Велик он, как небо, как земля, велик.
Корона бога на его голове,
Орел Анзуд на его руке.


Образ Анзуд был воспринят мифами Эблы, где она связана с почитавшимся в Эбле 
Рашапу, богом войны и подземного мира, постоянно встречающимся в списках архива 
Эблы. Изображение этой хищной птицы переходит от одного древневосточного народа 
к другому. Из Месопотамии и Сирии — к хеттам и персам и докатывается до 
двуглавого орла в гербе России.
В мифах об Энмеркаре и Лугальбанде нашли отражение общественные и политические 
отношения времени I раннединастического периода (первая половина III тыс. до н.
 э.) и более поздней эпохи формирования героического эпоса (XX–XVIII вв. до н.
 э.). Городами-государствами управляли правители-цари, но продолжал 
существовать общинный совет старейшин как пережиточный орган родоплеменного 
строя. Царь обладал правом принятия самостоятельных решений, контролировал 
должностных лиц, из которых формировался бюрократический аппарат, ведал 
внешнеполитическими сношениями, руководил народным ополчением.
2. Энмеркар — сын (или внук) Уту, правитель Урука, зафиксированный в шумерском 
"Царском списке" III тысячелетия до н. э. в качестве второго царя I династии 
Урука.
3. Красная краска сурьма считалась достоянием богов огня и дня. В римской 
церемонии триумфа триумфатору, принимавшему облик бога дня Юпитера, окрашивали 
щеки сурьмой. Примечательно, что орел считался священной птицей Зевса-Юпитера.
4. Шугур, согласно толкованию В.К. Афанасьевой, — ритуальный венок или повязка, 
делавшаяся не только из веток, но также из колосьев и драгоценного металла 
(Афанасьева, 1997, 481).
5. Рыба играла в мифах шумеров и аккадян, а затем вавилонян роль космического 
существа и воплощения бога вод. Вавилонский жрец Берос, пересказавший в III в. 
до н. э. на греческом языке мифы Месопотамии, сообщает о рыбе с человеческой 
головой по имени Оаннес. В имени рыбы звучит имя богини Инанны. Будто бы она, 
выплыв на сушу, сообщила людям все знания, обучила их письму, а затем 
возвратилась в родную стихию. Видимо, в мифе о Лугальбанде идет речь о той же 
божественной рыбе.
6. Окончание мифа не сохранилось, но ясно, что Лугальбанда выполнил условия 
Инанны и добыл победу Уруку.



Ловец рыбы Адапа

(Миф аккадян) [1]
В городе Эриду, да прославится его имя среди черноголовых, жил искусный руками 
и чистый духом сын Эа Адапа [2], исполнявший жреческие обязанности в храме отца,
 передавшего ему свои знания.
Каждый день в любую погоду рыбу он ловить отправлялся. Были ею сыты служители 
храма Эа, кормились ею все жители города, мужи и жены, старики и дети.
В то утро море еле плескало волнами, и рыба клевала как никогда. Вытаскивая 
крупную рыбину, Адапа почтительно называл её по имени и уговаривал смириться со 
своей судьбой.
— Прости меня, Сухур, что я оторвал тебя от сладкой донной травы, обращался он 
к рыбине с длинными шевелящимися усами. — Тебе придется лечь рядом с 
толстогубым Гудом. Он уже почти затих. А тебя, Мур, бич рыбаков, я отпущу. Игла 
твоя наносит незаживающую рану.
К полудню дно лодки было полно живым серебром. Адапа начал сворачивать снасти. 
И вдруг откуда ни возьмись появился Южный ветер [3]. Одним мощным дуновением он 
перевернул лодку со всей добычей.
Адапа был человеком тихим и незлобивым, но обидчикам спуску не давал. Недолго 
думая, он ухватился за крыло ветра. От тяжести его тела крыло обломилось и 
безжизненно повисло. Застонал Южный ветер, как раненная стрелою птица, и 
неуклюже полетел в свое обиталище на самом краю земли.
И стихло море. Тяжело дыша, Адапа поплыл к берегу. В тот день в Эриду никто не 
ел рыбы. И это сразу стало известно богу Эа.
— Что случилось? — спросил встревоженно бог, выходя навстречу Адапе. Где твой 
улов, сын мой? Почему ты без лодки?
— Лодку потопил Южный ветер! Я за это сломал ему крыло! — ответил рыболов 
простодушно.
Эа схватился за голову:
— Что ты наделал! Не простит тебе этого Ану!
Как раз в это время Ану с высоты небесного трона озирал свои владения. Увидев, 
что море на огромном пространстве неподвижно, он позвал своего слугу и 
приказал:
— Спустись вниз и узнай, почему стало неподвижным море. Не занемог ли мой Южный 
ветер? Иль ему дуть надоело?
Прошло совсем немного времени, и Ану услышал голос верного слуги:
— О, премудрый отец богов! Южный ветер в постели, лежит он и стонет. Ловец рыбы 
Адапа, сын Эа, обломал ему крыло.
— Дерзкий смертный! — в ярости завопил Ану. — Пусть явится ко мне на суд.