действительно был изгнан, я умоляю тебя прекратить поиски, иначе ты можешь 
навлечь смерть на вас обоих.
      Той ночью печальная Токоё уснула у одного из храмов. Скоро ее разбудили 
хлопки в ладоши,[8] и она увидела плачущую девушку в белой одежде, рядом с ней 
стоял священник. В тот момент, когда священник собирался столкнуть девушку со 
скалы в ревущее внизу море, Токоё подбежала к ней и взяла за руку.
      Священник объяснил, что в эту ночь, тринадцатого июня, Бог Змей, которого 
зовут Ёфунэ-нуси, требует, чтобы ему в жертву приносили юную девушку, а если 
этого не сделать, то бог разгневается и вызовет ужасные бури.
      — Добрый господин, — сказала Токоё, — я счастлива, что могу сохранить 
жизнь этой бедной девушки. Я с радостью займу ее место: в моем сердце глубокая 
печаль, потому что я не смогла отыскать моего отца. Передайте ему мое 
прощальное письмо со словами любви.
      Сказав это, Токоё надела белые одежды девушки и, помолившись, зажала в 
зубах маленький кинжал и прыгнула в бурное море. Она погрузилась в освещенную 
лунным сиянием воду и оказалась перед огромной пещерой, где увидела статуэтку 
Ходзё Такатоки, того правителя, что отправил ее отца в изгнание. Она уже 
собиралась привязать эту статуэтку себе на спину и подняться на поверхность, 
когда из пещеры выползла огромная белая змея, глаза ее злобно сверкали красным 
светом. Токоё поняла, что это существо — Ёфунэ-нуси, схватила свой кинжал и 
ударила змея прямо в красный глаз. Этот внезапный отпор заставил змея отступить 
в пещеру, но Токоё стала его преследовать и ударила кинжалом еще раз, на этот 
раз в самое сердце. Ёфунэ-нуси качнулся вперед, но затем, завыв от боли, рухнул 
мертвым на дно пещеры.
      Все это время священник и девушка стояли на скале, смотрели на волны, в 
которых исчезла Токоё, и горячо молились за ее несчастную душу. Но тут они 
увидели, как Токоё вынырнула на поверхность, а в руках она держала статуэтку и 
какое-то сильное, похожее на рыбу существо. Священник поспешил на помощь Токоё, 
вытащил ее из воды на камни, а затем и статуэтку, и тело белого морского змея.
      В свое время об этой замечательной истории рассказали Тамэёси, повелителю 
острова, а он в свою очередь поведал о странном приключении Ходзё Такатоки. 
Случилось так, что Такатоки страдал от болезни, которую не могли излечить самые 
искусные лекари. Но было замечено, что он поправился в тот самый день и час, 
когда его статуэтка, проклятая и брошенная в море одним из изгнанников, была 
возвращена на землю. Как только Ходзё Такатоки услышал, что смелая девушка была 
дочерью изгнанного Орибэ Сима, он немедленно разрешил Орибэ вернуться домой, 
где тот с тех пор и жил в мире и счастье со своей дочерью.
      Дух Меча
      Однажды вечером к мысу Фудо причалила джонка, и, когда были закончены все 
необходимые для ночевки приготовления, капитан по имени Тарада и его команда 
уснули. Около полуночи Тарада был разбужен необычным грохотом, как казалось, 
исходящим со дна моря. Приглядевшись, капитан увидел прекрасную девушку, одетую 
в белое и освещенную ослепительным сиянием.
      Когда Тарада, разбудив свою команду, решился приблизиться к девушке, она 
сказала:
      — Мое единственное желание, снова вернуться в мир.
      Произнеся это, девушка исчезла среди волн.
      На следующий день Тарада сошел на берег и стал расспрашивать жителей 
деревни Амакура, не слышали ли они что-нибудь об удивительной девушке, 
сверкающей фосфорическим светом. Один из жителей ответил так:
      — Мы никогда не видели девушку, какую ты описал, но нас уже некоторое 
время беспокоит грохот около мыса Фудо. И как только появились эти странные 
звуки, рыба перестала заходить в нашу бухту. Может быть, несчастная девушка, о 
которой ты говорил, утонула в море, а шумит разгневанный Бог Моря, потому что 
человеческий труп или кости осквернили его воды?
      

      Фудо Мёо. Раскрашенное дерево (X в.). Соти-ин, Вакаяма. Обычно 
изображался с мечом в правой руке и с веревкой в левой.
      
      В конце концов решили, что бедолага Санкити будет нырять в море, пока не 
достанет труп. Итак, Санкити взошел на борт джонки Тарада и, попрощавшись с 
товарищами, нырнул в воду. Он усердно искал, но не нашел ни трупа, ни 
человеческих костей. Прошло немало времени, и Санкити увидел что-то похожее на 
меч, завернутый в кусок шелка. Когда он развернул шелк, оказалось, что там 
действительно был меч, причем ярко сверкающий и безупречный по своему 
изготовлению. Санкити вынырнул на поверхность, его быстро подняли на борт и 
осторожно положили на палубу, но он потерял сознание от усталости. Санкити 
начали энергично растирать и даже разожгли костер, чтобы его согреть. Вскоре 
Санкити пришел в сознание, показал меч и рассказал в подробностях о своем 
приключении.
      Главный чиновник этой деревни, по имени Нарусэ Цусиманоками, посчитал, 
что меч — это священная реликвия, и по его настоянию меч был помещен в храм и 
посвящен Богу Фудо. Санкити ревностно охранял драгоценное оружие, а мыс Фудо 
стали называть мысом Меча Девы. К радости рыбаков, желание Духа Меча было 
исполнено и рыба снова вернулась в бухту.
      Любовь О-Тё-сан
      «Сегодня десятое июня. Пусть будет ливень!
      Потому что я хочу увидеть мою возлюбленную О-Тё-сан».
      На отдаленном острове Хацусима, знаменитом своими нарциссами, жила 
прекрасная девушка по имени О-Тё-сан, и все молодые люди на острове мечтали 
жениться на ней. Однажды красавец Синсаку, который был храбрее, чем все 
остальные, пришел к Гисукэ, брату О-Тё-сан, и сказал ему, что хотел бы жениться 
на его прекрасной сестре. Гисукэ не стал возражать и, когда поклонник ушел, 
позвал О-Тё-сан и произнес:
      — Синсаку хочет стать твоим мужем. Мне нравится этот рыбак, и я думаю, 
что вы будете отличной парой. Тебе уже восемнадцать, и пора выходить замуж.
      О-Тё-сан охотно согласилась с братом, и начались приготовления к свадьбе, 
которая должна была состояться через три дня. К несчастью, на острове начались 
раздоры, потому что другие отвергнутые рыбаки, узнав новость, возненавидели 
Синсаку, с которым раньше дружили. Более того, они забросили работу и постоянно 
ссорились друг с другом. Эти прискорбные события настолько омрачили когда-то 
счастливый остров Хацусима, что О-Тё-сан и ее возлюбленный решили, что для 
спокойствия большинства они пожертвуют своим счастьем и не будут жениться.
      Но эта благородная жертва не принесла желанного результата, потому что 
остальные тридцать поклонников продолжали ссориться и так и не отправились 
ловить рыбу.
      О-Тё-сан решилась на еще большее самопожертвование. Она написала теплые 
прощальные письма брату и Синсаку, оставила их рядом со спящим Гисукэ и тихо 
выбралась из дома грозовой июньской ночью. Девушка положила тяжелые камни в 
длинные рукава своего красивого кимоно и бросилась в море.
      На следующий день Гисукэ и Синсаку, прочитав письма О-Тё-сан, вне себя от 
горя отправились на берег моря и нашли там соломенные сандалии О-Тё-сан. 
Мужчины поняли, что прекрасная девушка действительно покончила с собой. Вскоре 
ее тело выловили в море и похоронили. Синсаку, усыпав могилу цветами, плакал 
над ней день и ночь.
      Как-то вечером Синсаку, который уже больше не мог справиться со своим 
горем, тоже решил уйти из жизни, потому что надеялся, что тогда его душа 
встретит душу О-Тё-сан. Он пришел к могиле девушки, и тут ему показалось, будто 
он увидел ее невинную белую душу. Снова и снова повторяя имя О-Тёсан, он 
бросился к ней. В этот момент от шума проснулся Гисукэ, вышел из дома и 
обнаружил Синсаку, обнимающего могильный камень, под которым покоилась его 
любимая.
      Когда Синсаку рассказал своему другу, что он видел душу О-Тё-сан и что 
собирается тоже уйти из жизни, чтобы навеки соединиться с ней, Гисукэ ответил 
ему так:
      — Синсаку, велика твоя любовь к моей бедной сестре, но лучшим 
доказательством твоей любви будет, если ты останешься в этом мире. Когда тебя 
призовут великие боги, ты встретишься с ней. Ожидай этого часа с надеждой и 
мужеством, потому что только храброе и любящее сердце достойно О-Тё-сан. Давай 
вместе построим храм и посвятим его моей сестре, а ты сохрани свою чистую и 
сильную любовь и не женись ни на ком.
      Дух Великого Аваби
      На следующее утро после опустошительного землетрясения, разрушившего 
рыбацкую деревню Нанао, обнаружили, что примерно в двух милях от берега возник 
новый скалистый остров, а море стало грязным. Однажды вечером несколько рыбаков,
 проплывавших мимо этого нового острова, заметили необычный яркий свет, который,
 как солнце, сверкал со дна моря. Рыбаки перестали грести и с удивлением 
наблюдали за необычным зрелищем, но когда они еще и услышали странный рокот, то 
испугались нового землетрясения и поспешили как можно быстрее в Нанао.
      На третий день странные лучи из глубин моря стали настолько яркими, что 
жители деревни Нанао видели их прямо с берега, а суеверные рыбаки все больше и 
больше боялись. Только Кансукэ и его сын Матакити не побоялись и вышли рыбачить.
 На обратном пути, когда они доплыли до нового скалистого острова и стали 
вытягивать сеть, Кансукэ потерял равновесие и упал в море.
      

      Хокудзю. Вид острова Авадзи (конец 1820-х гг.).
      
      Хотя старый Кансукэ был хорошим пловцом, он пошел камнем на дно и не 
вынырнул на поверхность. Матакити, удивившись, сам нырнул в воду и сначала был 
почти ослеплен таинственными лучами света. Когда он все же достиг дна, то 
обнаружил бесчисленных аваби, а в центре скопления моллюсков находилась 
раковина огромного размера. Все они ярко светились, и под водой было светло как 
днем, но Матакити не обнаружил никаких следов своего отца. В конце концов ему 
пришлось вынырнуть на поверхность, и тут Матакити увидел, что бурное море 
разбило его лодку. Все же он сумел уцепиться за один из обломков и с помощью 
попутного ветра и течения доплыл до берега у деревни Нанао и рассказал жителям 
о своем необычном приключении и гибели отца.
      Матакити, сильно горевавший об отце, пошел к старому деревенскому 
священнику и попросил принять его в послушники, чтобы его молитвы о душе 
погибшего отца стали более действенными. Священник согласился, и примерно через 
три недели они вдвоем сели в лодку и отправились к новому скалистому острову, 
где стали горячо молиться за душу Кансукэ.
      В ту ночь старый священник неожиданно проснулся и увидел седого старца, 
стоявшего около ложа. Глубоко поклонившись, незнакомец заговорил:
      — Я дух Великого Аваби, мне более тысячи лет. Я живу в море около нового 
скалистого острова, и сегодня утром я услышал, как вы молились за душу Кансукэ. 
Увы, добрый священник, ваши молитвы глубоко тронули меня, но, к моему стыду и 
горю, я должен признаться, что это я съел Кансукэ. Своим товарищам я приказал 
уйти из этого места, и, чтобы искупить свой грех, я покончу со своей несчастной 
жизнью, и тогда жемчужина, выросшая в моем теле, достанется Матакити.
      Сказав это, дух Великого Аваби исчез.
      Когда на следующие утро Матакити проснулся и открыл ставни, он увидал 
огромного аваби, которого уже встречал на дне у скалистого острова. Матакити 
отнес раковину священнику, и старик, выслушав своего послушника, рассказал о 
происшедшем прошлой ночью. Огромную жемчужину и раковину аваби поместили в 
храме, а тело благочестиво предали земле.
      Драгоценные слезы Самэбито
      Однажды, когда господин Тотаро пересекал мост в Сэта, он увидел странное 
существо. У него было тело мужчины, кожа чернее самой черной тучи, глаза 
сверкали, как изумруды, а борода — такой, как у дракона. Тотаро ничуть не 
испугался, но увидел в изумрудных глазах существа такую мольбу, что остановился 
и расспросил его, чем оно так опечалено. И вот что он услышал:
      — Я — Самэбито, Человек-Акула, и совсем недавно служил младшим чиновником 
у восьми великих драконов-повелителей во дворце Дракона. Я лишился этой 
почетной службы за совсем незначительный проступок, причем мне даже запретили 
жить в море. С тех пор я очень несчастен, без дома, без еды. Пожалейте меня, 
добрый господин! Дайте мне кров, накормите меня!
      Тотаро был тронут, услышав о несчастьях Самэбито, и поселил его в пруду в 
своем саду, предоставив ему столько еды, сколько тот хотел. В этом уединении 
странное морское существо прожило почти полгода.
      Летом того же года многие женщины совершали паломничество в буддийский 
храм Миидэра, который находился в соседнем городе Оцу. Тотаро тоже отправился 
на этот праздник и увидел очаровательную девушку. Ее лицо было прекрасным и 
чистым как снег, совершенные очертания ее губ предполагали, что каждый 
произнесенный ими звук будет таким же чарующим, как песня соловья, поющего на 
цветущей сливе.
      Тотаро сразу же влюбился в эту девушку. Он узнал, что ее зовут Тамана, 
что она не замужем и что выйдет замуж только за того, кто при помолвке подарит 
ей ларец, наполненный не менее чем десятью тысячами драгоценных камней.
      Когда Тотаро узнал, что единственный путь завоевать сердце прекрасной 
девушки — это подарить ей такой невероятный и невозможный подарок, он вернулся 
домой очень опечаленный. Чем больше он думал о несравненной Тамана, тем сильнее 
влюблялся в нее. Но увы! Только принц мог собрать такое богатство — десять 
тысяч драгоценных камней!
      Тотаро заболел от горя, и когда врач пришел его осмотреть, то покачал 
головой и сказал:
      — Я ничего не могу для тебя сделать. Ни одно из лекарств не может 
вылечить эту болезнь, имя которой — любовь.
      С этими словами врач ушел.
      Самэбито тоже услышал о болезни своего господина, и, когда эти новости 
дошли до него, он покинул свой пруд и пришел в комнату Тотаро.
      Тотаро не стал рассказывать ему о своем горе. Он был полон заботы о 
существе, которое приютил.
      — Кто же будет кормить тебя, Самэбито, когда я умру? — с жалостью 
спрашивал он.
      Как только Самэбито увидел, что его добрый господин умирает, у него 
вырвался странный крик и он начал плакать. Он плакал кровавыми слезами, но 
слезы, капавшие на пол, превращались в сверкающие рубины.
      Тотаро, увидев это, закричал от радости и снова вернулся к жизни.
      — Я теперь буду жить! Я буду жить, — кричал он в восторге. — Мой добрый 
друг, ты сполна отплатил мне за кров и пищу, что я тебе предоставил. Твои 
чудесные слезы сделали меня счастливым.
      Тогда Самэбито перестал плакать и попросил господина объяснить ему, что 
стало причиной такого быстрого выздоровления.
      Итак, Тотаро рассказал Человеку-Акуле о своей любви и о свадебном даре, 
который потребовала Тамана.
      — Я думал, — прибавил Тотаро, — что мне никогда не удастся собрать десять 
тысяч драгоценных камней, вот почему я чуть не умер. Теперь твои слезы 
превратились в рубины, и девушка станет моей женой.
      Тотаро начал с нетерпением пересчитывать рубины.
      — Не хватает! Не хватает! — разочарованно воскликнул он. — О Самэбито, 
будь добр, поплачь еще немного!
      Эти слова рассердили Самэбито.
      — Ты что думаешь, что я могу плакать просто так, как женщина? — сказал он.
 — Мои слезы идут из сердца. Они знак настоящего и глубокого горя. Я больше не 
могу плакать, потому что с тобой все в порядке. Сейчас время для радости и 
веселья, а не для слез.
      — Если я не соберу десять тысяч драгоценных камней, я не смогу жениться 
на прекрасной Тамано, — сказал Тотаро. — Что же мне делать? Плачь, плачь, мой 
добрый друг!
      Самэбито был добрым существом. Подумав, он сказал:
      — Сегодня я уже не смогу заплакать. Давай завтра пойдем на длинный мост в 
Сэта и возьмем с собой побольше вина и рыбы. Может быть, если я сяду на мосту и 
посмотрю на дворец Дракона, то, вспомнив о своем потерянном доме и желая 
вернуться туда, снова заплачу.
      На следующий день они отправились на мост в Сэта, и после того, как 
Самэбито выпил изрядное количество вина, он посмотрел в сторону дворца Дракона. 
Его глаза наполнились слезами, красные слезы снова превращались в рубины, и, 
как только они падали на мост, Тотаро, не слишком обращая внимание на горе 
своего друга, поспешно собирал их, и, наконец, у него оказалось десять тысяч 
сверкающих драгоценных камней.
      В этот момент они услышали чудесную музыку, и из глубин вод поднялся 
дворец, похожий на облако и расцвеченный всеми красками заката! Самэбито 
вскрикнул от радости и встал на перила моста, сказав:
      — Прощай, мой господин! Повелители-драконы зовут меня!
      С этими словами он спрыгнул с моста и снова вернулся к себе домой.
      Тотаро не стал терять времени даром и отнес ларец с десятью тысячами 
самоцветов родителям Тамана, а когда пришел сезон свадеб, женился на их 
прекрасной дочери.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЭПОХА ЛЮДЕЙ: ВОИНЫ И СВЯТЫЕ 
      
      Глава 1 БОГАТЫРИ И САМУРАИ 
      Ямато Такэру. — Деревянный меч. — Меч, Прокладывающий Путь через Траву. — 
Самопожертвование Ототатибана. — Победа над Змеем. — Ёсицунэ и Бэнкэй. — 
Ёсицунэ и Тайра. — Битва Ёсицунэ и Бэнкэя. — Бэнкэй и колокол. — Ёримаса.
      Приключения принца Ямато Такэру
      Однажды правитель Кэйко повелел своему младшему сыну, принцу Ямато, 
отправиться в путь и уничтожить шайку разбойников. Перед тем как пуститься в 
путь, принц молился в храме Исэ и смиренно просил Аматэрасу, Богиню Солнца, 
благословить его путешествие. Тетя принца Ямато была одной из жриц в храме Исэ, 
и он поведал ей о задании, которое дал ему отец. Эта достойная женщина с 
радостью выслушала новость и подарила своему племяннику богато украшенное 
шелковое платье, сказав, что это принесет ему удачу и, возможно, сослужит 
хорошую службу в будущем.
      Тогда принц Ямато вернулся во дворец, чтобы проститься с отцом. Он 
покинул двор в сопровождении своей жены, принцессы Ототатибана, и нескольких 
верных соратников и отправился на юг.
      Остров, на котором жили разбойники, назывался Кюсю. Он оказался настолько 
заросшим и непроходимым, что принц Ямато решил сначала прибегнуть к хитрости, 
чтобы застать разбойников врасплох.
      Придя к этому решению, он приказал принцессе Ототатибана принести ему 
шелковое платье, что подарила тетя. Принц надел его, естественно не без помощи 
жены, затем распустил волосы, воткнул в них гребень и украсил себя 
драгоценностями. Когда же он взглянул на себя в зеркало, то увидел, что замысел 
его удался и он превратился в довольно симпатичную девушку.
      Богато разодетый, принц вошел в палатку врагов, где сидели два разбойника,
 Кумасо и Такэру. Оказалось, что они как раз обсуждают принца Ямато и его 
стремление уничтожить их банду. Случайно подняв глаза, разбойники увидели 
направляющуюся к ним красивую девушку.
      Кумасо так восхитился переодетым принцем, что сразу же попросил помочь им 
разлить вино. Ямато был только рад этому. Изображая женскую застенчивость, он 
ходил маленькими шажками и кидал взгляды украдкой, как и подобает застенчивой и 
робкой девушке.
      Кумасо выпил гораздо больше, чем ему полагалось. Но он продолжал пить, 
чтобы наслаждаться видом этого прелестного создания, которое так щедро 
подливало вино ему в чашку.
      Когда Кумасо напился, принц Ямато отбросил винный кувшин, выхватил кинжал 
и заколол Кумасо.
      Такэру, увидев, что случилось с братом, попытался бежать, но принц Ямато 
прыгнул на него. В воздухе еще раз свистнул кинжал, и Такэру упал на землю.
      — Остановись на секунду, — прошептал умирающий разбойник. — Я был бы рад 
узнать, кто ты и откуда пришел. До сих пор я считал себя и брата самыми 
сильными людьми в этих землях, но я ошибался.
      — Я — Ямато, — сказал принц, — я сын правителя, который послал меня убить 
мятежников вроде тебя!
      — Позволь мне дать тебе новое имя, — сказал разбойник вежливо. — С этих 
пор тебя будут звать Ямато Такэру, так как ты — храбрейший из людей этой земли.
      Сказав это, Такэру умер.
      Деревянный Меч
      Когда принц возвращался в столицу, он повстречал еще одного разбойника, 
по имени Идзумо Такэру. Решив опять прибегнуть к хитрости, Ямато был 
чрезвычайно приветлив к своему новому знакомому. При этом он вырезал из дерева 
меч, вложил в ножны вместо своего собственного стального меча и носил его тогда,
 когда рассчитывал встретить Такэру.
      Однажды принц Ямато пригласил Такэру искупаться с ним в реке Хинокава. 
Пока разбойник плыл вниз по течению, принц незаметно выбрался из воды и, 
подойдя к одежде Такэру, лежащей на берегу, поменял мечи местами — с трудом 
засунув свой деревянный меч в ножны Такэру, забрал себе его стальной.
      Когда же Такэру вылез из воды и оделся, принц попросил его показать ему 
искусство владения мечом.
      — Мы выясним, — сказал он, — кто из нас лучший воин.
      Такэру охотно взялся за меч и попытался обнажить его. Тот застрял в 
ножнах, да и, поскольку был деревянным, все равно был бесполезен. Пока 
разбойник сражался с непокорным мечом, Ямато отрубил Такэру голову. Хитрость 
опять сослужила ему хорошую службу, и когда принц вернулся во дворец, был дан 
пир в его честь и отец вручил ему немало дорогих подарков.
      Меч, Прокладывающий Путь через Траву
      Принц Ямато недолго наслаждался безмятежной жизнью во дворце — его отец 
приказал ему вновь отправляться в путь и подавить восстание айну в восточных 
провинциях.
      Когда принц был уже готов пуститься в путь, отец дал ему сделанное из 
священного дерева копье, называемое Копье-Восьми-Локтей-в-Длину. Захватив 
ценный подарок с собой, принц Ямато вновь посетил храм Исэ. Тетя снова 
приветствовала его. Она с интересом выслушала рассказ племянника и была очень 
рада узнать, что платье, которое она подарила ему, так помогло в приключениях 
принца.
      Выслушав историю о похождениях племянника, она удалилась в храм и вынесла 
оттуда меч и мешочек с кремнем. Все это она вручила Ямато, как прощальный 
подарок.
      Это был не просто меч, а меч Муракумо, принадлежащий императорскому дому 
Японии. Более благоприятного подарка для принца и не придумаешь. Этот меч, как 
мы помним, когда-то принадлежал богам и был найден Сусаноо.
      После долгого пути принц Ямато и его люди оказались в провинции Суруга. 
Правитель радушно встретил их и в качестве развлечения пригласил поохотиться на 
оленей. Наш герой, не подозревая, что все это обман, присоединился к охоте.
      Принца доставили на огромную дикую равнину, покрытую высокой травой. 
Увлеченный охотой на оленя, Ямато вдруг почувствовал жар пламени. Тут же он 
увидел языки огня и клубы дыма, поднимающиеся со всех сторон. Он был окружен 
огнем, пройти сквозь который было невозможно. Слишком поздно доверчивый воин 
понял, что попал в ловушку — и очень горячую ловушку!
      Наш герой открыл мешочек, который дала ему тетя, и с помощью кремня 
поджег траву вокруг себя. Мечом Муракумо он косил высокие стебли травы со всех 
сторон так быстро, как только мог. Тут же сменился ветер и погнал пламя прочь 
от Ямато. Таким образом, принц счастливо спасся без малейшего ожога. С тех пор 
и пошло, что меч Муракумо стали называть Мечом, Прокладывающим Путь через Траву.

      Самопожертвование Ототатибана
      Во всех приключениях принца его сопровождала преданная жена, принцесса 
Ототатибана. К слову сказать, наш герой, такой достойный в сражениях, в любви 
был совсем другим. Он смотрел на жену свысока и мучил ее своим равнодушием. Она,
 бедная послушная душа, утратила красоту, служа своему господину. Кожа ее была 
обожжена солнцем, а одежды испачканы и заплатаны. Но она никогда не жаловалась 
и, хотя лицо ее стало печальным, терпеливо старалась сохранить свои мягкие и 
добрые манеры.
      Однажды принцу Ямато случилось встретить обворожительную принцессу Миядзу.
 Ее одежды были очаровательны, кожа нежна, как цветок вишни. Прошло совсем 
немного времени, как он влюбился в нее. Когда пришло время расставаться, он 
пообещал вернуться и взять прекрасную принцессу Миядзу в жены. Только он 
произнес эти слова, как тут же заметил Ототатибана, стоящую рядом с глубоко 
опечаленным лицом. Принц Ямато заставил замолчать свое сердце и отправился в 
путь, втайне рассчитывая сдержать слово. Когда принц Ямато, его жена и люди 
достигли побережья Идзу, его спутники решили достать несколько лодок, чтобы на 
них пересечь пролив Кадзуса.
      Принц же воскликнул надменно:
      — Ба! Это всего лишь ручеек! Зачем нам столько лодок? Я могу его 
перепрыгнуть!
      Когда же они все погрузились в лодки и отправились в путь, поднялся 
большой шторм. Волны превратились в водяные горы, ветер пронзительно выл, 
молнии вспыхивали среди темных облаков, и гремел гром. Вскоре лодка, на которой 
плыли принц и его жена, начала тонуть. Это был не просто шторм, а работа Рюдзин,
 морского владыки, которого разозлили гордые и глупые слова принца Ямато.
      Когда команда спустила паруса, чтобы выровнять лодку, шторм разыгрался 
еще сильней. В конце концов, Ототатибана поднялась и, простив мужу все то зло, 
что он ей причинил, решила пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти горячо 
любимого мужа.
      Так сказала послушная Ототатибана:
      — О, Рюдзин! Принц, муж мой, разозлил тебя своей похвальбой. Я, 
Ототатибана, отдаю тебе свою бедную жизнь вместо жизни Ямато Такэру. Я бросаюсь 
в пучину твоего великого царства, а ты взамен позволь добраться моему господину 
невредимым до берега.
      Произнеся эти слова, Ототатибана кинулась в бурлящие волны, и те 
моментально унесли тело бедной женщины. Вскоре после самопожертвования храброй 
жены Ямато шторм утих, и солнце вновь пробилось сквозь тучи на небе.
      Ямато Такэру невредимым добрался до берега и успешно подавил восстание 
айну.
      Наш герой сильно раскаивался в том, как он обращался со своей верной 
женой. Слишком поздно он научился восхищаться ее добродетелью, но к чести его 
следует заметить, что он сохранил память о своей жене и был верен ей до самой 
смерти, забыв о принцессе Миядзу.
      Победа над Змеем
      Выполнив приказы отца, Ямато Такэру пересек провинцию Овари и оказался в 
провинции Оми.
      Провинция Оми была встревожена великой бедой. Множество людей находилось 
в трауре, а многие плакали и громко кричали от горя. Принц, расспросив людей, 
узнал, что огромный Змей повадился каждый день спускаться с горы и нападать на 
деревню, поедая несчастных жителей.
      

      Кацукава Сюнтэй. Битва воина с гигантской змеей. Ксилография (ок. 1820-х. 
гг.).
      
      Принц Ямато сразу же поднялся на гору Ибаки, где, по слухам, и обитал 
огромный Змей. На полпути к вершине он встретил это жуткое чудовище. Принц был 
так силен, что убил его голыми руками. Как только он это сделал, темнота 
внезапно покрыла землю и пошел проливной дождь. Вскоре, однако, небо 
прояснилось, и наш герой смог спуститься с горы.
      Когда он добрался домой, то обнаружил в ногах странную боль, и вообще 
почувствовал, что серьезно заболел. Принц понял — Змей ужалил его, и, так как 
он был слишком слаб, чтобы двигаться, его отнесли к известному минеральному 
источнику. Здесь к нему вернулись прежнее здоровье и сила, и он возблагодарил 
за помощь Аматэрасу, Богиню Солнца.
      Ёсицунэ и Бэнкэй
      Ёсицунэ (Минамото Ёсицунэ), наверное, был бы самым выдающимся героем 
легенд, если бы у него не было преданного оруженосца по имени Бэнкэй, который 
также является героем многих историй и легенд. А раз так, то мы должны признать,
 что он был весьма и весьма примечательной личностью. Он превышал своих 
спутников не только ростом, но и безрассудной храбростью, умом, выносливостью и 
бесконечной добротой. Это был человек, способный сразить без труда сотню врагов,
 и в то же время мог уверенно толковать буддийские писания. Бэнкэй осуждал 
Ёсицунэ, когда тот по каким-то причинам решал побить его, но в то же время с 
бесконечной добротой и терпением помогал принимать роды у жены своего господина,
 когда та рожала сына. Была и еще одна удивительная черта в многогранном 
характере Бэнкэя — его любовь к шуткам. Широко известен, например, случай с 
колоколом, или безумный пир, устроенный за счет священников, — всегда, когда 
было место для шутки, он не отказывал себе в удовольствии посмеяться от души.
      Бэнкэй заметил однажды:
      — Если что-то сильно угрожает моему господину, всегда есть я, чтобы 
справиться с этим.
      И это совершенная правда. Бэнкэю всегда доставалась самая грязная работа. 
И когда господин просил его сделать что-либо, Бэнкэй лишь жаловался, что 
задание обычно бывало не очень трудным, хотя на деле оказывалось опасным и 
могло бы напугать дюжину менее одаренных героев.
      

      Минамото-но Ёсицунэ.
      
      Бэнкэй родился длинноволосым, со всеми зубами, и, самое главное, он с 
рождения умел бегать быстро, как ветер. Бэнкэй был слишком велик для обычного 
скромного японского дома. Когда он ударял по наковальне, то та всегда уходила 
глубоко в землю, а вместо вязанки дров он обычно приносил огромную сосну. Когда 
Бэнкэю исполнилось семнадцать, он стал священником в буддийском храме, но это 
не помешало ему завязать увлекательный роман с красивой девушкой по имени 
Тамамуси. Вскоре наш герой, отказавшись и от любви, и от ранга священника, 
обратился к волнующим приключениям воина вне закона. Здесь мы вынуждены 
ненадолго оставить его и рассказать историю о Ёсицунэ и о том, как ему 
посчастливилось встретить Бэнкэя и заслужить его дружбу.
      Ёсицунэ и Тайра
      Отец Ёсицунэ, Минамото Ёситомо, погиб в великом сражении с кланом Тайра. 
В то время клан Тайра был всесилен, и его жестокий предводитель, Киёмори, делал 
все возможное, чтобы уничтожить детей Ёситомо. Но их мать, Токива, сумела 
сбежать, взяв своих малышей с собой. Однако в конце концов она, с характерной 
японской стойкостью, согласилась стать женой ненавистного Киёмори. Она 
поступила так потому, что это был единственный способ спасти жизнь ее детей. Ей 
было позволено быть постоянно с Ёсицунэ, и она изо дня в день шептала ему:
      — Помни своего отца, Минамото Ёситомо! Расти сильным и отомсти за его 
смерть, ибо пал он от руки клана Тайра!
      

      Тори Киохиро. Воин Минамото-но Ёсицунэ. Гравюра на дереве (конец 1750-х 
гг.).
      
      Когда Ёсицунэ было семь лет от роду, его отдали в монастырь, дабы он, 
когда вырастет, стал монахом. Хоть и прилеж-ный в науках, маленький мальчик 
навсегда сохранил в сердце бесстрашные слова своей храброй матери, 
пожертвовавшей собой ради него. Они волновали его и побуждали к действию. Он 
часто ходил в долину, где размахивал своим деревянным мечом и, распевая отрывки 
боевых песен, бил по камням и скалам, мечтая о том, что когда-нибудь он станет 
великим воином, восстановит справедливость и отомстит клану Тайра за все, что 
тот сделал с его семьей.
      Однажды ночью, увлеченный своими упражнениями, он был напуган грозой и 
увидел перед собой громадного великана с длинным красным носом, огромными 
яркими глазами, с когтями и оперением птицы. Ёсицунэ отважился поинтересоваться,
 кто был этот великан, и услышал в ответ, что это король тэнгу, предводитель 
существ, которые знали и частенько применяли множество невероятных трюков, 
приемов и хитростей.
      Король тэнгу был очень расположен к Ёсицунэ. Он сказал о своем восхищении 
упорством Ёсицунэ и поведал, что явился с намерением научить его искусству 
владения мечом. Уроки быстро принесли добрые плоды, и уже довольно скоро 
Ёсицунэ мог сражаться и побеждать не меньше чем две дюжины тэнгу, и это 
нечеловеческое проворство сослужило вскоре Ёсицунэ хорошую службу. Но об этом 
речь впереди.
      Когда Ёсицунэ исполнилось пятнадцать лет, он услышал, что на горе Хиэй 
живет совершенно нелюдимый бонза по имени Бэнкэй. Бэнкэй с недавних пор стал 
подстерегать воинов, которые переправлялись по мосту Годзё в Киото. Он решил 
завоевать в поединках тысячу мечей. И хотя он являлся разбойником, но был 
настолько храбр, что уже завоевал девять сотен и девяносто девять мечей своими 
беззаконными деяниями. Когда новости о его подвигах достигли ушей Ёсицунэ, тот 
решил применить науку короля тэнгу на пользу — сразить этого Бэнкэя и тем самым 
положить конец разбою в стране.
      

      Ёситоси. Монах-воин Бэнкэй. Из серии «Сотня обликов Луны».
      
      Однажды вечером Ёсицунэ отправился в путь. Для того чтобы не пасть духом 
и показать свое бесстрашие, он заиграл на флейте и играл до тех пор, пока не 
подошел к мосту Годзё. В тот же самый миг он увидел идущего к нему навстречу 
огромного мужчину, облаченного в черные доспехи, и это был не кто иной, как 
Бэнкэй. Когда Бэнкэй заметил перед собой юношу, он счел ниже своего достоинства 
атаковать его. Юноша выглядел довольно слабым. Мечтатель, который мог неплохо 
играть на флейте, без сомнения пишущий милые стихи о луне, что как раз светила 
в небе, но который ни в коем случае не мог бы быть настоящим воином. Такое 
оскорбление очень разозлило Ёсицунэ, и он, внезапно ногой выбил алебарду из рук 
Бэнкэя.
      Битва Ёсицунэ и Бэнкэя
      Бэнкэй зарычал от ярости и принялся беспорядочно размахивать своим 
оружием. Но выучка ловких тэнгу помогла Ёсицунэ. Он прыгал из стороны в сторону,
 вперед и назад, назад и вперед, дразня великана шутками и взрывами звонкого 
смеха. Оружие Бэнкэя описывало круги, но поражало лишь воздух и землю, так и не 
дотронувшись до противника.
      Наконец Бэнкэй стал уставать, и Ёсицунэ вновь выбил алебарду из рук 
гиганта. Пока Бэнкэй пытался дотянуться до выпавшего оружия, Ёсицунэ сбил его с 
ног, так что тот встал на четвереньки, и наш юный герой с победным криком 
оседлал Бэнкэя. Гигант был очень удивлен своим поражением, но, когда он узнал, 
что победил его не кто иной, как сын господина Ёситомо, он не только 
мужественно признал свое поражение, но испросил разрешения стать преданным 
вассалом молодого победителя.
      

      Морское сражение между Тайра и Минамото в заливе Данноура (1185 г.). 
Раасписная ширма.
      
      С этого момента мы встречаем имена Ёсицунэ и Бэнкэя, связанными вместе; и 
во всех сказаниях о воинах, не важно — в Японии или за ее пределами, никогда не 
было более доблестного и гармоничного союза силы и дружбы. Мы не раз еще 
встретим этих героев, одерживающих победы над кланом Тайра. В конце концов, в 
финальной битве при Данноура они скинули врагов в море, где те и погибли.
      Есть еще одно упоминание о битве Данноура. Ёсицунэ и его преданный 
оруженосец добирались из провинции Сэтцу в провинцию Сайкоку по морю, на лодке. 
Когда они достигли местечка под названием Данноура, внезапно разразился шторм. 
Таинственный, мистический звук издавали вздымающиеся волны, словно это было 
далекое эхо битвы — сталкивающиеся корабли, летящие стрелы, шум поступи тысячи 
воинов. Громче и громче становился шум, и из несущихся гребней волн внезапно 
появились полчища призраков воинов клана Тайра. Их доспехи были пробиты и 
покрыты кровью. Они протягивали свои невидимые руки, пытаясь остановить лодку, 
в которой плыли Ёсицунэ и Бэнкэй. То было призрачное отражение битвы при 
Данноура, когда клан Тайра потерпел сокрушительное и окончательное поражение. 
Ёсицунэ, увидев этих воинов, закричал, что будет мстить даже призракам клана 
Тайра, но Бэнкэй, как всегда благоразумный и осмотрительный, уговорил своего 
господина отложить меч, достал четки и прочитал несколько буддийских молитв. 
Мир снизошел на огромное войско призраков, вой стих, и постепенно они 
погрузились в успокоившееся море.
      Легенды гласят, что рыбаки до сих пор время от времени видят призрачных 
воинов, выходящих из морских глубин и потрясающих своими длинными руками. Они 
говорят, что крабы — те, что с отметинами на спине, — это и есть призраки 
воинов клана Тайра. Позже мы расскажем другую легенду, повествующую об этих 
несчастных воинах, которым никогда не суждено успокоиться от постигшего их 
поражения.
      Бэнкэй и колокол
      Бэнкэй, верный слуга Ёсицунэ, был одним из самых сильных людей в древней 
Японии. Он имел огромную силу, как мы увидим из приведенной ниже легенды.
      Когда Бэнкэй был монахом, ему очень хотелось украсть колокол храма 
Миидэра и перенести его в свой монастырь. Поэтому однажды он отправился в 
Миидэра и, дождавшись удобного момента, украл огромный колокол. Вначале Бэнкэй 
хотел было скатить колокол с холма, на котором стоял монастырь, и не тащить на 
себе этот гигантский кусок металла. Но потом он подумал, что монахи могут 
услышать шум, а значит, ему все же придется как-то отнести колокол вниз по 
крутому склону холма. Тогда Бэнкэй вернулся в колокольню, взял там балку, на 
которой висел колокол, и подвесил колокол на один конец балки, а к другому — 
вот забавно — прицепил свой бумажный фонарь (отсюда пошла японская поговорка: 
«Что тяжелей, фонарь или колокол?») и таким образом тащил свою неподъемную ношу 
почти семь миль.
      Когда же Бэнкэй наконец добрался до своего монастыря, он перво-наперво 
потребовал, чтобы его накормили. Ему принесли еды в железном суповом котле, что 
был пять футов в диаметре. Покончив с едой, Бэнкэй разрешил нескольким монахам 
позвонить в украденный колокол храма Миидэра. Так они и сделали, но как только 
звон стал стихать, в его угасающем звуке послышалось ворчание:
      — Я хочу вернуться в Миидэра! Хочу вернуться в Миидэра!
      Услыхав эти слова, монахи были поражены. Настоятель, однако, подумал и 
предложил окропить колокол святой водой, чтобы тот смирился со своим новым 
жилищем. Но даже святая вода не подействовала: колокол продолжал жалобно 
стонать, вызывая досаду у слушателей. И никого так не сердил этот стон, как 
самого Бэнкэя. Колокол как будто насмехался над ним и над его трудным 
путешествием. В конце концов Бэнкэй, доведенный до белого каления этими 
жалобами, потерял терпение. Он схватил веревку, к которой было привязано 
ударное бревно, отошел насколько возможно дальше от колокола и отпустил веревку 
в надежде, что сила удара расколет этот капризный кусок металла. Раздался 
оглушительный грохот дерева о металл, но колокол выдержал удар. Снова в воздухе 
зазвучали слова:
      — Я хочу вернуться в Миидэра!
      И как ни старались монахи извлечь из колокола какой-либо другой звук, он 
вновь и вновь повторял эту фразу.
      В конце концов Бэнкэй, вне себя от гнева, взвалил колокол на спину и, 
взобравшись на вершину горы, опустил свою ношу на землю. А затем могучим пинком 
отправил колокол катиться вниз по склону в долину. Некоторое время спустя 
монахи монастыря Миидэра нашли драгоценный колокол и, обрадованные своей 
находкой, повесили на прежнее место. С тех пор колокол храма Миидэра перестал 
говорить и просто звенел, как обыкновенные колокола.
      Ёримаса
      Однажды, давным-давно, император Японии серьезно заболел. Он не мог спать 
по ночам — ему мешал ужасный непрекращающийся звук, который доносился с крыши 
дворца, называемого Пурпурным Залом Северной Звезды. Несколько придворных 
решили спрятаться и посмотреть, от чего происходит этот звук. Как только солнце 
скрылось, они заметили, что странное темное облако ползет с запада к дворцу. 
Приблизившись, облако приземлилось на крышу величественного здания. И тогда те, 
кто притаился в императорской спальне, услышали жуткий скребущий звук, как 
будто то, что вначале было облаком, внезапно превратилось в чудовище с 
огромными и сильными клацающими челюстями.
      Каждую ночь прилетал странный гость, и императору становилось все хуже и 
хуже. В конце концов ему стало настолько плохо, что все, кто окружал его, 
поняли: если не уничтожить чудовище, император вскоре умрет.
      И тогда было решено, что Ёримаса, самый храбрый и доблестный воин во всей 
округе, избавит его величество от этих ужасных визитов. Ёримаса, узнав о 
поручении, тотчас же соответствующим образом подготовился к схватке. Он взял 
свой лучший лук и стрелы со стальными наконечниками, облачился в доспехи, 
поверх которых надел охотничью одежду и церемониальный головной убор вместо 
шлема.
      На закате он укрылся в пределах дворца. Пока он ждал врага, разыгралась 
буря: гремел гром, молнии вспыхивали в небе и ветер выл, как стая диких демонов.
 Но Ёримаса был человеком смелым, и ярость стихий нисколько его не испугала. 
Когда настала полночь, он увидел черное облако, приближающееся по небу прямо к 
крыше дворца. Оно приземлилось в северо-восточном углу. Опять сверкнула молния, 
и Ёримаса увидел мерцающие глаза огромного животного. Запомнив, где стоит 
чудовище, воин натянул свой лук, ставший таким круглым, что напоминал полную 
луну. В следующий момент стрела со стальным наконечником вонзилась в цель. 
Раздался ужасный рев — рев боли и гнева, и в тот же момент Ёримаса услышал 
глухой удар — чудовище скатилось с крыши на землю.
      Ёримаса и его слуга бросились вперед и прикончили ужасное создание, 
представшее перед ними. Отвратительное чудовище было велико, как лошадь. Оно 
имело голову обезьяны, туловище и когти тигра, хвост змеи, крылья птицы и чешую,
 как у дракона.
      Неудивительно, что император приказал содрать шкуру с этого животного и 
вечно хранить ее как диковинку в императорской сокровищнице. Как только 
чудовище было повержено, здоровье императора сразу улучшилось, а Ёримаса был 
награжден за свою службу мечом по имени Сиси-о, что значит Король Львов. Он был 
также допущен ко двору и вскоре женился на Аямэ, самой красивой из невест при 
дворе императора.
      Глава 2 МОНАХИ И ОТШЕЛЬНИКИ 
      Его смерть была подобна яркому свету, пропавшему внезапно во мраке ночи.
      «Намудайси»
      Кобо Дайси. — Предсказывающий чудо. — Гохицу-осё. — Письмена на небе и на 
воде. — Как Кобо Дайси писал тэн. — Кино Момоэ и Ономо Току. — Возвращение Кобо 
Дайси. — Смерть Кобо Дайси. — Нитирэн. — Сёдо Сёнин. — Като Саэмон. — Сэннин. — 
Сэннин в искусстве.
      Кобо Дайси
      Кобо Дайси, что значит Великий учитель, распространявший Закон, родился в 
774 г. и был самым почитаемым и известным японским буддистом. Он основал 
буддийскую секту Сингон, известную своими магическими формулами и 
эзотерическими учениями. Говорят также, что он изобрел хирагана — слоговую 
азбуку в виде скорописи. Из стихотворения «Намудайси», рассказывающего о жизни 
этого великого учителя, также можно узнать, что Кобо Дайси привез с собой из 
Китая несколько семян чайного дерева, что привело к возрождению традиции 
чаепития, которая не соблюдалась в Японии уже долгое время. Он был знаменит как 
великий проповедник, но также известен как каллиграф, художник, мыслитель и 
путешественник.
      В миру его имя было Кукай. Кобо Дайси — посмертное имя, и под этим именем 
он наиболее известен.
      Предсказывающий чудо
      С именем Кобо Дайси связаны многие чудеса, о чем рассказывают 
многочисленные легенды. Его появление на свет также было удивительным. Во время 
его рождения вдруг вспыхнул яркий свет, и он вошел в этот мир со сложенными как 
будто бы для молитвы ручками. Когда ему было всего пять лет, он сидел среди 
лотосов и разговаривал с Буддой, но сохранил в секрете всю полученную от него 
мудрость. Его сердце было наполнено жалостью и болью за род людской. Когда на 
вершине одной из гор Кобо Дайси хотел пожертвовать жизнью во искупление 
человеческих грехов, несколько божеств спустились к нему и не дали его пылкой 
душе принести себя в жертву, пока он не исполнит того, что предначертано ему 
судьбой. Все его занятия имели религиозный смысл. Однажды он построил глиняную 
пагоду и тут же был окружен четырьмя небесными правителями. Посланник 
императора, которому случилось проезжать в этот момент мимо, был до того 
поражен, что назвал молодого Кобо Дайси Предсказывающим Чудо. «Намудайси» 
рассказывает нам, как однажды во время проведения религиозного обряда яркая 
звезда упала с неба и попала прямо в рот Кобо Дайси, а затем в полночь злой 
дракон предстал перед ним, но он плюнул в дракона и своей слюной убил его.
      В девятнадцать лет он носил черные шелковые одежды буддийского монаха и с 
жаром и рвением, никогда не покидавшим его, добивался просвещения.
      — Есть множество путей, — говорил он, — но буддизм самый лучший из всех 
них.
      Говорят, что однажды во время своих штудий он обнаружил книгу, в которой 
описывалось учение буддийской школы Сингон. Книга была столь сложной, что даже 
самому Кобо Дайси не удавалось постичь ее смысл. Не отчаиваясь, он получил 
Монастырь Киппусен-дзи на горе Кипу, префектура Нара.
      
      разрешение императора посетить Китай, где в конечном итоге и постиг 
тайный и глубокий смысл книги.
      Гохицу-осё
      Когда Кобо Дайси был в Китае, император, услышав о его славе, послал за 
ним и попросил его переписать название одной из комнат в императорском дворце, 
имя которой было вычеркнуто беспощадным перстом времени. Кобо Дайси, держа по 
кисти в каждой руке, еще одну во рту и две между пальцами ног, написал на стене 
иероглифы, которые требовал император, и за это необыкновенное искусство 
император назвал его Гохицу-осё (Монах Пишущий Пятью Кистями).
      Письмена на небе и на воде
      Еще будучи в Китае, Кобо Дайси как-то встретил мальчика, который стоял на 
берегу реки.
      — Если ты Кобо Дайси, — сказал он, — будь так добр, напиши что-нибудь на 
небе, ибо я слышал, что не существует чудес, которые были бы тебе не под силу.
      Кобо Дайси поднял свою кисть; она быстро задвигалась в воздухе, и в 
голубом небе появились иероглифы, они были прекрасно видны и необыкновенно 
красивы.
      Тогда мальчик тоже написал на небе прекрасные и искусные иероглифы, а 
затем сказал Кобо Дайси:
      — Мы оба умеем писать на небе. Теперь я прошу тебя написать что-либо на 
этой текущей реке.
      Кобо Дайси охотно исполнил просьбу. Еще раз его кисть задвигалась, и на 
этот раз на водной глади появилась поэма, восхваляющая реку. Буквы на мгновенье 
застыли, а потом были унесены быстрым течением.
      Казалось, между ними происходит состязание в магической силе, потому что 
как только письмена, написанные Кобо Дайси, исчезли, унесенные течением, 
мальчик тут же написал на бегущей воде иероглиф «Дракон», но тот остался 
неподвижным.
      Кобо Дайси, будучи великим учителем, заметил, что мальчик пропустил тэн — 
точку в этом иероглифе. Когда Кобо Дайси указал на ошибку, мальчик попросил 
знаменитого учителя исправить иероглиф за него. И как только Кобо Дайси сделал 
это, то иероглиф «Дракон» превратился в настоящего дракона. Его хвост захлестал 
по воде, грозовые тучи поплыли по небу, и засверкали молнии. В следующий момент 
дракон поднялся с водной глади и взлетел в небо.
      Несмотря на то что магическая сила Кобо Дайси превосходила силу мальчика, 
он спросил у него, кто он такой, и мальчик ответил:
      — Я Мондзю — Божество Мудрости.
      Когда божество произнесло эти слова, его лицо засияло красотой богов, и, 
подобно дракону, он исчез в облаках.
      Как Кобо Дайси писал тэн
      Однажды Кобо Дайси пропустил точку (тэн) на дощечке с надписью над 
воротами императорского дворца. (Отсюда японская пословица: «Даже Кобо Дайси 
иногда пишет неправильно».) Император приказал принести лестницу, но великий 
учитель, не пожелав использовать ее и стоя на земле, подбросил свою кисть, 
которая, дописав тэн, упала обратно ему в руки.
      

      Бодхисаттва Мондзю из пагоды Хорюдзи. Глина. Начало эпохи Темпе (711 г.).
      Кино Момоэ и Ономо Току
      Кино Момоэ однажды высмеял некоторые иероглифы написанные великим Кобо 
Дайси. Он сказал, например, что один из них похож на тщеславного борца. И сразу 
же после этого опрометчивого высказывания ночью Момоэ приснилось, что борец 
наносит ему удар за ударом, — более того, ему снилось, что его соперник 
напрыгивает на него, причиняя невыносимую боль. Момоэ проснулся и громко 
закричал, и пока он кричал, он видел, как этот борец превращается в иероглиф, 
над которым он так глупо насмехался. Этот иероглиф поднялся в воздух и вернулся 
обратно на дощечку, с которой спустился.
      Момоэ не был единственным человеком, кто так неблагоразумно осмеивал труд 
великого Кобо Дайси. Легенда повествует о том, как человек, по имени Ономо Току,
 сказал, что один из иероглифов, искусно написанных Кобо Дайси, более всего 
похож на рис. Этой же ночью Ономо Току имел вескую причину пожалеть о своей 
глупости, поскольку, когда он спал, иероглиф принял человеческий облик, 
превратился в уборщика риса и двигал вверх и вниз тело обидчика точно так, как 
работают молотки во время обработки риса. Когда Ономо Току проснулся, то 
обнаружил, что все его тело покрыто синяками и у него множество кровоподтеков 
по всему телу.
      Возвращение Кобо Дайси
      Когда Кобо Дайси уже собирался покинуть Китай и возвратиться на родину, 
он отправился на берег моря и забросил ваджра далеко в воды океана, а затем она 
была найдена висящей на ветке грушевого дерева в Такано, в Японии.
      Нам ничего не ведомо про путешествие Кобо Дайси обратно в Японию, но как 
только он вернулся, то вознес благодарственные молитвы за божественную помощь и 
защиту, полученные во время путешествия. На Голой Горе он произнес заклинания 
такой силы, что гора, бесплодная до того времени, вдруг покрылась цветами и 
деревьями.
      С течением времени Кобо Дайси становился все более могущественным. Во 
время религиозных рассуждений от него исходил божественный свет, и он снова и 
снова продолжал совершать великие чудеса. Однажды божество риса Инари появилось 
на горе Фусими и приняло предложенные им подношения. «Теперь мы с тобой вместе 
будем защищать этот народ», — сказал Кобо Дайси.
      Смерть Кобо Дайси
      В 835 году, когда умер великий учитель, было великое скопление народа, 
как светского, так и духовенства, и все они рыдали на горе Коя, где его 
похоронили. Однако и даже после смерти Кобо Дайси чудеса продолжались. Когда 
император Сага умер, его гроб был чудесным образом перенесен по воздуху на гору 
Коя, и сам Кобо Дайси отслужил похоронную службу. Но чудеса на этом не 
прекратились. Однажды посланник императора, прибыв в храм, в котором 
поклонялись Кобо Дайси, не смог увидеть лик великого святого. Тогда Кобо Дайси 
направил руку посланника, так чтобы та коснулась его колен. Никогда за всю свою 
долгую жизнь посланник не мог забыть того, что почувствовал в тот момент!
      Нитирэн
      Нитирэн был основателем одной из буддийских школ, которая впоследствии 
стала носить его имя. Его имя означает Солнечный Лотос, и было дано ему, потому 
что его матери приснилось, как солнце отдыхало на цветке лотоса, когда она 
зачала его. Нитирэн был человеком, который боролся против традиционных 
верований и предрассудков. Ему было откровение, и он получил исчерпывающие 
знания о тайнах буддизма. Однако, если прочесть историю его жизни, можно 
предположить, что он овладел удивительной религиозной мудростью путем тяжкой и 
напряженной учебы. За годы его жизни на Японию обрушивались ужасные 
землетрясения с последующими за ними разрушающими ураганами, засухой и голодом. 
Это были настолько великие бедствия, что люди молили о смерти, лишь бы только 
не жить в это ужасное время. Нитирэн видел в этих великих бедствиях перст 
судьбы. Он понимал, что религия и политика стали продажными и безнравственными, 
и сама природа восстала против многочисленных злодеяний тех времен. Нитирэн 
осознал, что буддизм теперь стал не просто учением Будды. В различных 
буддийских школах, где он прилежно обучался, он обнаружил, что монахи 
пренебрегают Буддой Шакьямуни и вместо него поклоняются Будде Амида. Но их 
ересь не заканчивалась на этом, так как он узнал, что и монахи и простые люди 
поклоняются также и другим божествам. Нитирэн задумал отмести эти божества в 
сторону и вернуть буддизм к его прежней чистоте и единству. Во время одной из 
своих проповедей он вскричал:
      — Проснитесь, люди, проснитесь! Проснитесь и посмотрите вокруг себя. 
Никто не рожден от двух отцов или двух матерей. Посмотрите на небеса над вами: 
там нет двух солнц. Посмотрите на землю у ваших ног: два императора не могут 
управлять одной страной.
      Другими словами, он хотел сказать, что никто не может служить двум 
господам одновременно и единственный господин, которому стоит служить и 
поклоняться, — это Будда Шакьямуни. И тогда он провозгласил: «Наму мёхо 
рэнгэкё» («Слава „Сутре лотоса благого Закона“»).
      Нитирэн написал трактат «Риссё Анкоку Рон» («Рассуждения об установлении 
справедливости и спокойствия в стране»), который содержал предсказания 
монгольского вторжения и многих жестоких атак и нападок, которым подвергнутся 
другие буддийские школы. В конце концов правительство изгнало его, отправив в 
ссылку. Он покорился, но тем не менее, возобновил свои горячие протесты. Тогда 
враги Нитирэна снова стали искать помощи у правительства, которое решило 
обезглавить монаха. Нитирэн был отправлен в местечко рядом с Камакура для 
исполнения приговора. Ожидая смертельного удара, Нитирэн молился Будде, и меч 
сломался, как только коснулся шеи Нитирэна. Но это было не единственное чудо, 
так как сразу после того, как разломился меч, яркая вспышка света озарила 
дворец в Камакура и божественное сияние окружило праведного Нитирэна. 
Официальный представитель, уполномоченный наблюдать за исполнением смертного 
приговора, был сильно удивлен и отправил посланника к правителю за отсрочкой 
исполнения приговора.
      

      Амида и 25 бодхисаттв. Живопись на шелке. Музей Рейхо-кван на горе Коя. 
Авторство приписывается монаху Гэнсину.
      
