|
в себя и множество даосских учений. Монахи этой секты пили чай из полного котла
перед ликом Бодхидхармы (Дарума). Они это делали с благоговением и считали
чаепитие священным таинством. И из этих строго религиозных обрядов взяла свое
начало чайная церемония в Японии.
Буддийский монах Эйсай написал трактат под названием «Благотворное
влияние чаепития», в котором утверждал, что этот напиток может отгонять злых
духов. Он ввел религиозную чайную церемонию для поклонения предкам, и она
сопровождалась боем барабанов и сжиганием благовоний. Эйсай написал свой
трактат с целью отучить Минамото Санэтомо от его пристрастия к вину и
постарался показать преимущество чая перед соком винограда. Но с течением
времени чайная церемония потеряла свое религиозное значение, и разнообразные
чайные церемонии другой эпохи более походили на оргии и отражали роскошь и
распущенность времени. Чайная же церемония в ее бессмертном и характерном
понимании была предназначена не для этого, а для того, чтобы отказаться от
всего вульгарного и привнести некоторое религиозное и философское значение,
служить средством изучения искусства и красоты природы. Чайная комната со
временем перестала быть местом разгула и разврата, а стала местом, где путник
мог найти покой и медитировать. Даже садовая дорожка, ведущая к чайной комнате,
имела свое символическое значение, ибо она означала первую стадию
самопросвещения. Далее мы представляем вам размышления о дорожке, ведущей в
чайную комнату, которые записал Кобори Энсю:
«Роща летних деревьев,
Кусочек моря,
Бледная вечерняя луна».
Мёкиан, чайный домик Сэн-но Рикю (1582 г.). Вделанные в землю камни ведут
к входу, а окна обрамлены бамбуком и глициниями.
Такая сцена должна была навеять путнику чувство душевного озарения.
Деревья, море и луна пробуждали старые мечты, и их присутствие заставляло гостя
с готовностью войти в мир чайной комнаты. Никому из самураев не разрешалось
приносить с собой меч в восхитительный священный мир, и во многих чайных домах
были низкие двери, через которые гости проходили с опущенной головой в знак
уважения. В тишине гости кланялись и отдавали почтение какэмоно или какому-либо
простому и прекрасному цветку на токонома, а затем садились на циновки. После
этого входил хозяин и кипятил воду в чайнике, чайник издавал приятный
музыкальный звук, потому что в чайнике были кусочки металла. Даже кипячение
воды ассоциировалось с поэзией, так как песня воды и металла навеивала мечты, и
человек представлял эхо водопада, приглушенного облаками, шум отдаленных
морских волн, разбивающихся о скалы, проливной дождь в бамбуковом лесу или
шелест сосен на каком-то холме. В чайной комнате царило чувство гармонии.
Освещение напоминало мягкий вечерний свет, и одежды гостей были такими
ненавязчивыми и скромными, как серые крылья ночной бабочки. В этих мирных
покоях гости пили свой чай и медитировали, а затем возвращались обратно в этот
мир сильными и просветленными, ибо в тишине они созерцали красоту и
благородство религии, искусства и природы. Пребывающий в гармонии с великими
ритмами Вселенной готов ко входу в неизведанное.
Кончина Рикю
Сэн-но Рикю был одним из величайших специалистов во всем, что касалось
чая, и он долго оставался другом Хидэёси Тайко. Но век, в котором он жил, был
полон измен и предательства. Нашлось много людей, завидовавших ему, и многие
желали Рикю смерти. Когда в его отношениях с Хидэёси повеяло холодом, враги не
преминули воспользоваться этим и распустили слух о том, что Рикю собирается
подсыпать в чашку чая яд и поднести ее своему знатному покровителю. Скоро и до
Хидэёси дошли эти слухи, и он, даже не разобравшись, в чем дело, приговорил
Рикю к смерти, которую тот должен был собственноручно привести в исполнение.
Чайная комната Тай-ан в чайном домике Мёкиан.
В последний день своей жизни великий мастер чая пригласил своих
последователей и учеников поучаствовать в последней в его жизни чайной
церемонии. Когда они шли по садовой дорожке, казалось, призраки шепчутся в
шуршащей листве деревьев. Как только ученики вошли в чайную комнату, они
увидели какэмоно, висящее в токонома, и когда они подняли свои печальные глаза,
то увидели текст, описывающий мимолетность всего земного. В тот день была
какая-то особая поэзия в пении чайника, но это была грустная песня, похожая на
тоскливый писк насекомого. Рикю вошел в чайную комнату спокойно и с чувством
собственного достоинства и, как положено по обычаю, позволил главному гостю
насладиться красотой всевозможных предметов, имеющих отношение к чайной
церемонии. Когда и все остальные гости осмотрели их, с тяжестью на сердце
отмечая их красоту, Рикю подарил каждому ученику по сувениру. Он взял свою
собственную чашку в руку и сказал:
— Никогда более эта чашка, отравленная губами несчастья, не будет
использована человеком.
Сказав эти слова, он разбил чашку в знак того, что чайная церемония
закончена, а гости с грустью попрощались и удалились. Только один остался, но
не для того, чтобы выпить еще чашечку чая, а для того, чтобы
засвидетельствовать уход Рикю из жизни. Великий мастер снял верхние одежды и
остался лишь в чистой белой одежде смерти. Все еще спокойный и исполненный
|
|