на, которая, казалось, никак не затронет Египет, на самом деле обещала 
теперь массу проблем для царственной четы. Помпей выехал из Италии 17 марта, 
запросив помощи у Египта, а следом за ним через несколько дней его сын, Гней 
Помпей-младший прибыл в Александрию за подкреплением. Так, одна сторона 
запросила помощи, но пока молчал Цезарь, который тоже претендовал на поддержку 
Египта.
   В это время из Галлии приехал сторонник Помпея Аппий. Он рассказал ему не о 
том, что действительно видел в Галлии, а о том, что, по его мнению, должно быть 
приятно Помпею Он говорил: «Цезаря легко можно сокрушить с помощью его же 
воинов. Стоит только Помпею появиться перед легионами Цезаря, они тотчас 
перейдут на его сторону – так велика их ненависть к наместнику Галлии и глубока 
любовь к Помпею».
   Проникшись преувеличенной верой в свои силы, Помпей высмеивал осторожность 
людей, напоминавших ему, что в Риме нет войск, чтобы защитить столицу от Цезаря,
 если тот вздумает двинуться на город. Помпей смеялся: «Стоит мне только 
топнуть, как в любом месте Италии из-под земли вырастет войско».
   Цезарь, выждав необходимое ему время, не желая дать противникам времени на 
подготовку, не стал дожидаться прихода галльский армии и двинулся в Италию с 
одним легионом в пять тысяч человек. Достигнув реки Рубикон, считавшейся 
границей между Галлией и Италией, Цезарь долго стоял на берегу, не решаясь дать 
войскам приказ начать переправу. Переход границы положил бы начало гражданской 
войне. Наконец со словами «Жребий брошен!» он первым двинулся через реку.
   Сенат поручил Помпею оборону столицы. Войска его находились в Испании и 
Африке. Стремительность Цезаря не оставляла времени для переброски их в Италию. 
Когда в Риме поняли, что отстоять город не удастся, всеми овладела 
растерянность. Началось повальное бегство из столицы. Большинство членов сената,
 как и сам Помпей, покинули столицу и бежали в Грецию. Цезарь вступил в Рим, не 
встретив сопротивления, и получил государственную казну, которую Помпей не 
успел в спешке вывезти.
   Подчинив Италию, Цезарь отправился в Испанию, где были расположены главные 
силы Помпея. Цезарь считал опасным оставлять у себя в тылу враждебные войска. 
После короткой, но жестокой войны он принудил испанскую армию Помпея к 
капитуляции.
   Как ни хотела Клеопатра поддержать нейтралитет, благоразумно дожидаясь 
окончания и итогов войны, вряд ли ей это удалось бы. Может быть, она даже 
надеялась, что бывшие друзья в пылу борьбы уничтожат друг друга, и такой исход 
был бы для нее самым выгодным, Рим вряд ли удержал бы свои непоколебимые устои. 
Говорили даже о возможном падении великой державы. Этот исход войны вернул бы 
Египту былую самостоятельность и независимость. Да и другие государства 
рассчитывали на возвращение завоеванных Римом территорий, в частности Кипра. 
Клеопатра боялась вслух высказать такие крамольные мысли. Никто не мог ей 
гарантировать безопасности в обстановке борьбы за трон.

   Клеопатра и Гней Помпей-младший
   Между тем Помпей везде, где только мог, искал поддержку. Он в числе других 
сенаторов оказался в Греции. Он собирал деньги, набирал команды на корабли. Он 
все еще верил в победу и не собирался сдаваться. Такую надежду давали богатства 
восточных провинций, находящихся под его властью. Гней Помпей-младший, прибыв в 
Египет, сразу сумел завоевать расположение местного правительства. Гостя 
приняли хорошо благодаря влиянию его отца и личному обаянию юноши. А Клеопатра..
.
   Ему было двадцать пять. Ей – двадцать. Он был молод и хорош собой. И хотя 
она не была ослепительно хороша, как некоторые римские патрицианки, с которыми 
он привык общаться, юноша с первого взгляда был очарован изысканными манерами, 
утонченным воспитанием, блестящим умом этой необыкновенной царицы, которая 
управляла огромным государством. Мелодичный голос вселял покой и заставлял 
верить ей, Клеопатре. Рядом как-то очень неуверенно, робко держался худенький 
невзрачный юноша в царской одежде. Брат и муж. Такой инцест, бывший в обычаях у 
египтян, вызывал у римлянина, мягко говоря, недоумение. Ну хоть бы не кровные, 
тогда бы он мог понять этот брак, но от одного отца и матери, хотя... Кто знает,
 чего не договаривают эти двое соправителей.
   Юноша-царь не произвел на Гнея Помпея никакого впечатления. Он предпочитал 
вести переговоры с царицей, тем более что Птолемей почти не вмешивался в 
разговор.
   «Чего хочет от нас Ваш отец, уважаемый Гней Помпей? Мы всегда рады 
поддержать хранителя завещания нашего царственного отца. Мы помним, чем обязаны 
ему. Однако наш гость знает, наверное, что нашу страну постигло несчастье. Наш 
урожай столь невелик, что мы сами в состоянии нужды. Страна уже не так богата, 
как раньше. Наш народ готов поднять бунт и только силой можно его усмирить. 
Страна не может обойтись без солдат – защитников порядка».
   «Мой отец просит оказать посильную помощь в войне, царица. Цезарь не должен 
победить в этой борьбе. Нам нужны флот и люди – те солдаты, которых когда-то 
оставил Габиний. Необходимо также продовольствие. Я скажу, куда можно отправить 
зерно. Отец очень рассчитывает на ваше участие».
   Гней Помпей невольно обращался к Клеопатре, а не к царю, как того требовал 
этикет. Клеопатра обернулась к советнику и заговорила на языке, не понятном 
Помпею. «Простите, уважаемый Помпей, но мой советник не владеет латынью. Я 
говорю с ним на его родном наречии. Я спросила у него, сколько солдат мы можем 
сейчас же предоставить Вашему отцу. Он ответил, что 500 добровольцев уже на 
днях готовы выйти с Вами из Александрии. Ведь Вы, я надеюсь, останетесь с нами 
еще на несколько дней?» Помпей вд