законодательную. Но Моисей принадлежит иной эпохе, чем законодатели Греции. В 
нем больше общего с другим законодателем — критским царем Миносом, также 
удалявшимся на священную гору, чтобы "в девятилетие раз общаться с великим 
Зевесом". Примечательно, что Йахве, призывающий Моисея на гору Синай, выступает,
 подобно Зевсу, как повелитель молний. Моисей и Минос — законодатели одной 
исторической эпохи, к которой, возможно, принадлежал и вавилонский царь 
Хаммурапи — автор кодекса законов.
Моисей — эпический герой с трагической судьбой. Он жертвует всем, чтобы вывести 
свой народ из рабства и привести его, преодолевая невероятные препятствия, в 
страну обетованную. Но ему не дано самому переступить желанный рубеж. Пустыня 
для его народа равнозначна тому, чем для греков было море. Моисей, подобно 
Одиссею, — герой-скиталец, сталкивающийся не только с внешними препятствиями, 
но и с предательством своих спутников. Они, выведенные им из Египта, делают все,
 чтобы скитания были более долгими и мучительными. Для обуздания команды своего 
пустынного ковчега Моисей проявляет ту же железную волю, что и Одиссей, не 
останавливаясь перед самыми суровыми мерами. Моисей, так же как и Одиссей, 
стремится к той земле, которую населяли его предки. Но эта земля не связана для 
него ни с какими личными воспоминаниями. Она рисуется ему чертами гомеровского 
Элизиума и ветхозаветного Эдема.
Выросший во дворце фараона, Моисей мог быть обучен египетским иероглифам, но за 
долгие годы жизни в шатрах с бедуинами ветер пустыни должен был очистить его 
память от чуждой еврейскому народу той поры письменной премудрости. Поэтому, 
даже не принимая в расчет доводов критиков против приписываемого Библией Моисею 
авторства первых пяти книг Ветхого завета, мы должны будем отвергнуть его с 
порога. Но все же почему еврейские книжники видели в Моисее, вопреки его 
биографии, создателя ядра Ветхого завета? Потому ли, что это была первая 
значительная личность в еврейской истории? Или, может быть, в Пятикнижии 
имелось нечто, что говорило об её авторе, как о человеке, знакомом с 
египетскими премудростями? На последнее предположение наталкивает необычайная 
близость рассказа о сотворении мира к гермопольской космологии. Повесть о 
Моисее, подобно рассказу об Иосифе, должна была принадлежать людям, хорошо 
знакомым с египетской литературой. Это были разные люди, может быть, 
современники, но обладавшие различным темпераментом, способностями и видением 
мира. Автор рассказа об Иосифе был человеком, склонным к сентиментальности, 
автор книги «Исход» — суровым человеком, отягощенным ненавистью к египтянам, но 
не лишенным поэтичности.
Книга «Исход» — ключ для понимания изменений в общественном сознании, которые 
происходили у израильских племен на их многовековом пути от почитания 
родоплеменных богов-героев Авраама, Исаака, Иакова к яхвизму как вере в единого 
бога-покровителя "избранного народа". Именно в этой книге безымянный автор 
вкладывает в уста Богу такое заявление: "Я, Йахве, ваш Бог, который вывел вас 
из Египта" (Исх., 6: 7). И с чрезмерностью новичка Бог то демонстрирует фараону 
свое могущество, то, как опытный политик и педагог, формирует характер своего 
народа, изматывая его испытаниями в пустыне.
Источником книги «Исход», как это установлено наукой, является устная традиция, 
впоследствии переработанная в духе договора между Йахве и сынами Израиля. Надо 
думать, что в первоначальном яхвистско-элохистском изложении Моисей был 
единственным посредником между Богом и народом. Но жречество, взявшее на себя 
переработку этого изложения, не могло допустить, чтобы во времена зарождения 
яхвизма рядом с избранником Бога не было человека в льняном эфоде, прообраза 
иерусалимского жреца. Так в повествование по широко используемому во многих 
ранних литературах приему (вспомним, Ромула и Рема) у Моисея появляется «брат», 
притом старший, наделенный даром слова. Чтобы развязать язык Аарону, пришлось 
превратить Моисея в косноязычного.
Влияние жреческой традиции в книге «Исход» проявилось не только в появлении 
двойника Моисея, но и во включении в общее повествование рассказа о 
возникновении главного религиозного праздника пасхи и во многом другом, дающем 
возможность позднему жречеству утверждать, что главным спасителем Израиля из 
рабства был Йахве, и только от него зависело, кому вступить в страну 
обетованную.



Спасение Моисея

Минуло более четырехсот лет после кончины Иосифа, сына Иакова. Египтом правили 
новые фараоны, не помнившие о чужеземце, спасшем их страну от голода. 
Пребывание сыновей Израиля по соседству с Нилом стало внушать египтянам 
опасения. Один из фараонов призвал приближенных и обратился к ним со следующими 
словами:
— Народ Израиля расплодился и размножился. Наполнилась им земля Гошэн, как 
сыпучим песком, занесенным восточным ветром пустыни. Надо ослабить этот 
размножившийся народ, иначе в случае войны он будет на стороне наших недругов. 
Оторвите же пришельцев от стад. Пусть они строят крепости и работают на 
рудниках. Поставьте над ними надсмотрщиков, чтобы жизнь их стала горькой, 
трудом тяжелым над глиною, над кирпичами, на поле, на рудниках, и сокращена, 
насколько возможно.
И изнуряли народ работами. И построил он два города для царских припасов — 
Питхом и Раамсес [1].
Несмотря на эти меры Израиль не уменьшался в числе. Поэтому фараон призвал