      После чудесного спасения Нитирэн еще не раз обвинял тех, кто, по его 
мнению, не был религиозен по-настоящему. В конце концов Нитирэн покинул 
Камакура и нашел прибежище на горе Минобу. Рассказывают, что однажды, когда 
Нитирэн молился, на гору пришла прекрасная девушка. Великий святой увидел ее и 
сказал:
      — Обрети свою настоящую форму.
      Девушка выпила воды и превратилась в змею длиной около ста метров с 
железными зубами и золотой чешуей.
      Сёдо Сёнин
      Сёдо Сёнин был основателем первого буддийского храма в Никко, и следующая 
легенда повествует о том, как был построен священный мост Никко. Однажды, когда 
Сёдо Сёнин совершал прогулку, он увидел четыре странных облака, поднимающихся 
от земли к небу. Он бросился вперед, чтобы рассмотреть их получше, но обнаружил,
 что дорогу ему заграждает стремительный поток. Пока он молился о том, чтобы 
иметь возможность продолжить путь, перед ним возникла гигантская фигура, 
закутанная в голубые и черные одежды, с ожерельем из черепов. Ужасное существо 
прокричало ему с другого берега:
      — Я помогу тебе!
      Проговорив эти слова, божество кинуло две голубые и одну черную змею 
через реку, и вот через такой мост из змей монах смог перейти через поток. 
Когда Сёдо Сёнин перешел на другой берег, то обнаружил, что и божество и его 
голубые и черные змеи исчезли.
      Като Саэмон
      Като Саэмон жил при дворе сёгуна Асикага. В те времена не было войны, у 
Като были собственные покои, где он наслаждался обществом жены и наложниц. Като 
Саэмон любил роскошь и комфорт и считал мирную обстановку дома одной из самых 
главных земных радостей. Он искренне полагал, что отношения между окружавшими 
его улыбающимися и вежливыми женщинами — олицетворение полной гармонии, и эта 
мысль делала его жизнь особенно приятной.
      Однажды вечером Като Саэмон вышел в дворцовый сад. Он зачарованно 
наблюдал за непрестанной игрой светлячков и ничуть не меньше наслаждался нежным 
жужжанием и пением других насекомых.
      — Как прекрасно, — бормотал себе под нос Саэмон. — В каком очаровательном 
мире мы живем! Поклоны, улыбки, смирение и уважение моих женщин — как все это 
замечательно! Какой это вызывает восторг! Я бы хотел так прожить всю жизнь.
      Разговаривая сам с собой в таком столь характерном для него самодовольном 
духе, он подошел к комнате своей жены и заглянул туда любящим и 
благожелательным взором. Он увидел, что жена играла в го с одной из наложниц.
      — Какая безмятежная сцена, — бормотал Саэмон. — Наверняка, слова, которые 
они говорят друг другу, слаще меда и так же благородны и изящны, как самый 
тонкий щелк. Подождите! Что за странное видение? Волосы моей жены и наложницы 
превратились в змей, они качают головами и злобно шипят друг на друга. Эти 
женщины улыбаются, кланяются и передвигают шашки грациозно и очаровательно. Они 
говорят друг другу нежные слова, но змеи их волос, извиваясь, выдают их 
истинные чувства — горькую ревность и зависть в их сердцах.
      Прекрасные мечты Саэмона о счастье в доме были разбиты навсегда. «Я стану 
буддийским монахом, — решил он. — Я оставлю в прошлом испепеляющую злобу и 
зависть моей жены и наложниц. Я обрету подлинный мир в учении Будды».
      На следующее утро Саэмон тайно покинул дворец, и, хотя его искали, поиски 
не дали результата. Примерно через неделю его жена сократила расходы и стала 
жить скромно и тихо со своим маленьким сыном Исидомаро. Прошло два года, а 
вестей от мужа все не было.
      В конце концов, жена и сын отправились на поиски Саэмона. Они 
странствовали по стране пять лет, пока не пришли в маленькую деревушку в 
провинции Кюсю. Там один старик рассказал усталым и изможденным путникам, что 
Саэмон теперь стал священником и что год назад он жил в храме Конгобудзи на 
горе Коя.
      На следующий день мать и сын узнали, что женщин не допускают в храм 
Конгобудзи, поэтому Исидомаро, получив подробные наставления от матери, 
отправился на гору один. Когда после долгого и трудного подъема мальчик 
добрался до храма, он увидел монаха и спросил:
      — Здесь живет священник по имени Като Саэмон? Я его маленький сын, и моя 
добродетельная мать ожидает его в долине внизу. Пять лет мы его искали, и 
любовь в наших сердцах поможет нам его найти.
      Священник, а это был не кто иной, как Саэмон, так обратился к своему 
сыну:
      — Мне жаль, что ваше путешествие оказалось напрасным, потому что в этом 
храме нет человека по имени Като Саэмон.
      Саэмон говорил холодно, но в его душе происходила борьба между 
преданностью вере и любовью к сыну. Однако, зная, что он оставил жену и сына 
хорошо обеспеченными, он выбрал учение Будды и подавил свои отцовские чувства.
      Но Исидомаро не был удовлетворен полученным ответом, так как в глубине 
души чувствовал, что священник этот — его отец, поэтому он обратился к нему еще 
раз:
      — Добрый господин, у меня на левом веке родинка, и моя мама говорила мне, 
что у моего отца есть такая же родинка, и я могу по ней узнать его. У вас такая 
же родинка, и своим сердцем я чувствую, что вы мой отец.
      Сказав это, мальчик горько заплакал, потянувшись к рукам, которые никогда 
не ласкали и не утешали этого несчастного малыша.
      Это снова всколыхнуло отцовские чувства Саэмон, но, сделав над собой 
усилие, он сумел скрыть их и сказал:
      — Родимое пятно, о котором ты говоришь, встречается очень часто. Я не 
твой отец. Лучше перестань плакать и поищи его где-нибудь еще.
      С этими словами он оставил мальчика и отправился на вечернюю службу.
      Саэмон остался жить в храме. Он обрел мир в служении великому Будде, и 
его больше не беспокоило, что стало с его женой и сыном.
      Сэннин
      Сэннин — это горные отшельники, и о них существует много легенд. Хотя у 
них человеческий облик, в то же время они бессмертны и искусны в магии. Первым 
великим японским сэннином был Ёсё, родившийся в Ното в 870 г. н. э. Как раз 
перед его рождением мать Ёсё увидела во сне, что проглотила солнце, — это был 
сон, предсказывавший чудесную силу ее дитя. Ёсё был прилежным и набожным и 
проводил время, изучая буддийскую сутру «Лотос благого Закона». Он жил очень 
скромно, в день съедал одно зернышко проса. Он покинул землю в 901 г. н. э., 
достигнув сверхъестественной силы. Ёсё оставил свои одежды на ветке дерева 
вместе со свитком, где были такие слова: «Я завещаю одежды монаху Эммэй из 
буддийского храма Догэндзи». В положенное время Эммэй стал сэннином и, подобно 
учителю, смог совершать чудеса. Вскоре после исчезновения Ёсё его отец серьезно 
заболел и горячо молился о том, чтобы еще раз увидеть любимого сына. В ответ на 
его молитвы над головой прозвучал голос Ёсё, читающий сутру «Лотос благого 
Закона». Когда он закончил читать, то сказал потрясенному отцу:
      — Если восемнадцатого числа каждого месяца будут принесены цветы и 
воскурены благовония, мой дух спустится, чтобы приветствовать тебя, 
привлеченный запахом цветов и голубым дымком благовоний.
      Сэннин в искусстве
      Изображения сэннин можно часто встретить в японском искусстве. Это Тёкоро,
 выпускающий коня из своей гигантской тыквы; Гама с волшебной жабой; Тэккай, 
выдувающий свою душу в космос; Роко, балансирующий на летающей черепахе; и Кумэ,
 упавший с небесной колесницы, потому что, вопреки своему божественному 
предназначению, влюбился в образ прекрасной девушки, отраженной в потоке воды.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ДУХИ 
      
      Глава 1 СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ СУЩЕСТВА И ЯВЛЕНИЯ 
      Дракон. — Каппа. — Обещание каппа. — Тэнгу. — Приключения Киути 
Хэйдзаэмон. — Тобикава притворяется тэнгу. — Горная женщина и горный мужчина. — 
Юкки-Онна, Снежная Госпожа. — Снежная Невеста. — Призрачная гостья Кудзаэмона.
 — Баку. — Белое сакэ сёдзё. — Таинственный свет. — Огненный шар. — 
Привидения-борцы. — Безухий Хоити. — Пожиратель трупов. — Мать-привидение. — 
Футон Тоттори. — Проверка любви. — Как старик избавился от бородавки.
      Дракон
      Дракон, без сомнения, самое известное из мифических животных, тесно 
связанное с японской мифологией, хотя и китайского происхождения. Это существо 
живет в основном в океане, в реках или в озерах, но умеет летать и имеет власть 
над тучами и бурями. Драконы Японии и Китая очень похожи, если не считать того, 
что у японского дракона три когтя, а у китайского дракона пять. Говорили, что 
китайский император Яо, который правил в двадцать втором веке до нашей эры, — 
сын дракона, и многие правители назывались метафорически «драконоликими». У 
дракона голова верблюда, рога оленя, глаза зайца, чешуя карпа, лапы тигра и 
когти, напоминающие когти орла. Кроме того, у него есть усы, яркий драгоценный 
камень под подбородком и гребень на макушке, позволяющий ему подниматься на 
небо, когда он этого захочет. Это общее описание, и оно неприложимо к тем 
драконам, у которых головы могут быть такими фантастическими, что не поддаются 
никакому описанию. Дыхание дракона превращается в облака, из которых идет или 
дождь, или огонь. Драконы могут расширять и сжимать свое тело, умеют изменяться 
и становиться невидимыми. Как в китайской, так и в японской мифологии дракон 
связан со стихией воды, как мы это уже видим в историях об Урасима Таро, 
императрице Дзингу и в приключениях Хоори-но микото.
      Дракон — один из знаков зодиака, и в древней китайской концепции мира 
обитаемая земля окружена четырьмя морями, которые управляются четырьмя 
драконами. Дракон Неба управляет дворцами богов, Дракон Воздуха управляет 
дождем, Дракон Земли управляет порядком и реками, Дракон Сокровищ сторожит 
драгоценные металлы и камни.
      Белый Дракон, живущий в пруду Ямасиро, каждые пятьдесят лет превращается 
в птицу О-Гонтё с голосом, напоминающим вой волка. Когда бы ни появилась эта 
птица, она приносит страшный голод. Однажды, когда Фу Си стоял около Желтой 
реки, Желтый Дракон дал ему список с мистическими письменами. Таково, согласно 
легенде, происхождение китайской письменности.
      Каппа
      Каппа — японский водяной. Согласно поверьям, он небольшого роста, 
пучеглазый, покрыт чешуей, а между пальцами у него перепонки. На голове каппа, 
напоминающей голову обезьяны, небольшой пучок волос, посреди которого ямка, 
наполненная водой. И если вода выльется в то время, когда каппа находится на 
суше, он потеряет свою силу. Самое главное удовольствие для каппа — вызвать 
драться один на один какого-нибудь человека, и несчастный, получивший такой 
вызов, не может отказаться. Хотя каппа злобен и задирист, иногда он бывает и 
сверхвежливым. Прохожий, получивший безапелляционный вызов, отвешивает каппа 
глубокий поклон. Галантный каппа отвечает поклоном, и когда он склоняет голову, 
дающая силу жидкость вытекает из ямки на голове, и он становится слабым — вся 
его воинственность тут же исчезает. Победить каппа так же плохо, как и быть 
побежденным им, потому что после недолгого наслаждения славой победителя 
человек начинает чахнуть. I У каппа склонности вампира, он подбирается к людям 
в воде во время купания в озере или в реке и высасывает у них кровь. В 
некоторых частях Японии говорят, что каппа требует две жертвы в год. Когда люди 
выходят из воды, их кожа бледнеет, и они умирают от страшных болезней.
      

      Каппа — водяные, обитающие в реках и озерах.
      
      В провинции Идзумо жители деревни называют каппа Кавако, Сыном Реки. 
Около Мацуэ есть маленькая деревушка, названная Кавати-мура, и на берегу реки 
Кавати находится небольшой храм, известный как Кавако-но-мия, т. е. храм Кавако,
 или каппа. Говорят, что там находится документ, подписанный этим водяным. Есть 
и легенда об этом документе.
      Обещание каппа
      В древние времена каппа жил в реке Кавати и развлекался тем, что хватал и 
убивал жителей деревни, не брезговал и домашним скотом. Как-то раз в реку зашла 
лошадь, а каппа, пытаясь поймать ее, свернул себе шею, но, несмотря на сильную 
боль, не выпустил жертву. Испуганная лошадь выпрыгнула на берег и побежала в 
соседние поля, причем каппа сидел верхом на обезумевшем животном. Владелец 
лошади вместе с другими жителями деревни схватили и крепко связали Сына Реки.
      — Давайте убьем это ужасное существо, — сказали крестьяне, — потому что 
оно наверняка совершило много ужасных преступлений, и мы хорошо сделаем, 
избавившись от этого мерзкого чудовища.
      — Нет, — ответил владелец лошади, — мы не будем уничтожать его. Мы 
заставим его поклясться никогда больше не убивать жителей нашей деревни и наш 
домашний скот.
      Соответствующий документ был приготовлен, каппа попросили просмотреть его 
и, когда он сделал это, подписаться.
      — Я не умею писать, — ответил раскаивающийся каппа, — но я опущу руку в 
чернила и приложу ее к документу.
      Когда каппа сделал свою чернильную метку, его освободили и отпустили в 
реку, с того времени он твердо держит свое слово.
      Тэнгу
      Мы уже упоминали о тэнгу в истории про Ёсицунэ и его верном слуге Бэнкэе. 
В этой легенде Ёсицунэ, один из величайших воинов старой Японии, научился 
искусству владения мечом у повелителя тэнгу. Тэнгу — это младшие божества, 
великие в искусстве владения оружием. Иероглифы, которыми записывается слово 
«тэнгу», означают «небесная собака», но это существо ничем не напоминает собаку,
 а является частично человеком, частично птицей, с головой зверя, большими 
ушами и носом такой длины, что он может на нем носить людей и летать с этой 
подвешенной ношей тысячи миль без устали, а, кроме того, зубы тэнгу сильные и 
острые и способны перекусить меч и копье.
      

      Тосихидэ. Танец тэнгу. Из серии «Восемнадцать театральных сцен» (1898).
      
      Говорят, что тэнгу населяют некоторые леса и горные ущелья. В общем, 
тэнгу — это незлобные существа, потому что они обладают живым чувством юмора и 
любят пошутить. Однако иногда тэнгу таинственно похищают людей, а когда 
возвращают их домой, те находятся в безумном состоянии и долго не могут прийти 
в себя.
      Приключения Киути Хэйдзаэмон
      Однажды слуга по имени Киути Хэйдзаэмон исчез при таинственных 
обстоятельствах. Друзья Киути, узнав об этом, искали его везде. Случайно они 
нашли обувь пропавшего, ножны и меч, но ножны были погнуты, как ручка у чайника.
 После первой прискорбной находки друзья нашли пояс Киути, разрезанный на три 
части. В полночь же они услышали странный крик — голос звал на помощь. Судзуки 
Ситиро, один из искавших, случайно поднял глаза и увидел странное существо с 
крыльями, стоящее на крыше храма. Когда товарищи присоединились к нему и 
увидели жуткую фигуру, один сказал:
      — Я думаю, что это зонтик, хлопающий на ветру.
      — Давайте удостоверимся, — ответил Судзуки Ситиро и, повысив голос, 
спросил, — Ты пропавший Киути?
      — Да, — был ответ, — я молю вас снять меня отсюда как можно скорее.
      

      Тэнгу.
      
      Когда Киути сняли с крыши храма, он потерял сознание и был в обмороке три 
дня. Наконец, придя в сознание, он рассказал следующую историю:
      — Тем вечером, когда я исчез, услышал, что кто-то несколько раз позвал 
меня по имени. Я вышел и увидел монаха в черном одеянии, который кричал: 
«Хэйдзаэмон!» Недалеко от монаха стоял мужчина огромного роста, лицо у него 
было красное, а растрепанные волосы свисали до земли. «Полезай вон на ту крышу»,
 — зло выкрикнул он. Я отказался повиноваться этому негодяю и вытащил свой меч, 
но через мгновение он погнул лезвие и сломал ножны. Потом грубо сорвал мой пояс 
и порезал на три части. После этого меня перенесли на крышу и там жестоко 
побили. Но это еще не конец моим страданиям, потому что затем меня силой 
посадили на круглый поднос. Миг спустя я летел по воздуху, поднос со страшной 
скоростью нес меня над страной. Когда я понял, что путешествую по воздуху уже 
десять дней, то взмолился Будде и очнулся на том месте, которое казалось 
сначала вершиной горы, а потом крышей храма, откуда вы, друзья, меня и сняли.
      Тобикава притворяется тэнгу
      Тобикава, бывший борец, живший в Мацуэ, проводил время, охотясь и убивая 
лис. Он не верил суевериям, касающимся этого животного, а все вокруг считали, 
что большая физическая сила оберегает его от лисьего колдовства. Однако кое-кто 
в Мацуэ предсказывал ему преждевременную кончину из-за дерзости его поступков и 
неверия в сверхъестественные силы. Тобикава был большим шутником и однажды 
осмелился переодеться в тэнгу, нацепил перья, длинный нос и когти. 
Замаскировавшись, он залез на дерево, стоявшее в священной роще. Крестьяне 
заметили его и, полагая, что они встретили тэнгу, начали поклоняться ему и 
приносить под дерево разные подношения. Увы! Мрачное предсказание оправдалось, 
потому что любитель пошутить Тобикава, стараясь изобразить акробатические 
прыжки и ужимки тэнгу, упал с дерева и разбился.
      

      Тэнгу.
      Горная женщина и горный мужчина
      У горной женщины тело покрыто длинной белой шерстью. Она похожа на 
великана-людоеда. Она и ведет себя подобно людоеду, способна летать, как 
мотылек, и с легкостью пересекает непроходимые леса.
      Горный мужчина, говорят, напоминает огромную обезьяну, покрытую темной 
шерстью. Он очень силен, но не ворует пищу в деревнях. Он всегда готов помочь 
дровосекам и с радостью отнесет дрова в обмен на рисовые лепешки. Нельзя 
схватить или убить его, любая такая попытка приносит несчастье, а иногда и 
смерть тем, кто на него нападал.
      Юки-Онна, Снежная Госпожа
      «Унылый зимний мрак окутал землю,
      Однако с этих сумрачных небес
      Слетают трепетные белые цветы,
      Как дождь из белоснежных лепестков!
      Быть может, там, за облаками, незаметно
      Уже пришла прекрасная весна?»
      Кудзёхара-но Фукаяби
      Юки-Онна
      Снегопад в Японии особенно красив, он всегда был любимой темой японских 
поэтов и художников. Представьте, как снежные хлопья опускаются на украшенные 
крыши буддийских храмов, на сказочные японские мостики, подобные тем, что 
рисуют на китайских фарфоровых тарелках, и на изящные каменные фонари, которые 
украшают японские сады. Это незабываемое зрелище. Тем более поразительно, что 
Юки-Онна, Снежная Госпожа, — отнюдь не добра и не прекрасна. Вся поэтичность 
снега исчезает в присутствии этого злобного духа.
      

      Снежные сумерки. Андо Хиросигэ. Из серии «Пятьдесят три станции дороги 
Токайдо» (конец 1850-х гг.).
      
      Юки-Онна олицетворяет Смерть и имеет некоторые черты, присущие вампиру: 
рот ее — это пасть Смерти, а ее холодные как лед губы высасывают жизнь из 
несчастных жертв.
      Но Япония полна резких и удивительных контрастов, и все изящное и 
прекрасное сочетаются здесь с уродливым и ужасным.
      Снежная Невеста
      Однажды холодным зимним вечером два дровосека — Мосаку и его 
ученик-подмастерье Минокити отправились в лес неподалеку от своей деревни. По 
пути домой они были застигнуты снежной бурей. С трудом они добрались до реки и 
хотели перебраться на другой берег, но перевозчик куда-то ушел, оставив на том 
берегу свою лодку. Пересечь реку вплавь путники не могли, и они решили 
заночевать в маленькой хижине перевозчика.
      Они улеглись спать, и старый Мосаку почти сразу уснул под этим скромным, 
но гостеприимным кровом. Минокити же долго лежал без сна, прислушиваясь к вою 
ветра и завыванию метели за дверью.
      Наконец Минокити заснул, но очень скоро его сон прервал холодный снег, 
падавший прямо на лицо. Открыв глаза, он увидел, что дверь распахнута настежь, 
а посреди комнаты стоит прекрасная женщина в ослепительно белой одежде. 
Несколько мгновений она стояла неподвижно, затем склонилась над спящим Мосаку; 
ее дыхание напоминало белый туман.
      Пару минут женщина стояла, наклонившись над старым учителем, а потом 
повернулась к Минокити и приблизилась к его ложу. Дыхание ее было подобно 
порыву ледяного ветра, и Минокити вскрикнул.
      — Я хотела сделать с тобой то же, что с этим стариком, — сказала женщина.
 — Но не стану: ты так молод и хорош собой…
      Знай, если ты скажешь кому-нибудь хоть слово о том, что увидел здесь, 
тебя ждет немедленная смерть.
      С этими словами женщина растворилась во мраке.
      — Мосаку, Мосаку, проснись! — закричал Минокити своему любимому учителю.
 — Случилось что-то ужасное!
      Но старик не отзывался. И когда Минокити коснулся в темноте его руки, она 
была холодной, как кусок льда. Мосаку был мертв.
      Следующей зимой по дороге домой Минокити встретил красивую девушку по 
имени Юки. Она сказала, что идет в Эдо искать работу: хочет наняться 
кому-нибудь в служанки. Минокити был очарован ее красотой и осмелился спросить, 
не обручена ли она. Узнав, что Юки свободна, он взял ее с собой и вскоре 
женился на ней.
      Юки подарила мужу десятерых детей, которые красотой своей вызывали 
зависть у многих. Мать Минокити восхищалась Юки и даже в последние минуты перед 
смертью хвалила свою невестку. Ее восхищение разделяли и многие жители деревни.
      Однажды ночью Юки сидела за шитьем, свет бумажного фонаря падал на ее 
лицо, и Минокити, глядя на нее, вспомнил ту странную ночь в хижине перевозчика.
      — Юки, — сказал он, — ты сейчас напоминаешь мне прекрасную Снежную 
Женщину, которую я видел однажды, когда мне было восемнадцать. Она убила моего 
учителя своим ледяным дыханием. Я уверен, что это был какой-то странный дух, а 
сегодня я смотрю на тебя и вижу ее!
      Услышав это, Юки уронила шитье. Страшная улыбка исказила ее лицо, она 
подошла к мужу и прошипела:
      — Это была я, Юки-Онна. Это я приходила к тебе тогда! Я убила твоего 
учителя! Ах ты подлый обманщик, ты нарушил свою клятву сохранить тайну! И если 
бы не наши дети, что спят вон там, я бы убила тебя прямо сейчас! Я оставляю их 
тебе. Помни, если они хоть раз пожалуются, я услышу, я узнаю об этом. И тогда я 
приду к тебе ночью, когда падает снег, и убью тебя!
      Сказав это, Юки-Онна, Снежная Госпожа, обратилась в облако белого тумана 
и с жутким визгом вылетела в отверстие для дыма, чтобы никогда больше не 
вернуться.
      Призрачная гостья Кудзаэмона
      Жил был бедный крестьянин по имени Кудзаэмон. Однажды вечером он, как 
всегда, закрыл ставни на окнах своего скромного жилища и улегся спать. 
Незадолго до полуночи его вдруг разбудил громкий стук в дверь. Кудзаэмон 
подошел к двери и крикнул:
      — Кто там? Что вам нужно?
      Странный ночной посетитель не назвался, но стал умолять крестьянина 
предоставить ему пищу и ночлег. Осторожный Кудзаэмон отказался впустить 
незнакомца в дом. Убедившись, что дверь и окна надежно заперты, он уже хотел 
снова заснуть, как вдруг увидел стоящую рядом женщину с распущенными волосами в 
струящемся белом платье.
      — Где вы оставили свои гэта? — испуганно воскликнул крестьянин.
      — Мне не нужны гэта, — отвечала незнакомка. — У меня нет ног. Я — тот дух,
 что стучался в твою дверь. Я летела над заснеженными деревьями, держа путь в 
соседнюю деревню. Но ветер сегодня слишком силен, он утомил меня, и я решила 
немного отдохнуть здесь.
      Услышав это, крестьянин затрясся от страха.
      — Есть ли у тебя буцудан? — спросила женщина.
      Получив утвердительный ответ, она попросила Кудзаэмона открыть буцудан и 
зажечь фонарь. Тот исполнил ее просьбу, и женщина стала молиться перед 
табличками с именами покойных предков, не забыв упомянуть и имя Кудзаэмона, 
который все никак не мог успокоиться. Закончив молитву, гостья сказала 
крестьянину, что ее зовут Оясу и что раньше она жила вместе со своими 
родителями и с мужем по имени Исабуро. Когда же Оясу умерла, ее муж оставил ее 
престарелых родителей на произвол судьбы. И теперь Оясу хочет найти Исабуро и 
убедить его вернуться, чтобы ухаживать за ними.
      — Так, значит, Оясу умерла в снегопад, а это — ее дух, — пробормотал про 
себя Кудзаэмон. Но, даже осознав, кто стоит перед ним, он не мог побороть страх.
 Весь дрожа, Кудзаэмон подошел к алтарю, повторяя снова и снова:
      — Наму амида буцу! («Тебя призываю, Всемогущий Будда!») Наконец, устав от 
переживаний, крестьянин лег и задремал.
      В какой-то момент он проснулся, услышав, как белое существо пробормотало 
слова прощания и исчезло, не дожидаясь ответа.
      На следующий день Кудзаэмон отправился в соседнюю деревню и стал 
расспрашивать, где живет Исабуро. Оказалось, что он снова живет со своим тестем.
 Исабуро сказал Кудзаэмону, что дух его жены в образе Юки-Онна приходил к нему 
много раз. Тщательно обдумав все случившееся, Кудзаэмон пришел к выводу, что 
Снежная Госпожа явилась Исабуро сразу после своего таинственного визита к нему, 
Кудзаэмону. Тогда же Исабуро пообещал исполнить ее просьбу и вернуться к ее 
родителям. Ни он, ни Кудзаэмон никогда больше не видели Юки-Онна — ту, что 
странствует в небесах среди снежной метели.
      Баку
      В Японии суеверные люди считают, что дурные сны вызывают злые духи, а 
сверхъестественное существо по имени Баку известно как Пожиратель снов. Баку, 
подобно многим другим мифологическим существам, является любопытной смесью 
различных животных. У него морда льва, тело лошади, хвост коровы, загривок 
носорога и ноги тигра. Некоторые дурные сны упоминаются в старых японских 
книгах, например такие, как две сдвоенные змеи, лиса с человеческим голосом, 
запачканные кровью одежды, говорящий горшок с рисом и т. д. Когда японский 
крестьянин просыпается от ночного кошмара, он просит:
      — О, Баку! Истреби мой дурной сон.
      В одно время изображения Баку висели в японских домах, а его имя было 
написано на подушках. Верили, что если Баку заставить съесть дурной сон, то он 
имел силу и превратить сон в удачный.
      Белое сакэ сёдзё
      Сёдзё — это морское чудовище с ярко-рыжими волосами, большой любитель 
выпить священного белого сакэ в огромных количествах. Из приведенной ниже 
легенды можно получить представление об этом существе и о природе его любимого 
напитка.
      
      На следующий день после чудесного появления горы Фудзи сильно заболел 
один бедный человек по имени Юринэ, который жил около этой горы, и, чувствуя, 
что его дни сочтены, он захотел выпить перед смертью чашку сакэ. Но в маленькой 
хижине не было рисового вина, и его сын Коюри, желая выполнить последнюю волю 
отца, пошел вдоль берега с тыквой в руках. Не успел он далеко отойти, как 
услышал, что кто-то зовет его по имени. Оглянувшись, он увидел двух странных 
существ с длинными рыжими волосами и кожей цвета цветущей вишни, с поясом из 
зеленых водорослей на талии. Приблизившись, Коюри увидел, что эти существа пили 
белое сакэ из больших плоских чашек, постоянно наполняя их из огромного 
каменного кувшина.
      — Мой отец умирает, — сказал мальчик. — Он очень хочет чашку сакэ перед 
смертью. Но увы! Мы бедны, и я не знаю, как выполнить его последнее желание.
      — Я наполню твою тыкву этим белым сакэ, — сказало одно из существ, и с 
наполненной тыквой Коюри поспешил к отцу.
      Старик выпил сакэ очень охотно.
      — Принеси мне еще, — попросил он, — потому что это не простое вино. Я 
чувствую, как новая жизнь течет по моим старым венам, вино придало мне силу.
      Коюри вернулся на берег моря, и рыжеволосые создания снова охотно 
поделились с ним сакэ, они снабдили его напитком на пять дней, и к концу пятого 
дня Юринэ поправился.
      У Юринэ был сосед по имени Мамикико; услышав, что у Юринэ недавно 
появился обильный запас сакэ, он позавидовал ему, потому что больше всего на 
свете любил выпить чашу рисового вина. Однажды он подозвал Коюри, все у него 
выспросил и со словами: «Дай мне попробовать сакэ» грубо вырвал тыкву из рук 
мальчика и начал пить. По мере того как он пил, его лицо перекашивалось все 
больше и больше.
      — Это не сакэ! — завопил он в ярости. — Это грязная вода. — Сказав это, 
он начал бить мальчика, приговаривая: — Отведи меня к этим людям, о которых ты 
мне рассказал. Я возьму у них хорошего сакэ, а ты запомни, как я тебя наказал, 
и больше не насмехайся надо мной.
      Коюри и Мамикико пошли вдоль берега моря и вскоре пришли к тому месту, 
где рыжеволосые существа пили сакэ. Когда Коюри увидел их, он заплакал.
      — Почему ты плачешь? — спросило одно существо. — Вряд ли твой добрый отец 
уже выпил все сакэ.
      — Нет, — ответил мальчик, — но у меня случилось несчастье. Вот этот 
человек, по имени Мамикико, которого я привел сюда, попробовал немного сакэ, 
которое вы мне дали, сразу же выплюнул его и вылил оставшееся, сказав, что я 
насмеялся над ним и дал ему грязную воду. Пожалуйста, дайте мне еще сакэ для 
моего отца.
      Рыжеволосый наполнил тыкву и посмеялся над неприятностями Мамикико.
      — Я бы тоже хотел чашку сакэ, — сказал Мамикико. — Дайте мне чуть-чуть.
      Получив разрешение, жадный Мамикико наполнил самую большую чашу, вдыхая с 
улыбкой аромат сакэ. Но едва он попробовал напиток, как почувствовал себя плохо 
и сердито сказал об этом рыжеволосым существам.
      Рыжеволосый ответил:
      — Ты, очевидно, не знаешь, что я сёдзё и живу около дворца Дракона. Когда 
я услышал о чудесном появлении горы Фудзи, я пришел посмотреть на нее и 
убедиться, что это хорошее знамение и оно обещает Японии процветание и 
благоденствие. Любуясь красотой этой прекрасной горы, я увидел Коюри и подарил 
ему счастье, сохранив жизнь его честного отца с помощью священного белого сакэ, 
которое дарит молодость людям, а сёдзё — бессмертие. Отец Коюри — добрый 
человек, и сакэ возымело над ним свою благотворную власть, но ты жаден и 
себялюбив, для таких людей оно — яд.
      — Яд? — простонал Мамикико. — Добрый сёдзё, сжалься надо мной и сохрани 
мне жизнь.
      Сёдзё дал ему порошок и сказал:
      — Проглоти этот порошок вместе с сакэ и раскайся в грехах.
      Мамикико так и сделал, и сакэ приобрело для него изумительный вкус. Он не 
терял времени даром и быстро подружился с Юринэ, а через несколько лет эти двое 
поселились на южном склоне горы Фудзи, готовили белое сакэ сёдзё и прожили по 
триста лет.
      Таинственный свет
      В Японии много привидений, излучающих магический свет. Это и огненные 
привидения, и свет демонов, и лисий свет, и мерцающие столбы, и барсучьи 
вспышки, фонари драконов и лампа Будды. Говорят, что, кроме этого, 
сверхъестественный свет излучают некоторые птицы, например, голубая цапля 
излучает свет через кожу, клюв и глаза. Также есть огненные колеса, морское 
свечение, огни на кладбищах.
      Огненный шар
      С начала марта до конца июня в провинции Сэтцу можно увидеть на верхушке 
дерева огненный шар, а в этом шаре лицо человека.
      В далекие времена в провинции Сэтцу жил священник по имени Никобо, 
известный способностью изгонять злых духов. Когда заболела жена местного 
правителя, Никобо попросили прийти и посмотреть, что он сможет сделать, чтобы 
вылечить ее. Никобо охотно откликнулся, он провел много дней у постели 
страдалицы. Священник старательно изгонял бесов, и в положенное время жена 
правителя поправилась. Но благородного и мягкосердечного Никобо не 
поблагодарили за то, что он сделал, напротив, правитель позавидовал ему, 
обвинил Никобо в грязном преступлении и приговорил к смерти. Душа Никобо 
вырвалась в гневе и приняла форму таинственного огненного шара, повисшего над 
домом убийцы. Странный шар с лицом, выражавшим праведный гнев, оказал такое 
действие на правителя, что тот слег от лихорадки и умер. Каждый год в указанное 
время привидение Никобо появляется на месте страданий и возмездия.
      Привидения-борцы
      В провинции Оми у подножия холмов Катада есть озеро. В облачные ночи 
ранней осени появляется у края озера огненный шар и, то расширяясь, то сжимаясь,
 плывет по направлению к холмам. Когда он поднимается на высоту человеческого 
роста, появляются два сияющих лица, потом видны торсы двух обнаженных борцов, 
сцепившихся в яростной борьбе. Огненный шар с двумя могучими борцами уплывает 
между холмов Катада. Он безвреден до тех пор, пока никто не мешает его движению,
 но реагирует на каждую попытку остановить его. Существует легенда, 
рассказывающая, что некий борец, не знавший поражений, ждал в полночь 
приближения огненного шара. Когда шар приблизился, борец попытался силой 
помешать ему, но огненный шар продолжил свой путь, отшвырнув глупца на 
значительное расстояние.
      Безухий Хоити
      В рассказах о Ёсицунэ и его верном слуге Бэнкэе мы уже упоминали битву 
при Данноура — это был последний конфликт между кланами Тайра и Минамото.
      В этой великой битве на воде клан Тайра погиб, включая и молодого 
императора Антоку.
      Говорят, что в течение семисот лет после этой великой битвы море и 
прибрежные территории часто посещали духи клана Тайра. Загадочные огни 
светились на волнах, и воздух был полон запаха военных действий.
      

      Доспехи клана Тайра с синими вставками из ткани (XII в.).
      
      Чтобы утихомирить несчастных духов, в местечке Акамагасэки построили 
буддийский храм Амидадзи и около него кладбище, в котором было несколько 
поминальных камней с высеченными на них именами погибшего императора и его 
великих вассалов. Этот храм и кладбище до некоторой степени успокоили духов, но 
все же от случая к случаю странные события происходили в округе, и как раз о 
них повествует эта легенда.
      Однажды ночью Хоити остался один в храме, и, поскольку это была очень 
теплая ночь, он сидел снаружи на веранде и играл на бива. Вдруг он услышал, как 
кто-то подошел к маленькому садику позади храма. И приглушенный голос позвал:
      — Хоити!
      Затем снова позвал:
      — Хоити!
      Хоити, будучи уже достаточно напуганным, ответил, что он слепой и был бы 
рад узнать, кто пришел.
      — Мой господин, — начал незнакомец, — со своими знатными людьми сейчас 
остановился в Акамагасэки, он прибыл для того, чтобы узнать о битве при 
Данноура. Он слышал о том, как ты замечательно пересказываешь историю этого 
сражения, и приказал мне проводить тебя к нему, чтобы ты показал ему свое 
мастерство. Возьми бива и следуй за мной. Мой господин и его августейшее 
общество дожидаются твоего присутствия.
      Хоити, полагая, что незнакомец был каким-то уважаемым самураем, 
немедленно повиновался. Он одел сандалии и взял бива. Незнакомец вел его своей 
железной рукой, и они двигались очень быстро. Хоити слышал позвякивание 
доспехов, но потом страх полностью исчез, и он был рад чести показать свое 
искусство перед столь почтенной публикой.
      Приблизившись к воротам, незнакомец закричал:
      — Каймон!
      Тут же засовы отодвинулись, ворота открылись, и они вошли. Затем 
послышался топот множества торопящихся ног, и Хоити услышал звук открывающейся 
сцены.
      Ему помогли преодолеть несколько высоких ступеней и, когда он добрался до 
вершины, приказали снять сандалии. Затем женщина сопровождала его, держа за 
руку, до тех пор, пока он не почувствовал, что очутился в обширном помещении, 
где, как он решил, собралось множество людей. Он услышал приглушенный гул 
голосов и мягкий звук шуршания шелковых одежд. Когда Хоити присел на кушетку, 
женщина, до этого сопровождавшая его, велела рассказывать историю о великой 
битве Данноура.
      Хоити начал петь под аккомпанемент своей бива. Его искусство было так 
велико, что струны инструмента имитировали звуки весел, движения корабля, крики 
людей, шум волн и свист стрел. Тихий шелест аплодисментов приветствовал 
чудесную игру Хоити. Воодушевленный похвалой, он продолжил игру с еще большим 
искусством. Когда он дошел в своей песне до описания гибели женщин и детей, о 
погружении Ниидоно в море с маленьким императором на руках, все разразились 
рыданиями и застенали.
      Когда представление закончилось, женщина, которая вела Хоити, сказала ему,
 что господин был очень доволен его мастерством и пожелал, чтобы Хоити исполнял 
это в течение всех последующих шести ночей.
      — Слуга, — добавила она, — который привел тебя сегодня, придет за тобой и 
завтра в храм, в то же самое время. Ты должен хранить эти визиты в тайне, а 
теперь можешь возвращаться в свое жилище.
      Еще раз женщина провела Хоити через апартаменты, и, когда они дошли до 
ступеней, тот же слуга проводил его обратно до веранды позади храма, где он жил.

      На следующую ночь Хоити снова препроводили услаждать слух гостей, и он 
опять был принят с огромным успехом. Но в этот раз отсутствие монаха 
обнаружилось, и после возвращения его друг, настоятель храма, стал 
расспрашивать об этом музыканта. Хоити уклонился от вопросов и сказал ему, что 
ненадолго отлучался по личным делам.
      Настоятель был не удовлетворен таким ответом. Он извинил Хоити за 
скрытность и выразил опасение в том, что тут что-то не так и, возможно, слепой 
монах околдован злыми духами. Он попросил мальчиков-слуг зорко приглядывать за 
Хоити и последовать за ним, если он покинет ночью храм.
      Когда Хоити снова покинул свое жилище, мальчики-слуги поскорее зажгли 
фонари и последовали за ним. Но несмотря на то что они бежали очень быстро, 
смотрели везде и расспрашивали всех подряд, им не удалось найти Хоити и узнать 
что-либо о его местонахождении. Однако, когда мальчики-слуги возвращались в 
храм, они услышали звуки бива на кладбище около храма и, приблизившись к этому 
жуткому месту, обнаружили там Хоити. Он сидел на могиле молодого императора 
Антокутенно и громко играл на своей бива и так же громко пел о битве при 
Данноура. Вокруг него везде, где только возможно, горели странные огоньки, и их 
скопление напоминало огромную лампу из множества свечей.
      — Хоити! Хоити! — закричали слуги. — Немедленно прекрати играть! Тебя 
околдовали, Хоити!
      Но слепой Хоити продолжал петь и играть, казалось, поглощенный каким-то 
странным и ужасным видением.
      Тогда слуги стали трясти его и кричать ему прямо в уши:
      — Хоити, пойдем с нами сейчас же!
      Слепой певец отстранил их и сказал, что многоуважаемое собрание не 
потерпит от него такого поведения.
      Слуги стали оттаскивать его прочь силой. Когда они достигли храма, с него 
сняли мокрую одежду и поставили перед ним еду и напитки.
      К этому времени настоятель был уже достаточно зол и потребовал 
немедленного объяснения такого небывалого поведения. Хоити после долгих 
колебаний рассказал другу обо всем, что с ним случилось.
      — Мой бедный друг! Тебе нужно было рассказать мне об этом раньше. На 
самом деле ты не посещал большой дом благородного господина, а находился на 
соседнем кладбище и сидел на могиле Антоку-тэнно. Клан Тайра призвал тебя 
показать свое искусное мастерство. Хоити, ты находишься в большой опасности, 
так как, подчиняясь этим духам, ты соответственно подпадаешь под их власть и 
рано или поздно они убьют тебя. К великому сожалению, сегодня вечером у меня 
служба далеко отсюда, но перед тем, как я уйду, я прослежу, чтобы твое тело 
было покрыто священными текстами.
      Еще не наступила ночь, а тело Хоити уже было покрыто сделанными тушью 
текстами священной буддийской сутры, известной как «Хання-Син-гё». Надписи были 
сделаны на груди, голове, спине, лице, шее, ногах, руках и даже на ступнях.
      Затем настоятель сказал:
      — Хоити, тебя опять сегодня ночью будут звать. Но ты сиди тихо, будь 
спокоен и все время медитируй. Если ты так будешь делать, с тобой не случится 
никакой беды и они не причинят тебе никакого вреда.
      Этой ночью Хоити сидел в одиночестве на веранде, едва шевелясь, и 
старался дышать очень тихо.
      И вот опять послышались шаги.
      — Хоити! — послышался приглушенный голос.
      Но слепой музыкант не отвечал. Он сидел очень тихо, наполненный страхом.
      Его имя прозвучало еще и еще раз, но он не отвечал.
      — Так не пойдет, — проворчал незнакомец. — Я должен найти этого человека.
      Незнакомец прошел к веранде и встал рядом с Хоити, который дрожал от 
страха, боясь быть обнаруженным.
      — Ага! — сказал незнакомец. — Вот лежит его бива, но на месте того, кто 
должен играть на ней, я вижу только уши! Теперь я понимаю, почему он не 
отвечает. У него нет рта, а только эти два уха! Эти уши я и отнесу своему 
господину!
      В следующую секунду уши Хоити оказались оторванными, но, несмотря на 
адскую боль, монах сидел не шелохнувшись. Затем незнакомец ушел, и, когда его 
шаги перестали быть слышны, единственный звук, который услышал Хоити, был звук 
струящейся на веранду крови. Вот в таком состоянии и нашел его после своего 
возвращения настоятель.
      — Бедный Хоити! — воскликнул друг. — Это все только моя вина. Я доверил 
моему помощнику написать священные тексты на каждом кусочке твоего тела. Он не 
сделал этого только на твоих ушах. Я должен был проследить, чтобы он исполнил 
мое поручение должным образом. Но теперь ясно, что эти злые духи уже никогда 
тебя не побеспокоят.
      С этого дня слепой Хоити стал известен как Миминаси-Хоити (Безухий Хоити).

      Пожиратель трупов
      Однажды монах по имени Мусо Кокуси заблудился, странствуя по провинции 
Мино. Отчаявшись найти хоть какое-нибудь человеческое жилище, он уже собирался 
заночевать под открытым небом, когда вдруг обнаружил хижину — андзицу.
      Старый монах приветствовал его, и Мусо попросил приютить его на ночь.
      — Нет, — сердито ответил хозяин хижины, — я никогда никому не даю приюта. 
Вон в той долине ты найдешь деревушку — ищи ночной отдых там.
      Напутствуемый этими грубыми словами, Мусо ушел и достиг указанной деревни,
 где его приветливо встретили в доме старосты. Входя в главную комнату, монах 
увидел собравшихся людей. Его провели в отдельную комнату, и он уже засыпал, 
когда услышал плач, и вскоре перед ним предстал молодой человек, держащий в 
руке фонарь.
      — Добрый монах, — сказал он, — я должен сказать вам, что мой отец недавно 
умер. Мы не хотели рассказывать вам об этом, когда вы пришли, поскольку вы 
устали и нуждались в отдыхе. Люди, которых вы видели в главной комнате, пришли, 
чтобы выразить свое почтение умершему. Теперь мы все должны уйти, уж таков 
обычай в нашей деревне, если кто-либо умирает, потому что странные и ужасные 
вещи происходят с трупами, когда их оставляют. Но, возможно, будучи монахом, вы 
не побоитесь остаться с телом моего бедного отца.
      Мусо ответил, что он совсем не боится, и сказал молодому человеку, что 
совершит службу и приглядит за покойным, пока все будут отсутствовать. Затем 
молодой человек вместе с остальными плакальщиками покинул дом, и Мусо остался 
бодрствовать в одиночестве.
      После того как Мусо исполнил погребальный обряд, он сидел, медитируя, 
несколько часов подряд. Когда была уже глубокая ночь, он вдруг почувствовал 
присутствие неких странных очертаний, таких ужасных, что монах не мог ни 
пошевелиться, ни сдова произнести. Тень двинулась вперед, подняла труп и быстро 
проглотила его. Не удовольствовавшись этой ужасной трапезой, эта таинственная 
тень также проглотила и подношения и затем исчезла.
      На следующее утро, когда жители деревни возвратились, они не выразили ни 
малейшего удивления, услышав, что труп исчез. Мусо поведал им о своем ночном 
приключении и спросил, не служит ли иногда похоронные службы монах, который 
живет на холме.
      — Я был в его хижине прошлой ночью, и, хотя он отказал мне в ночлеге, он 
указал мне, где можно найти приют.
      Жители деревни изумились таким словам и заверили Мусо, что ни монаха, ни 
хижины на том холме никогда не было. Они были убеждены в своих словах и уверили 
Мусо, что он был обманут злыми духами. Мусо ничего на это не ответил и вскоре 
уехал, исполненный решимости по возможности разгадать эту тайну.
      Мусо без труда снова отыскал хижину. Старый монах вышел к нему, 
поклонился и попросил прощения за свою давешнюю грубость.
      — Мне стыдно, — добавил он, — не только за то, что я не приютил вас, но и 
за то, что вы видели мой настоящий облик. Вы видели, как я поедал труп и 
погребальные подношения. Увы! Добрый человек, я — дзикининки (каннибал). И если 
вы отнесетесь ко мне с терпением, я поведаю вам о моем несчастье. Много лет 
назад я был священником в этой округе и проводил огромное количество похоронных 
обрядов и служб, но я был плохим священником, потому что не испытывал 
настоящего религиозного чувства, когда выполнял эти службы, а думал только о 
хороших одеждах, еде, драгоценностях, которые вымогал у родственников покойных. 
Из-за этого после смерти я превратился в дзикининки и с тех пор поедаю трупы 
всех, кто умирает в этой округе. Я умоляю вас проявить сострадание к моему 
теперешнему положению и прочитать несколько молитв за меня, чтобы я поскорее 
нашел мир и покой и с моим великим грехом было покончено.
      Тотчас, как прозвучали эти слова, отшельник и его обитель исчезли, и Мусо 
увидел себя, стоящим на коленях перед покрытым мхом могильным камнем, который, 
вероятнее всего, находился над могилой несчастного священника.
      Мать-привидение
      Бледнолицая женщина уныло брела вдоль улицы Накабарамати и зашла в лавку, 
чтобы купить немного мидзу-амэ. Каждый раз поздним вечером приходила она — 
всегда изможденная и молчаливая. Однажды ночью владелец лавки, заинтересованный 
ее поведением, последовал за ней, но, увидав, что женщина прошла на кладбище, в 
смятении и страхе повернул назад.
      Однажды таинственная женщина снова пришла в лавку, однако на этот раз она 
не купила мидзу-амэ, а поманила хозяина следовать за собой. Бледная женщина 
пошла вдоль улицы, а продавец янтарного сиропа и его друзья последовали за ней. 
Когда они достигли кладбища, женщина скрылась в могиле, а те, кто остались 
снаружи, услышали плач ребенка. Когда могилу открыли, то увидели, что женщина, 
за которой они следовали, мертва, а подле нее живое дитя, смеющееся свету 
фонаря и тянущее свои ручки к чашке с мидзу-амэ. Женщину преждевременно 
похоронили, и ее ребенок родился в могиле. Каждый раз безмолвная мать исчезала 
в ночи, покидая кладбище, чтобы вернуться с пищей для своего ребенка.
      Футон Тоттори
      В городе Тоттори была маленькая и скромная гостиница. Это была новая 
гостиница, и поскольку хозяин ее был беден, он был вынужден обставить ее 
старыми вещами из окрестных лавок. Его первым постояльцем стал купец, которого 
обслужили с величайшим почтением и подали много-много сакэ. Когда купец выпил 
освежающего рисового вина, он прилег отдохнуть и вскоре уснул. Он недолго 
дремал, когда услышал рядом с собой детские жалобные голоса:
      — Старшему брату, наверное, холодно?
      — Нет, тебе, наверное, холодно?
      Снова и снова дети повторяли эти печальные слова. Купец, думая, что дети 
случайно попали к нему в комнату, мягко пожурил их и приготовился было уснуть, 
но после секундного затишья опять послышались голоса детей:
      — Старшему брату, наверное, холодно?
      — Нет, тебе, наверное, холодно?
      Гость поднялся, зажег ночной фонарь (андон) и стал осматривать комнату. 
Но никого не было в комнате; все шкафы были пусты и все сёдзи закрыты. Купец 
прилег опять, озадаченный и удивленный. И снова он услышал плач детей совсем 
близко от его подушки:
      — Старшему брату, наверное, холодно?
      — Нет, тебе, наверное, холодно?
      Плач повторялся и повторялся, и гость, похолодев от страха, обнаружил, 
что он доносится от его футона.
      Он быстро сбежал по ступеням вниз и рассказал хозяину гостиницы, что 
случилось. Тот разозлился.
      — Ты выпил слишком много сакэ, — сказал он, — теплое сакэ навеяло тебе 
дьявольские сны.
      Но гость расплатился по счету и отправился искать ночной приют где-нибудь 
в другом месте.
      Следующей ночью другой гость спал в этой заколдованной комнате, и он 
также услышал таинственные голоса, поскорее рассчитался с хозяином и покинул 
гостиницу. И тогда хозяин сам пошел в эту комнату. Он услышал жалобный плач 
детишек, доносящийся от одеяла, и только теперь был вынужден поверить рассказам 
двух предыдущих посетителей его гостиницы.
      На следующий день хозяин гостиницы отправился в лавку, в которой приобрел 
это одеяло, и стал расспрашивать о нем. После того как он уже обошел несколько 
лавок, он наконец-таки услышал историю об этом загадочном одеяле. Когда-то в 
Тоттори жил бедный человек со своей женой и двумя детьми, мальчиками шести и 
восьми лет. Родители их вскоре умерли, и дети были вынуждены продавать свое и 
без того скудное имущество до тех пор, пока у них не осталось только тоненькое 
и обветшалое одеяло, чтобы укрываться от холода по ночам. Вскоре у них не 
осталось денег ни платить за жилье, ни купить себе какую-либо пищу.
      Когда наступили холода, и снег так сильно облепил бедное жилище, детям 
ничего не оставалось делать, как завернуться в тоненькое одеяло и успокаивать 
друг друга:
      — Старшему брату, наверное, холодно?
      — Нет, тебе, наверное, холодно?
      И, повторяя эти слова снова и снова, они прижимались друг к другу, боясь 
темноты и сырого пронзительного ветра.
      Пока их бедные маленькие тела кутались, пытаясь согреть друг друга, вошел 
бессердечный хозяин гостиницы и, поняв, что больше некому платить ему ренту, 
выгнал несчастных детей, одетых только в тоненькие кимоно, за порог. Они 
попытались дойти до храма Каннон, но снег валил так сильно, что они остались и 
спрятались за своим старым домом. Одеяло снега укутало их, и они уснули на 
сострадательной груди богов и были похоронены на кладбище у храма Тысячерукой 
Каннон.
      Когда хозяин гостиницы услышал эту печальную историю, он отдал старое 
одеяло священнику храма, посвященного богине Каннон, заказал молитвы за упокой 
душ детей, и с тех пор одеяло больше не издавало жалобных голосов.
      Возвращение
      В деревне Мотида-но-ура жил крестьянин. Он был очень беден, но тем не 
менее жена родила ему шестерых детей. Сразу после того как ребенок рождался, 
безжалостный отец бросал его в реку и говорил, что ребенок родился мертвым, и 
таким ужасным способом он убил шестерых своих детей.
      С течением времени крестьянин становился все более зажиточным, и когда 
родился седьмой ребенок, он очень обрадовался и нежно его полюбил.
      Однажды ночью крестьянин взял ребенка на руки и пошел в сад, 
приговаривая:
      — Какая прекрасная летняя ночь!
      Ребенок, еще только пяти месяцев от роду, вдруг заговорил, как взрослый:
      — Луна выглядит в точности так, как и тогда, когда ты последний раз 
бросал меня в реку!
      После того как младенец произнес эти слова, он стал опять таким же, как и 
раньше; но крестьянин тотчас осознал весь ужас своего преступления и с тех пор 
стал священником.
      Проверка чувств
      Жила однажды прелестная девушка, которой, вопреки японским традициям и 
обычаям, разрешили самой выбрать себе мужа. Многие добивались ее руки, 
приносили ей подарки, сочиняли стихи и говорили слова любви. Она была 
приветлива к поклонникам и говорила так:
      — Я выйду замуж за того человека, который будет достаточно храбрым, чтобы 
пройти через испытание, которое я назначу для него, и, каким бы ни было это 
испытание, я рассчитываю на клятву самурая, что он не разгласит эту тайну.
      Поклонники с готовностью соглашались с этим условием, но один за другим 
покидали ее со следами ужаса на лице. И даже перестав ухаживать, никто из них 
не проронил ни слова об этой ужасной тайне.
      Наконец бедный самурай, у которого меч был его единственным имуществом, 
пришел к девушке и заявил, что готов к каким бы то ни было испытаниям, даже 
очень жестоким, чтобы заполучить ее в жены.
      После того как они вместе поужинали, девушка покинула комнату и 
возвратилась далеко за полночь, одетая в белые одежды. Они вместе вышли из дома,
 прошли через множество улиц, сопровождаемые лаем собак, вышли за пределы 
города и шли, пока не дошли до большого кладбища. Тут девушка пошла впереди, а 
самурай следовал за ней, положа руку на меч.
      Когда глаза самурая привыкли к темноте, он смог разглядеть, как девушка 
копает землю лопатой. Она копала быстро, и вскоре показалась крышка гроба. В 
следующий момент она выхватила оттуда труп ребенка, оторвала руку, разломила ее 
и начала откусывать от нее кусок, а другую часть передала самураю со словами:
      — Если ты любишь меня, то съешь то, что я ем!
      Ни секунды не колеблясь, самурай сел рядом с могилой и стал поедать кусок 
руки.
      — Прекрасно! — закричал он. — Умоляю, дай мне еще!
      В этой части легенды страх благополучно исчезает, когда становится 
понятно, что ни девушка, ни самурай на самом деле никакого трупа не ели — рука 
была сделана из вкусной карамели!
      Девушка с криками радости вскочила на ноги и закричала:
      — Наконец я нашла храброго человека! Я выйду за тебя замуж, так как ты 
тот муж, какого я так долго искала и до сегодняшней ночи не могла найти!
      Как старик избавился от бородавки
      Жил однажды старик, у которого была огромная бородавка на правой щеке. 
Это уродство очень раздражало его, и он потратил немало денег, пытаясь от него 
избавиться. Он принимал разные лекарства, использовал примочки, но бородавка не 
только не исчезала, но становилась все больше.
      Как-то раз, когда старик с вязанкой хвороста возвращался домой, его 
застигла буря и он был вынужден спрятаться в дупле дерева. Когда буря утихла и 
старик собрался было продолжить свой путь, рядом с дуплом он услышал шум 
какого-то веселья. Выглянув из дупла, старик был изумлен, увидев нескольких 
демонов, которые танцевали, пели и выпивали. Этот танец показался ему настолько 
причудливым, что старик, забыв об осторожности, засмеялся и выкарабкался из 
дупла, чтобы все получше разглядеть. Наблюдая, он заметил, что один из демонов 
танцует в стороне от других, более того, было понятно, что главному демону этот 
неуклюжий танец не нравится. Через какое-то время демон сказал:
      — Довольно! Неужели нет никого, кто мог бы станцевать получше, чем этот 
бедолага?
      Когда старик услышал эти слова, ему показалось, что к нему снова 
вернулась молодость, — а он когда-то был отличным танцором. Он предложил 
показать свое искусство и начал танцевать перед демонами. Эти странные зрители 
поблагодарили его за танец, предложили ему чашечку сакэ и попросили доставить 
им удовольствие и станцевать еще несколько танцев.
      Старику было лестно получить такую похвалу, и, когда главный демон 
попросил его танцевать для них и на следующую ночь, старик с готовностью 
согласился.
      — Отлично, — сказал главный демон, — но ты должен оставить нам 
какой-нибудь залог. Я вижу бородавку на твоей правой щеке. Она будет отличным 
залогом. Дай-ка, я ее у тебя заберу.
      Без всякой боли он удалил бородавку, и после этого демоны исчезли.
      Старик, пока шел домой, все трогал свою правую щеку и никак не мог 
поверить, что после многих лет ему наконец повезло и он сумел избавиться от 
этой уродливой и доставлявшей ему так много беспокойства бородавки. Когда 
старик добрался до своего скромного жилища, его старуха-жена обрадовалась тому, 
что произошло, не меньше, чем он сам.
      Соседом этой супружеской пары был злобный и вздорный старик. У него тоже 
была бородавка, но только на левой щеке, которую он также много лет безуспешно 
пытался удалить, перепробовав все средства. Когда он узнал, как повезло соседу, 
он позвал его к себе и внимательно выслушал историю о демонах и странном 
приключении старика. Добрый старик рассказал соседу, где находится дерево с 
дуплом, и посоветовал спрятаться в дупле, когда солнце будет садиться.
      Злобный старик так и поступил: нашел дерево и забрался в дупло. Там он 
просидел всего несколько минут, и его сердце забилось от радости, когда 
появились демоны. Скоро один из демонов сказал:
      — Старику пора бы уже прийти. Я ведь позаботился о том, чтобы он сдержал 
свое обещание.
      Услышав это, старик выкарабкался из своего убежища, раскрыл веер и начал 
танцевать. К несчастью, он был плохим танцором, и его странные ужимки и прыжки 
не понравились демонам.
      — Ты танцуешь отвратительно, — сказал один из демонов, — и чем раньше ты 
избавишь нас от этого зрелища, тем лучше. Но перед тем как ты уйдешь, мы вернем 
тебе залог, который ты нам вчера оставил.
      С этими словами демон прилепил бородавку на правую щеку старика. Она 
прочно приросла, и ее никак нельзя было удалить. Так злобный старик, хотевший 
обмануть демонов, получил две бородавки — по одной на каждую щеку.
      Глава 2 ЛЕГЕНДЫ О ЖИВОТНЫХ 
      Легенды о лисах. — Инари — Божество лисы. — Одержимость дьяволом. — 
Камень смерти. — Как Токутаро был обманут лисами. — Благодарность лисы. — 
Магические животные. — Заяц. — Хрустящая гора. — Барсук. — Кадзутоё и барсук. — 
Чудотворный чайник. — Кот. — Кот-вампир. — Собака. — Сиппэйтаро и коты-призраки.
 — Медуза и обезьяна. — Легенды о птицах и насекомых. — Петух. — Как два голубя 
спасли Ёримото. — Хототогису. — Воробей без языка. — Пара фениксов. — Насекомые.
 — Стрекозы. — Возвращение Тама. — Санэмори и сиван. — Светлячки. — Месть 
Кансиро. — Бабочки. — Крылатая шпилька Котё. — Белая бабочка.
      Инари — Божество лисы
      Лиса по многим причинам занимает важное место в японских легендах. 
Легенды о странном всемогуществе лисы есть не только в Японии. Множество 
примеров магических свойств этих животных приводится и в китайских легендах. 
Инари изначально был Богом Риса, но в одиннадцатом веке он стал также 
называться Богом Лисы, Богом, свершаюшим добрые и злые деяния — в основном злые,
 разнообразные и изощренные. Все лисы имеют неограниченные сверхвозможности. 
Считалось, что они обладают безупречным зрением, они все слышат и могут читать 
человеческие мысли, вдобавок обладают умением преображаться и перевоплощаться. 
Главное свойство хитрой лисы — умение обманывать людей, для чего она 
превращается в красивую женщину, и большое количество легенд сложено именно об 
этом. Говорят, что, если тень женщины-лисы случайно упадет на воду, женщина 
превратится обратно в лису. Также говорят, что если собака увидит женщину-лису, 
то образ красивой женщины растает, а на его месте останется лишь лиса.
      

      Инари, божество риса, с двумя лисами (музей Гимэ, Париж).
      
