ственным путем к спасению души является «гносис» — знание, ведение. Однако 
дается оно не посредством разума, а обретается путем применения магических 
формул, откровения, мистического единения с Божеством. По учению гностиков, мир 
представал сотворенным не самим Богом, а одним из посредствующих духов — 
демиургом, поэтому мир мог находиться и во власти зла. Христос является 
эманацией, истечением Бога, между Богом и человеком посредниками служат некие 
зоны, бесплотные существа. Иногда под зонами подразумевают бесконечно 
длительные периоды борьбы добра и зла.
   Как свидетельствуют источники, гностики различали людей на три категории:
1) «пневматические», в которых преобладает дух (пневма);
2) «психические», с доминантой души — психе;
3) «гилические» — в них слышен зов материи, «гиле».
   Последние осуждены на смерть, первые определены к спасению, вторые же могут 
спастись, если последуют указаниям первых, избранных, обладающих «гносисом». 
Отцы церкви считали гностиков еретиками. Сторонники еретического гносиса, в 
свою очередь, проповедовали невозможность примирения науки и веры, усматривая в 
них несовместимые элементы. В ситуации, когда критерием истины становилась вера,
 наука оказывалась лишь вспомогательным и побочным занятием.
   Греческие апологеты II в. привлекли внимание к особому влиянию слова, заходя 
со стороны осмысления «Логоса дароносного». Использовался тезис Филона, который 
обращал внимание на то, что семена Логоса, понимаемого как слово и мысль внутри 
нас, совершают внутри нас некоторые превращения. Произнося некое слово, мы 
порождаем значение этого слова, его интерпретацию и его понимание. При этом 
происходит как бы возгорание Логоса, он передается от высказывающегося к 
воспринимающему. Оно сопровождается делением Логоса, смысл которого 
распространяется среди собеседников — передается от одного к другому. При этом 
одновременно происходит и обогащение, приращение его, так как слово возрождает 
в другом новый огонь смысла и новый слой внутренней мотивации. Отсюда выводится,
 что присутствующая рациональная потенция божественного Логоса — logike — имеет 
также свое происхождение от мудрости Бога. Логос полностью неизреченный, но все,
 что исходит от Логоса, связано с благодатью, так как он направлен на то, чтобы 
излечить людей от их недугов.
  Логос был одновременно и имманентен, внутриположен (как внутренний смысл, 
превышающий возможности слова) и как Логос произнесенный, в слове себя 
обнаруживающий. Можно без труда провести параллели между герметической аксиомой 
«Слово сильнее оружия» и размышлениями по поводу силы и влияния слова в рамках 
средневековой полемики. К этому присоединялся пафос античного прочтения Логоса, 
являющего собой истинную меру, сочетающую мудрость и добродетель. Благостный 
дар его состоит в том, что Логос является «еще и Спасителем, поскольку 
обнаруженное в человеке это рациональное снадобье при определенных 
обстоятельствах, остановив порок, исключив источник стра-
181

стей, перерезав корни желаний, противных разуму (указанием на то, чего следует 
остерегаться), дает противоядие от всех болезней и путь к спасению»2.
  Христианский теолог, философ и ученый, представитель ранней патристики 
Оригена (около 185-253/254) обращает на себя внимание тем, что провозглашает 
понимание Бога как «реальность интеллектуальную и спиритуальную». Реальность 
эта, имеющая интеллектуальную природу, полностью непостижима и неисповедима, 
она выше понимания и бытия, ибо природа превосходит самый ясный и чистый ум 
человеческий. Большое значение имеет то, что разум расширяет свои границы в 
рамках пространства веры, а также то, что он противится сведению своих потенций 
к сугубо светскому их прочтению и использованию. Здесь возможны его искажения 
сугубо мирского характера. На самом деле интеллигибельный мир намного отстает 
от чувственного и телесного. Умопостигаемая природа возлагает свои надежды на 
возможности разума. Величие человека — в возможности приобщиться к 
божественному разуму.
  Дошедшие до нас сочинения под именем Псевдо-Дионисия Ареопа-гита, 
христианского мыслителя (V—VI в.), получили название «Corpus Areopagiticum». 
«Ареопагитический корпус» включал трактаты: «О небесной иерархии», «О церковной 
иерархии», «О божественных именах», «Таинственное богословие». Он основывался 
на доктрине безусловной неопределенности и неописуемое™ бога, возможности 
богопознания только посредством лестницы аналогий. Согласно ей «благую Причину 
можно выразить словами многими и немногими, но также и полным и абсолютным 
отсутствием слов. В самом деле, чтобы ее выразить, нет ни слов, ни понимания, 
ибо она свыше положена над всеми, а если и является, то тем, кто превозмог все 
нечистое и чистое, превзойдя в подъеме и сакральные вершины, оставив позади все 
божественные светила и звуки призывные, все словеса и рассуждения, проникнув 
через все туманные завесы туда, где, как гласит Писание, царствует Тот, кто 
выше всего»3. При таком познании мысль становится немногословной, с тем чтобы 
обрести полнейшую бессловесность.
  Если попытаться прояснить все смысловые тонкости понятия «божественная 
интеллигенция», то такой подход неизбежно приведет к трудам «последнего 
римлянина» и «первого схоласта» Боэция (ок. 480-523). Следует заметить, что в 
его трудах толкование данного понятия предельно приближается к античной 
традиции. Чувство, воображение, рассудок как формы познания соединяются в 
«божественной интеллигенции» — высшем разуме, которому доступно все, который 
парит над вселенной, всеохватывающий и универсальный. Исследователи показывают, 
что по традиции, берущей начало от Аристотеля, ум (intelligent ia) есть 
созерцание начал, высших принципов. По Фоме Аквинекому, все духовные твари