Он сказал колоску. — Зерна свои сохрани,
Скоро мой сын придет, ими наполнит амбар.
Только произнести эти слова он успел,
Видит — идут гонцы. Лица у них темны.
Царь подбегает к ним и первый им говорит:
— Верно ль видение то, что увидела дочь моя?
Верно ли, что на Акхита в гневе великом Анат?
Голову наклонив, молча стояли гонцы.
— Правда ль, мой сын убит? — не унимался отец.
Правда ли, что его коршун-злодей растерзал?
Правда ли, что ему в беде никто не помог?
— Верно, — сказали гонцы, не поднимая глаз.
Выпустила Анат душу его из ноздрей,
И улетела душа, словно пчела, в небеса.
Ударил могучей рукой себя Даниилу в грудь.
С силой ударил такой, что загудела она.
Эхом отозвались на этот удар леса.
Взор устремив в небеса, коршуна царь узрел
Крылья свои распластав, он над дворцом парил.
— Мне тебя не достать, — коршуну царь прокричал.
Может тебя схватить только один Баал
Крылья твои обломать может один Баал.
Бросит к моим ногам — взрежу я брюхо твое,
Перья твои ощипать, тело сына найду.
Только проговорил — возник перед ним Баал.
В небо вознесся он, коршуна быстро схватил,
Крылья ему обломал, перья ему ощипал,
И швырнул с высоты прямо к ногам отца.
Коршуну взрезал живот, вырвал ему кишки
Но не нашел Даниилу там Акхита костей.
Сына увидев в беде, мать всполошилась его.
Баал коршуницу схватил, крылья ей обломал,
Перья её ощипал, бросил к ногам отца.
Взрезал он птице живот, кости сына нашел.
К царскому склепу свои он направил стопы.
Там он, рыдая, предал останки сына земле.
Выполнив горький свой долг, покоя он не нашел.
К небу руки воздев, проклятье он произнес:
— Горе тебе, ручей, бьющий струей из скалы!
Возле тебя убит сын мой, могучий Акхит.
Рухнет пусть эта скала! Пусть солнце тебя сожжет!
Горе тебе и дуб — ведь под кроной твоей
Первенец мой погиб. Гром пусть тебя поразит.
Пусть свирепый кабан корни твои обнажит.
Пусть возьмет тебя сушь, пусть сгниешь на корню,
Но не тебя, а Анат больше всего я виню.
Пусть погибнет она и отроки вместе с ней! [16]
Царь возвратился к себе в свой опустевший дворец.
Женщин скорби призвал, и к небу поднялся плач,
Щеки терзали они, груди рвали свои.
С ними вместе рыдал, слезы по сыну он лил.
Лишь на седьмой [17] он год слезы утер со щек,
Плакальщицам сказал, чтобы покинули дом,
Жертвы принес богам — те, что их сердцу милы.
Подходит к нему Пагат. Светел девичий лик.
— Благослови меня, — дева отцу говорит,
Силой меня одари, крепостью рук мужских,
Чтобы могла я сразить тех, кто брата убил.
Обнял храбрую дочь Даниилу, к сердцу прижал:
— Ты мой дух подняла, приносящая воду Пагат!
Смерть теперь понеси тем, кто Акхита убил.
И облачилась Пагат, как муж, в одеянье отца,
Меч взяла и копье, закрыла доспехами грудь
И, попращавшись с отцом, воинский путь избрала.
Был этот путь освещен светлым оком Шапаш,
На храбрую деву Пагат смотрела она с высоты [18].


1. В поэме об Акхите, в отличие от других угаритских религиозно-мифологических 
текстов, наряду с богами действуют герои — мудрый царь Даниилу, его сын Акхит, 
дарованный богами царю за его благочестие, и союзница Акхита его сестра Пагат, 
любящая своего брата так же, как Анат Баала, не сестринской любовью. Пагат — 
соперница Анат, ибо богиня предлагает Акхиту в обмен за лук также и свою любовь.
 Пагат противостоит ей и как покровительница земледелия богине охоты.
Таким образом, поэма об Акхите — эпическое произведение, обладающее всеми 
признаками любовного романа с характерными для него ситуациями любви, ревности, 
отчаяния и мести, сочувствием к любящей и страдающей личности, интересом к 
семье и частным отношениям. Угаритский миф-роман древнее на целое тысячелетие 
произведений того же жанра у греков. Нельзя считать случайностью, что греческие 
романы появляются в годы близкого соприкосновение античного и древневосточного