      Хотя легенды о лисах в Японии обычно ассоциируются со злом, Инари иногда 
проявляет себя и как положительное божество, которое лечит кашель и простуду, 
приносит богатство нуждающимся и откликается на просьбы женщин, молящихся о 
ребенке. Еще одно доброе деяние, которое приписывается Инари, — это то, что 
божество помогает маленьким мальчикам и девочкам стойко переносить неприятную 
процедуру стрижки волос, а также помогает малышам терпеть умывание в горячей 
воде.
      Инари нередко вознаграждал людей за любое проявление доброты к лисам. 
Хотя только часть его вознаграждения действительно реальна: по крайней мере 
одна из данных им в качестве поощрения монет уж обязательно обернется травой! 
Те немногие добрые дела, что совершает Инари, перевешиваются бесчисленным 
количеством его злых деяний, иногда очень жестоких, как мы позже увидим. Это 
хитрое и злобное животное по своим повадкам и делам, без сомнения, гораздо 
ужаснее, чем призраки с их светящимися одеждами и гремящими цепями!
      Одержимость дьяволом
      Часто считают, что одержимость вызвана дьявольским влиянием лисы. Жертвой 
обычно становится женщина из бедного сословия, очень чувствительная и верящая 
во все суеверия. Говорят, что, несмотря ни на что, звериная одержимость людей 
вполне реальна и абсолютно правдива. Лиса обычно входит в женщину или через 
грудь, или под ногти и живет в ней своей жизнью, часто говоря голосом, отличным 
от голоса человека.
      Камень Смерти
      Камень Смерти, без сомнения, одна из самых примечательных легенд о лисах. 
Она рассказывает о злобной лисице, принявшей вид соблазнительной женщины. Это 
то появляющееся, то исчезающее существо, полное обольстительной, но приносящей 
гибель силы.
      Камень Смерти стоит на болоте в Насу
      И в зимнюю стужу, и в полуденный зной;
      Серый мох растет на его боках,
      Но злобный демон по-прежнему приходит к нему.
      Холодом резко веет: жалобный крик совы
      Эхом гуляет средь стонущих сосен;
      Средь невысоких хризантем
      Крадется лиса, воет шакал,
      И на болото падает осенний свет.
      Буддийский монах по имени Гэнно после долгого утомительного путешествия 
добрался до болота в Насу и уже собирался отдохнуть в тени огромного камня, 
когда внезапно появился дух и произнес:
      — Не отдыхай у этого камня. Это Камень Смерти. Люди, птицы, звери умирали,
 лишь прикоснувшись к нему!
      Такие таинственные и пугающие слова возбудили любопытство Гэнно, и он 
попросил духа сделать ему одолжение и рассказать историю о Камне Смерти.
      И вот что рассказал дух:
      — Давным-давно жила при дворе красивая девушка. Она была так прекрасна, 
что ее прозвали Драгоценная Дева. Ее мудрость не уступала красоте, она понимала 
учение Будды и Конфуция, науку и поэзию Китая.
      — Одной ночью, — продолжал рассказывать дух, — микадо устроил огромный 
пир в Летнем Дворце и пригласил на него самых остроумных, мудрых и красивых 
людей земли. То было великолепное собрание; но, пока гости пили и ели под 
сопровождение сладко льющейся музыки, темнота наползла на великие покои. Черное 
облако закрыло небо, и свет ни одной звезды не мог пробиться через него. Гости 
сидели, оцепенев от страха, и тут поднялся таинственный ветер. Он залетел в 
Летний Дворец и задул все фонари. Полная темнота посеяла панику среди гостей, 
но вдруг среди сотен голосов один закричал: «Свет! Свет!»
      И вдруг, о чудо! От тела Драгоценной Девы
      Вдруг яркий свет таинственно пролился!
      Он рос, он ширился, наполнил императора покои;
      Узорные циновки, богато убранные стены,
      Когда непроглядный сумрак ночи
      Вдруг засиял, как при свете полной луны.
      — С того самого часа микадо заболел, — продолжал дух. — Ему стало так 
плохо, что послали за придворным заклинателем, и тот быстро сумел определить 
причину странной болезни. Он сказал, что Драгоценная Дева порочна и зла, это 
демон, который с искусным коварством, захватив сердце микадо, разрушит 
государство! Слова заклинателя обратили сердце микадо против Драгоценной Девы. 
Когда девушка была отвергнута, она приняла свой истинный облик, облик лисы, и 
убежала к этому самому камню в болоте в Насу.
      Священник с сомнением спросил у духа:
      — Кто ты же такой?
      — Я дух, что однажды поселился в груди Драгоценной Девы! Теперь же я 
навеки поселился в Камне Смерти!
      Праведный Гэнно был очень напуган этой жуткой исповедью, но, вспомнив о 
своем долге священника, сказал:
      — Хотя ты и низко пал в злобе своей, но можешь опять достичь добродетели. 
Возьми эту монашескую рясу и чашу для пожертвований и яви мне свое лисье 
обличье.
      Тогда злобный дух жалобно закричал:
      — От ослепляющего света дня
      Я прячу себя,
      Как тусклые огни Асама;
      Ночью я являюсь снова,
      Искупая вину свою болью
      И вновь рожденными желаниями.
      С этими словами дух внезапно исчез.
      Гэнно не оставлял своих благих намерений. Он боролся за спасение этой 
заблудшей души решительнее, чем когда-либо. Он положил цветы, окуренные 
благовониями, к камню и принялся читать священные тексты перед ним.
      Проделав эти религиозные обряды, Гэнно сказал:
      — Дух Камня Смерти! Я призываю тебя! Что случилось с тобой в прошлом, что 
заставило тебя принять такую жалкую форму?
      Внезапно Камень Смерти треснул и снова явился дух, плача:
      — И в камнях есть духи,
      И в воде слышны голоса:
      Ветер несется по небесному своду!
      

      Утагава Кунисада. Актеры театра Кабуки в костюмах оборотней. Диптих, 
гравюра (1856 г.).
      
      Гэнно увидел мертвенно-бледный свет перед собой, и вдруг в вспышке света 
перед ним появилась лиса, внезапно превратившаяся в красивую девушку.
      И так говорил дух Камня Смерти:
      — Я та, которая вначале, в Индии, была демоном, почитаемым самим принцем 
Хадзоку… В Китае я приняла обличье супруги императора Лю Вао; а при Дворе 
Восходящего Солнца я стала Безупречной Драгоценной Девой, наложницей императора 
Тоба.
      Дух покаялся Гэнно, что, будучи в образе Драгоценной Девы, он 
действительно хотел разрушить империю.
      — Я уже почти осуществил свои планы, — сказал дух, — и почти уверился в 
смерти микадо, и все было бы так, как я хотел, если бы не могущество 
придворного заклинателя. Как я и рассказывал, меня выгнали из дворца. Меня 
преследовали собаки и стрелы, и, наконец, я укрылся, измученный, в Камне Смерти.
 Время от времени я выхожу на торфяники. А теперь Великий Будда простер свою 
жалость надо мной и послал священника, чтобы утвердить истинную веру и принести 
покой.
      В легенде сохранились следующие благочестивые строки, произнесенные 
раскаявшимся духом.
      — Клянусь я, Божий человек, клянусь, — так он кричал. —
      Тебе, молитвы чьи вознесли на Небеса меня,
      Клянусь торжественною клятвой, такой же
      Крепкой, как этот Камень Смерти, стоящий на торфах,
      Что с часа этого я непорочен, как ребенок!
      Так призрак говорил и вслед за тем исчез.
      Как Токутаро был обманут лисами
      Токутаро очень скептично относился к волшебным свойствам лис. Неверие 
Токутаро сильно разозлило его товарищей, и они поспорили с ним, что тот пойдет 
на торфяники Маки. Если с ним ничего не случится, Токутаро получит пять мер 
вина и тысячу медных монет. Но если Токутаро испытает на себе волшебное 
могущество лис, ему придется отдать все это товарищам. Токутаро, презрительно 
усмехнувшись, принял пари и, когда наступила ночь, отправился на торфяники Маки.

      Токутаро был очень умен и осторожен. Когда он почти дошел до нужного 
места, то увидел лису, бегущую сквозь заросли бамбука. Сразу после этого перед 
ним появилась дочь старосты деревни Хориканэ. Он сказал ей, что идет как раз в 
ту деревню, и дочь старосты предложила путешествовать вместе, поскольку она 
сама направлялась туда же.
      Подозрения Токутаро росли. Он шел позади девушки, напрасно пытаясь 
увидеть у нее хвост лисы. Когда они пришли в деревню, родители девушки вышли им 
навстречу и были очень удивлены, увидев свою дочь, которая, выйдя замуж, жила в 
другой деревни.
      Токутаро с высокомерной улыбкой мудреца объяснил, что девушка, стоящая 
перед ними, не их дочь, а лиса, принявшая ее облик. Старые родители сначала с 
возмущением отвергли такое предположение. Вскоре, однако, Токутаро уговорил 
родителей девушки оставить их наедине и стал ждать, что из этого выйдет.
      Токутаро схватил девушку, грубо кинул ее на землю, всячески понося ее. Он 
пытал ее, как только мог, каждую секунду ожидая, что она превратится обратно в 
лису. Но та только плакала и жалобно кричала родителям, чтобы они спасли ее.
      Наш герой, обнаружив тщетность своих попыток, взял связку дров, поджег ее 
и запытал девушку огнем до смерти. Тут же прибежали ее родители и в гневе, 
привязав Токутаро к столбу, обвинили его в убийстве.
      Случилось так, что священник, проходивший мимо, услышал шум и пришел 
узнать, что случилось. Когда родители девушки объяснили ему, в чем дело, и 
когда он выслушал оправдания Токутаро, то попросил стариков отдать ему жизнь 
этого человека, с условием, что тот станет священником. Такая необычная просьба 
после долгих споров была принята, и Токутаро, встав на колени для бритья головы,
 был счастлив, что так легко отделался после всего того, что натворил.
      Как только злосчастную голову Токутаро побрили, он услышал громкий взрыв 
смеха и внезапно обнаружил, что сидит на земле, в торфяниках. Он машинально 
поднял руки, потрогал голову и обнаружил — лисы побрили ее, а он проиграл спор!
      Благодарность лисы
      После таких мрачных легенд, описывающих злые деяния лис, не лишним будет 
рассказать легенду об их бескорыстном самопожертвовании.
      Однажды весенним днем, два мальчика поймали маленького лисенка. Мужчина, 
присутствовавший при этом, имел доброе сердце и, узнав, что мальчики хотят его 
продать, дал им несколько монет.
      Когда довольные дети убежали, взяв деньги, мужчина обнаружил, что у 
лисенка ранена лапа. Он тут же приложил нужную траву, и боль быстро прошла. 
Заметив невдалеке нескольких лис, наблюдавших за ним, он отпустил лисенка, и 
тот прыжками помчался к родителям и принялся счастливо их облизывать.
      

      Индра (Тайсаку-тэн). Рисунок монаха Гэнсин (ок. 1145–1206). Бумага, тушь.
      
      А у этого добросердечного человека был сын, страдающий странной болезнью. 
Самый мудрый лекарь, в конце концов, перепробовав все, что можно, прописал ему 
печень лисы и сказал, что это единственное лекарство, которое может ему помочь. 
Когда родители мальчика услышали об этом, они были очень огорчены и решили, что 
смогут принять печень лисы только от человека, способного безжалостно охотиться 
на лис. Они попросили соседа достать печень, пообещав щедро заплатить ему.
      На следующую ночь странный незнакомец принес печень к ним в дом. Гость 
объяснил, что его послал сосед, которого они просили поохотиться на лис. Однако 
когда сосед сам явился к ним в дом, выяснилось, что он пришел извиниться, что 
так и не смог добыть печень лисы, несмотря на все свои усилия. И он был очень 
удивлен, услышав историю о странном госте.
      На следующий день мудрый доктор приготовил лекарство из печени лисы, и 
оно немедленно вернуло здоровье бедному мальчику.
      Вечером молодая женщина явилась в спальню счастливых родителей. Она 
объяснила, что является матерью спасенного лисенка и в благодарность за доброту 
убила своего наследника-сына, а ее муж, в облике таинственного незнакомца, 
принес печень, в которой так нуждались родители болеющего ребенка.
      Инари отвечает на молитву женщины
      Инари, как мы уже выяснили, часто бывает очень добрым. Одна легенда 
говорит о том, что женщина, которая была замужем уже много лет, но так и не 
родила ребенка, молилась в храме бога Инари. Когда она закончила молиться, 
каменная лиса взмахнула хвостом и пошел снег. Женщина расценила эти чудеса как 
добрый знак.
      Когда женщина возвращалась домой, ее окликнул нищий и попросил что-нибудь 
поесть. Добрая женщина дала этому несчастному страннику немного риса с красными 
бобами, единственную еду, которая была у них в доме.
      На следующий день ее муж обнаружил это блюдо рядом с алтарем, у которого 
молилась женщина. Нищий оказался не кем иным, как самим богом Инари, а щедрость 
женщины была вознаграждена в должное время рождением ребенка.
      Магические животные
      Многие из следующих легенд японские матери рассказывают своим детям как 
сказки на ночь, поскольку рассказы о животных имеют огромное влияние на детские 
души. В основном многие из них можно отнести к сказочным историям, но поскольку 
там содержится достаточно всего сверхъестественного, то необходимо включать их 
в такого рода книги, поскольку они иллюстрируют предмет нашего описания в более 
легкой форме, где сверхъестественное перемешивается со смешным. Мы посвятили 
отдельную главку легендам о лисах, поскольку считаем их важным объектом, но 
надо также иметь в виду, что все сверхъестественные характеристики этого 
животного относятся и к барсуку, и к коту, потому как в японских легендах все 
трое всегда ассоциировались с бесчисленным количеством всякого рода проделок.
      Заяц
      Считается, что заяц, так же как и лиса, черепаха, журавль и тигр, может 
жить невероятно долго — не менее чем тысячу лет. В легендах говорится о том, 
что заяц живет на луне и там при помощи пестика и ступки толчет и изготавливает 
смесь из лекарств, которые составляют эликсир жизни. В других же легендах 
описывается, как это животное толчет рис. Согласно легенде, Шакьямуни (Будда) 
принес себя в жертву и превратился в зайца. Таким образом он хотел успокоить 
голод бога Индра. Индра же бросил зайца на луну, показывая свое восхищение и 
преклонение перед ним. Мех зайца становится белым, когда он проживет пятьсот 
лет.
      Хрустящая гора
      У одного старика и его жены был белый заяц. Однажды пришел барсук и съел 
всю еду, предназначавшуюся для их питомца. Вредное животное уже собиралось 
удрать, когда старик, увидевший, что произошло, поймал его и привязал к дереву, 
а затем пошел к соседней горе нарубить дров.
      После того как старик ушел, барсук начал плакать и умолять старуху 
развязать веревки. Как только она сделала это, барсук, поклявшись отомстить, 
убежал прочь.
      Когда добрый белый заяц услышал, что произошло, он отправился к хозяину, 
чтобы предупредить его, но во время его отсутствия вернулся барсук, убил 
старуху, принял ее облик, а останки бросил в суп.
      — Я приготовила прекрасный мясной бульон, — сказал барсук в образе 
старухи, когда старик возвратился с горы. — Ты, должно быть, голоден и устал: 
умоляю, присядь и отведай моего кушанья!
      Старик, не подозревая никакого предательства или подвоха, съел бульон и 
похвалил хозяйку, сказав, что бульон бесподобен.
      — Бесподобен? — усмехнулся барсук. — Ты ел бульон из своей жены! Ее кости 
лежат вот здесь, в углу. — И с этими словами он исчез.
      

      Индра, ведийский бог-громовержец, восседающий на слоне, с молнией-ваджрой 
в руках. Индийский рельеф.
      
      Пока старик приходил в себя от горя и пока он плакал и проклинал свою 
судьбу, вернулся заяц, тотчас понял, в чем дело, и поспешил обратно на гору, 
полный решимости отомстить за смерть своей бедной старой хозяйки.
      Достигнув горы, заяц увидел барсука, несущего вязанку хвороста за спиной. 
Заяц тихонько подкрался и, незамеченный, бросил огонь в хворост, который тут же 
начал потрескивать.
      — Что это за странный звук? — сказал барсук. — Что это?
      — Хрустящая гора, — ответил заяц.
      Огонь начал подбираться к барсуку, и он прыгнул в реку и погасил огонь, 
но, выйдя из воды, обнаружил, что его спина очень обгорела, и боль, которую он 
чувствовал, была усилена припаркой из красного перца, заранее приготовленной и 
брошенной предусмотрительным зайцем ему на спину.
      Когда барсук оправился, он увидел зайца, стоящего около лодки.
      — Куда это ты хочешь отправиться на ней? — спросил барсук.
      — На Луну, — ответил заяц. — Может, ты хочешь поплыть со мной?
      — Только не на твоей лодке! — сказал барсук. — Я знаю все твои трюки с 
Хрустящей горой. Я сам построю себе лодку из глины, и мы вместе отправимся на 
луну.
      И вот вниз по реке отправилась деревянная лодка зайца и глиняная лодка 
барсука. Вскоре лодка барсука начала разваливаться на кусочки. Заяц ухмыльнулся 
и убил своего врага веслом. Впоследствии, когда преданное животное вернулось к 
старику, оно получило множество похвал и заботу от своего хозяина.
      Барсук
      В легендах у барсука много общего с лисой. Он может принимать 
человеческое обличье и превращаться в луну, но многие легенды описывают его как 
веселое создание, животное, у которого всегда полно шуток и проказ. Часто в 
легендах и в других произведениях искусства барсука изображают исполняющим 
барабанную дробь на своем выпуклом, похожем на барабан животе, и поэтому 
японских шутов иногда называют барсуками.
      Кадзутоё и барсук
      Как-то раз Кадзутоё и его слуга отправились ловить рыбу. Они прекрасно 
порыбачили, и когда уже собирались возвращаться домой, внезапно обрушился 
сильный ливень, и они были вынуждены искать укрытия под ивой. Подождав 
некоторое время, они поняли, что дождь не собирается прекращаться, а уже 
становится все темнее и темнее, и тогда решили продолжить свой путь, несмотря 
на непогоду. Они прошли совсем немного, когда повстречали молодую девушку, 
которая горько плакала. Кадзутоё отнесся к ней с подозрением, а его слуга был 
очень поражен красотой девушки и спросил у нее, кто она и почему блуждает в 
такую ненастную ночь.
      — Увы! Господин, — ответила девушка, все еще всхлипывая, — моя история 
очень грустная. Я долго терпела насмешки и жестокость мачехи, которая ненавидит 
меня. Сегодня вечером она оплевала меня и побила. Я не могла больше терпеть 
такие унижения и шла к своему дяде — он живет в соседней деревне, — чтобы 
получить там покой, защиту и кров, но меня внезапно сбил с ног странный недуг, 
и я вынуждена была оставаться тут, пока боль не отступила.
      Эти слова возымели огромное влияние на добросердечного слугу, и он тотчас 
влюбился в прекрасную девушку, но Кадзутоё, после тщательных размышлений обо 
всем этом, выхватил меч и отрубил ей голову.
      — О, мой господин, — вскричал слуга, — что вы наделали! Как вы могли 
убить ни в чем не повинную девушку? Поверьте мне, вам придется дорого заплатить 
за свой опрометчивый поступок.
      — Ты ничего не понимаешь, — ответил Кадзутоё, — но я тебя прошу сохранить 
все это в тайне.
      После того как они пришли домой, Кадзутоё вскоре уснул, но его слуга, 
после размышлений об убийстве прекрасной девушки, отправился к родителям своего 
господина и поведал им печальную историю.
      Отец Кадзутоё ужасно разозлился, когда услышал этот наводящий ужас 
рассказ. Он тотчас отправился в комнату сына, разбудил его и сказал:
      — О, жалкий убийца! Как ты мог убить невинную девушку без малейшей 
причины? Ты опозорил благородное имя самурая, имя, которое носят истинные воины,
 те, кто защищает слабых и беспомощных. Ты принес позор в наш дом, и моя 
обязанность — забрать у тебя жизнь.
      Сказав так, он вынул меч.
      — Господин, — ответил Кадзутоё, не отступая перед сверкающим оружием. — 
Вы так же, как и мой слуга, ничего не понимаете. Мне надо было разгадать 
некоторую тайну, и после того, как я разгадал ее, будьте уверены, я знаю, что 
не виновен в преступлении, которое кажется вам таким ужасным, и что я достоин 
носить имя самурая. Девушка, которой я отрубил голову, не была смертной. Будьте 
добры — пойдите завтра со своими слугами на то место, где все это произошло. 
Если вы найдете тело убитой девушки, вам не надо будет лишать меня жизни, ибо я 
сам сделаю это.
      На следующий день рано утром, когда солнце еще только-только всходило, 
отец Кадзутоё вместе со своими слугами отправился в путь. Как только они 
достигли места, где разыгралась трагедия, отец увидел на краю дороги 
обезглавленный труп, который он так боялся обнаружить, но не прекрасной девушки,
 а огромного барсука.
      Когда отец вернулся домой, он спросил сына:
      — Как могло такое случиться? То, что было для твоего слуги прекрасной 
девушкой, для тебя оказалось барсуком?
      — Господин, — ответил Кадзутоё, — создание, которое я увидел прошлой 
ночью, мне показалось вначале девушкой, но ее красота была странной, не такой, 
какая бывает у земной женщины. И более того, хотя в то время шел проливной 
дождь, я увидел, что одежда девушки ничуть не промокла, и, поразмыслив над 
этими обстоятельствами, я пришел к выводу, что передо мной какой-то злой дух. 
Это создание приняло облик прекрасной девушки, чтобы околдовать нас своими 
чарами и чтобы мы отдали ей всю рыбу.
      Старый отец был полон восхищения мудростью своего сына. Обнаружив в нем 
такой дар предвидения и такое благоразумие, он решил отречься от престола и 
провозгласить Кадзутоё вместо себя правителем Тоса.
      Чудотворный чайник
      Однажды монах из храма Мориндзи поставил на огонь свой старый чайник, 
чтобы приготовить себе чашечку чая. Но как только чайник коснулся огня, у него 
появились голова, хвост и лапы барсука. Позвали послушников из храма, чтобы они 
посмотрели на сверхъестественное явление. Пока они в изумлении таращились, 
барсук с чайником вместо тела проворно пробежал по комнате и вдруг взлетел в 
воздух. Веселый барсук кружил и кружил по комнате, и монахам после нескольких 
безуспешных попыток наконец удалось загнать его в коробку.
      Вскоре после этого события в храм пожаловал бродячий лудильщик, и монах 
подумал, что было бы неплохо убедить его купить этот чудесный чайник. Поэтому 
он достал чайник из коробки, поскольку тот уже принял свою обычную форму, и 
начал торговаться. Это получилось у него настолько успешно, что ничего не 
подозревающий лудильщик купил чайник и, унося его с собой, был в полной 
уверенности, что сегодняшний день прошел довольно успешно и завершился такой 
удачной и полезной покупкой за довольно низкую цену.
      В эту ночь лудильщик проснулся оттого, что услышал странный шум рядом со 
своей подушкой. Он выглянул из-под стеганого одеяла и увидел, что чайник, 
который он приобрел в этот день, оказался совсем не чайником, а хорошеньким и 
смышленым барсуком.
      Когда лудильщик рассказал друзьям о своем удивительном приобретении, они 
сказали:
      — Ты очень везучий человек, и мы советуем тебе организовать выступление 
этого барсука, так как он достаточно умный, чтобы танцевать и ходить по 
натянутой веревке. Если ты сопроводишь выступление этого странного существа 
песнями и музыкой, то это будет доселе еще никогда не виданное развлечение, и 
когда о нем пройдет слух, то это все принесет тебе гораздо больше денег, чем ты 
мог бы заработать своим ремеслом за всю свою жизнь.
      Лудильщик сделал так, как ему посоветовали, и после этого слава о его 
удивительном барсуке распространилась далеко за пределы места, где он жил. 
Принцы и принцессы приезжали, чтобы увидеть представление, и с помощью 
покровительства самого императора и восхищения простых людей лудильщик 
заработал себе целое состояние. После этого лудильщик вернул чайник обратно в 
храм Мориндзи, где ему стали поклоняться как драгоценной реликвии.
      Кот
      Корми собаку три дня,
      И она запомнит твою доброту на три года;
      Корми кота три года,
      И он забудет твою доброту через три дня.
      Японская пословица
      Японский кот, с хвостом или без хвоста, не очень популярный персонаж, так 
как именно это животное и еще ядовитая змея были единственными, кто не плакал, 
когда умер Будда. Похоже, что японские коты прокляты, и обычно у них нет 
никакого другого времяпрепровождения, кроме как совершать сверхъестественные 
проделки. Так же как лисицы и барсуки, они могут заколдовать человека.
      Однако коты сильно почитаются среди японских моряков, и особенно они 
уважают микэ-нэко, трехцветного кота. Говорят, что моряки всего мира очень 
суеверны, а японские моряки делают все от них зависящее, чтобы уберечь 
корабельного кота, и верят в то, что он помогает отгонять духов морской бездны. 
Многие моряки убеждены, что те, кто утонул, никогда не находят душевного покоя, 
и также верят, что утопленники вечно таятся в волнах и кричат, и рыдают, когда 
корабли проплывают мимо. Для таких людей пенистые волны, ударяющие о берег моря,
 — это белые, старающиеся схватить их руки многочисленных духов, и они верят, 
что море полно о-бакэ, благородных призраков. Говорят также, что японские коты 
имеют власть над умершими.
      Кот-вампир
      Правитель провинции Хидзэн, благородный член семьи Набэсима, прогуливался 
по саду с Тоё, своей самой любимейшей из женщин. Когда солнце село, а они 
возвращались во дворец, то не заметили, как за ними идет огромный кот.
      Тоё ушла к себе в комнату и уснула. В полночь она вдруг проснулась и 
огляделась, как будто бы разбуженная чьим-то ужасным присутствием. И тут она 
увидела, как к ней подползает гигантский кот, и не успела она закричать о 
помощи, как животное бросилось на нее и задушило. Затем кот сделал под верандой 
нору, закопал туда тело Тоё, а сам принял ее облик.
      Князь, который ничего не знал о случившемся, продолжал любить ненастоящую 
Тоё и не подозревал, что заботится об ужасном чудовище. Мало-помалу он стал 
замечать, что его покидают силы, и вскоре тяжело заболел. Были созваны все 
врачи, но они ничего не смогли сделать, чтобы вернуть здоровье августейшему 
пациенту. Заметили, однако, что более всего он страдает ночью и его преследуют 
ужасные сны. И тогда было решено, что сто слуг будут сидеть с господином и 
охранять его сон.
      Охрана зашла и расположилась в комнате больного, но в десять часов на них 
напала непонятная дремота. Как только все охранники заснули, самозваная Тоё 
пробралась в комнату и не давала принцу спать до рассвета. Ночь за ночью слуги 
приходили охранять сон господина, но всегда засыпали в один и тот же час, и то 
же самое происходило и с верными советниками императора.
      Принцу становилось все хуже, и вот уже был позван монах по имени Руйтэн, 
чтобы молиться за него. Однажды ночью, когда он проводил время в мольбах о 
здравии господина, то услышал странный шорох, доносящийся из сада. Он выглянул 
в окно и увидел молодого солдата, который мылся. Когда тот закончил свое 
омовение, он встал перед изображением Будды и начал неистово молиться о 
выздоровлении принца.
      Восхищенный таким рвением и верностью, Руйтэн пригласил солдата войти в 
дом и затем спросил его имя.
      — Меня зовут Ито Сода, — ответил молодой человек. — Я служу в пехоте 
Набэсима. Я услышал, что мой господин болен, и страстно желал иметь честь 
ухаживать за ним, но, поскольку у меня самый низший чин, мне не позволяется 
видеть его. Но несмотря на это, я молюсь Будде, чтобы он сохранил жизнь моему 
господину. Я думаю, что правитель Хидзэн заколдован, и, если бы я только мог 
остаться с ним наедине, я бы приложил все усилия, чтобы обнаружить и погубить 
ту злую силу, что является причиной его болезни.
      Руйтэн был так потрясен этими словами, что на следующий день отправился к 
советникам, и после длительных обсуждений ему удалось уговорить их позволить 
Ито Сода следующей ночью остаться вместе с остальной сотней слуг у постели 
принца.
      Когда Ито Сода вошел в императорские покои, он увидел своего господина 
спящим на ложе посреди комнаты. Он увидел и сотню слуг, которые сидели там же и 
тихонько переговаривались между собой в надежде, что таким образом не 
поддадутся наступающей дремоте. Но несмотря на все их попытки, в десять часов 
они заснули. Ито Сода старался не закрывать глаза, но тяжесть сковала и его 
веки, и он понял, что если он хочет не заснуть, то должен прибегнуть к крайним 
мерам. После того как он осторожно расстелил вощеную бумагу на полу, он воткнул 
свой кинжал себе в бедро. Острая боль, пронзившая его тело, ненадолго заставила 
дремоту отступить, но вскоре он почувствовал, как его снова клонит в сон. 
Полный решимости перехитрить проклятье, которое усыпило слуг, он провернул 
кинжал в ране бедра, тем самым усилив боль, и продолжил свое бодрствование, 
тогда как кровь стекала из его раны на бумагу.
      Вдруг Ито Сода увидел, как раздвижные двери отворились и прекрасная 
женщина тихо прокралась в комнату. С улыбкой посмотрела она на спящих слуг и 
уже собралась было подойти к принцу, когда заметила Ито Сода. Немного поговорив 
с ним, она подошла к принцу и спросила, как тот себя чувствует, но принц был 
слишком слаб, чтобы ответить. Ито Сода следил за каждым движением и верил, что 
она постарается заколдовать принца, но под бесстрашным взглядом Ито Сода она не 
смогла выполнить свой замысел и была вынуждена уйти.
      Утром слуги проснулись, и им стало очень стыдно, когда они узнали о том 
способе, который использовал Ито Сода, чтобы не заснуть. Советники всенародно 
прославили молодого солдата за его преданность и предприимчивость и отправили 
его охранять принца и на следующую ночь. Он так и сделал, и еще раз, как и в 
прошлую ночь, самозваная Тоё вошла в комнату и была вынуждена удалиться, не 
исполнив коварного замысла.
      Было обнаружено, что сразу же после того, как верный Ито Сода оставил 
свой пост, принцу удалось спокойно заснуть, и, более того, он стал себя 
чувствовать намного лучше, ибо, когда планы Тоё сорвались дважды, она уже не 
повторяла их и охрана более не испытывала таинственной дремоты. Ито Сода, 
удивленный стечением таких обстоятельств, отправился к одному из советников и 
рассказал ему о том, что так называемая Тоё на самом деле какое-то чудовище в 
ее обличье.
      В ту ночь Ито Сода решил пойти в комнату этого ужасного существа и 
попытаться убить его, а на случай побега он подготовил снаружи восемь слуг, 
которые должны были поймать и немедленно разделаться с чудовищем.
      В назначенный час Сода вошел в комнату существа, притворившись, что несет 
послание от принца.
      — Что это за послание? — спросила женщина.
      — Будьте добры, прочтите это письмо, — ответил Сода, и с этими словами он 
выхватил свой меч и попытался убить ее.
      Коварная Тоё в свою очередь выхватила алебарду и постаралась поразить 
противника. Но, убедившись, что ей лучше ускользнуть, чем сражаться, она 
отбросила оружие, и в одно мгновение прекрасная девушка превратилась в кошку и 
запрыгнула на крышу. Восемь слуг, которые ждали снаружи, выстрелили в животное, 
но оно успешно улизнуло.
      Со всей скоростью кошка устремилась к горам и нанесла большой урон людям, 
жившим в окрестных деревушках, но, в конце концов, он был убит во время охоты, 
организованной правителем Хидзэн. Князь поправился, а Ито Сода получил огромный 
почет и уважение, что он вполне заслужил.
      Собака
      Вообще-то в Японии собаку считают дружелюбным животным, и, судя по многим 
легендам, она показывает себя с хорошей стороны. Но на островах Оки многие 
местные жители верят, что все собаки обладают сверхъестественными возможностями,
 какие свойственны и лисицам. Когда душа такой магической собаки отправляется 
проказничать, ее тело остается, становясь все слабее и слабее, а иногда умирает 
и постепенно разлагается. Когда такое случается, душа после своего возвращения 
находит себе пристанище в теле волшебника, который после этого становится еще 
более могущественным.
      Сиппэйтаро и коты-призраки
      Однажды некий воин нашел приют в одиноком и полуразрушенном храме в горах.
 Ближе к полуночи он был разбужен странным шумом. Оглядевшись вокруг себя, воин 
увидел несколько котов, которые плясали, вопили и выкрикивали снова и снова 
следующие слова:
      — Не говорите про это Сиппэйтаро!
      В полночь коты внезапно исчезли, и в разрушенном храме воцарилась тишина, 
а наш воин получил возможность спокойно отдохнуть.
      На следующее утро молодой воин покинул загадочный храм и пришел к одной 
или двум маленьким хижинам, стоящим недалеко от деревни. Когда он проходил мимо 
одного из домов, он услышал громкие рыдания и причитания и спросил о причине 
такого горя.
      — Увы! — ответили ему столпившиеся вокруг люди. — Ты спрашиваешь, почему 
мы так расстроены и обеспокоены. Этой ночью одну из наших прекраснейших девушек,
 посаженную в большую клетку, дух гор заберет в разрушенный храм, в котором ты 
провел сегодня ночь, а рано утром она будет съедена злыми духами гор. Каждый 
год мы так теряем по одной девушке, и никто не может нам помочь.
      Воин был очень тронут этими горькими словами и, встревожившись за судьбу 
девушки, стал думать, как ей помочь. Он спросил:
      — Кто или что такое Сиппэйтаро? Злые духи в разрушенном храме несколько 
раз упоминали это имя.
      — Сиппэйтаро, — сказал один человек, — это смелая и очень хорошая собака, 
и принадлежит она самому главному советнику нашего хозяина.
      Воин знал, что ему нужно поторопиться, и, когда ему удалось одолжить 
Сиппэйтаро у хозяина на одну ночь, он отвел собаку в дом безутешных родителей. 
Там уже была приготовлена большая клетка для девушки, но в эту клетку посадили 
Сиппэйтаро, и с несколькими молодыми людьми из деревни, что должны были 
помогать ему, они добрались до заброшенного храма. Но молодые люди не захотели 
оставаться на горе, поскольку были очень напуганы, и удалились, предоставив 
воина и собаку на произвол судьбы.
      В полночь опять появились коты-призраки, но уже в сопровождении кота — 
огромных размеров и очень свирепого. Когда этот огромный кот увидел клетку, он 
начал прыгать вокруг нее и громко мяукать от радости, а его помощники вторили 
ему.
      Воин, выбрав подходящий момент, открыл клетку, и выпрыгнувший оттуда 
Сиппэйтаро быстро схватил зубами огромного кота. В следующий момент его хозяин 
выхватил меч и отрубил злому существу голову. Остальные коты были настолько 
поражены происходящим, что не сделали даже попытки убежать, и храбрый 
Сиппэйтаро разделался и с ними. После этих событий деревушку уже не тревожили 
никакие горные духи, а воин воздал все положенные почести храброму Сиппэйтаро.
      Старик, который заставил зацвести деревья
      Однажды, когда старик со своей женой были в саду, их собака внезапно 
стала вести себя странно: она припала мордой к земле и начала обнюхивать ее в 
определенном месте. Старики, подумав, что их животное нашло себе что-то 
съестное, взяли лопату и стали копать. И каково же было их изумление, когда они 
выкопали огромное количество золотых и серебряных монет и несколько драгоценных 
камней. Получив неожиданно такое богатство, старики, недолго думая, раздали 
неимущим много милостыни.
      Когда пожилая пара, живущая по соседству, услышала о том, какое богатство 
пришло к их соседям, то одолжила у них собаку и разложила перед ней множество 
вкусной еды в надежде, что собака принесет и им удачу. Но собака, с которой эти 
люди уже как-то раз плохо обращались, отказалась есть, и тогда рассерженные 
соседи выгнали ее в сад. Тотчас же собака начала нюхать землю, и в том месте, 
где она нюхала, жадные соседи стали копать, но они не достали никаких сокровищ, 
а только жалкие остатки и отбросы. Жадные старик со старухой разочаровались, 
рассердились и убили собаку, а ее труп закопали под сосной.
      Добрый старик случайно услышал о том, что теперь он навсегда потерял свою 
преданную собаку. В глубокой скорби он отправился к тому месту, где собака была 
закопана, и, рыдая, возложил на ее могилу еду и цветы.
      В эту ночь дух собаки пришел к своему хозяину и сказал:
      — Сруби дерево, под которым меня похоронили, и из дерева смастери ступку 
и думай обо мне каждый раз, когда будешь пользоваться ею.
      Старик последовал совету собаки и обнаружил, что, когда он толчет рис в 
этой сосновой ступке, каждое зерно превращалось в драгоценный камень.
      Злые и жадные соседи, убившие собаку, без раскаяния забрали и ступку тоже,
 но у этих людей рис немедленно превращался в грязь, и они от злости сломали и 
сожгли драгоценную посудину.
      И тогда еще раз дух собаки предстал перед своим хозяином и, рассказав ему,
 что произошло, добавил:
      — Если ты разбросаешь пепел от сожженной ступки на высохшие деревья, они 
немедленно зацветут.
      Сказав эти слова, дух собаки исчез.
      Добросердечный старик собрал пепел и положил его в корзину. Затем он 
ходил от деревни к деревне и от города к городу, и на какое бы высохшее дерево 
он ни бросал пепел, оно, как и обещала собака, начинало цвести. Князь, услышав 
о таких чудесах, приказал привести к нему старика, чтобы тот продемонстрировал 
ему свое чудесное умение. Старик показал князю, как он это делает, и ушел от 
него счастливый, с большим количеством подарков.
      Соседи доброго старика, услышав об этих чудесах, также собрали остатки 
пепла от волшебной ступки, и злой старик отправился по стране, рассказывая всем,
 что он тоже может заставить сухие деревья зацвести. Так же как и предыдущий 
чудотворец, злой старик был доставлен во дворец, и ему было приказано показать 
свое умение и возродить к жизни сухое дерево. Старик забрался на это дерево и 
стал посыпать его пеплом, но дерево так и осталось сухим, а пепел попал в глаза 
князю, который к тому же едва не задохнулся.
      За это самозванца чуть не забили насмерть, и он, жалкий и несчастный, 
отправился домой.
      Добрый же старик и его жена, пожурив злых соседей за их жадность, 
поделились с ними своим богатством, и некогда скупые, жестокие и хитрые люди 
стали добродетельными и хорошими.
      Медуза и обезьяна
      Рюдзин, Повелитель моря, взял в жены молодую и прекрасную дракониху. Они 
были женаты еще совсем недолго, как вдруг прекрасная супруга заболела и ей не 
могли помочь никакие советы и рецепты лучших врачей.
      — О, — всхлипывала королева, — есть только одна вещь, которая могла бы 
мне помочь вылечиться от моей болезни и выздороветь!
      — Что же это? — спросил Рюдзин.
      — Если я съем печень живой обезьяны, я тотчас же выздоровею. Умоляю, 
достань мне печень обезьяны, ибо я знаю, что больше ничто не сможет мне помочь 
и спасти мою жизнь.
      И тогда Рюдзин призвал к себе медузу и сказал:
      — Я хочу, чтобы ты поплыла к берегу и привезла мне на своей спине живую 
обезьяну, так как я должен достать ее печень, чтобы наша королева поправилась 
от своей болезни. Ты единственное создание, которое может выполнить это задание,
 так как только у тебя есть ноги и ты можешь ходить по берегу. Чтобы уговорить 
обезьяну последовать за тобой, расскажи ей обо всех чудесах, которые есть здесь,
 на глубине, и обо всех редких красотах моего дворца, с его жемчужными полами и 
коралловыми стенами.
      Медуза, обрадованная тем, что здоровье и жизнь королевы целиком зависят 
от нее и от исполнения ею задания, не стала терять времени даром и тотчас же 
поплыла к берегу острова. Как только она ступила на берег, то увидела 
симпатичную обезьяну, играющую на ветках сосны.
      — Привет! — сказала медуза. — Что-то не нравится мне этот остров. У тебя, 
должно быть, ужасно скучная и безрадостная жизнь здесь! Я пришла из морского 
царства, где в прекрасном дворце огромных размеров правит Рюдзин. Может, ты 
хочешь посетить новую страну, где много фруктов и где всегда прекрасная погода. 
Если да, то забирайся ко мне на спину, и я с удовольствием отвезу тебя туда.
      — Мне очень приятно принять твое приглашение, — сказала обезьяна, 
спускаясь с дерева и усаживаясь поудобнее на толстый панцирь на спине медузы.
      — Кстати, — сказала медуза, когда они уже проплыли половину пути, — я 
думаю, ты взяла свою печень с собой, не правда ли?
      — Какой нескромный вопрос! — ответила обезьяна. — А почему ты 
спрашиваешь?
      — Наша морская королева тяжело больна, — сказала глупая медуза, — и 
только печень живой обезьяны сможет спасти ей жизнь. Когда мы прибудем во 
дворец, доктор достанет твою печень и использует ее в качестве лекарства для 
нашей королевы, и она выздоровеет.
      — О, дорогая! — воскликнула обезьяна. — Почему же ты не сказала мне об 
этом раньше, до того как мы покинули остров?
      — Если бы я это сделала, — ответила медуза, — скорее всего, ты не приняла 
бы моего предложения.
      — Поверь мне, ты очень ошибаешься, моя дорогая медуза. У меня не одна 
печень, и я бы с радостью поделилась одной из них, чтобы спасти жизнь вашей 
королевы, но они остались висеть на ветке сосны. К огромному сожалению, я 
забыла взять печень с собой. И если ты меня отвезешь обратно на остров, я 
возьму одну из них.
      И легковерная медуза повернула обратно и поплыла к острову. Как только 
она подплыла к берегу, обезьяна спрыгнула с ее спины и взобралась на дерево, 
пританцовывая от радости.
      — Печень, — сказала обезьяна, посмеиваясь, — ты сказала «печень»? Ты, 
глупая старая медуза, ты, конечно же, никогда не получишь мою печень.
      В конце концов медуза возвратилась во дворец и поведала Рюдзину эту 
печальную историю. Владыка моря разгневался.
      — Бейте ее, пока она не превратится в желе! — закричал он своим слугам. — 
Бейте эту глупую медузу, пока у нее не останется ни одной косточки в теле!
      Так медуза потеряла все свои кости и панцирь, и с этого несчастного дня 
все медузы, которые были рождены в море после ее смерти, были без костей, и до 
сегодняшнего дня они похожи на желе.
      Птицы
      В японских легендах встречается множество птиц. Это фазан в истории о 
Момотаро, птица Хоо, голубая цапля, от которой исходит волшебный свет, 
птица-шторм и другие. Сэкирэй, или трясогузки, — святые птицы для Идзанаги и 
Идзанами, так как благодаря эти птицам боги научились искусству любви. 
Мифические создания, такие как тэнгу, имели определенные качества птиц, но они 
все же не могут быть отнесены к птицам, и по этой причине о них мы упоминать 
здесь не будем.
      Петух
      Бог из провинции Мионосэки питает отвращение к петухам, курицам и всему, 
что относится к этому роду птиц, и жители уважают его чувства. Однажды какой-то 
корабль, только выйдя в открытое море, попал в сильный шторм, и все подумали, 
что бог из Мионосэки, покровительствующий морякам, был серьезно чем-то 
оскорблен. Через некоторое время капитан заметил, что один из пассажиров курил 
трубку, украшенную фигуркой кричащего петуха. Трубку тотчас же выбросили в море,
 и шторм прекратился.
      Мы можем понять причину ненависти к петухам из следующей легенды. В 
«Кодзики» говорится, что сын божества из Кицуки проводил много времени в 
Мионосэки, занимаясь ловлей птиц и рыб. В то время он считал петуха своим 
близким другом, и в обязанности того входило громко кукарекать, предупреждая 
бога, что пора заканчивать занятия. Однажды петух забыл прокукарекать, и в 
результате бог в спешке выронил весло и был вынужден грести руками, а рыбы 
воспользовались этим и жестоко его покусали.
      

      Тэнгу.
      Как два голубя спасли Ёритомо
      Минамото Ёритомо потерпел поражение в сражении с Оба Кагэтика и был 
вынужден бежать с шестью своими вассалами. Они быстро бежали через лес и, найдя 
дерево с большим дуплом, влезли в него, прячась от преследователей.
      

      Портрет Минамото-но Ёритомо. Картина на шелке кисти Фудзивара-но Таканобу 
(1142–1205). Дзигондзи, Киото.
      
      Между тем Оба Кагэтика сказал своему племяннику Оба Кагэтоки:
      — Иди и найди Ёритомо, ибо я уверен, что он прячется где-то в лесу. Я же 
организую своих людей, чтобы враг не смог скрыться от нас.
      Оба Кагэтоки ушел, не возрадовавшись своей миссии, так как раньше он 
дружил с Ёритомо и сейчас не хотел причинить ему зло. Он нашел дерево с большим 
дуплом и, увидев сквозь трещину в стволе, что его старый друг прячется внутри, 
сжалился над ним. Вернувшись, Оба Кагэтоки сказал, что их враг Ёритомо не 
скрывается в лесу.
      Когда Оба Кагэтика услышал эти слова, он закричал в негодовании:
      — Ты лжешь! Как мог Ёритомо скрыться так быстро, когда лес окружен моими 
людьми. Веди меня, я с несколькими людьми последую за тобой. И теперь не лги 
мне, племянник, или ты сильно пожалеешь об этом.
      Вскоре все они добрались до дерева с дуплом, и Кагэтика уже собирался 
залезть внутрь, когда его племянник вскричал:
      — Остановись! Что за глупость? Неужели ты не видишь паутину, оплетающую 
дупло? Как можно проникнуть внутрь дерева, не повредив ее? Давайте лучше поищем 
в другом месте.
      Кагэтика, однако, по-прежнему подозревал своего племянника в обмане и 
просунул лук в дупло ствола. Он почти уже дотронулся до съежившегося Ёритомо, 
как два белых голубя внезапно вылетели из дупла.
      — Увы! — воскликнул Кагэтика. — Ты прав, наш враг не мог спрятаться здесь,
 и голуби и паутина говорят об этом.
      Так, благодаря своевременной помощи двух голубей и паутины, великий герой 
Ёритомо спасся. По прошествии времени, став сёгуном, он приказал, в память о 
своем спасении, воздвигнуть храм в честь Хатимана, Бога Войны, за то, что тот 
послал ему двух голубей.
      

      Бог войны Хатиман в облике буддийского монаха. Хатиман-дэн в Кандзинсё. 
Скульптор Кайкэй (1201 г.). Дерево.
      Хототогису
      Одинокий голос!
      Плакала ли луна?
      Нет, это хототогису.
      Есть в Японии таинственная птица хототогису, или кукушка, которая 
печально повторяет свое имя, разделяя слово по слогам: хо-то-то-ги-су. По 
легенде, это не земная птица, а скиталец из царства мертвых, и в конце мая ее 
появление предупреждает крестьян о том, что пора сеять рис. Некоторым кажется, 
что она кричит: «Повесили ли какэмоно?» А другие думают, что она вежливо 
повторяет: «Конечно, было бы лучше вернуться домой». Последнее очень характерно 
для японцев, так как есть поверье, что летом души умерших возвращаются из 
царства мертвых, и разумно предположить, что хотя бы одна птица должна 
вернуться к старым лесам, ручейкам и холмам Японии.
      Воробей без языка
      Однажды старая женщина занималась стиркой, и когда она собралась 
крахмалить одежду, то увидела, что соседский воробей съел весь крахмал, приняв 
его за обычную пищу. Старая женщина очень рассердилась, отрезала воробью язык, 
и несчастная птица улетела в горы.
      Когда пожилая пара, которой принадлежал воробей, услышала о том, что 
случилось, она покинула свой дом и отправилась в долгий путь на поиски воробья, 
пока им не посчастливилось найти своего любимца.
      Воробей был очень рад встрече со своими прежними хозяевами и пригласил их 
войти в свой дом. Люди вошли, и их угощали рыбой и сакэ, там была и жена 
воробья, и его дети, и внуки, и вдобавок ко всему сам пернатый хозяин 
отплясывал джигу, названную «воробьиным танцем».
      Когда пришло время уходить, воробей достал две плетеные корзины и 
спросил:
      — Одна тяжелая, а вторая легкая. Какую бы вы хотели взять?
      — О, легкую, — ответили старики, — так как мы уже в преклонном возрасте, 
а нам надо еще пройти долгую дорогу домой.
      Когда старики вернулись домой и открыли корзину, то, к своему восторгу и 
удивлению, нашли в ней золото и серебро, драгоценности и шелк. По мере того как 
они доставали драгоценные вещи, новые сокровища продолжали появляться, и так 
как волшебная корзина драгоценностей не могла опустеть, то и счастливая семья 
богатела и процветала.
      Старуха, отрезавшая воробью язык, прослышала о богатстве своих соседей и 
поспешила узнать, где можно найти этого удивительного воробья.
      Разузнав поподробнее, она без труда нашла воробья. Когда воробей увидел 
злую старуху, он спросил, какую корзину старуха выбрала бы, тяжелую или легкую. 
Жестокая и жадная женщина выбрала тяжелую, думая, что в тяжелой корзине будет 
больше добра, чем в легкой. Как только она дотащила корзину домой и открыла ее, 
демоны выпрыгнули из корзины и разорвали старуху в клочья.
      Благородная жертва
      Однажды жил человек, который очень любил стрелять в птиц. У него были две 
дочери, искренние приверженки буддизма, и каждая из них укоряла отца в его 
жестокости и просила его не губить бессмысленно жизнь бедных существ. Но их 
отец был упрямым человеком и не слушал дочерей. Однажды сосед попросил его 
застрелить двух аистов, и тот пообещал сделать это. Когда девушки услышали о 
том, что собирается сделать их отец, они сказали:
      — Давай оденемся в белые одежды и вечером пойдем на берег — это место, 
где аисты часто появляются. Если наш отец застрелит кого-либо из нас, приняв за 
птиц, — это послужит ему уроком и он, конечно же, будет глубоко сожалеть о 
содеянном и поймет, что это занятие противоречит доброму учению Будды.
      В ту ночь отец вышел на берег, и пасмурное небо не позволяло ему четко 
увидеть аистов. В конце концов он различил два белых существа на достаточно 
дальнем расстоянии. Он выстрелил, тела мгновенно упали, и он побежал к месту их 
падения только для того, чтобы увидеть, что застрелил двух своих благородных, 
пожертвовавших собою дочерей.
      Убитый горем отец воздвиг погребальный костер и сжег тела своих 
несчастных дочерей. Сделав это, он побрил голову, ушел в горы и стал 
монахом-отшельником.
      Пара фениксов
      Одна умная женщина по имени Сайдзёсэн занималась вышиванием. Однажды 
некий старик позвал ее и сказал:
      — Поработай на меня и вышей пару фениксов на куске ткани.
      Сайдзёсэн с готовностью согласилась, и, когда птицы были вышиты, старик 
закрыл глаза и указал пальцем на птиц. Птицы сразу ожили, старик и девушка сели 
им на спины и исчезли в небе.
      Насекомые
      Много писалось о японских сэми, или цикадах, и нам кажется странным, что 
эти маленькие существа могут быть куплены и посажены в крошечные клетки, где 
они поют с необыкновенной мелодичностью.
      Пение минминдзэми напоминает пение буддийского монаха, в то время как 
зеленые сэми, или хигураси, звучат как позвякивание маленьких колокольчиков. 
Есть примета, что хранение высушенного жучка увеличивает запас одежды. Мы 
должны помнить, что, согласно буддийскому учению, всякая жизнь священна, и, 
более того, буддисты верят, что из-за некоторых грехов души мужчин и женщин 
могут перевоплощаться в маленьких насекомых.
      Стрекозы
      Золотое солнце светит в полуденном небе,
      Светит туда, где краснокрылые стрекозы
      Порхают туда и сюда в чуть просвечивающем тумане
      Над жилищем однообразных дней!
      Стрекоза достаточно часто упоминается в японской поэзии, но нигде нет 
более поэтичного описания, чем в строках, написанных Тиё после смерти ее 
маленького сына:
      «Интересно, как далеко он сегодня забрел
      В погоне за блестящей стрекозой?»
      В этом утонченном отрывке стихотворения она говорит об очень важных вещах,
 ибо для нее в ее материнской любви не было мрачного представления о смерти. 
Она представляла загробную жизнь своего маленького сына как счастливейшее время 
для игр. Еще раз в этом стихотворении мы встречаем японскую идею о том, что 
душа возвращается обратно после смерти.
      Наиболее очаровательная японская стрекоза называется «тэнси-томбо» 
(императорская стрекоза). Они очень разнообразны и особенно популярны у детей, 
и, что интересно, у этой разновидности существует гораздо больше женских особей,
 чем мужских. Есть поверье, что для того, чтобы поймать стрекозу, надо 
начертить в воздухе определенную идеограмму, она обладает силой парализовать 
стрекозу.
      Возвращение Тама
      У одного торговца по имени Кадзария Кюбэй, была девушка-служанка по имени 
Тама. Тама работала хорошо и весело, но она совсем не обращала внимания на свою 
одежду. После того как она проработала в доме Кюбэй уже пять лет, ее хозяин 
сказал:
      — Тама, почему ты, в отличие от других девушек, не стараешься 
привлекательно выглядеть? Когда ты выходишь куда-нибудь, одеваешь то же самое 
платье, в котором работала. Я уверен, ты должна в таких случаях одеваться 
наряднее.
      — Мой господин, — сказала Тама, — вы поступаете хорошо, упрекая меня, но 
вы не знаете, почему все эти годы я носила старые одежды и не пыталась 
одеваться лучше. Когда мои отец и мать умерли, я была еще ребенком, и, так как 
у меня не было ни братьев, ни сестер, на меня легла обязанность заказывать 
поминальные службы по моим родителям в буддийском храме. Чтобы осуществить это, 
я сохраняла деньги, что вы мне давали, и тратила на себя очень мало. Теперь же 
поминальные дощечки моим родителям помещены в храме Дзёракудзи, и после того 
как я отдала деньги монахам, священные обряды были выполнены. Я исполнила свое 
желание и прошу вас о прощении, ибо теперь я буду одеваться подобающим образом.
      Перед смертью Тама попросила свою хозяйку сохранить ее оставшиеся деньги. 
Вскоре после ее смерти в дом Кюбэй залетела огромная муха. В это время года 
появление мухи было необычным, и хозяин дома был очень озадачен этим. Он 
осторожно вынес насекомое за пределы дома, но оно тотчас же вернулось обратно, 
и каждый раз, как он его выносил, оно все равно возвращалось обратно.
      — Может быть, — сказала жена Кюбэй, — это Тама в образе мухи.
      Кюбэй отрезал маленький кусочек от крыла насекомого и на этот раз отнес 
его далеко от своего жилища. Но на следующий день насекомое снова вернулось, и 
в этот раз хозяин выкрасил крылья мухи и ее тело в красный цвет и отнес еще 
дальше от дома. Через два дня муха вернулась, и метка на ее крыле и красная 
краска, которой она была покрашена, не оставляли больше сомнения в том, что 
этим настойчивым насекомым была на самом деле Тама.
      — Я думаю, — сказала жена Кюбэй, — что Тама возвращается к нам, потому 
что она хочет, чтобы мы кое-что для нее сделали. У меня есть те деньги, что она 
просила сохранить. Давай отдадим их монахам, чтобы они помолились за ее душу.
      И как только она проговорила эти слова, муха замертво упала на пол.
      Кюбэй и его жена положили муху в коробку и с деньгами девушки пошли к 
священнику. Над трупом мухи была прочитана сутра, и она должным образом была 
похоронена в земле храма.
      Санэмори и сиван
      Санэмори был великим воином. Однажды во время сражения его лошадь 
поскользнулась и скатилась на рисовое поле. Из-за этой неудачи противнику 
удалось поразить его, и с той минуты Санэмори превратился в поедающее рис 
насекомое, которое местные крестьяне из Идзумо назвали Санэмори-сан. Летними 
ночами крестьяне зажигали огни на рисовых полях, чтобы привлечь насекомое, 
играли на флейтах, били в гонг и кричали:
      — О Санэмори-сан, соизволь прийти сюда!
      Затем они проводили религиозный обряд и сжигали или бросали в воду 
соломенную фигурку, изображающую всадника на коне. Было поверье, что такая 
церемония должна освободить поля от поедающего рис насекомого.
      Говорят, сиван — маленькое желтое насекомое, питающееся огурцами, раньше 
было доктором. Этот доктор был повинен в каком-то заговоре, и, когда он решил 
покинуть свой дом и сбежать, его нога запуталась в ползучих завитках огурцов, и 
таким образом преследователям удалось догнать и убить его. Говорят, дух доктора 
превратился в насекомое, которое с тех пор и до наших дней кормится огурцами.
      Светлячки
      В древние времена охота на светлячков была забавой для благородных мужей, 
а сегодня этим занимаются лишь дети. Такого рода охота не потеряла своего 
своеобразия, а мерцающие огоньки продолжают оставаться темой многих утонченных 
поэм, таких как:
      «Ах эти хитрые светлячки!
      Когда их преследуют, они прячутся в лунном свете!»
      Взрослые люди, однако, наблюдают за светлячками с тем же восхищением, с 
каким они любуются цветами. Этим великим любителям природы светлячки напоминают 
ослепительные лепестки какого-то странного огненного цветка или блуждающую 
звезду, покинувшую небосвод и бродящую по земле. Летом тысячи людей приходят к 
реке Удзи, чтобы посмотреть на хотару-кассэн, или битву светлячков. С берега 
реки взметаются мириады этих сверкающих насекомых, и на мгновение они образуют 
огромное серебряное светящееся облако. Облако распадается, и текущая река, 
которая была темной, как черный бархат, становится похожей на извилистый поток 
мерцающих драгоценностей. И совсем не кажется странным, что японский поэт 
восклицает:
      — Я вижу только светлячков, плывущих по течению? Или это сама ночь плывет 
со своими звездами?
      Существует легенда об этом бесподобном зрелище. Говорят, что 
светлячки-Минамото и светлячки-Тайра — это призраки старых воинов из кланов 
Минамото и Тайра. Ночью двадцатого дня четвертого месяца они сражались в 
великой битве на реке Удзи. В ту ночь все пойманные светлячки были выпущены, 
чтобы они могли участвовать в битве старых кланов снова, но теперь уже в 
двадцатом столетии. Особое магическое значение светлячков усиливается еще и 
потому, что они любят кружиться вокруг ивы — дерева, внушающего суеверный страх 
японцам. В стародавние времена считалось, что светлячки могут использоваться 
для медицинских целей. Говорили, что мазь из светлячков нейтрализует яды и, 
более того, — у нее есть сила изгонять злых духов и предохранять дом от 
грабителей.
      Странный сон
      Молодой человек из Мацуэ однажды возвращался домой с празднования свадьбы 
и вдруг увидел прямо перед своим домом светлячка. Он на минуту остановился, 
удивленный тем, что видит такое насекомое холодной зимней ночью, когда снег 
лежит на земле. Пока он стоял в раздумье, светлячок подлетел к нему, и, когда 
молодой человек ударил его своей палкой, насекомое улетело прочь в соседний сад.

