уг понял, что кроется за этим «останетесь с 
нами». Сразу же после прибытия за обедом он увидел, как царица смотрит на него. 
Нет, в глазах ее не было страсти, неутоленного желания. Она смотрела на него 
так, как будто имела право сейчас же пожелать все, что угодно. А он должен был 
подчиниться. Он слышал о пылком темпераменте египетской царицы, но сплетни о ее 
безнравственности, как он понял сейчас, были сильно преувеличены. Она не была 
такой безрассудной и распущенной, как даже самые дорогие куртизанки, но в ней 
горел удивительный внутренний огонь. Помпей мысленно усмехнулся: «Еще бы, при 
таком муже... Ей нужен настоящий мужчина – воин». Вслух он произнес: «Я 
благодарен тебе за предложение остаться, царица. Я с удовольствием, – он сделал 
ударение на этих словах, – я с удовольствием принимаю его».
   Наступил вечер. Пение птиц, шорох легкого ветра, запах благовоний, все было 
ново для Помпея. Отец воспитывал его как солдата. Он не привык к той нежной 
игривости, которая сквозила в речи Клеопатры. Гораздо привычнее были грубые 
примитивные ласки и непристойности, которые он получал от продажных римских 
женщин. «Правда ли, Помпей, что о моем дворе плетут грязные сплетни в Италии?» 
«О нем говорят, царица, что он славится своими необузданными красавицами». 
«Необузданными или разнузданными, Помпей?»
   «Ты ставишь меня в тупик. Разве это не одно и то же?» «Нет, Помпей. 
Необузданная женщина никогда не знала узды. Она слишком свободна, чтобы 
позволить приручить себя. А разнузданная женщина – та, которая вырвалась из-под 
узды. Разница в том, что она никогда не знала истинной свободы – женщина, хоть 
день ходившая под уздой. Мои подруги необузданны, Помпей. И в жизни, и в борьбе,
 и в любви».
   «Ты так опытна в свои годы, царица?» «Я не веду учета своего опыта, Помпей. 
Сколько бы опыта я ни набралась, я не стану невольницей своих учителей».
   «Ты не только красива и умна, царица, ты настоящий политик, и в этом тебе 
может позавидовать любой сенатор. Какое же место занимает в государстве твой 
муж?» Клеопатра опустила глаза: «Он – мой муж, Помпей».
   Совсем стемнело, и служанка принесла светильники. Ночь была душной, хотелось 
выйти из дворца, но ноги не шли из этой комнаты, где разливался аромат цветов, 
поставленных в высокие вазы, или это аромат тела Клеопатры? Пели птицы, или это 
ее мелодичный голос так убаюкивал? Как получилось, что он вдруг забыл, что 
перед ним царица? Почему он посмел подойти так близко, что ее руки не могли уже 
его оттолкнуть? Легкое платье из гофрированного льна соскользнуло с плеч, упало 
тяжелое золотое ожерелье, служанка выскользнула за дверь и встала верным 
стражем около опочивальни своей любимой госпожи...

   Флот Бибула. Сражение под Фарсалом
   На следующее утро начались работы по организации помощи Помпею. Народ 
удивлялся тому, что призвали в основном бывших солдат Габиния, да и то тех, кто 
сам изъявлял желание идти на войну. Рим давно уже пытался заполучить их обратно,
 но солдаты надеялись после войны, заработав денег, вернуться в Александрию. 
Коренных египтян не трогали. Это можно было бы объяснить невысоким мнением Рима 
о воинских доблестях египетского войска. Но найти лучших гребцов, охранников, 
лучников было очень трудно. Египетские солдаты были неутомимы, хитры, 
дисциплинированы. Однако люди Помпея, забирая в других областях и странах всех, 
кто только попадался им под руку, вели себя в Египте весьма деликатно и 
сдержанно. Одной из причин было, по-видимому, особое отношение Гнея 
Помпея-младшего к царице, ведь изначально требования были более серьезными. В 
результате Гней Помпей получил от Египта 60 кораблей и 500 солдат-габинианцев. 
На базу Помпея в Диррахии были отправлены караваны с зерном. Римский сенат был 
благодарен и за эту помощь. Помпей-старший, выражая расположение к Клеопатре, 
объявил себя опекуном малолетнего Птолемея XIII. В своем предложении опекунства 
он опирался на подобный случай, произошедший более ста лет назад.
   Флотилия, которая пришла из Александрии, возглавлялась молодым Помпеем, 
однако верховным главнокомандующим над всем флотом в Адриатическом море Рим 
назначил Марка Бибула. Сенат знал, что в войне Бибул будет поддерживать Помпея, 
так как его отношения с Цезарем были, мягко говоря, враждебными. Собранный флот 
составил более 500 кораблей.
   Тем временем Рим провозгласил Цезаря диктатором. С отборным отрядом 
кавалерии и пятью легионами он направился на юго-восток Италии, в Брундизий, а 
оттуда отплыл в Грецию. Переправить на Балканский полуостров сразу всю армию 
Цезарь не мог из-за отсутствия транспортных судов. С имеющимися силами он не 
решался перейти в наступление против Помпея, собравшего к этому времени 
значительную армию. Увидев, что оставшиеся в Италии войска медлят, так как в 
Адриатике господствовал флот Помпея, Цезарь решил отправиться к морю сам и 
ускорить переправу. Тайно ото всех был снаряжен небольшой быстроходный корабль, 
на который поднялся человек в одежде раба с закрытым лицом. Экипаж корабля не 
догадывался, кто этот молчаливый путник. Однако в этот день на море разыгралась 
буря, и Цезарь вынужден был вернуться.
   Оставшейся в Италии армией руководил Марк Антоний, который особенно 
выделился во время Галльской войны и пользовался особым расположением Цезаря. 
Антоний переправил армию в Грецию и соединился с Цезарем. Вскоре после этого в 
Северной Греции при Фарсале произошло решающее сражение. Новобранцы Помпея не 
устояли против закаленных в боях с галлами ветеранов Цезаря. Остатки армии 
Помпея капитулировали.
   Летом 48-го года египетский флот вернулся из Адриатического моря в 
Александрию. Командиры объясняли это тем, что пропала нужда в их услугах. 
Однако истинная причина была более прозаическая. Как только Бибулу пришло 
известие о поражении Помпея под Фарсалом, смелые солдаты Габиния предпочли 
вернуться в свои дома. Они вернулись в Александрию практически без п