      На следующий день он пришел в соседний дом и уже был готов рассказать о 
том, что произошло предыдущей ночью, когда старшая в семье дочь вошла в комнату 
и воскликнула:
      — Я не знала, что ты здесь, еще минуту назад я как раз думала о тебе. 
Прошлой ночью мне приснилось, будто я превратилась в светлячка. Все было 
по-настоящему и очень красиво, и, пока я летала туда-сюда, я увидела тебя и 
подлетела, чтобы сказать, что умею летать, но ты отбросил меня своей палкой, и 
это до сих пор внушает мне страх.
      Молодой человек, услышав эти слова из уст своей суженой, замолчал.
      Месть Кансиро
      В деревне Фунаками жил набожный старый крестьянин по имени Кансиро. 
Каждый год старик совершал множество религиозных паломничеств в святые места, 
где он молился и просил благословения у богов. Однако вскоре он стал немощным и 
дряхлым и понял, что его земные дни сочтены и что у него хватит сил сделать 
только один визит — в великое священное место Исэ. Когда жители его деревни 
узнали об этом благородном решении, они дали Кансиро некую сумму денег, чтобы 
этот уважаемый старый крестьянин мог преподнести их священным местам.
      Кансиро отправился в свои странствия, неся деньги в мешочке, который он 
повесил на шею. Было очень жарко, и солнце и усталость совсем сморили старика и 
заставили его остановиться на несколько дней в деревне Мёдзё. Он дошел до 
маленькой гостиницы и попросил Дзимпати, хозяина гостиницы, позаботиться о 
деньгах, объяснив ему, что эти деньги являются подношением богам Исэ. Дзимпати 
взял деньги и уверил старика в том, что он позаботится о них.
      На шестой день старик, который все еще плохо себя чувствовал, заплатил по 
счету, забрал мешочек у хозяина гостиницы и отправился далее своей дорогой. Так 
как рядом с Кансиро было много паломников, он не заглядывал в мешочек, но 
осторожно переложил его в мешок со своей одеждой и едой.
      Когда Кансиро наконец присел отдохнуть под сосной, он вынул мешочек и 
заглянул внутрь. Увы! Деньги были украдены, а вместо них лежали камни того же 
размера и формы. Старик поскорее вернулся к хозяину гостиницы и попросил 
вернуть ему деньги. Дзимпати очень рассердился и жестоко избил старика.
      

      Косай. Неудачный разговор. Рисунок на бумаге (середина 1860-х гг.).
      
      Бедный старик еле выбрался из той деревни, и через три дня благодаря 
неукротимому мужеству ему удалось добраться до священного храма в Исэ. Он 
продал все свое имущество, чтобы возместить деньги, которые ему дали его добрые 
соседи для подношения богам, и с тем, что осталось, он продолжил свои 
странствия, пока, в конце концов, был вынужден просить милостыню.
      Через три года Кансиро пришел в деревню Мёдзё и узнал, что хозяин 
гостиницы, так жестоко поступивший с ним, теперь живет припеваючи в большом 
доме. Старик пришел к нему и сказал:
      — Ты украл у меня священные деньги, и я продал все свое имущество, чтобы 
возместить ту сумму, которую мне дали. С тех пор мне приходится бродяжничать и 
просить милостыню, но, будь уверен, возмездие настигнет тебя!
      Дзимпати обругал старика и сказал ему, что не крал его денег. Во время 
этого горячего спора сторож схватил Кансиро, вышвырнул его из дома и пригрозил 
ему арестом, если тот посмеет вернуться. На окраине деревни старик умер, и один 
добрый священник забрал тело Кансиро в храм, с подобающим уважением сжег его и 
прочел множество молитв за его добрую и верную душу.
      Сразу после смерти Кансиро Дзимпати испугался того, что наделал, и так 
сильно заболел, что слег в постель. Когда он уже не мог двигаться, большая 
армия светлячков вылетела из могилы Кансиро, окружила москитную сетку Дзимпати 
и попыталась порвать ее. Множество жителей деревни пришло на помощь Дзимпати, и 
они убили некоторое количество светлячков, но поток светящихся насекомых, 
вылетавших из могилы Кансиро, не уменьшался. Сотни были убиты, но тысячи 
прилетали на их место. Комната вся пылала от света светлячков, и москитная 
сетка все более и более прогибалась под их тяжелым весом. В этот момент один из 
жителей деревни прошептал:
      — Похоже, Дзимпати действительно украл деньги у того старика. Это месть 
Кансиро.
      Когда он говорил эти слова, москитная сетка порвалась, и светлячки 
устремились в глаза, уши, рот и нос испуганного Дзимпати. Двадцать дней он 
громко кричал о пощаде, но пощады не было. Все плотнее и плотнее становился 
поток сверкающих и злых насекомых, пока, наконец, они не убили злого Дзимпати, 
и после этого полностью исчезли.
      Бабочки
      Там, где лежит мягкий покров
      Из умирающих опавших лепестков,
      Один цветок трепещет,
      Дрожа своим засохшим стебельком.
      Ах нет, ведь это бабочка
      Порхает, словно нежный лепесток!
      Аракидэ Моритакэ
      Бабочки чаще упоминаются в легендах и фольклоре Китая, нежели в Японии. 
Говорят, к одному китайскому философу являлись две призрачные девы, которые 
поведали ему сказочные истории об этих насекомых с красивыми крыльями.
      Более чем вероятно, что японские легенды о бабочках были заимствованы из 
Китая. Японские поэты и художники обожали брать себе псевдоним со словом 
«бабочка», например Мечта Бабочки, Одинокая Бабочка, Бабочка-Помощница и т. д. 
И пусть даже есть вероятность, что особое отношение к бабочкам пришло в Японию 
из Китая, оно очень хорошо соответствовало эстетическому чувству и вкусу 
японцев. В древности бабочки часто участвовали в романтических играх и 
развлечениях. Например, император использовал бабочек, чтобы они выбирали за 
него наложниц на вечерах в императорском саду прекрасные девушки выпускали из 
клеток бабочек. Трепеща яркими крылышками, бабочки порхали вокруг и усаживались 
на самых красивых девушек, которых император щедро одаривал.
      Крылатая шпилька Котё
      В японской драме также встречаются упоминания о важности появления 
бабочек. В пьесе под названием «Крылатая шпилька Котё» главная героиня, Котё, 
кончает жизнь самоубийством из-за ложных обвинений и жестокого обращения. Ее 
возлюбленный пытается выяснить причину ее безвременной кончины. В конце концов 
шпилька для волос Котё превращается в бабочку и порхает над убежищем виновника 
смерти Котё.
      Белая бабочка
      В Японии есть одна изящная и трогательная легенда, связанная с бабочкой.
      Старик по имени Такахама жил в маленьком домике близ кладбища при храме 
Содандзи. Он был доброжелательным человеком, и его любили все соседи, хотя 
многие из них считали его слегка помешанным. А причина была только в том, что 
он никогда не был женат и никогда не проявлял желания сблизиться с какой-либо 
женщиной.
      Однажды летом старик тяжело заболел и послал за своей невесткой и ее 
сыном. Они пришли к старику и как могли старались облегчить его последние часы. 
Они сидели у кровати Такахама, старик уснул, и вдруг в комнату влетела большая 
белая бабочка и села на подушку умирающего. Его племянник попытался прогнать 
бабочку и замахал на нее веером, но она трижды возвращалась на прежнее место, 
будто не желая покидать старика.
      Наконец племянник Такахама погнался за бабочкой, которая полетела в сад. 
Она выпорхнула за ворота и полетела на кладбище, где опустилась на могилу 
какой-то женщины и тут же таинственно исчезла. Осмотрев могилу, мальчик увидел 
имя «Акико» и надпись, рассказывающую о том, как Акико умерла в возрасте 
восемнадцати лет. Несмотря на то, что могильный камень зарос мхом и стоял здесь 
уже пятьдесят лет, мальчик увидел, что вокруг растут цветы, а маленький прудик 
кто-то недавно наполнил свежей водой.
      Когда мальчик вернулся домой, он узнал, что Такахама скончался, и 
рассказал матери обо всем, что видел на кладбище.
      — Акико? — пробормотала женщина. — Когда твой дядя был молодым, он 
обручился с Акико. Но она умерла от чахотки перед самой свадьбой. Когда Акико 
покинула этот мир, твой дядя решил, что никогда больше не женится и отныне 
будет жить рядом с могилой невесты. Все эти годы он оставался верен клятве и 
хранил в сердце драгоценные воспоминания и свою единственную любовь. Каждый 
день Такахама ходил на кладбище, был ли воздух полон ароматами лета или снежной 
пургой. Каждый день он приходил на ее могилу и молился за упокой ее души, 
чистил надгробие и сажал цветы. Вот почему когда Такахама был при смерти и 
впервые за эти годы не смог пойти на кладбище, Акико сама пришла к нему. Та 
белая бабочка была любящей душой его невесты.
      А перед самой своей смертью он прошептал:
      — Сегодня я буду спать там,
      Где спят цветы.
      Приди же, бабочка!
      Глава 3 ДЕРЕВЬЯ 
      Вишня и слива. — Камелия. — Криптомерия. — Дух дерева. — Волшебный каштан.
 — Молчаливая сосна. — Жена-Ива. — Дерево одноглазого монаха. — Сожжение трех 
бонсай. — Влюбленные сосны. — «Такасаго».
      Однажды Кинто Фудзивара, главный государственный советник, поспорил с 
министром Удзи о красоте весенних и осенних цветов.
      — Вишня, — сказал он, — самый лучший из весенних цветов, а хризантема — 
прекраснейший из цветов осени.
      — Как может вишневый цвет быть самым лучшим? — возразил Кинто. — Вы 
забыли, что есть еще слива.
      Через некоторое время спор шел уже только о вишне и сливе, оставив в 
стороне другие цветы. Наконец Кинто, не желая обидеть министра, решил 
предложить компромисс и сказал:
      — Что ж, пусть будет так. Будем считать, что вишня красивее сливы. Но, 
хоть раз увидев алые цветы сливы в снегу на заре весеннего дня, вы уже никогда 
не забудете такой красоты. Вот поистине великодушное заключение.
      Вишня и слива
      Самые прекрасные цветы в Японии распускаются в апреле, когда зацветает 
вишня. Как мы уже видели в приведенном выше отрывке, именно вишня и слива — 
любимые деревья японцев. Как писал поэт Мотоори Норинага: «Если кто-нибудь 
спросит вас, что таится в сердце настоящего японца, покажите на цветы дикой 
вишни, сияющие в лучах солнца». Тому, кто достаточно восприимчив ко всему 
прекрасному, великие чудеса Природы помогают отрешиться от бессмысленных 
сожалений о том, что такая красота вскоре должна исчезнуть. В японской поэзии 
часто встречается восхитительная смесь восторга и легкой грусти. Стоит обратить 
внимание на эту особенность японского темперамента с его величайшей любовью к 
прекрасному, с мечтой о том, чтобы не увядали цветы и не выцветали краски:
      Вздохнет и самый бессердечный человек,
      Когда увядшие цветы прекрасной вишни
      Трепещут на ветру и опадают.
      Быть может, эти легкие весенние дожди —
      Всего лишь слезы горестных небес.
      Трудно переоценить, как сильно в Японии любят и почитают вишню. Вишневые 
деревья в дальних горных деревеньках должны задержать свое цветение, пока не 
увянут цветы в городах, чтобы городские жители успели полюбоваться ими. Красоту 
японской женщины часто сравнивают с цветущей вишней, тогда как ее добродетель 
олицетворяют цветы сливы.
      Камелия
      Камелия местечка Яэгаки со сдвоенным стволом и огромной кроной очень 
древняя и считается священной. Она окружена изгородью, внутри которой стоят 
каменные фонари. Из-за необычной формы дерева с его сросшимся посередине 
двойным стволом возникла вера в то, что эта древняя камелия символизирует 
счастливую супружескую жизнь и, более того, что на ней живут добрые духи, 
всегда готовые откликнуться на молитвы влюбленных.
      Но камелия не всегда приносит удачу. Существует легенда об этом дереве, 
которое бродило по ночам в саду самурая в местечке Мацуэ. В конце концов эти 
странные беспокойные прогулки стали происходить настолько часто, что дерево 
решили срубить. Но как только топор вонзился в ствол камелии, оттуда фонтаном 
хлынула кровь.
      Криптомерия
      Еще одно дерево является предметом почитания в Японии — это могучая 
криптомерия. Между Уцуномия и Никко есть аллея криптомерий длиной в двадцать 
миль. Одно из деревьев, растущих на этой аллее, имеет семь футов в диаметре. 
Говорят, что его посадила группа из восьмисот буддийских монахов из провинции 
Вакаса.
      Дух дерева
      В Японии многие виды деревьев наделяются волшебной силой. Есть древесный 
дух по имени Ки-но-о-бакэ, который может ходить и принимать различный облик. 
Дух дерева говорит мало, а если его потревожить, прячется в дупле или среди 
листвы. Дух бога Кодзин, которому преподносят очень старых кукол, живет в 
дереве эноки.
      

      Священное дерево, обвитое ритуальной веревкой. Храм Сумиёси в Осаке.
      Волшебный каштан
      Принцесса Хинако однажды попросила принести ей каштанов, но взяла только 
один, надкусила его и выбросила. Каштан пустил корни, и, когда из него выросло 
дерево, на всех плодах виднелся след, который оставили зубки принцессы. Таким 
странным образом каштан сохранил память о ней даже после ее смерти.
      Молчаливая сосна
      Император Готоба, который очень не любил лягушачье кваканье, однажды 
услышал, как воет ветер в ветвях растущей неподалеку сосны. Император громко 
приказал сосне замолчать, и эти слова произвели такое сильное впечатление, что 
сосна послушно замерла и никогда больше не двигалась. И даже самый сильный 
ветер не мог поколебать ни единой иголочки на ее ветвях.
      Жена-Ива
      В одной японской деревне росла огромная ива. Многие поколения жителей 
деревни любили и почитали это дерево. Летом оно становилось местом отдыха, под 
его сенью жители собирались после дневных трудов, когда спадала полуденная жара,
 и разговаривали до тех пор, пока сквозь крону не засияет лунный свет. Зимой 
ива была похожа на огромный раскрытый зонт, засыпанный сверкающим снегом.
      Хэйтаро, молодой крестьянин, жил неподалеку от старой ивы. Он больше всех 
остальных испытывал глубокую привязанность к могучему дереву. Проснувшись утром,
 первой он видел иву, а потом, возвращаясь после работы с поля, он жадно искал 
глазами привычные очертания старого дерева. Иногда он зажигал ароматические 
палочки у корней ивы, преклонял колена и возносил молитвы.
      Однажды к Хэйтаро пришел старик, живший в этой же деревне, и сказал, что 
односельчане хотят построить мост через протекаюшую рядом реку. А для этого им 
нужно много древесины, и они решили срубить старую иву.
      — Им нужна древесина? — воскликнул Хэйтаро и закрыл лицо руками. — Из 
моей любимой ивы хотят построить мост? И тогда ее постоянно будут топтать чужие 
ноги? Никогда я на это не соглашусь! Никогда!
      Немного успокоившись, Хэйтаро предложил старику срубить деревья в его 
собственном саду, если жители согласятся пустить их на доски для моста и не 
тронут старую иву. Старик с готовностью принял это предложение. Ива осталась 
живой и невредимой.
      Однажды ночью Хэйтаро сидел у подножья могучего дерева и вдруг увидел 
рядом с собой прекрасную женщину. Она застенчиво глядела на него, как будто 
хотела что-то сказать.
      — Благородная госпожа, — обратился к ней Хэйтаро. — Я вижу, вы ждете 
здесь кого-то. Я пойду домой, не буду вам мешать. Хэйтаро не лишен сочувствия к 
тем, кто влюблен.
      — Он не придет, — сказала женщина с улыбкой.
      — Может быть, он больше вас не любит? О, как ужасны насмешки любви, они 
оставляют позади лишь пепел и могильный мрак!
      — Он не перестал меня любить, господин.
      — И все же он не пришел! Как это странно!
      — Он пришел. Его сердце всегда здесь, у корней этой ивы, — с этими 
словами женщина лучезарно улыбнулась и исчезла.
      Каждую ночь они встречались у старой ивы. Застенчивость женщины 
постепенно прошла, и она все не могла наслушаться, как Хэйтаро превозносит 
достоинства могучего дерева.
      Однажды ночью Хэйтаро сказал ей:
      — Милая, ты станешь моей женой? Ты как будто появилась из этой самой ивы, 
вы так с ней похожи!
      — Я согласна, — отозвалась женщина. — Зови меня Хиго, но, ради нашей 
любви, не спрашивай меня ни о чем. У меня нет ни матери, ни отца. Когда-нибудь 
ты все поймешь.
      Хэйтаро и Хиго поженились, и через некоторое время у них родился ребенок, 
которого они назвали Тиёдо. Они жили бедно, но были самой счастливой парой во 
всей Японии.
      Дни шли за днями, супруги жили душа в душу, пока однажды в деревню не 
пришли важные вести из столицы. Все жители взволнованно обсуждали удивительную 
новость, которая вскоре достигла ушей Хэйтаро. Однажды император решил 
построить в Киото храм, посвященный богине Каннон, а потому разослал повсюду 
гонцов в поисках древесины. Односельчане сказали, что они тоже должны внести 
вклад в постройку священного храма и срубить для императорского гонца их старую 
иву. Сколько ни убеждал их Хэйтаро, сколько ни предлагал выбрать какое-нибудь 
другое из принадлежавших ему деревьев, все было напрасно: ни одно дерево не 
могло сравниться по красоте и величию с могучей ивой.
      Хэйтаро пришел домой и рассказал обо всем своей жене:
      — О жена моя, они собираются срубить нашу любимую иву! До нашей свадьбы я 
не мог и помыслить об этом! Но теперь у меня есть ты, и я надеюсь, что однажды 
смогу смириться с этой ужасной потерей.
      Той же ночью Хэйтаро разбудил ужасный крик.
      — Хэйтаро, — сказала его жена. — Здесь так темно! Со всех сторон я слышу 
какой-то шепот… Ты здесь, Хэйтаро? Слышишь? Они рубят иву! Смотри, как ее тень 
дрожит в лунном свете. Знай, что я — душа этого дерева! Поселяне убьют меня, 
они разрубят меня на куски! Как мне больно, Хэйтаро, как же мне больно! Положи 
вот сюда свои руки. Мне так легче.
      — Жена моя, моя ивушка! — плакал Хэйтаро.
      — Муж мой, — тихо прошептала Хиго, прижавшись своей мокрой бледной щекой 
к его лицу. — Я умираю. Такую любовь, как наша, нельзя срубить топором, как бы 
ни был силен удар. Я буду ждать тебя и Тиёдо… О, мои волосы струятся по ветру! 
Мое тело разрублено!
      Снаружи раздался оглушительный треск. Хэйтаро подбежал к окну: старая ива,
 зеленея, лежала на земле с растрепанными ветками. Хэйтаро огляделся в поисках 
той, которую он любил больше всего на свете. Но его жена-ива исчезла.
      Дерево одноглазого монаха
      В древние времена на вершине горы Окияма стоял храм, посвященный Фудо, 
Богу Огня, окруженному огнем, с мечом в одной руке и с веревкой в другой. 
Двадцать лет человек по имени Эноки был священником в этом храме, и одной из 
его обязанностей было охранять Фудо, который восседал в закрытом святилище, 
куда мог входить только настоятель. Все это время Эноки честно исполнял свои 
обязанности и не поддавался искушению хоть одним глазком взглянуть на страшного 
бога. Но однажды утром, увидев, что дверь в святилище приотворена, он не смог 
побороть любопытство и заглянул внутрь. В то же мгновение он ослеп на один глаз 
и превратился в презренного тэнгу.
      Эноки не смог пережить такой позор, и через год умер. Его дух поселился в 
большой криптомерии, которая росла на восточном склоне горы. И с того дня 
моряки, застигнутые штормом, обращались за помощью к духу Эноки. Если в ответ 
на их молитвы дерево освещалось яркой вспышкой — это значило, что шторм 
наверняка утихнет.
      У подножья горы Окияма лежала деревенька, где молодежь была очень 
распущенна и не соблюдала законов морали. Во время праздника Бон они танцевали 
Бон-одори — праздничный танец, при исполнении которого они делали неприличные и 
уродливые движения. С каждым годом их танцы становились все необузданней, и 
из-за распущенности тамошней молодежи об этой деревне пошла дурная молва.
      Однажды после особенно бурного празднования Бон молодая девушка по имени 
Кими отправилась на поиски своего возлюбленного Куросукэ. Но вместо него она 
встретила незнакомого красивого юношу. Он улыбнулся Кими и поманил ее рукой. 
Кими вмиг позабыла о Куросукэ. С этой минуты она возненавидела бывшего 
возлюбленного и без колебаний последовала за привлекательным молодым человеком. 
Больше в деревне ее никто никогда не видел, и девять других красивых, но 
распущенных девушек бесследно исчезли. И всякий раз появлялся тот же 
таинственный юноша, чтобы соблазнить и увести их за собой.
      

      Тэнгу.
      
      Старейшины деревни собрались на совет и решили, что это был дух Эноки: он 
разгневался из-за невоздержанности молодых людей во время праздника Бон. 
Поэтому в облике прекрасного юноши он явился, чтобы наказать распутников. Узнав 
об этом, господин Кисивада призвал к себе Сонобэ и приказал ему отправиться к 
большой криптомерии на горе Окияма.
      Добравшись до цели своего путешествия, Сонобэ обратился к древнему дереву 
со словами:
      — О, приют духа Эноки! Как смел он забрать наших дочерей? Если и дальше 
люди будут исчезать из нашей деревни, мне придется срубить тебя и дух Эноки 
вынужден будет искать себе другое пристанище.
      Едва он произнес эти слова, как в тот же миг начался ливень, и Сонобэ 
услышал глухой гул мощного землетрясения. Внезапно перед ним явился дух Эноки и 
сказал Сонобэ, что своим дурным поведением деревенская молодежь оскорбила богов.
 Вот почему, как и предполагали старейшины деревни, дух Эноки превратился в 
прекрасного юношу, чтобы наказать обидчиков.
      — Ты найдешь их, — сказал дух Эноки, — привязанными к деревьям на одной 
из вершин Окияма. Иди, освободи их, и пусть они вернутся в деревню. Они не 
только раскаялись в содеянном безрассудстве, но теперь смогут убедить остальных 
вести благородную и праведную жизнь.
      С этими словами дух Эноки исчез в кроне криптомерии.
      Сонобэ отправился на вершину горы и освободил девушек. Они вернулись 
домой и стали хорошими, послушными дочерьми. С того времени и до наших дней 
боги вполне довольны жителями деревушки, которая приютилась у подножия горы 
Окияма.
      Сожжение трех бонсай
      Во времена правления императора Фукакуса жил-был знаменитый регент, 
Саймёдзи Токиёри. Когда ему исполнилось тридцать, он на несколько лет удалился 
в монастырь. Но нередко его покой нарушали горькие жалобы крестьян, которые 
страдали от произвола деспотичных чиновников. Больше всего Токиёри волновало 
благополучие его народа, и после долгих раздумий он решил изменить внешность и 
отправиться в путь, чтобы как можно ближе узнать жизнь бедняков. А затем 
использовать всю свою силу, чтобы пресечь преступное злоупотребление властью 
среди чиновников и вельмож.
      Токиёри отправился в путь и через некоторое время оказался в Сано, что в 
провинции Кодзукэ. Стояла зима, и из-за сильной метели странник заблудился. 
Несколько часов он устало брел по лесу в поисках какого-нибудь убежища и уже 
решил было устроиться на ночлег прямо на земле под деревьями, когда, наконец, к 
его радости, невдалеке показался огонек. У подножья холма приютилась маленькая 
соломенная хижина, куда и направился Токиёри. В хижине жила женщина, она 
приветствовала усталого путника, и Токиёри сказал:
      — Я заблудился и был бы очень признателен, если бы вы пустили меня 
переночевать.
      Добрая женщина объяснила, что мужа ее нет дома, а хорошей жене не 
пристало пускать в дом незнакомцев в отсутствие хозяина. Токиёри нисколько не 
был обижен таким ответом. Напротив, несмотря на то что ему предстояло провести 
эту вьюжную ночь в лесу, он был очень рад встрече с такой добродетельной 
женщиной. Однако не успел Токиёри отойти на несколько десятков шагов, как вдруг 
услышал, что его окликает мужской голос. Токиёри остановился и обернулся: возле 
хижины стоял какой-то мужчина и махал ему рукой.
      Оказалось, что это вернулся муж доброй женщины, с которой только что 
говорил Токиёри. Мужчина принял регента за странствующего монаха и вежливо 
пригласил Токиёри переночевать с ними, извинившись за столь скромную обстановку 
и угощение.
      Хозяева достали все свои скудные припасы, чтобы накормить гостя. У 
Токиёри с утра не было во рту маковой росинки, так что он воздал должное 
безыскусному угощению, отметив про себя, что ему подали не рис, а всего лишь 
просо. Очевидно, хозяева были действительно очень бедны и тем не менее проявили 
удивительную щедрость по отношению к незнакомцу, что сильно тронуло Токиёри. 
Более того, поужинав, все собрались погреться у очага, но огонь уже почти погас 
из-за нехватки дров. Хозяин заглянул в сундук, где у него хранились дрова, но 
увы — там было пусто. Не потратив и секунды на размышления, мужчина вышел в 
укрытый снегом сад и вернулся, неся три карликовых деревца: сосну, сливу и 
вишню.
      Во все времена в Японии высоко ценили бонсай: выращивание таких деревьев 
требует очень много времени и сил, и они ценятся японцами за свой возраст и 
неповторимую красоту. Но несмотря на горячие протесты Токиёри, хозяин хижины 
разломал свои маленькие деревца и бросил в огонь.
      Токиёри, увидев, что в саду простого крестьянина есть такие драгоценные 
деревья, уже не сомневался в том, что этот щедрый человек — крестьянин не по 
происхождению, а вынужден был стать им под давлением каких-то жизненных 
обстоятельств. На вопрос Токиёри хозяин хижины сказал, что его зовут Сано Цунэё 
и что он некогда был самураем, а затем ему пришлось заняться земледелием из-за 
бесчестия одного из своих родственников.
      Токиёри сразу вспомнил этого самурая и предложил ему обратиться с 
прошением к правителю. Но Сано возразил, поскольку добрый и справедливый регент 
умер (так он думал), а его преемник слишком молод, подавать ему прошение 
совершенно бесполезно. Тем не менее, он добавил, что в случае объявления набора 
в ряды войск императора он немедленно явится в Камакура. Именно эта мысль о 
возможности когда-нибудь быть полезным своей стране смягчала горечь лет, 
проведенных в нищете.
      В нашем пересказе эта беседа заняла всего несколько строк, тогда как на 
самом деле она длилась намного дольше: Токиёри и Сано проговорили всю ночь до 
самого утра. И когда затем открыли ставни, за окном яркое зимнее солнце 
освещало заснеженный мир. Прежде чем отправиться в путь, Токиёри тепло 
поблагодарил хозяев за гостеприимство. И уже после его ухода Сано вдруг понял, 
что забыл узнать имя своего ночного гостя.
      Случилось так, что следующей весной в Камакура объявили о наборе воинов. 
Как только Сано услыхал эту радостную весть, он немедленно собрался в дорогу, 
чтобы исполнить свой долг. Его доспехи сильно прохудились во многих местах, 
оружие покрылось ржавчиной, а лошадь была в очень плохом состоянии. Сано имел 
убогий и жалкий вид по сравнению с множеством блистательных воинов, собравшихся 
в Камакура. Многие из них отпускали в адрес Сано весьма нелестные замечания, но 
тот молча сносил все насмешки. Он одиноко стоял посреди сверкающих рядов 
самураев, когда к ним на красивой лошади подъехал глашатай со знаменем, на 
котором был изображен фамильный герб регента. Звонким, чистым голосом глашатай 
громко объявил, что его господин желает видеть воина в самых бедных доспехах. 
Сано с тяжелым сердцем повиновался приказу. Он думал, что регент хочет выразить 
свое недовольство по поводу его появления здесь в столь жалком виде.
      Тем более Сано был удивлен оказанным ему любезным приемом. Но его ждало 
еще большее изумление, когда слуга распахнул раздвижные двери и в соседней 
комнате Сано увидел регента Саймёдзи Токиёри. Это был не кто иной, как тот 
самый монах, что когда-то остановился на ночлег в бедной хижине Сано. Токиёри 
тоже не забыл, как горели в очаге карликовые деревья: сосна, слива и вишня. В 
награду за эту жертву, с готовностью совершенную без всякой задней мысли, 
Токиёри повелел вернуть Сано те тридцать деревень, которые были отняты у него. 
Вдобавок Токиёри пришла в голову удачная мысль подарить благородному и верному 
воину еще три деревни под именами Мацу-идзу, Умэда и Сакурай: мацу, умэ и 
сакура — японские названия сосны, сливы и вишни.
      Влюбленные сосны
      Близок рассвет,
      Иней лежит
      На ветвях сосен.
      Но они зеленеют,
      Не меняя цвета.
      Утром и вечером
      Каждый день под ними
      Сметают иголки,
      Но их не становится меньше.
      Правда, что эти сосны
      Не сбрасывают свой убор:
      Их зелень всегда свежа
      Веками напролет,
      Как виноградные лозы Масака.
      И даже среди вечнозеленых деревьев,
      Символа неизменности,
      Славятся они,
      И слава их вечна до конца времен —
      Тех сосен, что состарились вместе.
      «Такасаго»
      «Такасаго» обычно считалась одной из самых знаменитых пьес театра Но. Эти 
пьесы исполнялись великолепными актерами на старинном диалекте. Сюжет 
«Такасого» несет в себе отголоски фаллического культа, широко распространенного 
среди примитивных народов. Сосна в Такасаго символизирует собой долголетие, и в 
последующей хоровой песне мы можем ощутить всю мощь этого вечнозеленого дерева:
      Вот он, бескрайний мир.
      Распростертые руки танцующих дев
      В священных одеждах
      Изгонят все сущее зло.
      Их руки, прижатые к груди,
      Рождают счастье и удачу.
      Гимн тысячам осенних дней
      Да принесет благословенье людям,
      А песня десяти тысяч лет
      Да продлит дни нашего повелителя.
      И в то же время
      Голос ветра,
      Что шевелит иголки сосен,
      Состарившихся вместе,
      Принесет радость нам.
      «Такасаго»
      До сих пор японцы верят в чудотворную силу сосны. Это бросается в глаза 
во время празднования Нового года, когда сосновыми ветками украшают входные 
ворота и двери во время новогодних празднеств. И этот обычай, и тот, о котором 
рассказывается в трагедии Ноо, берут начало от большой сосны Такасаго. Ниже мы 
приводим связанную с ней легенду.
      В древние времена в Такасаго жил-был рыбак. У него была жена и дочь по 
имени Мацуэ. Больше всего на свете Мацуэ любила сидеть под большой сосной и 
смотреть, как неустанно падают на землю иголки. Она собирала опавшие иголки и 
украшала ими красивое платье и ленты, приговаривая:
      — Я не надену эти сосновые одежды до своей свадьбы.
      В это время один юноша, Тэё, стоял на крутом берегу Сумиёси и смотрел на 
летящую цаплю. Все выше и выше поднималась цапля в синее небо, а потом полетела 
за море, туда, где в деревушке жила дочь рыбака.
      Тэё очень любил путешествовать. И тут он подумал, как интересно было бы 
переплыть море и увидеть тот, другой, берег, куда полетела цапля. Поэтому 
однажды утром Тэё нырнул в воду и поплыл. Он плыл очень долго, и в конце концов 
ему начало казаться, что волны кружатся и танцуют вокруг него, а небо 
спустилось к самой воде и хочет коснуться его. Юноша потерял сознание и утонул 
бы, но волны сжалились над ним и выбросили бесчувственное тело на берег, туда, 
где сидела под сосной Мацуэ.
      Девушка вытащила Тэё из воды под сень сосновых ветвей и осторожно уложила 
на мягкий ковер из опавших иголок. Вскоре Тэё пришел в себя и стал благодарить 
Мацуэ за ее доброту.
      Тэё не стал возвращаться к себе на родину: спустя несколько счастливых 
месяцев он женился на Мацуэ, которая на свадьбу надела свое платье и ленту из 
сосновых иголок. Когда же умерли родители Мацуэ, эта потеря заставила ее 
полюбить Тэё еще больше. Чем старше становились супруги, тем крепче была их 
любовь. Каждую ночь, когда всходила луна, они рука об руку шли к своей сосне и 
при помощи маленьких грабель расчистили себе место для ночлега и оставались там 
до самого рассвета.
      Однажды ночью серебристый лик луны поднялся над кроной сосны, и лунные 
лучи проникли между ветвями в поисках старой супружеской четы, но тщетно. Двое 
маленьких грабель лежали бок о бок у могучих корней, и луна все ждала, когда же 
зазвучат неторопливые шаркающие шаги Сосновых Влюбленных. Но в ту ночь никто 
так и не пришел. Мацуэ и Тэё обрели вечный покой. Но любовь их и в старости 
была так же сильна и прекрасна, как в юности, и боги позволили душам Мацуэ и 
Тэё вновь вернуться в мир, к той самой сосне, которая столько лет внимала речам 
влюбленных. В лунные ночи их души шепчутся друг с другом, поют, смеются и 
вместе собирают опавшие иголки под нежную песню морского прибоя.
      Глава 4 СУЕВЕРИЯ 
      Японские суеверия. — Человеческие жертвоприношения. — Классическое 
гадание. — Другие формы гадания. — Несчастливые годы и дни. — Дети. — Зовущий 
листок. — Бимбогами. — Хорошие и плохие приметы, связанные с бабочками.
      Японские суеверия
      Вопрос о японских суевериях особенно важен, потому что именно по нему 
можно проследить, как развивались многие мифы и легенды, и в особенности 
фольклор. Суеверия являются тем материалом, из которого бесчисленные странные 
верования постепенно формируются в истории, показывающие, например, как 
сознание крестьянина пыталось противостоять неким сверхъестественным силам или 
обратить их себе на пользу в повседневной жизни.
      Человеческие жертвоприношения
      В доисторические времена верили, что лук (оружие) обладает 
сверхъестественной силой. Чудесным образом появляясь на крыше какого-нибудь 
дома, он был знаком того, что старшую незамужнюю дочь надо принести в жертву. 
Ее погребали живой, отдавая плоть божеству диких зверей. Позже, однако, лук 
перестал являться посланием жестокого божества и постепенно утратил свой 
зловещий смысл, став символом безопасности, прикрепленным к остроконечному 
шесту крыши, и считался счастливым амулетом.
      Другой пример человеческого жертвоприношения — это старый обычай 
погребения живого человека для обеспечения устойчивости моста или крепости. В 
былые дни, когда существовал подневольный труд, к несчастью, неприкосновенность 
человеческой жизни значила очень мало. Те, кто трудились подневольно, были во 
власти безжалостного надсмотрщика, который подкреплял свои приказания ударом 
копья. Он был готов убить всех, кто ленился или не подчинялся, и много трупов 
можно было найти в каменной кладке. Если надо было перекрыть реку или быстро 
построить крепость, такое прискорбное деяние считалось обычным поступком.
      Когда строили новый мост, гарантией того, что он простоит долго, было не 
только человеческое жертвоприношение или горе, но иногда радость и счастье. 
Первые, кому разрешалось пройти по мосту, были особенные счастливчики. 
Рассказывают, что мост Мацуэ первыми перешли два добродушных старика (у каждого 
из них было по двенадцать детей) в сопровождении своих жен, детей, внуков и 
правнуков. Эта радостная процессия сопровождалась ликованием и фейерверком. Но, 
к сожалению, строительство старого моста Мацуэ, который сейчас заменен новым, 
менее живописным, связано с традицией жертвоприношения.
      Когда Хорио Ёсихару стал даймё провинции Идзумо, он задумал строительство 
моста через бурную реку у местечка Мацуэ. Много невольников выполняло его 
желание, но работа не спорилась. Бесчисленные каменные глыбы были опущены в 
бушующую воду, чтобы сделать фундамент для опор моста, но вода уносила камни, а 
когда мост стал приобретать зримые очертания, он был снесен яростным потоком. 
Тогда верили, что духи потока сердятся и, для того чтобы их умиротворить, 
необходима человеческая жертва. Именно поэтому под центральной опорой, где 
поток был особенно бурным, заживо погребли человека. Когда это было сделано, 
работа пошла быстро, и мост простоял три сотни лет. Несчастной жертвой стал 
Гэнсукэ — имя его дали центральной опоре. Говорят, что в безлунные ночи от 
этого места исходит таинственное красное свечение — дух бедного Гэнсукэ.
      Классическое гадание
      Одна из наиболее популярных форм японского суеверия связана с гаданием, и 
конфуцианство, без сомнения, немало способствовало его популярности. И-Цзин, 
или «Книга Перемен», — основной источник этого искусства, и Конфуций посвятил 
много времени изучению этой таинственной работы, так что, как говорят, в 
течение его жизни трижды меняли кожаные ремни, держащие страницы. «Книга 
Перемен» была начата за две тысячи лет до Рождества Христова, а Конфуций 
добавил много нового. Нельзя даже вообразить более сложный способ предсказания 
будущего, чем с помощью восьми триграмм и шестидесяти четырех диаграмм. Именно 
поэтому данная система гадания стала искусством немногих избранных, и с 
течением времени она претерпела различные изменения. Она потеряла в некоторой 
степени свой классический аспект, и многие японские предсказатели отправились в 
деревню, предлагая погадать за умеренную плату, потеряв умение глубокого 
анализа предсказаний по «Книге Перемен». Сравнительно легкая форма гадания 
предполагает наличие пятидесяти гадательных палочек, особым образом 
перетасованных. Предполагается, что их расположение дает ответы на вопросы 
спрашивающего. В древние времена гадание было связано со священным ритуалом. 
Для предсказателя необходимо было, как для оружейника, приготовить себя к 
выполнению задания. Требовалось, чтобы он очистил свое тело, находился в 
отдельном помещении, прошел необходимый процесс подготовки, чтобы взять 
гадательные палочки с благоговением. В определенный момент он должен был, по 
правилам, закрыть глаза, задержать на время дыхание, сконцентрироваться на 
предсказании, потому что верили, что предсказатель, так же как и синтоистский 
священник, призывает на помощь сверхъестественные силы.
      Другие формы гадания
      Были и другие гадания, где не требовалось толкований специалиста. 
Считается, что будущее раскрывается в трещинах и линиях слегка обожженной 
оленьей лопатки. Не всегда было легко найти оленью лопатку, но, в конце концов, 
трещины и линии оказывались более важными, чем кость сама по себе, и с течением 
времени оленью лопатку заменил обожженный панцирь черепахи. А так как гребни 
для волос делались из этого материала, то любая женщина, обжигая свой гребень, 
могла читать линии и удостовериться в верности своего возлюбленного и т. д. 
Девушки предпочитали разгадывать загадку будущего, что оно им приготовило, 
выходя ночью из дома и соединяя в единое целое отдельные замечания прохожих. 
Этот способ нельзя назвать характерным только для Японии, так как он очень 
часто использовался и в других странах. Одержимая любовью девушка пыталась 
узнать, взаимна ли ее любовь, воткнув прут в землю, окружив его различными 
приношениями и подслушивая разговоры тех, кто случайно проходил мимо. Для более 
поздней и усовершенствованной формы этого гадания требовались три девушки, и 
выглядело это следующим образом. Девушки шли на перекресток дорог, где трижды 
повторяли заклинание Бога Дорог. После просьбы к этому божеству они бросали рис 
на землю, потому что рис обладает способностью отгонять злых духов. Потом 
девушки терли пальцы о зубцы гребня из самшитового дерева, так как японское 
название этого дерева «цугэ» означает «говорить». После всех приготовлений они 
вставали каждая на свое место и соединяли в единое целое слова прохожих, 
услышанные ими. В некоторых случаях, чтобы узнать что-нибудь о будущем, 
вставали под мостом и слушали топот ног, а иногда и свистящее дыхание 
священника считалось своего рода приметой.
      Несчастливые годы и дни
      Верили, что определенные периоды жизни человека несчастливы. В жизни 
мужчины считались несчастливыми двадцать пятый, сорок второй и шестьдесят 
первый годы, а в жизни женщины — девятнадцатый, тридцать третий и тридцать 
седьмой. Спасти от неприятностей в эти времена могла только религия. Как 
мужчинам, так и женщинам не рекомендовалось отправляться в путешествие на 
шестнадцатом, двадцать пятом, тридцать четвертом, сорок третьем, пятьдесят 
втором и шестьдесят первом году. Когда суеверные женщины хотели сшить новое 
платье, они бормотали заклинание, а потом бросали три щепотки соли на вставку у 
плеча. Ни одна женщина не брала иглу в день «обезьяны», только в день «птицы». 
В день «обезьяны» сшитое платье может сгореть или его украдут, а сшитое в день 
«птицы» платье приобретет красоту и долговечность птичьего оперения.
      Дети
      Когда у ребенка выпадал зуб, этот зуб бросали под карниз с пожеланием, 
чтобы на его месте вырос зуб демона. Иногда зуб маленького мальчика или девочки 
бросали на пол, чтобы на его месте появился зуб крысы. Чтобы детям не снились 
кошмары, у них на лбу писали слово «собака», а если к этому слову добавить 
набросок Баку, сон малыша обязательно будет хорошим. Слово «собака», написанное 
на лбу у ребенка, являлось защитой от магии лис и барсуков.
      Некоторые снадобья, которыми лечили детские недуги, представляют 
определенный интерес. Кровью из петушиных гребешков лечили расстройства желудка,
 а с сыпью на голове боролись, повторяя такие слова: «В долгие весенние дни 
можно вырвать сорняки, а сорняки в саду надо выдирать сразу». Когда младенец 
неистово кричал, за спиной малыша прикрепляли сумку из собачьей шерсти, он 
сразу прекращал плакать, и заунывный плач сменялся улыбкой. Причиной слепоты 
часто являлась оспа, а чтобы избежать этой напасти, надо было бросить в колодец 
семь горошин, прочитать семь молитв, а потом вычерпать всю воду из колодца.
      Зовущий листок
      Есть в Японии дерево (тэгасиваа), чьи листья по форме напоминают руку. В 
древние времена, когда самураю нужно было уезжать из дома, перед отъездом он 
получал окуня, поданного на листе этого дерева. Это была его прощальная трапеза,
 а когда самурай съедал рыбу, лист вешали над дверью, веря, что он будет 
хранить самурая в пути и поможет благополучно вернуться домой. Совсем не форма, 
а движение листа вызывало приятные ассоциации, когда он под дуновением ветра, 
казалось, манит, зовет в грациозной японской манере.
      Бимбогами
      Обычно считалось, что сухой горох очень хорошо помогает избавиться от 
злых духов, но не так-то легко избавиться от Бимбогами, Бога Бедности. Бедность 
рассматривалась как упрямый и чрезвычайно неприветливый человек. Однако, хотя 
Бимбогами не обращает внимания на сухой горох, его можно победить другим 
способом, с помощью огня.
      Огонь в японской кухне раздували с помощью бамбуковой трубки (хифукэдакэ),
 где вместо кожаных мехов использовали надутые щеки. Когда бамбуковая трубка 
трескалась от жара, внутрь трубки клали медную монету, произносилось заклинание,
 и трубку выбрасывали на улицу или в воду. Такое выбрасывание бесполезного 
бамбука с кухни всегда предполагало насильственное изгнание Бимбогами. В Японии 
кузнечика называют бимбомуси, насекомое бедности. Его стрекотание означает 
неприветливое присутствие Бога Бедности в японском доме.
      Хорошие и плохие приметы, связанные с бабочками
      В Японии бабочек когда-то считали душами людей. Если бабочка влетала в 
комнату для гостей и садилась за бамбуковой ширмой, это был верный знак, что 
вскоре в дом придет гость, которого представляет насекомое. Бабочка в доме 
вообще считалась хорошей приметой, хотя, конечно, все зависело от того, что за 
человека она олицетворяет.
      Но бабочка не всегда приносила хорошие вести. Когда Тайра-но-Масакадо 
готовился к тайному заговору, Киото заполонили стайки бабочек, и люди были 
очень сильно напуганы. По-видимому, эти бабочки являлись душами тех, кто был 
обречен умереть в битве, душами тех живых существ, которые в то время были 
обеспокоены приближением смерти. Бабочки также могли быть и душами умерших, 
которые явились в мир, чтобы попрощаться со своим телом.
      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ПРАЗДНИКИ, ТРАДИЦИИ И СИМВОЛЫ 
      
      Глава 1 ПРАЗДНИКИ 
      Новый год. — Семь богов счастья. — Лодка сокровищ. — Бэндзай-тэн. — 
Бэндзай-тэн и дракон. — Храм богини Бэндзай-тэн у пруда «Вода Рождения». — 
Праздник мальчиков. — Праздник Танабата («Звездные влюбленные»). — Праздник душ 
умерших. — Праздник смеха.
      Новый год
      Сан-га-нити, или три дня Нового года, — один из важнейших японских 
праздников, поскольку японцы придают началу нового года гораздо большее 
значение, нежели мы, европейцы. В Японии первые три дня года — наилучшее время 
для обеспечения счастья и удачи во все последующие дни, для чего совершается 
множество старинных обрядов и церемоний. Прежде чем начать украшать свои дома, 
японцы проводят генеральную уборку. В древности повсюду от императорского двора 
до хижины последнего бедняка, уборке уделялось столько внимания, что по 
повелению сёгуна назначались специальные инспекторы, которые ходили по домам с 
разукрашенными метелками, чтобы проверять работу слуг. Они проводили своей 
метелкой по всем углам и щелям, совершая при этом движения, повторяющие 
иероглиф «вода».
      Японцы не только убираются в доме и расставляют по местам вещи, но и 
изгоняют злых духов, выбрасывая через открытые сёдзи горох и бобы.
      Во время празднования Нового года дома и ворота украшают соломенным 
жгутом-симэнава, который, согласно народным поверьям, ограждает от злых духов и 
несчастий. Обычно его делают из рисовой соломы, и количество симэнава может 
быть три, пять или семь — счастливые китайские числа. Среди украшений также 
немаловажную роль играют ветки сосны. Они символизируют долгую жизнь, и по 
окончании праздника их сжигают.
      Все необходимые для новогоднего праздника кушанья готовятся 30 или 31 
декабря и хранятся в черных или красных лакированных ящичках. Конечно же, 
японские традиционные блюда разнообразны, но новогодний стол каждого японца не 
обходится без моти, которые являются не только ритуальной, но и любимой едой.
      Одной из самых колоритных традиций, связанных с этим праздником, и самой 
притягательной для детей является Лодка Сокровищ с Семью Богами Счастья на 
борту.
      Семь Богов Счастья
      Любимая история для японского художника, несомненно, история о семи Богах 
Счастья, почти всегда преподносимая с безграничным юмором. Вот эти боги: 
Фукурокудзю, с очень длинной головой, ему обычно сопутствует цапля, олень или 
черепаха; Дайкоку-тэн, стоящий на рисовых кипах и сопровождаемый крысой; Эбису, 
несущий рыбу; Хотэй, веселый Бог Смеха, олицетворяющий фразу «Смейся и 
толстей»; далее Бисямон-тэн, в сверкающих доспехах, держащий копье и игрушечный 
храм; Бэндзай-тэн (Бэнтэн), Богиня Красоты, Богатства, Плодородия и Потомства; 
Дзюродзин, очень похожий на Фукурокудзю. Эти семь Богов Счастья, или, если быть 
точным, шесть богов и одна богиня, происхождение которых лежит между синтоизмом,
 буддизмом и брахмаизмом, предположительно, появились в семнадцатом веке.
      

      Бусамон (Бисямон-тэн), попирающий демона. Первоначально божественный 
страж Севера, Бусамон почитался как защитник закона, отвратитель болезней и как 
бог войны. Резьба по дереву, святилище Конго-ин, гора Коя.
      Лодка Сокровищ
      В данном случае японские художники любят изображать Богов Счастья 
величественными пассажирами на Такара-бунэ, Лодке Сокровищ, которая, как 
говорят, причаливает в канун Нового года с грузом, состоящим из Шапки-невидимки,
 Счастливого плаща, Священного ключа, Бездонного кошеля и других любопытных и 
волшебных сокровищ. В это время года картинки с изображением Лодки Сокровищ 
кладутся под детские подушки и, как показывает практика, приносят счастливые 
сны.
      

      Такара-бунэ (Лодка Сокровищ), эпоха Мейдзи.
      Спи, мой милый, пока колокол сумерек
      Не принесет звезд, полных снов.
      С этим сном ты проснешься
      Между смехом и песнью.
      Бэндзай-тэн
      Завяли полевые цветы. И листья кленов,
      Чуть тронутые морозом, слетают на землю.
      Но на морской глади
      Цветы, которые рождены волнами,
      Не увядают, как их собратья на земле,
      Не чувствуют холодного прикосновенья Осени.
      Ясухидэ
      Бэндзай-тэн, Богиня Моря, которая также является одной из Семи Богов 
Счастья. Ее также называют богиней Любви, Красоты и Красноречия. Японские 
художники изображают ее верхом на драконе или змее, возможно, потому что в 
некоторых областях змеи считаются священными животными. Также иногда на 
изображениях у Бэндзай-тэн восемь рук. Шесть простерты над головой и держат лук,
 стрелу, колесо, меч, ключ и священный драгоценный камень, а две руки соединены 
в молитвенном жесте. Во многом эта богиня напоминает Каннон, и образы двух 
богинь часто можно увидеть вместе. Но святилища Бэндзай-тэн чаще встречаются на 
островах.
      Бэндзай-тэн и дракон
      Мы уже упоминали, что Бэндзай-тэн изображают верхом на драконе. Возможно, 
следующая легенда связана именно с этим образом богини.
      В одной пещере жил-был ужасный дракон, пожирающий детей из соседней 
деревушки под названием Косигоэ. Бэндзай-тэн решила положить конец безобразному 
поведению чудовища. Она вызвала сильное землетрясение, а затем на облаке 
прилетела к пещере, где затаился страшный дракон. Спустившись на землю, 
Бэндзай-тэн вошла в пещеру. Она вышла замуж за дракона и сумела убедить 
чудовище прекратить убивать маленьких детей. С приходом Бэндзай-тэн из моря 
поднялся знаменитый остров Эносима, он и поныне считается священным местом, 
посвященным Богине Моря.
      Храм богини Бэндзай-тэн у пруда «Вода Рождения»
      Ханагаки Байсю, молодой поэт и ученый, принимал участие в большом 
празднике, посвященном восстановлению храма Амадэра. Он бродил по саду, и в 
конце концов вышел к источнику, у которого раньше часто утолял жажду. Байсю 
обнаружил, что источник превратился в пруд, на берегу его была дощечка с 
надписью Тандзё-Суй («Вода Рождения») и стоял маленький красивый храм, 
посвященный богине Бэндзай-тэн. Пока Байсю рассматривал, как изменилось все 
вокруг за время его отсутствия, порыв ветра опустил к его ногам клочок бумаги с 
красиво написанным любовным стихотворением. Байсю поднял его и увидел, что 
стихотворение написано женщиной, что иероглифы выписаны очень изящно, а чернила 
совсем свежие.
      Байсю отправился домой, все время перечитывая стихотворение. Вскоре он 
влюбился в автора стихов и решил сделать эту женщину своей женой. В конце 
концов Байсю пришел в храм Бэндзай-тэн у пруда «Вода Рождения» и воскликнул:
      — О богиня, приди мне на помощь! Помоги мне найти эту женщину, которая 
написала стихотворение, принесенное ветром!
      Вознеся молитву, Байсю пообещал не спать семь дней и посвятить седьмую 
ночь молению перед святилищем Бэндзай-тэн в саду храма Амадэра.
      На седьмую ночь своего бдения Байсю услышал, что кто-то просит позволения 
войти у главных ворот сада. Монахи открыли ворота, и в сад вошел старик, одетый 
в церемониальные одежды и черную шляпу. Он молча прошел к святилищу Бэндзай-тэн 
и преклонил колена. Затем дверь святилища таинственно отворилась сама собой, 
бамбуковая занавеска сама собой приподнялась, и за ней стоял красивый мальчик. 
Он сказал старику:
      — Нам жаль молодого человека, который мечтает соединиться со своей 
любимой. Мы призвали тебя, чтобы ты помог устроить их встречу.
      Старик поклонился и вынул из рукава веревку, которой затем обвязал Байсю, 
привязав конец к фонарю у святилища. Потом старик несколько раз взмахнул рукой, 
словно призывая какого-то духа явиться из ночной темноты. В то же мгновение в 
святилище вошла молодая девушка. Почти скрывая свое прекрасное личико за веером,
 она опустилась на колени рядом с Байсю.
      Затем красивый мальчик обратился к Байсю:
      — Мы услышали твои молитвы и знаем, что в последнее время ты перенес 
много страданий. Та, кого ты любишь, теперь рядом с тобой.
      С этими словами божественный юноша удалился, и старик тоже покинул храм.
      Вознеся благодарственную молитву Бэндзай-тэн, Байсю направился к дому. На 
улице рядом с садом он вдруг увидел молодую девушку и сразу узнал в ней свою 
возлюбленную. Байсю заговорил с ней, и, когда она ответила, ее нежный и 
ласковый голос наполнил радостью сердце Байсю. Они вместе шли по тихим улицам и 
наконец очутились возле дома, где жил Байсю. Помолчав, девушка произнесла:
      — Благодаря богине Бэндзай-тэн я теперь являюсь твоей женой.
      И влюбленные вошли в дом.
      Их брак был очень удачным, и со временем счастливый Байсю обнаружил, что 
его жена не только замечательная хозяйка, но также настоящий мастер в искусстве 
аранжировки цветов и в искусстве вышивки. А изящный почерк у нее не менее 
прекрасен, чем ее рисунки. Байсю ничего не знал о ее семье, но поскольку жену 
дала ему богиня Бэндзай-тэн, он не стал ее ни о чем расспрашивать. Лишь одно 
постоянно приводило Байсю в недоумение: по-видимому, соседи совершенно не знали 
и не замечали, что у него есть жена.
      Однажды, когда Байсю гулял по окраине Киото, он увидел, что из ворот 
какого-то дома ему машет слуга. Байсю остановился, слуга подошел к нему, 
почтительно поклонился и сказал:
      — Не соблаговолите ли вы войти в дом? Мой хозяин надеется, что вы не 
откажетесь побеседовать с ним.
      Байсю, который никогда раньше не видел ни этого слуги, ни его хозяина, 
был сильно удивлен этим странным приглашением, но согласился войти. Слуга 
препроводил его в помещение для гостей, а затем появился хозяин дома и 
произнес:
      — Я смиренно прошу прощения за такое невежливое приглашение, но я сделал 
это потому, что получил послание от богини Бэндзай-тэн. У меня есть дочь, и я 
очень хочу подыскать ей хорошего мужа. Я разослал написанные ею стихотворения 
по все храмам Бэндзай-тэн в Киото. Богиня явилась мне во сне и сказала, что 
нашла самого лучшего жениха для моей дочери и что он придет ко мне следующей 
зимой. Я не придал этому сну большого значения, но вчера ночью мне снова было 
видение: передо мной предстала богиня Бэндзай-тэн и сказала, что завтра 
выбранный ею жених для моей дочери придет к моим дверям и тогда я смогу начать 
подготовку к свадьбе. Богиня во всех подробностях описала наружность молодого 
человека, вот почему я так уверен, что вы и есть будущий муж моей дочери.
      Эти странные слова наполнили Байсю глубокой грустью, и когда любезный 
хозяин дома предложил представить ему свою дочь, Байсю все не мог собраться с 
духом и сказать своему возможному тестю, что у него уже есть жена. Байсю 
покорно последовал за хозяином в другую комнату и, к своему изумлению и радости,
 увидел, что дочь этого господина и есть его жена! И все же эта женщина 
чуть-чуть отличалась от его жены, потому что перед ним, улыбаясь, сидела 
женщина во плоти, тогда как та, что некогда появилась в святилище Бэндзай-тэн, 
у пруда «Вода Рождения», была ее бестелесной душой. Говорят, что богиня 
Бэндзай-тэн совершила это чудо ради тех, кто всегда почитал ее: вот почему 
Байсю таким странным образом дважды женился на своей возлюбленной.
      Праздник мальчиков
      Танго-но сэкку — праздник мальчиков — отмечают 5 мая. В этот день повсюду 
развеваются флаги, а дома украшены листьями и цветками ириса, символизирующего 
успех и здоровье. Мальчикам дарят маленькие фигурки великих героев древности. 
Из поколения в поколение старшие передают младшим древние мечи, луки, стрелы, 
копья и т. п.
      Возможно, главной деталью этого праздника является развевающийся на ветру 
бумажный карп. В саду, на крыше или на балконе устанавливают шест, к которому 
прикрепляют ярко раскрашенных бумажных или матерчатых карпов. Внутри они пустые,
 и, когда дует ветер, карпы будто бы летят по воздуху. Карп символизирует нечто 
большее, нежели грубый дух войны, поскольку он олицетворяет стойкость, упорство 
и несгибаемое мужество. Так же как рыба-карп способна плыть против течения, так 
и японские юноши должны бороться со всеми бедами и напастями. Такое 
представление о карпе, возможно, берет начало в замечательной китайской легенде 
о Драконе-Карпе, который после длительной борьбы сумел преодлеть все пороги 
Драконьих Врат, прожил тысячу лет и в конце концов поднялся на небо.
      Звездные влюбленные (Праздник Танабата)
      Один из самых романтичных древних праздников Японии — праздник Танабата, 
Небесной Ткачихи. Его празднуют в седьмой день седьмого месяца, и раньше, по 
обычаю, на крыши домов клали свежесрезанный бамбук или ставили его на землю у 
самых стен дома. К этим бамбуковым стволам привязывали цветные бумажные ленты, 
и на каждой ленте писали стихотворение в честь Танабата и ее мужа Хикобоси, 
например такое: «Спит Танабата, закатав длинные рукава, пока не заалеет рассвет.
 О, аисты на речных отмелях, не будите ее своим криком». Чтобы лучше понять 
смысл праздника Танабата, следует привести здесь одну древнюю легенду.
      У бога Небесного Свода была прекрасная дочь, по имени Танабата. Целыми 
днями ткала она одежды для своего царственного отца. Однажды, когда Танабата 
сидела за ткацким станком, она вдруг заметила красивого юношу, которого звали 
Хикобоси, ведущего на поводу быка. И она сразу же влюбилась в Хикобоси. Отец 
Танабата, прочитав сокровенные мысли дочери, вскоре согласился устроить свадьбу.
 Но, к несчастью, Танабата и ее муж любили друг друга так сильно, что позабыли 
обо всем на свете. Вот почему Танабата перестала ткать и совсем забросила свой 
ткацкий станок, а бык Хикобоси бродил по просторам Равнины Высокого Неба. Бог 
Небесного Свода очень разгневался и повелел, что отныне Танабата и Хикобоси, 
так страстно влюбленных друг в друга, будет разделять Небесная Река. И только 
на седьмую ночь седьмого месяца, если стояла хорошая погода, собиралась большая 
стая сорок и образовывала мостик через реку, и тогда влюбленные могли 
встретиться друг с другом. Но даже на такую короткую встречу они могли 
надеяться не всегда, потому что, когда шел дождь, Небесная Река разливалась и 
становилась слишком широкой, и даже сороки не могли соединить ее берега. И 
тогда влюбленным приходилось ждать новой встречи еще целый долгий год.
      Неудивительно, что на празднике Небесной Ткачихи маленькие дети поют 
«Тэнки ни нари» (О, пусть будет хорошая погода!). Никакие замки и засовы любви 
не помеха, но даже ей не сладить с разлившейся Небесной Рекой. Когда стоит 
хорошая погода и Звездные Влюбленные встречаются после целого года 
утомительного ожидания, говорят, что звезды Вега и Альтаир (в созвездии Лиры и 
Орла) сияют пятью разными цветами — синим, зеленым, красным, желтым и белым. 
Поэтому-то стихотворения в честь Танабата пишут на разноцветных лентах.
      Праздник душ умерших
      Праздник Мертвых, или Бон-мацури, заслуживает упоминания в нашем рассказе,
 поскольку в нем многое связано с легендами.
      Надо сказать, что представления обычного японского крестьянина о 
загробной жизни не очень-то приятны. После смерти тело умершего моют, бреют и 
облачают в белые одежды. На шею вешают мешочек с тремя или шестью рин, в 
зависимости от местности, где совершается обряд погребения. Причина того, что в 
могилу кладут монетку, лежит в поверье, что все умершие, кроме детей, 
отправляются к Реке Трех Дорог. На берегу этой мрачной реки сидит Старуха Трех 
Дорог, ожидая прихода душ вместе со своим мужем. Если старухе не заплатить три 
рин, она отбирает у умершего его белые одежды и, не слушая ничьих уговоров, 
развешивает на деревьях. Затем есть еще не менее грозный и страшный бог Эмма, 
Повелитель Мертвых.
      Праздник Бон проводится с тринадцатого по пятнадцатое июля. В это время 
большая часть домов напоминает лишь остовы жилищ, поскольку они со всех сторон 
открыты дыханию летнего ветерка. Люди ходят в самых светлых и ярких одеждах. 
Бесчисленные бабочки и стрекозы вьются в воздухе над прохладными зарослями 
лотосов или садятся на фиолетовые лепестки ирисов. Вершина Фудзи вздымается в 
чистое синее небо, будто закутанная белым шарфом из тающего снега.
      Утром 13 июля новые рисовые циновки кладут на все буддийские алтари и 
маленькие домашние святилища. В каждом японском доме устраивается угощение для 
большой компании призраков.
      На закате улицы ярко освещаются фонарями, и у дверей домов вешают ярко 
раскрашенные фонари. Те, для кого праздник имеет не просто традиционное 
значение (то есть те, кто недавно потерял близких), ночью идут на кладбище, 
молятся, приносят подношения и зажигают благовония. Также зажигают на кладбищах 
фонари и ставят у могил бамбуковые вазы с цветами.
      

      Указатели входа в Страну мертвых. Гора Осоре-сан, префектура Аомори.
      
      Вечером 15 июля готовится угощение для призраков, а также для тех духов, 
о которых некому позаботиться среди живых. Существует одна легенда, связанная 
именно с этим обрядом праздника Бон. Один человек очень хотел узнать, как живет 
его мать в стране мертвых, так сильно он горевал о ней. Ему явилось видение в 
образе матери, страдающей от голода. Любящий сын приготовил ей миску самой 
лучшей еды, но каждый раз, когда его мать пыталась съесть хоть кусочек, еда 
вспыхивала ярким пламенем и превращалась в золу. Тогда сын спросил у 
буддийского монаха, как можно облегчить страдания матери. Священник объяснил 
ему, что мать наказана за грехи, совершенные ею в земной жизни, и, чтобы спасти 
ее душу, надо накормить души всех монахов из всех стран на пятнадцатый день 
седьмого месяца. Выполнив наказ, сын вернулся к матери и увидел, что она пляшет 
от радости. В этом счастливом танце после пережитого горя и страданий мы видим 
причину возникновения танца Бон-одори, исполняемого на третий день празднества.
      Вечером третьего дня начинаются приготовления к прощанию с душами умерших.
 Тысячи маленьких лодочек наполняют едой и полными любви прощальными посланиями.
 В эти лодочки и садятся уходящие духи. Любящие руки опускают хрупкие суденышки 
в реку, озеро или море. На носу каждой горит крошечный фонарик, тогда как с 
кормы поднимается бледно-голубой дымок благовоний. Фонари играют роль маленьких 
маяков, освещая душам умерших путь назад. В празднике Бон есть какое-то 
трогательное и печальное очарование. Нельзя сказать, что он уникален, поскольку 
в Индии есть подобный праздник под названием Шраддха. Но в Японии он отмечен 
более изысканной и запоминающейся красотой.
      Никто до сих пор не сумел окончательно установить происхождение тории, 
этих прекрасных ворот вникуда. Можно ли найти лучшую дверь для толпы 
странствующих душ? Можно ли найти более подходящее место для призрачных игр, 
чем японский сад с его прудами и мостиками в форме полумесяца, его каменными 
фонарями и дорожками, усыпанными серебристым песком? И можно ли придумать 
лучшее место для призрачных прогулок, чем Бесконечная улица, находящаяся совсем 
рядом с улицей Стариков? В следующем стихотворении Ногути Ёнэдзиро говорит о 
волшебстве японской ночи, одной из трех ночей, когда души приходят в мир за 
своими земными воспоминаниями:
      О ароматный фиолетовый ветер японской ночи!
      Убывающая луна похожа на сказочный золотой корабль,
      Она неспешно плывет сквозь море грез.
      (Я слушаю неслышимую музыку Красоты на лунном корабле,
      Я даже слышу шелест ее золотого платья.)
      Сотни фонарей в знак любви и мольбы
      Горят на улицах, подобно незабвенным воспоминаниям.
      О серебряная музыка женских деревянных гэта!
      Разве эти девушки — не маленькие призраки
      из глубины времен?
      Разве они вернулись сюда не затем, чтобы исполнить
      тысячу позабытых причуд?
      О причудливый мир японской ночи,
      Рожденной из старой любви и неисполненных желаний!
      Плачущая любовная песня японской ночи,
      Музыка сямисэна — музыка страсти и слез!
      О, долгий плач сердца во тьме среди любви!
      Праздник смеха
      Возможно, Праздник смеха — в некотором смысле самый старинный из всех 
японских праздников. В октябре процессия стариков направляется к одному из 
синтоистских храмов, неся на шестах две коробки, с апельсинами и хурмой. За 
ними следуют дети с этими же фруктами, насаженными на бамбуковые посохи. Как 
только предводитель процессии подходит к храму, он поворачивается к остальным и 
строит самую нелепую и смешную рожу, какую только можно представить, и вся 
толпа начинает смеяться. Это веселье берет начало в событиях, о которых 
рассказано в следующей легенде.
      В октябре боги раньше собирались в одном из больших храмов Идзумо, чтобы 
обсудить и привести в порядок любовные дела смертных. Все уже собрались, когда 
один из богов спросил:
      — А где же Мива?
      Все принялись искать его, но тщетно. А дело в том, что бог Мива был 
совершенно глухой и из-за своей глухоты перепутал день, назначенный для встречи 
богов в храме. Когда он пришел в Идзумо, все уже разошлись, и боги очень 
смеялись, узнав о причине его отсутствия. Их смех японцы и повторяют год за 
годом на Празднике смеха.
      Глава 2 ПЕСТРАЯ СМЕСЬ 
      Живые куклы. — Тории. — Зеркала. — Хидари Дзингоро. — Божественное 
зеркало. — Душа зеркала. — Веер. — Асагао. — Цветы и сады. — Символика цветов.
 — Праздник Бон. — Хризантема. — Призрак лотоса. — О чае и чайной церемонии. — 
Легенда о чайном листе. — Дарума. — Легенды в японском искусстве. — Миф и 
японская поэзия.
      Живые куклы
      Когда-то люди верили, что некоторые куклы могут оживать, обретая в своем 
тельце человеческую душу. Это поверье — отголосок древнего представления о том, 
что сильная любовь может оживить неодушевленный предмет, похожий на живое 
существо. В древней Японии куклы передавались по наследству от одного поколения 
к другому и иногда сохранялись в отличном состоянии на протяжении более сотни 
лет. Сто лет кукла проводила в детских руках, ее кормили, каждую ночь 
укладывали спать, постоянно ласкали и баюкали, и это, несомненно, порождало 
веру в чудеса в поэтическом воображении счастливого и по-детски невинного 
народа.
      Куклу-девочку называют О-Току-сан, а куклу-мальчика — Токутаро-сан. 
Существовало поверье, что, если плохо обращаться с такой куклой или как-либо 
обидеть ее, она станет плакать и злиться и принесет несчастье своим хозяевам. У 
этих кукол есть также много других сверхъестественных способностей.
      Давным-давно в одной семье была кукла, почитаемая почти так же, как и 
богиня Кисимодзин, которой японские жены возносят молитвы с просьбой даровать 
им ребенка. Эту куклу попросила на время одна бездетная супружеская пара. 
Супруги надели на нее новую одежду и очень заботились о кукле, уверенные, что у 
нее есть душа и что она обязательно поможет им родить ребенка. Легенда говорит 
о том, что кукла была настолько живой, что, когда в доме начался пожар, она со 
всех ног бросилась наружу, спасая свою жизнь!
      Место упокоения кукол
      Что же происходит с японской куклой, когда после долгих и счастливых лет 
жизни она ломается? С этого момента она считается мертвой, но с ее останками 
обращаются очень почтительно. Их не выбрасывают на помойку, не сжигают и даже 
не пускают по течению реки, как это принято было делать с увядшими цветами. 
Останки куклы не хоронят, а посвящают божеству Кодзин. Считается, что Кодзин 
живет в дереве, а рядом с деревом стоит небольшое святилище и тории. Здесь и 
оставляют старых сломанных кукол. Личико куклы может быть исцарапано, шелковое 
платьице может быть порванным и выцветшим, ручки и ножки могут быть сломаны. Но 
ведь когда-то у этой куклы была душа, и она таинственным образом дарила радость 
материнства тем, кто жаждал иметь ребенка.
      

      Священное дерево с часовней.
      
      Нужно еще добавить, что третьего марта в Японии отмечается праздник 
девочек. Его называют Хина Мацури — Праздник кукол.
      Тории
      Мы уже упоминали выше, что такое тории. Относительно этого существуют 
самые разные мнения. Например, есть мнение, что слово «тории» означает «жилище 
птиц» или «птичье гнездо». На верхней перекладине этих внушительных ворот птицы 
приветствуют рассвет нового дня, и птичье пение призывает монахов на утреннюю 
молитву. В одной легенде говорится, что однажды солнце сошло на землю в обличье 
птицы Хоо, посланника любви, мира и доброй воли, и село на одни из ворот тории.
      Существует также мнение, что тории пришли в Японию из других стран, но 
эти ворота получили уже существовавшее на тот момент название, которое 
первоначально означало «перемычка окна или двери», а затем приобрело 
религиозно-духовный смысл.
      Самые древние японские тории возводились обычно из нелакированного 
дерева: из прямых стволов деревьев в их естественном состоянии, иногда лишь 
очищенных от коры. Позже дерево стали красить в густой ярко-алый цвет, возможно,
 чтобы усилить эффект, когда ворота стояли на фоне лесных зарослей. Несмотря на 
то что тории изначально были связаны с синтоизмом, со временем их заимствовали 
буддисты, совершенно изменившие их простую и красивую форму: загнули вверх 
концы горизонтальной перекладины, а дерево стали украшать надписями и 
различными узорами.
      Скамеечка для ног императора
      Каким бы ни было происхождение и назначение синтоистских торий, никто не 
сможет опровергнуть их изысканную красоту и многие согласятся с тем, что это 
самые прекрасные ворота в мире. И наверное, самыми красивыми из всех являются 
тории возле храма Ицукусима на острове Миядзима, которые называются «Скамеечка 
для ног императора», «Ворота Света» или «Водяные Ворота Священного Острова».
      Разве эти ворота — не истинный символ Правильного Пути, который, согласно 
синтоистскому вероучению, является той целью, к которой должно обращать свой 
взор, — Путь Богов? Разве они — не знак, несущий некое мистическое послание по 
велению богов на фоне рассветного и закатного солнца? Одним своим присутствием 
они подчеркивают глубину и буйство аллеи криптомерий, они отражаются в темной 
глади воды медленных рек и в серебряных волнах Японского моря.
      Значимость японских зеркал
      Так же как меч — душа самурая, зеркало — душа женщины.
      Затуманилось зеркало — значит, душа нечиста.
      Японские пословицы
      Древние японские зеркала сделаны из металла, имеют круглую форму и 
выпуклую поверхность. С обратной стороны они украшены сложным выпуклым рисунком 
из цветов, птиц или пейзажей. Некоторые японские зеркала отличаются 
исключительным своеобразием: когда солнце отражается от их лицевой стороны, на 
ней начинает проявляться сверкающее изображение рисунка с обратной стороны 
зеркала. Естественно, это загадочное явление привлекло внимание ученых. После 
длительных исследований было доказано, что кривизна лицевой поверхности зеркала 
над гладкой частью обратной стороны больше, чем кривизна над выпуклым рисунком.
      Одна из самых известных и интересных идей относительно японских зеркал 
состоит в том, что зеркало, постоянно отражая лицо своего владельца, забирает 
себе и частичку его души. В некоторой степени эта мысль относится и к любимым 
старым японским куклам.
      Хидари Дзингоро
      Известный скульптор Хидари Дзингоро однажды влюбился в красавицу, которую 
он повстречал на улице по дороге в свою мастерскую. Хидари Дзингоро был так 
поражен ее редкостной красотой, что по возвращении домой сразу принялся ваять с 
нее статую. В точеные складки одежды он поместил зеркало, которое влюбленный 
скульптор подобрал, когда красавица случайно его обронила. Ведь это зеркало 
тысячи тысяч раз отражало ее прекрасное лицо, а значит, оно впитало в свою 
сверкающую поверхность частичку тела и души своей очаровательной владелицы. 
Возможно, поэтому статуя таинственным образом ожила, принеся своему создателю 
несказанное счастье.
      Божественное Зеркало
      Задолго до того как зеркало стало неотъемлемой частью обихода в японском 
быту, оно имело глубокое религиозное значение в такой религии, как синтоизм. 
Божественное Зеркало, в которое смотрелась Аматэрасу, Богиня Солнца, покоится в 
синтоистском храме Исэ. Другие зеркала хранятся в синтоистских святилищах и 
составляют очень важную часть обстановки, поскольку эти святилища отличаются от 
других своей простотой. Зеркало символизирует человеческое сердце, которое, 
будучи чистым и спокойным, отражает образ самого бога.
      

      Утагава Кусинада. Умывающаяся гейша. Из серии «Современные красавицы» 
(конец 1820-х гг.).
      
      В «Кодзики» говорится, что Идзанаги подарил своим детям гладкий 
серебряный диск и велел им каждое утро и каждый вечер преклонять перед ним 
колена и рассматривать свое отражение. При этом следовало думать о божественном,
 подавлять желания и отгонять все дурные мысли, и тогда в диске отразится 
чистая и прекрасная душа.
      Душа Зеркала
      Когда святилище Огавати-Мёдзин пришло в упадок, служивший в нем 
синтоистский монах по имени Мацумура отправился в Киото, чтобы подать сёгуну 
прошение о пожертвовании на восстановление храма.
      В Киото Мацумура со своей семьей пришлось поселиться в доме, о котором 
шла дурная молва: многие его жильцы покончили с собой, бросившись в колодец на 
северо-восточной стороне двора. Но Мацумура не верил этим досужим россказням и 
нисколько не боялся злых духов.
      Тем летом в Киото началась сильная засуха. И хотя все речки и колодцы 
пересохли, вода в колодце в саду Мацумура переливалась через край. Многие 
бедняки приходили к Мацумура, умоляя дать им хоть немного воды. Мацумура никому 
не отказывал, но, несмотря на это, колодец всегда оставался полным доверху.
      Но однажды в колодце нашли мертвое тело одного слуги, который пошел в сад 
набрать воды. В данном случае самоубийство исключалось, и вряд ли слуга мог 
упасть в колодец случайно. Когда Мацумура узнал о происшествии, он отправился в 
сад, чтобы осмотреть колодец. К его изумлению, вода в колодце сама собой 
забурлила, а когда волнение немного утихло, Мацумура увидел на поверхности 
чистой воды отражение прекрасной женщины. Она держала в руках зеркало и 
кокетливо смотрелась в него. Увидев Мацумура, женщина улыбнулась ему. От этой 
загадочной улыбки у него закружилась голова: все вокруг утонуло в тумане, ясным 
оставалось только лицо прекрасной незнакомки. Мацумура почувствовал 
непреодолимое желание броситься в воду, чтобы коснуться таинственной красавицы. 
Он долго боролся с этим странным чувством и, наконец, сумел справиться с собой. 
Вернувшись в дом, он распорядился поставить вокруг колодца изгородь, запретил 
подходить к нему и брать оттуда воду.
      Вскоре засуха кончилась: три дня и три ночи не переставая шел сильный 
дождь, и в городе случилось землетрясение. На третью ночь, когда еще бушевала 
буря Мацумура услышал громкий стук в дверь. Монах спросил, кто там. Он 
приоткрыл дверь: на пороге стояла та самая женщина из колодца. Мацумура 
отказался пустить ее в дом и спросил, зачем она погубила столько невинных людей.

      — Увы! — ответила женщина. — Добрый монах, я не хотела убивать их. Это 
Ядовитый Дракон, живущий в колодце, заставлял меня соблазнять людей, чтобы они 
утонули. Но боги приказали Ядовитому Дракону найти себе другое прибежище, и 
сегодня я смогла покинуть свою темницу. Теперь в колодце осталось немного воды, 
и ты сможешь найти на дне мое тело. Похорони его, как подобает, и я щедро 
награжу тебя.
      С этими словами женщина исчезла так же внезапно, как и появилась.
      На следующий день рабочие вычистили колодец, и на дне они обнаружили 
древние украшения для волос и старое зеркало, сделанное из металла.
      Мацумура, будучи мудрым человеком, взял зеркало и протер его в надежде 
найти решение загадки. На обратной стороне зеркала он увидел несколько 
иероглифов. Многие из них были слишком расплывчаты и неразборчивы, но Мацумура 
сумел прочитать: «Третий день третьего месяца». В старину третий месяц 
назывался Яёи, или месяц Роста. Вспомнив, что та женщина назвалась Яёи, 
Мацумура понял — к нему, скорее всего, приходила Душа Зеркала.
      Мацумура приказал заново посеребрить и отполировать зеркало и изготовить 
для него шкатулку, которую затем поместили в специально отведенную комнату.
      Однажды, когда Мацумура сидел в той комнате, где хранилось зеркало, ему 
снова явилась Яёи, еще прекраснее, чем прежде: она сверкала, как полная луна в 
летнюю ночь. Она приветствовала Мацумура и сказала, что она — действительно 
Душа Зеркала. По словам красавицы, зеркало вначале принадлежало госпоже Камо, 
придворной даме императора, а затем стало фамильной драгоценностью семьи 
Фудзивара, пока не настала эпоха Хогэн, когда кланы Тайра и Минамото вступили в 
войну: зеркало бросили в колодец и забыли о его существовании. Бедняжка Яёи 
рассказала, сколько ужасных минут она пережила во власти Ядовитого Дракона, и 
попросила Мацумура преподнести зеркало сёгуну, господину Асикага Ёсимаса, 
наследнику ее прежних владельцев. Яёи пообещала монаху, что, если он исполнит 
ее просьбу, его ждет большое счастье. В конце Яёи предупредила Мацумура, чтобы 
он немедленно покинул свой дом, потому что он очень скоро будет разрушен во 
время сильной бури.
      Назавтра Мацумура последовал совету и покинул свое жилище, а дом, как и 
предсказывала Яёи, в тот же день был разрушен.
      Через некоторое время Мацумура преподнес в дар сёгуну Асикага Ёсимаса 
волшебное зеркало вместе с записью его таинственной истории. Сёгун был очень 
доволен подарком и не только щедро наградил Мацумура, но и передал монаху 
большую сумму денег на восстановление его храма.
      Зеркало и колокол
      Когда монахам горы Мугэнъяма понадобился большой колокол для храма, они 
попросили всех женщин в округе пожертвовать храму старые бронзовые зеркала, 
чтобы отлить из них колокол.
      Были собраны сотни зеркал, и все отдавали их с радостью, кроме жены 
одного крестьянина. Передавая монахам свое зеркало, она стала жаловаться, как 
тяжело с ним расставаться, и вспоминать, сколько лет оно хранилось в семье: это 
самое зеркало отражало смех и слезы ее матери, а до того принадлежало 
прапрабабушке. Каждый раз, приходя в храм, женщина искала свое зеркало среди 
других зеркал, сваленных в большую кучу за оградой. Его нетрудно было узнать по 
рисунку на обратной стороне: три символа Сосны, Бамбука и цветка Сливы. Жена 
крестьянина боролась с желанием протянуть руки сквозь прутья ограды и взять 
назад любимое зеркало. В его сверкающей поверхности осталась ее душа и души тех,
 кто смотрелся в зеркало еще до ее рождения.
      Когда стали расплавлять зеркала для колокола храма Мугэнъяма, монахи 
обнаружили, что одно зеркало не плавится. Они решили, что причина во владельце 
зеркала, которому стало жалко отдавать свой дар храму. Поэтому металл затвердел,
 уподобившись эгоистичному сердцу хозяйки зеркала.
      Вскоре все уже знали, кто владелец зеркала, которое невозможно расплавить.
 От стыда и гнева жена крестьянина утопилась, оставив предсмертную записку: 
«Когда я умру, вы сможете расплавить мое зеркало и сделать себе колокол. И если 
ктонибудь сильным ударом однажды расколет этот колокол, моя душа явится ему, и 
в награду я дам ему большое богатство».
      После смерти хозяйки зеркало сразу же расплавили, отлили колокол и 
подвесили его в храме. Поскольку молва о записке жены крестьянина быстро 
распространилась по всей округе, множество людей пришло в храм: они по очереди 
звонили в колокол со всей силой, на какую были способны, надеясь разбить его и 
получить богатство. День за днем продолжался непрерывный звон, пока он не стал 
настолько невыносимым, что монахи сняли колокол и утопили его в болоте.
      Зеркало Мацуяма
      В давние времена в отдаленном районе Японии жил-был один крестьянин. У 
него была жена и маленькая дочка — свет очей своих родителей. Однажды 
крестьянину пришлось уехать по делам в Киото, а путь туда был неблизкий. Перед 
отъездом он оставил дочери наказ быть умницей и слушаться маму и пообещал 
привезти ей очень хороший подарок. Затем он уехал.
      Прошло время, и крестьянин вернулся домой. Жена и дочь помогли ему 
раздеться. Сняв шляпу и сандалии, он опустился на белые циновки и открыл 
большую бамбуковую корзину. Дочка жадным взглядом наблюдала за ним. Крестьянин 
вынул красивую куклу и лакированную коробочку со сластями и вложил в протянутые 
ручки дочери. Жене он подарил бронзовое зеркало: его выпуклая поверхность ярко 
сверкала, а на обратной стороне были нарисованы сосны и аисты.
      Жена крестьянина никогда раньше не видела зеркала. Посмотревшись в него, 
она с изумлением решила, что из зеркала на нее смотрит другая женщина. Муж 
объяснил ей, в чем тут дело, и попросил хорошо заботиться о зеркале.
      Но вскоре после приезда мужа женщина тяжело заболела. Перед смертью она 
позвала к себе дочку и сказала:
      — Милое дитя, когда я умру, позаботься о своем отце. Ты будешь по мне 
скучать, но у тебя есть это зеркало; когда тебе будет очень одиноко, посмотрись 
в него, и ты всегда сможешь увидеть меня.
      С этими словами женщина умерла.
      Через некоторое время крестьянин снова женился, и новая жена невзлюбила 
свою падчерицу. Но девочка, помня слова матери, потихоньку брала с собой 
зеркало и где-нибудь в укромном уголке долго смотрелась в него. Ей казалось, 
что она видит лицо своей матери, не искаженное от боли, как это было на 
смертном одре, а молодое и красивое.
      Однажды мачеха застала девочку, когда та, сжавшись в комочек, сидела в 
углу и что-то приговаривала про себя. Невежественная женщина, ненавидящая свою 
падчерицу и думающая, что девчонка питает к ней те же чувства, решила, что 
падчерица занимается ворожбой: может быть, рисует человечка и втыкает в него 
иголки. Мачеха, уверенная в своей правоте, пошла к мужу и сказала ему, что 
злобная девчонка хочет сжить ее со свету колдовством.
      Муж, выслушав ее необыкновенный рассказ, направился в комнату дочери. Он 
застал девочку врасплох: увидев отца, она быстро спрятала зеркало в рукав 
кимоно. В первый раз она видела своего любящего отца в такой ярости. Он 
испугался, что в словах жены есть доля правды, и стал обвинять дочь в 
колдовстве.
      Девочка с изумлением выслушала эти несправедливые обвинения и ответила 
отцу, что слишком сильно любит его, чтобы когда-либо желать смерти его жене, 
которая дорога ему.
      — Что же ты прячешь в рукаве? — спросил отец, не до конца убежденный ее 
словами и все еще пребывающий в растерянности.
      — Это зеркало, которое ты подарил моей матери, — отвечала девочка. — А 
она на смертном одре отдала его мне. Каждый раз, когда я смотрю в его 
сверкающую поверхность, я вижу лицо моей любимой мамы, молодое и красивое. 
Когда мне очень тоскливо и горько — о, как часто это бывает теперь, — я смотрю 
в зеркало, и мамино лицо с его милой доброй улыбкой приносит мне утешение и 
помогает выносить грубые слова и косые взгляды.
      Отец все понял и еще больше полюбил девочку за ее преданность и 
почтительность. Даже мачеха, узнав, что произошло в действительности, 
устыдилась и попросила прощения. Девочка простила ее, и с тех пор они жили 
счастливо.
      Значение японского веера
      «Ее оружием являются улыбка и маленький веер» — это высказывание 
иллюстрирует только одно значение веера — значение, знакомое и нам, в наших 
странах. Японский веер — это не только утонченное оружие в руках женщины, 
которое она использует вместе с улыбкой и глазами, подглядывая за вами из-за 
какой-нибудь изысканной цветочной композиции. У японских вееров захватывающая и 
увлекательная история. В Японии веера имеют много важных функций. Их 
использовали древние воины на поле битвы, чтобы усилить значимость своих команд.

      Японский веер гигантских размеров использовался на празднике, посвященном 
Богине Солнца, Аматэрасу, в храме Исэ.
      Японский веер часто сопровождается любовной историей; это веер, который 
всегда будет очень дорог тем, у кого в сердце еще осталось место для романтики.
      Любовь Асагао
      Однажды Комагава Мияги, слуга одного даймё, прибыл в окрестности Киото. 
Поскольку это был теплый летний вечер, он нанял лодку и, забыв обо всех заботах,
 стал наблюдать, как несколько девушек, одетые в яркие кимоно, ловят светлячков.
 Эти маленькие насекомые светили везде: в воздухе и в траве — так что смеющиеся 
девушки могли легко поймать эти живые драгоценности и на минутку посадить себе 
на волосы, на пальцы или на цветочный рисунок своего шелкового кимоно.
      Пока Комагава наблюдал за этой прелестной сценой, он увидел, что одна из 
девушек не может справиться со своей лодкой. Комагава пришел ей на помощь и тут 
же без памяти влюбился в нее. Они отправились вместе вниз по реке, и их более 
не занимали никакие светлячки — оба были рады выразить свою любовь.
      Согласно старинному обычаю, в залог клятвы верности и вечной любви эти 
двое влюбленных обменялись веерами. На веере Миюки был изображен вьюнок. Перед 
тем как подарить любимой девушке свой веер, Комагава написал на нем 
стихотворение об этом прелестном цветке. Итак, после того как они обменялись 
клятвами и веерами, вьюнок, в стихотворении и в рисунке, стал символом их 
верности и преданности друг другу.
      В конце концов влюбленным пришлось расстаться, но они договорились 
встретиться через несколько дней в Акаса, на том самом месте, где их лодки 
случайно столкнулись. Они обменялись словами любви и прощания и разошлись 
каждый в свой дом.
      Когда Миюки пришла домой, вся светясь от мыслей о своей настоящей любви, 
она обнаружила, что ее родители уже договорились о ее свадьбе с кем-то, кого 
бедная девушка никогда даже не видела.
      Миюки слушала эти новости, и сердце ее отчаянно билось. Она знала, что 
дети должны беспрекословно подчиняться родителям, и после, когда она лежала на 
футоне, она старалась изо всех сил смириться с волей родителей. Но ее борьба с 
собой была тщетной, ибо образ возлюбленного, реки и светлячков все время 
возвращался к ней. И тогда она поднялась, тихонько пробралась к выходу и пошла 
в другой город в надежде найти Комагава, но, к величайшему сожалению, там она 
узнала, что он уехал, и никто не знал куда.
      Горькое разочарование постигло Миюки, и она проплакала несколько дней 
подряд. Ее соленые слезы текли так сильно, что скоро она ослепла и стала 
беспомощным существом, как птица без перьев или рыба без плавников.
      Миюки, немного придя в себя, поняла, что если она не собирается голодать, 
то придется что-нибудь делать, чтобы заработать себе на пропитание. Она ешила 
использовать свой чудесный голос, чтобы петь на улицах или в чайных домах. Ее 
голос в сочетании с ее трогательной красотой мгновенно получил признание. Люди 
плакали под ее грустные песни, даже не понимая почему. Она любила петь 
коротенькую песню про вьюнок, написанную Комагава для нее на веере, и люди, 
которые слышали ее пение, назвали ее Асагао (Вьюнок).
      Слепую певицу водила с места на место ее подруга Асака, пока кто-то не 
убил ее, и Асагао осталась одна, продолжая свои путешествия во мраке без 
любящей руки, которая направляла бы ее. Только одна мысль утешала Асагао — 
мысль о том, что во время странствий ей посчастливится встретить своего 
возлюбленного.
      Однажды, по истечении нескольких лет, случилось так, что Комагава вместе 
с Ивасиро Такита отправились по делам даймё. Во время своих путешествий они 
зашли в один чайный дом. Ивасиро Такита был мрачен и угрюм и сидел в тишине, не 
замечая ничего вокруг. Комагава же огляделся вокруг себя и увидел на стене то 
самое стихотворение о вьюнке, которое он когда-то написал для Асагао. Пока он 
все это обдумывал, вошел хозяин чайного дома. Комагава спросил его об этом 
коротком любовном стихотворении, и хозяин чайного дома рассказал ему следующую 
историю.
      — Это очень грустная история, — сказал он. — Это стихотворение пела 
бедная слепая девушка. Она сбежала из дома, потому что не смогла выйти замуж за 
человека, которого ее родители выбрали для нее. Она не могла соединитьсмя с ним,
 поскольку у нее уже был возлюбленный, и его она искала по всей стране, всегда 
исполняя эту песню о вьюнке в надежде на то, что когда-нибудь ей посчастливится 
встретить его. Уважаемый господин, в этот самый момент она находится в моем 
чайном саду!
      Комагава едва мог сдержать свою радость, когда просил хозяина чайного 
дома привести к нему слепую девушку.
      В следующий момент Асагао уже стояла перед ним. Он увидел на ее 
трогательном лице неподдельную красоту — красоту надежды, чистой и светлой 
любви, которая сохранилась, несмотря на долгие тяжкие годы ожидания.
      Асагао тронула струны сямисэн и нежно запела:
      Серебряный дождь падал вниз, и бедный вьюнок весь промок.
      Сладкую росу с листьев и цветков забрало ревнивое солнце.
      Комагава слушал внимательно, страстно желая заговорить и оживить свою 
любовь, но все же оставался безмолвным, так как в комнате вместе с ним все еще 
оставался грубый и неучтивый спутник. Комагава увидел, как ее темные глаза 
остановили свой взгляд на нем, но они ничего не выражали, так как ничего не 
видели. Сямисэн все еще звенел, и ее голос все еще сладко и тихо звучал, 
наполняя комнату невыразимой грустью.
      С бьющимся сердцем и без слов любви Комагава отпустил ее, дав 
причитающееся ей вознаграждение. Она вышла из комнаты, наполненная как будто бы 
какой-то новой пронзительной печалью. Было что-то в голосе ее клиента очень 
нежное, что-то глубоко ее затронувшее и заставившее ее сердце биться чаще, и 
она сама не знала почему.
      На следующий день Комагава дал хозяину чайного дома веер и сказал:
      — Отдай этот веер и деньги Асагао. Она поймет.
      С этими словами Комагава и его спутник продолжили свое путешествие.
      Когда Асагао получила веер, она долго изучала его своими маленькими 
пальчиками.
      — Кто передал мне этот веер и деньги? — спросила она. — О, расскажите мне,
 как выглядит этот веер. Есть ли на нем рисунок вьюнка?
      Хозяин чайного дома смотрел на нее с нежностью.
      — Тот, для кого ты пела прошлой ночью, передал тебе этот веер, — сказал 
он. — И на нем изображен вьюнок.
      У Асагао вырвался крик радости.
      — Прошлой ночью, — сказала она тихо. — Я снова была со своим 
возлюбленным! А теперь, а теперь…
      В этот самый момент появился слуга из дома родителей Асагао и заявил, что 
его послали, чтобы забрать Асагао обратно домой. Но Асагао, преданная своей 
любви, отвергла приказ родителей вернуться.
      Оказалось, что теперешний хозяин чайного дома когда-то служил у отца 
Асагао. Он совершил что-то ужасное, заслуживающее смерти, но отец Асагао 
сжалился над ним. Он отпустил его и дал ему столько денег, чтобы он мог начать 
свое дело. Во время этого разговора хозяин чайного дома думал о своем прежнем 
добросердечном хозяине и решил сделать сэппуку — пожертвовать своей печенью,[9] 
чтобы дочь его бывшего хозяина смогла снова обрести зрение.
      И тогда хозяин чайного дома покончил с собой, а Асагао снова стала зрячей.
 Этой ночью, хотя и свирепствовала неистовая буря, она отправилась на поиски 
возлюбленного в сопровождении немногочисленных верных слуг. Всю ночь девушка 
бродила по труднопроходимым дорогам. Она не замечала, как проливной дождь 
омывает ее кровоточащие ноги. Ее подгоняло чувство бесконечной любви и надежда 
снова обрести своего возлюбленного.
      Когда она взбиралась на гору, уже купавшуюся в солнечных лучах, ей 
показалось, что кто-то окликнул ее по имени. Она оглянулась и увидела Комагава. 
И мир и спокойствие тут же посетили ее. Вся усталость от длительных поисков и 
почти бесконечного ожидания теперь осталась позади, и через некоторое время 
влюбленные поженились. Вьюнок, или утренняя красота — вьюнок цветет всего 
несколько часов, — но у любви Асагао была красота вьюнка в сочетании с силой и 
долгой жизнью сосны.
      Любовь к цветам и символика
      Вся радость моего существования заключена в мягком изголовье, которое 
дает мне ночной покой. Все мои надежды заключены в красоте природы, которая 
услаждает мой взор.
      «Ходзёки»
      Одним из наиболее поразительных и наиболее привлекательных качеств 
жителей Японии является их любовь к цветам и деревьям. У японцев принято 
устраивать веселые пикники, чтобы полюбоваться цветущими азалиями, или 
великолепием бело-розового цветения вишни, или алым сиянием осенних кленов. Это 
созерцание цветов — неотъемлемая часть их жизни. Даже японские кимоно очень 
похожи на маленькие цветочные сады. Если отнять у японцев их прекрасные пейзажи,
 они лишатся своей поэтичности и, можно даже сказать, существенной части своих 
верований.
      В Японии, где растут магнолии, сотни коротеньких стихотворений 
привязывают к ветвям цветущего дерева, а еще японцы пекут маленькие пирожные в 
форме лепестков магнолии. Иногда ветку с цветами ставят в вазу и молча любуются 
ее красотой во время чайной церемонии. А затем осторожно опускают ветку в 
речной поток или засыпают землей с радостью и уважением к той красоте, которую 
эти цветы дарили всю свою недолговечную жизнь.
      Любовь к цветам — только часть любви японцев к природе вообще. Почитание 
природы, как это часто бывает, росло постепенно. И скорее всего, эта японская 
традиция берет начало в глубокой древности. По-видимому, начиналась она с 
почитания скал и камней.
      Японский сад — прежде всего сад пейзажный. Его владелец однажды видит 
красивый пейзаж и буквально влюбляется в него. Этот образ стоит у него перед 
глазами, пробуждая чувство восторга, которое нельзя проанализировать. Он хочет 
вновь и вновь наслаждаться этим пейзажем и воплощает его в своем саду в 
миниатюре, скопированной с оригинала с восхитительной точностью.
      Японские сады
      У японских садов есть одна поразительная особенность, которая отличает их 
от европейских: замечательный лаконизм и экономия пространства. Японцы умеют 
создать чудесный крохотный садик размером не больше суповой тарелки! Великий 
японский садовод Кобори Энсю однажды сказал, что идеальный сад должен быть 
подобен сладкому одиночеству пейзажа, залитого лунным светом, когда просветы 
между деревьями теряются в полумраке.
      Какая поэзия заключена в названиях некоторых садовых камней! Например, 
Камень Легкого Отдыха. Среди озерных камней есть один, по имени Камень 
Штормовой Волны, который напоминает об озере Мацусима, когда волны разбиваются 
о бесчисленные скалы.
      Каменные или деревянные фонари — очень важная часть японского сада. Идея 
такого украшения была заимствована из Кореи, и эти фонари до сих пор иногда 
называют корейскими башенками. Их редко зажигают, разве что в садах при храмах. 
Но они очень красивы даже без мерцающего огонька внутри. Часто фонари обрастают 
зеленым и янтарным мхом, а зимой на них лежат снежные шапки, и они становятся 
похожи на призрачные светильники невиданной красоты. Еще один атрибут японского 
сада — это тории. Эти ворота в никуда просто очаровательны, и когда смотришь на 
такую арку, стоящую прямо в море, невольно вспоминаешь сказочные истории из 
далекого детства.
      Озера, водопады, крошечные мостики, цепочки камней на серебряном песке 
создают атмосферу уюта и покоя. А великолепные краски японского сада! Каждый 
месяц они меняются: цветет слива, затем вишня и, наконец, персиковые деревья. 
Пробираясь меж сосновых иголок или глядя в глубокую синеву озера, можно увидеть 
азалии. Если и есть хоть один цветок на свете, который олицетворяет цвет, — это 
азалия. Это — радуга цветов, и нет такого оттенка, который нельзя было бы найти 
среди этих цветов. Когда смотришь на азалии, видишь палитру самой природы.
      В другое время года цветут фиолетовые ирисы, желтая и белая лаванда. А 
когда распускается прекрасный бело-розовый лотос, на водной глади происходит 
небольшой взрыв, будто возвещая достижение совершенства. Последний триумф 
красок в году — это великолепие осенних кленов. В Японии клены красуются на 
самом виду, они растут повсюду и осенью горят, как пламя. Кажется, будто они 
хотят померяться красотой с закатным солнцем. Осенью Япония — уже не страна 
Восходящего Солнца, а страна закатов, когда солнце опускается за горизонт в 
пышной маске из алых листьев. И разве кончается на этом ежегодный труд природы? 
Нет, конечно. Последним приходит снег, и красота его заключается не столько в 
самих нежных снежинках, а в том, как они ложатся на очаровательные домики, 
храмы и фонари. В это время японский сад олицетворяет собой белую печать 
природы, как бы говорящую: «Одобрено». Снег — это, пожалуй, последний, самый 
главный штрих в картине японской природы, и зимние пейзажи очень дороги для 
всех японцев. Однажды в середине лета один японский император приказал накрыть 
миниатюрные горки в своем саду похожим на снег белым шелком, чтобы придать 
пейзажу ощущение зимней прохлады. И даже при самом поверхностном знакомстве с 
японским искусством становится ясно, что снег является излюбленной темой для 
кисти художника.
      Сосна
      В Японии сосна — символ долголетия и счастья. Вот почему почти все 
садовые ворота сделаны из сосны. В одной из японских пьес есть такие слова: 
«Символ неизменности — да продлится слава их до конца времен — это две сосны, 
состарившиеся вместе». Здесь речь идет о двух известных соснах из местечка 
Такасаго.[10] Например, во время свадебных торжеств «ветку мужской сосны 
помещают в один сосуд, а женской — в другой. Общий вид обеих композиций 
одинаков, но ветка женской сосны тянется чуть ниже ветки мужской сосны в 
противоположной вазе». Общий замысел вышеупомянутой композиции является 
прообразом «вечного союза». Таким образом, сосна символизирует дружбу и любовь 
супругов и верность, которую они хранят до самой глубокой старости.
      Великий друг природы
      Камо-но Тёмэй был буддийским отшельником. Он жил в двенадцатом веке и 
написал небольшую книгу под названием «Ходзёки» (Записки из кельи). В этом 
произведении Камо-но Тёмэй описывает, как он оставил мирскую жизнь и нашел 
приют в хижине в самом сердце Японии. Он жил в горах, пел и читал любимые книги,
 и вот что он пишет: «Когда приблизился шестой десяток лет моей жизни, который 
сейчас уже исчезает, подобно капле росы, я построил себе последнее прибежище. Я 
словно путник, который нашел себе приют на одну ночь, словно шелковичный червь, 
соткавший себе кокон». Мы видим этого счастливого старого человека, который 
медленно бредет среди холмов, собирая по дороге цветы, человека, с наслаждением 
изучающего пути и тайны природы. Он был не только творческим, но и глубоко 
религиозным человеком. «Мне не нужно беспокоиться о строгом соблюдении 
заповедей, — пишет он с суховатым юмором. — Я живу в полном одиночестве, кто 
станет искушать меня?» Камо-но Тёмэй жил в мире с самим собой, основой его 
существования была не мирская суета, а творения природы: холмы и долины, цветы 
и деревья, журчащая вода и восходы луны. Вот его собственные слова: «Ты бежал 
от суетного мира, чтобы жить в уединении среди холмов и лесных дебрей, чтобы 
обрести покой в душе и идти путем Будды».
      Праздник Бон
      Одним из самых убедительных подтверждений любви японцев к Природе 
является Праздник Бон (Праздник душ умерших). По поверью, в июле души умерших 
возвращаются на землю из темного Царства мертвых. Для призрачных гостей 
готовятся небольшие угощения, фонари зажигают на кладбищах и на соснах, 
приносящих счастье.
      Раньше, как известно, японцы часто совершали харакири. При этом считалось,
 что потом их души возвращаются на землю, чтобы скитаться по всей стране, 
похожей на огромный сад. Зачем же они возвращаются? Они бродят среди холмов и 
деревень, чтобы еще раз взглянуть на цветы и сады, где раньше пережили столько 
счастливых минут. Невидимые толпы душ приходят в этот мир из темного Царства 
смерти, где правит Эмма, когда сияет солнце, когда лепестки цветов порхают на 
ветру, словно стайка бабочек, когда все вокруг полно жизни.
      Японский флаг и хризантема
      Большинству из нас хорошо знаком японский флаг: красное солнце на белом 
поле. Естественно было бы предположить, что этот символ изначально был связан с 
Аматэрасу, Богиней Солнца. Но подобное предположение ошибочно. В древности 
разнообразные астрологические символы изображались на китайских знаменах: 
«Солнце с живущей на нем Трехногим Вороном, Луна с живущим на ней Зайцем и 
коричным деревом, Красная Птица (символизирует семь созвездий в южной четверти 
зодиака), Темный Воин или Черепаха (символизирует семь созвездий в северной 
четверти), Лазурный Дракон (семь восточных созвездий), Белый Тигр (семь 
западных) и седьмое знамя, символизирующее созвездие Большой Медведицы». 
Китайские знамена с изображениями солнца и луны заслуживают особого внимания, 
поскольку солнце олицетворяет старшего брата императора, а луна — его сестру.
      В седьмом веке японцы заимствовали эти знамена из Китая, но с течением 
времени отказались от многих оригинальных астрологических символов, которые 
были столь любимы в Китае. Когда в 1859 году появилась нужда в национальном 
флаге Японии, для него решено было взять изображение солнца. Но солнечный диск 
без лучей казался слишком простым, и тогда создали более сложный рисунок: 
хризантему с шестнадцатью лепестками. Мы можем только гадать, как связаны 
солнце и хризантема. И то и другое было весьма почитаемо в древнем Китае. 
Возможно, японский художник хотел изобразить солнечные лучи и нашел удачную 
ассоциацию в цветке хризантемы.
      
      Хризантема — национальный японский цветок, и он был привезен в Европу 
именно оттуда. Все мифы, особенно история о Лодке Сокровищ с Богами Счастья на 
борту, украшались бесчисленным количеством хризантем. Лодки, замки, мосты и 
многие другие предметы были украшены цветами хризантем. Также японцы всегда 
отличались способностью придумывать красивые имена, и особенно это касается 
названий видов хризантем. Как поэтично звучат такие имена, как Сонная Головка, 
Золотая Роса, Белый Дракон и Звездная Ночь!
      Госпожа Белая Хризантема и госпожа Желтая Хризантема
      Давным-давно на лугу росли бок о бок две хризантемы: белая и желтая. 
Однажды мимо проходил старый садовник и обратил внимание на Желтую Хризантему.
      — Хочешь, я возьму тебя с собой? — предложил он. — Я сделаю тебя еще 
красивее, буду хорошо кормить и одевать тебя.
      Желтая Хризантема была так очарована словами старого садовника, что 
совсем забыла о своей белой сестре и дала согласие. Старик осторожно поднял ее 
с земли и перенес в свой сад.
      Когда Желтая Хризантема и ее новый хозяин удалились, Белая Хризантема 
горько заплакала. Ее собственную безыскусную красоту отвергли, и, что было еще 
хуже, теперь она осталась на лугу одна-одинешенька.
      День за днем Желтая Хризантема, живя в саду своего нового хозяина, 
становилась все прекраснее. Никто бы теперь не узнал в ней обыкновенный полевой 
цветок. Но несмотря на то что лепестки ее стали длинными и кудрявыми, а листья 
— чистыми и ухоженными, Желтая Хризантема часто думала о своей сестре: 
«Каково-то ей там живется на лугу одной? Что она делает, о чем думает в долгие 
летние часы?»
      Однажды к старому садовнику пришел деревенский староста. Он искал 
совершенную по красоте хризантему, чтобы сделать новый герб для своего 
господина.[11] Староста сказал садовнику, что ему не нужен изящный цветок с 
красивыми длинными лепестками, что он ищет простую белую хризантему, у которой 
было бы шестнадцать лепестков. Садовник показал гостю Желтую Хризантему, но тот 
только покачал головой и, поблагодарив старика, удалился.
      По дороге домой староста проходил как раз через то поле, на котором 
плакала Белая Хризантема. Он остановился возле нее, и бедняжка рассказала ему 
свою грустную историю. Тогда староста сказал ей:
      — Я был у садовника и видел Желтую Хризантему, она и вполовину не так 
красива, как ты!
      Услышав эти слова, Белая Хризантема перестала плакать и чуть не запрыгала 
от радости, когда староста добавил, что хочет взять ее с собой и нарисовать на 
гербе своего господина.
      И вскоре счастливую Белую Хризантему уже несли в паланкине во дворец 
даймё. Увидев ее, все во дворце стали восхищаться ее красотой и совершенством 
форм. Отовсюду, даже из самых дальних уголков страны, съехались великие 
художники, чтобы нарисовать этот прекрасный цветок, используя все свое 
мастерство. Вскоре Белой Хризантеме уже не нужно было зеркало, чтобы увидеть 
свое лицо. Оно сияло белизной на всех самых драгоценных вещах даймё: на 
доспехах, лакированных шкатулках, одеялах, занавесках и одежде. Когда Белая 
Хризантема смотрела вверх, она видела свое лицо на больших резных панелях. 
Видела себя плывущей по быстрой реке и в тысяче других прекрасных и изящных 
образов. Все единогласно признавали, что белая хризантема с шестнадцатью 
лепестками — самый лучший герб во всей Японии.[12]
      В то время как счастливое личико госпожи Белой Хризантемы было 
увековечено на императорском гербе, госпожу Желтую Хризантему ждала печальная 
участь. Она одиноко красовалась в саду, так же жадно впитывая похвалу 
посетителей, как впитывала росу своими кудрявыми желтыми лепестками. Но однажды 
ее гордая головка поникла, все тело онемело, и жизнь покинула ее. Когда же 
садовник нашел Желтую Хризантему, лежащую на земле, он поднял ее и выбросил на 
помойку.
      Старик-Хризантема
      Кикуо (Старик-Хризантема) был верным слугой своего господина Цугару. 
Однажды Цугару потерпел поражение в битве, и противник захватил его замок и все 
земли. К счастью, Кикуо и его господину удалось бежать и скрыться в горах.
      Кикуо, зная любовь своего господина к цветам вообще и к хризантемам в 
особенности, решил сделать все, что в его силах, чтобы хоть немного скрасить 
жизнь изгнанника. Кикуо стал выращивать хризантемы, чтобы господин Цугару 
позабыл о своем унижении и горе.
      Его усилия не пропали даром, Цугару был очень доволен. Но, к несчастью, 
вскоре он тяжело заболел и умер. Верный Кикуо похоронил своего хозяина и 
остался горевать над его могилой.
      Он сажал и сажал хризантемы вокруг могилы, пока не получилась клумба в 
тридцать ярдов шириной, так что, к изумлению всех окрестных жителей, по всей 
округе разносился аромат красных, белых, розовых, желтых и золотых цветов.
      Однажды, когда Кикуо было уже восемьдесят два года, он простудился и 
лежал в своей хижине совсем один, страдая от сильных болей.
      Стояла осень, и Кикуо думал о том, что в это время года любимые цветы его 
господина находятся в самом расцвете своей красоты. И вот однажды ночью Кикуо 
увидел на веранде группу маленьких ребятишек. Глядя на них, старик вдруг понял, 
что они не принадлежат к миру живых.
      Двое ребятишек подошли к Кикуо и сказали:
      — Мы — души твоих хризантем. Мы пришли сказать, что нам очень жаль, что 
ты болен. Ты оберегал нас и заботился о нас с такой любовью… Давным-давно в 
Китае жил человек по имени Ходзо. Он пил росу с лепестков хризантем и прожил 
восемьсот лет. Мы бы с радостью продлили срок твоей жизни, но увы! Боги решили 
иначе. Через тридцать дней ты должен умереть.
      — Я бы хотел умереть с миром, — ответил старик. — И мне очень жаль 
оставлять мои хризантемы.
      — Слушай, — сказало призрачное дитя. — Мы все очень любили тебя, Кикуо, 
за все, что ты для нас сделал. Когда ты умрешь, мы умрем вместе с тобой. — И 
только стихли последние слова, подул ветер, и духи исчезли.
      Кикуо становилось все хуже, и на тридцатый день он умер. Когда люди 
пришли посмотреть на посаженные им хризантемы, они обнаружили, что цветы 
бесследно исчезли. Жители деревни похоронили старика рядом с его хозяином и, 
желая доставить удовольствие Кикуо, посадили хризантемы вокруг его могилы. Но 
все цветы увядали, едва коснувшись земли. Одна лишь трава растет теперь на 
могилах, а детские души хризантем разговаривают, поют и играют вместе с душой 
Кикуо.
      Фиалковый колодец
      Однажды Сингэ и ее служанки отправились на пикник в долину Симидзутани, 
лежащую у подножий Ёсино и Цубосака. Сингэ, преисполненная весенней радостью, 
подбежала к Фиалковому колодцу, возле которого росло множество пурпурных фиалок 
с чудесным нежным ароматом. Девушка наклонилась, чтобы нарвать душистых цветов, 
и вдруг из травы высунулась большая змея и укусила ее. Сингэ сразу же потеряла 
сознание.
      Когда служанки нашли Сингэ, губы ее стали лиловыми, как растущие вокруг 
фиалки. Увидев змею, все еще лежащую неподалеку, служанки испугались, что их 
госпожа может умереть. Только одна из девушек, по имени Мацу, не растерялась и 
запустила своей цветочной корзинкой в змею, которая тут же поползла прочь.
      Как раз в этот момент мимо проходил красивый юноша. Он сказал девушкам, 
что он лекарь, и дал Мацу лекарство для госпожи. Пока Мацу пыталась дать Сингэ 
лекарство, юноша взял крепкую палку и через некоторое время вернулся, держа в 
руке мертвую змею.
      Вскоре Сингэ пришла в себя и пожелала узнать имя своего нежданного 
спасителя. Но юноша только молча поклонился ей и, так и не ответив, удалился. 
Одна лишь Мацу знала, что его зовут Ёсисава.
      К несчастью, по возвращении домой Сингэ стало хуже. Самые мудрые лекари 
пытались вылечить ее, но все их усилия были тщетны. Только служанка Мацу 
догадалась, что ее госпожа умирает от любви к прекрасному юноше, который спас 
ей жизнь. Тогда Мацу решила поговорить об этом с хозяином, отцом Сингэ, по 
имени Дзэмбэй. Мацу рассказала ему, как все произошло. Хотя Ёсисава простолюдин 
и принадлежит к эта, самой низшей касте в Японии, он очень любезный и приятный 
юноша и ведет себя как настоящий самурай.
      — Ничто, — добавила Мацу, — не возвратит вашу дочь к жизни, кроме брака с 
этим прекрасным юношей.
      Дзэмбэй и его жена были очень расстроены, поскольку у них было большое 
поместье и они ни на секунду не допускали мысли, что их дочь может выйти замуж 
за человека низшего сословия. Однако отец Сингэ согласился разузнать побольше о 
Ёсисава, и Мацу возвратилась к своей госпоже с ободряющей вестью. Когда Сингэ 
узнала, что сказал отец, она заметно оживилась и даже согласилась поесть.
      Когда Сингэ уже почти совсем поправилась, Дзэмбэй позвал ее к себе и 
сказал, что разузнал все необходимое о Ёсисава и что он ни за что не даст 
своего согласия на их брак.
      Сингэ горько заплакала и погрузилась в тяжелые раздумья о своем горе. На 
следующее утро она исчезла, ее не могли найти ни в доме, ни в саду. Слуги 
Дзэмбэя повсюду искали Сингэ, и даже сам Ёсисава отправился на поиски, но все 
было напрасно. Сингэ таинственно исчезла, неся в разбитом сердце свое горе. 
Только тогда ее отец осознал всю жестокость своего поступка.
      Через три дня Сингэ нашли лежащей на дне Фиалкового колодца, и тогда 
Ёсисава, не в силах справиться со своим горем, покончил с собой. Говорят, что в 
бурные ночи дух Сингэ появляется возле Фиалкового колодца, а в воздухе 
разносится плач Ёсисава.
      Призрак Лотоса
      О воскресение, возрождение Мира и Жизни!
      Смотри, как восходит солнце!
      Бутоны лотоса розовеют в его лучах
      И поют «Наму Амида Буцу!»
      Ногути Ёнэдзиро
      Лотос — священный цветок буддизма. Корни его в илистом дне, стебель 
прорастает сквозь толщу воды, и затем из мрака и грязи появляется прекрасный 
цветок. Поэтому его сравнивают с добродетельным человеком, живущим в этом злом 
и испорченном мире. Лотос постоянно использовался в качестве эмблемы или 
символа из-за того, что этот цветок напоминает колесо, а его лепестки похожи на 
спицы. Таким образом, лотос олицетворяет собой учение о бесконечном круговороте 
всего сущего. Будду часто изображают стоящим или сидящим на цветке золотого 
лотоса, который напоминает нам о буддийской сутре «Лотос Благого Закона».
      Таким образом, божественный лотос тесно связан с буддийской религией. В 
следующей легенде рассказывается о том, что лотос обладает волшебной силой и 
может изгонять злых духов.
      Однажды в Киото начался мор, от которого умерли тысячи людей. Болезнь 
распространилась и в Идзуми, где жил правитель Корияма. Корияма, его жена и 
ребенок тоже заболели.
      В один из дней к Тада Самон, высокопоставленному вельможе в замке Корияма,
 пришел ямабуси, живущий в горах отшельник. Он был очень обеспокоен болезнью 
господина Корияма и сказал Самону:
      — Все нынешние беды случились из-за того, что злые духи проникли в наш 
мир через ворота в этом замке. А причина в том, что ров вокруг замка пересох и 
там больше не цветут лотосы. Если наполнить его водой и вновь посадить 
священные цветы, злые духи исчезнут, а господин, его жена и ребенок поправятся.
      Самон внимательно выслушал мудрого отшельника и попросил его посадить 
лотосы вокруг замка. Закончив работу, отшельник таинственно исчез.
      Через неделю господин Корияма и его семья смогли подняться с постели и 
вернулись к обычной жизни. К этому времени ров уже укрепили и наполнили чистой 
водой, в которой отражались склоненные головки бесчисленных цветов лотоса.
      Много лет спустя, уже после смерти господина Корияма, молодой самурай 
однажды проходил мимо замка. Идя вдоль рва, он любовался цветущими лотосами, и 
вдруг заметил двух красивых мальчиков, играющих у воды. Самурай хотел было 
позвать их, чтобы отвести в более безопасное место, но дети внезапно вскочили и 
прыгнули в воду.
      Изумленный самурай решил, что это были каппа или какие-то речные духи. Он 
поспешил в замок и рассказал о своем чудесном приключении. Тогда ров осушили и 
вычистили, но не нашли никаких следов каппа.
      

      Амида Нёрай (Амитабха). Сундзё-до. Скульптор Кайкэй (между 1203–1208). 
Дерево.
      
      Немного позже другой самурай, по имени Мурата Иппай, тоже увидел, что 
среди лотосов играют несколько красивых мальчиков. Он выхватил меч и стал 
рубить их, с каждым новым ударом вдыхая густой аромат священных цветов. Когда 
же Иппай огляделся, чтобы узнать, сколько странных созданий он убил, вокруг 
него вдруг заклубилось разноцветное облако, осыпав его лицо мелкими брызгами.
      Было уже слишком темно, чтобы определить, кто напал на него и сколько еще 
осталось врагов, поэтому Иппай всю ночь не двигался с места. Когда же настало 
утро, он с удивлением обнаружил, что всего лишь срезал головки нескольких 
лотосов. Зная, что этот благословенный цветок когда-то спас жизнь владыки 
Корияма, а сейчас оберегает его сына, Иппай испытал сожаление и стыд. Он 
прочитал молитву, стоя у самой воды, и совершил харакири.
      Дух Пиона
      Принцесса Ая должна была выйти замуж за второго сына господина Ако. 
Приготовления к свадьбе, как это было принято в Японии, совершались без всякого 
согласия жениха и невесты.
      Однажды ночью принцесса Ая гуляла в огромном саду возле дома вместе со 
своими служанками. Лунный свет ярко освещал ее любимые пионы, которые росли 
возле пруда, окутывая благоухающие цветы серебряной пеленой. Принцесса 
задержалась возле клумбы, чтобы насладиться их душистым ароматом, 
поскользнулась и непременно упала бы. Но ее вовремя подхватил красивый молодой 
юноша в одежде с узором из пионов. Он исчез так же быстро и таинственно, как и 
появился, прежде чем принцесса успела поблагодарить его.
      Случилось так, что вскоре после этого принцесса Ая тяжело заболела, и 
свадьбу пришлось отложить. Принцесса лежала в лихорадке, и никакие лекарства не 
помогали. Тогда ее отец обратился к любимой служанке принцессы, Садаё, и 
спросил, не может ли она объяснить, чем вызвано нездоровье ее госпожи.
      Садаё дала принцессе слово молчать, но теперь почувствовала, что пришло 
время раскрыть тайну. Она рассказала своему господину, что принцесса Ая горячо 
полюбила молодого самурая в одежде с узором из пионов. И добавила, что, если 
юношу не удастся найти, принцесса может умереть.
      Той ночью, пока приглашенный музыкант играл на бива, чтобы развлечь 
принцессу, юноша в шелковой одежде вновь появился среди пионов. И на следующую 
ночь, когда Яэ и Якумо играли на флейте и кото, юношу видели еще раз.
      Отец принцессы решил выяснить все до конца и приказал слуге по имени Маки 
Хёго назавтра надеть черное платье и спрятаться за клумбой с пионами.
      На следующую ночь Маки Хёго укрылся среди пионов. Зазвучала мелодичная 
музыка Яэ и Якумо, и вскоре вновь появился таинственный молодой самурай. Маки 
Хёго вскочил на ноги и крепко обхватил незнакомца. Вдруг странное облако 
окутало юношу, у Маки Хёго закружилась голова, и он упал на землю, не выпуская 
своего пленника из рук.
      К пруду сбежались стражники, как раз когда Маки Хёго пришел в себя. Он 
опустил глаза, чтобы рассмотреть своего пленника, но в руках у него лежал 
только большой пион! В этот момент к изумленным стражникам присоединились 
принцесса Ая и ее отец, господин Найдзэн-но Дзё. Он сразу понял, что произошло.
      — Теперь я вижу, — сказал он, — что это дух пиона превратился в молодого 
красивого самурая. Дочь моя, возьми этот цветок. Ты должна заботиться о нем со 
всей нежностью и любовью.
      Принцессу не нужно было просить дважды. Она вернулась в дом, поставила 
пион в вазу у своего изголовья. С каждым днем ее здоровье стало поправляться, а 
пион радовал девушку своим пышным цветом.
      Когда Ая выздоровела, в замок приехал господин Ако вместе со своим вторым 
сыном, который должен был жениться на принцессе. В должный срок сыграли они 
свадьбу, и в тот же день прекрасный пион внезапно увял.
      

      Кацудзиси — чаша для чая в стиле раку, мастер Танака Тёдзиро (XVI в.).
      О чае
      «Первая чашка увлажняет мои губы и горло, вторая чашка разрушает мое 
одиночество, третья чашка ищет мое сокровенное бытие… Четвертая чашка вызывает 
легкую испарину — все неправильное выходит из моей жизни через поры. С пятой 
чашкой я полностью очищен; шестая чашка возносит меня к богам. Седьмая чашка — 
ах, но я больше не могу! Я только могу ощущать прохладное дуновение ветра, 
который забирается в мои рукава. Где же рай? Мне бы хотелось отправиться туда с 
этим легким ветерком».
      Ло-дун
      В Японии чаепитие стало своеобразным ритуалом. Это уже не столько 
социальное времяпрепровождение, сколько время для мирной медитации и отдыха. 
Тщательно разработанная чайная церемония, Тя-но-ю, имеет своих чайных мастеров, 
этикет и множество наблюдателей. Чашка японского чая сочетается с духовным и 
артистическим просветлением. Но перед тем как обсудить эту интереснейшую 
церемонию, мы должны узнать кое-что о значении чая в Китае, поскольку именно в 
Китае церемония употребления этого напитка ассоциируется с редчайшим фарфором, 
эстетикой и религиозными мыслями.
      Чай в Китае
      Чайное растение, родиной его является Южный Китай, первоначально 
считалось лечебным, и относились к нему очень уважительно, зная о его целебных 
свойствах. Чай считался прекрасным средством для придания зоркости глазам, и 
более того — он мог изгонять усталость, усиливать волю и являлся облегчением 
для души. Иногда его изготовляли в форме пасты и полагали, что с ее помощью 
можно победить ревматические боли. Затем чай был объявлен одним из ингредиентов 
эликсира жизни, и буддийские монахи пили его, когда им нужно было медитировать 
длинными ночными часами.
      Ло-дун
      В четвертом и пятом веке поэты стали красноречиво называть чай «бульоном 
из жидкого нефрита» и воспевать ему хвалы. В это время чай в действительности 
был ужасной смесью, так как он варился вместе с рисом, солью, имбирем, 
апельсиновыми корками, а нередко и с грибами! Ло-дун, живший в восьмом веке, не 
одобрял эту странную смесь, которую мы только что описали. Он был первым 
китайским знатоком чая и не только обожествлял чай, но и видел в нем тонкий 
поэтический смысл, ибо церемония чаепития придавала гармонию и порядок 
повседневной жизни.
      В своей книге «Трактат о чае» он описывал основные свойства чая и каким 
образом его листья должны собираться и сортироваться. Он считал, что самые 
лучшие листья должны иметь складки, подобные кожаным ботинкам, загибаться, как 
подгрудок огромного буйвола, стелиться, как туман из глубокого ущелья, и 
мерцать, как озеро, чуть тронутое легким ветерком, а также быть влажными и 
мягкими, как земля, на которую только что пролился дождь. Ло-дун описывал 
различную посуду, необходимую для чайной церемонии, и настаивает на том, чтобы 
зеленый напиток пили из синих фарфоровых чашек. Он спорил по поводу выбора воды 
и способа ее кипячения. Поэтическим стилем он описывал три стадии кипячения. Он 
сравнивал маленькие пузырьки первой стадии с глазами рыб, пузырьки второго 
кипячения — с фонтаном, который увенчан блестящими бисеринками, и последнюю 
стадию он сравнивал со всплеском миниатюрных лавин. В заключительных главах 
«Священного текста о чае» описываются народные и не общепринятые способы 
чаепития, и там же пылкий мастер дает список известных любителей чая и 
перечисляет знаменитые чайные плантации Китая. Захватывающая книга Ло-дуна была 
признана произведением искусства. Он был очень популярен в Китае, имел много 
последователей и считался признанным авторитетом в вопросах чаепития и чая. 
Слава Ло-дуна не умерла вместе с ним, так как после его смерти китайские 
торговцы чаем продолжали поклоняться ему как своему ангелу-хранителю.
      Японская чайная церемония
      Считается, что великий буддийский святой Дэнгё Дайси привез чай из Китая 
в Японию в 805 г. нашей эры. В любом случае, чаепитие в Японии было связано с 
буддизмом, и даже в большей степени с буддийской школой Дзэн, которая включила 
в себя и множество даосских учений. Монахи этой секты пили чай из полного котла 
перед ликом Бодхидхармы (Дарума). Они это делали с благоговением и считали 
чаепитие священным таинством. И из этих строго религиозных обрядов взяла свое 
начало чайная церемония в Японии.
      Буддийский монах Эйсай написал трактат под названием «Благотворное 
влияние чаепития», в котором утверждал, что этот напиток может отгонять злых 
духов. Он ввел религиозную чайную церемонию для поклонения предкам, и она 
сопровождалась боем барабанов и сжиганием благовоний. Эйсай написал свой 
трактат с целью отучить Минамото Санэтомо от его пристрастия к вину и 
постарался показать преимущество чая перед соком винограда. Но с течением 
времени чайная церемония потеряла свое религиозное значение, и разнообразные 
чайные церемонии другой эпохи более походили на оргии и отражали роскошь и 
распущенность времени. Чайная же церемония в ее бессмертном и характерном 
понимании была предназначена не для этого, а для того, чтобы отказаться от 
всего вульгарного и привнести некоторое религиозное и философское значение, 
служить средством изучения искусства и красоты природы. Чайная комната со 
временем перестала быть местом разгула и разврата, а стала местом, где путник 
мог найти покой и медитировать. Даже садовая дорожка, ведущая к чайной комнате, 
имела свое символическое значение, ибо она означала первую стадию 
самопросвещения. Далее мы представляем вам размышления о дорожке, ведущей в 
чайную комнату, которые записал Кобори Энсю:
      «Роща летних деревьев,
      Кусочек моря,
      Бледная вечерняя луна».
      
      Мёкиан, чайный домик Сэн-но Рикю (1582 г.). Вделанные в землю камни ведут 
к входу, а окна обрамлены бамбуком и глициниями.
      
      Такая сцена должна была навеять путнику чувство душевного озарения. 
Деревья, море и луна пробуждали старые мечты, и их присутствие заставляло гостя 
с готовностью войти в мир чайной комнаты. Никому из самураев не разрешалось 
приносить с собой меч в восхитительный священный мир, и во многих чайных домах 
были низкие двери, через которые гости проходили с опущенной головой в знак 
уважения. В тишине гости кланялись и отдавали почтение какэмоно или какому-либо 
простому и прекрасному цветку на токонома, а затем садились на циновки. После 
этого входил хозяин и кипятил воду в чайнике, чайник издавал приятный 
музыкальный звук, потому что в чайнике были кусочки металла. Даже кипячение 
воды ассоциировалось с поэзией, так как песня воды и металла навеивала мечты, и 
человек представлял эхо водопада, приглушенного облаками, шум отдаленных 
морских волн, разбивающихся о скалы, проливной дождь в бамбуковом лесу или 
шелест сосен на каком-то холме. В чайной комнате царило чувство гармонии. 
Освещение напоминало мягкий вечерний свет, и одежды гостей были такими 
ненавязчивыми и скромными, как серые крылья ночной бабочки. В этих мирных 
покоях гости пили свой чай и медитировали, а затем возвращались обратно в этот 
мир сильными и просветленными, ибо в тишине они созерцали красоту и 
благородство религии, искусства и природы. Пребывающий в гармонии с великими 
ритмами Вселенной готов ко входу в неизведанное.
      Кончина Рикю
      Сэн-но Рикю был одним из величайших специалистов во всем, что касалось 
чая, и он долго оставался другом Хидэёси Тайко. Но век, в котором он жил, был 
полон измен и предательства. Нашлось много людей, завидовавших ему, и многие 
желали Рикю смерти. Когда в его отношениях с Хидэёси повеяло холодом, враги не 
преминули воспользоваться этим и распустили слух о том, что Рикю собирается 
подсыпать в чашку чая яд и поднести ее своему знатному покровителю. Скоро и до 
Хидэёси дошли эти слухи, и он, даже не разобравшись, в чем дело, приговорил 
Рикю к смерти, которую тот должен был собственноручно привести в исполнение.
      

      Чайная комната Тай-ан в чайном домике Мёкиан.
      
      В последний день своей жизни великий мастер чая пригласил своих 
последователей и учеников поучаствовать в последней в его жизни чайной 
церемонии. Когда они шли по садовой дорожке, казалось, призраки шепчутся в 
шуршащей листве деревьев. Как только ученики вошли в чайную комнату, они 
увидели какэмоно, висящее в токонома, и когда они подняли свои печальные глаза, 
то увидели текст, описывающий мимолетность всего земного. В тот день была 
какая-то особая поэзия в пении чайника, но это была грустная песня, похожая на 
тоскливый писк насекомого. Рикю вошел в чайную комнату спокойно и с чувством 
собственного достоинства и, как положено по обычаю, позволил главному гостю 
насладиться красотой всевозможных предметов, имеющих отношение к чайной 
церемонии. Когда и все остальные гости осмотрели их, с тяжестью на сердце 
отмечая их красоту, Рикю подарил каждому ученику по сувениру. Он взял свою 
собственную чашку в руку и сказал:
      — Никогда более эта чашка, отравленная губами несчастья, не будет 
использована человеком.
      Сказав эти слова, он разбил чашку в знак того, что чайная церемония 
закончена, а гости с грустью попрощались и удалились. Только один остался, но 
не для того, чтобы выпить еще чашечку чая, а для того, чтобы 
засвидетельствовать уход Рикю из жизни. Великий мастер снял верхние одежды и 
остался лишь в чистой белой одежде смерти. Все еще спокойный и исполненный 
достоинства, он посмотрел на свой меч и затем прочел твердым и решительным 
голосом следующие строки:
      Приветствую тебя,
      О меч вечности!
      Через Будду
      А также через Дарума
      Ты рассекаешь себе путь.
      Рикю, который любил цитировать старое стихотворение: «Тем, кто с радостью 
стремится к цветам, я покажу весну в ее полном расцвете, когда она еще 
пребывает в тяжелых бутонах на покрытых снегом холмах», сравнивал чайную 
церемонию с бессмертным цветком.
      Легенда о чайном листе
      Дарума был индийским мудрецом, чей образ, как мы уже могли убедиться, 
ассоциировался с ритуальным чаепитием в буддийской секте Дзэн в Японии. 
Считается, что он был сыном индийского правителя и обучался у великих мудрецов. 
Когда он закончил свое обучение, то прибыл в Китай, где в одной из пещер 
остался сидеть и непрестанно медитировать в течение девяти лет. За эти годы 
мудрец подвергался таким же искушениям, как и святой Антоний. Он боролся с ними,
 бесконечно повторяя священные тексты, но частое повторение слова 
«драгоценность» утратило свое первоначальное сакральное значение и стало 
ассоциироваться с драгоценными камнями в серьгах, прелестной девушки. Даже 
слово «лотос», такое священное для всех истинных буддистов, перестало быть для 
него символом Будды и наводило Дарума на мысль о прелестном девичьем ротике. 
Его искушения все усиливались, и он был переправлен в индийский город, где 
обнаружил себя в окружении большой толпы, совершающей священный обряд. Он 
увидел странные божества с ужасными символами на лбу, раджей и принцесс верхом 
на слонах в окружении множества танцующих девушек. Толпа людей заволновалась и 
потекла куда-то, и Дарума отправился вместе с ними, пока они не дошли до храма 
с бесчисленным количеством башенок — храма, покрытого множеством отвратительных 
образов, и Дарума показалось, что он встретил и поцеловал женщину, изменившую 
значение слов «драгоценность» и «лотос». Потом внезапно видение исчезло, и 
Дарума обнаружил себя сидящим под небом Китая. Мудрец, который заснул во время 
медитации, тотчас раскаялся в том, что пренебрег своей набожностью, и, вынув 
из-за пояса нож, отрезал свои веки и бросил их на землю со словами:
      — О вы, Вовремя Проснувшиеся!
      

      Дарума (Бодхидхарма), художник Хакуин Экаку. Вертикальный свиток; тушь по 
бумаге (1751 г.).
      
      Веки превратились в чайные листы, из которых стали изготавливать напиток, 
который не позволял дремать и давал истинным буддийским монахам возможность 
бодрствовать долгие часы.
      Дарума
      Обычно Дарума изображают без ног, так как согласно одному из вариантов 
легенды, которую мы только что рассказали, он лишился ног в результате 
девятилетней медитации. В фигурках нэцкэ его обычно изображают в просторной 
мешковатой одежде, с сердитым лицом и глазами без век. Иногда в японском 
искусстве Дарума предстает в виде женщины, что является не более чем игривой 
насмешкой, поскольку ни одна женщина не смогла бы просидеть в молчании девять 
лет! С Дарума также часто ассоциируется филин, и во время своего путешествия в 
Японию он изображен стоящим на волнах и опирающимся на стебель проса. Через три 
года после смерти Дарума видели идущим по горам на западе Китая и что он нес 
туфлю в правой руке. Когда по приказу императора его могила была открыта, там 
лежала другая туфля, который святой забыл забрать с собой.
      

      Дарума и Дарума-химэ.
      Значимость японского искусства
      Японские художники не имеют равных в изображении цветов, насекомых и птиц.
 Они бесподобны в изображении водоворота волн, ветви цветущей сакуры на фоне 
полной луны, полета цапли, соснового бора и карпа, плывущего в прозрачном 
потоке. Японского художника отличает гениальность в отдельных эпизодах и четких 
деталях; но кажется, как будто что-то удерживает его от изображения того, что 
мы понимаем как «великое» полотно: исторической сцены, заполненной множеством 
фигур. Любовь к изображению различных небольших фрагментов природы — не узость 
и не академичность, как полагают некоторые из нас. Искусство в Японии 
предназначается не только для какэмоно, подвесных свитков, что висят в альковах 
японских домов, чтобы восхищать какое-то время, а потом быть замененными на 
следующие. Искусство в Японии «всесторонне» до такой степени, которую не 
найдешь ни в какой другой стране: когда даже самое дешевое полотенце радует 
своим узором, а игральные карты являются произведением художника.
      Изображение женщины в японском искусстве является примером женственности, 
превосходной в своем милом исполнении, и настоящие японские художники умеют 
запечатлеть ее очарование. В изгибах ее тела художник представляет изящество 
обдуваемой ветром ивы, в орнаменте ее платья — обещание весны, а за маленьким 
красным ртом кроется богатство безграничных возможностей.
      Истоки японского искусства лежат в буддизме, оно росло и поддерживалось 
влиянием Китая. Буддизм дал Японии изобразительное искусство, настенную 
живопись и изысканную резьбу. Синтоистские храмы были строгими и простыми, 
тогда как буддийские — наполнены всем, что могло дать искусство. И последняя, 
но немаловажная деталь — именно учение Будды принесло в Японию искусство 
планировки садов с его скрупулезным и красивым символизмом.
      Один японский критик-искусствовед писал: «Если ударить мечом и задеть 
кисть, она будет кровоточить». Из этого можно сделать вывод, что японский 
художник вкладывает всю душу в свою работу — она становится частью его самого, 
это что-то живое, что-то сродни самой религии. С такой великой силой в кисти 
художника неудивительно, что он способен придать столь поразительную жизнь и 
движение своей работе, поразительно проявляющиеся, например, в портретах 
актеров традиционного японского театра.
      

      Утагава Тоёхиро. Гейша, стоящая на ветру. Ксилография (1805 г.).
      
      До сих пор мы показывали японского художника только как мастера миниатюры,
 а он тем не менее может верно и действенно изобразить богов и богинь своей 
страны, проиллюстрировать многие мифы и легенды, связанные с ними. Ему нет 
равных в изображении красоты, но он не менее искусен и в изображении ужасного, 
ибо никакие художники, исключая лишь китайских, не были так искусны в 
изображении сверхъестественного. Какой контраст между изысканными изображениями 
Дзидзо, Будды или Каннон и живописными изображениями японских злых духов! 
Крайнюю красоту и крайнее уродство можно найти в японском искусстве; и те, кто 
любит картины с изображением Фудзиямы и красавиц Утамаро, ужаснутся, глядя на 
картины, изображающие сверхъестественных существ.
      Чудесное в японском искусстве
      Среди легенд есть истории, связанные с оживанием японских произведений 
искусства. Это легенда о Хидари Дзингоро, известном скульпторе, чьи шедевры 
оживали после окончания работы. Или, например, легенда о том, как неким 
крестьянам надоедало какое-то дикое животное, портящее их сады. Наконец они 
обнаружили, что незваный гость был огромной черным конем. Когда они 
преследовали ее, она внезапно исчезла в одном из храмов. Жители вошли в храм и 
обнаружили рисунок художника Канасока, на котором была изображена огромный 
черный жеребец, взмыленный от недавнего бега. Великий художник тут же нарисовал 
веревку, привязывающую животное к столбу, и с тех пор и по сей день сады 
крестьян остаются в безопасности.
      Другая история рассказывает, что однажды, когда великий художник Сэссю 
был маленьким, он провинился и в наказание был тайно заперт в буддийский храм. 
Используя проливаемые им обильные слезы в качестве чернил, а палец ноги как 
кисть, малыш сделал набросок нескольких крыс на полу. Внезапно они ожили и 
перегрызли веревку, связывающую их юного создателя.
      Привидения и демоны
      Смотреть на изображение на японском рисунке привидений, демонов и других 
сверхъестественных существ почти так же страшно, как встретить их наяву. 
Привидения изображены с длинными шеями, на которых покоится ужасное и злобное 
лицо; причем их шеи такие длинные, что кажется, что головы с дьявольским и 
отвратительным выражением лица могут смотреть на все и внутрь всего. Вурдалак, 
хотя и представлен в японском искусстве в виде трехлетнего ребенка, имеет 
красно-коричневые волосы, очень длинные уши и часто изображается поедающим тела 
мертвецов. Впечатление от этой части японского искусства усиливается до 
невероятной степени, а существующее у японских художников внутреннее понимание 
образа привидений настолько сильно и зловеще, что не хотелось бы встретить их и 
при ясном свете, а еще меньше — в ночи.
      Сад Черепов
      Изображение сада японским художником, с соснами, каменными фонарями и 
озерами, окруженными азалиями, обычно невероятно красиво. Хиросигэ, как и 
многие японские художники, рисовал сады, покрытые снегом, но на одной из его 
картин он изобразил, как снег превращается в груды черепов, эту фантастическую 
идею он позаимствовал из «Хэйкэ-моногатари».
      Не нужно думать, что когда японский художник изображает какие-нибудь 
сверхъестественные существа или сцену из легенды, он ограничивается только 
картинами мрака и ужаса. Конечно, даже мрак и ужас изображаются с 
воодушевлением и драматизмом, но многие произведения искусства изображают богов 
и богинь старой Японии с изяществом и шармом.
      Сон Росэя
      Японские изделия часто украшены сценами из некоторых древних легенд. На 
каждой цуба (гардах мечей) мы можем увидеть сосну, на ветвях которой сидят люди.
 Один человек несет флаг, а двое других играют на музыкальных инструментах. 
Существует забавная легенда, связанная с этим старым изящным рисунком. Несмотря 
на то что легенда появилась в Китае, она заслуживает упоминания в данной книге, 
так как это одна из тех причудливых китайских легенд, которые вплелись в 
японскую литературу и искусство и стали одной из любимых тем для японских 
художников, театра Но и лирических драм Японии.
      Когда-то, в древние времена, Росэй (кит. Лу-шэнь) пришел в маленькую 
гостиницу в Кантане (кит. Ханьдань) настолько изнуренный путешествием, что 
крепко уснул, коснувшись головой подушки. Это была не обычная подушка, а 
Волшебная Подушка Снов. И как только Росэй уснул, к нему пришел посланник и 
сказал:
      — Меня послал император из Ибара. Я должен сказать тебе, что его 
величество хочет оставить трон и поставить тебя на свое место. Соблаговоли же 
войти в паланкин, ожидающий тебя, и носильщики быстро отнесут тебя в столицу.
      

      Косай. Демоны. Рисунок на бумаге (середина 1860 гг.).
      

      Цубы самурайских мечей (XIX в.).
      
      Росэй, невероятно удивленный тем, что услышал и увидел, вошел в паланкин, 
усыпанный драгоценными камнями, сверкающими красками, и его отнесли в 
удивительную страну.
      Росэй оказался в волшебной стране, где природа либо забыла свои законы, 
либо люди этой страны придали ей такой чудесный вид. На востоке находился 
серебряный холм, из-за которого светило золотое солнце, а на западе был золотой 
холм, из-за которого светила луна.
      Судя по этой очаровательной истории, можно предположить, что это была не 
просто страна вечной молодости, но страна, где природа соединила все сезоны 
вместе, где всегда были живы цветы и ни один из них никогда не увядал.
      Росэй жил и царствовал в своей прекрасной стране пятьдесят лет, и однажды 
к нему пришел министр и предложил ему выпить эликсир жизни, чтобы он мог, как и 
его подданные, жить вечно.
      Росэй выпил эликсир жизни. Он принял как должное то, что обманул смерть, 
и жил в поэзии, давал роскошные праздники своим придворным — праздники, которые 
видели и солнце и луну одновременно, где танцевали прекрасные девы и где не 
прекращались музыка и песни.
      Но так случилось, что эти веселые праздники, эта пышность цвета оказались 
не бесконечными, так как однажды Росэй проснулся и обнаружил, что отдыхает на 
подушке в гостинице.
      После такого фантастического приключения Росэй пришел к выводу, что жизнь 
— это сон, человеческие амбиции — тоже сон, и, приняв это учение Будды, 
возвратился к себе домой.
      Призрак какэмоно
      Савара был учеником в доме художника Тэнко, доброго и знающего учителя. 
Савара же даже в начале обучения искусству подавал значительные надежды. Кими, 
племянница художника Тэнко, посвятила все свое время заботам о дяде и 
управлению его хозяйством. Кими была красавицей, и очень скоро отчаянно 
влюбилась в Савара. Молодой ученик находил ее очаровательной, такой, за которую 
можно умереть, если понадобится, и в глубине своего сердца тоже тайно любил ее. 
Однако свою любовь, в отличие от Кими, он не показывал, так как ему нужно было 
делать свою работу и стремиться стать хорошим художником.
      Однажды Кими пришла к Савара и, не сумев больше скрывать свои чувства, 
рассказала ему о своей любви и спросила его, не хочет ли он жениться на ней. 
Задав вопрос, она поставила чай перед своим возлюбленным и стала ждать ответа.
      Савара ответил на ее чувства, сказал, что он будет счастлив жениться на 
ней, добавив тем не менее, что их свадьба невозможна еще два-три года, пока он 
не укрепит свое положение и не станет известным художником.
      Савара, намереваясь получить дополнительные знания в искусстве, решил 
пойти в ученики к знаменитому художнику по имени Мёкэй, и, когда все было 
устроено, он попрощался со своим старым учителем и Кими, пообещав вернуться, 
как только сделает себе имя и станет великим художником.
      Два года прошли, а Тэнко и Кими так ничего и не слышали о Савара. Многие 
из восхищавшихся красотой Кими приходили к ее дяде с предложением жениться, и 
Тэнко уже размышлял, что же ему делать, когда получил письмо от Мёкэй, в 
котором было сказано, что Савара хорошо работает, а он желает, чтобы его 
замечательный ученик женился на его дочери.
      Тэнко решил, что, может быть, почему-то Савара забыл о Кими и что лучшее, 
что он может сделать для девушки, — это выдать ее замуж за Ёродзуя, богатого 
купца, а также выполнить желание Мёкэй и женить Савара на дочери великого 
художника. Тогда Тэнко позвал Кими и сказал:
      — Кими, я получил письмо от Мёкэй и боюсь, что оно содержит грустные 
новости, которые причинят тебе боль. Мёкэй хочет, чтобы Савара женился на его 
дочери, и я согласен на этот союз. Я уверен, что Савара пренебрег тобой, и, 
кроме того, хочу, чтобы ты вышла замуж за Ёродзуя, который станет тебе, я 
уверен, хорошим мужем.
      Когда Кими услышала эти слова, она горько заплакала и, не сказав ни слова,
 ушла к себе в комнату.
      Утром, когда Тэнко вошел в комнату Кими, он обнаружил, что племянница 
пропала, и за время последовавших за этим продолжительных поисков найти ее не 
удалось.
      Когда Мёкэй получил письмо Тэнко, он сказал многообещающему молодому 
художнику, что хотел бы, чтобы тот женился на его дочери и, таким образом, 
укрепил семью художников. Но Савара изумился, услышав невероятную новость, и 
объяснил, что не может принять эту честь и стать его зятем, так как он уже 
помолвлен с племянницей художника Тэнко.
      Савара, к сожалению, слишком поздно посылал письма Кими и, не дождавшись 
ответа, вскоре после смерти Мёкэй, отправился в свой старый дом, к Тэнко.
      Когда он пришел в маленький дом, где он когда-то получил первые уроки 
искусства рисования, то с удивлением узнал, что Кими покинула своего старого 
дядю, и через некоторое время женился на Кику, дочери зажиточного крестьянина.
      Вскоре после женитьбы Савара некий богатый господин по имени Аки заказал 
ему нарисовать семь видов острова Кабака-ридзима, что возвышался у золотых гор. 
Савара сразу же отправился на этот остров и сделал несколько набросков. Когда 
он рисовал, то встретил на берегу женщину с распущенными волосами, которая была 
одета в юбку из красной ткани. Она несла в корзине рыбу и, как только увидела 
Савара, сразу узнала его.
      — Ты Савара, а я Кими, — сказала она, — с которой ты помолвлен. Письмо о 
том, что ты женился на дочери Мёкэй, было неправдой, и мое сердце переполняет 
счастье, так как теперь ничто не мешает нашему союзу.
      — К сожалению, бедная Кими, этого не случится, — ответил Савара, — я 
решил, что ты покинула Тэнко и забыла меня, и, поверив, что все это правда, я 
женился на Кику, дочери крестьянина.
      Кими, не сказав ни слова, помчалась по берегу и забежала в свою маленькую 
хижину. Савара следовал за ней, зовя ее по имени снова и снова. Тут он увидел, 
как Кими берет нож и втыкает его себе в горло, а в следующий момент уже мертвая 
лежит на земле. Савара плакал и вглядывался в ее неподвижную фигуру. Он увидел 
красоту Смерти на ее щеке, увидел лучезарное сияние в ее волосах, развеваемых 
ветром. Кими выглядела такой прекрасной и удивительной в тот момент, что он не 
выдержал и сделал набросок женщины, которая любила его так сильно и любовь 
которой закончилась так печально. За линией прилива он похоронил ее, а когда 
пришел домой, взял этот грубый набросок, нарисовал картину, изображающую Кими, 
и повесил какэмоно на стену.
      Кими обретает покой
      В ту самую ночь он проснулся и обнаружил, что фигура на какэмоно ожила и 
что Кими с ножом в горле и всклокоченными волосами стоит перед ним. Ночь за 
ночью она приходила — безмолвная, жалкая фигура, — пока, наконец, Савара, 
который не мог больше выносить эти визиты, не отдал какэмоно в храм Кориндзи. 
Священники храма Кориндзи каждый день молились за душу Кими, и постепенно она 
обрела покой и более не беспокоила Савара.
      Танка и хайку
      Истинный гений нашел воплощение в танка — стихотворениях из пяти строк и 
тридцати одного слога. В танка присутствует недосказанность, и основным 
выразительным средством служат намеки. Удивительно, что и музыка стиха и 
чувства вполне умещаются в этой лаконичной форме. Танка — это действительно 
короткая поэтическая форма, но она последовательно демонстрирует, что короткий 
фрагмент на самом деле бесконечен: воображение «подхватывает» его и продолжает 
в тысячах новых строк. Танка — это такой же символ Японии, как и гора Фудзи. 
Все это невозможно понять, если не предположить, что японские поэты обладают 
утонченным поэтическим талантом. В этом таланте неразрывно соединяются две 
стороны. Японский поэт должен уметь передать всего в пяти строках легким и 
изящным языком те идеи, которые ему нужно выразить. Нет сомнений в том, что это 
ему удается. Эти маленькие стихотворения удивительно характерны для японской 
культуры, потому что японцы любят все миниатюрное. Та любовь, с которой они 
вырезают нэцкэ или устраивают крошечный сад размером не больше суповой тарелки,
 — проявления того же тонкого дара.
      Но есть еще более миниатюрная поэтическая форма. Она называется хайку, и 
в ней всего семнадцать слогов. Например: «Я увидел бутон, который снова сел на 
ветку. Смотри-ка! Это была бабочка». В старой Японии бабочки были не просто 
летающими насекомыми. Появление этого ярко окрашенного существа предвещало 
прибытие какого-то хорошего друга. Иногда облако бабочек воспринималось как 
души воинов.
      «Хякунин-иссю»
      «Хякунин-иссю» («Сто стихотворений ста поэтов») — произведение, которое 
показывает, насколько древняя японская поэзия зависела от умелого использования 
омонимов и постоянных эпитетов и эпиграфов. Они использовались не для того, 
чтобы развеселить и вызвать смех. Целью было создать изобретательный и тонкий 
«словесный орнамент» и заслужить тем самым признание читателей. Никакой перевод 
не может передать эту сторону японской поэзии, дать какое-то представление об 
искусной игре слов:
      Горный ветер осенью
      Зовут «бурей».
      Он уносит тростник и прутья
      И кружит их над равниной,
      Чтобы снова рассеять по ней.
      Изобретательность автора проявилась в том, что яма кадзэ (горный ветер) 
пишется при помощи двух иероглифов. Если их объединить, получается слово араси 
— «буря». Эта замысловатая игра слов редко употреблялась поэтами классического 
периода. Когда позже традиция стала снова возрождаться, ее порицали, поскольку 
считали, что она мешает восприятию самого духа поэзии.
      Любовная лирика
      В Японии есть любовная поэзия, но она существенно отличается от того, к 
чему мы привыкли. Утомительная привычка перечислять достоинства любимой женщины,
 независимо от того, насколько длинным или коротким получается список, к 
счастью, совершенно невозможна в танка. В Японии, так же как и в любой другой 
стране, были поэты, сжигаемые огнем страсти, но в их поэзии этот огонь скорее 
призрачный, чем человеческий, плотский, он проявляется бережно и утонченно. Что 
может быть более наивным и одновременно изысканным, чем эта песня «Танец 
цветов» из провинции Бинго:
      Если хочешь встретиться со мной, любовь моя,
      Только мы вдвоем,
      Приходи к воротам, любовь моя,
      В солнце или в дождь,
      И если люди спросят,
      Скажи, любовь моя, что
      Ты здесь смотришь на прохожих.
      Если хочешь встретиться со мной, любовь моя,
      Только ты и я,
      Приходи к сосне, любовь моя,
      Когда небо в облаках и при ясном небе,
      Стой среди колосков, любовь моя,
      И если люди спросят, зачем ты здесь,
      Отвечай, что ты пришла сюда, любовь моя,
      Чтобы поймать бабочку.
      Или еще вот это стихотворение, написанное в одиннадцатом веке чиновником 
Митимаса:
      Если мы встретимся в укромном месте,
      Где никто не сможет нас увидеть,
      Я тихо шепну в твое ухо
      Эти мои слова —
      Я умираю, моя любовь, за тебя.
      Эти строки гораздо сложнее и изобретательнее, чем они кажутся на первый 
взгляд. Они были адресованы даме по имени Масако, и, хотя омои-таэнаму может 
быть переведено как «я умираю, моя любовь, за тебя», эта фраза также может 
означать «я забуду о тебе». Можно предположить, что это стихотворение намеренно 
было написано двусмысленно на тот случай, если бы оно не дошло по назначению и 
попало в руки дворцовой охраны.
      Стихи о природе
      Японские поэты прежде всего — певцы природы. Японский гимн в буквальном 
переводе: «Пусть наш господин император живет тысячи лет, пока маленькие камни 
не превратятся в гигантские валуны, поросшие изумрудным мхом». Эти слова 
навеяны древней песней, выражавшей желание, чтобы император, который благодаря 
своему прямому происхождению от солнца победил смерть, жил и правил страной так 
долго, как простой смертный себе и представить не может. В Японии скалы и камни 
наделены символическим значением, которое тесно связано с буддизмом. Они не 
просто символы устойчивости, но и символы молитвы. Японская поэзия, связанная с 
природой, особенно прекрасна — описания цветущих слив и вишен, лунного света на 
реке, полета цапли, тихого мелодичного шуршания иголок голубой сосны или белой 
пены, срывающейся с гребня волны.
      Холодны, как ветер ранней весной,
      Леденеющие бутоны, которые еще не раскрылись.
      Они пока в коричневой броне, в которой спрятано жало,
      И скрючены голые ветки —
      Такими мне представляются людские сердца!
      Холодны, как горечь мартовского ветра.
      Я один, никто ко мне не приходит.
      Ободрите меня в эти печальные дни.
      Камо-но Тёмэй
      Японский отшельник Камо-но Тёмэй жил в маленькой горной хижине далеко от 
столицы. Там он читал, играл на бива, прогуливался в окрестностях, собирал 
цветы, фрукты, кленовые листья, которые приносил Будде как подношения. Камоно 
Тёмэй был настоящим знатоком природы и понимал все ее настроения. Весной он 
глядел на гирлянды цветов глицинии, которые казались пурпурными облаками. 
Западный ветер приносил песни птиц, и, когда приходила осень, он смотрел на 
золотую одежду деревьев, а появление и исчезновение снежных сугробов побуждало 
его размышлять о постоянно прибывающей и убывающей сумме человеческих грехов в 
мире. В своей книге «Ходзёки» (Записки из кельи) — самой утонченной и 
загадочной автобиографии, созданной на японском языке, он писал: «Все радости 
моего бытия концентрируются в изголовье, дающем мне ночной отдых; всю надежду 
моих дней я нахожу в красотах природы, которые всегда услаждают мой взор». Он 
так любил природу, что с удовольствием забрал бы все ее краски и запах ее 
цветов после смерти в потусторонний мир. Он именно это имел в виду, когда 
писал:
      Увы! Лунный свет
      Спрятался за холм
      В мрак и темноту!
      О, порадует ли еще когда-нибудь
      Это сияние мой жаждущий взор!
      Печаль бытия
      В японском языке есть выражение «моно но аварэ о сиру» (печаль бытия, 
бренность бытия), которое, похоже, наиболее точно описывает всю значимость 
японской поэзии. Между поэтом и сценой, происходящей в природе, о которой он 
пишет, существует печальное и тесное единство. Снова и снова он говорит, что 
весна, со всем ее богатством цветения вишен и слив, будет приходить в его 
страну снова и снова, после того как сам поэт уже давно отправится в мир иной. 
Почти все японцы, от крестьянина до самого императора, — поэты. Они писали 
стихи, потому что жили поэзией каждый день. Они жили поэзией, и всегда эта 
поэзия была пронизана тесным единением с природой. Когда в июле наступает 
праздник Бон, на него приходят многочисленные души поэтов, чтобы увидеть, как 
снова расцвела Япония, чтобы побродить по старому семейному саду, пройти через 
красные храмовые тории или облокотиться на каменный фонарь и попить чай в 
разгар летнего дня, который для них слаще, чем вечная жизнь в потустороннем 
мире.
      Глава 3 СКАЗОЧНОЕ НАСЛЕДИЕ 
      Старик Такэтори и Лунная Дева. — Платье из птичьих перьев. — Песня Лунной 
Девы. — Три девы. — Пионовый фонарь. — Приключения Момотаро. — Триумф Момотаро.
 — Господин Сумка с Рисом. — Иссумбоси. — Кинтаро. — Приключения Васобиэ. — 
Демон горы Оэяма. — Райко повергает демона. — Демон-Паук. — Жадность Райко.
      Появление госпожи Кагуя
      Давным-давно жил старый рубщик бамбука, по имени Сануки-но Мияко. Ходил 
он по горам и долинам, рубил бамбук, мастерил из него разные изделия и продавал.
 Потому и прозвали его Такэтори — тот, кто добывает бамбук. Однажды, срезая 
своим ножом молодые побеги, внезапно он увидел в глубине бамбуковой чащи 
странный чудесный свет. Подойдя ближе, старик обнаружил в самом сердце зарослей 
бамбука маленькую девочку необычайной красоты. Он осторожно поднял маленькое 
чудесное создание, ростом не больше четырех дюймов, и отнес ее домой к жене. 
Девочка была такой крошечной, что легко помещалась в корзинке.
      После этого случая сколько бы раз ни ходил старик Такэтори в лес, всегда 
находил чудесный бамбук с золотыми монетами внутри.
      Девочка же, три месяца прожив в их деревне, очень быстро выросла и 
превратилась во взрослую девушку на выданье. Сделали ей прическу как у взрослой 
девушки[13] и надели на нее длинное мо. Также дали ей имя Наётакэ-но Кагуя-химэ 
(Лучезарная Дева Стройная как Бамбук). Когда девушка получила свое имя, 
состоялся большой пир, в котором принимали участие все соседи.
      Сватовство знатных женихов
      К тому времени Кагуя-химэ стала самой красивой девушкой, и сразу же после 
пира слава о ее красоте облетела всю страну. Женихи собрались у ее дома и 
бродили вокруг ограды в надежде хоть мельком увидеть чудесную красоту девушки. 
День и ночь бедные поклонники ожидали ее, но напрасно. Бывшие победнее вскоре 
поняли, что им не на что надеяться, и разъехались по домам. Но пятеро богатых 
поклонников не уехали и не оставили своих намерений. Это были принц Курамоти и 
принц Исицукури, Правый министр Абэ-но Мимурадзи, дайнагон Отомо-но Миюки и 
тюнагон Исоноками-но Маро. Эти пылкие влюбленные терпели и лед, и снег, и 
полуденный зной с похвальной стойкостью. Но в конце концов, не выдержав, они 
обратились к старику Такэтори с просьбой выдать дочь за одного из них. На это 
старик отвечал, что девушка на самом деле не его дочь, поэтому она вольна в 
своих желаниях и решениях.
      Услышав это, женихи разъехались по домам, не оставляя надежды при первом 
же удобном случае завоевать благосклонность девушки. И даже добрый старик 
Такэтори начал уговаривать Кагуя-химэ, говоря, что такой красивой девушке 
должно выйти замуж, а среди пяти уважаемых господ можно выбрать одного 
достойного. На это мудрая Кагуя-химэ отвечала:
      — Я выйду замуж не раньше, чем буду уверена в любви своего избранника. 
Ведь если я выйду замуж за человека, чье сердце непостоянно, какая горькая 
судьба меня ожидает! Уважаемые господа, о которых ты говоришь, без сомненья, 
достойны, но я не обручусь с мужчиной, пока не испытаю и не узнаю его сердца.
      В конце концов она решила выйти замуж за того поклонника, который докажет,
 что он самый достойный. Эта новость сразу же дала надежду пяти великим 
господам, и в тот же вечер они собрались у ее дома, распевая любовные песни под 
аккомпанемент флейты и отбивая ритм веерами. Однако лишь старик Такэтори вышел 
поблагодарить высоких гостей за их пение. Он передал женихам слова Кагуя-химэ:
      — В Индии есть чаша из камня,[14] которую в свое время высек сам великий 
Будда. Пусть принц Исицукури отправляется туда, добудет и принесет мне эту чашу 
в подарок. А на горе Хорай, что в Восточном океане, растет дерево, чьи корни из 
серебра, ствол из золота, а вместо плодов — драгоценные жемчужины. Пусть принц 
Курамоти отправляется к той горе, отломит и принесет мне ветку с того дерева. В 
Китае есть платье, сотканное из шерсти Огненной мыши. Эту чудесную одежду пусть 
достанет мне Правый министр Абэ-но Мимурадзи. Дайнагон Отомо пусть достанет мне 
камень цвета радуги,[15] что прячет свое сияние на шее дракона; а из рук 
тюнагона Исоноками-но Маро я охотно приму раковину, что приносит ласточка,[16] 
перелетев через широкую равнину океана, помогает она без мучений детей родить.
      Чаша Будды
      Принц Исидзукури, получив задание отправляться в далекую Индию на поиски 
чаши Будды, решил, что заниматься этим бессмысленно. Пораздумав, он решил 
подделать чашу. Принц все тщательно и хитро спланировал и позаботился о том, 
чтобы Кагуя-химэ узнала, что он отправился в путешествие. А на самом деле 
хитрый поклонник все это время скрывался и через три года в храме на Черной 
горе в уезде Тоти провинции Ямато, взял первую попавшуюся старую чашу, которая 
стояла на алтаре перед статуей святого Пиндола. Он завернул чашу в парчу и, 
украсив подарок веткой цветов, отправил его девушке.
      Когда Кагуя-химэ стала рассматривать подарок, она обнаружила в нем письмо,
 которое гласило следующее:
      Миновал я много
      Пустынь, и морей,
      Эту чашу святую… искал, искал,
      День и ночь с коня не слезал, не слезал,
      Кровь ланиты мои орошала*.[17]
      Кагуя-химэ взглянула на чашу, не светит ли она, но не увидела ни 
малейшего сияния. Тогда она сразу поняла, что эта чаша никогда не принадлежала 
Будде. Девушка тут же отослала чашу назад, послав вместе с ней такие стихи:
      Капля одна росы
      Ярче сияет утром
      Дивной чаши твоей.
      Зачем ты ее так долго
      Искал на Черной горе?*
      Принц, бросив чашу перед домом девушки, с досадой воскликнул:
      В сиянье Белой горы[18]
      Померкла дивная чаша.
      Я ли виновен в том?
      Испил я чашу позора,
      Но не оставил надежды…*
      Но это последнее стихотворение осталось без ответа, и опечаленный принц 
отправился восвояси.
      Жемчужная ветка с горы Хорай
      Принц Курамоти, так же как и его предшественник, был очень хитрым и тоже 
распустил слух о том, что уехал в путешествие в далекую Индию в поисках ветки с 
волшебного дерева. А сам он нанял шестерых известных в стране мастеров 
златокузнечного дела, спрятал их в доме, в котором находился сам, и приказал им 
сделать ветку в точности такую, что описала Кагуя-химэ.
      Когда мастера закончили работу, принц отправился к Кагуя-химэ и преподнес 
ей драгоценную ветку со следующим стихотворением:
      Пускай бы вдали от всех
      Погиб я смертью напрасной
      В далекой, чужой стороне,
      Но я бы вовек не вернулся.
      Без этой ветки жемчужной… *
      Кагуя-химэ грустно взглянула на сверкающую ветку и, не испытывая никакого 
интереса, стала слушать безыскусную историю о похождениях принца. Он 
рассказывал о грозном море, о странных чудовищах, о жутком голоде, болезнях, 
которые перенес на пути к заветной горе и волшебному дереву. Затем этот 
бессовестный обманщик перешел к описанию того, как они достигли высокой горы, 
вздымающейся из моря, как встретили там женщину, несущую серебряный сосуд с 
водою.
      — На горе, — рассказывал он, — было много чудесных цветов и деревьев; и 
ручей цвета радуги — желтый, как золото, белый, как серебро, голубой, как 
драгоценная бирюза; и через этот ручей были переброшены мосты из подводных 
самоцветов, а рядом росли деревья, увешанные драгоценными камнями. У одного из 
них я и отломил эту ветку, чтобы привезти ее сюда и подарить несравненной 
Кагуя-химэ.
      Кагуя-химэ ничего не оставалось делать, как поверить этой лживой истории, 
если бы в этот момент не появились шесть мастеров, громко требующих плату за 
изготовленную ими драгоценную ветку. Уличенный в обмане, принц поспешно покинул 
дом девушки. А она, не помня себя от радости, щедро вознаградила мастеров.
      Платье из шерсти Огненной мыши
      Правый министр Абэ-но Мимурадзи нанял китайского купца по имени Ван Цин, 
чтобы тот достал ему несгораемое одеяние из шерсти Огненной мыши. Когда корабль 
купца вернулся из Китая, он привез одеяние, которое уверенный в успехе своего 
замысла Правый министр Абэ-но Мимурадзи так сильно хотел получить. Платье из 
шерсти Огненной мыши покоилось в ларце. Оно было цвета морской волны, кончики 
ворсинок золотые — настоящее сокровище небывалой красоты, которой можно 
восхищаться даже больше, чем его стойкостью к пламени огня.
      Не сомневаясь в успехе своего сватовства, веселый, он отправился вручать 
подарок Кагуя-химэ, сопроводив его следующими строками:
      Страшился я, что в огне
      Любви моей безграничной
      Сгорит этот дивный наряд,
      Но вот он, прими его!
      Он отблеском пламени блещет…*
      Когда Правый министр Абэ-но Мимурадзи преподнес свой подарок Кагуя-химэ, 
она сказала старику Такэтори:
      — Если это одеяние ты бросишь в огонь и оно не загорится, я ни секунды не 
буду медлить и соглашусь на предложение этого господина.
      Развели огонь, бросили в него платье, где оно моментально и сгорело. 
Когда Правый министр увидел это, лицо его позеленело, как трава, и он долго 
стоял в немом удивлении. Но Кагуяхимэ, втайне обрадовавшись, вернула ларец со 
следующим стихотворением:
      Ведь знал же ты наперед,
      Что в пламени без остатка
      Сгорит этот дивный наряд.
      Зачем же, скажи, так долго
      Питал ты огонь любви? *
      Драгоценный камень на шее дракона
      Дайнагон Отомо-но Миюки вернулся в свой дом, собрал слуг и приказал им 
принести ему как можно скорей драгоценный камень дракона.
      Подумав и все взвесив, слуги решили не выполнять странный приказ своего 
господина. А он тем временем был так уверен в успехе этого предприятия, что 
решил пока украсить свой дом. Все покои завесили парчовыми тканями, 
расписанными искусными художниками. Стены дворца покрыли лаком, золотыми и 
серебряными узорами, а кровлю украсили разноцветной бахромой. Вдобавок всех 
своих жен и наложниц дайнагон выгнал из дома прочь. Спустя какое-то время 
дайнагон, который уже не в силах был ждать появления своих слуг, отправился в 
гавань Нанива и спросил рыбаков, брал ли кто-нибудь из его слуг лодку, чтобы на 
ней отправиться на поиски дракона. Рыбаки отвечали, что никто из его людей не 
приходил сюда, и он, очень недовольный этими новостями, сам сел в лодку и в 
сопровождении проводника отправился в путь.
      Так случилось, что Бог Грома в то время был зол, и потому море очень 
взволновалось. Спустя несколько дней шторм стал таким сильным, что грозил 
вскоре потопить лодку. Сопровождающий дайнагона рискнул заметить:
      — Сильный ветер, высокие волны и раскаты грома — это все знаки гнева Бога 
Грома, которого мой хозяин, по-видимому, разозлил, собираясь вытащить дракона 
из глубин и отнять у него драгоценный камень. Из-за дракона разыгрался этот 
шторм, и было бы неплохо моему господину помолиться.
      А поскольку дайнагон тоже не на шутку был испуган, нет ничего 
удивительного в том, что он с готовностью согласился последовать совету своего 
проводника. Он помолился никак не меньше тысячи раз, каясь в своем глупом 
желании сразить дракона и смиренно обещая оставить повелителя глубин в покое.
      Шторм утих, и тучи растаяли, но ветер все еще оставался таким же сильным, 
как и раньше. Сопровождающий сказал, однако, своему господину, что ветер 
правильный и дует прямо в сторону их дома.
      Наконец они достигли побережья Акаси, в провинции Харима. Но дайнагон, 
все еще больной и сильно напуганный, решил, что они приплыли в какую-то дикую 
землю, улегся в лодке, жалобно стеная и отказываясь выйти даже тогда, когда 
правитель этого края сам вышел поприветствовать его.
      Когда наконец дайнагон понял, что они пристали вовсе не к дикой земле, он 
сошел на берег. Нет ничего удивительного в том, что его появление вызвало 
улыбку на лице правителя — это был жалко выглядящий и весьма расстроенный 
господин, продрогший до костей, с распухшим животом и глазами, тусклыми, как 
две терновые ягоды.
      Наконец дайнагона доставили в паланкине домой. Когда его принесли, хитрые 
слуги смиренно рассказали свои истории о том, как они потерпели неудачу в охоте 
на дракона. На что дайнагон им отвечал:
      — Вы правильно сделали, что вернулись с пустыми руками. Дракон этот, без 
сомнения, дружен с самим Богом Грома, и кто бы ни решил наложить руки на 
драгоценный камень, что покоится на шее дракона, подвергает себя большому риску.
 Сам я тяжело перенес тяготы моего путешествия, и перенес их зря, не получив за 
это никакой награды. Кагуя-химэ похищает души мужчин и разрушает их тела, а раз 
так, никогда больше я не посещу ее дом и никогда не прикажу это вам.
      В заключение можно сказать, что, когда жены и наложницы услышали о 
приключениях своего господина, они смеялись, пока не заболели бока, а 
разноцветную бахрому, которой он приказал украсить кровлю своего дворца, 
растащили вороны, нить за нитью, чтобы выстлать ею гнезда.
      Раковина ласточки
      Достаточно сказать, что история тюнагона Исоноками-но Маро тоже 
тривиальная и что поиски целебной раковины ласточки, как и поиски его 
предшественников, оказались тщетными.
      Сватовство микадо
      К тому времени слава о красоте Кагуя-химэ достигла двора и самого микадо, 
которому очень хотелось взглянуть на нее. Как-то раз призвал он к себе старшую 
придворную даму по имени Накатоми-но Фусако, чтобы та пошла и посмотрела на 
дочь старика Такэтори, а затем доложила ему, правду ли гласит молва.
      Однако, когда Фусако добралась до дома старика Такэтори, Кагуя-химэ 
отказалась видеться с ней. Так что придворной даме пришлось вернуться ко двору 
и доложить об этом микадо. Тогда микадо послал за стариком Такэтори и приказал 
тому привести Кагуя-химэ ко двору, чтобы он смог, наконец, ее увидеть, и 
добавил:
      — А если уговоришь Кагуя-химэ пойти на службу во дворец, будешь носить 
головной убор чиновника пятого ранга.
      У старика Такэтори было очень доброе сердце, и он лишь мягко журил дочь 
за такое странное поведение. И хотя ему хотелось почестей двора и, возможно, в 
глубине души он мечтал о ранге, нужно сказать, что в первую очередь он помнил о 
своем долге отца.
      Вернувшись домой, он обсудил все с Кагуя-химэ, и та ответила ему, что 
если ей и придется идти ко двору микадо, то это неминуемо приведет ее к смерти. 
И добавила:
      — Цена ранга благородства моего отца — смерть его ребенка.
      Старика очень поразили ее слова, и он опять отправился ко двору, где 
смиренно и поведал решение дочери.
      Микадо, не привыкший к отказам, задумал хитрый план. Он приказал 
организовать охоту, но таким образом, чтобы он мог появиться около дома старика 
Такэтори и, по возможности, увидеть девушку, которой безразличны желания 
императора.
      В день, когда состоялась охота, микадо неожиданно вошел в дом старика. Не 
успел он это сделать, как удивился странному свету, исходящему из комнаты. А 
внутри была не кто иная, как Кагуя-химэ.
      Микадо подошел и дотронулся до рукава девушки, которым она быстро 
прикрыла лицо. Хотя она и быстро это сделала, он успел мельком заметить 
потрясающую красоту девушки. Впечатленный божественной красотой и не обращая 
внимания на ее протесты, он приказал подать паланкин. Но когда его принесли, 
Кагуя-химэ внезапно исчезла. Император, поняв, что имеет дело с бессмертной 
девушкой, воскликнул:
      — Все будет так, как ты пожелаешь, девушка; но умоляю, прими свой обычный 
облик, чтобы можно было опять наслаждаться твоей красотой.
      И тогда Кагуя-химэ появилась опять. Когда микадо уже собирался уходить, 
он сложил следующий стих:
      Миг расставанья настал,
      Но я в нерешимости медлю…
      Ах, чувствую, ноги мои
      Воле моей непокорны,
      Как и ты, Кагуя-химэ! *
      Кагуя-химэ ответила на это так:
      Под бедною сельской кровлей,
      Поросшей дикой травой,
      Прошли мои ранние годы.
      Не манит сердце меня
      В высокий царский чертог*.
      Небесное одеяние из перьев
      На третий год после охоты микадо, весною, все заметили, что Кагуя-химэ 
стала подолгу смотреть на луну. На седьмой месяц, когда сияла полная луна, 
печаль Кагуя-химэ стала еще глубже, и ее плач встревожил девушек, 
прислуживающих ей. В конце концов, они пришли к старику Такэтори и сказали:
      — Долго смотрела Кагуя-химэ на луну, прибывала луна, и увеличивалась ее 
печаль, и скорбь ее ничем не прогнать, горько плачет она и причитает; потому мы 
пришли просить вас поговорить с ней.
      Старик попросил дочь поведать ему о причине своей печали. В ответ он 
услышал, что вид луны напоминает ей о несчастье мира.
      На восьмой месяц Кагуя-химэ поведала своим служанкам, что она необычная 
смертная, и что местом ее рождения была столица Лунной Страны, и наступает то 
время, когда ей нужно покинуть этот мир и вернуться домой.
      Не только у старика Такэтори разрывалось сердце от скорой разлуки, микадо 
тоже был весьма обеспокоен, когда прослышал об ожидаемом отбытии Кагуя-химэ. 
Императору сообщили, что, когда будет следующее полнолуние, несколько лунных 
жителей спустятся вниз с сияющего лика, чтобы забрать прекрасную девушку с 
собой обратно. Микадо приказал, чтобы отряд вооруженных воинов расположился 
рядом с домом старика и в случае нужды стрелами встретил бы посланников с Луны, 
которые так стремятся забрать Кагуя-химэ.
      Старик Такэтори действительно поверил, что с такой охраной им нечего 
страшиться гостей с Луны. Но Кагуя-химэ попыталась разубедить своего приемного 
отца, говоря:
      — Вы не сможете помешать людям из волшебной страны, ваши стрелы не 
повредят им, и не защититься вам от них, так как любая дверь легко откроется 
при их приближении, и доблесть вам не поможет, не настолько у вас стойкие 
сердца, чтобы сражаться с ними, когда они придут.
      Эти слова очень разозлили старика. Он заявил, что его ногти станут 
когтями и что он полностью уничтожит этих наглых пришельцев с Луны.
      Итак, воины императора окружили дом и расположились на крыше. Ночь 
медленно тянулась. В час Мыши[19] сияние, затмевающее свет луны и звезд, 
осветило все вокруг. Яркий свет не пропадал, и появилось странное облако — 
облако, на котором были люди с Луны. Оно медленно спускалось, пока не коснулось 
земли, затем лунные люди на нем построились. Воины императора, увидев 
пришельцев, потеряли всякую охоту сражаться. Но кое-кто из них нашел в себе 
достаточно храбрости натянуть луки и пустить свои стрелы. Однако все стрелы 
отвело в сторону.
      На облаке покоилась летучая колесница, украшенная навесом из чудеснейшего 
тончайшего шелка, и из этой колесницы прозвучал громкий голос:
      — Иди прямо сюда, Сануки-но Мияко!
      Старик Такэтори на трясущихся ногах шагнул вперед и упал ничком, почти 
без памяти. Гость из лунной страны сказал ему:
      — Ты глупец! Тебе была дарована возможность на краткий срок приютить у 
себя Кагуя-химэ, которая совершила грех в прежней жизни, во искупление которого 
была обречена некоторое время жить в доме такого человека, как ты. За это ты 
постоянно находил золото. Теперь же она полностью искупила свой грех и должна 
вернуться на Небо!
      Колесница взлетела с облака и опустилась до уровня крыши. Опять тот же 
голос крикнул:
      — Эй, Кагуя-химэ! Ты не можешь больше задерживаться на этой жалкой Земле!
      Тут же накрепко запертые двери распахнулись сами собой, не устояв перед 
силой людей с Луны, и появилась Кагуя-химэ, окруженная служанками.
      Кагуя-химэ перед своим отбытием тепло простилась с плачущим стариком 
Такэтори и дала ему свиток со следующими словами: «Если бы я родилась на Земле, 
никогда бы я не покинула ее, пока не пришло бы время моему отцу покинуть ее. Но 
сейчас должна я первой отправиться за пределы этого мира, хотя это и против 
моего желания. Я оставляю здесь на память мою шелковую накидку, и, когда Луна 
будет ясной, пусть мой отец посмотрит на нее. Теперь глаза мои в последний раз 
взглянут на тебя, отец, и я должна отправляться на небо, с которого в свое 
время была сослана на Землю».
      Люди с Луны принесли с собой в ларце небесное одеяние из птичьих 
перьев[20] и несколько капель эликсира жизни. Один из них сказал Кагуя-химэ:
      — Выпей, прошу тебя, этот эликсир, чтобы очистить свой дух от грязи этого 
жалкого мира.
      Кагуя-химэ, выпив эликсир, уже хотела укутаться в накидку, которую 
оставила на память старику Такэтори, но один из лунных людей помешал ей. Он 
предложил ей одеть небесное одеяние из птичьих перьев, но Кагуя-химэ попросила:
      — О, погодите хоть немного! Я знаю, что ваше одеяние тотчас изменит мое 
сердце, а я все еще хочу кое-что сказать тем, кого покидаю.
      И она написала следующие строки микадо:
      «Микадо изволил выслать большое войско, чтобы защитить меня от посланцев 
неба, но это не помогло, и сейчас, как ни тяжело на душе, должно мне 
отправиться с теми, кто пришел за мной. Мне не было позволено служить Вам 
только потому, что я существо из другого мира. И поэтому пришлось мне жить с 
болью в сердце. Возможно, Вы могли решить, что воля Ваша не была понята и была 
отвергнута мной, и потому думаете Вы обо мне теперь как о невоспитанной девушке,
 которая недостойна Вас. Но все же я смиренно кладу это письмо к Вашим ногам. А 
теперь должно мне облачиться в небесное одеяние и скорбно проститься со своим 
господином».
      Вложив это послание вместе с бамбуковой трубкой, наполненной эликсиром 
жизни, в руку начальника стражи, она позволила накинуть на себя небесное 
одеяние из птичьих перьев, и в тот же миг все воспоминания ее о земной жизни 
исчезли.
      Затем Кагуя-химэ, окруженная посланниками Луны, села в небесную колесницу,
 которая стремительно понеслась в небеса, пока не пропала из виду.
      Горе старика Такэтори и микадо не знало границ. Позднее микадо созвал 
совет из высших сановников и министров и спросил, какая из гор на земле самая 
высокая. Один из советников сказал:
      — В провинции Суруга есть гора, которая возвышается к небу гораздо ближе, 
чем все другие горы земли.
      И тогда микадо сложил следующий стих:
      Не встретиться нам вновь!
      К чему мне жить на свете?
      Погас твой дивный свет.
      Увы, напрасный дар —
      Бессмертия напиток*.
      И после этого послание, написанное Кагуя-химэ, вместе с эликсиром было 
отдано человеку по имени Цуки-но Ивакаса, что значит Скала в Сиянии Луны, 
который в сопровождении множества воинов отправился на вершину самой высокой 
горы в провинции Суруга и, стоя на самой высокой вершине, сжег послание вместе 
с эликсиром жизни.
      И тогда Цуки-но Ивакаса смиренно выслушал повеление микадо и, взяв с 
собой отряд воинов, взобрался на гору и сделал то, что ему было приказано. И 
именно с тех пор имя Фудзияма (Бессмертная гора) было дано той горе, и люди 
говорят, что дым того костра все еще струится с самой высокой вершины, чтобы 
смешаться с облаками.
      Платье из птичьих перьев
      О волшебные напевы, которым мы восхищенно внимаем!
      Фея поет, и в облачных сферах
      Сливаются в гармонии звуки ангельской лютни,
      Кимвал и сладкозвучных серебряных флейт.
      И песня летит с небес, сияющих пурпурным цветом
      Так же, как западный склон Сомэиро,
      Когда он расцвечен лучами закатного солнца,
      в то время как лазурные волны
      Омывают поросшие соснами берега островов.
      Со склонов Юкисима прекрасный ветер
      Срывает цветы. И этот волшебный вид,
      Эти белоснежные крылья, трепещущие в сиянии света,
      Наполняют душу изумлением и восторгом.
      Стояла весна, и вдоль поросшего соснами берега Мио разносилось птичье 
пение и щебет. Синее море сверкало под лучами весеннего солнца, и рыбак Хаируко 
присел на берегу, чтобы полюбоваться прекрасным видом. Вдруг он заметил на 
ветвях сосны красивое платье из белоснежных птичьих перьев.
      Но только Хаируко хотел снять его с дерева, как увидел прекрасную девушку,
 идущую к нему со стороны моря. Девушка попросила рыбака вернуть ей ее платье.
      Хаируко с восхищением посмотрел на девушку и сказал:
      — Я нашел это платье и оставлю его себе, потому что такая чудесная вещь 
станет достойна того, чтобы поместить ее в сокровищницу Японии. Нет, я не могу 
отдать тебе это платье.
      — О! — трогательно заплакала девушка. — Я не смогу взлететь и подняться в 
небо без моего платья из птичьих перьев. И если ты не согласишься отдать его 
мне, я никогда не смогу вернуться к себе домой, на небеса. О добрый рыбак, 
умоляю, верни мое платье!
      

      Актеры театра Кабуки в костюме Птичьи Перья (1775 г.).
      
      Но рыбак был, видно, жестокосердным человеком, и его не тронули слезы 
девушки.
      — Чем больше ты умоляешь, — сказал он, — тем больше я утверждаюсь в своем 
решении оставить себе мою находку.
      Вот как ответила рыбаку девушка:
      — Не говори так, добрый мой рыбак, не говори!
      Не знаешь ты, что я, как несчастная птичка
      Со сломанным крылом, ищу, но тщеты поиски мои.
      Ищу мои похищенные крылья, чтобы подняться в синие небесные просторы.
      Девушка так долго умоляла рыбака, что сердце его немного смягчилось.
      — Я верну твое платье, — сказал рыбак, — если ты прямо сейчас станцуешь 
для меня.
      И девушка ответила:
      — Я буду танцевать для тебя — танец, от которого движется даже Лунный 
Дворец, так что любой смертный может постичь его тайну. Но я не могу танцевать 
без моего платья из птичьих перьев.
      — Нет уж, — сказал рыбак с подозрением, — как только я отдам тебе платье, 
ты сразу улетишь!
      Услышав эти слова, девушка очень рассердилась.
      — Слово смертных людей можно нарушить, — сказала она. — Но небесные 
существа не знают обмана.
      Эти слова пристыдили рыбака, и он без дальнейших споров отдал девушке ее 
платье из птичьих перьев.
      Песня Лунной Девы
      Когда девушка надела свое белоснежное одеяние, она ударила по струнам и 
начала танцевать. Она танцевала, играла и пела о странных и прекрасных вещах, о 
своем далеком доме на Луне. Девушка пела об огромном Лунном Дворце, где правят 
тридцать королей: пятнадцать в белых одеждах — они приходят к власти в 
полнолуние — и пятнадцать в черных одеждах — их черед править, когда Луна идет 
на убыль. Своим танцем и песней девушка благословила Японию: «Пусть цветущей и 
урожайной будет эта земля!»
      Недолго рыбак наслаждался чудесным танцем Лунной Девушки, потому что 
вскоре ее маленькие ножки перестали касаться прибрежного песка. Она поднялась в 
воздух, и ее белоснежное платье мерцало на фоне зеленых сосен и синего неба. 
Она поднималась все выше и выше, продолжая петь, над вершинами гор, 
высоко-высоко в небо — туда, где стоит чудесный Лунный Дворец, — пока, наконец, 
не затихла волшебная песня.
      Дева Унаи
      Девушка по имени Унаи жила со своими родителями в деревне Асиноя. Она 
была очень красива, и так случилось, что у нее было два пылких и настойчивых 
поклонника — Мубара, что был жителем той же деревни, и Тину, который пришел из 
Идзуми. Эти два поклонника вполне могли оказаться близнецами из-за сходства во 
всем: в возрасте, лице, фигуре и росте. К несчастью, они оба любили девушку с 
одинаковой страстью, так что и здесь было невозможно различить их. Они делали 
одинаковые подарки, не было разницы и в манере ухаживать.
      Между тем у Унаи было тяжело на сердце. Она не принимала даров ни от 
Мубара, ни от Тину и расстраивалась, видя их стоящими с пылким выражением 
чувств у ворот ее дома месяц за месяцем.
      Родители девушки Унаи не одобряли ее поведения и сказали ей:
      — Печально для нас видеть твою беззаботность, постоянно повергающую 
других в скорбь. Если ты выберешь одного из них, в скором времени любовь 
другого угаснет.
      Эти разумные слова не принесли ни утешения, ни помощи бедной девушке — 
она не могла сделать выбор, поэтому ее родители послали за влюбленными, 
объяснили сложившуюся ситуацию и решили, что кто застрелит водяную птицу, 
плавающую в реке Икута, которая течет рядом с домом, тот и женится на их дочери.

      Влюбленные обрадовались такому решению, им с нетерпением хотелось 
покончить с такой жестокой неопределенностью. В одно мгновение они натянули 
тетиву своих луков, и их стрелы одновременно попали в птицу: одна стрела — в 
голову, другая — в хвост, так что опять никто не смог стать лучше другого. 
Когда Унаи увидела, какой безнадежной оказалась вся эта затея, она воскликнула:
      — Достаточно, достаточно! Стремительно текущая волна освободит мою душу 
от долгой неспокойной борьбы; люди называют красивую реку Сэцу рекой жизни, но 
в этой реке будет Могила Девы!
      С этими словами она бросилась вниз, в волны.
      Родители девушки, видевшие эту страшную сцену, закричали, а преданные 
поклонники прыгнули в реку. Один крепко схватился за ступню Унаи, а другой — за 
ее руку, но все трое утонули. В положенное время Унаи была похоронена со своими 
поклонниками на другом берегу реки, и с того времени это место стало известно 
как Могила Девы. В могилу Мубара был положен лук, колчан и длинный меч; но в 
могилу Тину не положили ничего.
      Некоторое время спустя одному страннику случилось проходить ночью 
поблизости от их могилы, и неожиданно он услышал звуки битвы. Он послал своих 
приближенных узнать, в чем дело, но они вернулись к нему, не услышав и не 
увидев ничего необычного. Размышляя о любовной истории девы Унаи, странник стал 
засыпать. Не успел он заснуть, как увидел перед собой стоящего на коленях 
окровавленного юношу, который сказал ему, что измучен преследованиями врага, и 
умолял одолжить ему меч.
      Странник с неохотой согласился. Когда он проснулся, то подумал, что это 
был сон; но это оказалась не просто фантазия ночи, потому что не было не только 
меча, но он слышал поблизости и звуки битвы. Затем лязг оружия утих, и опять 
окровавленный человек предстал перед ним и произнес:
      — Благодаря твоей благородной помощи я убил врага, что преследовал меня 
на протяжении долгих лет.
      Теперь мы можем убедиться, что в мире духов Тину сражался и убил своего 
противника и после многих лет горькой ревности и соперничества он наконец смог 
назвать деву Унаи своей.
      Могила Девы Унаи
      Я стою у могилы, где похоронена
      Дева Унаи,
      К которой былые победители сватались
      Так ревниво.
      Рассказ ее
      Следует передавать через года,
      Чтобы даже еще не родившийся смог полюбить ее
      И думал о днях давних.
      Рядом с мощеной дорогой
      Они складывали вверх высоко валуны;
      Пока облака, которые скрыли нас,
      Не пропадут в небе.
      Может, паломник вдоль мощеной дороги
      Забудет повернуться в сторону,
      И луна над Могилой Девы;
      И деревенский народ рядом.
      Никогда не прекратится их горький плач
      Подле ее надгробного камня;
      И годы повторяют ее историю
      И оплакивают гибель Девы.
      Пока, наконец, я стою, смотря
      На могилу, где она лежит глубоко,
      И размышляю с невыразимой печалью
      О старых днях, давно прошедших.
      Дева из Кацусика
      Где в далекой восточной земле петух
      Первый кукарекает на рассвете,
      Люди все еще хранят рассказ
      О днях давно ушедших.
      Они рассказывают о Деве из Кацусика,
      Чей кушак синий,
      Но платье из домашней пряжи
      И юбка из грубого материала за пределами деревни видны;
      Чья ступня не знает обуви,
      Расческа не проходила через ее волосы;
      Все знатные особы в платьях с узорами
      Не смогут никогда сравниться
      С этим дорогим ребенком, чья улыбка —
      Как цветы весны,
      В красоте совершенной и завершенной,
      Как полное лунное кольцо.
      И как летние месяцы, которые летят
      К пламени такому яркому,
      Или как лодки, которые ищут берег,
      Когда приходят тени ночи,
      Так пришли поклонники; но она спросила:
      «Почему берете меня себе в жены?
      Вполне хорошо я знаю смиренную долю,
      Я знаю, как коротка моя жизнь».
      Так что, где порывистые большие волны бьются
      О шумный берег,
      Имеет нежная Дева из Кацусика
      Свой дом навсегда.
      Да! Эта история о давно прошедших днях;
      Но, слушая песню,
      Кажется, что я смотрел
      На ее лицо не далее как вчера.
      Дева с Деревянной Чашей на Голове
      В древние времена жила чета стариков со своим единственным ребенком, 
девушкой замечательной красоты и очарования. Когда старик заболел и умер, его 
жену стало все более и более беспокоить будущее дочери. Однажды она позвала 
дочь и сказала:
      — Дочь моя, твой отец лежит на кладбище, и я, будучи старой и немощной, 
должна скоро последовать за ним. Мысль оставить тебя одну беспокоит меня, 
потому что ты красива, а красота есть соблазн для мужчин. Чистота белого цветка 
может не остановить их от обмана и грязи. Мое дитя, твое лицо слишком прекрасно.
 Оно должно быть спрятано от глаза мужчин, и тогда оно не приведет тебя к 
падению, и твоя простая жизнь не превратится в позор.
      Сказав это, она поместила на голову девушки небольшую лакированную чашу 
так, что та наполовину закрыла ее прекрасное лицо.
      — Всегда носи ее, крошка, — сказала мать, — она защитит тебя, когда я 
уйду в мир иной.
      

      Китидзо-тэн, богиня счастья, изображенная как воплощение красоты. 
Раскрашенное дерево. Храм Дзоруридзи между Киото и Нара.
      
      Вскоре старая женщина умерла, и дочери пришлось зарабатывать себе на 
жизнь, работая на рисовых полях. Это была тяжелая, утомительная работа, но 
девушка сохранила храброе сердце и усердно трудилась целыми днями. Ее странная 
внешность все больше и больше привлекала внимание и служила поводом для 
пересудов. Девушка стала известна по всей стране как «Дева с Чашей на Голове». 
Молодые люди смеялись над ней и старались украдкой заглянуть под чашу. 
Несколько раз они пытались сбросить деревянное прикрытие, но оно не поддавалось,
 и тогда молодым людям пришлось примириться с тем, что они видели только нижнюю 
часть ее прекрасного лица. Бедная девушка терпеливо, но с тяжелым сердцем 
сносила это грубое обращение, веря, что когда-нибудь любовь и мудрость ее 
матери принесут ей радость, которая будет больше, чем награда за перенесенную 
скорбь. Однажды богатый землевладелец заметил работающую на его рисовых полях 
девушку. Он был поражен ее очарованием и тем, как быстро и превосходно она 
делала свою работу. Его привлекала эта склоненная за работой маленькая фигурка, 
и он никогда не смеялся над деревянной чашей на ее голове. Однажды он подошел к 
девушке и сказал:
      — Мне нравится, как ты работаешь, и я хочу, чтобы ты трудилась на моих 
рисовых полях до конца урожая.
      Когда был собран урожай риса и пришла зима, богатый землевладелец, все 
более впечатленный работой девушки, предложил ей стать служанкой в его доме.
      — Моя жена больна, — сказал он, — и мне хотелось бы, чтобы ты ухаживала 
за ней.
      Девушка с удовольствием приняла это доброе предложение. Она окружила 
больную женщину заботой с тем же усердием, с которым работала на рисовых полях, 
и это говорило о ее добром и мягком сердце. Так как у землевладельца и его жены 
не было дочерей, они с большой добротой относились к сироте и обращались с ней 
как со своим ребенком. Но вот однажды старший сын землевладельца вернулся домой.
 Он был мудрый молодой человек, который очень долго учился в веселом Киото[21] 
и устал от пирушек и фривольных удовольствий. Его отец и мать полагали, что их 
сын скоро устанет от отцовского дома и его тихого окружения, почти ежедневно 
они боялись, что он придет к ним попрощаться и вернется в город. Но, ко 
всеобщему удивлению, сын не выказывал ни малейшего желания покинуть свой старый 
дом.
      Однажды молодой человек пришел к своему отцу и спросил:
      — Кто эта девушка в нашем доме и почему она носит эту уродливую чашу на 
своей голове?
      Когда отец рассказал печальную историю бедной девушки, его сын был 
глубоко тронут, но тем не менее не смог удержаться от легкой ухмылки. Но день 
за днем он все больше и больше очаровывался девушкой. Снова и снова он украдкой 
смотрел на полускрытое лицо красавицы и оказывался под впечатлением мягкости ее 
манер и благородства. Это не могло продолжаться долго, его восхищение переросло 
в любовь, и он решил, что женится на девушке.
      Большинство родственников были против этого союза. Они сказали:
      — Она очень хороша, но она только обычная служанка. Она носит чашу, чтобы 
пленять неосторожного, и мы думаем, что она скрывает под ней вовсе не красоту, 
а, скорее, уродство. Тебе нужно найти более достойную жену.
      С этого часа бедная девушка стала еще больше страдать. Горькие и злые 
слова были сказаны о ней, и даже ее хозяйка, такая хорошая и добрая, обернулась 
против нее. Но хозяин не поменял своего мнения. Он все еще любил девушку и был 
рад, что она станет женой сына, но, слыша злые замечания жены и родственников, 
не осмеливался открыть свое сердце. Противостояние же делало молодого человека 
более сильным в желании достичь своей цели. Наконец его мать и родственники, 
увидев, что их слова бесполезны, с большой неохотой согласились на свадьбу. 
Молодой человек, веря, что все трудности преодолены, радостно пошел к Деве с 
Чашей на Голове и сказал:
      — Преград больше нет, и теперь ничто не препятствует нашей свадьбе.
      — Нет, — ответила бедная девушка, горько рыдая, — я не могу выйти за тебя 
замуж. Я всего лишь служанка в доме твоего отца, и поэтому для меня невозможно 
стать твоей невестой.
      Молодой человек выражал свою пылкую любовь к ней снова и снова, он просил 
ее; но дева не меняла своего мнения. Ее поведение крайне рассердило 
родственников. Они думали, что девушка хочет посмеяться над всеми, не зная, что 
она сердечно любила сына землевладельца, но в душе полагала, что свадьба внесет 
только беспорядок в дом, который приютил ее нищей. В ту ночь бедная девушка 
оплакивала себя, пока не заснула. И во сне к ней пришла мать и сказала:
      — Мой дорогой ребенок, заставь свое сердце не тревожиться больше. Выходи 
замуж за сына землевладельца, и все будет опять хорошо.
      На следующее утро она проснулась, полная радости, и, когда ее 
возлюбленный пришел к ней и спросил еще раз, будет ли она его невестой, она 
согласилась с благодарной улыбкой. Для свадьбы были сделаны огромные 
приготовления, и, когда все собрались, понадобилось много времени, чтобы убрать 
деревянную чашу с головы девушки. Она сама попыталась убрать ее, но чаша твердо 
сидела на ее голове. Когда кто-то из родственников, не без злых замечаний, 
подошел, чтобы снять чашу, чаша издала странные крики и стоны. Наконец жених 
приблизился к невесте и сказал:
      — Не расстраивайся. Ты дорога мне и с чашей и без нее.
      И, сказав эти слова, он приказал начать церемонию. Затем, согласно обычаю,
 невеста и жених выпили вместе «три раза по три»,[22] чтобы скрепить свой союз. 
Когда девушка поднесла посуду с вином к губам, чаша на ее голове разбилась, и с 
великим шумом из нее посыпалось золото, серебро и драгоценные камни, так что 
девушка, которая была нищенкой, теперь имела свадебное приданое. Гости были 
изумлены, когда смотрели на груду сияющих драгоценностей, золота и серебра, но 
они еще больше удивились, когда увидели, что невеста была самой красивой 
девушкой во всей Японии.
      Утренняя Роса
      Цую (Утренняя Роса) была единственной дочерью Идзима. Когда ее отец 
женился во второй раз, она поняла, что не сможет жить счастливо со своей 
мачехой, и для нее построили отдельный дом, в котором она поселилась со своей 
служанкой Ёнэ.
      Однажды к ней в дом зашел их домашний доктор Ямомото Сидзё в 
сопровождении молодого симпатичного самурая Хагивара Синдзабуро. Молодые люди 
познакомились и с первого взгляда полюбили друг друга. При расставании Цую 
прошептала Синдзабуро:
      — Запомни! Если ты не придешь снова увидеть меня — я умру!
      Синдзабуро, конечно же, хотел снова увидеть прекрасную Цую как можно 
скорее. Однако этикет не позволял навещать ее, когда она была одна, и он был 
вынужден положиться на обещание старого доктора вновь взять его с собой в дом, 
в котором жила возлюбленная. Но старый доктор видел гораздо больше, чем могли 
предположить влюбленные, и не спешил выполнять свое обещание.
      Цую подумала, что ее возлюбленный молодой самурай оказался неверным ей, 
постепенно стала чахнуть и вскоре умерла. Верная служанка Ёнэ также вскоре 
после этого умерла, не вынеся жизни без своей любимой хозяйки, и они были 
похоронены недалеко друг от друга на кладбище Синбандзуин.
      Вскоре после этих трагических событий старый доктор позвал к себе 
Синдзабуро и подробно рассказал ему об обстоятельствах смерти Цую и ее служанки.

      Синдзабуро сильно горевал. Днем и ночью девушка была в его мыслях. Он 
написал ее имя на поминальной дощечке,[23] возложил подношения и прочитал 
множество молитв.
      Возвращение умерших
      Когда наступил первый день праздника Бон, Синдзабуро поставил еду перед 
домашним алтарем и развесил фонари, чтобы они освещали дорогу духам во время их 
краткого земного пребывания. Поскольку ночь была теплая и светила полная луна, 
он уселся на веранде и стал ждать. Он чувствовал, что все эти приготовления не 
должны пропасть даром, и от всего сердца верил, что дух Цую придет к нему.
      Внезапно тишина была нарушена звуками «кара-кон, кара-кон» — как будто 
легкий топот женских гэта. Было в этом звуке что-то странное и призрачное. 
Синдзабуро поднялся и, выглянув поверх ограды, увидел двух женщин. Одна из них 
несла длинный фонарь, к концу которого были прикреплены шелковые пионы, а 
другая была одета в прелестные одежды с рисунком осенних цветов. В следующий 
момент он узнал милую сердцу фигуру Цую и ее служанку Ёнэ.
      Ёнэ объяснила молодому самураю, что старый доктор сказал им, будто 
Синдзабуро мертв, а Синдзабуро в свою очередь рассказал своим гостям, что от 
того же доктора он узнал, будто его возлюбленная и ее служанка ушли из жизни. 
После этого две женщины вошли в дом и остались там на всю ночь, возвратившись 
чуть раньше рассвета.
      Ночь за ночью они приходили таким загадочным образом, и всегда Ёнэ несла 
светящийся пионовый фонарь, и всегда она и ее хозяйка уходили в один и тот же 
час.
      Шпион
      Однажды ночью Томодзо, один из слуг Синдзабуро, живший по соседству с ним,
 нечаянно услышал звуки женского голоса, доносящиеся из дома господина. 
Бесшумно он пробрался к щели в одной из дверей и при свете ночного фонаря 
разглядел, что его хозяин разговаривает с какой-то странной женщиной под 
москитной сеткой. Их разговор был так необычен, что Томодзо очень захотелось 
увидеть лицо этой женщины. Когда ему это удалось, у него волосы встали дыбом на 
голове, и он сильно задрожал, поскольку увидел лицо мертвой женщины, причем 
мертвой уже давно. У нее на пальцах не было мяса, и то, что когда-то было 
пальцами, сейчас являло собой связку гремящих костей. Только верхняя часть ее 
тела была из плоти, к низу же от талии не было ничего, кроме смутной 
шевелящейся тени.
      Пока Томодзо таращился в страхе на эту отвратительную сцену, фигура 
второй женщины вдруг выпрыгнула из комнаты. С криком ужаса шпион Томодзо 
помчался в дом Хакуодо Юсаи.
      Совет Юсаи
      Юсаи был человеком сведующим во всех сверхъестественных явлениях, но, 
несмотря на это, история, рассказанная Томодзо, произвела на него неизгладимое 
впечатление и он слушал обо всем внимательно и с крайним удивлением. Когда 
слуга закончил свой рассказ, Юсаи сказал, что, по всей видимости, его хозяин 
обречен и для него все может кончиться плохо. Известно, что, когда женщина, 
являющаяся призраком, любит живого человека и если возникает любовь между живым 
и мертвым, побеждает обычно призрак.
      Однако, несмотря на такой критический взгляд на эти события, Юсаи также 
дал и практический совет, как помочь молодому самураю избежать печальной участи.
 На следующее утро он обсудил все происшедшее с Синдзабуро и постарался 
растолковать ему, что тот любит призрак и что чем скорее он избавится от этого 
призрака, тем лучше будет для него самого. Он закончил свою речь, посоветовав 
Синдзабуро пойти в округ Ситая в Янака-но-Сасаки, в то место, где, как сказала 
женщина, она сейчас проживает.
      Разгадка тайны
      Синдзабуро последовал совету Юсаи, но нигде в квартале Янака-но-Сасаки он 
не смог найти место, где обитала Цую. Когда после длительных поисков он 
возвращался домой, то случайно проходил мимо храма Синбандзуин. Там он увидел 
две могилы, расположенные рядом друг с другом, одна — без надписей, а вторая, 
большая и аккуратная, была украшена пионовым фонарем, покачивающимся тихо на 
ветру. Синдзабуро вспомнил, что Ёнэ несла в руке фонарь, похожий на этот, а 
мальчик-помощник при храме рассказал ему, что это были могилы Цую и Ёнэ. И тут 
только он осознал значение странных слов Ёнэ:
      — Мы удалились и нашли очень маленький домик в Янакано-Сасаки. Там очень 
мало места, только для того, чтобы жить и делать небольшие домашние дела.
      Эта могила как раз и была их домом. Призрак Ёнэ нес пионовый фонарь, а 
призрак Цую обнимал за шею молодого самурая своими бестелесными руками.
      Священные заклинания
      Синдзабуро, теперь полностью осознав весь ужас происходящего, ускорил 
шаги и поспешил за советом к мудрому и дальновидному Юсаи. Этот сведующий 
человек признал свою неспособность помочь Синдзабуро в этом деле, но 
посоветовал пойти к настоятелю храма Синбандзуин, по имени Рёсэки, и даже дал 
для него письмо, в котором описал все происшедшее.
      Рёсэки выслушал историю Синдзабуро, затаив дыхание, ибо он уже слышал 
множество подобных историй на эту же тему, тему злой силы кармы. Он дал 
молодому человеку золотой образ Будды, чтобы тот носил его на теле, и сказал, 
что этот образ должен защитить живых от мертвых. Он также дал ему священную 
сутру, известную как «Проливающая Сокровища Сутра», которую самурай должен 
читать наизусть каждую ночь, и, наконец, он вручил ему сверток священных 
текстов. Священные тексты самурай должен был повесить на все, что открывалось в 
его доме.
      С наступлением ночи все приготовления в доме Синдзабуро были завершены. 
Все отверстия были закрыты священными текстами, а воздух наполнялся 
речитативами из «Проливающей Сокровища Сутры», тогда как маленький золотой 
Будда покачивался на груди молодого самурая. Но как бы то ни было, спокойствие 
не приходило в дом Синдзабуро. Сон отказывался приходить к нему, и, как только 
все вокруг затихло, он услышал знакомые звуки «кара-кон, кара-кон» — стук 
призрачных гэта! Затем звуки прекратились. Страх и радость переполнили сердце 
Синдзабуро. Он перестал читать священную сутру и выглянул наружу. И опять он 
увидел Цую и ее служанку, которая несла пионовый фонарь. Никогда раньше Цую не 
была так прекрасна и соблазнительна, но что-то заставило его отпрянуть назад. 
Он с горечью и болью слышал, как женщины разговаривали между собой, как Ёнэ 
говорит своей госпоже, что он более не любит ее, поскольку его двери закрыты 
перед ними; и он слышал, как Цую рыдала. Затем женщины прошли к другому входу в 
дом. Но и там им не удалось войти, поскольку священные слова Будды были очень 
сильны и могущественны.
      Предательство
      Когда Ёнэ поняла, что все их попытки попасть в дом тщетны, она стала 
приходить ночь за ночью к Томодзо и умолять его убрать священные тексты из дома 
его господина. Снова и снова, под давлением страха, Томодзо обещал это сделать, 
но потом, с наступлением рассвета, его страх исчезал и он становился сильным и 
не мог предать того, кому был столь многим обязан. Но однажды ночью Ёнэ решила, 
что Томодзо ее больше не обманет. Она пригрозила Томодзо ужасными последствиями 
и вдобавок скорчила такую ужасную гримасу, что Томодзо чуть не умер от страха.
      Жена Томодзо, Минэ, проснулась и услышала, как ее муж разговаривает со 
странной незнакомкой. Когда странная женщина-призрак исчезла, Минэ дала мужу 
коварный совет: он выполнит просьбу Ёнэ, но при условии, что она вознаградит 
его сотней рё.
      Через два дня, когда этот злой слуга Томодзо получил свое вознаграждение, 
он отдал Ёнэ маленький золотой образ Будды, забрал из дома своего господина 
некоторые священные тексты и закопал на холме сутру, которую читал его господин.
 Это все позволило Ёнэ и ее госпоже беспрепятственно войти в дом к Синдзабуро.
      Когда Томодзо пришел следующим утром поприветствовать, как обычно, своего 
господина, он не получил ответа. В конце концов он зашел в дом и увидел, что 
там, под москитной сеткой, лежал его господин, а рядом с ним лежали кости 
женщины. Костлявые руки Цую обнимали за шею того, кто любил ее с такой 
неистовой страстью, что эта любовь стала причиной его смерти.
      Приключения Момотаро
      Однажды одна пожилая женщина стояла у реки и стирала свою одежду. 
Внезапно она увидела прекрасный персик, плывущий по воде. Это был самый большой 
персик из тех, которые старушка когда-либо видела за свою жизнь. Так как эта 
пожилая женщина и ее муж были очень бедны, она немедленно подумала, что персик 
был бы отличным блюдом им на ужин. Она не смогла найти подходящей палки, чтобы 
вытащить плод на берег, но внезапно вспомнила следующий стих:
      Далекие воды горькие,
      Близкие воды сладкие,
      Оставь далекие воды
      И приди в сладкие.
      Эта маленькая песня помогла, и персик подплывал все ближе и ближе, пока 
не остановился у ног старой женщины. Она наклонилась и достала его из воды. 
Женщина была так обрадована своей находке, что не могла больше оставаться 
стирать и поскорее заторопилась домой.
      Когда вечером вернулся муж со связкой травы за спиной, старая женщина 
гордо достала персик и показала его мужу.
      Старик, голодный и уставший, был очень обрадован появлением такого 
изысканного блюда. Он быстро сходил за ножом и уже собирался разрезать фрукт, 
когда тот внезапно раскрылся, и самый милый ребенок, которого можно только себе 
представить, выпал из него, весело смеясь.
      — Не бойтесь, — сказал малыш. — Боги узнали, как сильно вы хотите ребенка,
 и послали меня, чтобы я стал утешением и опорой вашей старости.
      Старики так сильно обрадовались, что с трудом понимали, что им делать. 
Каждый по очереди нянчил ребенка, заботился о нем и шептал ему тысячи сладких и 
нежных слов. Они назвали его Момотаро, или Сын Персика.
      Когда Момотаро исполнилось пятнадцать, он был гораздо выше и сильнее, чем 
его сверстники. Кровь великих героев текла у него в венах, а героизм воина 
заставлял бороться с несправедливостью.
      Однажды Момотаро пришел к своему приемному отцу и спросил, не отпустит ли 
он его в далекое путешествие на один остров в Северо-Восточном море. Там 
обитали демоны, захватившие множество невинных людей, многих из которых съели. 
Злобность демонов невозможно было описать, и Момотаро решил убить их, спасти 
бедных узников и привезти с этого острова все награбленное, чтобы отдать своим 
приемным родителям.
      Старик совсем не удивился, услышав подобные речи. Он знал, что Момотаро 
был необычным ребенком. Он был послан с Небес, и старик верил, что ни один 
демон мира не сможет повредить ему. Так что вскоре отец дал свое согласие сыну, 
сказав:
      — Иди, Момотаро, срази демонов и верни мир на наши земли.
      Старуха дала на прощание Момотаро несколько рисовых лепешек, он 
попрощался со своими приемными родителями и отправился в путешествие.
      Триумф Момотаро
      Момотаро отдыхал в тени ограды и ел одну из своих лепешек. Огромный пес 
подбежал к нему, завыл и обнажил клыки. И что удивительно, пес оказался 
говорящим. Он потребовал, чтоб Момотаро отдал ему лепешку.
      — Или отдашь мне лепешку, — сказал он, — или я тебя убью!
      Но, услышав, что перед ним стоит не кто иной, как известный Момотаро, пес 
поджал хвост и склонил голову к земле. Пес попросил, чтобы Сын Персика разрешил 
последовать за ним и во всем помогать ему.
      Момотаро с радостью принял это предложение и, поделившись половинкой 
лепешки, отправился в путь вместе с псом.
      Не успели они далеко уйти, как встретили обезьяну, которая тоже попросила 
взять ее в услужение к Момотаро. Момотаро взял и ее, но понадобилось какое-то 
время, чтобы обезьяна и пес кончили ругаться между собой и стали хорошими 
друзьями.
      Продолжая свой путь вместе, они повстречали фазана. Врожденная злость пса 
опять пробудилась, и он бросился вперед и попытался убить ярко оперенную птицу. 
Момотаро разнял дерущихся, и в конце концов фазан тоже присоединился к их 
маленькому отряду и гордо вышагивал позади всех.
      Наконец Момотаро и его спутники достигли берега Северо-Восточного моря. 
Здесь наш герой нашел лодку, и, преодолев сопротивление и страх пса, обезьяны и 
фазана, они все вместе уселись в нее, и вскоре маленькое судно уже скользило по 
голубой поверхности моря.
      Много дней спустя посреди моря они заметили остров. Момотаро приказал 
птице лететь вперед, чтобы объявить о его прибытии и предложить демонам сдаться.

      Фазан полетел над морем и приземлился на крышу огромного замка. Он 
прокричал послание, добавив, что демоны в знак покорности должны сломать свои 
рога.
      Демоны в ответ только рассмеялись, потрясая рогами и лохматыми красными 
волосами. Затем они метнули металлические копья, целясь прямо в птицу. Фазан 
ловко уклонился и стал летать над головами демонов.
      Тем временем Момотаро с двумя спутниками причалил к берегу. Вскоре он 
увидел двух красивых девушек, плачущих у ручья и чистящих окровавленные одежды.
      — О! — воскликнули они жалобно, — все мы дочери даймё, ныне пленницы 
Повелителя демонов на этом ужасном острове. Вскоре он убьет нас. Никто не 
придет к нам на помощь!
      Сказав это, девушки заплакали еще громче.
      — Не бойтесь! — сказал Момотаро. — Я пришел сюда с целью сразить этих 
злобных врагов. Покажите мне путь в замок.
      Так Момотаро, пес и обезьяна через маленькую дверцу проникли в замок. 
Попав в замок, они сразу же бросились в бой. Многие демоны так напугались, что 
попадали со стен и разбились на мелкие кусочки. С оставшимися демонами Момотаро 
и его товарищи быстро покончили. Все враги были уничтожены, кроме Повелителя 
демонов, который мудро решил сдаться и умолял, чтобы ему сохранили жизнь.
      — Нет, — жестко сказал Момотаро. — Я не стану сохранять твою злобную 
жизнь. Ты замучил множество ни в чем не повинных людей и грабил страну слишком 
много лет.
      Сказав это, он оставил демона под присмотром обезьяны, а сам прошел по 
всем комнатам замка, освобождая бесчисленных пленников. Там же он нашел немалые 
сокровища.
      Обратное путешествие было очень радостным. Пес и фазан тащили сокровища, 
а Момотаро вел Повелителя демонов.
      Момотаро помог добраться дочерям даймё и другим пленникам этого острова 
домой. Вся страна праздновала его победу, но никто так не радовался, как 
приемные родители Момотаро, которые доживали свои дни в мире и достатке 
благодаря огромным сокровищам демонов, что Момотаро привез им.
      Господин Сумка с Рисом
      Однажды великий Хидэсато пришел к мосту, что перекинут через красивое 
озеро Бива. Он уже собрался перейти озеро, когда заметил огромного дракона, 
который крепко спал прямо у него на пути. Хидэсато, не мешкая ни секунды, 
перелез через чудовище и отправился дальше.
      Не успел он далеко отойти, как услышал, что кто-то окликает его. Он 
оглянулся и на месте дракона увидел церемонно кланяющегося ему человека. 
Выглядел он довольно странно, а на его красных волосах лежала корона в форме 
дракона.
      — Я — Дракон-Повелитель озера Бива, — объяснил красноволосый человек. — 
Минуту назад я принял облик ужасного чудовища, надеясь найти воина, что не 
испугается меня. Вы, мой господин, не выказали страха, и я очень возрадовался 
этому. Огромная многоножка спускается вон с той горы, проникает ко мне во 
дворец и уничтожает моих детей и внуков. Один за другим они становятся пищей 
этого жуткого чудовища. И я боюсь, что скоро, если ничего не сделать, чтобы 
убить его, я сам стану жертвой многоножки. Я долго ждал храброго воина. До сих 
пор все воины, что видели меня в обличье дракона, сразу убегали. Вы храбрый 
человек, и я прошу вас убить моего злейшего врага.
      Хидэсато, всегда охотно ищущий приключений, особенно если они были 
рискованными, сразу согласился посмотреть, что он может сделать для дракона.
      Когда Хидэсато добрался до дворца дракона, он увидел, что тот был 
поистине великолепен и едва уступал по красоте дворцу морского бога. Героя 
угощали цветками и листьями лотоса, он ел деликатесы, разложенные перед ним, 
изящными эбонитовыми палочками. Пока он пировал, десять золотых рыбок танцевали 
для него, а прямо позади них десять карпов играли чудесную музыку на кото и 
сямисэн. И только Хидэсато подумал о том, как хорошо его здесь развлекают и 
каким хорошим вином угощают, вдруг все услышали жуткий звук, как будто дюжина 
раскатов грома звучала одновременно.
      Хидэсато и Дракон-Повелитель поспешно поднялись и выбежали на террасу. 
Они увидели, что гора Миками стала практически неузнаваемой — с вершины до 
подножья она была покрыта огромными кольцами гигантской многоножки. На ее 
голове пылали два огненных шара, а сотни ног были подобны спиралевидной цепочке 
из сотен колышущихся огней.
      Хидэсато наложил стрелу на тетиву своего лука и натянул ее изо всех сил. 
Стрела пронзила ночь и попала многоножке точно в середину головы, но отскочила, 
не причинив видимого вреда. И вновь Хидэсато послал стрелу, и вновь та, ударив 
чудовище, бессильно отскочила и упала на землю. У Хидэсато осталась лишь одна 
стрела. Внезапно вспомнив о магическом свойстве человеческой слюны, он на 
секунду сунул наконечник стрелы себе в рот и затем, положив стрелу на тетиву, 
тщательно прицелился.
      Последняя стрела точно поразила цель и пронзила мозг чудовища. Многоножка 
перестала двигаться, свет ее глаз и ног постепенно потух, и озеро Бива вместе с 
дворцом погрузилось в абсолютный мрак. Гром прогремел, сверкнула молния, и на 
мгновение показалось, что обрушился дворец дракона.
      На следующий день, однако, шторм утих. Небо очистилось, солнце светило 
так же ярко, как и раньше. В мерцающем голубом озере покоилось тело огромной 
многоножки.
      Дракон и его приближенные были очень обрадованы, когда узнали, что их 
ужасный враг повержен. В честь Хидэсато опять устроили пир, еще более богатый, 
чем прежний. Когда он, наконец, покинул дворец, его сопровождала процессия из 
рыб, внезапно превратившихся в людей. Дракон-Повелитель одарил нашего героя 
пятью ценными подарками — двумя колоколами, сумкой с рисом, свертком шелка и 
горшком для варки пищи.
      Дракон-Повелитель проводил Хидэсато до моста, где с неохотой отпустил его,
 и процессия, несущая дары, отправилась дальше. Когда Хидэсато добрался до дома,
 слуги Дракона-Повелителя положили дары и в ту же секунду исчезли.
      Подарки были не простыми дарами. Сумка с рисом оказалась неистощимой, не 
было конца шелку из свертка, а горшок для варки пищи мог варить ее без огня. 
Лишь колокола были обычными, без всякого волшебства, и их подарили ближайшему 
храму. Хидэсато стал богатым, и слава о нем разошлась далеко. Люди больше не 
звали его Хидэсато. С тех пор его имя Тавара Тода — Господин Сумка с Рисом.
      Иссумбоси
      Однажды пожилая супружеская пара, у которой не было детей, отправилась в 
храм бога Сумиёси и стала молиться о том, чтобы бог благословил их и подарил им 
ребенка, пускай даже он будет не больше, чем палец на руке. Из-за занавеса в 
храме послышался голос, который сообщил старикам, что их желание будет 
выполнено.
      В свое время пожилая женщина родила мальчика, и они с мужем увидели, что 
этот крошечный человечек был не больше, чем мизинец. Они очень рассердились, 
решив, что бог Сумиёси поступил с ними очень жестоко, хотя на самом деле он 
просто буквально выполнил их желание.
      Малыша назвали Иссумбоси, и каждый день родители ждали, что он вырастет, 
как другие мальчики, но ему исполнилось уже тринадцать лет, а он все оставался 
таким же крохотным, как и при рождении. Постепенно его родители отчаялись, их 
самолюбие ранило и то, что соседи называли их сына «мизинчиком» или «кукурузным 
зернышком». Это так их раздражало, что они решили прогнать Иссумбоси.
      Малыш не стал жаловаться. Он попросил родителей дать ему швейную иглу, 
заменившую меч, небольшую деревянную чашку и палочки для еды.[24] С этими 
вещами он отправился в странствия.
      Деревянная чашка стала ему лодкой, а палочки для еды — веслами. Так он и 
плыл по реке и в конце концов приплыл в столицу Японии, город Киото. Иссумбоси 
бродил по этому городу, пока не увидел большие ворота под крышей. Без колебаний 
он вошел в них и, очутившись в передней роскошного дома, воскликнул очень 
тонким голосом:
      — Я прошу оказать мне честь и обратить на меня внимание!
      Это был дом знатного вельможи, первого министра, по имени Сандзё, который 
стоял рядом с мальчиком, когда услышал этот тонкий голос, но прошло некоторое 
время, пока он обнаружил, кому он принадлежит. Когда это произошло, министр был 
в восторге от своего открытия и в ответ на просьбу малыша разрешить ему жить в 
доме знатного господина охотно согласился. Мальчик оказался очень смышленым, и 
все в доме полюбили его. Только и слышно было:
      — Иссумбоси, Иссумбоси!
      Но больше всего его полюбила дочь министра, и куда бы ни шла она, всегда 
брала Иссумбоси с собой.
      Однажды дочь министра вместе с Иссумбоси отправилась на поклонение в храм 
богини Каннон. Когда они возвращались обратно, два они набросились на них. 
Иссумбоси выхватил из-за пояса свой меч-иглу и, громко бросив вызов злым они, 
стал размахивать своим мечом перед их злобными лицами.
      Один из они презрительно засмеялся.
      — Ха, — сказал он. — Я могу просто проглотить тебя так, как баклан 
глотает форель, более того, ты, смешная маленькая горошина, я именно так и 
сделаю!
      Первый они открыл свою пасть, и Иссумбоси почувствовал, как он 
проскакивает в огромную глотку и летит вниз. В конце концов, он поднялся на 
ноги в огромном и темном желудке демона. Иссумбоси ничуть не испугался и начал 
тыкать в стенки желудка демона своим мечом. Злой дух вскрикнул, закашлялся и 
выплюнул малыша.
      Второй они, видевший несчастье, постигнувшее его приятеля, был очень зол 
и попытался проглотить маленького Иссумбоси, но у него ничего не вышло. В этот 
раз Иссумбоси удалось забраться в ноздрю демона, и, когда добрался до конца 
того, что показалось ему длинным и мрачным туннелем, он начал втыкать свой меч 
в глаз они. Демоны, ошалев от боли, со всех ног бросились бежать.
      Ясно без слов, что дочь министра была в восторге от храбрости Иссумбоси и 
сказала, что ее отец наверняка наградит Иссумбоси, когда узнает об их ужасном 
приключении.
      Только собрались они домой, как вдруг девушка увидела на обочине дороги 
небольшую деревянную колотушку.
      — О! — сказала она. — Это, наверное, злобные они обронили второпях. Это 
не что иное, как волшебная колотушка[25] счастья. Нужно просто пожелать 
что-нибудь и постучать колотушкой по земле, и любое желание исполнится. Мой 
храбрый Иссумбоси, скажи мне, чего ты желаешь больше всего на свете?
      Подумав немного, малыш сказал:
      — Благородная госпожа, я бы хотел стать такого же роста, как другие люди.
      Девушка, постучав колотушкой по земле, крикнула:
      — Пусть станет большим Иссумбоси!
      Вдруг Иссумбоси стал расти, становился все выше и выше и, наконец, 
превратился в красивого рослого юношу.
      Такое чудесное превращение пробудило любопытство императора, и Иссумбоси 
был вызван ко двору. Император был в таком восторге от юноши, что засыпал его 
подарками и назначил на высокую должность. В конце концов, Иссумбоси стал 
знатным господином и женился на дочери министра Сандзё.
      Кинтаро
      Саката Курандо был воином и телохранителем императора. Хотя он считался 
храбрым и искусным в военном ремесле человеком, он был способен и к нежным 
чувствам и, когда еще был на службе, полюбил прекрасную даму по имени Яэгири. 
Некоторое время спустя Курандо попал в немилость, вынужден был оставить службу 
при дворе и стать странствующим торговцем табаком. Яэгири очень сильно 
переживала потерю своего возлюбленного. Ей удалось бежать из дома, и она тоже 
странствовала по стране в надежде найти Курандо. Прошло много времени, пока она,
 наконец, нашла его, но бедняга, который, несомненно, тяжело переживал свой 
позор и унижение, оборвал свою несчастную жизнь и покончил с собой.
      Когда Яэгири похоронила любимого, она удалилась в горы Асигара, где 
родила сына и назвала его Кинтаро. Выросший в глуши гор, Кинтаро с младенчества 
обладал великой физической силой, и по мере того, как он подрастал, все больше 
увеличивалась его сила. Когда ему было пять лет, мать дала сыну топор, которым 
он рубил деревья так быстро и легко, как будто был опытным лесорубом. Горы 
Асигара были пустынными и безлюдными, и здесь не было детей, с которыми Кинтаро 
мог бы играть. Но Кинтаро подобрал себе друзей среди обитавших в горах зверей: 
оленя, зайца, обезьяну и медведя, и за короткое время научился звериному языку.
      
      Однажды, когда Кинтаро сидел на склоне горы, окруженный своими любимцами, 
он решил развлечься, затеяв с ними шутливую дружескую борьбу. Старый добрый 
медведь пришел в восторг от этого предложения и сразу начал рыхлить землю, 
чтобы приготовить площадку для борьбы. Когда все было готово, борьбу начали 
заяц и обезьяна, а олень стоял рядом, подбадривал их и следил за тем, чтобы 
соблюдались правила. Силы оказались равны, и Кинтаро проявил такт, наградив 
каждого борца вкусными рисовыми лепешками.
      После такого приятного развлечения Кинтаро возвращался домой в 
сопровождении преданных друзей. Через некоторое время они подошли к бурной 
горной реке, и звери спросили Кинтаро, как они смогут перебраться через эту 
реку. Кинтаро, обхватив своими сильными руками ствол дерева, вырвал его с 
корнем и перебросил ствол через реку в качестве моста.
      Случилось так, что знаменитый Минамото Ёримицу и его слуги увидели этот 
незаурядный поступок. Ёримицу сказал своему слуге Ватанабэ Исуна:
      — Этот ребенок поразителен. Нужно узнать, где он живет и все подробности 
о нем.
      Итак, Ватанабэ Исуна последовал за Кинтаро и вошел в дом, где тот жил со 
своей матерью.
      — Мой господин, — сказал он, — благородный Ёримицу, приказал мне узнать, 
кто такой твой удивительный сын.
      Когда Яэгири рассказала ему свою историю и сообщила, что отцом ее юного 
сына был Саката Курандо, слуга удалился, чтобы пересказать господину Ёримицу 
все, что он услышал.
      Ёримицу так понравилась история, которую ему пересказал Ватанабэ Исуна, 
что он сам отправился к Яэгири и предложил:
      — Если ты отдашь мне своего сына, я сделаю его самураем. Женщина охотно 
согласилась, и Кинтаро ушел с великим героем, который дал ему имя Саката 
Кинтоки. Впоследствии Саката Кинтоки стал великим воином, и о его замечательных 
подвигах рассказывают до сих пор. Дети считают его своим любимым героем, и 
маленькие мальчики, стремящиеся подражать силе и храбрости Саката Кинтоки, 
носят его портрет на своей груди.
      Приключения Васобиэ
      Сикая Васобиэ, молодой человек из Нагасаки, обладал обширными знаниями, 
но не любил большого скопления людей. На восьмой день девятого месяца, чтобы 
ему не досаждали поклонники полной луны,[26] он сел в лодку и отплыл от берега 
довольно далеко, как вдруг небо помрачнело. Он попытался вернуться, но ветер 
порвал парус и сломал мачту. Беднягу три месяца носило по волнам, пока он не 
попал, наконец, в море Грязи, где чуть не погиб от голода, потому что в нем не 
было рыбы.
      В конце концов он очутился на гористом острове. Воздух на острове 
благоухал ароматами многочисленных цветов и растений, и там он нашел ручей, 
вода которого восстановила силы путешественника. На этом острове также стоял 
прекрасный город. Жители города проводили все свое время в поисках удовольствия.
 На острове не оказалось болезней и смертей — жители были бессмертны, но вечную 
жизнь многие из них воспринимали как тяжелое бремя и старались избавиться от 
него, изучая магическое искусство смерти и воздействие отравленной пищи. 
Например, такой как рыба-шар,[27] обсыпанная золой и измельченной плотью 
русалок.
      Там Васобиэ прожил двадцать лет, и ему надоел этот остров. Он несколько 
раз пытался покончить жизнь самоубийством, но его преследовала неудача. Тогда 
Васобиэ отправился в путешествие в «Три Тысячи Миров», о которых говорится в 
буддийских священных текстах. Он побывал в стране Бесконечного Изобилия, в 
стране Обманщиков, в стране Любителей Древностей, в стране Парадоксов и, 
наконец, в стране Великанов.
      После того как Васобиэ пять месяцев летел в полной тьме на спине аиста, 
он оказался в стране, где светит солнце, где деревья были десятки метров в 
обхвате, где трава была величиной с бамбук, а мужчины — двадцатиметрового роста.
 В этой необычной стране Васобиэ подобрал великан, принес его к себе домой и 
накормил единственным зернышком риса, при этом сам он использовал палочки для 
риса величиной с небольшое дерево. Несколько недель Васобиэ пытался обучать 
гиганта религиозным догматам своего мира, но тот только смеялся и сказал, что 
такому малышу, как Васобиэ, не дано понять образ жизни великанов, потому что их 
мудрость соответствует их росту.
      

      Горные демоны.
      Демон горы Оэяма
      Во времена правления императора Итидзё немало жутких историй ходило в 
Киото о демоне, живущем на горе Оэяма. Демон мог принимать множество обличий. 
Время от времени он появлялся в образе человека, проникал в Киото и оставлял 
дома без возлюбленных сыновей и дочерей. Этих юношей и девушек он отводил в 
свой замок в горах и, как это ни печально, после насмешек над ними вместе с 
остальными демонами устраивал большой пир, где они и сжирали этих бедных жертв. 
Однажды один влиятельный господин по имени Кимитака потерял свою прекрасную 
дочь. Она была похищена повелителем демонов, Сютэн Додзи.
      Когда новость об этом достигла ушей императора, он созвал совет и спросил,
 как им победить чудовище. Его министры, подумав, сказали, что есть один 
человек, по имени Райко, отважный воин, и посоветовали послать его с 
несколькими спутниками для выполнения этого хотя и опасного, но в то же время 
достойного задания.
      Райко выбрал пять спутников и рассказал им о том, что им предстоит 
сделать, — отправиться в опасное путешествие и сразить повелителя демонов. Он 
объяснил, что для того, чтобы достичь успеха, действовать им нужно будет 
хитростью, а не силой. Они решили переодеться в одежды ямабуси и так 
отправиться в путь. Доспехи и оружие решено было нести аккуратно, спрятанными в 
безобидных на вид узелках за спиной. Перед тем как отправиться в путь, двое 
воинов пошли помолиться в храм Хатимана, двое — в синтоистский храм в Сумиёси, 
а двое — к храму в Кумано.
      После того как воины попросили богов благословить их поход, они 
отправились в путь и в должное время достигли провинции Тамба. Прямо перед ними 
возвышалась гора Оэяма. Конечно же, демон выбрал самую непроходимую гору. 
Могучие скалы и темные леса преграждали им путь во всех направлениях, бездонные 
пропасти неожиданно открывались у них под ногами.
      Тяжек был их путь, и когда мужество уже почти оставило храбрых воинов, 
внезапно перед ними предстали трое старцев. Поначалу к неожиданно появившимся 
старцам воины отнеслись с подозрением, которое, однако, вскоре сменилось 
дружелюбием и благодарностью. Эти старцы были теми самыми богами, которым воины 
молились до того, как отправиться в путь. Один из них подарил Райко бутылку с 
волшебным сакэ, называемым Симбэн-Кидоку-Сю (Бодрящий Людей, но Ядовитый для 
Злых Духов). Старик посоветовал Райко, чтобы тот каким-нибудь образом умудрился 
дать выпить этот напиток Сютэн Додзи. Как только демон это сделает, сакэ в тот 
же миг парализует его, и он станет легкой добычей для воинов. Как только старцы 
отдали бутылочку с волшебным сакэ и объяснили, что с ним делать, магический 
свет окружил их и они пропали в облаках.
      Райко и его воины, весьма ободренные встречей с богами, продолжили свой 
путь. Внезапно они вышли к ручью и заметили красивую девушку, стиравшую 
окровавленную одежду в бегущей воде. Она горько плакала, утирая слезы длинным 
рукавом своего кимоно. Когда Райко спросил, кто она, та отвечала ему, что она 
принцесса, одна из несчастных узников повелителя демонов. Когда же она узнала, 
что не кто иной, как великий Райко, стоит перед ней и что он и его воины пришли 
убить отвратительное чудовище этой горы, девушка преисполнилась радости и в 
конце концов проводила маленький отряд в огромный дворец из черного металла. 
Стражникам она объяснила, что ее спутники — это бедные ямабуси, ищущие 
временного убежища.
      Пройдя длинными коридорами, Райко и его воины оказались в большом зале. В 
одном конце его сидел ужасный повелитель демонов. Он был огромного роста, кожа 
его была ярко-красной, а волосы — белыми. Когда Райко кротко поведал ему, кто 
они такие, демон, скрывая свое веселье, повелел им садиться и присоединиться к 
пиру, который как раз должен был начаться. Затем он хлопнул в свои красные 
ладоши, и в тот же миг множество красивых девушек вбежало в зал, неся в 
изобилии еду и напитки. Райко, увидев этих девушек, понял, что и они некогда 
жили счастливо в своих домах в Киото.
      Когда пир был в самом разгаре, Райко достал бутылку с волшебным сакэ и 
вежливо предложил демону попробовать его. Демон, ничего не подозревая, выпил 
немного сакэ и нашел его настолько вкусным, что попросил еще чашку. Другие 
демоны тоже попробовали волшебное вино, а пока они пили, Райко и его товарищи 
танцевали.
      Вскоре волшебные свойства напитка начали действовать. Повелитель демонов 
вначале просто задремал, а потом и вовсе уснул со своими приятелями. Тогда 
Райко вскочил на ноги, вместе со своими воинами облачился в доспехи и 
приготовился к битве. И вновь явились три старца и сказали:
      — Мы крепко связали руки и ноги демону, так что тебе нечего бояться. 
Пусть воины твои отсекут его конечности, ты же отруби голову. Затем убейте 
остальных они, и на этом ваша служба будет исполнена.
      Сказав это, божественные создания исчезли.
      Райко повергает демона
      Райко и его воины с обнаженными мечами осторожно приблизились к спящему 
демону. Сильно размахнувшись, Райко ударил мечом по шее демона. Отрубленная 
голова вдруг взлетела в воздух, струи пламени ударили из ее ноздрей, опалив 
храброго Райко. Еще раз взмахнул он мечом, и на этот раз ужасная голова упала 
на пол и более не шевелилась. Спустя какое-то время храбрые воины покончили и с 
остальными демонами.
      С радостью вышли они из огромного металлического дворца. Пять воинов 
Райко несли чудовищную голову повелителя демонов, и эту мрачную процессию 
сопровождала толпа счастливых девушек, наконец-то освобожденных из ужасного 
плена и имеющих возможность вскоре вновь пройтись по улицам Киото.
      Демон-Паук
      Вскоре после событий, описываемых в предыдущей легенде, случилось так, 
что храбрый Райко серьезно заболел и некоторое время был вынужден находиться в 
своей комнате. Каждый раз около полуночи маленький мальчик-слуга приносил ему 
лекарство. Мальчика Райко не знал, а так как у него в доме было множество слуг, 
подозрений это поначалу не вызывало. Райко становилось все хуже и хуже, и 
всегда именно после того, как он принимал лекарство, принесенное 
мальчиком-слугой, поэтому он начал подозревать, что его болезнь вызвана чем-то 
сверхъестественным.
      Наконец Райко спросил своего главного слугу, знает ли тот что-либо о 
мальчике, что приходит к нему в полночь. Но ни этот слуга, ни кто-либо другой 
не знал ничего о нем. К тому времени сомнения уже переполнили душу Райко, и он 
решил разузнать, в чем тут дело.
      Когда в полночь мальчик-слуга опять пришел к нему, Райко швырнул чашку 
ему в голову и выхватил меч, собираясь убить его. Резкий крик раздался в 
комнате, и вдруг то, что когда-то было мальчиком, выбежало из спальни и что-то 
бросило в Райко. Это оказалась огромная толстая липкая паутина, так прочно 
опутавшая Райко, что он с трудом мог двигаться. Как только он рассек паутину 
своим мечом, его тут же оплела следующая. Райко позвал на помощь, и главный 
слуга, встретив негодяя в одном из коридоров, хотел задержать его своим мечом. 
Но демон и на него накинул паутину. Когда слуга сумел наконец освободиться и 
бросился в комнату своего хозяина, то обнаружил, что тот тоже стал жертвой 
Демона-Паука.
      Вскоре Демон-Паук был обнаружен в пещере. Он выл от боли, и кровь текла 
из раны на его голове. Демона тут же убили, и с его смертью исчезла странная 
причина серьезной болезни Райко. С этого часа к герою возвратились его сила и 
здоровье, и был дан роскошный пир в честь счастливого события.
      Другая версия
      Так случилось, что Райко покинул Киото вместе с Цуна, самым преданным 
своим вассалом. Когда они пересекали равнину Рэндаи, то увидели взлетающий в 
воздух череп, летящий, как будто подгоняемый ветром; череп исчез в местечке, 
называемом Кагура-га-Ока.
      Райко и его вассал, следящие за исчезновением черепа, вдруг заметили 
перед собой большой разрушенный дом. Райко вошел в этот ветхий дом и увидел 
женщину весьма странной внешности.
      Она была одета в белое, ее волосы были также белы; женщина открыла глаза 
маленькой палочкой и верхние веки откинула назад, так что они покрыли ее голову,
 как шляпа; затем прутом открыла рот и позволила груди упасть на колени. Вот 
что она поведала удивленному Райко:
      — Мне двести девяносто девять лет. Я служила девяти хозяевам, и дом, в 
который вы вошли нынче, является логовом демонов.
      Выслушав эти слова, Райко пошел на кухню и, взглянув сквозь окно на небо, 
понял, что близится буря. Пока он стоял, разглядывая, как собираются темные 
облака, он услышал звук шагов, вслед за которыми большая ватага демонов 
заполнила комнату. Помимо этих сверхъестественных существ Райко заметил женщину,
 одетую как монахиня. Она имела маленькое тело, обнаженное до талии, лицо 
величиной два фута в длину, а руки ее были белыми как снег и тонкими как нити. 
Ужасное создание засмеялось и вдруг растаяло как туман.
      Райко услышал призывный крик петуха и решил, что призрачные гости его 
больше не побеспокоят; но тут вновь послышались шаги, и на этот раз он увидел 
не отвратительную ведьму, а прекрасную девушку, более изящную, чем ветви ивы, 
колышущиеся на ветру. Когда Райко посмотрел на эту восхитительную девушку, то 
на время ослеп от ее красоты. Как только зрение окончательно вернулось к нему, 
он обнаружил, что весь опутан паутиной. В одно мгновение он ударил девушку 
мечом, и она исчезла. Райко увидел, что ударил ее очень сильно, прорубив 
деревянный пол и камень фундамента под ним.
      К тому моменту Цуна присоединился к своему господину, и оба обнаружили, 
что меч Райко покрыт белой кровью. Но все неприятности были уже позади.
      После долгих поисков Райко и его вассал нашли пещеру, в которой сидело 
многоногое чудовище с огромной лохматой головой. Огромные глаза чудовища 
светились как солнце и луна, и оно громко воскликнуло:
      — Я страдаю, и мне больно!
      Когда Райко и Цуна подобрались поближе, они разглядели рану от меча на 
теле чудовища. Герои вытащили его из логова и отрубили ему голову. Из глубокой 
раны в животе хлынул поток из девятнадцати сотен и девяносто черепов и куча 
пауков размером с ребенка. Райко и его товарищ поняли, что это чудовище — 
Демон-Паук. Когда они разрезали тушу демона, то обнаружили среди всего прочего 
останки многочисленных человеческих тел.
      Жадность Райко
      Жил в одной деревне богатый человек, которого звали Райко. Кроме того, 
что он был очень богат и богатство свое всегда носил в оби, он был очень жадным.
 К старости его жадность возросла, и однажды он даже решил выгнать всех своих 
верных слуг, верой и правдой служивших ему, чтобы не тратить денег на их 
содержание.
      Однажды Райко серьезно заболел лихорадкой, да так, что вскоре зачах почти 
до смерти. На десятую ночь этой болезни бедно одетый бонза появился у его одра, 
спросил, как тот поживает, и добавил, что давно ждет, что они унесет его.
      Эти слова, высказанные священником не слишком мягко, очень разозлили 
Райко, и он потребовал, чтобы священник убирался прочь. Но бонза, вместо того 
чтобы уйти, сказал:
      — Есть одно лекарство от твоей болезни, Райко, — ты должен расстаться со 
своим оби и раздать деньги беднякам.
      Нахальство и упорство священника разозлило Райко еще больше. Он выхватил 
кинжал и попытался убить доброго бонзу. Священник, ни капельки не испугавшись, 
сказал, что он прослышал о его намерениях выгнать верных слуг из-за своей 
жадности и потому пришел к нему ночью, чтобы выпустить его кровь.
      — И вот, — сказал священник, — я добрался до своей жертвы!
      И с этими словами он задул свет.
      Перепуганный Райко ощутил присутствие какого-то призрачного существа 
перед собой. Старик вслепую ударил кинжалом и поднял такой шум, что его верные 
слуги тут же вбежали в комнату с фонарями. При свете они увидели челюсть 
ужасного чудовища, лежащую рядом с ложем старика.
      Следуя за маленькими капельками крови, слуги Райко добрались до небольшой 
горы в самом конце сада. В горе имелась большая нора, где была видна верхняя 
часть огромного паука. Чудовище просило слуг предупредить своего хозяина, что 
не стоит бороться с богами и чтобы в будущем он не был таким жадным.
      Когда Райко услышал эти слова от своих слуг, он раскаялся и отдал большую 
сумму денег беднякам. Инари принял вид паука и священника, чтобы преподать 
жадному старику урок.
      ПРИЛОЖЕНИЕ 
      
      Словарь японских имен и названий 
      А 
      АВАБИ
      «Морское ушко», съедобные моллюски.
      АДЗИСИКИТАКА-ХИКОНЭ-НО КАМИ (ЮНОША-ВЫСОКИЙ БОГ ПЛУГОВ)
      Сын бога Оо-кунинуси и богини Такири-бимэ.
      АЙНУ (АЙНЫ)
      Народ, несколько тысяч лет назад, как полагают ученые, заселявший всю 
Японию, низовья Амура, Камчатку, Сахалин и Курильские острова. Истинное 
происхождение айну неизвестно. В настоящее время айну в Японии проживают на 
севере острова Хоккайдо.
      АМАТЭРАСУ ОО-МИ-КАМИ (БОГИНЯ СОЛНЦА)
      Она была также известна как «Великая Священная Богиня Сияющая на Небе» — 
старшая дочь бога Идзанаги, Богиня Солнца, по японской мифологии — 
родоначальница династии японских императоров.
      АМЭ-НО-ХОХИ-НО КАМИ (БОГ НЕБЕСНОГО РИСОВОГО КОЛОСА)
      Бог, рожденный Сусаноо.
      АМИДА (САНСКР. АМИТАБХА)
      Будда Амида, владыка Западного рая, отверзающий верующим врата спасения. 
Наиболее чтимое божество в некоторых буддийских сектах.
      АМИДАДЗИ
      Буддийский храм, названный в честь Будды Амида.
      АМЭ-НО-ВАКАХИКО (НЕБЕСНЫЙ МОЛОДОЙ ЮНОША)
      Сын бога Амацукунитама-но ками, Небесного Бога-Духа-Страны.
      АНДЗИЦУ
      Небольшая хижина, служащая одновременно и жилищем и молельней для 
монахов-отшельников.
      АНДОН
      Ночник четырехугольной формы, сделанный из деревянных рам, которые 
снаружи обклеивались полупрозрачной бумагой. Внутрь ночника ставился сосуд с 
маслом.
      АСИКАГА
      Вторая династия сёгунов (1338–1573).
      АСИКАГА ЁСИМАСА (1434–1490)
      Восьмой сёгун династии Асикага (1338–1573).
      АСИНАДЗУТИ (СТАРЕЦ ГЛАДЯЩИЙ НОГИ)
      Бог, отец Кусинада-химэ, жены Сусаноо.
      Б 
      БАКУ
      Пожиратель снов. Считалось, что Баку пожирает только плохие сны, а 
хорошие оставляет.
      БИВА
      Музыкальный инструмент из семейства лютневых, грушевидной формы с 
короткой шейкой. Используется для аккомпанемента при пении военных сказаний или 
буддийских притч.
      БИВА
      Самое большое озеро в Японии. Находится на западе острова Хонсю, в 
префектуре Сига.
      БИМБОГАМИ
      Бог бедности.
      БИСЯМОН-ТЭН
      Один из семи богов счастья. Охранитель северного направления в буддийской 
модели мира, изображается в обличье воина, облаченного в доспехи самурая.
      БОДХИДХАРМА
      В японском произношении — Бодайдарума, или Дарума.
      БОН (ОБОН)
      День поминовения усопших, когда посещают кладбище, ставят перед 
табличками с именами предков жертвенную пищу и т. д.
      Бон отмечается в Японии 15 июля. В ночь на 14 июля в сельской местности 
обычно зажигают костры, считается, что на свет костров приходят души умерших.
      БОНЗА
      Буддийский монах.
      БОНСАЙ
      Искусство выращивания карликовых деревьев в горшках путем ограничения их 
роста, причем особенности и пропорции дерева в природе полностью повторяются. 
Выращивание бонсай занимает несколько лет или десятилетий. Это искусство пришло 
из Китая более тысячи лет назад.
      БУДДА
      Индийский принц Сиддхартха из рода Шакьев (Сакьев), как считают буддисты, 
достигший просветления (т. е. ставший Буддой — просветленным) после настойчивых 
поисков путей освобождения от страданий, которые он переживал, находясь в 
реальном земном мире.
      БУДДИЗМ
      Религия, проповедующая избавление от страданий путем отказа от желаний и 
достижение «высшего просветления» — нирваны. Зародился в Индии в VI–V вв. до н.
 э., в III в. до н. э. был провозглашен официальной религией. Общее название 
буддийских божеств в Японии — «хотокэ». Основатель буддизма — Сиддхартха, 
прозванный Буддой (просветленным).
      БУЦУДАН
      Домашний алтарь.
      БЭНДЗАЙ-ТЭН
      Одна из семи богов счастья. Богиня музыки, красноречия, богатства, 
мудрости и воды. Изображается с бива в руках, а иногда со свернувшейся змеей в 
высокой прическе, что связано с древним культом Белой Змеи — владычицы речных 
вод.
      БЭНКЭЙ (?—1189)
      Преданный слуга и сподвижник Минамото Ёсицунэ. В детстве в одном из 
буддийских монастырей постиг все сокровенные тайны буддизма. Его монашеское имя 
было Мусасибо. Обладавший могучим телосложением и огромной физической силой, 
жаждавший опасности, подвигов и приключений, Бэнкэй не мог ужиться в тиши 
монашеского уединения. Случай свел его с Ёсицунэ, которому он стал преданным 
товарищем и не раз спасал от смерти. Один из самых любимых персонажей в 
японских преданиях.
      В 
      ВАДЖРА
      Ритуальный предмет в виде жезла, с одним, тремя или пятью «лепестками» с 
обеих сторон либо с одной стороны.
      ВОСЕМЬ УРОДЛИВЫХ ЖЕНЩИН СТРАНЫ ЁМИ
      Восемь чудовищ в женском обличье.
      Г 
      ГО
      Популярная настольная игра, появившаяся в Центральной Азии 4 тыс. лет 
назад и пришедшая в Японию из Китая в VII в. Го — очень сложная игра в шашки на 
доске с многими делениями. Белые и черные шашки окружают и запирают друг друга.
      ГОНГЭН
      См. Кумано.
      ГОТОБА (1180–1239)
      Император. Годы правления 1183–1198.
      ГОХЭЙ
      Столбик с бумажными подвесками, символизирующими подношения синтоистскому 
божеству.
      ГЭТА
      Японская деревянная обувь. Представляет собой сандалии на подставках 
различной высоты с ремешком, отделяющим большой палец.
      Д 
      ДАЙБУЦУ (БОЛЬШОЙ БУДДА)
      Бронзовая статуя Большого Будды в г. Камакура, была отлита в 1252 г.
      ДАЙКОКУ-ТЭН
      Почитается как один из семи богов счастья — самых популярных синтоистских 
божеств. Бог богатства и удачи. Обычно его изображают в виде очень толстого 
человека с большим животом. Одной рукой он поддерживает переброшенный через 
плечо мешок с рисом, а другой держит волшебную колотушку, позволяющую не только 
разбивать зерна риса, но и творить чудеса.
      ДАЙМЁ
      Букв.: «большое имя». Крупные феодалы, хозяева княжеств в Японии.
      ДАЙНАГОН
      Старший государственный советник, высокое придворное звание.
      ДАННОУРА
      В 1185 г. в бухте Данноура состоялась историческая битва между домами 
Тайра и Минамото, в которой род Тайра потерпел поражение. Вдова некогда 
могущественного властителя Японии Тайра Киёмори (1118–1181), предвидя исход 
битвы, бросилась в пучину вод вместе с внуком, малолетним императором Антоку.
      ДАРУМА
      Буддийское божество. Изображается в виде игрушки, сделанной из дерева или 
папье-маше. По форме напоминает арбуз (состоит из тела, не расчлененного на 
части). Чаще всего окрашена в красный цвет, а вместо глаз оставлены белые пятна.
 Загадав желание, зарисовывают один глаз, если оно исполняется, зарисовывают 
второй.
      ДЗИДЗО
      Бог, охранитель людей; защитник детей и путников. Оказывает также 
милосердие душам грешников в аду. Небольшие каменные статуи Дзидзо часто 
ставятся у дороги.
      ДЗИКИНИНКИ
      Злой дух, пожирающий тела усопших.
      ДЗИММУ-ТЭННО
      Мифологический правитель Японии, фигурирующий в древних мифах как прямой 
потомок богини Аматэрасу, восшествие которого на престол официально считается 
началом создания Японского государства (660 г. до н. э.). Тэнно — «небесный 
владыка», титул японского императора. Часто употребляемый синоним этого титула 
«тэнси», что означает «сын неба». Оба титула указывают на божественное 
происхождение так называемых земных царей, с которых и начинается исторический 
период Японии. Период земных царей начинается в Японии с императора 
Дзимму-тэнно (660 г. до н. э.), с которого ведется непрерывная династия вплоть 
до наших дней.
      ДЗИНГУ-КОГО (170–268)
      Императрица, по преданию вдова императора Тюаи (родился в 148 г., на 
престоле 192–200 гг.).
      ДЗЮРОДЗИН
      Один из семи богов счастья. Бог долголетия. Изображается в виде старца с 
седой бородой.
      И 
      ИВАНАГА-ХИМЭ (ДЕВА ДОЛГОВЕЧНОСТИ СКАЛ)
      Старшая сестра бога Ниниги, Юноши-Бога Изобилия Рисовых Колосьев.
      ИДЗАНАГИ И ИДЗАНАМИ (БОГ ВЛЕКУЩИЙ К СЕБЕ И БОГИНЯ ВЛЕКУЩАЯ К СЕБЕ)
      Первые люди и первые синтоистские боги. Брат и сестра, муж и жена. 
Породили все живое и существующее. Аматэрасу, Сусаноо и Цукиюми — дети, 
порожденные из головы бога Идзанаги после ухода богини Идзанами в Страну Мрака.
      ИДЗУМО
      Небольшой район на побережье Японского моря, называемый Страна богов. 
Важнейший после Исэ центр синтоизма. В Идзумо возведено одно из древнейших и 
крупнейших синтоистских святилищ, посвященное богу Сусаноо.
      ИНАРИ
      Синтоистское божество, первоначально покровительствующее земледелию, 
позднее — божество, приносящее удачу в ремеслах и торговле. С богом Инари 
связан культ лисицы, которая считалась его посланником или даже воплощением.
      ИНДРА
      Буддийское божество — повелитель неба Тори, второго небесного мира в 
«сфере желаний».
      ИНЬ И ЯН (ИН И Ё)
      Полярные начала, силы холода и тепла, тьмы и света в китайской философии.
      ИССУМБОСИ
      Букв. «мальчик величиной в один сун», что соответствует 
«мальчик-с-пальчик».
      ИСЭ
      Старинная провинция, ныне входит в префектуру Миэ, вблизи г. Киото. 
Известна своими синтоистскими храмами, в числе которых находится и главный 
храмовый комплекс верховного божества, богини солнца Аматэрасу.
      К 
      КАГУЦУТИ-НО КАМИ (БОГ-ДУХ ОГНЯ)
      Божество огня, рожденное Идзанами и послужившее причиной ее смерти.
      КАКЭМОНО
      Вертикально вешающийся свиток с картиной.
      КАМАКУРА
      Один из самых древних городов Японии, был основан в 1192 г. Основатель — 
Минамото Ёритомо (1147–1199).
      КАМУЯМАТО ИВАРЭБИКО-НО МИКОТО (ЮНОША-БОГ ИВАРЭ ИЗ БОЖЕСТВЕННОГО ЯМАТО)
      Это божество также известно как «император Дзимму» — легендарный первый 
император Японии.
      КАННОН
      Буддийское божество, богиня милосердия или сострадания. В Японии она 
имеет и другие названия и изображается в зависимости от названия. Например: 
Тысячерукая Каннон, Милосердная Каннон, Одиннадцатиликая Каннон и т. д.
      КАППА
      Фантастическое существо, японский водяной. В старину гибель в воде людей 
и животных приписывали злым проказам водяного-каппа.
      КАРМА
      Совокупность всех добрых и злых дел, совершенных в предыдущих 
существованиях. Карма, т. е. высший закон возмездия за прошлые деяния, 
предопределяет, в каком образе и в каких обстоятельствах возродится душа. В 
новой жизни душа своими деяниями создает новую карму.
      КИМОНО
      Традиционная одежда мужчин и женщин в Японии. Представляет собой прямой 
длинный халат без застежек, запахивающийся направо.
      КИНТАРО
      Букв. «золотой старший сын».
      КИОТО
      Город в центральной части острова Хонсю. Основан в 729–794 гг., в 
794-1192 гг. назывался Хэйан (букв. «Мир и спокойствие»). Свыше тысячи лет 
(794-1868) был официальной столицей Японии.
      КИСИБОДЗИН
      Одно из женских буддийских божеств, имевшее множество детей.
      КИТАЙСКОЕ МОРЕ
      Возможно, здесь имеется в виду Восточно-Китайское море.
      КОБО ДАЙСИ
      См. Кукай.
      КОБОРИ ЭНСЮ (1579–1647)
      Один из крупнейших японских архитекторов, садоводов, 
художников-керамистов и мастеров чайной церемонии.
      «КОДЗИКИ»
      Крупнейший памятник японской литературы, сборник космогонических, 
героических мифов и исторических сказаний. Один из первых письменных памятников 
Японии. Был записан придворным О-но Ясумаро со слов сказителя в 712 г. Состоит 
из трех свитков.
      КОДЗИН
      Божество кухни. Этому божеству подносятся потрепанные куклы.
      КОЛОТУШКА
      Согласно традиционным представлениям японцев, волшебная колотушка 
считается атрибутом бога Дайкоку. Один из более распространенных предметов 
японских легенд и сказок.
      КОМПИРА
      Синтоистский храм в префектуре Кагава (о-в Сикоку). Храм был основан в XI 
веке и первоначально принадлежал буддийско-синтоистскому божеству Компира, 
щедрому покровителю рыбаков и моряков.
      КО-НО-ХАНА-НО-САКУЯ-БИМЭ (ДЕВА ЦВЕТЕНИЯ ЦВЕТОВ НА ДЕРЕВЬЯХ)
      Жена бога Ниниги, Юноши-Бога Изобилия Рисовых Колосьев.
      КОНФУЦИЙ
      Древнекитайский философ (552–479 гг. до н. э.), основоположник одного из 
ведущих идейных течений в древнем Китае. Центральное место в учении Конфуция 
занимает концепция «человеколюбие», представляющая собой систему идей 
«преданность государю», «верность долгу», «сыновняя почтительность», 
«великодушие», «уважение к старшим» и т. д.
      КОТО
      Древний японский щипковый тринадцатиструнный музыкальный инструмент.
      КУКАЙ (774–835, ПОСМЕРТНОЕ ИМЯ — КОБО ДАЙСИ)
      Поэт, каллиграф, просветитель и крупнейший религиозный деятель. Считается 
изобретателем японской слоговой азбуки. Основоположник буддийской школы Сингон 
в Японии. Дайси — букв. «Великий учитель», обращение ко многим буддийским 
святым.
      КУМАНО
      Местность в префектуре Вакаяма, где находятся очень известные 
синтоистские храмы. Божества некоторых храмов называются «гонгэн», что значит 
«воплощения Будды в синтоистских божествах».
      КУНИ-НО-ТОКОТАТИ-НО КАМИ (БОГ НАВЕЧНО УТВЕРДИВШИЙСЯ НА ЗЕМЛЕ)
      Одно из первых божеств, явившихся на Такама-но хара (Равнину Высокого 
Неба).
      КУСИНАДА-ХИМЭ (ДЕВА-ГРЕБЕНЬ ИЗ ИНАДА)
      Богиня, жена Сусаноо.
      Л 
      ЛОТОС
      Священный цветок в буддизме, символ чистоты и райского блаженства.
      М 
      МАГАТАМА
      Украшение из яшмы, изогнутой формы с отверстием в верхней части для 
нанизывания на нить (шнур). Яшма — одна из трех священных императорских регалий.

      МАРКОВА ВЕРА НИКОЛАЕВНА (1907–1995)
      Поэт, переводчик и исследователь японской классической литературы. В ее 
переводах вышли «Повесть о прекрасной Отикубо», «Повесть о старике Такэтори» и 
другие известные произведения классической японской литературы.
      МИДЗУ-АМЭ
      Сироп, приготовляемый из солода для детей, лишенных материнского молока.
      МИИДЭРА
      Буддийский храм в городе Оцу, префектура Сига.
      МИКАДО
      Букв. «священные врата». В европейской традиции обычно воспринимается как 
«император».
      МИНАМОТО ЁРИМАСА (1105–1180)
      Военачальник конца эпохи Хэйан (794-1185). Выдающийся поэт.
      МИНАМОТО ЁРИМИЦУ (948-1021)
      Военачальник середины эпохи Хэйан (794-1185).
      МИНАМОТО ЁРИТОМО (1147–1199)
      Третий по старшинству сын Ёситомо. Основатель «бакуфу» — системы 
«военного» правления.
      МИНАМОТО ЁСИТОМО (1123–1160)
      Глава рода Минамото, разгромленного родом Тайра в междоусобной войне (нач.
 XII в.).
      МИНАМОТО ЁСИЦУНЭ (1159–1189)
      Девятый сын Ёситомо. Был виднейшим военачальником и главным помошником 
брата Ёритомо в борьбе против дома Тайра, завершившейся установлением династии 
Минамото.
      МИНАМОТО САНЭТОМО (1192–1219)
      Третий сёгун династии Минамото (1203–1219). После его убийства власть 
династии Минамото закончилась.
      МИЯДЗИМА
      Остров в Японском Внутреннем море. Название острова дословно означает 
Остров храма, так как здесь воздвигнут храм Ицукусима — один из древнейших 
синтоистских храмов, насчитывающий более 14 веков.
      МОМОТАРО
      Момо — персик, таро — суффикс, прибавляемый к имени старшего (первого) 
сына.
      МОНДЗЮ
      Ученик Шакьямуни (Будды), известный своей мудростью. Изображается верхом 
на льве по левую руку Шакьямуни.
      МО
      Предмет парадного женского одеяния, род длинного шлейфа, украшенного 
цветным рисунком и двумя ниспадающими лентами.
      МОТИ
      Толстые рисовые лепешки, приготовленные из вареного толченого риса.
      МОТООРИ НОРИНАГА (1730–1801)
      Ученый, исследователь, литературовед. Изучал медицину, был практикующим 
детским врачом. Впоследствии глубоко исследовал японские легенды, повести и 
стихотворения вака.
      МУРАКУМО-НО-ЦУРУГИ (НЕБЕСНЫЙ МЕЧ ИЗ КУЧАЩИХСЯ ОБЛАКОВ)
      Меч, один из важнейших священных предметов, фигурирующий в японских 
легендах и мифах. Это — одна из трех священных императорских регалий, которую 
вместе с магатама и зеркалом богиня Аматэрасу передает своему потомку, богу 
Ниниги, при его схождении на землю.
      МЭЙВА (1764–1772)
      Девиз годов правления.
      Н 
      НИККО
      Национальный парк Японии, названный по имени расположенного здесь 
небольшого городка, префектура Тотиги. Одно из самых известных и живописных 
мест Японии.
      НИНИГИ (ЮНОША-БОГ ИЗОБИЛИЯ РИСОВЫХ КОЛОСЬЕВ)
      Божество, внук богини Аматэрасу.
      НИРВАНА
      Обитель бесстрастия и блаженства в учении буддизма.
      НИТИРЭН (1222–1282)
      Буддийский монах, основатель секты Лотоса (Хоккэ-сю), современное 
название — секта Нитирэн (Солнечный Лотос).
      «НИХОНГИ» (720 Г.)
      Историческая хроника. Более распространенное название — «Нихон сёки» 
(«Анналы Японии»). Состоит из 30 томов (дополнительный том посвящен 
генеалогическому древу японских императоров). Составители принц Тонэри и 
Фудзивара Фухито.
      НОГУТИ ЁНЭДЗИРО (1875–1947)
      Поэт, псевдоним Ёнэ Ногути. Известен поэтическими сочинениями в манере 
Эдгара По и как поэт хайку XVIII века, в стиле знаменитого Мацуо Басё. Работал 
репортером в Америке.
      НО
      Один из видов японского традиционного театра, сложился в XIV–XV вв. Пьесы 
театра Но основаны преимущественно на материалах классической литературы и 
буддийских легендах.
      НЭЦКЭ
      Разнообразные по сюжету небольшие (высотой от 2 до 10 см) резные фигурки 
из кости или дерева со сквозным отверстием (для шнура). Получили 
распространение в XVII–XIX вв. и использовались как брелок-противовес (к одному 
концу шнура, продеваемого через пояс, прикреплялась трубка, кисет, ключи и т. д.
, а к другому в качестве противовеса — нэцкэ).
      О 
      ОБИ
      Широкий пояс для кимоно, деталь японского традиционного костюма.
      ОДЗИН (200–310)
      Император, сын императрицы Дзингу. Годы правления — 270310 гг.
      ?НИ
      Черт, демон.
      ОНОГОРОДЗИМА (САМ СОБОЙ ЗАСТЫВШИЙ ОСТРОВ)
      Мифический остров, созданный богами Идзанаги и Идзанами, раньше других 
островов.
      ОО-ЯМА-ЦУМИ-НО КАМИ (БОГ-ДУХ БОЛЬШИХ ГОР)
      Божество, рожденное Идзанаги и Идзанами.
      ОЧАГ СТРАНЫ ЁМИ
      По верованиям древних, тот, кто однажды «отведал пищи, сваренной на очаге 
Страны мертвых», навсегда становится жителем этой страны и не может вернуться в 
мир живых.
      П 
      ПАГОДА
      Тип культового буддийского сооружения, распространенный в странах 
Дальнего Востока. Представляет собой многоярусное сооружение в виде башни.
      ПАЛОЧКИ
      В Японии вместо вилки используются хаси — палочки для еды.
      ПИНДОЛА
      Согласно буддийской легенде, один из ближайших учеников Будды.
      ПРАВЫЙ МИНИСТР
      Третий по степени важности должностной чин после Главного и Левого 
министров в Высшем государственном совете.
      Р 
      РАЙДЭН
      Бог грома и молнии. Обычно изображается окруженным барабанами (тайко) и 
бьющим в них. Таким образом он создает гром.
      РАЙТАРО
      Сын бога грома.
      РЁ
      Старинная японская монета из золота или серебра. В фольклоре — наиболее 
распространенное обозначение денег.
      РИН
      Старинная японская монета, одна десятая сэны; сэна — одна сотая иены.
      РЫБА-ШАР
      Ядовитая рыба фугу, яд которой смертелен, если ее неправильно приготовить.

      РЮГУ
      Мифический дворец на дне моря, в нем живет морской бог — Дракон и его 
дочь, богиня моря Ото-химэ.
      РЮДЗИН
      Бог морей — Дракон, бог водной стихии, символизирует также верховную 
власть. Самый сильный и богатый из всех драконов, живет в огромном хрустальном 
дворце на дне океана, наполненном всяческими богатствами. Он — самое богатое 
существо в мире. Есть легенды о том, что Рюдзин часто посещал мир людей в 
человеческом обличье, оставив после себя множество детей — прекрасных юношей и 
девушек с зелеными глазами, длинными черными волосами и способностью к магии.
      С 
      САГА (785–842)
      Император. Годы правления 810–823 гг.
      САЙ-НО КАВАРА
      Место, куда, согласно учению буддистов, отправляются души умерших детей. 
Там они должны собирать камни и строить высокие пагоды для воспитавших их 
родителей, но стоит им закончить работу, как появляется дьявол и разрушает все, 
сделанное ими.
      САКЭ
      Рисовое вино, традиционный алкогольный напиток в Японии.
      САМУРАЙ
      Самураями первоначально называли солдат, служивших во дворце императора 
(«самурау» значит «служить, быть на страже»). Затем этим именем стал 
обозначаться военный класс, дворянство.
      САН
      Суффикс вежливости, добавляемый к именам.
      СЁГУН
      Военно-феодальный правитель Японии XII–XIX вв.
      СЁДЗИ
      Скользящие рамы из легких деревянных решеток, оклеенные полупрозрачной 
бумагой, пропускающей свет. Используются в качестве стенных перегородок и окон.
      СИНТОИЗМ
      Национальная японская религия. По-японски она называется «синто», что 
значит «путь богов». Общее название богов этой религии — «ками».
      СИО-ЦУТИ-НО КАМИ
      Бог-Дух Морских Вод или Бог-Дух Морских Путей.
      СИТАТЭРУ-ХИМЭ (ДЕВА-СНИЗУ СВЕТЯЩАЯСЯ БОГИНЯ)
      Богиня, дочь Оо-кунинуси, Бога-Правителя Великой Страны, и Такири-бимэ, 
Девы-Богини Тумана.
      СТРАНА ЁМИ-НО КУНИ (СТРАНА ЖЕЛТОГО ИСТОЧНИКА)
      Подземное царство, Страна мертвых.
      СТРАНА ИДЗУМО (СРЕДИННАЯ СТРАНА ТРОСТНИКОВОЙ РАВНИНЫ)
      Здесь имеется в виду Земля.
      СУМИЁСИ
      Синтоистский бог, повелитель морских волн, покровитель мореплавателей. 
Знаменитый синтоистский храм, посвященный его культу, находится на побережье 
Сумиёси, в г. Осака.
      СУСАНОО-НО МИКОТО (ПОРЫВИСТЫЙ БОГ-МУЖ)
      Божество, рожденное Идзанаги из капель воды, омывших его нос во время 
очищения по возвращении из Ёми-но куни (Страны мертвых).
      СУТРА
      Жанр буддийского канонического произведения.
      СЭНГЭН
      Богиня горы Фудзи. Она также известна как Ко-но-хана-но-сакуя бимэ (Дева 
Цветения Цветов на Деревьях) — жена бога Ниниги, Юноши-Бога Изобилия Рисовых 
Колосьев.
      СЭННИН (КИТ. — СЯНЬ)
      Даосский бессмертный.
      СЭН-НО РИКЮ (1522–1591)
      Мастер чайной церемонии, создатель ритуала ваби-тя («простая, уединенная 
чайная церемония»), предписания которого остаются в силе и по сей день.
      СЭППУКУ (ХАРАКИРИ)
      Ритуальное самоубийство, предписанное кодексом чести самурая. Совершалось 
путем вспарывания живота. Среди европейцев более распространено название 
«харакири».
      СЯМИСЭН
      Трехструнный музыкальный инструмент типа банджо.
      Т 
      ТАЙ
      Вид морского окуня.
      ТАЙРА МАСАКАДО (?—940)
      Военачальник середины эпохи Хэйан (794-1185).
      ТАЙРА
      Феодальная династия X–XII вв., опиравшаяся на поддержку юго-западных 
районов страны. С 1156 г. при Тайра Киёмори (11181181) фактически правила 
страной. В конце XII в. вела борьбу с группировкой восточных феодалов во главе 
с династией Минамото и была разгромлена в 1185 г.
      ТАКА-МИ-МУСУБИ-НО КАМИ (БОГ ВЫСОКОГО СВЯЩЕННОГО ТВОРЕНИЯ)
      Одно из первых божеств, явившихся на Равнину Высокого Неба.
      ТАКИДЗАВА БАКИН (1767–1848)
      Писатель. Настоящее имя — Такидзава Окикуни. Известен романами в жанре 
ёмихон (букв. «книга для чтения»).
      ТАМАТЭБАКО
      «Нефритовая шкатулка», «драгоценного камня шкатулка». Тама — нефрит, 
драгоценный камень. Тэбако, букв.: «ящичек, шкатулка».
      ТАНАБАТА
      «Небесная Ткачиха», праздник «Встречи двух звезд», в Японии справляется 7 
июля.
      ТАНКА («КОРОТКАЯ ПЕСНЯ»)
      Лирическое стихотворение, состоящее из 31 слога с чередованием 
пятисложных и семисложных метрических единиц (5-7-57-7). Поэтика танка 
сложилась в раннее средневековье, и как жанр высокой поэзии танка продолжает 
жить и в современной литературе Японии.
      ТОКОНОМА
      Декоративная ниша в японском доме. Используется для размещения украшений: 
свитка живописи или вазы с цветами.
      ТОРИИ
      Непременный атрибут любого синтоистского святилища: П-образные деревянные 
ворота с двумя перекладинами сверху.
      ТЭНАДЗУТИ (СТАРУХА ГЛАДЯЩАЯ РУКИ)
      Богиня, мать Кусинада-химэ, жены Сусаноо.
      ТЭНГУ (КИТ. «КРЫЛАТАЯ СОБАКА»)
      Фантастические крылатые чудовища, обитающие в горах. Отличительные черты 
тэнгу — красное лицо и длинный нос. В руке обычно держит веер из перьев. Умеет 
летать и может напустить на человека порчу, помутить разум. Популярный персонаж 
японских сказок и легенд.
      ТЭННО
      «Небесный владыка», титул японского императора. Часто употребляемый 
синоним этого титула — «тэнси», что означает «сын неба». Оба титула указывают 
на божественное происхождение так называемых земных царей, с которых и 
начинается исторический период Японии. Период земных царей начинается в Японии 
с императора Дзимму-тэнно (660 г. до н. э.), с которого ведется непрерывная 
династия вплоть до наших дней.
      ТЮНАГОН
      Средний государственный советник. Существовали также звания младшего и 
старшего советника (сёнагон и дайнагон).
      У 
      УДЗУМЭ (АМЭ-НО-УДЗУМЭ-НО МИКОТО)
      Небесная Богиня Отважная.
      УТАМАРО КИТАГАВА (1753–1806)
      Настоящее имя Нобуёси, с 1781 г. стал использовать псевдоним Утамаро. 
Крупнейший мастер японской гравюры, создавший несколько тысяч композиций. В 
особенности известны гравюры, изображающие знаменитых красавиц Японии.
      Ф 
      ФУГЭН
      Божество буддийского пантеона, олицетворяет неукоснительно действенное 
добро учения Будды. Фугэн изображается верхом на белом слоне по правую руку от 
Будды.
      ФУДЗИЯМА
      Самая высокая горная вершина в Японии (3776 м над уровнем моря), в 
прошлом действующий вулкан. Фудзи является символом Японии и излюбленным 
объектом японского искусства.
      ФУДО — (ФУДО-МЁО)
      Одно из добрых божеств буддийского пантеона, отгоняющее злых духов. 
Изображается сидящим с мечом в руке посреди языков пламени, поэтому считается 
также богом огня. Неподвижно сидя среди пламени (Фудо — недвижимый), 
символизирует стойкость.
      ФУКУРОКУДЗЮ
      Один из семи богов счастья; бог, дающий мудрость. Изображается в виде 
старика с огромным лбом.
      ФУТОН
      Постель в виде толстого ватного одеяла. Стелется на циновки из рисовой 
соломы, служащие для покрытия пола.
      Х 
      ХАЙКУ (ХОККУ)
      Жанр и форма японской поэзии. Представляет собой лирическое трехстишие, 
состоящее из строк в 5-7-5 слогов. Отличается от танка простотой поэтического 
языка, повышением роли ассоциативности. Занимает важное место в современной 
японской поэзии.
      ХАРАКИРИ (СЭППУКУ)
      Ритуальное самоубийство, предписанное кодексом чести самурая. Совершалось 
путем вспарывания живота.
      ХАТИМАН
      Бог войны, бог лука и стрел, бог-хранитель воинов, с древних времен 
широко почитаемый в Японии.
      ХИДЭЁСИ ТАЙКО (1536–1598)
      Официальный титул Хидэёси Тоётоми после его формального отхода от дел. 
«Тайко» — букв.: удалившийся от дел регент.
      ХИМЭ
      Суффикс почтительности, добавляемый к имени знатной девушки.
      ХИРОСИГЭ АНДО (1797–1858)
      Один из крупнейших пейзажистов в искусстве японской гравюры.
      ХОГЭН
      Название годов правления — 1156–1158.
      «ХОДЗЁКИ» (1212 Г.)
      «Записки из кельи». В основе книги лежит биография самого автора Камо-но 
Тёмэй (1152(4)? — 1216).
      ХОДЭРИ-НО МИКОТО (БОГ СВЕТЯЩИЙ ОГОНЬ)
      Божество, рожденное Ниниги, Юношей-Богом Изобилия Рисовых Колосьев, и 
K°-но-хана-но-сакуя-бимэ, Девой Цветения Цветов на Деревьях.
      ХОО
      Мифологическая птица-феникс. Имеет фантастический вид: у нее голова 
петуха, шея змеи, клюв ласточки, черепаший панцирь и рыбий хвост. Хоо 
почиталась как символ счастливого предзнаменования.
      ХООРИ-НО МИКОТО (БОГ ПРИГИБАЮЩИЙ ОГОНЬ)
      Божество, рожденное Ниниги, Юношей-Богом Изобилия Рисовых Колосьев, и 
K°-но-хана-но-сакуя-бимэ, Девой Цветения Цветов на Деревьях.
      ХОСУСЭРИ-НО МИКОТО (БОГ ЯРЯЩИЙСЯ ОГНЕМ)
      Божество, рожденное Ниниги, Юношей-Богом Изобилия Рисовых Колосьев, и 
K°-но-хана-но-сакуя-бимэ, Девой Цветения Цветов на Деревьях.
      ХОТЭЙ
      Один из семи богов счастья, бог изобилия, воплощение счастья и 
беззаботности. Его легко узнать по огромному животу.
      «ХЭЙКЭ-МОНОГАТАРИ» («ПОВЕСТЬ О ДОМЕ ТАЙРА»)
      Одна из самых известных военно-феодальных эпопей в японской литературе 
(XIII в.). Повествует о борьбе за власть двух могущественных военных кланов — 
Тайра и Минамото (XII в.). Прославляет также кодекс чести воина-самурая, 
который представлен в образе Ёсицунэ Минамото — храброго и талантливого 
военачальника. Автор и точное время создания неизвестны.
      «ХЯКУНИН ИССЮ» («СТО СТИХОТВОРЕНИЙ СТА ПОЭТОВ»)
      Сборник стихотворений, составлен около 1235 г. Составитель сборника 
известный японский поэт, текстолог и литературовед XIII века Фудзивара Тэйка 
(Садаиэ, 1162–1241).
      Ц 
      ЦУБА
      Гарда японского меча.
      ЦУКИЮМИ (БОГ ЛУНЫ)
      Божество, рожденное Идзанаги во время очищения.
      Ч 
      ЧАЙНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ (ТЯ-НО-Ю)
      Строго регламентированное искусство приготовления и питья чая в 
присутствии гостей. Восходит к обычаю употреблять чай во время медитации в 
дзэн-буддийских монастырях в Китае. В период Хэйан (794-1192) церемония 
чаепития стала неотъемлемой частью японской светской культуры.
      Ш 
      ШАКЬЯМУНИ — (БУКВ. «СВЯТОЙ ПРАВЕДНИК ИЗ РОДА ШАКЬЕВ»)
      Другое имя Сиддхарты Гаутамы, т. е. Будды.
      Э 
      ЭБИСУ
      Один из семи богов счастья, покровитель рыбаков и торговцев. Изображается 
в виде веселого рыбака с удочкой в руках, зажавшего под мышкой большую рыбу.
      ЭДО
      Древнее название г. Токио. Использовалось с 1603 по 1868 г.
      ЭЙСАЙ (1141–1215)
      Буддийский священник. В своих сочинениях особо подчеркивал пользу чая для 
сохранения и укрепления здоровья.
      ЭММА
      По буддийским верованиям — властитель Царства смерти.
      ЭНОКИ
      Железное дерево.
      ЭТА
      Одно из самых низших сословий японского общества в период феодализма. 
Люди этого сословия занимались убоем скота, выделкой шкур и другой грязной 
работой.
      Я 
      ЯМАБУСИ
      Монахи-отшельники, живущие в горах. Бродили по священным местам с целью 
получить магические знания и силы. В народных сказках и легендах странствующие 
монахи (ямабуси) иногда изображаются как шарлатаны и даже разбойники.
      Имена богов 
      А 
      Адзисикитака-хиконэ-но ками (Юноша-Высокий Бог Плугов) — сын бога 
Оо-кунинуси и богини Такири-бимэ.
      Аматэрасу оо-ми-ками (Богиня Солнца). Она была также известна как 
«Великая Священная Богиня Сияющая на Небе» — старшая дочь бога Идзанаги, Богиня 
Солнца, по японской мифологии — родоначальница династии японских императоров.
      Амэ-но-хохи-но ками (Бог Небесного Рисового Колоса) — бог, рожденный 
Сусаноо.
      Амида (санскр. Амитабха) — владыка Западного рая, отверзающий верующим 
врата спасения. Наиболее чтимое божество в некоторых буддийских сектах.
      Амэ-но-вакахико (Небесный Молодой Юноша) — сын бога Амацукунитама-но ками,
 Небесного Бога-Духа Страны.
      Асинадзути (Старец Гладящий Ноги) — бог, отец Кусинадахимэ, жены Сусаноо.
      Б 
      Бимбогами — бог бедности.
      Бисямон-тэн — один из семи богов счастья. Охранитель северного 
направления в буддийской модели мира, изображается в обличье воина, облаченного 
в доспехи самурая.
      Будда — индийский принц Сиддхартха из рода Шакьев (Сакьев), как считают 
буддисты, достигший просветления (т. е. ставший Буддой — просветленным) после 
настойчивых поисков путей освобождения от страданий, которые он переживал, 
находясь в реальном земном мире.
      Бэндзай-тэн — одна из семи богов счастья. Богиня музыки красноречия, 
богатства мудрости и воды. Изображается с бива в руках, а иногда со 
свернувшейся змеей в высокой прическе, что связано с древним культом Белой Змеи 
— владычицы речных вод.
      В 
      Восемь Уродливых Женщин Страны Ёми — восемь чудовищ в женском обличье.
      Д 
      Дайкоку-тэн — почитается как один из семи богов счастья — самых 
популярных синтоистских божеств. Бог богатства и удачи. Обычно его изображают в 
виде очень толстого человека с большим животом. Одной рукой он поддерживает 
переброшенный через плечо мешок с рисом, а другой держит волшебную колотушку, 
позволяющую не только разбивать зерна риса, но и творить чудеса.
      Дарума — буддийское божество. Изображается в виде игрушки, сделанной из 
дерева или папье-маше. По форме напоминает арбуз (состоит из тела, не 
расчлененного на части). Чаще всего окрашена в красный цвет, а вместо глаз 
оставлены белые пятна. Загадав желание, зарисовывают один глаз, если оно 
исполняется, зарисовывают второй.
      Дзидзо — бог, охранитель людей; защитник детей и путников. Оказывает 
также милосердие душам грешников в аду. Каменные статуи его часто ставятся у 
дороги.
      Дзимму-тэнно (древнеяпонск., «правитель Дзимму») — мифологический 
правитель Японии, восшествие которого на престол официально считается началом 
создания Японского государства (660 год до н. э.).
      Дзюродзин — один из семи богов счастья. Бог долголетия. Изображается в 
виде старца с седой бородой.
      И 
      Иванага-химэ (Дева Долговечности Скал) — старшая сестра бога Ниниги, 
Юноши-Бога Изобилия Рисовых Колосьев.
      Идзанаги и Идзанами (Бог Влекущий к Себе и Богиня Влекущая к Себе) — 
первые люди и первые синтоистские боги. Брат и сестра, муж и жена. Породили все 
живое и существующее. Аматэрасу, Сусаноо и Цукиюми — дети, порожденные из 
головы бога Идзанаги после ухода богини Идзанами в Страну Мрака.
      Инари — синтоистское божество, первоначально покровительствующее 
земледелию, позднее — божество, приносящее удачу в ремеслах и торговле. С богом 
Инари связан культ лисы, которая считалась его посланником или даже воплощением.

      Индра — буддийское божество — повелитель неба Тори, второго небесного 
мира в «сфере желаний».
      К 
      Кагуцути-но ками (Бог-Дух Огня) — божество огня, рожденное Идзанами и 
послужившее причиной ее смерти.
      Камуямато Иварэбико-но микото (Юноша-Бог Иварэ из Божественного Ямато) — 
это божество также известно как «император Дзимму» — легендарный первый 
император Японии.
      Каннон — богиня милосердия или сострадания. В Японии она имеет и другие 
названия и изображается в зависимости от названия. Например: Тысячерукая Каннон,
 Милосердная Каннон, Одиннадцатиликая Каннон и т. д. Божество буддийского 
пантеона.
      Кисибодзин — одно из женских буддийских божеств, имевшее множество детей.
      Кодзин — божество кухни. Этому божеству подносятся потрепанные куклы.
      Компира — синтоистский храм в префектуре Кагава (о-в Сикоку). Храм был 
основан в XI веке и первоначально принадлежал буддийско-синтоистскому божеству 
Компира, щедрому покровителю рыбаков и моряков.
      Ко-но-хана-но-сакуя-бимэ (Дева Цветения Цветов на Деревьях) — жена бога 
Ниниги, Юноши-Бога Изобилия Рисовых Колосьев.
      Куни-но-токотати-но ками (Бог Навечно Утвердившийся на Земле) — одно из 
первых божеств, явившихся на Такама-но хара (Равнину Высокого Неба).
      Кусинада-химэ (Дева-Гребень из Инада) — богиня, жена Сусаноо.
      М 
      Мондзю — ученик Шакьямуни (Будды), известный своей мудростью. 
Изображается по левую руку Шакьямуни верхом на льве.
      Муракумо-но-Цуруги (Небесный Меч из Кучащихся Облаков) — меч, один из 
важнейших священных предметов, фигурирующий в японских легендах и мифах. Это — 
одна из трех священных императорских регалий, которую вместе с магатама и 
зеркалом богиня Аматэрасу передает своему потомку, богу Ниниги, при его 
схождении на землю.
      Н 
      Ниниги (Юноша-Бог Изобилия Рисовых Колосьев) — божество, внук богини 
Аматэрасу.
      О 
      Оногородзима (Сам Собой Застывший Остров) — мифический остров, созданный 
богами Идзанаги и Идзанами раньше других островов.
      Оо-яма-цуми-но ками (Бог-Дух Больших Гор) — божество, рожденное Идзанаги 
и Идзанами.
      П 
      Пиндола — согласно буддийской легенде, один из ближайших учеников Будды.
      Р 
      Райдэн — бог грома и молнии. Обычно изображается окруженным барабанами 
(тайко) и бьющим в них. Таким образом он создает гром.
      Райтаро — сын бога грома.
      Рюдзин — Дракон — бог морей, бог водной стихии, символизирует также 
верховную власть.
      С 
      Сио-цути-но ками (Бог-Дух Морских Вод, или Бог-Дух Морских Путей).
      Ситатэру-химэ (Дев-Снизу Светящаяся Богиня) — богиня, дочь Оо-кунинуси, 
Бога-Правителя Великой Страны, и Такири-бимэ, Девы-Богини Тумана.
      Страна Ёми-но куни (Страна Желтого Источника) — подземное царство, Страна 
мертвых.
      Страна Идзумо (Срединная Страна Тростниковой Равнины) — здесь имеется в 
виду Земля.
      Сумиёси — синтоистский бог, повелитель морских волн, покровитель 
мореплавателей. Знаменитый синтоистский храм, посвященный его культу, находится 
на побережье Сумиёси, в г. Осака.
      Сусаноо-но микото (Порывистый Бог-Муж) — божество, рожденное Идзанаги из 
капель воды, омывших его нос во время очищения по возвращении из Ёми-но куни 
(Страны мертвых).
      Сэнгэн — богиня горы Фудзи. Она также известна как 
Ко-нохана-но-сакуя-бимэ (Дева Цветения Цветов на Деревьях) — жена бога Ниниги, 
Юноши-Бога Изобилия Рисовых Колосьев.
      Т 
      Тай (Красная Дева) — в переводе с японского слово «тай» означает вид 
морского окуня.
      Така-ми-мусуби-но ками (Бог Высокого Священного Творения) — одно из 
первых божеств, явившихся на Равнину Высокого Неба.
      Тэнадзути (Старуха Гладящая Руки) — богиня, мать Кусинада-химэ, жены 
Сусаноо.
      У 
      Удзумэ (Амэ-но-удзумэ-но микото) — Небесная Богиня Отважная.
      Ф 
      Фугэн — божество буддийского пантеона, олицетворяет неукоснительно 
действенное добро учения Будды. Фугэн изображается верхом на белом слоне по 
правую руку от Будды.
      Фудо (Фудо-мёо) — одно из добрых божеств буддийского пантеона, отгоняющее 
злых духов. Изображается сидящим с мечом в руке посреди языков пламени, поэтому 
считается также богом огня. Неподвижно сидя среди пламени (Фудо-недвижимый), 
символизирует стойкость.
      Фукурокудзю — один из семи богов счастья, бог дающий мудрость. 
Изображается в виде старика с огромным лбом.
      Х 
      Хатиман — бог войны, бог лука и стрел, бог-хранитель воинов, с древних 
времен широко почитаемый в Японии.
      Хоо — мифологическая птица-феникс. Имеет фантастический вид: у нее голова 
петуха, шея змеевидная, клюв ласточки, черепаший панцирь и рыбий хвост. Хоо 
почиталась как символ счастливого предзнаменования.
      Хотэй — один из семи богов счастья, бог изобилия, воплощение счастья и 
беззаботности. Его легко узнать по огромному животу.
      Ц 
      Цукиюми (Бог Луны) — божество, рожденное Идзанаги во время очищения.
      Ш 
      Шакьямуни — (букв. «Святой праведник из рода Шакьев»). Другое имя 
Сиддхарты Гаутамы, т. е. Будды.
      Э 
      Эбису — один из семи богов счастья, покровитель рыбаков и торговцев. 
Изображается в виде веселого рыбака с удочкой в руках, зажавшего под мышкой 
большую рыбу.
      Эмма — по буддийским верованиям — властитель Царства смерти.
      В составлении глоссария и комментариев к данной книге использовалась 
следующая литература:
      Горегляд В.Н. Японская литература VIII–XVI вв.: Начало и развитие 
традиций / РАН, Институт востоковедения. СПб.: Центр «Петерб. востоковедение», 
1997.
      Кодзики: Записи о деяниях древности. Свиток 1 / Предисл. Е.М. Пинус. СПб.
: Издательский дом «Кристалл», 2000.
      Нихон мукаси банаси: Сказания древней Японии / Пер. с яп., примеч. В.М. 
Мендрина. М.; СПб.: Изд-во «Летний сад», 2000.
      Сказки Японии / Пер. В.Н. Марковой. М.: ТЕРРА, 2002.
      Стародавние японские повести / Пер. В.Н. Марковой. СПб.: Издательский дом 
«Кристалл», 2001.
      Филиппов А.В. Право, общество, идеология Японии первой половины эпохи Эдо.
 СПб., 1998.
      Филиппов А.В. «Три большие реформы» и процессы эволюции японского 
общества второй половины эпохи Эдо. Автореферат дис… д-ра истор. наук / СПб.: 
Изд-во СПбГУ, 2003.
      Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. М.; «Япония 
сегодня». М., 2000.
      Библиография 
      Источники
      Кодзики. Записки о деяниях древности. Свиток 1-й. СПб., 1994.
      Кодзики. Записки о деяниях древности. Свитки 2-й и 3-й. СПб., 1994.
      Нихон реики. Записи о стране Японии и чудесах дивных воздаяния 
прижизненного за добрые и злые дела. СПб., 1995.
      Нихон секи. Анналы Японии. СПб., 1995.
      Японская поэзия. М., 1954.
      Использованная литература
      Акутагава Рюноскэ. Сочинения: В 4 т. Рига, 1998.
      Бито Масахидэ, Ватанабэ Акио. Хронологические очерки истории Японии. Б.м.,
 1994..
      Варли П. Самураи. СПб., 1999.
      Глускина А.Е. Заметки о японской литературе и театре: (Древность и 
средневековье). М., 1979.
      Горегляд В.Н. Мифы древней Японии. — Кодзики. Записки о деяниях древности.
 Свиток 1-й. СПб., 1994.
      Горегляд В.Н. Японская литература VIII–XVI вв.: Начало и развитие 
традиций. СПб., 1997.
      Григорьев М.П. Лик Японии. М., 1997.
      Идеалы самураев. СПб., 1999.
      Иэнага Сабуро. История японской культуры. М., 1972.
      Книга самурая. СПб., 1998.
      Конрад Н.И. Очерк истории культуры средневековой Японии: VII–XVI века. М.,
 1979.
      Конрад Н.И. Очерки японской литературы. М., 1973.
      Конрад Н.И. Японская литература: От «Кодзики» до Токутоми. М., 1974.
      Конрад Н.И. Неопубликованные работы, письма. М., 1996.
      Королев К.М. Энциклопедия символов. М., СПб., 2003.
      Королев К.М. Энциклопедия сверхъестественных существ. М., СПб., 2002.
      Мещеряков А.Н. Книга японских символов. М., 2003.
      Мифологический словарь. М., 1990.
      Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1982.
      Садокова А.Р. Японский фольклор. М., 2001.
      Стэнли-Бейкер Дж. Искусство Японии. М., 2002.
      Сэнсом Дж. Б. Япония: краткая история культуры. СПб., 2002.
      Успенский М.В. Нэцке. Л., 1986.
      Элиаде М. Словарь религий, обрядов и верований. М., 1997.
      Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия, М., 2000.
      
Примечания 
      1 
      Перевод А.Е. Глускиной.
      2 
      При этом первое употребление самоназвания «японцы» встречается лишь в 
литературном памятнике XII–XIII вв. «Удзи сюи моногатари»: в этом тексте 
японцем (нихондзин — «люди из Нихон», т. е. из Японии) называют человека, 
приплывшего в Корею с архипелага. Впрочем, широкого распространения это 
самоназвание не получило. Только в эпоху Мэйдзи, когда обитатели Японских 
островов непосредственно столкнулись с представителями других национальностей 
(американцами, англичанами, немцами, русскими), произошло своего рода 
«национальное осознание». «Ведь для того, чтобы назваться „японцами“, нужно 
было от чего-то отталкиваться: в сознании должны были присутствовать другие 
национальности, контакты с которыми в реальности были сведены к минимуму 
начиная с XVII века, когда из страха перед европейцами, их христианством и 
пушками военные правители страны (сегуны из дома Токугава) сочли за благо 
закрыть страну как для въезда, так и для выезда. А до этого на вопрос „Откуда 
ты?“ обитатель архипелага отвечал, что он происходит из такой-то деревни 
такого-то уезда такой-то провинции» (Мещеряков).
      3 
      «Японцам присуще чувство прекрасного и преклонение перед богатством 
окружающей их природы. Даже в нынешнее время путешественники на проезжих 
дорогах часто встречают на обочине дерево или скалу, украшенные знаками 
поклонения из-за примечательной формы, навевающей неясные мысли о присутствии 
скрытого в них божества. Таковы привлекательные черты ранней религии. Они — 
сознание многообразия форм жизни. Отсюда неисчислимость пантеона синтоистских 
богов и синтоистских храмов — дзиндзя, где японцы поклоняются самым различным 
кумирам — от иерарха синтоистского пантеона богини солнца Аматэрасу до героя 
японо-русской войны генерала Ноги, чей храм находится в Токио. На Хоккайдо в 
горном городке Хидака ежегодное синтоистское празднество начинается с долгой 
молитвы, обращенной к огромному дереву, обвязанному толстой соломенной веревкой 
— симэнава. К дереву приносятся дары — бочки сакэ, кули риса и фрукты, 
священник читает молитву, и от местной святыни через весь город шествует 
огромная колонна танцующих и поющих жителей в национальных костюмах» (Сэнсом).
      4 
      Законодательно отменено лишь в 1876 г.
      5 
      Химэ — суффикс почтительности, добавляемый к имени знатной девушки.
      6 
      Лотос — священный цветок в буддизме, символ чистоты и райского блаженства.

      7 
      Рип Ван Винкль — герой рассказа Вашингтона Ирвинга.
      8 
      По синтоистской традиции перед молитвой сначала нужно хлопнуть в ладоши 
два раза.
      9 
      Печень людей и животных часто фигурирует в японских легендах. Считалось, 
что печень обладает целебной и магической силой.
      10 
      «Такасаго» — знаменитая легенда, на тему которой были созданы народные 
песни, лирические стихи и впоследствии пьеса театра Но. Возле бухты Такасаго 
росли две древние сосны. Согласно древним народным поверьям, в каждом дереве 
живет дух. Две эти сосны — любящие супруги — стали поэтическим символом верной 
любви.
      11 
      Хризантема с шестнадцатью лепестками — один из гербов императорской семьи,
 так же как цветы и листья павлонии. Гербы в Японии имели не только знатные и 
богатые люди высшего сословия.
      12 
      См. предыдущее примечание.
      13 
      Челка зачесывается кверху, а волосы с затылка спускаются на спину.
      14 
      Чаша, по виду напоминавшая большую пиалу, служила странствующим монахам 
для сбора подаяний. Согласно древней индийской легенде, чаша, с которой 
странствовал легендарный основоположник буддийского учения Будда Гаутама 
(Шакьямуни), испускала лазоревое сияние. — Коммент. В.Н. Марковой.
      15 
      Согласно китайской легенде, на шее дракона, под нижней челюстью, 
находилась драгоценная, сверкающая всеми цветами радуги жемчужина. — Коммент. В.
Н. Марковой.
      16 
      В древней Японии раковины служили средством народной медицины. Коясугаи 
(«раковина, помогающая при родах») — разновидность ципреи, по виду напоминающая 
птичье яйцо. — Коммент. В.Н. Марковой.
      17 
      Стихи в переводе В.Н. Марковой, использованные в тексте, помечены *.
      Маркова Вера Николаевна (1907–1995) — поэт, переводчик и исследователь 
японской классической литературы. В ее переводах вышли «Повесть о прекрасной 
Отикубо», «Повесть о старике Такэтори» и другие известные произведения 
классической японской литературы.
      18 
      Кагуя-химэ поэтически уподобляется Белой горе (Сираяма), которая 
находилась в провинции Кага. — Коммент. В.Н. Марковой.
      19 
      Время с 10 часов вечера до полуночи.
      20 
      Небесное одеяние из птичьих перьев — согласно древним китайским мифам и 
легендам, одеяние из птичьих перьев являлось непременным атрибутом небесных фей.
 Одеяния из ярких перьев зимородка или павлина в действительности существовали 
в Китае. Однако в фольклоре, в том числе и в японском, одежда из перьев 
воспринималась как волшебный предмет, при помощи которого можно подняться в 
заоблачную высь. — Коммент. В.Н. Марковой.
      21 
      В старину город Киото был столицей Японии, где жили известные художники, 
поэты и писатели. Киото также славился веселыми кварталами и заведениями с 
гейшами.
      22 
      Когда молодожены дают друг другу клятву верности, они по очереди делают 
по три глотка сакэ из трех чашечек, начиная с маленькой и заканчивая большой.
      23 
      Для каждого умершего делается деревянная табличка, на которой 
надписывается его посмертное, т. е. особое, данное уже после смерти, имя и даты 
рождения и смерти. Особым религиозным обрядом душу умершего приглашают 
переселиться в табличку. Перед этой табличкой совершаются моления, возжигаются 
курительные палочки и подносятся цветы, печенье, плоды.
      24 
      В Японии вместо вилки используются хаси — палочки для еды.
      25 
      Согласно традиционным представлениям японцев, волшебная колотушка 
считается атрибутом бога Дайкоку. Один из наиболее распространенных предметов 
японских легенд и сказок.
      26 
      В сентябре в Японии проводится праздник любования луной. Участники 
праздника, совершая лодочные прогулки, наблюдают полнолуние под аккомпанемент 
кото.
      27 
      Рыба-шар — ядовитая рыба фугу, яд которой смертелен, если ее неправильно 
приготовить.